"Всё не то, чем кажется" Глава 2
- Простите? – не до конца поняв собеседника, переспросил Сергей. – Что значит «от чего умер»?
Толстяк вздохнул, чуть затравленно повертел головой. Снова посмотрел на Иоганна, однако тот стоял словно изваяние, отрешённо глядя в никуда.
Этот потерянный взгляд инспектор знал не понаслышке. Ему неоднократно доводилось за время той, прошлой службы видеть такие вот мёртвые, плохо воспринимающие мир глаза у людей, потерявших по-настоящему близкого им человека. Стало не по себе.
Пауль нежно, успокаивающе прикоснулся к плечу сына. Молодой оборотень вздрогнул, как от злого окрика, и вгляделся в отца.
- Всё хорошо, папа, - впервые заговорил он. – Всё хорошо…
Толстячка передёрнуло. Не от отвращения или жалости – от бессилия. На его лице, с проступившими через складочки упитанных щёк желваками, отчётливо читалось: «Кто-то должен быть сильным – пусть это буду я».
…Смерть… Она всегда находит крайних. Тех, кто должен принять её первый, самый страшный удар на себя. Тех, кому некогда горевать, кто вынужден стать стержнем и поддержать, до хруста сжав зубы, остальных, менее сильных. Тех, кто за отвлечёнными разговорами и неприятной суетой должен взять на себя роль всеобщего утешителя, действующего всему наперекор, как бы ни щемило его сердце. Волю в кулак, душу – на замок. И держаться, держаться… из последних сил.
Похоже, в данном случае смерть выбрала себе в жертву именно Пауля.
Не поворачиваясь к собеседнику, немолодой - теперь это уже отчётливо стало понятно – мужчина смахнул слезинку тыльной стороной ладони, и глухо, отрешённо обратился к Иванову:
- Извините, - слова давались ему с явным трудом, - Для нас это слишком сильный удар… Начну по порядку… Мой младший сын, Юрген, переехал в ваш город пять лет назад из-за своего подросткового бунтарства. Всего хотел добиться сам, не считаясь со здравым смыслом и авторитетами. Расстались со скандалом, и он за всё это время фактически не выходил на связь. Лишь несколько раз звонил матери, но без подробностей. Жив, здоров и так далее. Ни со мной, ни с Иоганном отношений не поддерживал. Презирал… Считал нас закостеневшими в прошлом ретроградами, мешающими ему найти свой путь. Деньги на жизнь мой сын зарабатывать умел – делал какие-то проекты удалённо, как сейчас модно. У нас, во всяком случае, помощи не просил ни разу. Купил квартиру, машину не успел, хотя водительское удостоверение получил. Жены не имел. Я присматривал за ним понемногу через родственника, о котором уже упоминал. Негласно, разумеется…
Оборотень замолчал, переводя дыхание, и Сергей поспешил воспользоваться паузой, привычно начав задавать уточняющие вопросы.
- Сколько лет было вашему сыну? Почему именно в наш город? Какой…
Договорить инспектор не успел. Пауль поднял обе руки, ладонями к нему, в останавливающем жесте.
- Не спешите. Я всё расскажу и отвечу на любые вопросы. Немного позже. Просто… мне сейчас весьма трудно вести полноценную беседу. Монолог предпочтительнее…
- Да-да, конечно, - снова ощущая неловкость, пробормотал Сергей.
- Юрген отпраздновал весной свой двадцать третий день рождения. По нашим меркам – совсем дитя. А сюда переехал - попросту ткнув пальцем в карту. Ему, я считаю, было глубоко безразлично – куда. Лишь бы от нас подальше. Проблема отцов и детей…
- А сами вы откуда? – совершенно позабыв о просьбе убитого горем отца, брякнул Иванов, тут же пожалев о собственной бестактности.
- Сейчас – из Риги, - вместо толстяка ответил его сын. – А род наш – из Бранденбургского курфюршерства, если вам это что-то говорит. Ты не против, папа, если буду тебе помогать? – проявив вежливость, попробовал оправдаться Иоганн за бестактное вмешательство в разговор.
«Крепкие у них порядочки в семействе, - мелькнуло в голове у инспектора. – Основательные».
- Нет, - выдохнул Пауль, вытирая пот со лба извлечённым из кармана платком. – Сейчас не до условностей. Не буду ходить вокруг да около. Мой младший сын был найден мёртвым в заброшенном гараже неделю назад. Убил себя выстрелом в голову из охотничьего ружья. Рядом с телом обнаружили записку. Текст я помню: «Я ухожу в другой, прекрасный мир». Писал Юрген – почерк проверили, совпадает. Квалифицировали как самоубийство. Идентифицировали его сразу – в кармане нашли водительские права. По ним вышли на родственника – у нас общая, довольно редкая, фамилия, а он уже сообщил нам. Сами полицейские нам звонить не стали – дорого… Жадные люди. О смерти сына мы узнали лишь два дня назад. Пока приехали, пока разобрались, что к чему, пока вас нашли…
Оборотень снова умолк, не в силах говорить дальше. Выждав небольшую паузу, Иванов, стараясь выбирать слова поделикатнее, перешёл к неизбежным расспросам.
- Кто нашёл тело?
- Дети. Играли неподалёку.
- Смартфон обнаружили?
- Да.
- Что вас смущает в случившемся? – задал самый неудобный вопрос Сергей. – Почему вы решили обратиться ко мне?
Пауль замялся, Иоганн тоже.
- Как бы вам объяснить… - начал отец. - Мы – ликантропы, помимо воспетого с древних времён здоровья, на генном уровне отличаемся редкой волей к жизни. Среди нас попросту не бывает самоубийц, сумасшедших, слабых духом. Что бы не случилось – в первую очередь нами руководит преданность роду и инстинкт выживания. За всю известную мне историю нашего вида никто и никогда сам себя не убивал. Да – гибли в войнах, от рук охотников на нечисть, изредка на дуэлях. Но самоубийство… такого не помнят даже старожилы. Поэтому я и прошу вас разобраться в том, что произошло на самом деле.
Сергей задумался, потёр подбородок.
- Вы думаете – это убийство?
Оборотни синхронно развели руками.
- Я не знаю, - честно ответил Пауль. – Убил себя Юрген, похоже, сам. Мы заплатили в вашу полицию… и нам предоставили все копии дела. Возьмите, - из внутреннего кармана куртки он вытащил объёмный, закрытый конверт желтоватой бумаги и протянул его инспектору. – Здесь всё, до последней справки. Наша цель – установить истину. Понять, почему мой сын не захотел больше жить или… или установить виновных и покарать.
