ККК-21. Основная лента рассказов

[ Версия для печати ]
Добавить в Telegram Добавить в Twitter Добавить в Вконтакте Добавить в Одноклассники
Страницы: (27) [1] 2 3 ... Последняя »  К последнему непрочитанному ЗАКРЫТА [ НОВАЯ ТЕМА ]
 
Выберите 3 (три) понравившихся рассказа
1. Имение полковника Сипаева [ 27 ]  [13.04%]
2. Тайна белого носорога [ 32 ]  [15.46%]
3. Пряничный домик [ 38 ]  [18.36%]
4. Вторжение в личную жизнь [ 57 ]  [27.54%]
5. Обратный эффект [ 31 ]  [14.98%]
6. Забытый заповедник [ 14 ]  [6.76%]
7.Споры [ 14 ]  [6.76%]
8. Волки студёных морей [ 34 ]  [16.43%]
9. Договор [ 12 ]  [5.80%]
10. Идеальное вторжение [ 16 ]  [7.73%]
11. И снится нам не рокот космодрома [ 15 ]  [7.25%]
12. 10 метров [ 34 ]  [16.43%]
13. Tumultus [ 22 ]  [10.63%]
14. Один вечер из жизни Сергея Борисовича [ 19 ]  [9.18%]
15. Чужой [ 28 ]  [13.53%]
16. Проникновение [ 46 ]  [22.22%]
17. Ночь вторжения [ 16 ]  [7.73%]
18. Песчаная башня до самого неба [ 27 ]  [13.04%]
19. Культурное вторжение [ 28 ]  [13.53%]
20. Рапорт Брагтера [ 21 ]  [10.14%]
Всего голосов: 531
Вы можете выбрать 3 вариант(ов) ответа
  
Ammok
6.12.2019 - 12:55
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
126
Дорогие… друзья? Коллеги?

Вот не знаю точно, как обозначить людей, которые до сих пор отдают должное художественным буквам в формате большем, чем надпись на картинке или анекдот.

Мы рады вас видеть!

И хотим предложить вашему вниманию Основную Ленту Конкурса Коротких Креативов №21 «Вторжение».

В ленте пока анонимным, не знающим имен друг друга и не знающим имен авторов, жюри отобраны 20 лучших работ из присланных на конкурс. Остальные работы пойдут в ленту Внеконкурса (но это будет уже другая история), там тоже будет что почитать.

Просим вас прочитать работы, выбрать три самые понравившиеся (ну, или, три наименее не понравившиеся) и проголосовать за них!

Фиксирование результатов конкурса 21.12.2019 в 20-00 московского времени.

А будет вообще здорово и даже шикарно, если у вас получится оставить небольшой отзыв по каждой или нескольким работам — для авторов это один из самых главных стимулов участия в ККК. Читатели будут отзываться о буквах, не взирая на ники и лица!

Авторов призываем сохранять ледяное спокойствие. Деанонимизация ведет к снятию работы с конкурса. Отвечать нужно так, чтобы никто не догадался, что именно вы автор этого произведения.

Если по прочтению работ, у вас возник спонсорский, меценатский зуд и вы решили учредить номинацию — не стесняйтесь, пишите Марине vinsentvega, Казначею ККК.

Первые часы топик будет закрыт для комментирования и голосования. Связано это с техническим моментом — мы ждем, когда администрация сделает голосовалку закрытой, чтобы нельзя было посмотреть, за какой рассказ сколько уже проголосовали.

Итак… Поехали вторгаться!

ККК-21. Основная лента рассказов
 
[^]
Yap
[x]



Продам слона

Регистрация: 10.12.04
Сообщений: 1488
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:55
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
1. Имение полковника Сипаева


Противно скрипело все - сама телега, пожитки, наваленные сверху и баба, что сидела передо мной. Голосом, почти в одной тональности со скипами телеги, тянула она старую песню. И длилось это, казалось, уже целую вечность.
- А я-то Мирошки мельника жена то, - резко оборвав унылую песню, сказала баба и повернувшись ко мне лицом, заулыбалась щербатым ртом. - А ты хтой такой бушь?
Раскрывать свою цель раньше времени мне не хотелось и, не дожидаясь моего запоздалого ответа, баба заговорила сама.
- Барчук то, видно, да. - Она покивала тыквообразной головой и повернулась опять к крупу лошади. - Не пристав случаем? А то мало в энтом годе оплатили, но мы то не виноваты. Погода такая стояла все лето. То дощщь, то ветрА. Пшеницу то всю примяло аж.
Она вновь повернулась и подозрительно прищурив глаза всмотрелась в мое лицо.
- Нет, пристав, - неохотно вступил я в разговор.
Она опять недоверчиво покивала головой и отвернулась.
- У прошлом годе, к нам пристав приезжал. Спужались все! Грозный, страсть! Усищщи - во! Буркалы - во! Сапожища на ём с моё тулово длиной. - Тетка, до этого размахивавшая руками, вдруг мелко затряслась-засмеялась. - Стол то накрыли, встретили пристава как следует. Подпил он и давай плакаться, шо не женат и ласки бабской хоцца ему. Положили с вдовицей Митяевой и наутро он не то шоб счета проверить, без порток понесся в город.
Жена мельника надула и без того пухлые щеки, и попробовала пробасить как пристав:
- Женица желаю! У город поеду, кольцо куплю и вярнуся. Жди, грит, меня Машка и я вернусь. - Вздохнула тоненько, по-бабски, и тихим голосом добавила, - тока год прошел нету ни пристава, ни кольца. А Машка-вдовица все ждет, гадает вечерами на суженного. Эх, жысть...
Тетка отвернулась и с остервенением ожгла лошадь плетью:
- Чаво уши-то развесила? Шагай уже, холера треклятая!

- Послушайте, голубчик, не весть откуда легенда пришла и не нам разгадывать, - граф Стожинский сидел чуть развалясь на стуле. - Вы же понимаете, все это от крестьянской глупости, дури, если позволите. И отнюдь, тут и не пахнет правдой.
Качались в такт словам графа солидные лысины и золотые эполеты офицерского клуба N-ского полка.
- Но, позвольте, а как же рассказы пристава Петрова? - Всем было интересно каким образом он отмахнется от истории, которую мы слышали не раз.
- Он плут. Плут и горький пьяница, - на эти слова графа, собрание одобрительно загудело. - Перепьет горькой, понапридумывает, а ему верят. Но, в любом случае, и врагу не пожелаешь быть владельцем этого имения. Мужичье там ленивое, пьющее. Дохода, говорят, почти нет. А что касается его россказней о покойном полковнике Сипаеве, так то чушь и поклеп. Мой батюшка с покойном в одной команде был и сам к его ногам ядро вязал после панихиды. Так что врет Петров, не мог Сипаев среди живых ходить, после того как Богу душу отдал.

- Старый барин, бывало, на Пасху рупь, а то и два, деревне на пропой ставил. И на другие праздники тоже. Церкву в прошлом годе реставнули, тока колоколов нету, - усадебный староста вздохнул. - Почитай три года без хозяина маемси. При нем еще хужее было. Дитяти мёрли и бабьё молодое. Хозяйство кое-как шло. Теперь только непогода все портит, да и зверь расплодился.
- А что ж не бьете зверя?
- Дык, все охотники в лесах сгинули, а последний, Семен Береста, стар стал. Глазом слаб, рукой не тверд. Ну и барыня, Мария Александровна, значит, рыбу-птицу в Петербурх не слать заказала.
Я отпил коньяка из рюмки и пожевал шоколад,.
Фляжка, трубка табаку и пара пистолетов с плиткой шоколаду, это все что осталось у меня после того как в N-ске я оставил карету. Сидя напротив старосты, мне все услышанное казалось нереальным. На много верст вокруг усадьбы раскинулись вековые леса, пронизанные насквозь широкими лентами рек. Все что могло только летать, ходить и плавать - всем этим была богата эта земля. Проезжая деревни и хутора, я видел благоденствие и сытость. Дома были крепкими, дети выглядели здоровыми и упитанными.
- Вот, - продолжил староста свой рассказ. - Таперича, как барин помер, так вот и сиротуем. Хлеба вдосталь не едим, масцо не часто видим. А уж про мед да сахар совсем забыли.
Набив табаку, я раскурил трубку.
- Послушай, любезный, сколько я проехал по владениям, ни разу не видел того запустения, о котором ты толкуешь.
- Ваше благородие, - староста прижал руки к мощной груди. - Вот, видит Бог, правду говорю.
Он быстро-быстро закрестился на киот в углу.
Я поморщился.
- Ладно, оставь. Срок тебе неделя, а потом полный отчет дашь обо всем что творилось и твориться в усадьбе и имении. Хочу, хоть после покупки, с делами ознакомиться.
- Точно так! - Рявкнул, в миг помолодевший староста и сверкнув испуганным взглядом, вышел из кабинета.

- Именице мне, Ваше благородие, от покойной супружницы досталось, - Мусафин подобострастно склонил голову предо мной. - Великих денег стоило когда-то. А теперь, все в запустении, без хозяйской руки. Но усадьба крепкая, землицы с мужиками вдоволь - плодятся хорошо...
- Сколько ты, любезный, за него хочешь денег? - Я оборвал его причитания.
- Семь тыщ! - Выпалил Мусафин и вытращил испуганно глаза.
- Ниже моего достоинства торговаться, но ты, похоже, совсем забыл кто перед тобой.
- Простите великодушно, барон, - Мусафин уже почти сложился вдвое.
- Мой поверенный проверит все и выдаст сумму, которую посчитает разумной.
- Вы весьма добры, Ваше благородие. - Пот стекал по лбу проигравшегося и потерявшего дворянское достоинство Мусафина.
- Мне еще интересна история имения.
- Это сейчас, да, с превеликим, так скать, удовольствием. Моя супруга, урожденная Сипаева, рассказывала мне, что имение это принадлежало ее дяде, который был убит в ходе войны 12-го года. Но спустя двадцать лет после своего смертоубийства, вернулся он живой. С покалеченным лицом, от чего сторонился людей и солнца, уж больно страшен был ликом и ожоги светила не терпели.
- Где ж его мотало, двадцать лет?
- Выхаживала его знахарка, а потом в Италию он укатил на лечение. Тем и объяснился.
Я не выдержал и недоверчиво хмыкнул:
- А как же прознали, что он это он? Если у него обезображено лицо было?
Прохиндей мотнул неопределенно головой.
- Дык, в ходе экспедиции Крузенштерна и Лисянского, майор Сипаев был в призовой команде охраны и при остановке на Гавайях, приобрел ранение груди и татуировку на правой руке от местного племени. По ней то и опознали.
- Экспедиция была в тысяча восемьсот втором году! Сколько же лет полковнику было когда он вернулся домой из Италии? - Что-то сбивало с мысли в рассказе Мусафина.
- К тому времени уже глубоко за восемьдесят. - Он поклонился и перескочил с интересующей меня темы. - Позвольте вопрос, Ваше благородие, а какими билетами рассчитываться будет поверенный?
- Какими удобно, скажете я велел. Вы свободны, - я отмахнулся от него как от назойливой мухи.

За окном хлестал дождь, в камине потрескивали дрова, прислуга, усланная мной на ночь в дворню, отсутствовала. В доме я был один.
Ворох бумаг на столе меня уже не тревожил, я разобрался с делами в имении всего за пару месяцев. Все лето и осень посвятил перестройке усадьбы и налаживание быта своих крестьян. Закончена стройка большой торговой площади с трактиром и церковью, которую крестьяне сразу окрестили «ярманка». Из Сибири я выписал десяток охотников, с Волги 25 рыбаков все обошлось в несколько тысяч рублей. Ящик коньяку, привезенный мне из Петербурга, был быстро выпит моими соседями по имению, которые приглашались мной на еженедельный выезд. Поверенный в N-ске рассказал, что за мной началась женская охота. Смешно и скучно. Поговорить не с кем. После Рождества, я уже решил, поеду в Петербург.

Во входную дверь постучали.
Я уже было взялся за колокольчик, но вспомнил, что всех отослал. Пришлось самому спуститься вниз и отпереть дверь.
На пороге стоял молодой военный, в промокшем насквозь плаще, в заляпанных грязью сапогах.
- Добрый вечер, Ваше благородие. Простите великодушно, но дороги размыло, темень страшная, не видно ничего. Промок совсем, - он скинул плащ, выставляя напоказ погоны штабс-капитана. - Стучал, кричал — без толку, слуги словно вымерли.
- Слуги в дворницкой. Проходите.
Подойдя к камину, он с видимым удовольствием протянул руки к огню.
- Простите, еще раз, Ваше благородие, - военный повернулся ко мне лицом, вытянулся и щелкнув каблуками, коротко кивнул стриженной головой. - Штабс-капитан Ея Императорского Величества Лейб-гвардии…
- Не дурите меня, Сипаев, - прервал представление я и поморщился. - Ваших портретов по усадьбе было много развешено, господин полковник. И я вас сразу узнал. У меня к вам целый ворох вопросов и я, надеюсь, пригубив хорошего коньяку, вы не откажете мне в приятной беседе.
Полковник Сипаев неопределенно хмыкнув, прошел по кабинету до столика с напитками и щедро плеснул коньяка в винный фужер.
- Однако, - произнес он и выпил залпом.
Наполнив еще раз бокал, он сел в кресло напротив и внимательно посмотрел мне в глаза.
- Раз уж мое инкогнито раскрыто и смысла в представлении не имеется, я хоте бы задать несколько вопросов вам, а потом с удовольствием отвечу на ваши.
- Я рад вас приветствовать в моем имении, - я поднял муху на уровень глаз и выпил. - Теперь я готов.
Полковник медленно выцедил половину бокала и причмокнул губами:
- Замечательный коньяк, скажу я вам! - Он поставил фужер на стол и сомкнул пальцы в замок. - Итак, я знаю ваше имя, барон, но мне интересно, что вы намерены делать с этим имением далее.
- Жить. Я устал от столицы и мне претит общество иностранцев. Здесь я свой, хотя с очень большой натяжкой.
Полковник закинул ногу на ногу и покачал безупречно чистым сапогом.
- Интересно. На данный момент, имение ваше, но готовы ли вы уступить мне его за более высокую цену?
- Нет.
- Двести тысяч? - На его слова я лишь покачал отрицательно головой и он продолжил. - Пятьсот? Миллион золотом. Полтора…
- Полковник, я дворянин, а не торгаш с «ярманки», - Удачно ввинтил в разговор новое для себя словечко.
Полковник, поднялся и, взяв бокал с коньяком, подошел к окну.
- Знаете, барон, на данный момент я несколько стеснен в средствах, но готов в ближайший год перечислить вам десять миллионов золотом или эквивалент в любой валюте, которую вы укажете.
Я махнул коньяку и раскурил трубку.
- Вам не кажется, полковник, что пока задаете вопрос, причем один и тот же, только вы? Позволите мне задать свой вопрос?
- Валяйте, - упавшим голосом ответил Сипаев и залпом проглотил коньяк.
- Где вы были двадцать лет?
- Был на Гавайях.
- А если точнее?
- Я натурально умер. И воскрес.
- Научите.
Полковник перемахнул в мгновение ока весь кабинет и схватил меня за руку.
- Послушайте, барон. Я расскажу вам всю правду о своей жизни и смерти, проведу обряд, но вы мне отдадите имение. Согласны? - Он протянул руку.
- Поглядим, - но я пожал холодную ладонь полковника.

- На Гавайях, куда пришла наша экспедиция, было два царька Камеамеа Первый и Каумуалии. Они всегда враждовали и пытались уничтожить друг друга. К нашему приходу, там вовсю вели торговлю американцы. Царьки, в тайне друг от друга, предлагали свои услуги и, даже, землю нашему императору. В один из дней, когда переговоров не было, я отошел от лагеря буквально на полверсты. Из листвы из духовой трубки в меня плюнули маленькой иглой, я потерял сознание и умер. Я прекрасно помню панихиду на борту нашего судна и как мое тело зашили в мешковину и, привязав ядро к ногам, похоронили в море. То уродство на моем лице, следствие того что рыбы его объели. Потом, спустя несколько недель, воины одного из царьков достали мое тело из воды и провели обряд воскрешения. Это были сполохи огня, - его голос задрожал, а глаза закатились, он словно впал в транс, хриплым шепотом произнося слова. - Страшная морда, обрамленная перьями и жестким черным волосом. Громкие крики. Сильные удары по лицу и плечам огромной палкой, украшенной причудливой резьбой. Кровь. Реки крови… - Он сомкнул веки на мгновение, а распахнув их, взглянул на меня черной бездной глаз. - И вот, спустя более полувека, я предстал перед вами, любезный барон, помолодевшим, полным сил и невероятно богатым. Со всеми этими секретами я, полковник Сипаев, готов с вами поделиться.
Я медленно встал и подошел вплотную к бывшему владельцу имения.
- Послушайте меня, любезный, - стараясь подавить клокотавшую в моей груди ярость, прохрипел я. - Идите вон. И более не появляйтесь в моем имении, а еще лучше в ближайшее время покиньте Российскую империю. Ваше присутствие несет угрозу обществу и народу в целом. Сгиньте!

Полковник в миг сбросил лоск молодого обер-офицера и предстал в истинном облике — капающая с желтых клыков тягучая слюна, сгорбленное страшное тело, покрытое тонкой пергаментной кожей, под которой виднелись черные, полные отравленной мертвой крови, жилы. Скрюченные пальцы, с огромными, бритвенной остроты, когтями потянулись к столу и провели по бювару, превратив его в лохмотья.
- Бювар телячьей кожи, - невозмутимо прокомментировал я, однако, пролив коньяк из рюмки на брюки. - Он обошелся мне в целое состояние.
Из горла существа, стоявшего напротив меня, вырвалось хриплое рычание.
- Пасть закрой и слушай меня, - я вновь сел в кресло, мало обращая внимания на уродство твари, стоявшей у моего рабочего стола. - Сейчас же, вы покинете мое имение, а позже Россию. Сейчас же! Я даю вам фору в сутки и, поверьте, это весьма щедро с моей стороны. Ваше вторжение на бывшую родину неприемлемо и крайне негативно может сказаться на репутации нашего общества. Именно из-за беспутства и алчности о нас, упырях, в европах, да и на других континентах, как и островах, ходят нелицеприятные сказки. Мы живем тихо, меняя лица, фамилии и имения. Вы же, выставляете на показ звериную сущность, свое бессмертие и получаете по заслугам. Потому, если вы, не желаете кровопролитной бойни, как и не нужной огласки, покиньте страну и делайте все, что вам заблагорассудится. Вы поняли меня?
Теперь предо мной стоял, почти голый и жалкий в своем образе, сухой старичок с обезображенным лицом и корявой татуировкой на правом предплечье.
- Барон, - жалким голосом воззвал он. - Вы не представляете, как трудно конкурировать у них. Там и всякие образины, на волка схожие и ведьмы, и прочая нечисть лютует. По дому я соскучился, барон. Тишины хочется. Покою. Уюта.
- Хорошо. Будете управлять моими делами, но крестьян пить можно только в ярмарочный день и то с умеренностью монаха. - Я плеснул коньяку в рюмку и выпил ее залпом. - Кстати, полковник, как вам коньяк? Только без обиняков.
- Шикарный, - сглотнув слюну, прошептал Сипаев, обрастая вновь формой и меняя лик на предыдущий, молодого офицера.
- Петербургские умельцы сотворили, - я поднял рюмку на уровень глаз и посмотрел сквозь нее на свет камина. - Кровь младенцев и благороднейшее вино. А каков купаж? А вкус? Великолепно!
- Да, - коротко прошептал полковник, чуть склонившись в поклоне.
Воля старого кровососа была уже сломлена и он меня принял как своего хозяина — это мне было ясно и без слов.
- У нас тут в N-ске благородное общество, знаете ли. Кстати, Сипаев, не желаете пройти обряд возвращения из иноземных кровопицев в родные упыри?
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:56
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
2. Тайна белого носорога.


Гепард мчался вдоль дороги, выбивая фонтанчики пыли из-под лап.
Авраам, наш проводник, держал скорость, я мельком глянул на спидометр – больше 50 миль в час.
Импала резко сменила направление, но хищник сделал последний, невероятно длинный прыжок, и антилопа, сбитая мощным ударом на лету, покатилась по земле.

Мария вскрикнула и схватила мужа, сидевшего рядом с водителем, за плечо:
- Нет! Петя, сделай же что-нибудь! Останови её!
Пётр повернулся к нам, выдохнул, в глазах у него горел восторг.
- Мощь какая, Женька, какая мощь! Ты видел скорость? Одним ударом! Да не реви ты, Манька, ей тоже жрать надо! Детёнышей кормить! Ну, не завали она сегодня добычу, завтра сама сдохнет. Всё как у людей, - подмигнул он мне и отвернулся.

Гепард схватил антилопу за холку и потащил её прочь от дороги.
- Вам повезло, такое в саванне даже мы редко видим, - сказал Авраам на плохом английском, я перевёл.
- Ну что, где там наши носороги? – спросил в ответ Пётр.

***

С Петром и Марией я познакомился два дня назад, в баре отеля Шератон в Найроби.
Услышав русскую речь так далеко от родины, я обрадовался, заказал им выпивку, мы разговорились.
Я хорошо говорил по-английски и немного на суахили, и они охотно приняли меня в компанию.

Пётр – крепкий, улыбчивый мужчина лет пятидесяти, краснощекий и бородатый, как Санта Клаус, только в камуфляже. Мария – молодая, стройная блондинка с серыми, как зимнее утро, глазами и нежной кожей.

- Из грязи ведь вытащил, прохфессура, в конце 90-х папаша с авоськами в Польшу мотался, - Пётр хохотал и тыкал жене в бок локтем, - Манька, а помнишь, рыбой торговала в Луже. Мусье, же не манж па сис жур. – он протянул руку и скорчил умоляющую физиономию.
- Ну, не то чтобы рыбой.
Мария наклонила голову, я увидел мочку порозовевшего уха. Она отпила глоток мартини, повернулась ко мне: – Фигурки резные продавала, типа нецке, подделки. Мама скульптор, а у меня языковая школа. Там гостиница рядом была, - она неопределённо махнула рукой, - немцы, французы.
- Вы там и познакомились?
- Нет, что вы. Лет пять назад, в 97-м, Пётр пришёл к отцу, у него несколько изобретений было, патенты, он у меня, действительно, профессор - объяснила она, видя мой недоверчивый взгляд, - а Пётр бизнес новый раскручивал. Вот так и познакомились, - она вскинула на меня прозрачные глаза, улыбнулась.
Красная помада, ямочка на подбородке.
Я отвел глаза.

- Почему Кения? Могли бы спокойно поохотиться в ЮАР или Занзибаре. Здесь же охота запрещена.
- Русские лёгких путей не ищут! - Пётр раскуривал трубку, подбивая табак пальцем, - ну что мне тот ЮАР, Жека? по договору приехал, на тебя зверя выгнали. И Занзибар твой та же херня. А здесь Кения - Масаи-Мара, озеро Виктория. Слушай, ты Даррелла не читал что ли в детстве? Поколение пепси! А законы все эти, пфуй! Ты, парень, не поверишь, но в Кении завалить носорога дешевле, чем в ЮАР. Нужные люди и наличные деньги творят маленькие, но приятные чудеса, - он нагнулся ко мне, обдав ароматным табачным дымом, - ну что, пьём? За хорошую охоту!

***

Джип обогнул небольшой холм, и мы их увидели.
Два носорога паслись рядом с дорогой, третий, огромный и словно седой, стоял позади них, объедая молодую зелень с кустов.
Услышав шум машины, они подслеповато уставились в нашу сторону.
Тот, что поменьше сделал пару шагов назад, развернулся и потрусил прочь от дороги, второй постоял, мотая головой, словно раздумывая бить или бежать, и пошёл вслед за первым. По пути они словно что-то сказали третьему и тот побрёл между ними.
Будто внуки, провожающие стареющего, но все еще мощного деда.

- Стой! – скомандовал Пётр.
- Почему он такой светлый? – шёпотом спросила Мария.
- Может грязь так высохла? - ответил я, и задал тот же вопрос Аврааму.
Авраам выглядел неуверенно и напряжённо. Он что-то зачастил на суахили, перемежая его искаженным английским, я с трудом разбирал отдельные слова.
- Авраам говорит, что это очень старое животное. Белое. И… Авраам, я не понимаю, еще раз, медленнее…

Пока я разбирался с нашим водителем-проводником, Пётр вылез из машины и открыл багажник. Я насторожился. Нет, я знал, что Пётр приехал поохотиться на носорога, но до этого всё воспринималось скорее как шутка. Мария выглядела испуганной.

Я вылез из машины, Авраам тоже вышел, поднёс к глазам бинокль, долго вглядывался вслед убегающим животным.
- Жень, это мой зверь! – это был совсем другой Пётр, жёстко сжатые губы, холодный, острый взгляд. Он встави в двухствольный штуцер огромные патроны и буднично объяснил.
- Шестисотый нитро, отдачей сносит нахер. Так что не факт, что я смогу выстрелить дважды. На пятидесяти метрах это вполне уравнивает наши шансы.

Он усмехнулся, на мгновенье показав себя прежнего, - Сегодня мы будем пить за мой трофей, Жека!

Подошёл Авраам, он был очень взволнован, начал опять что-то объяснять. Я попытался перевести.
- Он говорит - опасно, белый, носорог, один, учави, лаана – это я не понимаю.
Пётр кивнул, развернулся и пошёл вслед за носорогами.
- Но! Но! Хапана! - ринулся за ним Авраам, крича и размахивая руками.

Я закурил, сделал пару затяжек, выбросил сигарету, взял из багажника винтовку проводника и пошёл за ними.
Через несколько метров я догнал Авраама, тот стоял, смотрел вслед Петру и качал головой.
Я показал, что взял винтовку, на что Авраам только взмахнул руками, сплюнул и пошел к машине, где оставалась испуганная Мария.

С дороги саванна казалась пустым блюдом, с редко раскиданными деревьями, но в реальности это был буш, покрытый сухой травой и колючим кустарником.
Метров через сто я догнал Петра и пошел вслед. Он шёл уверенно, забирая влево, заходя к животным с подветренной стороны. Мы шли с полчаса, когда он остановился, замер.
Ползущее к зениту солнце плавило саванну. Из кустов слева, с громким треском вылетел тукан, но Пётр даже не шелохнулся.
Он поднял руку, указывая мне стоять на месте, а сам пошел вбок от тропы, забирая кругом мимо кипы небольших деревьев.
Потом остановился, вскинул ружье, прицелился.
И тут я увидел – за этими деревьями лежал тот самый седой носорог.

Я снял с плеча винтовку и замер, лихорадочно ища взглядом ещё двух животных. В голове стучал крик Авраама «но, но, хапана».
Казалось, вся троица кинется на нас, как только раздастся выстрел.
Я видел только одного, седого. Нестерпимо хотелось повернуться, казалось, что за мной наблюдают, решая – кто чей трофей.

Выстрел прозвучал как удар гигантского божьего хлыста.
Пётр качнулся, но не упал.

Седой заревел, поднялся, сделал несколько неуверенных шагов и, набирая скорость, пошёл в нашу сторону. Метрах в ста из буша, будто из ниоткуда, появились его спутники.

Прозвучал второй выстрел, седой оглушённо закачался и начал оседать.
Его друзья уже мчались к нам, сминая всё на своём пути.
Словно в замедленной съёмке, я слышал, как Пётр перезаряжает штуцер. Еще один выстрел. И рёв – оглушающий, вибрирующий рёв умирающего старого зверя.
Летящие монстры разделились и начали обходить нас, заходя с боков. Я вскинул винтовку.
И снова послышался чудовищный рёв. В нём не было боли. Только сила и власть.

Звери неуверенно остановились.
Седой взревел ещё раз, тише. И они, нехотя, начали отходить.
Отступая туда, откуда пришли.

В повисшей тишине остался лишь хрип умирающего зверя и безжалостное солнце саванны.

***

Бутылка виски подошла к концу, но ужин так и не клеился.
Мария молчала. Пётр хмурился. Авраам отказался трогать носорога. Местные обитатели лоджа устроили пляски у костра и смотрели на нас неприветливо.
Его мечта – повесить у себя в гостиной голову носорога – рушилась на глазах. В конце концов он психанул и сказал, что завтра пойдет и сам спилит у трофея хотя бы рог.

- Так все-таки, что это был за носорог? Белый? Я слышал, они вымерли. - спросил я.
- Нет, белых в Кении нет, это точно. Это чёрный. У них губа такая, клювиком, - Пётр вытянул верхнюю губу и сморщил нос, но никто не засмеялся. - Но не обычный. Похоже, альбинос.
- А знаешь, что сказал Авраам? Когда ты приказал отпилить зверю голову.
- Ну?
- Он повторил – «учави» и «лаана». Я посмотрел – на суахили это значит «волшебный» и «проклятие». Парень уверен, что это мифический царь носорогов и за его убийство на нас всех падёт проклятие. И я думаю, они там вокруг костра не просто так прыгают.
- Ну, так за это надо выпить! - сказал Пётр и неожиданно расхохотался. – Выходит я не просто носорога убил, а еще и царя всех носорожьих царей. И теперь я царь-носорог!
Он снова вытянул верхнюю губу и начал кивать головой в такт доносящемуся издалека барабанному ритму.

- Я спать пошла, - Мария допила виски, подошла к Петру, чмокнула его в макушку и пошла на второй этаж. Я проводил её взглядом.
- Красивая?
- Да, конечно, у тебя очень красивая жена, - я потянулся к пачке сигарет.
- А ты смелый, пошёл за мной. Я думал струсишь, - судя по голосу, он улыбался. - Из этой пукалки ты мог только меня застрелить. А потом с Манькой переспать.

Я аккуратно стряхнул пепел в кокосовую скорлупу, лежащую на столе вместо пепельницы, и выжидающе посмотрел на собеседника.
- Думаешь я зря убил этого носорога? – он отвёл взгляд.
- Не знаю.
- Понимаешь, это как… в одну секунду понять всё, чего ты стоишь! Встать на краю и заявить – я бог! Высшее звено пищевой цепочки, - он усмехнулся. - Как ни крути, а мы хищники!
- Понимаю.

Сверху раздался истошный вопль. Мгновения спустя мы оказались на втором этаже, я рванул дверь в их комнату.
Мария стояла на кровати, в трусах и простой белой футболке. В свете ночника рядом с кроватью что-то шевелилось, скручивалось и шипело. Из клубка появились две змеиные головы, твари попробовали языком воздух и поползли к нам. Я огляделся в поисках оружия. На стене, в качестве декорации висело два туземных топора. Я схватил один, второй сунул в руку подскочившего Петра, и отступил от проёма.
Чёрные полосы появились на ковровой дорожке, и, секунду спустя, мы опустили наше оружие на головы змеям.
Мария неожиданно громко выматерилась и опустилась на кровать.

Выкинув змей, мы полчаса сматривали комнату на предмет нахождения в ней других гадов. Откуда взялись эти, мы так и не поняли. Окна были закрыты, кондишен работал. Ни дыр, ни щелей – ничего. Чудеса!
Мария рассказала, что уже легла, когда услышала шорох и включила ночник.
Успокоившись и уверившись, что в комнате больше никого нет, она выставила нас за дверь.

Мы снова спустились вниз, сна у меня не было ни в одном глазу, надо было выпить.
- Думаешь это оно? Проклятие белого носорога?
- Я не верю в проклятия. Я верю, что эти чёрные гадёныши каким-то образом подложили мне в номер змей.
Пётр сидел мрачный и трезвый.
Барабанный бой стих, я выглянул в окно.
- Костёр затушили, разошлись наверно.
- Чёрный континент, мать его! – Он распечатал вторую бутылку виски.
- А ты слышал про вуду? Может они ушли наших кукол делать? Возьмут длинные иглы и кирдык, утром три трупа. – Теперь улыбался я, глядя на его мрачную физиономию. – Это тебе не гопников в Сибири строить.
- Да пошёл ты! Ещё я обезьян не боялся!

Мы ещё выпили. Виски уже не обжигал горло, вкус был противным, и я понял, что мне хватит. Он, видимо, тоже.
- Ладно, утро вечера мудренее, пошли по домам.
Пётр встал и направился к лестнице.
А я вышел на улицу, хотелось немного подышать.

Черное небо с россыпью звёзд. Ночные шорохи, крики. Сухой запах саванны.
Хижины кемпинга стояли тёмные, где-то там спали люди. Или не спали.
Я закурил, задумался.

Вернувшись, я убрал стаканы в мойку и направился к своей двери, когда увидел призрака.
Твою мать, это был перебор!
Секунду спустя, я понял, что это спускается по лестнице Пётр. Бледный, как простыня, он увидел меня и поманил за собой. Бесшумно поднявшись по лестнице, я прошёл за ним в спальню.

Там, раскинувшись на кровати, спала Мария. Футболку она сняла. И на её молочно-белой спине в призрачном свете луны сидела фубля.
Пётр молча показал на неё пальцем. Тварь подняла лапы, раздался тихий скрежет. Большая, с тарелку величиной, с длинными тонкими лапами.
- Это фаланга, она не ядовита. - шепнул я и подумал, - «Но сука, бегает быстро. И кусается больно. И трупный яд это не шутки.
Мы застыли, не зная, что делать.
- Она на свет идет, надо свет включить, - вспомнил я.

Пётр вышел в коридор, щелкнул выключатель, на пол комнаты упал квадрат света. Фаланга вытянула щупальца, заскрипела хелицерами и быстро поползла к двери.
Я осторожно, стараясь не напугать паука и не разбудить Марию, выпятился в коридор. Фаланга выползла вслед за мной и повернула в сторону Петра.
Я шагнул вперёд, под ботинком неприятно хрустнуло.

Прикрыв дверь, мы снова спустились вниз.
- Я больше не пойду наверх. Эти твари идут ко мне, а не к ней. – голос у него был бесцветным, – лягу здесь, на диване.

Я поколебался, но момент был как нельзя более подходящим.
- Тебе дать снотворное? У меня часто бывает бессонница. Сейчас я без него точно не усну.
- Да, пожалуй.

Я принёс ему продолговатую белую капсулу и стакан воды. Он выпил.
Сейчас он не казался мне хищником. Уставший и напуганный старик.
Я принес ему простыни из своей комнаты, подушку, посмотрел, как он лёг и отвернулся к спинке дивана.

***

Утром меня разбудил шум за дверью. Что-то разбилось, кто-то закричал.
Спросонья я кое-как натянул штаны, выскочил в холл и в ужасе отпрянул.
Пол передо мной был чёрный и живой. Он шевелился, будто чёрная река в аду.

Это были муравьи. Чёрные африканские муравьи, которые, по легендам, съедают слона за два часа, если тот попадается им на пути.
Первый шок прошёл, я услышал, что меня зовёт Мария и выглянул из комнаты.
Она стояла справа, на лестнице. Между ней и диваном, на котором лежал Пётр, лежали осколки стакана.
- Это я кинула, – сбивчиво начала объяснять она. - Что это? Женя, что это?
По голосу я понял, что она готова сорваться в истерику.

Я натянул ботинки, заправил брюки в носки, деваться было некуда, надо было выходить. Я знал, что эти муравьи больно кусаются, но особого вреда причинить не могут. Если ты не аллергик. Хотя, приятного, конечно мало.

Сделав знак Марии, чтобы она оставалась там, где стояла, я подошёл к дивану.
Муравьи облепили Петра толстым слоем. Я потянул его за плечо, перевернул на спину. Его широко открытый, словно в крике, рот кишел насекомыми. Я потрогал его каменно-холодный лоб, попробовал прощупать пульс на сонной артерии.
Муравьи побежали по моим рукам.
- Надо позвать на помощь, он мёртв.
Мария вскрикнула и прижала руки ко рту.

Что-то белое привлекло моё внимание, словно из глубин чёрного провала выплыла миниатюрная белая лодка.
«Муравьи выслали гонца с белым флагом?», - пришла в голову дикая мысль.
Я наклонился ближе - в муравьиной каше, на спине одного из насекомых, колыхалось маленькое белое перо.
Оглядевшись, я не сразу понял, что черное пухлое месиво на полу – его подушка.
Посмотрел на Марию. Увидел, как горят её щёки поверх прижатых к губам кулаков.

***

Через час прибыл врач.
Муравьиная река к тому моменту частично обмелела, истекая в открытую дверь. Прислуга заходит в бунгало отказалась.

После краткого осмотра, врач подошёл к нам.
- Меня зовут Мартин, - представился он по-русски, и, видя наше удивление, пояснил, - я учился в Москве, еще при Советском Союзе. Я могу дать заключение о смерти от сердечного приступа - у него посинели пальцы, лицо. Но кроме того, у него полностью забиты дыхательные пути. Удушение, или, возможно, аллергическая реакция на укусы. Точную причину смерти я смогу установить только на вскрытии, - он выжидательно посмотрел на меня, потом на Марию.
– Вы его жена?
Она кивнула.
- У нас есть два варианта. Это несчастный случай, природные условия, испуг, сердце не выдержало. Я даю необходимое заключение, и вы улетаете. Либо – вскрытие, разбирательство, полиция. Вы меня понимаете?
- Да, - она снова кивнула.
- Проблемы никому не нужны. Это Кения, не Россия. Я так понимаю, что всплывёт еще и ваше браконьерство?
Он подождал несколько секунд. Мария молчала.
- Ну что, сердечный приступ в силу возраста и резкой смены климата? Я оформляю документы на вывоз тела?

Она кивнула.

На следующее утро мы погрузили вещи в машину, и Авраам повёз нас в Найроби. Труп Петра уже отправили в холодильник аэропорта. До вылета в Россию ей оставалось двое суток.
В машине она взяла меня за руку и не отпускала её всю дорогу.
В гостинице мы поселились в соседних номерах, и ночью она пришла ко мне.

***

«Какое же всё-таки чудо – современная связь и новые технологии», - думал я, попивая виски в баре отеля Шератон, и отправляя смс заказчику.
Полночи Мария плакала у меня на плече. Потом мы занимались сексом, и теперь она спала в моём номере.

«Клиент готов к отправке, задание выполнено»
Экран моргнул, выскочило уведомление о принятом сообщении.
«Отличная работа. Можешь возвращаться» - прочитал я ответ.
«Я не один. Вдова спит в моём номере»
На этот раз ответа пришлось подождать.
«Она тебе доверяет?»
«Безусловно»
«Лети с ней. Свяжемся в Москве»
«Ок»

Я поднялся в номер, посмотрел на спящую женщину. Она мне нравилась.
Но мир большого бизнеса жесток, попав туда один раз, просто так уже не выберешься.

Меня послали убить её мужа. Всё надо было сделать тихо, на чужой территории, без малейших подозрений.
Болезнь, несчастный случай.
Сафари в Кении – идеальная возможность!

Закадычный друг и напарник Петра по бизнесу поспорил с ним в сауне на голову кенийского носорога. И нанял меня.
Змей и фалангу я подкинул, чтобы спровоцировать его страх, возможную причину сердечного приступа. Да и просто по фану.
Он был так крут, хм.
Это было несложно, один маленький лишний чемодан, две минуты времени и хорошая отмычка.
Белая капсула была пригласительным в вечный сон. И даже на вскрытии ничего не нашли бы.
Просто остановилось сердце.

Но Мария - она меня удивила!
То перо от подушки – она задушила мужа, не зная, что он уже мёртв.
Она так хотела свободы, хотела лететь по жизни, как гепард по саванне.
Моя девочка!
И теперь она плотно сидит на крючке удочки, которую держу я. Но я её не обижу.
У меня в перспективе красивая жена, миллиардный бизнес. И я сожру этого мудака, моего заказчика.

Вот только… откуда взялись эти муравьи?
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:56
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
3. Пряничный домик


1.
Костик забросил снова. На этот раз свинцовое грузило гулко стукнуло он металлическую стойку и крючок зацепился за плетеную корзину с конфетами.

Он затаил дыхание и не спеша потянул. Леска напряглась, корзина зашуршала по гладкой полке. Если потянуть сильнее, она перевернется и все конфеты гепнутся на пол, вон сколько рассыпанных валяется. Сзади, за толстой растрескавшейся липой переминалась с ноги на ногу Маняша. Она все время норовила подойти поближе, но Костя оглядывался и шикал на нее. Тихо и с деланной злобой.

Самый ответственный момент. Костя дернул чуть сильнее. Корзина соскользнула с полки и удачно приземлилась – выпало лишь две конфеты и маленькая плитка шоколада «Цирк». Зато Костя рассмотрел в корзине пачку M&М’s. Там арахис – можно соскоблить шоколад и нормально перекусить.

Тянуть оставалось совсем недалеко, но вдруг Пряничный Домик включился. Он весь засиял. Воздух наполнился запахом горячей карамели и жареного арахиса. На вход, из которого Костя пытался выудить корзину, указывали яркие мигающие стрелки. В прямоугольных зеркальных витринах стояли большие нелепые куклы. Слева ковбой с глупой каменной улыбкой. В джинсах, красной клетчатой рубахе и желтой шляпе. Он никак не шевелился лишь глаза ходили вправо-влево, как у жулика. Справа нависал огромный фарфоровый пупс. Он моргал глазами с длинными пластмассовыми ресницами и подбородок его время от времени падал вниз, будто челюсть старика.

- Конфетки! - радостно воскликнула Маняша. Из невидимых отверстий время от времени выпрыгивали крошечные воздушные конфетки – ими не наешься, так, баловство.

- Тихо! Сейчас нахлебники сбегутся, - проворчал Костик и стал тянуть немного быстрее. Спустя минуту корзина была у него в руках. Наспех скинув рюкзак, он запаковал улов. Маняша в это время радостно бегала вокруг сверкающего Пряничного Домика и собирала разноцветные крохи.

Довольный собой Костик взял Маняшу за руку и потащил домой. Дорогу им преградили три мальчугана. Два вообще малявки, а один на полголовы ниже Костика, но коренастый. Они были все ободраны, на грязных впалых щеках малышей были чистые дорожки от слез. У всех малявок такие дорожки, даже у Маняши.

- Стой! – пискляво крикнул коренастый, - я видел, ты достал еду.
- Тебе показалось, - Костя опустил глаза, и еще настойчивей дернул Маняшу за руку.
- Погоди, - коренастый схватил Костю за запястье дрожащей рукой, - дай поесть. Мы с братьями два дня не ели.
Малыши со следами слез на щеках уже собирали мелкие конфетки.
- Не ешьте, от них только живот крутит, - крикнул Костя, но бесполезно. Он открыл рюкзак и показал коренастому свой последний улов – пачка M&М’s, печенье «Юбилейное» и две пачки «Апельсинового», три шоколадки Hershey и жменя конфет. Коренастый закатил глаза. Было видно, как жадно он вдыхал сладкий аромат Пряничного Домика.