Конверт повис в воздухе…
И отец, и сын смотрели на Иванова, не отводя глаз. С вызовом, с непокорной жаждой справедливости. А того разобрала злость.
- Я вам что, частный сыщик?! – плюнув на тактичность, с полуоборота завёлся парень. – Или на зарплате у вас?! Правосудия по заказу не будет! Не нужно забываться…
Оборотням ответ откровенно не понравился. Иоганн оскалил зубы, практически сразу превратившиеся в клыки; Пауль сжался, будто закрученная донельзя пружина. Инспектор, нащупав левой рукой в кармане свой верный крест, активировал Печать, готовясь к худшему. Швец шепнул ему на ухо: «Не дрейфь! Пусть только попробуют! Устроим им живодёрню…».
Ситуацию разрядила невесть откуда взявшаяся тётка лет пятидесяти, вышедшая на тропу войны с лишним весом. Тучная, грушеобразная, она, неумело опуская ноги полной стопой на асфальт, отчаянно пыхтя и фыркая, по-утиному пробежала мимо готовых вцепиться друг другу в горло инспекторов и оборотней, почти сразу исчезнув в темноте и обдав напоследок всю четвёрку смрадом духов и пота.
Первым опомнился, как ни странно, сын. Шумно вздохнув несколько раз, он сделал по-прибалтийски спокойное, маскоподобное лицо и громко, чтобы все услышали, предложил:
- Давайте будем благоразумными. Папа, тебе вредно волноваться. Успокойся.
Толстяк, копируя поведение отпрыска, тоже несколько раз глубоко провентилировал лёгкие, приходя в себя. Помассировал виски, похлопал ладонями по собственной пухлой физиономии. Клыки исчезли.
- Хорошо, - наконец сказал Пауль. – Попробуем иначе. Я могу рассчитывать на то, что в случае вашего бессилия в законном плане вы отдадите нам преступника или подстрекателя, если он, конечно, существует?
- Нет, - лаконично ответил Иванов.
- Но почему?! – разом теряя только что вернувшееся самообладание, вскричал оборотень. – Я не прошу вас ничего нарушать, не требую невозможного! Я просто хочу знать правду!
- Не шумите. На нас уже внимание обращают.
И действительно, некоторые прогуливающиеся у памятника парочки с интересом посматривали в сторону расшумевшегося толстячка, явно ожидая позабавиться чужим скандалом.
Отец самоубийцы, бросив косой взгляд на любопытствующих, дальновидно прислушался к весьма своевременному совету, взяв на полтона тише:
- Буду признателен, если потрудитесь объяснить ваше решение.
Сергей с вызовом посмотрел ему в лицо.
- Потому что, - чеканя каждое слово, начал он, - наша организация подчиняется тому правосудию, с которым договориться невозможно. Никак. И максимум, на что вы можете рассчитывать при условии, что нас заинтересует смерть Юргена – правда. Не больше. Но и не меньше. А наказание и справедливость – это не ко мне. Не имею полномочий.
Иоганн что-то сказал отцу на непонятном, каркающем языке, в котором невидимый Швец еле признал немецкий. Пауль нахмурился.
- Мой сын говорит, чтобы я прекращал наш беспредметный, по его мнению, разговор и предлагает нанять частного детектива. Нет! – оборотень обернулся к своему отпрыску. – Мы не станем этого делать. Нельзя впутывать людей в наши семейные дела! – и снова к инспектору. – Какие действия с нашей стороны необходимы для того, чтобы вы провели всестороннюю проверку случившегося?
Иванов криво ухмыльнулся.
- А как же месть и прочие пожелания?
Толстяка передёрнуло. Он зябко повёл плечами, поморщился.
- Выходит, пока никак… Лучше синица в руках, чем… - крылатую поговорку Пауль не закончил, утерев скатывающуюся по щеке очередную слезинку.
Сергей, раздумывая над ответом оборотню, неспешно достал пачку сигарет, покрутил её в руке, потом убрал обратно в карман. Курить не хотелось. Товарищ помалкивал. Видимо, ждал решения напарника.
- Давайте бумаги, - инспектор требовательно протянул вперёд правую руку, гася Печать. – Я проведу первоначальные следственные действия, после сообщу о результате. В конце концов, это моя работа. Обещать ничего не буду, сами понимаете…
Конверт, перекочевавший из рук в руки, оказался неожиданно увесистым.
- Там всё, - поспешил сообщить Пауль. – Ключи от квартиры сына, копии протоколов и фото, а также известные нам данные о жизни Юргена в вашем городе.
Инспектор слушал вполуха, его внимание приковали полученные материалы дела. Пакет оказался не запечатан. На всякий случай открыл, заглянул внутрь: листы формата А4 с неразличимым из-за неважного уличного освещения текстом, два ключа на кольце, разряженный недорогой смартфон, пачка денег – крупная, в банковской упаковке.
- Это что? – доставая купюры, брезгливо поинтересовался он.
- Десять тысяч евро, - невозмутимо ответил оборотень. – На оперативные расходы.
- Заберите! – тоном, не терпящим возражений, Сергей попытался всучить взятку обратно.
Толстяк молчал, хмурился, однако деньги забирать не спешил; а его сын, неожиданно как-то очень по собачьи поведя носом, заметил.
- У вас нет своего автомобиля.
Инспектор опешил.
- Это вы к чему?
- Вам наверняка потребуются средства на мобильное передвижение по городу, да и многие люди бесплатно могут не захотеть говорить. Потому предложенная сумма не взятка, а один из рычагов ускорения дознания.
- Бери, - тихонько напомнил о себе Антон. – После разберёмся.
Но Иванов упорствовал. По прошлой работе он точно знал, чем заканчиваются такие вот подношения. И опомниться не успеешь, как будешь кругом должен этим, так называемым, благодетелям. Крутись потом на коротком поводке…
Видя сомнения на лице представителя Департамента Управления Душами, Пауль счёл нужным дополнить.
- Я не призываю вас к нарушению служебного долга. Просто… пусть эта сумма полежит у вас на всякий случай. Не понадобится – вернёте.
- Бери, - снова забормотал в ухо призрачный змей-искуситель. – Дядька прав.
- И ваш товарищ с нами согласен, - чуть искривив губы в улыбке, произнёс оборотень-отец. – Здравомыслие ему не чуждо.