- Хочешь есть – пойди возьми, - Костя указал на Домик, - бери что хочешь. Пока малышня собирала хлопья, коренастый шмыгнул носом и уверенно шагнул в дверь под мигающие стрелки. Ковбой стыдливо отвел глаза.

Коренастый ринулся к полкам со сладостями и пропал. Двери закрылись, стрелки перестали мигать. Пряничный домик погас и замолчал. Он заворчал, весь затрясся и завибрировал. Два маленьких мальчика лишь сейчас поняли, что их брат пропал.

- Идем, Маняша, - Костя пошел прочь, девочка хвостиком бежала вслед, весело прыгая, и пытаясь ухватится за его рюкзак – там была еда. Пройдя по темным улицам метров сто Костя оглянулся – Пряничный Домик взлетел, очертя дугу по закатному небу и скрылся.
- Смотри, Коська – звездочка падает. Загадай желание.
- Это другая звезда, она крадет желания, - Костик поправил рюкзак, отвернулся и ускорил шаг. Идти было далеко.

2.
В то утро Костя не хотел вставать. Первый день летних каникул. Табель получился не фонтан, но мама сильно не ругала. За окном ворковали голуби и весело лаяли собаки. По подушке к Костиной щеке подползал солнечный квадратик. Мальчик погладил квадратик рукой и ощутил тепло подушки. Он встал с кровати и вышел в коридор. Было тихо. Видимо мама ушла в магазин. Свобода! Костя стрелой пронесся по коридору, оттолкнулся от туалетной двери и кубарем вкатился на кухню – очень хотелось пить. Он схватил чайник и пил. Долго, пока не перехватило дух. «Чуть не задохнулся» подумал Костя и рассмеялся веселым громким смехом.

Мальчик вбежал в гостиную, схватил на журнальном столике пульт от телевизора и увидел маму. Она лежала на пушистом ковре посреди комнаты. Ее руки были вытянуты вперед, будто бы она гладила мягкий длинный ворс. Костя бросился к матери и на бегу упал на колени.
- Мама, - почему-то шепотом сказал он. Мама не отозвалась. Ее глаза были закрыты. Сколько Костя не тормошил ее – она не проснулась. Слезы подступили к горлу, захотелось закричать, но Костя сдержался.
- Ладно, мы уже большие, сейчас разберемся, - он взял мамин телефон и набрал скорую. Связи не было, короткие прерывистые гудки. Набрав несколько раз, Костя сбегал на кухню за водой. Окатив маму, он с надеждой всматривался в ее лицо, но она не просыпалась.

Запаниковав, Костя выбежал в подъезд. Выскочив в залитый солнцем двор, он ужаснулся – две бабушки валялись около скамейки у подъезда, на тротуаре лежала дворничиха в оранжевой жилетке, дядя Володя притих у своего вечного жигуля с потухшей сигаретой в руке. Костя пулей выбежал со двора на улицу – машины на проезжей части стояли вкривь и вкось, троллейбус съехал на обочину, жалобно развесив рога. Водитель спал, все пассажиры тоже. Над проезжей частью витала тишина.

Костя собирался вернуться во двор, но заметил маленькую девочку в троллейбусном окне. Она была одета в розовое платьице с единорожкой на кармане. Девочка встала на сиденье у окна и тарабанила ладошкой по стеклу, заметив Костю. Он помахал ей в ответ и вернулся во двор. Мальчик увидел на детской площадке Танечку. Она была еще маленькая, и саму ее гулять не отпускали. Теперь же она ходила по краю песочницы, картинно расставив руки, и что-то напевала себе под нос.

- Танька, - окликнул ее запыхавшийся Костя, - где твоя мама?

- Спать там улеглась, - девочка неопределенно махнула рукой в сторону дома, - устала сильно.
Таня спрыгнула в песочницу, достала из кармашка на платье карамельку и зашуршала бумажкой. Положив конфету в рот, она сморщилась:
- Фу, бяка, - и выплюнула карамельку в песочницу.

В квартире ничего не изменилось. Мама так и лежала на полу. Костя положил ей под голову диванную подушку, с ужасом прислушался, дышит ли. Но к своему счастью услышал чуть ощутимое мерное дыхание. Значит, все не так плохо. Эх, сейчас бы дозвониться до отца – он быстро бы во всем разобрался.

Костя выглянул в окно. Около подъезда стоял Сашка Черненко с Антрацитом – черным кудлатым ньюфаундлендом с добродушной и вечно слюнявой мордой. «Надо бы расспросить Сашку, что и как», - подумал Костя, наспех обуваясь. В подъезде кто-то плакал. Звук шел из квартиры напротив. Там жила тетя Наташа с дочкой Маняшей.

Костя позвонил в двери:
- Маняша! – приложив ухо к дверям он услышал шорох, - Маняша. Это Костя, открой двери.
Тщетно было надеяться, что она сообразит, как открывается замок. Было видно что она подергала, ручку и вновь послышался испуганный плачь. Открыв окно в подъезде, Костя забрался на бетонный козырек. Оттуда по газовой трубе можно было добраться до Маняшиных окон. Шажок, еще шажок и Костя ухватился за подоконник. Хорошо, что окно на кухне было открыто. Маняша молча стояла в темном коридоре.
- Привет Маняша, - как можно добродушней сказал запыханный мальчик. Девочка уже устала плакать. По телевизору шли мультики. Видимо мама оставила ее на пару минут и в итоге ушла навсегда.
- Кося, а где моя мама.
- Она срочно уехала и попросила меня поиграть с тобой.
Девочка снова насупилась, но плакать не стала. Костя щелкнул выключателем – свет не загорелся.
- Идем гулять, - Маняша покорно протянула руку.
Сашки во дворе не было. Костя решил осмотреться и вышел с Маняшей на улицу. Он надеялся, что все поменяется, вот он вышел к дороге – а там машины едут в четыре ряда, сигналят, на автобусной остановке стайка людей садится в троллейбус. Но все осталось на своих местах. Костя решил пойти в центр, к парку. Солнце палило, хотелось пить.
- Почему все просто так на улице лежат? – постоянно спрашивала Маняша.
- Спать захотели, - отрезал Костя
- Ночью что же делать будут, если сейчас выспятся? – не унималась Маняша.
- А вот это мы поглядим, - пробормотал про себя мальчик, он и сам готов был заплакать глядя на притихший город. По дороге им попадались дети так же бесцельно бродившие по улицам. Костя не встретил никого, кто был бы старше него на вид – максимум лет девять-десять. Мелких – на манер Маняши было совсем немного. Они в основном сидели около своих упавших мам и пап, либо бродили неподалеку. Какой-то мальчик лет семи бросал камни в витрины магазинов – те звонко и весело осыпались.
- Ты что творишь, зачем витрины портишь?
- Хочется, - пожал плечами мальчик, увидев новое развлечение, к нему подбежал еще один сорванец и забава пошла еще быстрее.
В центральном парке было много детей. Они катались на качелях, бегали по замолчавшим и потухшим аттракционам. Лотки с игрушками были растащены. В небо то и дело взмывали яркие воздушные шары. Группа старшеньких девочек скатила со всего парка коляски с младенцами и выстроили их вряд. Такой игры в дочки-матери у них еще никогда не было. Груднички орали бешеными голодными голосам, девочки носили их на руках пытаясь успокоить, кормили чем попало. Потом девочкам надоедало, они клали кричащих младенцев обратно в коляску и убегали играть. Костя тоже увел Маняшу в другой конец парка – там не слышно было назойливого плача. Маняша отвлеклась, успокоилась и теперь бегала вокруг Кости, радуясь, что такой взрослый мальчик с ней возится. Она бегала вокруг него кругами, засыпала тысячей вопросов.
Электричества нигде не было, значит, когда стемнеет, фонари гореть не будут. Костя не очень боялся темноты, но все же решил заранее вернуться домой. Во дворе бродил Антрацит. Он часто гулял один – все свои. Собака подбежала к Косте со своей вечно слюнявой мордой, и обнюхала его, потом с разбегу врезалась в стайку голубей, купавшихся в луже и схватила одного.
- Фу! - крикнул Костя, - но Антрацит, рыча, утащил голубя в кусты.
Костя зазвенел ключами и открыл свою дверь:
- Заходи.
- Мне мама запретила ходить к чужим, - замешкалась Маняша.
- Но тебе же всегда хотелось ко мне в гости.
- Да, - стеснительно ответила девочка.
- Вот и пошли, мама будет не против.

- Кося, я есть хочу, - Костя и сам был не прочь перекусить. В тревогах дня было не до этого, но пустой живот упорно требовал еды. Костя отрезал кусок колбасы и жадно запихнул в рот. Его вырвало прямо в раковину – колбаса оказалась гнилой. С хлебом та же история — он жутко горчил, будто его вымачивали в скипидаре. Костя с опаской налил себе стакан воды, отхлебнул и глотнул с облегчением – вода была такой же, как всегда.

- Кроме водички еще что-то есть? – девочка смотрела на Костину маму и не спеша пила из стакана.
- Завтра узнаем, - отрезал Костя.
- Моя мама скоро придет?
- Завтра, - Косте было не до разговоров.
Он взял подушку и лег возле мамы. Маняша тихонько заплакала, сидя на диване.
- Замолчи, надоела, - в отчаянной злобе крикнул Костя. Он пытался заснуть. Маняша поерзала на диване, а потом тоже легла возле Кости и вскоре мирно засопела. Смеркалось.

Костя проснулся на рассвете. Есть хотелось не на шутку.
- Костя! – кто-то звал его со двора. Мальчик выглянул из окна. Там стоял Сашка с Антрацитом.
- Не ори, я слышу.
- Если бы ты слышал я бы не кричал, - затараторил Сашка, - а если будешь огрызаться то я тебе не покажу чего-то интересное.
Не дождавшись ответа нетерпеливый Сашка сразу выпалил:
- Чего висишь как истукан, пошли покажу!
Маняша спала, Костя мигом обулся и вышел во двор:
- Привет! Что будем делать?
- Искать чего пожрать. С едой у тебя тоже засада?
- Полный капец.
- Блин, у меня тоже. А есть охота жуть. Но ладно, побежали пока есть на что смотреть.
Мальчики выбежали на улицу. Троллейбус все так же стоял наперекосяк. Костя вспомнил про девочку в окне.
- Саня, подсади меня.
- Еще чего, ты как хочешь, а я бегу в сквер, не копайся, - Саша умчался вперед. Туда откуда лилась веселая музыка.
Мальчики забежали в небольшой скверик около девятиэтажки. Теперь на месте клумбы в сквере стоял какой-то разноцветный домик. Именно из него вкусно пахло, и слышалась приятная негромкая музыка.
- Видишь, что я тебе говорил! Его вчера здесь не было, я сам видел, - Сашка уже раза четыре оббежал вокруг Домика. Он походил на какой-то аттракцион. Весь светился разноцветными огнями, стены были размалеваны изображениями сладостей. В стеклянных витринах стояли игрушки.
- Смотри — здесь вход, пойдем, глянем, - узкий коридор не освещался. Зато там, внутри Домика дети увидели стеллажи со сладостями. В плетеных корзинах украшенных цветами и ангелочками насыпом лежали шоколадки, конфеты и печенье. Антрацит принюхался и попятился от входа, поджав хвост.
- Может он волшебный? Пр-я-я-ничный домик, - протянул Сашка, - смотри что есть.
Он указал на маленькие конфетки у входа. Подняв одну ,он запихнул себе в рот.
- Вкуснятина!
Костя с опаской взял другую. Она была бесподобной, особенно с голодухи.
- Вот это да! Идем, если не трус! – Сашка ринулся в домик.
- Постой! Сказку помнишь про Пряничный Домик?
- Не помню я твою сказку, - Сашка смело зашел внутрь. Он схватил шоколадную конфету с блестящего металлического пола. Развернув фантик он показал Косте фигу:
- Вот и дурак!
Потом Пряничный Домик погас и замолчал. Спустя мгновение он заработал вновь. Снова заиграла музыка, и зашевелились жуткие куклы в витринах. Сашки у стеллажа с конфетами уже не было.
- Сашка! – крикнул Костя встревоженным голосом.
- Обжирается твой Сашка, - Костя обернулся. К Домику подошли два хмурых пацана. Один из них засадил кирпич в стеклянную витрину с игрушками. Тот отскочил будто мячик, на стекле не осталось и следа. Оттолкнув Костю, пацаны уверенно вошли в Пряничный Домик. Один из них перевернул стеллаж, сладости разлетелись разноцветным фонтаном. Вновь пропал свет и Домик опустел. Костя так и стоял у входа с Антрацитом.
Он еще пару минут звал Сашу, прислушиваясь. Антрацит поскулил немного и пошел куда-то по своим делам, виляя пышным хвостом. Костя нашел под деревьями длинную палку. Голод пересилил страх и он поддел палкой пачку шоколадного печенья, что подкатилась ближе всего ко входу. Ничего не произошло. Он открыл пачку и набил себе рот вкусным хрустящим печеньем. Лучшим на свете.
Костя вернулся домой, он попил воды, положил три печеньки на тарелочку и разбудил Маняшу...

3.
Еще летом Костя разгадал загадку Пряничных Домиков. Один из них, тот что у лицея сломался и погас навсегда. Костя две недели обхаживал его, не рискуя войти внутрь. Кто-то более смелый уже разграбил Домик и на полу в темноте валялись лишь обертки. В конце концов, любопытство пересилило и Костя осмелился войти. Кроме стеллажа с приманкой в нем больше ничего не было. Мальчик осветил фонарем стены и вскрикнул: стеклянная поверхность была разбита на секции, похожие на аквариумы. В каждой секции, в мутной жидкости плавал ребенок. Маленькие и чуть побольше, Костины ровесники. Они плавали в непонятной жиже умолкнувшие навеки. Осенью Костя часто размышлял – чем они отличаются от тех кто умер на улице. От голода, от непонятных страшных болезней. Неужели им здесь в стеклянных аквариумах хуже? И даже иногда завидовал тем, кто улетел.

Детей встречалось все меньше. Многие умерли, многих забрали Домики. Временами попадалась непонятно как выжившая малышня. Они сбились в стайки, тащили в рот всякую дрянь, но Костя иногда встречал их тут и там, даже пару раз подкармливал из жалости.

Костя стороной обходил троллейбус около остановки. Он как-то заглянул в то окно, откуда ему махала маленькая девочка в платье с единорожкой. Она так и лежала там, на сидении. Так же страшно было подходить к детским коляскам, оставшимся в парке. Они стояли там, засыпанные осенней листвой. Больше никто не плакал.

4.
- Кося, - слабым голосом прошептала Маняша, - водички.
Костя налил ей ледяной воды в стакан. Разводить костер и греть Маняше воду не было сил.
Девочка горела шестой день. Вся спина была в непонятных гнойничках. Костя давал ей разные таблетки, но ей становилось все хуже, она слабела на глазах. Вечером девочка уже не вставала и отказалась от конфет.

Маму приходилось согревать. Они с Маняшей прятались к ней под одеяло и так лежали целыми днями, все равно хотелось спать, сил не хватало.

Костя все чаще вспоминал яркие огни Пряничных Домиков, сладковатый запах жареного арахиса и карамели. Может Сашка спит сейчас в уютной колбе по дороге в лучший мир и в ус себе не дует. Даже как-то обидно. Надоело это всё.

Мальчик одел Маняшу, она шаталась с прикрытыми глазами и бредила. То звала маму, то Антрацита. Собака исчезла две недели назад и больше не возвращалась. Может его разорвала голодная свора, а может нашел место потеплее и получше.

Костя пришел с Маняшей в сквер. Это был первый Пряничный Домик который ему довелось повстречать. Он стоял присыпанный снегом, беззвучно. Мальчик подвел Маняшу к темному входу. Зажглась иллюминация и Домик ожил. Костя поцеловал девочку в щеку и легонько подтолкнул к Домику

— Иди, - сдавленным голосом прошептал он.

Девочка шагала как во сне. Домик моргнул, поглотив последнюю жертву. Костя отошел на безопасное расстояние и долго смотрел как в зимнем небе исчезает последний Пряничный Домик. Звездочка погасла, и он загадал желание. Чтобы было лето. Чтобы первый день каникул и мама на кухне жарит блинчики. И папа дома, если мечтать так мечтать.

Костя брел по снежной слякоти, в ботинках привычно чавкало. Людей лежащих тут и там понемногу заносило снегом и теперь они походили на белые холмики.

Костя вернулся в квартиру. Ему показалось, что кто-то зовет его тихим голосом.

- Мама! – тревожно прокричал он и помчался в комнату.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:57
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
4. Вторжение в личную жизнь


Когда Сергею Ивановичу Аненко, позвонили и сообщили о смерти его тетки, он задумался. От Эммы Яковлевны остались облигации, выпущенные в 1953 году, небольшой кредит, взятый на протезирование зубов и комната в питерской коммунальной квартире. Такое вот наследство. Комната была не бог весть каким достоянием, но квартира в целом впечатляла: четырехметровые потолки, огромные окна с видом на Неву, изразцы по стенам. Все было бы замечательно если бы ни довесок из трех соседей. Лет двадцать назад вопрос решился бы просто. Сергей Иванович собрал бы всех жильцов в салоне тонированной "шестерки" и вывез поближе к семейству Лыковых. Но славные времена рыцарей бит и барсеток канули в лету и сегодня такие маленькие шалости грозили немалым сроком.
Г-н Аненко в молодости был натурой неугомонной. То он мыл золото на Талге, то гонял ржавые машины из Японии, то вербовался на Шпицберген. Наконец судьба привела его в скромный райцентр, воткнувшийся между тундрой и льдами Северного Ледовитого океана, где он и решил остаться. Там Сергей Иванович приватизировал местный клуб, устроив в нем развлекательный центр со стриптизом, окрашенным в национальный колорит народов Крайнего Севера и видом на северное сияние, и приобрел некоторый вес в местном обществе.
Вобщем Иваныч решил вылететь в Питер, дабы попробовать решить вопрос с помощью личного обаяния и харизмы.

***
Жильцы не ждали племянника умершей. Ходили слухи, что тот нехило пристроился большим начальником на золотых приисках, или бьет пушнину в тайге, или долбит в бубен вызывая духов свободы для местных племен, или еще там хрен знает чем занимается, но по всем раскладам человек он не бедный и на захудалую комнатуху и скромное имущество тетки вряд ли позарится. Поэтому, не успел дым над печью городского крематория унести душу соседки в серое питерское небо, как вся ее посуда была успешно поделена между жильцами, фарфоровый сервиз на шесть персон превратился в три на две персоны, а кресло-качалка из комнаты Яковлевны перекочевало на кухню. Звонок в дверь застал пенсионера Николая Антоновича и, слегка увядшую, бывшую актрису провинциального театра, Елену Геннадьевну, жильцов двух из четырех комнат коммуналки, за решением важного вопроса - снять люстру из комнаты покойной или пока оставить как есть, ибо все одно для подобного аттракциона нужны руки покрепче и может все-таки лучше дождаться с работы третьего жильца, Витю Мишкоеба.
В дверях стоял Сергей Иванович с бутылкой коньяка и чахлым букетом гвоздик. Через час, допивая коньяк из теткиных чашек, племянник усопшей попробовал аккуратно прозондировать почву на предмет будущего переезда:
- Места у нас - сказка. Будете жить как в раю. Отдельные квартиры с видом на океан. Ну и хер на него, что он Северный Ледовитый. Зато воздух чистый и полярный день позволяет экономить на электроэнергии. Опять таки надбавки к пенсиям и продуктовые наборы каждый месяц. Икрой красной будете обои клеить, а мороженой рыбой двери подпирать.
С этой самой минуты беседа не задалась. Дед сообщил, что при коммунистах такие мудаки, как Сережа долбили тупыми топорами вековые сосны, зарабатывая УДО. Интеллигентная Елена Геннадиевна молчала, но в ее глазах читалось: "А не соснуть ли вам медного хуйца у коня Петра Великого". Витя же, не имея чести быть представленным лично господину Аненко, словно предвидя его приход, написал на пыльном зеркале пальцем: "Серега пидор!".
- Ну не хотите по-хорошему, будут вам другие методы,- Сергей Иванович хлопнул дверью и вышел на улицу. У него был запасной вариант...
***
- Сережа, времена братков с утюгами давно прошли. сейчас действуют тоньше. Никакого насилия. Никакого вторжения в личную жизнь. Мы создаем нужный ареал и подопечные через месяц сами уговаривают купить их комнаты по цене собачьей будки. Так что помогу по старой дружбе.
Альберт, друг Сергея и глава компании "Сделаем недвижимость движимой", поднял рюмку и подмигнул приятелю:
- За успех, братан!
***
Через несколько дней в квартире появилась девушка с томным взглядом и лицом дохлой лошади. Она показала жильцам договор на право аренды комнаты № 4 подписанный С.А. Аненко с одной стороны и А.К Лизоевой - с другой. Вслед за А.К - Альбиной Константиновной, в квартире появился злобный мопс, хватающий всех за щиколотки и фортепиано марки "Роланд". Елена Геннадиевна поначалу обрадовалась такому соседству, но через неделю, собравшиеся на кухне соседи держали худсовет на тему "Искусство в массы или что-то надо делать"
- Не знаю как кого, а меня уже заебал этот Моцарт - Витя Мишкоеб высморкался в мойку и вытер руки о скатерть.
Витек в прошлом имел три срока по мелочевке, но четвертый заход стал его бенефисом. Накидавшись с соседом синьки, Виктора потянуло на секс. Приличные женщины ему не давали, а неприличных давно разобрали сутенеры и продавали любовь за денежные знаки. Витя был против продажной любви и исповедовал принцип - все должно быть по обоюдному согласию. Согласия он добился от большой плюшевой панды со второй полки магазина "Развивающие и мягкие игрушки для ваших малышей". Дальше события именно что развивались, но жестко, несмотря на то, что сама панда была мягкой. Витя пялил ее своим "малышом" под плач детей и крики родителей. Персонал магазина так увлекся фото и видео съемкой шоу, что пока кто-то из охраны решился прервать  процесс электрошокером, Витек успел навалять панде под хвост и в оба уха, закончив дело в позе 69.
На суде прокурор запросил пять лет, но адвокат пел сладкоголосо как Витас, а папа судьи отстреливал китайцев еще на Даманском и тот был предвзят ко всем выходцам из Поднебесной будь то люди, телефоны или мягкие игрушки. Поэтому Витя заехал на год спецпоселения в калмыцкие степи, где и получил свое прозвище - Мишкоеб. Впрочем он был доволен и говорил, что слава Богу на глаза ему не попался патриотичный Чебурашка, а то б мотать ему "пятеру"  без вариантов.

- Это Чайковский, Виктор, "Perpetuum mobile", - поправила его Генадьевна, - но меня тоже утомило это вечное движение. Пора заканчивать гастроли. Будете критиком, Витя?
- Может лучше просто отпиздить?
- Чайковского?
- Лошадь эту, копытами по клавишам стучащую день и ночь.
- И снова сядешь, насильник покемонов, - вступил в разговор Николай Антонович.
- Да. Второй раз может не повезти, - прервала их Елена Генадьевна, - Короче! Тут надо действовать тоньше и грубее одновременно. Виктор, вы любите фасоль с черносливом приправленную укропом? Та даже если и не любите - для общего дела надо потерпеть. Именно потерпеть, Витенька. Сегодня я приготовлю вам ужин, а завтра утром...
***
В пять утра Витю разбудил внутренний будильник. В животе бурлил и просился наружу ужин. Виктор быстро встал и не включая свет рванул к туалету. На унитазе сидела Елена Геннадьевна:

- Я же говорила - надо потерпеть, дружок.
Чернослив боролся с фасолью за первенство выхода. Сверху давила свинина и поджимала тыквенная каша. Где-то на вершине этой пирамиды плескался гороховый суп, готовый словно лава вырваться наружу.
- Соседи мои, дорогие. Я не могу. Ща все пойдет через жопу.
- И это хорошо! Но пока -терпение. Посчитайте до тысячи. Это вас отвлечет.
Витя прижался к стене и стал считать. Из комнаты вышла Альбина, выводя мопса на прогулку. Витек не обратил внимания на лай собаки и даже не попытался ее пнуть когда та цапнула его за ногу. Когда за Альбиной захлопнулась дверь, Антоныч, распахнул дверь в ее комнату и, указав на фортепиано, произнес торжественным голосом:
- Свободно!
Витя достиг инструмента в один прыжок. Вторым он оказался на нем и завис над внутренностями "Роланда", одновременно спуская штаны и поднимая верхнюю крышку. Наступила тишина и вдруг началось! Витя аккомпанировал себе, суча ногами по клавишам пианино и извлекая какофонию звуков и не только. Жопа играла то флейтой, то тромбоном, то включала всю секцию духовых. "Роланд" наполнялся дерьмом, как танкер нефтью. Внезапно возникла пауза на восемь тактов. Соседи зажимали носы но не отрывали взглядов от маэстро.
- Бис, Виктор! Просим! - хором закричали они и снова задержали дыхание.
Вторая часть увертюры прошла не менее успешно. Витек слез с инструмента. Подтерся нотами с пюпитра и, прилепив их одним шлепком к пианино, весело сказал:
- Концерт окончен, граждане! Цветов не надо.
***
Дух  классической музыки, еще не успел выветриться полностью, как жильцов настигла следующая напасть. На пороге квартиры стоял одетый в черный балахон мужчина с длинными, засаленными волосами:
- Здесь будет царство тьмы!, - с ходу объявил он
- Если ты в коридоре лампочки будешь выкручивать, то здесь будет не только царство тьмы, а и королевство пиздюлей, чухонь непромытая, - мрачно пошутил Антоныч.
- Валтасар, в миру - Валера - представился новый жилец, - я чувствую, что здесь пахнет нечистой силой. Это явно мое место.
- Так пахнет классика, дурачок. От прежних жильцов не выветрилось. Просто усирались от Бетховена. Правда, Витя?

Вышедший на голоса Виктор громко хмыкнул и кивнул в знак согласия.
***

Валтасар развернулся не на шутку. В прихожей он установил большой стол, сообщив, что здесь будет алтарь и прикасаться к нему непосвященным строго настрого запрещается, а кто нарушит запрет того ждет кара Отца Тьмы и да отсохнут руки дерзнувших. То и дело соседи натыкались на выпотрошенных ворон и куриные головы. Стены в коридоре покрылись граффити с пентаграммами и тремя шестерками. По ночам Валера творил черную мессу и пил свинячью кровь, закусывая гематогеном. Напившись он издавал дикий вопль и с криком: "Возьми меня Хозяин, я твой!", грохался на пол.
- Сука, я его ща сам возьму и головой о стену ебну, - психовал Витя.
- Что вы, Виктор! - возмущалась Елена Генадьевна, помешивая в кастрюле куриный бульон, -  мы же культурные люди. Зачем нам насилие? От этого жильца хоть какая-никакая польза есть. Продукты вон бесплатно достаются. Надо ему подсказать, что пора бы переходить на более крупные жертвоприношения. Да и мандарины на алтаре лишними не будут.
Но лояльность соседки закончилась на следующее утро, когда она вышла в туалет. На алтаре доморощенного чернокнижника лежала дохлая крыса размером с крупную таксу. Геннадьевна заорала и хвост крысы, свисающий до пола, заколебался в такт вибрациям голоса. Выскочивший на крик Антоныч оценил натюрморт:
- Продукты подвезли? Приятного аппетита Леночка.
- Вечером всем на кухню! - выдохнула Елена, уходя в свою комнату.
***
- Значит так, православные, - начала свою речь соседка, - подобное выбивается подобным. Завтра по календарю огородников полнолуние, вот и нанесем сокрушительный удар. Николай Антонович, вы в самодеятельности участвовали?
- Ну разве что у пивного ларька песни пел.
- Песни петь не надо, но кой какие звуки изображать придется. А пока прошу ко мне. Поработаем над гримом и немного прорепетируем.
***
Валера вернулся домой поздно, и, включив свет, едва не перекрестился. В прихожей стоял гроб накрытый крышкой, а у него сидела соседка в черном платке и с заплаканными глазами:
- Отмучился, наш соседушка, Валерочка, - запричитала Геннадьевна, - болел, но никому не жаловался. Ох-охо! Да чо, Валер, застыл то? Проходи. Не бойся. Антоныч не кусается.
Служитель Тьмы, на самом деле до смерти боялся дохлых Антонычей, Иванычей, Санычей, да и вообще всех трупаков. Он по стеночке проскользнул к себе и сел в кресло. Нет уж. Пока деда не вынесут, он хрен выйдет отсюда. Валера включил телевизор и уменьшив звук до минимума задремал под монотонное бубнение Киселева. Разбудил его настойчивый стук. Хрустнув затекшими ногами, Валерик поднялся и пошел к двери. Перед ним стоял дед.
Из Антоныча получился труп ну просто загляденье. Лицо излучало синеву заставки виндовс, пальцам с приклеенными длинными ногтями позавидовал бы Фредди, глаза, в которых и в хорошие времена разум гостил редко и недолго, сверкали безумием. Он лязгнул зубными протезами и, протянув руки к Валере, громко завыл:
- Ты хорошо служил мне, Валтасар, и я пришел чтобы забрать тебя в... Ты чо, придурок? Эй, Витя, он кажется обоссался!
Валера смотрел на дохлого соседа и не чувствовал, как опорожняется его мочевой пузырь. Он открыл рот чтобы закричать, но через мгновенье упал без чувств.
- Опять комнату неделю проветривать, - пробурчал, вышедший из-за спины деда, Витя, -скорую будем вызывать или в жертву его принесем?
Решили все таки вызвать. Спустя час Валеру увезли в больницу и в квартире снова наступил покой.. Но закончился он очень скоро...
***

- Хай, натуралы!, - затянутый в узкие джинсы и сияющий, словно жопа Михалкова в "Утомленных солнцем 2", парень зашел в квартиру, - будем знакомы - Павел, но для друзей, просто Поль.
- Гомосек?, - Витя недобро посмотрел на гостя.

- Фи, грубиян! Представитель однополой любви, малыш. и поверь мне - такой любви нет у вас, консервативных пиздоебов. Но все исправимо. Сегодня на новоселье будут мои друзья и могу познакомить тебя с Майклом. Он недавно расстался со своим другом и его сердце свободно.
- Да-да. Витек у нас спец по Майклам. Михелям. И прочим мишкам, - хохотнул дед.
- Если тут появится еще один пидор,  я ему кадык выгрызу.
- Кусь-кусь, кусака!,- засмеялся Павел.
***
Когда Витя пришел с работа, соседка прошептала ему с порога:
- Ты на кухню пока не ходи. Там эти... Пашины друзья.
- Пизда им!, - Витек ринулся к кухне, но резко остановился в проходе. Гости ломали его представления о геях. Перед ним были не фрики в павлиньих перьях с накрашенными глазами, а скорее члены регбийной команды. Двухметровые, мускулистые парни плотоядно улыбались Виктору и один из них подошел к хозяину, потрепав его по щеке:
- Вы и есть Виктор? Поль рассказывал о вас. А я Майкл. надеюсь мы подружимся.
- Надеюсь ты быстрее сдохнешь, - буркнул под нос Витя и вышел.
Спал он  чутко, прислушиваясь к шуму из прихожей. Несколько раз к нему стучали в дверь и Майкл вкрадчиво предлагал выпить по бокалу мартини. Витя вздрагивал и замирал, забываясь на несколько минут тревожным сном. Гости угомонились под утро и, едва стало светать, Витя оделся и выскочил на улицу. Через неделю, дождавшись когда Пашка-Полина отлучилось то ли на маникюр, то ли по каким другим своим пидорским делам, Витя собрал соседей на кухне и заявил:
- Я так долго не выдержу.
- Нас ебут, а мы крепчаем, - философски заметил Антоныч.
- Легко тебе языком трепать, старый, это же не на тебя этот носитель аморальных ценностей глаз положил, а я неделю почти не сплю.
- Береги честь смолоду, Витюша. Глаз - не хуй. Нехай кладет.
- Я вам точно говорю - еще пара дней, и я продаю свою комнату. Уеду в деревню. Там из пидарасов только участковый. и то он пидор только когда трезвый.
Елена Геннадьевна погладила его по голове:
- Мы обязательно что-нибудь придумаем, Витя...
***
Вечером Паша увидел всех соседей за накрытым столом.
- О, Павлуха! Давай-ка к нам. Ленка нынче именинница. Посидим по-соседски, подразним зеленого змия.
Паша стал отнекиваться, ссылаясь на дела, но Антоныч почти силком усадил его на табурет:
- Да какие там у вас дела, у гомиков! Отдыхать тоже надо. не все ж жопу рвать, ну я в метафоричном смысле. Хотя и в реалистичном ей тоже надо отдых давать.
- Ну разве только пригубить...
Пригубляли да часу ночи. Когда пригубитель закончился, сбегали в соседний подъезд и открыли кредитную линию у тети Гали, барыжащей настоящим армянским коньяком, настоянном на краснодарском чае. Елена Геннадьевна почти не пила, внимательно наблюдая за Пашей. Когда тот уронил голову на стол, она скомандовала:
- Несите его в спальню и никому до утра не заходить.
***
Паше снилась Ибица. Он лежал под палящим солнцем и жутко хотел пить. Жажда была настолько нестерпимой, что Паша подполз к морю и начал жадно глотать соленую воду, отплевывая водоросли и гальку с песком. Вокруг с громкими криками летали чайки. Паша открыл глаза и увидел, что лежит на груди соседки. Другая грудь была практически полностью у него во рту. Елена Геннадьевна смотрела с укоризной:
- А говорил, что с девками ни-ни, а сам вон как - напоил пожилую женщину и воспользовался ее беспомощностью. Что же скажут твои друзья? Да и мне какого? Я ведь всю себя отдавала искусству и на тебе - на старости лет доотдавалась, - голос ее повышался и в нем послышались нотки рыдания, - коварно оттрахана геем. Драматургия - куда там Шекспиру. Стыд то какой. Как людям в глаза смотреть? Я человек старомодный. Воспитывалась на Чехове и Тургеневе, так что теперь, Павел - только брак.
В дверях уже минут пять стояли Витя и Антоныч осуждающе кивая.
- Какой брак, женщина, - Паша отстранился от соседки, - не было у нас ничего и быть не могло.
Елена Генадьевна громко зарыдала.
- Было-было - усилено закивали соседи. Можно и экспертизу провести, и заяву написать. А то совсем оборзел, Пашка. Мало тебе пидаров, так еще и баб начал совращать. Пойдёмте Елена Геннадьевна отсюда. Вам надо успокоиться и позвонить в полицию.
Геннадьевна встала, гордо запахнула халат, спрятав под ним еще вполне привлекательную грудь, и, всхлипывая вышла из комнаты. Соседи пошумели для вида на кухне, проклиная мир насилья заселенный жестокосердными гомосеками. На словах Антоныча - "Все, допрыгался, гаденыш!", хлопнула входная дверь и их голубые страдания закончились...
***
Сергей Иванович улетал домой.
- Ну не вышло, братан, не обессудь. Можно было бы попробовать бабку кошатницу, но эта карга цены лупит, что мама не горюй. Та оно и понятно. Она самому Куклачеву ассистировала и регалий имеет поболее чем у Ким Чен Ына. Так что запросто так ее не заангажируешь. Бывай!, - Альберт протянул руку, - если что выгорит, то я позвоню...
***
В двери настойчиво звонили. Антоныч щелкнул замком и с интересом посмотрел на гостя:
- Некрофил, педик, или просто мазохист?

Витя с соседкой выглянули из своих комнат:
- Новенький? Ключи на крючке. Вещи пока не распаковывайте, мало ли, может вам у нас не понравится.
- Нет-нет, - замахал руками Альберт, - я по делу. Здесь на Марата квартирка имеется с пятью жильцами. Срочно расселить надо. Впрочем, если пригласите, я расскажу подробности и сделаю вам маленькое, но очень денежное предложение…
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:57
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
5. Обратный эффект


Две фигуры в скафандрах высшей биологической защиты медленно преодолели небольшой подъём и остановились на гребне косы, с которой открывался потрясающий вид на океан.
Лазурная около берега и чуть темнеющая к горизонту бескрайняя водная поверхность играла разноцветными бликами в свете двух солнц. Маленькие волны ласковыми язычками облизывали золотистый песок пляжа. Несколько птиц, похожих на радужные кружева парили неподалёку. В соседних кустах мелодично стрекотали местные насекомые. Весь окружающий мир был наполнен красотой и умиротворением.

- Твою мать! – восхитился прекрасным зрелищем один из исследователей.
- Это просто безобразие! – возмутился другой и даже сел на чудный песочек. – Мы тут уже четыре месяца. Установленный индекс безопасности девять и девять зелёный! Зверья крупней кролика нет вообще на планете, микрофлора безобидней чем спящие младенцы в яслях. За всё это время тут даже ветер ни разу не усилился! В океане вся живность как будто специально создана для домашнего аквариума. Курорт, санаторий и самое безопасное место в исследованной вселенной, а мы до сих пор ходим в этих доспехах!
- Не ной, стажер! – голос принадлежал мужчине явно в возрасте. - Ты же знаешь, что согласно установленным правилам, цикл биоисследований занимает полный год местного времени.
- Так это три с половиной наших года! Застрелиться можно!
- Ну, учитывая, что это система двух звёзд нам ещё очень повезло. Могли и на пару десятилетий зависнуть.
- Да ну нафиг! Перестраховщики… - никак не мог успокоиться молодой.
- Конечно! Ты у нас тут самый умный… – пожилой, кряхтя уселся радом с молодым коллегой. – А вот представь себе ситуацию. Через полгода, когда планета будет располагаться между звёзд, вдруг зацветёт вот тот безобидный кустик. А при цветении он будет выделять галлюциногенный газ, от которого все твои кролики станут кровожадными берсерками. И чо тогда ты будешь объяснять покусанным колонистам? Звиняйте, поспешили? Или хуже того! Вдохнёшь ты местного микроба, якобы безопасного, вернёшься домой, а через три года этот микроб вдруг мутирует и организует эпидемию на Земле!
- Ой, да ладно вам страшилки выдумывать! Небось с микробом найдём способ справиться! К звёздам летаем, думаю и с кроликами справимся…
- Как знать, как знать… - пожилой ещё раз осмотрел окрестности и встал. – Самая страшная опасность это не та которая с клыками и шипами пытается тебя на куски порвать, а та, о которой ты ещё не знаешь… Ну, хватит разговоров. Устанавливай последний датчик и пошли на базу. Обед скоро.
Молодой тяжело вздохнул и начал устанавливать оборудование.

Конечно большую часть датчиков устанавливали дроны. Маленькие, юркие они не пугали местную живность и были неутомимы, в отличии от людей. Но чтобы люди совсем не свихнулись от скуки в своём изолированном лагере, программой исследовании были предусмотрены такие пешие экспедиции. Ну и ещё ходила молва, что иногда люди могли заметить или даже почувствовать то, что могла пропустить автоматика.

Через сорок минут обратного пути в наушниках мягко гулькнуло и дежурный диспетчер сказал:
- Сорок седьмая бригада! Доложите!
- Установили все датчики. Движемся на базу. Цветочки по пути собираем. – ответил старший.
- Датчик двадцать четыре двенадцать призма перестал передавать телеметрию.
Обе фигуры в скафандрах замерли.
- Это последний что ли? – повернулся к спутнику бригадир.
- Ога – пробормотал стажёр.
- Ты нормально всё установил?
- Да как всегда… Не первый десяток уже ставлю… - парень был растерян.
- Судя по затуханию сигнала, - вклинился в разговор диспетчер – пропало питание на передатчике.
- Ты батарею проверял? – уже расстраиваясь от понимания того, что сейчас придётся идти обратно, раздражённо переспросил бригадир.
- Так чо её проверять… Прибор то новый… - испуганно пролепетал стажёр.
- Твою мать! - Да, только наш человек может одной и той же фразой выразить и восхищение, и негодование. – Диспетчер, мы возвращаемся! К обеду не ждите!
- Пойдём обратно, разгильдяй! – хмуро буркнул пожилой. – Надо было самому всё проверить… Никому нельзя доверять!
- Постойте, Николай Петрович! Это мой косяк, я сам всё исправлю! – стажер сначала просто пятился в сторону океана, а потом развернулся и припустил резвой рысью. - Щас бегом туда и обратно! Вы даже до базы не успеете дойти! Я всё исправлю! У меня полно батарей. Виноват. Я быстро!

Пожилой бригадир с тоской обернулся в сторону лагеря где ждал обед, потом на стажера, который в своём скафандре выглядел как бегущий на задних ногах конь средневекового рыцаря и обречённо махнул рукой. Конечно не угнаться за этим молодым балбесом:
- Ты только на дальнюю связь не выходи, а то нам обоим не поздоровится. Жду тебя здесь. Ты там только аккуратней. Батарею поменял и сразу назад. Нельзя одному шарахаться! – напутствовал бригадир непутёвого подчинённого по личному каналу связи.

Некоторое время бригадир подумывал вызвать дежурный глайдер, но зная, что использование тяжёлой техники, пусть даже на гравитационной тяге, не приветствуется, ибо может напугать местные жизненные формы, отказался от этой идеи. Да и что может случится? В конце концов это действительно райская планета…

Несмотря на тяжёлое облачение стажёр Сидоров держал очень быстрый режим бега. Даром что ботаник, но его физическая подготовка годилась даже для космодесанта. Тем более, что всё было рассчитано по минутам.
«Получилось! Получилось!» - в такт бегу пульсировала в голове стажёра мысль, вызывая невольную улыбку. Трюк с подсевшей батареей удался. Наконец-то ему удалось остаться без вечного присмотра! Теперь десять минут бега, три минуты на снятие скафандра, десять минут ПОПЛАВАТЬ В ОКЕАНЕ(!), минуту обсушиться и обессолиться заранее припасённым и специально обработанным нанитами гигроскопичным полотенцем, потом опрыскать себя биоспреем, чтобы уничтожить инопланетную микрофлору, три минуты одеть скафандр, поменять батарею ещё минута, а потом двадцать минут обратного бега. Всё получится! Никто ничего не узнает!

Тёплый песок так нежно обнял босые ступни, что стажёр аж застонал от удовольствия. Вода была именно такой температуры, что только слегка ощущалась телом. Засунув в рот миниатюрный генератор воздуха, Сидоров нырнул. Контактные линзы для плавания позволяли видеть всё в самых мелких деталях. Зрелище было поистине ошеломляющим!