Серёге словно под дых ударили. Вся невидимость Швеца псу под хвост! Но как? Антон говорил очень тихо, услышать его не могли – проверено неоднократно. Да что там! Специально в людных местах тренировались, отрабатывая способы негласной связи.
- Вы явно незнакомы с ликантропами, - поспешил разъяснить свою догадливость Пауль. – У нас великолепный слух и обоняние. В разы сильнее, чем у представителей человеческого вида. Потому ваши переговоры для нас не тайна. И отсутствие личного автомобиля, как вы уже догадались, тоже. От вас не пахнет машиной, отсутствуют присущие любому автомобилисту ароматы бензина, салона, прочих мелочей. Зато великолепно ощущается запах общественного транспорта. Этакая квинтэссенция из зловонного дыхания некоторых пассажиров, человеческих тел различной степени свежести, относительно недорогих парфюмов…
- Зашибись… - сказал воздух и после этого рядом с товарищем материализовался Антон. – А чего скрываться? – бросил он парню. – Раскусили наше представление.
Иванов, мысленно чертыхнувшись, убрал деньги в карман и поспешил вернуться к делу, чтобы за разговорами скрыть свою неловкость и растерянность из-за сложившейся ситуации. Но его опередил Антон.
- Расскажите о том, каким способом… - тут призрак слегка замялся, выбирая правильную формулировку, - Каким образом произошло расставание вашего сына с жизнью? Насколько мне известно, оборотня убить довольно сложно. Серебром или специальным оружием…
Толстячок полуприкрыл глаза, сжал зубы. Было видно, что ему очень тяжело вспоминать подробности смерти сына, однако он справился и ответил ровным, абсолютно спокойным голосом:
- Не совсем так. Нас тяжело убить известными вам методами. Регенерация позволяет отторгнуть чужеродные предметы до того, как они смогут нанести хоть сколь-нибудь значительный вред. Причём мы, верфольфы, по отношению к другим представителям оборотней, в разы сильнее в этом плане. Мы фактически неуязвимы…
Пауль замолчал, не закончив фразу, успокаиваясь и собираясь с духом.
- Но?.. – подтолкнул Швец.
- Но способы есть. Самые простые, к сожалению. Тело, как известно, не может жить без сердца и мозга. И если внезапно удалить хотя бы один из упомянутых органов, то смерть неизбежна. Во всех остальных случаях ранения для нас лишь неудобство.
Снова вмешался Иоганн.
- Папа, я закончу, - торопливо произнёс сын, подойдя к отцу и с непоказной любовью приобняв его за плечи. – Вы простите, похороны только сегодня были… Всё ещё слишком свежо… Тело вывезти не получилось по независящим от нас причинам… Так вот, мой брат выстрелил себе в рот из ружья. Картечью. От головы осталось только лицо. Все эти данные есть в бумагах, включая результаты вскрытия. Оружие законно зарегистрировано на Юргене. Зачем он приобрёл ружьё – теряемся в догадках. Мы сами по себе оружие, лучше огнестрельного.
Инспекторы переглянулись. Оба почувствовали, что пора закругляться с беседой. Безусловно, остались неосвещёнными ещё множество важных вопросов, однако их следовало перенести на потом. Хотя бы из банального сострадания к убитым горем отцу и сыну.
Прощание получилось скомканным.
- Давайте поступим так: мы внимательно, я вам это обещаю, ознакомимся с материалами по случившемуся, - предложил Иванов, стараясь не смотреть в мокрые от слёз глаза Пауля. – После свяжемся и уточним интересующие моменты, а по завершении разбирательства поделимся выводами...
Толстяк облегчённо кивнул.
- Вы правы, так будет лучше… и легче… К сожалению, я завтра утром вынужден возвратиться домой, бизнес… Однако тут останется Иоганн, на любой необходимый срок. Я ему всецело доверяю, и он вполне компетентен во всех вопросах. Сейчас перешлю его местный номер, одну секунду...
Оборотень-отец извлёк смартфон, немного повозил по дисплею пальцами, и у Иванова пиликнул сигнал о новом сообщении.
- Вот… Доставлено, - непонятно зачем констатировал отправитель, вежливо пожелав напоследок. – Всего хорошего. Смею надеяться на истину…
Приятели вразнобой пообещали приложить все силы и старания, а затем направились к выходу из парка. Семья вервольфов покинула пятачок у памятника по другой аллее.
***
Инспекторы шли молча, обдумывая и переваривая услышанное. Говорить не хотелось. И насладиться полумраком осеннего парка, с красивыми, изысканно-пейзажными, редкими пятнами фонарей тоже не получалось. Настроение не то.
В тёмных углах обнимались парочки, где-то в глубине боковой аллеи играла музыка из портативной колонки и грубо, громко смеялась молодёжь; мокро шелестели под ногами опавшие за день листья.
- Тебе для чего деньги понадобились? – устало, не глядя на товарища спросил наболевшее Сергей.
Антон, шедший рядом и пинавший от скуки какой-то камешек, замявшись, стыдливо пробурчал:
- Вот знал, что прицепишься… Для работы нам деньги нужны? – и сам себе сразу ответил, не давая товарищу вставить ни слова. – Нужны! И не надо конкретизироваться именно на мне. Я их, бумажки эти презренные, если помнишь, вообще в руки взять не могу.
- Тоха, не юли…
Призрак, не отвечая, ушёл чуть вперёд, сгорбившись, словно ему на спину навьючили пару мешков с цементом. Походка стала шаркающей, старческой, голова поникла.
Так и топали, в молчании, практически до остановки общественного транспорта. Иванов уже отчаялся получить от приятеля ответ, как вдруг тот остановился, повернулся, стремительно приблизился практически вплотную к парню и беззлобно, с затаённым страданием в голосе, заговорил:
- Понимаешь, плохо быть здесь, в мире живых, и на всё только облизываться. Ты думаешь – мне в удовольствие свободные букетики по урнам выискивать или у тебя сигареты непрерывно стрелять? Ошибаешься… Да, не отпираюсь, хотел немного из этой пачки к рукам прибрать, хоть и не знаю пока – как деньгами воспользоваться… Придумаю что-нибудь.
- Зачем тебе это?
- Потому что устал, - Швец нервно сглотнул, неприятно кривя лицо. – Потому что я тоже хочу и с девушкой в кино сходить, и бутылку пива, не заморачиваясь, купить, а не ждать, пока угостят. Не обижайся, я к тебе не в претензии. Ты хороший товарищ и делаешь всё, чтобы я не столь ущербно себя чувствовал. Но так не может длиться вечно… Этот вопрос нужно решать, вот только как – без понятия…
Вместо ответа Сергей положил руку на затылок призрака, пребывавшего сейчас в материальной ипостаси, и прижал его лоб к своему.