В кристально чистой воде неторопливо проплывали стайки рыб самых фантастических очертаний и расцветок. Будто кусочки радуги ожили и теперь плавно кружили вокруг человека. Кружевные медузы грациозно шевелили бахромой куполов, и только маленькие юркие креветки доказывали, что кто-то здесь может двигаться быстро. Подплыв чуть ближе к коралловым зарослям, которые в свете двух звёзд мерцали как россыпь самоцветов, стажер просто замер, ошеломлённо рассматривая окружающую красоту. Зрелище было настолько завораживающим, что он даже забыл о времени, но предусмотрительно запрограммированный таймер настойчивой вибрацией вернул к реальной жизни. Пора возвращаться.

Доплыв под водой до самого мелководья Сидоров встал на ноги и блаженно начал стряхивать воду с рук, как вдруг чуть опять не рухнул в воду. На берегу, буквально в десяти метрах он него стояло десять человек бригады спецреагирования, а за ними, серый и угловатый, висел могучий глайдер, совсем неуместный среди этой красоты.
- Ну, что, наплавался? – донёсся насмешливый голос начальника экспедиции из внешнего динамика глайдера.
- Так я это… - выплюнув изо рта воздухогенератор, растерянно лепетал стажер. – Я же…
- Ага, ну да! Работа у тебя такая, да? – продолжал насмехаться Вадим Андреевич. – Ребятки! Пакуйте этого Ихтиандра!
- Я всё объясню! – в отчаянье заламывал руки Сидоров. – Я всё продумал!
- Для начала мы тебя доставим в А-изолятор, а вот потом ты нам всё и объяснишь – голос у начальника экспедиции уже не казался весёлым.

Стажёр натурально взвыл. А-изолятор это страшный сон любого планетарного исследователя. Автономный бокс абсолютной изоляции. При подозрении на инопланетное заражение туда помещали по меньшей мере на пять лет. Возможно дольше. Натуральная тюрьма со своими двигателями на случай безвыходной ситуации, когда опасность необходимо было бы сбросить на звезду.
- Выйди из воды, - потребовал один из спецов, - и встань на этот квадрат! Ноги шире, руки в стороны!
Сидоров, удручённо свесив голову, выполнил требование. Белый квадрат с лёгким шелестом превратился в подвижную жидкость, которая как будто живая быстро начала обволакивать тело превращаясь в мономолекулярную плёнку, не пропускающую ничего крупнее молекул кислорода. Через пару секунд стажер был похож на белоснежную ходячую мумию. Взяв, в буквальном смысле, под белы рученьки, двое спецов помогли Сидорову зайти в специальный отсек глайдера.
- Грузимся и на базу, - тяжело вздохнув, сказал начальник экспедиции. Эта фраза была пустой формальностью. Все и так знали, что надо делать.

Вернувшись на базу, начальник экспедиции сразу отправился центр управления и, усевшись в своё кресло, активировал связь с орбитой:
- Верочка, здравствуй! Где там Старик бродит? Мне с ним потолковать надо.
- Так не честно! – возмущённо чирикнул милый девичий голосок. – Вадим Андреевич! Вам прекрасно известно, что ваш позывной «Прибой», а наш «Заря»! Вы должны по форме вызов делать!
- Эх, солнышко! – усмехнулся начальник экспедиции. – Если бы я хоть на секунду мог позволить себе подумать, что с поверхности этой планеты кто-то или что-то может связаться с базовым кораблём на наших частотах, то я и все мои люди уже давно были бы рядом с вами, отрабатывая сценарий «Первый Контакт»!
- Старик на связи! – вклинился в разговор новый голос. – Что за шум, а драки нет?
- Ой да ну вас обоих! - обиделась Верочка и демонстративно отключилась.

- Ну, что, Семён Михалыч! – улыбнулся начальник планетарной экспедиции. – Коньяк твой!
- Ага!!! Уже? – Старик рассмеялся – Я же тебе говорил, что не пройдёт и полгода, как кто-нибудь не выдержит! Такое местечко, ну что ты!
- Да, - досадливо взлохматил волосы Вадим Андреевич. – Не учёл я энергичность молодого стажера! Но какова смекалка, какой задор! А как он бежал! Как бежал! Мне даже понравилось!
- Ну и что ты с молодым и задорным сделал?
- По всей строгости, как и положено. Прочитал нотацию, объяснил, что он всех нас подвёл и запер в А-изоляторе.
- Суров, начальник! – покачал головой Старик. – А про топливо сказал?
- А как же! Твоя школа, я такое не забываю. Бедолага аж позеленел, когда я при нём приказал проверить исправность двигателей изолятора!
Два зловредных старикашки рассмеялись.

- Вадим Андреевич, - дежурный офицер подошел к креслу начальника. – Пленник лезет на стены и умоляет дать ему поговорить с вами.
- О, давай на общую связь, - оживился Старик. – Интересно, как этот будет отмазываться!
Начальник экспедиции кивнул головой.
- Вадим Андреич! Вадим Андреич! – молодой, звенящий от напряжения голос оглушил собеседников. – Я знаю, что виноват! Осознаю и готов понести наказание! Но если уж я и подхватил какую заразу, так отправьте меня без скафандра в мобильный лагерь. Я могу все анализы делать сам, вести наблюдение, проводить необходимые процедуры и исследования. Если мне суждено подохнуть, так лучше пусть это произойдёт на берегу океана, чем в этом чёртов карцере!

- Ты смотри какое героическое самопожертвование! – поднял брови Старик. – Изящный ход!
Вадим Андреевич улыбнулся:
- Согласен! Хорошая попытка стажёр, но – нет! Во-первых, Сидоров, ты представляешь сколько бумаг мне придётся заполнить если ты вдруг помрёшь один, на чужой планете? Мне такого не надо! Так что ты будешь жить даже вопреки своему желанию и здравому смыслу! А во-вторых, ты забыл про обратный эффект!
Послышался жалобный писк стажёра, но начальник экспедиции неумолимо продолжил:
- Ты так же являешься неизвестной опасностью для всей экосистемы планеты. Вот представь! Сходил ты под кустик по большому и выпустил в этот девственный мир тысячи разнообразных бактерий и микробов, которые для нас являются безобидными симбионтами, а для всего живого на этой планете это может оказаться армией убийц. И что получится? В отчёте придётся написать, что всё живое на планете погибло из-за кучки, извините, говна стажёра-энтузиаста? Ну уж нет! Такого нам не надо! Так что посиди в изоляторе пару лет и подумай о своём безответственном поведении!
Начальник планетарной экспедиции отключил стажёра от связи.
- Брррр! – поёжился Старик. – Даже у меня мурашки по коже побежали от страха! И что планируешь с ним делать дальше?
Вадим Андреевич поудобней устроился в кресле и по-злодейски соединил перед собой кончики пальцев:
- Ну, а что я могу? Подержу недельку в изоляторе, да выпущу. Так он после этого не будет считать себя героем- первопроходцем, а помилованным заключённым. С ним будет всё в порядке. А вот что касаемо другого… Мы же оба прекрасно понимаем, что вторжение уже началось. Его дыхание, микроскопические частички эпидермиса, слизистые выделения, это всё уже выпущено в этот мир. Что будет дальше никто не знает.
- Не переживай! – беззаботно махнул рукой Старик. – При индексе девять и девять зелёный эта планета была обречена на колонизацию при любых раскладах! Годом раньше, годом позже… А этот парень сэкономил нам три года монотонной работы! Так что всё удачно сложилось!
- Эт точно! – начальник экспедиции хлопнул руками по подлокотникам и решительно поднялся.
- Ты куда это? – удивился Старик.
- Как это куда? – развел руками Вадим Андреевич и широко улыбнулся. – Да будь я проклят если не буду вторым человеком, который искупался в этом океане!!!
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:57
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
6. Забытый заповедник


У моего отца была странная профессия - охотник за берами. В посёлке судачили, что он умел колдовать, ведь как иначе объяснить, что в противостоянии один на один со свирепым пещерным медведем, отец каждый раз выходил победителем. Не знаю, последнего бера папа убил ещё до моего рождения. Сам он не любил рассказывать об этом, иногда мне даже казалось, что ему было жаль «мишек», но жителям посёлка нужны были их крепкие шкуры, чтобы делать одежду, железные кости, из которых получался хороший инструмент, и даже яркие разноцветные верёвки, множество которых опутывало скелет зверя, шли в дело. Куда больше отец любил вспоминать о надземном мире. Одряхлев, он мог часами рассказывать собравшимся вокруг ребятишкам, о зелёной траве, которая мягким ковром лежит под ногами, о небе, таком высоком, что даже самые зоркие глаза не смогут разглядеть его верхний свод. И я мечтал, что, повзрослев, однажды увижу эти диковинные вещи.

Сверху, от двери, ведущей к Оракулу, можно было увидеть весь посёлок. Ровные ряды хижин, похожие отсюда на детские кубики. Кажущийся крошечным закуток кроличьей фермы. Мостки, лежащие щепками на масляно-чёрной воде озера. Наверное, если присмотреться, можно было бы различить даже фигурки людей. Но напрягать зрение не хотелось. Похоже, неизвестная болезнь, поразившая почти всех жителей посёлка, добралась и до меня. Болели глаза, как будто кто-то давил на них пальцами изнутри головы, пытаясь выдавить. Всё тело ломило. Накатывала волнами слабость. Шевелиться не хотелось. Но, преодолев себя, поднялся и, покачиваясь, через приоткрытую створку ворот зашёл в жилище Оракула.

Оракул был стар. Он помнил времена, когда этот мир ещё был молодым и полным жизни. Времена, когда по коридорам верхнего уровня, где сейчас лишь темнота и затхлый воздух, пахнущий пылью, ходили живые предтечи. Времена, когда детский смех был частым гостем в посёлке, стоящем на берегу озера. Оракул видел расцвет этого мира, а сейчас спал, чтобы не наблюдать за его агонией. Мир умирал. Всё меньше людей оставалось в посёлке, всё тусклее становился свет солнечных кристаллов, всё меньше синих водорослей покрывало поверхности озера, с каждым днём сложнее становилось поймать слепого налима, и всё дальше и дальше приходилось углубляться в старые штольни, чтобы добыть горючего камня для негасимого очага.

Оракул спал, дожидаясь того, кто разбудит его своим вопросом. Спал уже долгие годы. Тусклый свет лишайников растекался по комнате тусклым зелёным полумраком, и можно было рассмотреть, что не только кожа, но даже белки открытых глаз, стали серыми от осевшей на пыли, а ноги покрывала старая паутина, колышущаяся рваной тряпкой от малейшего движения воздуха. Отец рассказывал, что раньше в каморку оракула вела широкая дорога, спиралью возносящаяся вверх над неподвижной чёрной гладью воды. И вереницы людей шли по этой дороге, чтобы задать вопрос. Но лишь опорные столбы, торчащие из воды как пеньки гнилых зубов, остались от той дороги. А чтобы получить ответ Оракула надо проделать нелёгкий путь вверх по скале, где вьётся едва заметная тропка, и идущий по ней ежесекундно рискует сорваться вниз на острые прибрежные камни.

- Ответь мне, мудрый!? – выкрикиваю с почтением ритуальную фразу пробуждения.
Но крепко спит Оракул, лишь через десяток ударов моего сердца, когда кажется, что ответа уже не будет, зрачки старца загораются тусклым красным светом. Глухо щёлкают суставы челюсти, рот открывается, и сухой безжизненный голос произносит:
- Лишь чёрные птицы поют свои странные песни…
И умолкает на полуслове, не договорив. Гаснет свет в глазах. Замолкает эхо, испуганной мышью бьющееся между стенами комнаты.

Я сразу чувствовал, что лезть к Оракулу – глупая идея. Как будто слова, даже наполненные мудростью предтечей, смогут победить болезнь. Но отчаянная надежда, которую я видел в глазах окружающих, не дала прозвучать язвительным словам, уже готовым сорваться с языка. И поцеловав горячий лоб Найи, лежащей в забытье на лежанке в нашей хижине, погладив её округлившийся живот и пообещав вернуться, я тронулся в путь.

Я уже был около выхода из жилища оракула, когда мою интуицию что-то насторожило. Неосознанно, на самой грани восприятия почудилось движение в толще камня. Как чувствуешь, оказываясь в дальних штольнях, слабость сводов, которым достаточно маленького толчка, чтобы то, что казалось твердью, осыпалось вниз беспорядочной кучей камня, хороня под собой неосторожного человека. Но сейчас чувство было другим: стены вибрировали, как будто где-то неподалёку прорвался мощный поток, и несокрушимость камня уступила ярости воды. Приложив ухо к ближайшей стене, я выдохнул и прислушался. Слабое, еле слышное жужжание наполняло толщу стен. Под невидящим взглядом Оракула я быстро пересёк комнату. В углу, как и рассказывали люди, успевшие побывать здесь раньше, нашёлся квадратный лаз, а на полу валялась решётка, когда-то давно закрывавшая вход. Говорили, чти ходы, крысиными норами пронизывающие всю толщу бетона верхнего уровня, доставляли свежий воздух в комнаты, когда в них ещё жили люди. И что, пользуясь этой системой ходов, можно забраться в любое помещение. Из кармана штанов появился небольшой обломок солнечного кристалла, зажёгшийся в моих руках неярким синим светом. Я скользнул в нору и пополз вперёд, останавливаясь около каждой развилки и прислушиваясь.

Когда странное жужжание заполнило собой весь коридор, через решётку очередного люка, я увидел отблески света. Припав к щели глазом, я увидел шлюз преграждающий коридор. Круглая металлическая створка шлюза медленно, как бы нехотя поднималась. А внизу, в образовавшуюся щель скользнули слепяще-яркие лучики света, жадно облизывая поверхность пола и разрезая резкими росчерками темноту коридора. А в надрывное жужжание добавились звуки, которые могут издавать только живые существа: скрип и шуршание, как будто там – за створкой – неторопливо переступает с ноги на ногу хищник, готовый ворваться внутрь, как только размер отверстия ему это позволит. И всплыли в памяти страшилки из детства о злобных демонах – Мутантах – которые ворвутся в мир, если шлюзы вдруг откроются. И шевельнулся в глубине души страх, и захотелось бежать, слепо, без оглядки, лишь бы оказаться подальше от неведомого зла, что дожидается за кажущейся сейчас такой ненадёжной створкой шлюза.

Но пересилив себя, я продолжил наблюдать. Шлюз открылся, и в коридор шагнули пришельцы. Демонов было шестеро. Они уверенно прошли мимо укрытия, где я замер, боясь привлечь к себе внимание. Одетые в одинаковые черные одежды, на головах маски: по обеим сторонам челюсти топорщатся непонятные цилиндрические наросты, а выше идёт дымчатое стекло, закрывающее глаза. Они шли уверенно и неторопливо, давя тяжёлыми ботинками гипсовое крошево, осыпавшееся со стен за годы безлюдья. Движения - легкие и экономные, наполненные хищной грацией матёрого бера, вышедшего на охоту. И сразу, с одного взгляда, становилось понятно - они опасны. Смертельно опасны для любого, осмелившегося встать на пути. И мне надо спешить предупредить живущих внизу людей о надвигающейся опасности.

Но уже около селения я понял, что опоздал. Опоздал, несмотря на заполошное возвращение по узким лазам, сбитые в кровь во время спуска пальцы и суматошный бег по берегу озера. Неугасимый очаг почти потух, лишь неярко тлели тёмно-бардовым светом угли, оставшиеся от горючих камней. А та, что должна следить, чтобы не гасли языки пламени, и вовремя подносить пищу огню, безвольной куклой лежала на земле у очага. Не было слышно писка, который не смолкал на кроличьей ферме. А в окружающей тишине, раздавались те же тяжёлые шаги, что совсем недавно я слышал в коридорах верхнего уровня.

Борясь неверием с горькой пустотой, поселившейся в душе, прячась от пришельцев за стенами хижин, я торопливо двинулся к дому, туда, где осталась Найя. Но вновь опоздал, один из демонов уже открыл дверь и по-хозяйски шагнул в жилище. А я, наплевав на осторожность, бросился следом за ним. Влетев внутрь, увидел, как незваный гость склонился над девушкой. Ярость застелила мне глаза красной пеленой, пальцы сами собой нащупали рукоять ножа, и я с криком бросился на демона, в прыжке занося своё оружие для удара. Но в последнее мгновение чёрная фигура врага каким-то непостижимым образом ушла от летящего в неё клинка, и длинное лезвие лишь чиркнуло вскользь по рукаву, рассекая ткань. Зарычав, я вновь взмахнул ножом, но демон одним длинным прыжком отскочил в другой конец комнаты и поднял руку и мне навстречу. Стремительный серебристый росчерк перечеркнул комнату. Я почувствовал укол в бедро, и удивлённо увидел торчащую из раны небольшую иглу, из которой выходила тоненькая серебряная нитка, вторым концом уходящая в ладонь моего врага. И почти сразу же всё тело скрутила судорога, выворачивая суставы и сдавливая грудь, а в глазах потемнело…

…Писк над самым ухом. Ритмичный, выводящий из себя, бьющий по нервам. Дёргаюсь, пытаясь добраться до источника звука, но не могу пошевелиться. Напрягаюсь, пытаясь разорвать путы, и размеренный писк становится чаще и громче. Резко открываю глаза и сразу же зажмуриваюсь от слепящего белого света, заливающего комнату. Слышу торопливые шаги.
- Очнулся? – раздаётся совсем близко женский голос.

Сквозь сжатые веки вижу, как надо мной склоняется женщина, одетая в белые одежды. Из-под лёгкой шапочки выбивается прядь удивительного рыжего цвета, как будто огонь неугасимого очага отразился в её волосах.
- Пить хочешь? – и, не дожидаясь ответа, подносит к моим губам кружку.

Жадно глотаю кажущуюся невероятно вкусной слегка подсолённую воду, пока кружка не пустеет.
- Где я? – пытаюсь произнести непослушными губами.
- Не надо говорить, ты ещё слишком слаб, - прохладная ладонь опускается на мой лоб, потом в руках у женщины появляется небольшая прозрачная трубочка, и я чувствую лёгкий укол в предплечье, - поспи.

Веки тяжелеют, голова наливается пустотой, но перед тем, как вновь нырнуть в небытие, я с удивлением слышу тихий радостный детский смех, доносящийся из-за приоткрытой двери комнаты.

Прихожу в себя, как будто выныриваю к свету из тёмной глубины озера. Свет в комнате уже не бьёт по глазам, и можно оглядеться. Комната с гладкими и совершенно белыми стенами. Железная кровать, к прутьям которой притянуты широкими ремнями мои руки и ноги. В стене напротив большое окно с затемнённым стеклом. Рядом с окном приоткрытая дверь. Из-за двери, сквозь ставший привычным писк над ухом, доносятся звуки далёких шагов и почти неразличимые голоса. Прислушиваюсь, стараясь разобрать слова.

- … весь этот заповедник – это просто прикрытие, - торопливо бубнит мужской голос из темноты коридора, - Понимаете? Замкнутая экосистема сделанная специально, чтобы в пещере могли жить люди: все эти лишайники светящиеся, водоросли, животные, которых в природе нет – всё было сделано, чтобы институт мог спокойно работать, не вызывая ненужных вопросов. Целый посёлок на берегу, с живущими там аниматорами и туристами, желающими примерить на себя роль первобытного человека – обычная маскировка. И что самое интересное – от туристов отбоя не было. А институт вроде как обеспечивал нужды посёлка.
- Вы так и не ответили, когда мы сможем возобновить исследования? – перебивает говорящего требовательный женский голос.
- Мы работаем над этим… Восстанавливаем информацию с носителей, оставшихся не повреждёнными. Пытаемся дешифровать то, что удалось восстановить. Но здесь имеются определённые сложности. Не зря же столько лет на этой трагедии был гриф секретности высшего уровня. Представьте, тогдашняя власть не удовлетворилась отработавшим протоколом самоуничтожения, а ещё и подорвала над институтом тактический ядерный заряд, распространив информацию о том, что взорвался реактор, который обеспечивал пещеру энергией.

Шаги приближаются, и голоса становятся более разборчивыми. Не понимаю смысла большинства услышанных слов, но продолжаю жадно вслушиваться в разговор.
- А люди? Откуда взялись эти люди? – в женском голосе удивление.
- «Заповедник» и предполагалось использовать как убежище в случае чрезвычайных ситуаций, вот персонал института и эвакуировался…
- Это понятно, но как они выжили? Как смогли прожить столько времени? – женщина нетерпеливо перебивает рассказчика.
- А они и не выжили. Спасённые – это дети, а то и внуки тех, кто когда-то спустился вниз. Человек – очень живучее существо, к тому же все условия для выживания были созданы там заранее. Хотя мы и сами были немало удивлены, когда разведчик выдал нам картинку, на которой была запечатлена жизнь оставшихся людей. Нет-нет, мы не просто смотрели. Практически сразу же начали прорабатывать варианты эвакуации наших… кхм… соотечественников, волею судьбы угодивших в такие условия. Но - предвосхищая ваш вопрос – в ситуацию вмешался случай. Обычный вирус гриппа, к коему наши организмы давно выработали иммунитет, попав в пещеру, чуть не устроил настоящую пандемию среди её обитателей. Пришлось импровизировать и устраивать спасательную операцию. В институте уже был неплохой лазарет. Точнее, не лазарет, а лаборатория, но для размещения заболевших подземных жителей это помещение подходило. Главное, что находится оно глубоко под землёй, и почти не пострадало. Ну вот, навели в нём порядок, пустили в пещеру газ, а когда обитатели уснули – отправили всех в лазарет.
- И как успехи?
- Замечательно. Болезнь побеждена. Ещё пару недель подержим людей в карантине и можно сообщать в СМИ… Получится громкая акция. Отличный пиар! Можно сделать заявление, что работа заповедника будет восстановлена и восстановление работы института на этом фоне будет вполне логичным.

Голоса доносятся уже от самой двери. И когда, сквозь череду непонятных слов, до меня доходит смысл фразы, о победе над болезнью, размеренное пиканье над ухом становится чаще и громче, в такт радостному сердцебиению. Похоже, изменение звука не осталось незамеченным, шаги людей замолкают.
- Что это? – в женском голосе слышится удивление.
- Наш последний выздоравливающий, - угодливо частит мужчина, - его состояние было самым тяжёлым. Он каким-то образом сумел избежать действия газа и не уснул как остальные. Набросился с ножом на одного из членов группы. Порезал его. Пришлось применить тазер для самообороны. Он и так-то на ногах еле стоял – слабость от болезни, общее физическое утомление, а тут ещё и электрический разряд… Но проведённая интенсивная терапия помогла, сейчас он спит. Странно, дверь в палату не закрыта…

Дверь, сыто клацнув замком, закрывается, отсекая от меня звуки коридора. И я сам не замечаю, как вновь погружаюсь в сон.
***
Предания ошибались: наш мир не умер, когда открылись шлюзы. Кусок искусственно созданного пространства, наоборот, обновился и стал лучше того, каким его помнили оставшиеся в живых старики. Отремонтированные хижины вновь наполнились жителями – теми, для кого проживание на берегу подземного озера было всего лишь работой, и другими – бегущими под землю за острыми ощущениями или за спокойствием, устав от непрекращающейся суеты.

А мы с Найей просто живём. Верхний мир не захотел принимать никого из детей подземного мира. Небо, о котором я мечтал в детстве, очень жестоко. Оно слишком огромно и глубоко. Стоит оказаться под этим необъятным простором, как в душе поднимается паника и мутной волной смывает все мысли и чувства. И остаётся лишь одно желание: быстрее укрыться там, где пространство замкнуто стенами, а над головой надёжно нависает твёрдый свод. Верю, что нашим детям повезёт больше, и они смогут насладиться светом звёзд и пением птиц.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:58
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
7. Споры


1.
Циклаури осмотрелся, подвинул стул так, чтобы свет от окна не выбеливал экран. Аккуратно открыл индивидуальный транспортировочный кейс, вытащил из него личный планшет инспектора, планшет допрашиваемого, голографическую настольную правовую библиотечку и коротким жестом предложил стул на противоположной стороне тесного обеденного стола. Хесус, стараясь выглядеть независимым, уселся.

— Меня зовут Мзевинари Циклаури, — начал инспектор. — Возьми свой планшет и посмотри в камеру.

Хесус послушно уставился в тёмный объектив.

— Хесус Рохо, техник планетарной базы «Зенон», — раздалось из планшета, — личность подтверждена.

Хесус положил планшет на стол.

— Ты рассчитывал увидеть здесь кого-то помимо меня? — Попытался съязвить Хесус.

Инспектор взглянул на собеседника, ожидая продолжения, но через мгновение опять вернулся к экрану своего планшета.

— Таковы правила, — отозвался он, — Устав требует установить личность перед допросом.

— Всё-таки допрос? — Осведомился Хесус.

— Да. Два трупа, ты единственный человек на планете. Живой человек, — веско заметил инспектор, оторвав взгляд от экрана. — Ты рассчитывал на что-то другое?.. Сейчас я начну процедуру допроса. Готов?

Хесус качнул головой. Циклаури включил встроенный в настольную библиотечку передатчик.

— Рассказывай, — велел инспектор. Наблюдатели на «Китии» притихли у мониторов.

2.
Шанти варила кофе. Она неизменно делала шикарный напиток. Даже из кофейных капсул экспресс-приготовления.

— Кардамон, Хесус, кардамон делает основу. Он оттеняет вкус. А для запаха нужно использовать цедру апельсина, — говорила Шанти, не отрывая взгляда от дымка над джезвой. — И ради бога, Хесус, не сыпь сахар. Во-первых, это издевательство над кофе. Во-вторых, ты и так толстый. В-третьих, прекрати уже есть таблетки. Что, за время перелёта отвык от нормальной еды?

— Шанти, хватит. Постоянно одно и то же. — Хесус высыпал на ладонь утреннюю порцию препаратов и подошёл к женщине. — Это витамины, — начал перебирать он цветные капсулы, — это микроэлементы, это стабилизаторы давления, это антиаллергены.

Хесус ловко закинул пилюли в рот и проглотил.

— Может, это от твоей стряпни у меня давление и аллергическая реакция. Ты об этом не думала?

Шанти рассмеялась. И громко крикнула около уха Хесуса:

— Ши Зунг! Кофе готов!

Хесус невольно отпрянул. Шанти вновь засмеялась. В кухню-столовую вошёл Ши Зунг.

— Син тяо! — Поприветствовал он собравшихся. Встав около стола, Ши Зунг наблюдал, как Шанти накрывает к завтраку. — Следующая неделя — вьетнамская кухня, — безапелляционно заявил он. — А потом, — Ши Зунг взглянул на Хесуса, — мексиканская.

Крупная округлая Шанти с вызовом взглянула на невысокого худенького Ши Зунга.

— Ты хочешь сказать, что какая-либо кухня может соперничать с индийской?

Ши Зунг не стал реагировать на провокацию и в ответ лишь широко улыбнулся.

— Я не буду готовить мексиканские блюда. Я не умею, — хмуро заявил Хесус. — Во время моего дежурства мы будем питаться согласно рекомендованному для нас меню.

Шанти подошла к Хесусу, взяла его за плечо, не давая возможности вырваться, и, улыбаясь, сказала:

— Мы здесь первые люди. Ты понимаешь?! Я не могу до сих пор — а прошла уже почти целая неделя — поверить своему счастью... Я проснулась сегодня рано-рано утром. И лёжа в темноте, чувствовала, как здесь хорошо. Мне никогда ранее так хорошо не было. — Шанти, казалось, забыла о Хесусе, она отошла в сторону и продолжила накрывать на стол. — Я всё думаю, что именно меня так… вдохновляет? Да, вдохновляет, именно так. И сегодня я поняла. Здесь очень хорошо дышится. Я чувствую терпкость здешнего воздуха, его сладость. Этот воздух похож на прогулку по сосновому лесу после первого осеннего дождя. Но он не такой... Давайте завтракать, — прервалась Шанти.

Хесус после такой тирады непроизвольно принюхался, пытаясь уловить то, что чувствовала Шанти.

— Воздух как воздух, — спустя пару минут пробормотал про себя Хесус. — Каким он должен быть после кондиционера и увлажнителя?

— Но она права, — улыбнулся Ши Зунг. — Она права. Здесь хорошо дышится. Здесь хорошо спать. То, что милая Шанти называет вдохновением, я именую творческим подъёмом. Моя духовная практика связана с самоконтролем. И я должен сообщить, что изменения действительно есть. И связаны они с нашим появлением на планете.

Хесус, глядя на улыбающихся товарищей, ощутил раздражение. Без удовольствия он допил восхитительный кофе, пожелал удачного рабочего дня и заперся в кабинете техника.

3.
«Кития» болталась на оклопланетарной орбите уже более двух месяцев. И только последняя неделя была наполнена смыслом: исследовательская база «Зенон» достигла поверхности планеты, учёные приступили к работе, появилась новая информация.

— Я думаю, они разумны, — проговорил капитан.

— Аборигены? — Уточнил помощник капитана инспектор Циклаури.

— Именно. Информации мало. Я думаю они могут общаться ментально. Я дал распоряжение найти способ проверить это.

— Передача мыслей?

— Как знать. Мне это место кажется раем. Пища, которой вдоволь всем и всегда, растёт всюду, нет необходимости в одежде, средствах производства, захвата земель, добычи ресурсов — а именно это двигало нашу цивилизацию! — Капитан улыбнулся. — Они счастливы; мы не видели больных, ссор, каких-то неурядиц. Умер — отпустили тело вниз по реке в океан, родился — заботятся. У них есть общество и они должны общаться. Мысленно? А почему бы и нет?

— По мне так местное население больше напоминает пузатых лысых обезьян, — перебил капитана Циклаури.

— Да, ты прав, выглядят они своеобразно, — согласился капитан. — Но дело не во внешности. Я думаю: а что, развитие разума — это космические корабли? До тех пор, пока мы не вышли в космос, сколько миллиардов людей умерли, пытаясь захватить или защитить ресурсы?! Разве распоряжение рудой — цель развития человечества?

— Капитан, давай об этом мы поговорим, когда вернёмся домой. Не место и не время таким рассуждениям.

— Да, ты прав. Но чем больше я узнаю об этих обезьянах, тем больше завидую им.

Капитан и помощник замолчали.

— Капитан, это старший дежурный, — забубнил интерком. — С Шанти что-то не то.

— Изображение есть?

— Да.

— Выводи на монитор.

— Сделано.

Циклаури несильно оттолкнулся от стенки и подплыл к капитану.

Трансляция велась с камеры, встроенной в костюм исследователя у левого плеча. Было видно, что Шанти идёт неровной походкой, что-то неразборчиво бубнит.

— Судя по голосу, она не напугана, кажется, просто рассуждает, — заметил Циклаури. — Но куда она идёт? Её быть здесь не должно.

В кадре появились руки женщины. Она снимала перчатки.

— Нет, нет, так нельзя, — пробормотал инспектор. — Что делать? — Обратился Циклаури к капитану.

— Дежурный, ты слушаешь? — Крикнул капитан.

— Да!

— Свяжись с Хесусом и Зунгом! Пусть немедленно выдвигаются максимально быстро к Шанти и возвращают её на базу.

— Понял!

Дежурный не выключил микрофон интеркома, инспектор и капитан слышали его голос, отдающий команды.

Шанти сняла перчатки. Она остановилась, сорвала несколько травинок и теперь, растерев их между ладоней, поднесла к лицу и шумно вдохнула аромат.

— А-ах… как хорошо… — Донеслось до наблюдавших.

Женщина пошла дальше.

— Дежурный! Шанти идёт к реке. Передай на планету, — крикнул инспектор, поглядывая на карту местности.

— Сделано, — сообщил интерком.

Шанти зашла на песок берега. Разулась.

— Как приятно, — пробормотала она. И вошла в реку. Камера на плече приближалась к поверхности воды. Всё ниже и ниже. И вот, обрезав все звуки, камера оказалась под водой. Изображение на экране исчезло, а сам экран стал быстро темнеть.

«Кития» погрузилась в тишину. Минута, другая третья. И вдруг экран стал светлеть. Резко появились изображение и звук. Камеру болтало из стороны в сторону, она погружалась в воду и вновь выныривала. И вот остановилась, показав высокое небо.

— Что? Что? — Кричал Хесус.

— Шанти умерла, — сообщил Ши Зунг. Его спокойное лицо на миг появилось перед камерой. — Да, умерла. Утонула. Как так?

Наблюдавшие за происшествием на «Китие» услышали, как Хесуса вырвало.

4.
— А что произошло с Ши Зунгом? — Продолжал допрос Циклаури.

— Через два дня после того, как мы нашли тело Шанти, — Хесус непроизвольно обхватил себя за плечи, словно замёрз, - Ши Зунг исчез. Ты же знаешь, как всё было.

— Знаю, — подтвердил инспектор. — Но ты всё равно должен рассказать обо всём.

— Я понимаю, — Хесус надолго замолчал, а Циклаури его не торопил.

— После смерти Шанти, я стал плохо себя чувствовать. Мне… мне с трудом давались обычные вещи. Будто постоянно передо мной была преграда. Зунг сказал, что это нервное потрясение, что я слишком глубоко переживаю произошедшее. И ты знаешь, он был прав. Я плакал. Ничего не мог делать. Утром Ши Зунг заставил меня одеться и выйти с ним на плановое обследование местности. Я ему был не нужен, но он не хотел оставлять меня одного.

Циклаури внимательно наблюдал за Хесусом. Ему не хотелось, чтоб Хесус вновь пережил тот ужас. Но Устав требовал допрашивать, а инспектор не мог игнорировать правила.

— Мы пришли к фиолетовому дереву. Это то, у которого кормится вожак семьи аборигенов. Никто более к тому месту не приближается. Там очень интересные плоды. Будто маленькие фиолетовые бананчики полностью покрывают ветки. Вожак срывает один-два плода, собирает семью и они вместе в какой-то церемонии съедают их и сидят час-два не шевелясь. Зунг называл это время медитацией.

— Капитан полагает, что аборигены могут общаться мысленно, — поделился версией Циклаури.

— Может и так, — согласился Хесус. — Около дерева мы пробыли до обеда. Там меня накрыл приступ аллергии. Из-за всех этих событий я забыл принять препарат. И мы вернулись домой.

— Что было дальше?

— Я выпил таблетки, — Хесус замолчал, припоминая события. — Почувствовал сонливость и пошёл в свой отсек. Уснул. Проснулся уже утром следующего дня. Зунга на базе не было. Хотя исследовательский костюм остался на месте. Я быстро переоделся и решил идти искать Ши Зунга.

— А почему ты не вызвал его по радиосвязи?

— Все рации остались на базе, я проверил.

— Так, понятно, — Циклаури сделал отметку в своём планшете и попросил: — Пожалуйста, продолжай.

— Я сразу направился к фиолетовому дереву. Там я и нашёл Ши Зунга висящим в петле.

— Он был на тот момент уже мёртв?

Хесус посмотрел на инспектора и в глазах его была и просьба прекратить всё это, и покорность судьбе. Циклаури отвёл взгляд.

— Мёртв, — сказал Хесус. — Я разрезал верёвку и принёс тело Зунга на базу. Он маленький, совсем не тяжёлый.

— Почему он это сделал?

— Я не знаю. Закончим на сегодня?

— Закончим.

5.
Капитана срочно вызвали из кают-компании. Последние девять дней он почти не спал.

Инспектор Циклаури, закончив допрос Хесуса, попросил два дня для составления собственного мнения о событиях и написания отчёта. Он изучал прерванные работы Ши Зунга и Шанти, обошёл все места планеты, где работали исследователи. Связавшись с «Китией», Циклаури сообщил, что не понимает, как два профессионала, два учёных, преодолевавшие такое расстояние и ставшие теми счастливчиками, кому выпала удача изучать новый мир, покончили с собой.

— Это нелогично, это необъяснимо, — говорил он капитану. — Я пребываю в полнейшей пустоте. Они не могли это сделать сами. Таково моё мнение. Суицид Зунга поясняется только словами Хесуса. И он уверяет, что не причастен к этому. Последние мгновения жизни Шати мы видели. Но только так, как это нам показала камера. А, может быть, нам специально показали это так? Кто был за её спиной, а? Неизвестно.

— И что ты предлагаешь? — Поинтересовался капитан.

— Эвакуацию.

— Мзевинари, ты осознаёшь, что если мы свернём планетарную базу, нам придётся возвращаться домой? — Капитан был бледен. — Мы только начали исследования, у нас нет пока даже минимального результата, который можем представить.

— Капитан, — инспектор был спокоен. — Давай без эмоций. Сейчас на планете учёных нет. Есть я и техник. И покойники. Ты вышлешь сюда ещё двух человек? И ты уверен, что они выживут? — Циклаури замолк, ожидая ответа капитана. — Молчишь. Молчишь. Я считаю, что к произошедшему Хесус имеет прямое отношение. Нам нужно возвращаться на Землю, проводить следствие, суд и казнь.

— Хесус сошёл с ума? Или это ты безумен? Или я? — Капитан закрыл глаза и глубокими равномерными вдохами-выдохами попытался успокоится. — Через двенадцать часов будет новый сеанс связи. Я сообщу тебе о своём решении. Отдыхай пока.

— Хорошо. Капитан! Я думаю, ты был прав, говоря, что здесь рай. Здесь действительно очень хорошо. Жаль, что тебе нельзя покидать орбитальную базу, тебе бы здесь понравилось, — инспектор улыбнулся. Капитан подумал, что раньше он улыбающегося Циклаури ни разу не видел. Экран погас.

Капитан решил, что вопрос о возвращении нужно решать коллегиально. Он собрал экипаж. И все имеющиеся в их распоряжении двенадцать часов до связи с «Зеноном» спорили, спорили, спорили... И решили голосовать. Большинство выбрало продолжение миссии.

Когда послышался звук вызова, капитан мгновенно включил экран. Споры, разговоры, доводы, все эти до головной боли размышления отступили, было решение.

— Капитан, это «Зенон», — перед камерой показался Хесус. Выглядел он плохо, на подбородке тёмные засохшие пятна, одежда грязна. — Капитан, это «Зенон». Инспектор Циклаури покончил с собой. Взял нож на кухне и вспорол себе живот. Два часа назад. Он ходил дышать воздухом и о чём-то размышлять, как он сказал, а когда вернулся зарезал себя. Капитан, я… позже свяжусь.

Экран погас. На долгих девять дней.

Капитан выплыл из кают-компании. Врач сразу же сделал ему укол стимулятора.

— Капитан, это «Зенон», капитан, это «Зенон». Это Хесус.

— Я здесь, слушаю тебя, — ответил капитан.

— Очень хорошо, очень, — Хесус шагал по зарослям. — Я иду к фиолетовому дереву. Тому, на котором повесился Ши Зунг. Капитан, я никого не убивал. Я знаю, что ты меня подозреваешь, знаю, что и Циклаури так думал. Но я не убийца. Я долго размышлял. И ждал, что тоже полезу в петлю или в омут. Но я не хочу. Я хочу жить. Почему, капитан?

Хесус замолчал, было слышно лишь шорохи травы и тяжёлое дыхание техника.

— Я сейчас переключу трансляцию с камеры моего костюма на другую, стационарную. Подождите.

На несколько секунд связь прервалась. Когда экран вновь стал активным, капитан и весь экипаж «Китии» облегчённо выдохнули. На фоне фиолетового дерева притаившись в высокой траве сидел Хесус. Он был взлохмачен, длинная щетина изменила черты лица, глаза нездорово сияли.

— Глядите, глядите, — шёпотом заговорил Хесус. — Сейчас сюда придёт глава семьи аборигенов. За своими любимыми бананчиками. Я долго размышлял, почему не хочу умереть. И тогда я понял, что перед смертью все находились в благостном расположении духа, смеялись, шутили, много трудились. Говорили, что им очень хорошо. И я подумал: почему так? Может, что-то, что их такими делает? Тогда я взял образцы крови погибших и сравнил со своей. У нас здесь хорошая техника и анализ выявил причину. Это фиолетовое дерево.

Хесус резко замолк.

— Хесус, с тобой всё хорошо? — Взмолился капитан.

— Да, да, — шёпотом продолжил техник. — Идёт глава семьи за угощением. — Хесус повернулся лицом к камере и беззвучно рассмеялся.

— Итак, анализы, — совсем негромко продолжил Хесус. — При вдыхании споры фиолетового дерева действуют на человека как галлюциногены. А если употреблять плоды этого дерева в пищу, то наркотическое опьянение наверняка просто безумно. Но эти же споры вызвали у меня аллергическую реакцию. А мои таблетки купировали наркотический эффект. Я решил провести эксперимент. И сделал из своих таблеток раствор и шприцем ввёл в эти плоды. Сегодня аборигены уже четвёртый день трезвеют. Они ссорится начали, раздражённые. И всё это в тишине полной. Не говорят. О! Вот он.

Вертлявой обезьяньей походкой к дереву подошёл глава семьи. Он сорвал один плод, понюхал и отбросил в сторону. Потом другой, третий. Недолго посидев, он вскочил и начал рвать маленькие фиолетовые бананчики и разбрасывать их по сторонам.

— Во-во-во! — Зашептал Хесус, — гляди, как бесится! Плохо без наркотиков, а?

Абориген внезапно застыл. Выпрямившись во весь рост, он сразу же заметил Хесуса.

— Ой, — промямлил человек, — по крайней мере, ты слышишь, да?

Абориген перевёл взгляд с Хесуса на дерево, потом обратно. И всё понял. Каким-то невероятным прыжком, как показалось наблюдавшим за происходящим в мониторах на орбите, он подскочил к Хесусу и мощнейшим ударом огромной ладони проломил землянину череп. После огляделся и, как многим показалось, улыбнулся в камеру.

6.
— Всё-таки они разумные, — пробормотал капитан. — Мы улетаем, — сообщил он через минуту, — Хесус выяснил всё, что нам было нужно. Программа выполнена. Но кто бы мог подумать: целая планета — рай наркоманов.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:58
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
8. Волки студеных морей


Ворон встрепенулся и громогласно каркнул, привлекая внимание трех женщин, омывавших из серебряных кувшинов могучие корни уходящего ввысь гигантского ясеня. Норны синхронно обернулись на звук и тут же почтительно склонили головы: птица восседала на плече закутанной в черный плащ мощной фигуры.

- Давно ты не заглядывал к нам, Отец, - произнесла старуха.
- Тревожно мне что-то, Урд. Вот и решил прийти за советом, - ответил Один, откидывая капюшон.
- В прошлом твоем нет причин для беспокойства. Память о подвигах детей твоих останется в веках, - успокоила бога Урд.
- В настоящем ведомые грозными ярлами викинги наводят ужас на врагов своих и прославляют имя твое, - молвила средняя сестра Верданди.