- Друг, - жарко дыша прямо в лицо, он впервые обозначил своё истинное отношение к напарнику, – я понимаю, поверь. И помогу.
- Друг… - эхом повторил Антон, ощущая внутри себя непонятную теплоту от этого, казалось бы, простого слова.
А Иванов всё говорил. Зло, бодро:
- Не ссы, прорвёмся! Придумаем тебе подработку. Правильную! Чтобы ни одна гадина упрекнуть не посмела… Эх… раньше бы сказал – уже бы семейство Рокфеллеров на побегушках держали!
Призрак несмело улыбнулся, оценив шутку. Ему было откровенно не по себе. Открываясь Сергею, он втайне, до судорог, боялся, что парень его не поймёт, осудит. Но нет. Друг его понял правильно. И он рядом, не бросает.
- А за бабло это, от оборотня полученное, не переживай, - продолжал обнадёживать Иванов. – Правильно мыслишь. Это я, разбогатев, зажрался. Возьмём своё. По-честному возьмём, что положено брать среди нормальных людей в виде обычной, заработанной, благодарности.
- Или не возьмём, если не за что будет, - поддакнул, улыбаясь всё шире, Швец.
- Или не возьмём, - согласился Сергей со смехом. – Тогда мозги включим, где капусты срубить половчее. В первый раз, что ли? Или мы не в розыске служили и служим?
Шипя пневматикой, подъехал троллейбус, шумно распахнул двери, и инспекторы, в шутку толкая друг друга, весело поспешили в салон.
***
По общему согласию напарники решили перевести рабочий день в рабочий вечер, для чего устроились с удобствами на Серёгиной кухне, чем донельзя перепугали кицунэ. Трезвые, сосредоточенные, деловитые парни беспрестанно пили чай и шелестели полученными от Пауля бумагами. Даже от блинов отказались. Свежих, с начинкой из нежного фарша.
Немного покрутившись около заваленного материалами по самоубийству стола и позаглядывав в разложенные фотокопии протоколов и иных, положенных в данном случае по закону, бумаг, Маша махнула на всё рукой и отправилась спать, предупредив: «Только недолго засиживайтесь, поздно уже».
Её не услышали.
К часу ночи, перелопатив не по одному разу всё содержимое конверта, решили сделать перерыв и подытожить.
Картина получалась незамысловатая. Покойный Юрген, с резковатой для русского уха фамилией Генслер, покончил с собой (в этом не было никакого сомнения - полиция на этот раз весьма дотошно подошла к процессу дознания) в одном из заброшенный гаражей на окраине, выстрелив себе в рот из собственного ружья, оформленного по всем правилам три месяца назад. Предсмертную записку он оставил рядом, придавив камешком. Ни свидетелей, ни очевидцев не нашли. Вещи самоубийцы никуда не пропали – смартфон, документы, ключи от квартиры, бумажник с деньгами и банковскими картами - лежали в карманах, на своих местах.
Обнаружили тело дети из домов неподалёку, болтавшиеся от скуки по городским задворкам в поисках приключений. Они же и вызвали полицию. По заключению патологоанатома – с момента смерти до момента обнаружения прошло три, максимум четыре, дня. Следов насилия на теле не обнаружено.
Всё…
Перешли к осмотру фотографий. Первым шёл, явно увеличенный, снимок из паспорта. Зернистый, без ретуши, чёрно-белый. С листа А4 на инспекторов смотрел худой, мосластый парень с несколько угрюмой, лошадиной физиономией, в которой проглядывало что-то неуловимо-общее с его отцом. Не сразу, но парни смогли найти эту изюминку – упрямство. Именно таким им и показался Пауль при встрече – упорным, волевым, по своему жёстким. Тогда, в парке, они на это за разговорами внимания не обратили, а вот теперь, вспоминая беседу, приходилось признать – крепкий дядька этот оборотень. Такого во врагах лучше не иметь – чревато…
Насмотревшись, перешли к снимкам с места самоубийства. Качество их оказалось так себе – сканкопия, распечатанная на принтере; однако в целом картина случившегося просматривалась вполне чётко.
…Труп дрищеватого парня на полу в искривлённо-неестественной позе. Одежда обычная: куртка, джинсы, кроссовки… Ружьё рядом, стволом к нему… Картонки с циферками, нумерующими расположение вещдоков, разложенные для удобства работы эксперта и следователя… Снимки с разных ракурсов… Задней части черепа у Юргена нет, на фото с левой от тела стороны это видно особенно хорошо…
Получалось, оборотень стрелялся сидя, привалившись спиной к кирпичной, с обвалившейся местами штукатуркой, стене гаража. Полицейские пришли к такому же выводу, подкрепив свои бумаги результатами вскрытия, в которых даже про штамп-отпечаток дульного среза не забыли. Пороховые следы на руках тоже имелись. Исходя из изученных материалов, вывод напрашивался донельзя очевидный – малыш – вервольф сам себя упокоил… Вопрос – зачем?
Подумав, подключили к зарядке звонилку Юргена. Неожиданно повезло – у отошедшего в мир иной оборотня привычка ставить пароль отсутствовала. Покопались в списке звонков.
А вот тут оказалось интересно. Последний раз, судя по датам у телефонных номеров, отображённых на дисплее, покойный пользовался связью около месяца назад. Этот факт сразу породил множество новых вопросов: имелся ли другой номер у самоубийцы, если нет – то где он пропадал всё это время и почему не выходил на связь?
- Молодой пацан, - уверенно обозначил своё отношения к полученным выводам Сергей. – В его годы девочки, клубы, пиво с приятелями – рекой текут. А он словно бирюк какой – ни с кем не общался. Так не бывает. И зачем таскать лишнюю тяжесть, если звонить некому?
- Может, боялся с людьми сходиться? – осторожно предположил Антон.
- Не думаю. Иначе засветился бы в заведении у Ерохи. Там такой гудёж иногда бывает – куда там клубам кислотным…
Призрак спорить не стал, признавая правоту и здравомыслие друга. Записали идею пообщаться со всезнающим белокоборотнем в блокнот, для памяти.