Один обернулся к младшей из женщин, прищурил единственный глаз и спросил:

- А что скажешь ты, Скульд? Обычно именно ты огорчаешь меня новостями.
- Нитей судеб много, Отец. Я постоянно начинаю плести новые, обрезаю старые и все вместе они сплетаются в полотно, образуя узор, по которому я могу прочесть будущее. И тот, который вырисовывается сейчас, тебе не понравится.
- Говори!

Скульд принялась рассказывать и с каждым её словом Один мрачнел все больше. Под конец повествования его буквально разрывало от ярости и отчаяния.

- И сделать ничего нельзя?
- Ну почему же. Нынче утром в море вышел флот Сигурда Белозубого. Тысяча викингов и хирдманы ярла отправились за золотом и славой к берегам Нортумбрии. Но через три дня их застанет шторм. Не спасется никто. Так зачем твоим детям впустую гибнуть, захлебнувшись холодной водой, если можно славно умереть, плескаясь по горло в горячей крови врагов?

- Ярл! - Ванланд тряс Сигурда за плечо, - вставай! Земля! Мы добрались, но тут что-то странное, посмотри сам.

Вожак викингов выпутался из пол подбитого мехом плаща, в который кутался ночью и резко встал, ухватившись за протянутую руку Ванланда. Пробрался между спящих вповалку хирдманов к носу драккара и всмотрелся в предрассветный туман. Из дымки проступали очертания уходящих в небо башен и огромных домов. Удивление друга было понятно: поселение было огромным и мало напоминало деревню саксов. Но Сигурд только оскалил крупные белые зубы в злобной усмешке. Он повернулся к Ванланду:

- Дай сигнал спускать паруса, всем на весла. Заходим в ту бухту слева, высаживаемся и идем резать глотки.
- Город огромный, ярл. Там тысячи воинов, а мы не знаем местности...
- Нет там воинов! Ни одного! - оборвал его Сигурд, - Высаживаемся!

Войско викингов замерло на опушке странного леса с одинаковыми, растущими ровными рядами, деревьями. Сигурд Белозубый вышел вперед, повернулся к напряженно замершим воинам, вытащил меч из ножен и указал его кончиком в сторону просыпающегося города.

- Там враги, золото, женщины, эль и мясо! - рёв ярла разорвал тишину, прежде нарушаемую лишь тихим лязгом оружия приготовившихся к стремительной атаке викингов, - Убивайте каждого встреченного мужчину, даже если он молит о пощаде. Пленников брать запрещаю! Всем всё понятно? Во имя Одина, вперёд!!!

Олаф Двурукий убежал по широкой улице среди огромных каменных домов. Всё вокруг было донельзя диковинным: огромные окна, закрытые хрупким прозрачным материалом. Кубки из похожего привозил однажды его отец из набега. Везде стояли огромные блестящие повозки без лошадей на черных колесах. Всё пёстрое, яркое... Но это всё не особо важно: для молодого бойца, недавно принятого в хирд Белозубого, главным было найти достойного противника. И боги вняли его мольбам.

Из-за угла на него выскочил огромный бородатый детина. Одет чужак был в жёлтую рубаху без рукавов и короткие коричневые штаны. По раздутым от огромных мышц рукам и ногам громилы змеились устрашающего вида цветные татуировки. На фоне невысокого и жилистого викинга он смотрелся настоящей горой. Но противник был безоружен, что Олафа категорически не устраивало. Прозвище «Двурукий» он заслужил за мастерское владение двумя боевыми топориками одновременно, один из которых он бросил топорищем вперед прямиком в руки великану. Тот рефлекторно поймал оружие, с ужасом воззрился на него и с визгом отшвырнул. Недоумевающий хирдман увидел, как по штанам врага расплывается мокрое пятно. Олаф скривился, сорвался с места и, через долю секунды, оказавшись на расстоянии удара от здоровяка, с размаху всадил лезвие топора ему между глаз.

Копье Гуннара вдоволь напилось крови, а поясная сумка уже не вмещала содранные с тел золотые побрякушки. Но викинг был недоволен — никто не бросался на него с топором или мечом, боя не было, лишь резня. Даже трусливые монахи из Уэссекса не так визжали, когда норманны резали их дряблые глотки. Но кровавый дурман в голове сделал свое дело и Гуннару до треска кожаных штанов хотелось женщину. Ворвавшись в очередной дом, воин похотливо осклабился: прямо на пороге он столкнулся с грудастой блондинкой. Не мешкая, Гуннар отбросил копье, влепил женщине звонкую оплеуху, схватил её за роскошную гриву золотистых волос и опрокинул на пол. Разорвал до пояса рубаху из невесомой ткани, жадно вцепился одной окровавленной рукой в большую, упругую грудь, а другую запустил под короткую юбку.

Через мгновение викинг с брезгливым воплем отпрянул от распластанного тела, посмотрел на правую ладонь, затем наклонился и рывком задрал подол. Вместо поросшего курчавым волосом входа в лоно, его взору предстали абсолютно голые крохотный сморщенный член и съежившаяся мошонка. Гуннар схватил уродца за горло под челюстью, вдавил голову в пол, достал из-за голенища нож и вбил клинок в глазницу по самую рукоять. Со скрежетом провернул оружие, вытащил и ненавистью воткнул его во второй глаз. Поднялся и со злостью пнул мелко подрагивающий труп.

К вечеру уставшие и залитые кровью с головы до ног норманны стягивались к окраине города, к тому самому лесу, из которого ринулись в атаку утром. Внутри поселения оставаться никто не хотел, слишком всё там было странным и пугающим. Как и приказывал Сигурд, всех мужчин вырезали, разве что кто-то мог спрятаться или убежать. Женщин специально не трогали, но сгоряча зарубили довольно многих, тем более некоторые смахивали на мужиков. Детей, на удивление, почти не было.

Ярл шел через наскоро разбиваемый лагерь и слушал обрывки разговоров:

- Я не нашел мяса, нигде. Одна трава, да хлеб!
- Зато эль славный! В маленьких железных бочонках. Протыкаешь его ножом и пей. Только пенится сильно, по бороде больше стекает, чем в глотку.
- Бабы страшные. Я одной кишки выпустил, думал мужик — толстая, волосатая.
- Я с десяток каких-то странных мужиков зарубил, чёрные с головы до пяток.
- Мне тоже попадались...
- В домах ни одного меча или даже самого хренового топора...
- Кому-нибудь вообще удалось подраться? Это как в детстве палкой чертополох рубить.
- Вроде даже никого из наших не уложили...
- Нет, только Торвальд Седой сдох с перепою, налакался местной браги.

Сигурд Белозубый забрался на сваленную в центре лагеря гору добычи, извлек из ножен меч и трижды ударил плашмя клинком по умбону, привлекая внимание товарищей. Разговоры сразу смолкли, викинги обступили вождя и приготовились слушать.

- Братья! - рявкнул ярл. - Думаю самые догадливые поняли, что мы не в Нортумбрии.
- А куда нас занесло, ярл?
- Боги перенесли нас в будущее и это место, — Сигурд указал мечом на город, где уже занимались первые пожары, - когда-то было нашим домом. А те тысячи раздавленных нами сегодня червей — наши потомки.

Толпа зашумела, вспыхнули яростные споры, кто-то сразу поверил ярлу, другие сначала сомневались, но викинги в богов веровали свято и за сегодня насмотрелись разных диковин. Так что вскоре все сошлись на том, что Сигурд говорит правду. Разговоры тут же повернули в другое русло.

- То-то очертания берегов показались знакомыми...
- Я слышал, как они кричали, язык похож на собачье сакское тявканье.
- Даже язык предков забыли, твари!
- Надеюсь, среди них не было моих правнуков, позор какой...
- Один явился мне во сне и все поведал. Что наши мужчины стали как женщины, а женщины — как самые жалкие мужчины. Что в этом мире больше нет набегов, славных битв и мужи не умеют держать в руках оружие. Поэтому вы резали их, как волки беспомощных овец. И что это — конец нашего народа. Даны давно не воюют, превратились в навоз и даже не хотят плодить детей. - Сигурд перевел дух и продолжил, - И Отец указал мне два пути. Первый: мы пройдем войной по собственной земле, истребим всех мужчин, покроем всех женщин и вырастим родившихся детей настоящими воинами!
- А второй?
- Второй? Недостойные потомки вспомнят, что у них есть яйца, возьмут в руки мечи, утопят нас в крови и докажут, что достойны жить. Так что оцените мудрость нашего Отца — в любом случае мы исполним его волю.
- А много этого навоза размазано нынче по нашей земле?
- Тысячи тысяч, - усмехнулся ярл.
- Ну тогда у нас примерно равные шансы, - рассмеялся Олаф, ласково погладив обухи торчавших в петлях на поясе боевых топоров.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:58
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
9. Договор



Степа опустил нос в шарф. Б-р-р. Холодно же! Он почувствовал, как по шее потекла противная холодная капля. Нога ступила в лужу и носок мигом намок. Третий месяц в Питере, а все ему никак не привыкнуть! Кажется, что небо с каждым месяцем становится все ниже и скоро шлепнется на мостовую. И что там за этими темными облаками? Наверняка еще один слоистый пирог туч. Где же этот дом-то? Третья подворотня. Все в как объявлении написано! Табличек нет совсем на домах! Черт, надо звонить, а то он так тут час проплутает.

- Алло! Добрый день! Я по объявлению, насчет компа, мы с Вами договаривались встретиться. Несколько кругов уже сделал возле дома, что-то никак подъезда не найти Вашего. Да, повернул. Да, налево три раза. А-а! Спасибо, дверь вижу. Ага! Черная. Открывайте, я подошел.

Батюшки мои, ну и красотка! Степан замешкался на пороге:
- Добрый день! Это Вы комп игровой продаете?- Огромные зеленоватые зрачки будто застыли на миг, но, мелькнув рыжими крапинками, ожили и неожиданно низкий голос хозяйки дома произнес:
- Да, я! Давно Вас ждем, проходите. Можете не разуваться.- Он пошел за девушкой. Полумрак прихожей скрывал тяжелые барельефы. Кабаньи головы что ли? Или лосиные? Под ногами что-то прошуршало. Кошка? Да, нет, хвост какой-то длинный. Да как-то и сыро как-то здесь. Он передернул плечами. Вдалеке, в комнатах послышался смех. Запахло клюквенным киселем и дымом, во рту застряла горечь, Степан закашлялся.

- Проходите в гостиную!- Его практически втолкнули в яркую комнату.
- Ну, здравствуй, дружок! Влада, что-то ты долго вела сегодня гостя! – Степан огляделся.

За круглым столом сидело пять женщин. Да, что там женщин! Их смело можно было бы назвать старухами. Жилистые, сморщенные старухи с глубокими бороздами на лице. Такие морщины он видел разве, что у своей прабабушки, в деревне, лет пятнадцать назад, когда родители отвозили его на целое лето, в «экологически чистое место», к бабушке, у которой еще была жива и ее мама, Степкина прабабушка. Была она уже давно лежачая, но сохранила ясность ума, и, часто, рассказывала Степке про то как «под немцами» жили и про колхоз, про травы какие-то и про свечение на болотах. Степку рассказы интересовали мало, но делать в деревне было нечего, и волею-неволею, он частенько сидел возле прабабушки. Сидел и смотрел на ее руки, с взбухшими черно-синими венами, в каких- то странных узлах, похожих на шестерки и на ее лицо. Глубокие морщины шли четким крестом по обеим ее щекам. «Будешь ты, Степан, пан, пан»- начинала она свои разговоры. Лица этих старух были как раз такими, как у прабабки, с крестами-морщинами во все щеки. Степан отряхнулся. Да что это с ним? Прабабушки давно уже нет, а он стоит перед какими-то странными тетками, в непонятых коричневых балахонах и вспоминает детство.

- Что же ты нам скажешь, соколик? - Степа почувствовал, как помимо воли, рот открылся и в ушах хрипло загремело:
- Помню, Ведьмино Семя!
За столом задребезжали смехом беззубые старушечьи рты:
- Выходи, Петр! Исполняй обещание! Нынче нужно. Нашли мы тут подходящего молодца с древней кровью! Воплотись, Петр, для исполнения договора!
Степана резко тряхнуло. В голове зашумело. Пол превратился в торфяную жижу и потек. Студент обмяк и понял, что начинает вязнуть в топи. Светлые проемы рам потемнели, им в ответ мозаика окон зазвенела фальцетом. Пол вновь застыл. Какая-то сила грубо подняла Степана кверху, он встал на ноги, но телом своим он уже не владел. Его сознание сместилось куда-то в уголок, оставшись лишь наблюдателем происходящего в комнате.

Ведьмы взялись за руки и завыли. Из их набухших вен, кромсая руки, вылезли ветки, оплетая голосящих прочным гнездом. Истошный визг перерос в вой и младшая ведьма, забившись об пол, закуковала кукушкой. С каждым стуком ее тела старухи преображались. Нелепые балахоны рвались клоками, обнажая дряблые тела. Сморщенная обвисшая кожа покрывалась землистым мхом, а волосы ведьм окрашивались горчично-зеленым.

Тело Степана затрясло. Он поднял руки к глазам. Красные толстые пальцы с черной грязью под ногтями. Его стало рвать желтой желчью прямо на кружащихся танцем ведьм. Пол снова закачался, в такт корчившейся на нем ведьме, и опять затих. Ветви, державшие ведьмин круг, вырвались и сложились над их головами корявыми буквами:
Месяцъ апрель 1703 года
Мною, царемъ Петромъ,
за вторжение на земли болотныхъ ведьмъ коими они владели тысячи летъ, при строительстве фортеции Санкт-Питербурх,
обещано:
после смерти моей, сопровождать всехъ уходящих в мир иной ведьм къ вратамъ покровителя моего Петра и просить за них перед покровителем моим о прощении их. А ежели не будут они прощены, то принiмать на себя кару за все грехи ихъ и оплачiвать их прегрешенiя сполна.
Петр.
- Пора вновь исполнить договор, Петр! Веди нас к Воротам! – Влада встала рядом с телом Степана и, он, ухватился рукой за бледно-зеленую кисть юной ведьмы. Осколком восприятия Степан ощутил, как вихрь поднял и закружил их, выкинув в распахнувшееся окно.
Белёсая марь застилала крыши города. Семеро летящих над городом были окутаны плотной водной пеленой. Ветра, вздымающие с кровли домов черепицу, пытались сорвать этот водяной саван, но, он, проливаясь вниз дождем, возникал вновь. Парадная сусаль шпилей и церквей померкла, изредка высвечиваясь сквозь стену воды мутными желтушными пятнами. Облака проваливались одно в другое, становясь все плотнее. Узкие змейки каналов с черточками мостов, еще совсем недавно видневшиеся под ногами летящих, исчезли. Струны ливня били все сильнее и сильнее, жесткими хрустальными стрелами разбивая плечи. Казалось, что полет будет бесконечным, однако, гулкий пушечный выстрел заглушил рев дождя, и капли, до этого лившиеся сплошной стеной образовали ворота. Оглушительным раскатом грома над небом пронеслось:
- Прочь от Святилища! Не допущены!
Зрачки Влады застыли.
-Петр, проси!

Степан почувствовал, как он грохнулся на колени, рванувшись к арке, но створки, серебряным зеркалом отразив коленопреклоненную огромную фигуру, рухнули тоннами воды вниз, на город.
- Обма-аан!
Степан ощутил как сила, наполнявшая его, исчезает. Последнее, что он увидел, были ведьмы, растекающиеся бело-серой мглой.

Он очнулся в квартире. Рядом с ним сидела Влада. В облике человека, точно такая, какой он увидел ее первый раз. Она равнодушно смотрела на него. Он прошептал:
- Я умру сейчас?
Зеленые с рыжими крапинками глаза застыли:
- Нет. Отчего же? И так сегодня много кого не стало. Ты-то тут причем? Нужен был на часок. Подходил для определенной работы. Возрастом, полом мужским, кровью на половину осьмушку ведьминой. – Она вздохнула.- Снова ничего у нас не вышло. Маяться будут мои старшие сестры, носится туманами и дождями над городом до окончания Времен.

Голос ее окреп и стал жестче. - Обманул нас тогда Петр! Золотые горы обещал водяным ведьмам болотной топи! Жизнь райскую после Исхода! А оказалось, что не в его силах было сдержать обещание. Пытаемся, конечно. Духу его покоя не дадим! Снова Петра тревожить будем, как только другие сестры ощутят близость Конца! Но толку мало с того! Мари и трясины, все то, что испокон веков Силу нам давало, осквернили камнем! Мало ворожбы осталось в нашей власти, даже ветра отказываются подчиняться. Вода только осталась верна вековым клятвам. Служит нам исправно. Иди, человек. Твоей нет вины.

Степан поднялся. Распухшие в коленях ноги сильно ломило. Голова болела, липкая от воды одежда неприятно холодила тело. Наверное, завтра температура поднимется,- отстраненно подумал он и вышел на улицу. Взглянул на небо. Дождь прекратился. Надолго ли?
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:59
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
10. Идеальное вторжение