Перебрались в телефонную книгу. Папу, маму и брата отмели сразу в сторону – и так понятно: коды латвийские. Затем, пролистав на удивление короткий перечень контактов, не нашли никого, помеченного как «зайка», «любимая» или «солнышко». Но и это ничего не значило. Может - постоянной подруги не имел, может – Юрген не имел склонности к романтике. В любом случае обзванивать все номера из смартфона самоубийцы было уже поздно, потому, покурив напоследок, расстались до утра.
Швец отправился к Розе, а Иванов с удовольствием завалился спать.
***
Антон припёрся ближе к обеду. Довольный, счастливый, полный энергии. Наскоро попив чаю, он выдал мысль, не дававшую ему покоя уже несколько часов:
- Серёга, а чего мы вокруг да около ходим? Давай Марека попросим найти этого оборотня в Аду. В Раю его точно нет. Пусть узнает, как дело было.
Втайне удивляясь такому простому способу разобраться с самоубийством, Иванов молча достал смартфон и набрал демона.
- Здорово, - привычно-жизнерадостно ответил командировочный. – Жалуйся.
- Надо одного кренделя в твоих пенатах опросить. Самострела…
Марек шумно засопел, а потом печально, с сожалением, признался:
- Нереально. Эти индивидуумы под особым надзором, у меня к ним доступа нет. Попробуйте через запрос…
- Время, - погрустнев лицом, протянул парень. – Сам знаешь…
- Знаю. Но никак, поверь, - добил его демон. – Я бы рад… Прости.
- Всё равно спасибо, - попрощался инспектор с коллегой и уныло сообщил Антону. – Не выйдет.
- Я уже догадался… Хрен с ним, давай по старинке. С чего начнём?
Сергей взял с холодильника смартфон покойного и наугад выбрал самого нейтрального абонента: «Виктор Николаевич. Раб.»
- Раб - это, скорее всего, работа, - заявил он. – Вот давай его первым в работу и возьмём. Вряд ли этот самый Виктор Николаевич что-то ценное скажет, однако, с другой стороны, именно коллеги чаще всего в курсе дел и связей бывают.
Швец понятливо подхватил:
- Сплетни?
- Они самые, - подтвердил предположения друга парень. – Ты звони. Я на квартиру поеду, там осмотрюсь. Не вижу смысла вдвоём шляться.
Антон возражать не стал и, бережно взяв аппарат, набрал номер. Ответили сразу. Призрак, не особо мудрствуя, сходу сообщил о смерти Юргена и предложил встретиться для беседы, ухитрившись при этом ни разу не представиться и не назвать структуру, от имени которой он собирался действовать.
- Через час, - отключившись, сообщил Швец. – В бизнес-центре у мэрии.
Иванов в ответ показал большой палец, а затем отобрал смартфон и набирал Иоганна.
- Добрый день, - поздоровался инспектор. – Я хотел бы осмотреть квартиру вашего брата. Необходимо присутствие родственника.
- Зачем? – удивился тот. – Ключи вам переданы, там никто не живёт.
Сергей скривился. Ему претила идея в одиночестве копаться в чужих пожитках. Потом и в краже миллиона долларов обвинить легко могут. И ничего не докажешь. С роднёй – оно надёжней выходит. К тому же – мало ли, какие вопросы по месту возникнут – а так будет хоть у кого спросить.
Но ничего объяснять непонятливому оборотню он, естественно, не стал. Просто потребовал:
- Приезжайте. Можете понадобиться. Да! – спохватился бывший опер, наконец-то уловив за кончик то самое несоответствие, подсознательно беспокоившее его с момента начала разборов материалов по самоубийству. - Чуть не забыл! Бумажник Юргена захватите. Со всем содержимым! Его в конверте я не нашёл!
Иоганн несколько опешил.
- Но там ничего ценного. Банковские карты, немного денег, пара дисконтных карт, права. Ни визиток, ни записок. Папа уже проверил, пользуясь своими связями – крупных сумм у брата не имелось, последняя операция совершена три недели назад – обналичил в терминале немного, но кое-что ещё оставалось. Никаких странных трат за последние полгода. Дальше не проверяли – смысла нет.
Инспектор верил собеседнику, но правила есть правила. Потому не поддался – надавил:
- Привезите!
- Как скажете, - ровно ответил оборотень. - В котором часу встречаемся?
- Через полтора часа. Нормально? – прикинув расстояние до дома покойного, предложил парень. Ехать было не то чтобы далеко – зато через весь центр, славный своими вечными пробками.
- Да, вполне. До свидания, - попрощался Иоганн и отключился.
Швец слышал весь разговор, потому ничего пересказывать не пришлось. Выпив ещё по кружке чаю, попрощавшись с хлопотавшей по хозяйству кицунэ и погладив вездесущую Мурку, инспекторы отправились работать, каждый по намеченному плану.
***
В назначенное время Иванов стоял у подъезда длинной, выкрашенной в модный весёленький цвет, многоэтажки и грустно смотрел на снующих туда-сюда людей. Дом был свежий – года два, от силы, как построенный. Типовой, класс эконом, из тех, которые уверенно заполоняют все свободные места в обжитых рабочих микрорайонах.
Такие высотки в народе саркастически прозвали «ипотечники» из-за того, что стоимость квадратного метра жилплощади в них не пугала запредельной дороговизной и каждая вторая квартира продавалась, через активно продвигаемую государством финансовую кабалу, молодым семьям или любителям вкладываться в жильё для аренды. А ещё здесь, по опыту, никто никого не знал. Максимум – здоровались соседи по площадке, да и то не всегда. Жильцы на этаж выше или на этаж ниже – совсем незнакомые люди. И всезнающих бабок у подъезда не видать…
Иоганн появился с немецкой пунктуальностью. Интересоваться ходом дознания почему-то не стал, сразу направившись в подъезд. Чистый, пока не загаженный безвкусным граффити и не изуродованный переноской крупной мебели.
Юрген обитал на самом удобном, третьем этаже. Лифт ждать не стали, поднялись по лестнице. Дойдя до нужной двери, оборотень встал чуть в стороне, всем своим видом предлагая, вертевшему на пальце ключи, Сергею войти первым.
Но инспектор не спешил. Первым делом он бегло пробежался пальцами по двери и дверному косяку, выискивая так называемые «маячки»: кусочек спички или крохотный огрызок бумажки, который должен выпасть со своего места в случае визита незваных гостей.
Ничего не обнаружив, Иванов всмотрелся в накладку замка и немного выпирающую из неё личинку. Ни царапин, ни грязи. Если и открывали без ведома владельца – то или хозяйскими ключами, или спец работал…
- Вы здесь были?
- Да. Но не заходили. Папа сказал, - непонятно пояснил Иоганн.
- Понятно, - почему-то с раздражением ответил инспектор и, решительно открыв входную дверь, вошёл внутрь.
Обстановка не слишком удивила. Стандартная студия с базовым ремонтом из дешёвеньких материалов, вкривь и вкось сляпанных впопыхах нанятыми застройщиком гастарбайтерами.
Прихожей, как таковой, не было. Всё оплаченное Юргеном личное пространство представляло собой одну большую комнату с прибитой к стене вешалкой у входа, кухонным уголком, оборудованным готовой мебелью из сетевого магазина, шкафом-купе, двуспальной кроватью без особых изысков да рабочей зоной. На ней взгляд инспектора остановился отдельно: на здоровенном, в две трети стены, столе, среди вороха бумаг расположились сразу два монитора, профессиональный принтер, внушительных размеров сканер и ещё какие-то компьютерные прибамбасы малопонятного назначения. Системные блоки весьма современного вида покоились на специальных подставках внизу, под столешницей, среди скомканных бумаг и прочего канцелярско-бытового мусора. Рядом со столом примостилось потёртое анатомическое кресло на колёсиках, своим ветеранским видом без двусмысленностей дававшее понять, что оно не простаивало и несло свою службу честно, создавая комфорт и уют владельцу практически 24/7.
Отдельное помещение в квартире занимал лишь санузел с картонной, чуть расслоившейся внизу в силу отвратительного качества, дверью, неизвестно зачем оборудованной ростовой стеклянной вставкой. Балкон отсутствовал. Пол покрывал плохо пригнанный ламинат, на окнах – плотные, задёрнутые шторы. А ещё квартира самоубийцы очень походила на бомжатник. Пыльно, вещи разбросаны, всюду коробки из-под пиццы.
Снимать обувь инспектор не стал, сразу приступив к осмотру. Иоганн остался у входа, мрачно наблюдая за действиями парня и не вмешиваясь.
… Всего за пару часов Сергей успел переворошить всю одежду Юргена, осмотреть шкаф, в котором обнаружился пустой, незапертый оружейный сейф, санузел, кухню, кровать с сальным, давно молящим о прачечной, бельём, сунуть свой нос во все углы и закоулки.
Обычная холостяцкая квартира, как у него до встречи с Машкой. Ни тайников, ни записок от поклонниц, бережно хранимых на долгую память, ни даже сигарет. В холодильнике минералка и пельмени. И кетчуп. Скучно жил оборотень, неинтересно. И один. Ничего из женских, позабытых в ванной или под кроватью, мелочей не нашлось.
Наконец, подобрался к столу. Честно перебрал бумаги, ничего в них не понимая – сплошь черновики заумных расчётов да пара бланков типовых договоров, без реквизитов сторон, на предоставление услуг по… - в этих местах оказались незаполненные строки.
Позаглядывал в пустые пачки Доширака, укрывшиеся под всей этой макулатурой, осмотрел коробки из-под пиццы, покрытые масляными пятнами в самых неожиданных местах.
Пусто…
Подумав немного, включил компьютеры. Как и в смартфоне – Юрген паролями манкировал. Покопался в папках – сплошная работа. Проекты различных систем вентиляции и теплоснабжения; нашёл полумёртвый, безфрендовый аккаунт в соцсетях, посмотрел историю браузера – ничего такого: новостные сайты, несколько узкоспециализированных форумов, фильмы-онлайн. Но заинтересовало Иванова не это.
Последний выход в мировую паутину покойник осуществлял – Иванов даже сверился с календарём – двадцать два дня назад. Снова покопался в коробках, разыскивая чеки об оплате заказа из пиццерии – нашёл. Даты примерно совпадали.
Сделав кое-какие выводы, инспектор окинул на квартиру «свежим» взглядом и обратился к брату покойного:
- Юрген здесь скоро месяц, как не проживал.
- Может быть, - спокойно, словно его эта новость нисколько не заинтересовала, ответил оборотень.
Сергея такое равнодушие зацепило. Он зло, с нескрываемым презрением, решил развить эту тему, сходу переходя на «ты»:
- Слышь, тебе что, вообще пофиг?! Или перед папкой покрасоваться хотел – какой ты заботливый и участливый?!
Иоганн правила игры принял и ответил не менее грубо, сбрасывая с себя весь интеллигентный лоск:
- Не ори! Да если бы не папа – я бы ваш сраный городишко раком поставил! И сам бы во всём разобрался!
- О как! – удивился инспектор, поражённый таким поведением внешне спокойного и смирного оборотня.
Скандалить перехотелось. Похоже, сейчас они говорили на одном языке. Значит, самое время поболтать.
- Гляди, - протянул Сергей чеки. – Внимание обращай на даты. Потом посмотри в историю браузера. Совпадает. Да и срач здесь… тот ещё, но следов обыска нет, неряшество обычное. И воздух затхлый. Что думаешь?
Теперь уже младший сын в семье Пауля Генслера аккуратно взял предложенные бумажки с циферками, после подошёл к мониторам. Сверил.
- Ты прав, - признал он. – Я не знаю, что ответить. Мы с братом не общались, потому… последние годы его жизни для меня загадка. И я тоже здесь впервые, выводы пока делать сложно… Как я уже говорил, папа настрого запретил сюда входить без… представителей власти.
- Почему запретил? – решил прояснить инспектор.
- Чтобы вашей работе не мешать и оставить всё как есть. Папа по своей сути – педант и большой сторонник разделения труда. Он постоянно повторяет: «Сапоги должен тачать сапожник, платье – портной, еду готовить – повар».
- Знакомая позиция. А ты, значит, послушался…
Иоганн, не обратив внимания на колкость, нервно сглотнул и присел на край кровати, безвольно положив руки на колени.
- Мы с Юргеном, не смотря на разницу в возрасте, очень дружили… И его смерть для меня – удар...
Сергей недоверчиво выгнул бровь.
- И какая же у вас разница? – скептически поинтересовался он у оборотня. – Тебе на вид лет двадцать пять от силы.
- Я на сорок шесть лет старше брата. Мы быстро вырастаем и медленно стареем… И у меня, как и у Юргена, был возраст, когда мне хотелось убежать из дома в интересный и волнующий мир за пределами папиного особняка. Только он смог, а я нет.
- Почему?
- Из-за отца. Он очень деспотичен и мечтал вырастить нас бойцами. Такими, как и он сам. Тренировки, спарринги, суточные кроссы в ином обличье… - вот моё детство. А Юрген – он не такой. Был… Не поверишь, но брат по натуре имел очень мягкий, незлобивый характер. Тихоня… никогда голос не повышал, предпочитал зарыться в учебники... Математику очень любил… Папа считал своим долгом переломать, насильно привить необходимые, по его мнению, качества. Выковать из рохли клинок. Мама плакала… Кончилось дело тем, что младший сбежал в вашу страну, получил гражданство. Выбор этот осознанный… Папа очень не любит сюда приезжать, что-то с прошлым связано… Случился грандиозный скандал, и отец, в порыве гнева, приказал забыть о существовании Юргена, вычеркнуть из жизни. Я послушался, мама иногда общалась с ним. Но редко… И знаешь, что самое страшное?
- Что?
- Папа даже после смерти брату своеволия не простил. Вижу же, что ему плохо, больно, у гроба стоял – плакал, не стесняясь… И всё равно, он принципам своим глупым верен, неосторожно брошенному слову… Даже тело на родину забирать не пожелал, чтобы перед роднёй свой непреклонный имидж сохранить. А ведь он Юргена любит…
Инспектор присел рядом.
- Н-да… не повезло тебе с батяней. Ты что, от рождения с ним живёшь? Без своего угла?
Иоганн кивнул.
- Бросай ты это дело, иначе свихнёшься, - участливо продолжил Иванов. – Своей головой жить нужно.
Оборотень снова кивнул, а после счёл нужным поделиться:
- Я тоже уйду. Как вернусь – поговорю с мамой и уйду.
- Оно и правильно…
Сергей хотел рассказать несчастному брату самоубийцы про обнаруженные номера их семьи в смартфоне; про то, что Юрген хранил их, наверняка надеясь со временем восстановить отношения и... промолчал. Не стал бередить рану. Ни к чему это…
Вместо этого он поднялся, стараясь не смотреть на повесившего голову Иоганна, выключил компьютеры, позакрывал задвижки на стояках холодной и горячей воды, кое-как прибрал мусор в кучу. Не найдя, чем ещё себя занять, обратился к оборотню, по прежнему сидевшему на кровати в тяжких раздумьях и не замечавшему ненужной возни парня.
- Пошли. Нечего тебе тут делать.
- Да…
Неторопливо вышли. Закрыв дверь, Сергей сам, на всякий случай, поставил «маячок», вполголоса пояснив безучастно наблюдавшему за ним оборотню.
- Если без меня заходить будешь – помни. Снимешь и потом обратно поставишь незаметно.
- Хорошо.
- Бумажник дай, а то опять забуду.
- Держи. Там всё на месте…
Небольшое, слегка потёртое кожаное портмоне перекочевало в карман куртки инспектора.
На улице, только вышли из подъезда, пропустив важную от собственной значимости молодую мамочку с коляской, Иоганн неожиданно горячо, с чувством, попросил:
- Разберись с этим делом! Пожалуйста! – и, не прощаясь, быстрым шагом удалился восвояси.
Иванов стоял и смотрел ему вслед, раздумывая о том, как повезло ему с родителями…
***
Оставшись один, парень активировал Печать и попробовал вызвать Антона. Не то чтобы он был вот прямо срочно нужен, но пусть знает, что Серёга уже освободился.
Швец появился почти сразу.
- Долго ты, - с укоризной в голосе протянул призрак. – Я уж заждался. Даже в больнице одной защиту подновить успел.
- Ну извини, осмотр квартиры за пять минут не делается. Что у тебя?
- Да ничего особенного. Виктор Николаевич, этот самый, работу нашему фигуранту регулярно подкидывал, весьма денежную. Проектирование разных строительных систем, или что-то в этом роде… Говорит, талантливый паренёк был и со сроками не затягивал никогда, что в их деле, оказывается, редкость. И диплома о высшем образовании не имел.
- Это как? – не понял Иванов.
- Просто. Самоучка. Математик великолепный. Похоже – припекло с деньгами, вот и избрал себе стезю. Вроде как на третьем курсе архитектурного заочно учился. Или четвёртом… Мужик, с которым я общался, точно не знает – не вникал. На него в конторе этой все молились.
- Поясни.
- Официального образования у парня пока не было – значит, и лицензию ему никто не даст, и свою фирму он не откроет. Соответственно – в конкуренты не выбьется. Зато через них работать вполне может, особо нигде не засвечиваясь, просто при сдаче проект на другого перца оформляли, с вышкой который, а бабло делили. Причём, подозреваю, покойному крохи перепали. Там один офис – мама дорогая! Огромный! И секретарши сплошь на каблучках и грудастые. Видные девки, как на подбор!
Сергей вздохнул, с грустью глядя на приятеля.
- Тоха, вот скажи мне, ты зачем сейчас на баб сворачиваешь? Насколько я помню – ты за другим в ту организацию ходил.
Призрак не смутился. На него это спорное чувство вообще накатывало крайне редко.
- Я это к тому, дружище, что девочки те солидных вложений требуют и что на целом этаже восемь кабинетов начальства и два – проектировщиков, которых всего пять человек. Пользовали они этого несмыслёныша во всех финансовых позах, как хотели. Вслух, конечно, этого мне никто не сказал, но и так понятно. И ещё добавлю, в довесок: тот Виктор Николаевич с лица спал и виски стаканами хлестал от горя, когда я приехал. И его можно понять: курицу, несущую золотые яйца, потерял. Дай сигаретку, разнервничался я…
Получив желаемое, Швец с удовольствием, глубоко затягиваясь, закурил. Иванов не торопил, ожидая продолжения рассказа и прекрасно зная, что самое интересное тот приберёг «на потом». Выспрашивать – себе дороже. Раздуется от важности, будет словами цедить в час по чайной ложке, поблёскивая очками на хитрой морде и вовсю наслаждаться вниманием.
- Так вот, - потушив окурок о каблук и выглядывая глазами урну, продолжил Антон. – Характеристика у этого Юргена, для его возраста, странная: нелюдимый, замкнутый, весь в себе, лишний раз из дома нос не высовывал. Его на новогодний корпоратив пригласили – не пошёл, отмазался. Работал постоянно, без отпусков последние три года… Только месяц назад решил отдохнуть. Сказал – в отпуск уходит на пару месяцев. Его не трогали, понимали - устал… - любитель красивых секретарш наконец обнаружил искомое и ловко метнул бычок в мусорник. После потянулся, сощурился на тусклое, в обрамлении серых туч, солнце.
Серёга терпел, сжав зубы…
- Но имел наш оборотень одну слабость, - не дождавшись упрашиваний, слегка обиделся призрак. – Футбол. Любил он в один спортбар захаживать. Все финалы и полуфиналы там смотрел. В уголке, не пьянствуя. Но с завсегдатаями здоровался по именам. Покойный там за своего был, не обижали…
- Откуда знаешь? – не выдержав, раскрыл рот Иванов.
Дождавшись желаемой реакции, Швец медленно, скучно повертел головой по сторонам, однако ничего интересного, судя по всему, не нашёл и только тогда, улыбнувшись, предложил:
- Может по пиву?
- Тоха! – прорычал на пределе терпения парень. – Не тяни…
Призрак рассмеялся.
- Видел бы ты себя. Прямо кумачовым стал, только серпа с молотом не хватает на лбу… Ладно, ладно, - продолжал веселиться несмешной юморист. – Рассказываю. Виктор Николаевич тоже там несколько раз оттопыривался по полной, да и общие знакомые в баре нашлись. Предлагаю вечерком туда сходить. Заодно и кухню оценим… да и девчонок выгулять можно…
Иванов обдумал предложение. Звучало заманчиво. Правда, он не совсем понимал, кого ему выгуливать – Эллу, с которой усиленно хороводил в последнее время или Машку, большую любительницу всяких праздников и посиделок. Или их обоих? Сложный выбор…
Прикинув варианты, Серёга решил отложить решение данной проблемы на потом, втайне надеясь, что всё само собой образуется.
- Поехали в гараж, где Юргена нашли, - предложил инспектор. – Осмотрим место происшествия. Может, коллеги упустили чего.
***
Несмотря на план-схему, заботливо прихваченную с собой, нужную заброшку искали долго, успев как следует извозиться в пыли и грязи. Не помог даже старенький охранник на въезде, мирно дремавший в своей будке у шлагбаума и ничего спросонок не соображающий.
- Оно ж… это… - усиленно пыхтел дед, пытаясь припомнить кто и когда застрелился на вверенной ему территории. Не справившись со столь сложной задачей, честно заявил. – Похоже, не в мою смену было. Извиняйте.
Пришлось опрашивать редких мужичков, лениво крутящих гайки на своих «ласточках» и через одного ароматизирующих воздух свежим алкогольным выхлопом. Пару раз свернув не туда, с горем пополам всё же добрались.
Интересующий инспекторов гараж располагался на самой окраине последней улицы здоровенного кооператива автолюбителей. Ворота отсутствовали, как и лутка - видимо, поклонники металлолома постарались. Въезд зарос густым кустарником почти по крышу. Много мусора.
Нет, точно не нашли бы, наверное, даже с план-схемой этот медвежий угол, не попахивай оттуда хорошо знакомым трупным смрадом.
Продравшись через цепляющиеся за одежду ветки, напарники забрались внутрь.
- Тухлое место, - со знанием дела определил Антон. И был прав.
На покрытом липкой, непересыхающей грязью полу тут и там виднелись старые, использованные шприцы, бесформенные тряпки, куски гнилых досок, бой кирпича, прочий мусор. Сновали всевозможные жучки, заставляя брезгливо кривиться; в углу виднелась паутина, блестяще покрытая капельками влаги. Задняя стена оказалась проломана неизвестными придурками практически в полный человеческий рост, открывая чудесный вид на позабытый всеми пустырь.
Место самоубийства обнаружилось сразу. Здоровенное, с брызгами, буро-серое пятно на стене с прилипшими волосинками и крупной щербиной в кладке на уровне груди.
Сергей включил фонарик на смартфоне, с отвращением присел у вонючего пятна.
- Убрать, что ли сложно, - недовольно пробормотал он.
- Убери, - предложил Швец, наклоняясь рядом. – Кому это нужно – чужие мозги со стен соскребать?
Осмотрели место происшествия тщательно, по отдельности друг от друга, однако ничего необычного не нашли. Даже не поленились, прикинули как сидел самоубийца перед роковым выстрелом и под каким углом держал ружьё. Получалось, прямо в грязи на пятой точке, как на фото. Гильз не было, но оно и понятно – полицейские изъяли как вещдоки, оставив лишь сор да кирпичные крошки. Для очистки совести выбрались наружу с другой стороны гаража и, с наслаждением забивая никотином сладковатый, въедливый запах тухлой крови, уставились на пустырь, привольно раскинувшийся аж до еле видного отсюда дачного посёлка.
- Что думаешь? – мусоля сигарету в зубах, поинтересовался у друга Швец.
- Да ничего, - задумчиво протянул Серёга, не отрывая взгляда от навевающей тоску, скорбно-пожухлой земли. – Самовыпилился чувак. Такое бывает…
Антон сплюнул.
- Сомневаюсь я… Ты пол хорошо осмотрел? Там, где стрельнулся оборотень?
- Конечно. Ничего не увидел, кроме грязи и дерьмища всякого…
- Вот и я ничего… А должны были…
Иванов с интересом посмотрел на призрака и неожиданно подобрался. Перед ним стоял не тот, раздолбаистый и смешливый Тоха, к которому он привык, а собранный, напористый инспектор Департамента Управления Душами.
Пока парень соображал, отчего такие метаморфозы приключились с товарищем, Швец продолжил свою мысль. Жёстко, с внутренним осознанием собственной правоты.
- Крови на полу нет. Точнее есть, но мало. Должно быть больше – Юрген себе череп будто воздушный шарик взорвал. Соответственно, повредил всякие артерии с венами. А крови – кот наплакал, - повторил свою мысль призрак. - На фото, которые нам Пауль дал, этого не видно, а здесь прямо в глаза бросается.
- Думаешь… - поражённо завис Иванов.
- Да. Тело ведь на боку лежало, когда его обнаружили. Значит, натечь на пол по любому должно было изрядно … А ни шиша нет! Выходит, рядом стоял кто-то второй, кровь собирал. В таз какой-нибудь или что-то широкое… Вот так вот… Звучит, правда, как полный бред… Потому вопросов у меня сейчас три, - загибая пальцы, начал перечислять Антон. - Зачем, для чего и сколько на самом деле здесь народу тёрлось с Юргеном перед смертью?
- Мокруха?
- Похоже… Или доведение до самоубийства. Или ещё мерзость какая… Разобраться надо.
Продолжение следует...
©Читайте, кому интересно.