Вторжение на планету Р1106, находившейся на окраине галактики AЕТNАD прошло практически идеально. Ни разу не зависла электроника, железо тоже вело себя в рамках дозволенного. Короче, ничто не помешало капитану благополучно достичь поверхности планеты. Челнок разведчиков приземлился на плато, как будто специально созданном для приема космических гостей. И, что уж было совсем удивительно, состав атмосферы планеты оказался практически полностью идентичен земному.
Спустя час уже кипела работа. Быстро возводилась база: жилые домики и лаборатория. К закату местного солнца все было готово, и даже эсплорер, облетев планету, успел передать для обработки первые данные. Жизни на планете прибор не обнаружил. Не было даже самых завалящих вирусов. Зато нашлись небывалые запасы акваморта, что сулило всем акционерам экспедиции огромные барыши. Отличными новостями капитан тут же поделился с кораблем, находившемся на орбите, а вечером в честь грядущего успеха было открыто шампанское, коим довольные колонизаторы весело стаканились с орбитальным начальством по видеосвязи.
Через день после высадки пропал первый человек. Пропажу обнаружили утром. Беспорядок в комнате и неубранная постель указывали на то, что ночь пропавший провел у себя. После обыска каюты, было выявлено непонятное затемнение большого панорамного окна. Но установить причину затемнения техники не смогли. Тщательный обыск базы также ничего подозрительного или хоть как-то указывающего на причину исчезновения разведчика не выявил. Капитан дал приказ запустить эсплорер, но прибор опять показал полное отсутствие какой-либо формы жизни за пределами лагеря.
Весь день люди обсуждали происшествие и практически не работали. Вечером, когда пришло время ежедневного доклада орбитальному руководству, выяснилось, что любая связь с кораблем отсутствует.
Следующим утром обнаружили пропажу ещё двух разведчиков. Все тот же беспорядок в каютах и непонятное затемнение на окнах подтверждали, что исчезновения людей вызваны одной и той же причиной. Поиск пропавших разведчиков велся спустя рукава. А когда несколько участников экспедиции решили покинуть планету вопреки указаниям начальства и попытались воспользоваться для этого челноком, оказалось, что двигатель машины мёртв, и покинуть планету не представляется возможным. В лагере началось что-то весьма напоминающее панику.
Вечером того же дня к капитану зашел механик. Они не были друзьями, но летали вместе много лет и неплохо знали друг друга. Балагур механик был мрачен и заметно подавлен. Вопреки обыкновению он не уселся тотчас же в уютное кресло капитана, чтобы с удовольствием поведать ему самые свежие сплетни из жизни лагеря, а остался стоять у входа в каюту, прислонившись плечом к теплой пластиковой стене.
- Ты знаешь, - еле слышно сказал он - я на этой планете стал видеть сны.
- Сны? - Капитан было хохотнул, но, почувствовав неуместность нарочитого веселья, придал лицу озабоченное выражение:
- Ну и что за проблема у тебя с этими снами?
Механик перевел взгляд на окно каюты и прошептал:
- Они до ужаса реальны.
На его лице отразилась целая гамма чувств. Прежде всего, страх. Потом разочарование, злость и что-то еще, чему капитан не смог дать определение.
Придя в себя, механик нерешительно помялся у двери и вышел, так ничего и не объяснив.
В ту же ночь капитан впервые за много лет увидел сон.
Он стоял на проселочной дороге, а навстречу ему, весело метеля хвостом, бежал щенок со смешными огромными ушами и обрывком веревки на шее. Подбежал, и ткнулся мокрым носом в руку.
Капитан вздрогнул и проснулся. Правая рука была влажной, и от нее явственно несло псиной.
- Что за черт? Он встал, налил в любимый пузатый стакан виски и выпил одним большим глотком.
Наваждение отступило, и он снова уснул.
На этот раз по той же проселочной дороге ему навстречу, хохоча и поднимая пыль босыми ногами, бежала девушка. Она повисла у него на шее и вкусно поцеловала в губы. От нее приятно пахло какими-то летними цветочными духами.
Ответив на ее поцелуй, он вновь проснулся и ощутил на губах яркий аромат.
- Да что, в конце концов, происходит? – Капитан раздраженно поморщился. Он терпеть не мог, когда не получалось контролировать ситуацию.
«Надо одеться и выйти проветриться» - подумал он. Наплевав на устав, который категорически запрещал ночные прогулки на необжитых планетах, хотя бы и таких безжизненных, как эта, капитан накинул форменную куртку и потянулся за сигарами, которые, как обычно лежали в коробке под кроватью. В этот момент что-то насильно смежило его веки и неделикатно швырнуло его тело обратно на смятые простыни.
На этот раз он увидел своего лучшего друга. Они только что познакомились, когда подавали документы в академию. Друг назвал свое имя и крепко пожал ему руку, стиснув, как обычно, ладонь до боли.
Очнувшись, он ощутил, как ноют пальцы на руке.
Капитан потряс рукой, отгоняя боль. Внезапно возникшее непреодолимое желание заставило его посмотреть в окно. В кромешной темноте, где-то у предножия гор прорезался яркий луч света. В тот же миг на огромном панорамном окне его каюты появилась живая картинка.
Он увидел соседскую девчонку. Вот она привязывает к забору своего щенка, чтобы он не сбежал со двора. Но тот, оборвав веревку, со всех лап умчался к мальчишкам, с которыми гораздо веселее. Потом они долго топили щенка в озере. Щенок отчаянно сопротивлялся и бессильно дергал лапами. Маленький трупик мальчишки оттащили в ближайший лес и слегка забросали ветками, а час спустя весело хихикали, наблюдая, как девочка рыдает, обнаружив мертвого друга.
Картинка сменилась. Он увидел шикарный сеновал, где провел ночь с девушкой, на которой он еще в школе поклялся жениться, и которая с такой радостью бежала по пыльной дороге навстречу новоиспеченному капитану. Позже, на рассвете, он сбежал. Потому что на банкете в честь окончания академии понял, что никакая одна-единственная и на всю жизнь теперь в его планы не входит. В новой жизни будет много девушек красивее, умнее, и, что важно, влиятельнее. Любовь к деньгам и славе показалась ему неплохой альтернативой любви к женщине.
Последнее, что ему показали – выпускной экзамен в академии. И шпаргалки, которые он захватил с собой, потому что не был так талантлив, как его друг, и понимал, что без них экзамен был ему не по силам. На выходе претендентов решили обыскать, и будущий капитан в панике подсунул свои шпаргалки лучшему другу. Он увидел отвращение в глазах экзаменатора и недоумение в глазах друга, когда из кармана последнего выпали листочки с напечатанными самым мелким шрифтом ответами на все экзаменационные вопросы. И, как и много лет назад, сидя сейчас перед огромным окном- экраном, он испытал безмерное облегчение и внутреннее ликование.
Спустя полгода капитан уже совершил свой первый полет к далекой Каллее, а его друг, отстраненный сначала от экзамена, а потом и от обучения, спился, и память о нем, как память о щенке и о девушке, окончательно затерялась в прошлом капитана и в его воспоминаниях.
Яркий свет за окном стал медленно исчезать, вызывая у капитана страх, разочарование, злость и еще какое-то чувство, которому он не смог дать определения. Вскоре от картинки ничего не осталось, кроме небольшого затемнения на теперь уже не совсем прозрачном окне.
Страх давил все сильнее, заставляя капитана испытывать неведомое ему раньше чувство абсолютного бессилия. Не выдержав, он закричал:
- Я не знаю, кто ты и чего хочешь. Мне плевать и на собаку, и на девушку, и на друга, как и на всех других, кого я встречал в своей жизни. Никто не смог помешать мне. И на тебя мне плевать. И ты, кто бы ты ни был, не сможешь помешать мне. Скоро я заработаю миллионы и даже не вспомню о том, что здесь случилось.
Капитан замолчал и в наступившей тишине отчетливо услышал, как в пустой комнате кто-то скептически ухмыльнулся.
Через неделю после вторжения в лагере никого не осталось. Поднявшийся внезапно ветер разметал домики, расплющил челнок, подхватил яркие обломки и унес их за невысокие горы. Посадочное плато вновь выглядело девственным, как бывает после генеральной приборки, и идеальным для высадки очередных космических странников.
День и ночь на планете Р1106 сменились не один раз, прежде чем на её орбите вновь появился корабль. В командной рубке в огромных мягких креслах восседали капитан и старпом, с воодушевлением разглядывая в квадрокуляр открывшиеся безжизненные пространства.
- Смотри, какое отличное плато. – старпом постарался до предела увеличить резкость оптики. - Можно подумать, его специально кто-то создал для высадки.
- Плато - это неплохо, ага – отозвался капитан. - Да и соседние горы будут защищать нас от случайных ветров. Проверь-ка атмосферу, мой друг.
Старпом вывел на экран показания газоспектрометра и довольно заулыбался:
- Водород и гелий – и примерно в тех же пропорциях, что и у нас.
- Ну и прекрасно – капитан лениво почесал острым кончиком хвоста плешивую макушку - Высадимся, разведаем и застолбим все, что тут обнаружим. Глядишь, и повезет на старости лет. Найдем что-нибудь ценное и, наконец, разбогатеем. - Он мечтательно закатил все четыре глаза.
В наступившей тишине кто-то скептически ухмыльнулся.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:59
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
11. И снится нам не рокот космодрома…


Космодром и космическая синева не снились. Снились актрисы и певицы рубежа веков: Ветлицкая, Кайли Миног, Вера Фармига, Си Си Кетч. И та девушка, которая вернула обручальное кольцо.
Вик открыл глаза, несколько секунд моргал и вращал глазами, восстанавливая кровоснабжение. Зрение сфокусировалось.
- Здравствуй, Вик.
- По-мол-чи.
Язык еле ворочался, к тому же Вик предпочитал визуальный прием информации. Перед глазами светились колонки букв и цифр. 20.11.2032 года, 20:14, скорость космолета «Орион» 10 000 км/с, время полета 4 года 7 месяцев, расстояние до земли 1 482+9 км, расстояние до цели 3 137+9 км, внештатных ситуаций нет, все системы функционируют нормально, члены экипажа в стабильном анабиозе. Состояние здоровья: внутренние органы без изменений, внешние покровы не повреждены, массирование закончилось 11 минут назад, кровоснабжение восстановлено, давление воздуха в жилом отсеке 100 кПа .
- Ок, Алиса, почему я проснулся? – Вик удивился, насколько быстро восстановилась речь.
- Причина не установлена. Пробуждение прошло успешно.
- Почему нет связи с центром?
- Причина не установлена, приборы связи на борту работают нормально.
- Информация по команде.
- Члены экипажа в анабиозе, тела и нервная система в норме. Андроиды в состоянии полной готовности, последняя проверка механических и электронных компонентов произошла по графику. Для пробуждения и активации вам необходимо ввести пароль механическим путем.
- Спасибо за напоминание. Включи режим зеркала.
Стекло перед глазами превратилось в четыре монитора, камеры отобразили лицо во всех проекциях. Вик потрогал бороду, усы, провел по волосам, ощупал лицо. Могло быть хуже, значительно хуже, а получилось почти как в теории: замедленное деление клеток сохранило лицо, разве что несколько морщин стали чуть глубже, а вот волосы и ногти отрасли до неприличия. Вик нажал механическую кнопку на подлокотнике, передняя прозрачная часть по окружности сдвинулась внутрь капсулы, одновременно жилой отсек корабля начал вращение, обеспечивая состояние гравитации. Вик вышел из части космического корабля, больше десятка лет, служившего фактически больничной палатой. Капсула еще на стадии подготовки к полету поражала его едва ли меньше самой цели экспедиции. По сути, капсула представляла собой микрокорабль, способный выдержать взрыв самого космолета и затем бороздить просторы Вселенной в течение года, сохраняя жизнедеятельность единственного члена экипажа. Вик огляделся в длинном проходе жилого отсека. Холодный свет бликовал на композитных материалах капсул членов экипажа и модулях с андроидами. Гладкие серебристые стены, низкие потолки, жгуты проводов, трафаретные надписи. Вик вдохнул одиночество, почувствовал дрожь в теле.
- Алиса, измени освещение до 2000 кельвинов.
Желтый свет поднял настроение. Собственно, а почему он должен хандрить? Он космонавт, одиночество это его профессия, да он и не одинок: вот спят его товарищи, вот андроиды, выполненные в женском обличии, чье назначение приносить радость и помогать в простых домашних делах. Вик хмыкнул, до дома, иначе говоря, до конца путешествия еще 10 лет, но кто сказал, что он не впадет в анабиоз так же как вышел из него, то есть неожиданно? Спать он будет в своей капсуле, в его распоряжении целый космолет с набором развлечений: книги, фильмы, игры, тренажеры, кухня, в конце концов, способная синтезировать любую еду и напитки! Словно пуля у виска просвистела мысль: Кто сказал, что нельзя активировать андроида? Вик хмыкнул и двинулся к выходу из капсульного блока. Он шагал вдоль капсул и смотрел на спящих товарищей. Мужчины дышали ровно и редко, лица расслаблены, длина волос точно соответствовала этническим стандартам. А вот модули с андоридами. Стройные красивые девушки всех наций, по одной на каждого члена экипажа.
Вик вошел в отсек управления. По периметру располагались рабочие места космонавтов, в центре находился стол с интерактивной поверхностью.
- Алиса, подай электропитание на мое место, продолжай установку связи с центром.
По одному из мониторов побежали строки букв и цифр, дисплей на спинке кресла загорелся надписью «Victor Kolosov RU».
- Связь с центром не установлена, попытки продолжаются. Последняя связь с центром 01.01.2032 года.

Бортовой самописец. Запись №1069
Связь с центром не установлена. В состояние анабиоза войти не удается. Я ложусь спать в капсуле через каждые 18-20 часов, вхожу в программу анабиозного сна, но просыпаюсь через 8-10 часов. Программа выдает ошибку кода 5-5055, где искать, не знаю, мои знания в этой области ограничены. Мои часы бодрствования проходят так: не выходя из капсулы, я проверяю функционирование всех систем корабля, состояние здоровья членов экипажа, в чем мне помогает Алиса, я стал больше доверять ее интеллекту. С едой проблем не оказалось, кухня синтезирует любое блюдо. Сыр, мясо, фрукты на вкус ничем не отличаются от настоящих. Более того, я синтезировал вино, экспериментирую с напитками покрепче. Я просмотрел сотни фильмов и сериалов вместе с Алисой. Она иногда задает вопросы, даже, или мне хочется в это верить, пробует иронизировать.

…38 день после пробуждения.
- Привет, капитан! – Вик стоял у капсулы с американским космонавтом. В стекле отражался рослый атлет с бутылкой в руках.
- Не осуждай, Джон, пью дважды в неделю по 350 мл красного сухого для профилактики сердечно-сосудистых заболеваний. Ну и для настроения, конечно.
Вик слукавил – пил не всегда два раза в неделю и не по 350 мл. После отдельных профилактических мероприятий чувствовал потребность в общении с международной командой.
-Вот скажи мне, американец, в чем сила? Сила в правде! Ага, в правде. А правда, она у каждого своя. У сильного своя правда, у слабого своя. Вот и выходит, у кого сила, у того и правда, ага, сильнее!


- Алиса, не слишком ли много я пью?
Вик копался в настройках пищевого 3D-принтера. Сегодня решил создать бурбон.
- Пока физическому здоровью ущерб не нанесен.
В голосе виртуального помощника космонавту почудилось осуждение.
- А психическому? Не могу я тут один спиваться. Как ты смотришь, если я активирую андориода?
- Прямого запрета в данной ситуации нет. Но будет ли этично, активировать будущего помощника до времени? По правилам все должны быть активированы одновременно для изучения и выбора.
- Этично - неэтично! А этично, что я здесь один кукую, один несу, понимаешь, боевое дежурство, старею на порядок быстрее? И поговорить не с кем!
- Андроид также не будет понимать юмора, если ты об этом.
- У тебя же получается иногда шутить, если ты шутишь. Я подключу ее к твоему процессору, ты, по сути, обретешь плоть.
- Мужчина, вы меня пугаете.
- Ты действительно научилась шутить – восхитился Вик. – Теперь ты меня начинаешь пугать – так и влюбиться недалеко?
Вик сморщил брови, подумал.
- Нет, я имею право выбрать первым. Тем более, технически выбор остается прежним – что десять на десять, что девять на девять, в итоге 100 процентов на 100 процентов.

- Я буду звать тебя Женя.
Вик смотрел, как в открытых глазах андроида бежали строчки кода. Загрузка продолжалась больше 5 минут, код закончился, проступили радужные оболочки, зрачки. Теперь на Вика смотрели те самые глаза – белые с зеленым как марка стали 30 ХГСА. Зрачок расширился сузился, девушка улыбнулась.
- Здравствуй, Вик.
- Ты меня узнаешь? – изумился астронавт.
- Я же подключена к общему процессору.
- Нет, ты не Алиса, ты – Женя.
- Я настроена на подчинение. Тебе достаточно приказать, я буду отзываться на любое имя, выполнять любые пожелания.
- Стоп! Приказать хочу только одно: не принимай себя за андроида, чувствуй себя женщиной. Сможешь?
- Красивой и умной?
- Только без вые… без выпендрежа?
- Что это?
- Потом поймешь, у нас с тобой куча времени узнать друг друга.


- Расскажи о себе.
- Я этнически беларус, хотя родился и вырос в России. – Вик вздохнул. - Эх, Россия - родина моя, где Европа ненавидит Азию и наоборот, и все это в одном человеке, который и царь и раб, и червь и бог. Проблема в России со взаимным уважением. Хотя сейчас, возможно, Китай исправил ситуацию.
Вик задумался.
- А, может, усугубил.

- Теперь ты расскажи, что ты такое, как идентифицируешь себя. Правда, что в тебя можно загрузить всю информацию человечества?
- В моей памяти информация накопленная в стенах Йельского университета, включая 3д изображения и видео процессов жизнедеятельности человека. Это занимает... Если записать всю информацию без лишнего медиаконтента, возможно...
- То есть в тебе целый мир. И в каждом человеке по сути целый мир! Я часто думаю, как можно умышленно по злой воле уничтожать миры?
- Известно, добро и зло понятия субъективные.
- Не скажи, давать и забирать везде понятия одинаковые.
- Отбираешь у чужих, отдаешь своим.
- Была такая ордынская система, ее главный мировой злодей основал в Азии. А в Европе в то время люди уже договариваться научились.


- Знаешь, что меня больше всего беспокоит? Прилетим мы на эту планету Железяка, а связи как не было, так и нет, смысл развертывать телепорт?
- Вик, расскажи про телепортацию. Как все-таки это получается перемещаться в пространстве… Стыдно признаться, я так и не поняла.
- Да я теорию относительности не понял ни черта, а тут такое. Между нами говоря, я вообще думаю, все эти бозоны Хигса, теории Максвелов-Макдональдсов, - это все набор бессмысленных слов для высасывания плюшек у правительства, грантов разных. Все равно тот, кто деньги дает, ничего не понимает, и проверить ничего нельзя, все строится на теориях. А тут телепортация! Реальная телепортация. Вроде ученые пришли к тому, что свет это волны по имени фотоны, которые несутся со скоростью миллиард километров в час, затем открыли микрочастицы размером меньше фотона во столько раз, во сколько атом меньше Земли. И появился Илон Маск, который придумал, как фотоны могут захватить эти частицы. Вроде чего проще, но не так то было. Конечно, засекречено все. Я вот как себе это представляю: вот стоит предмет, снизу его разлагают на микрочастицы, а сбоку в него луч света такой мощности бахает, что каждый фотон захватывает по частице и в миг уносит на тыщупятьсот километров, где стоит приемник, который эти частицы собирает один в один в тот же самый предмет. И самое главное, все получилось! Не было случая, чтобы не собралось! Никаких неожиданностей!
- Или про них не рассказывают. – остудила пыл космонавта Женя. – А как же вы, люди, с вашей нервной системой по имени душа? Ведь действительно люди оказывались на Луне всего за полторы секунды, и никаких изменений в психике не замечалось.
- А я знаю? И психика такая вещь – никогда не знаешь, когда и что проявиться. Наша задача: прилететь так сказать аналоговым порядком, построить приемник и встречать цифровых гостей с Земли.


- А не выпить ли нам вина?
Женя подумала и сказала:
- Заметьте, не я это предложила.
Они сидели на диване в отсеке для релаксации. Комната четыре на четыре метра, одна стена огромный сенсорный монитор, напротив диван-трансформер с модулями на любой вкус: еда и напитки 3D кухни, электронные журналы, массажеры. Сейчас они смотрели «Красотку».
Вик разлил по бокалам вино.
- Женя, скажи, ты чувствуешь удовольствие?
- Удовольствие часть инстинкта жизни. Но за удовольствия вы, люди, платите болью. Я создана искусственным путем. Экзоскелет и внешняя оболочка имеют возможность функционировать на биотопливе, поэтому я могу есть вашу пищу. Нейросистема в целом не отличается от вашей, но в качестве нейронов выступают электрические импульсы, поэтому я могу чувствовать ущерб и прибавку возможностей. При близости со мной ты не почувствуешь отличия от настоящей девушки. Но у меня нет возможности выработать яйцеклетку, не могу подарить жизнь.
Вик обнял андроида. Какая кожа! Какие мышцы – упругие, но женственные! Она не может быть машиной! А вдруг она живой человек, а им внушили с неизвестной целью легенду об андроиде? Здесь Вик вспомнил процесс активации и немного остыл.
- Что ты почувствуешь: ущерб или прибавку, когда я тебя поцелую?


Вик открыл глаза, длинным ногтем сдвинул со лба волосы. На стекле капсулы светилась информация: 26.11.2042 года, 00-10 по земному мировому времени, пройденное расстояние 4 618 83+7 км, до подлета к орбите планеты ХХ7 699 537 000 км, все члены экипажа здоровы, вывод из анабиоза прошел без осложнений…
Так это был сон? Незапланированное пробуждение, отсутствие связи с центром, веселая Алиса, андроид по имени Женя – все это сон? дверь капсулы открылась, Вик услышал неразборчивую речь астронавтов.


После сборки первого телепорта производительность стала увеличиваться в геометрической прогрессии: телепортировались новые модули на порядок технологичнее – за время полета время наука на Земле не стояла на месте. Модули собирались новыми телепортированными машинами с искусственным интеллектом.
И вот настал день телепортирования группы живых организмов. Центр управления указал, что в качестве испытания первыми будут телепортированы человекообразные обезьяны. В плане безопасности никаких указаний не поступало, но Вик, не привлекая внимания, положил в ящик рабочего стола пистолет образца 2020 года.

В момент телепортации в чреве приемника происходила вспышка такой силы, что стены светились. Во избежание повреждений объективы камер наблюдения закрывались, матрицы отключались от питания. На этот раз камеры не включились после вспышки. Минуту в приемнике стояла тишина, космонавты смотрели друг на друга, не зная, что делать. Дверь приемника с шипением отъехала в сторону, из задымленной кабины выскочили черные фигуры. Но это были не орангутанги и не гориллы. Это были гуманоиды с оружием в руках. То, что в руках именно оружие, выяснилось сразу: затрещали затворы, над головами космонавтов раздались шлепки – так разрываются пули ограниченного радиуса действия.
Вик вскочил, с удивлением отметил пистолет в своей руке, направленный на одного из гуманоидов.
- Не двигаться!
Непонятно, кто из гуманоидов отдал приказ, металлический голос как будто звучал в голове каждого космонавта.
- Мы не причиним вреда, не сопротивляйтесь! Вик, брось пистолет, и никто не пострадает.
Пистолет с пороховыми зарядами – игрушка по сравнению с автоматическим оружием, использующим принцип Гаусса. Вик это знал, но сдаваться не хотел.
- Кто вы?
- Мы посланники Земли, военные андроиды. Положи пистолет, сейчас с тобой будет разговаривать мастер. Остальные должны выйти.
- Если вы роботы земного происхождения, вы не можете причинить вред человеку. Предлагаю, убрать оружие, построиться и повиноваться старшему нашей команды.
- Большая ошибка. – один из анроидов вышел вперед, вскинул автомат.
Вик не успел прицелиться, как череп будто сковал обруч. От невыносимой боли бросил пистолет, схватился руками за голову. Всех космонавтов поразила та же напасть.
Андроид опустил оружие, боль мгновенно исчезла.
- Повторяю, остальные должны выйти.
Андроид подошел к рабочему месту Вика, скинул со спины узкий ящик, положил на стол. Видимо, имелась бесконтактная связь с ящиком, потому что, когда космонавтов проконвоировали на выход, загорелась голограмма.

- You? – вытаращил глаза Вик. – Илон Маск?
- Давай говорить на родном для тебя языке, Вик. Я могу принять любую форму, но решил, образ Маска будет естественней. Я представляю отличную от белково-углеродной форму жизни. Вы не первые в нашем пути заполнения времени и пространства, форм жизни гораздо больше, чем вы, люди, можете себе представить. Мы по вашим меркам времени давно с вами. И все это время готовили вас к переселению. Земля была одна из многих, условно автономных систем, социум которой развивался в заданном нами направлении.
- Мы разговариваем без задержек во времени, то есть вы – другая форма жизни – умеете перемещаться без телепортации? Зачем тогда открываться людям?
- Другая форма жизни не означает другого микрокосмоса. Но мы не умеем физически создавать телепортеры, ваша гуманоидная цивилизация выбрана в качестве живого инструмента. Ваши физические и интеллектуальные возможности достаточны для изготовления телепорта.
- Если мы такие ловкие, почему бы нам теперь не использовать вас?
- Вы можете попробовать - глаза Маска загорелись на миг, Вик почувствовал затылке резкую боль, словно раскаленная игла возилась в мозг, - но не советую...

Прими как данность - вы будете на положении нет, не рабов, наемных рабочих, мы заботимся о курицах, несущих золотые яйца - вы будете в полной мере получать удовольствия для плодотворного труда.
В скором времени вы получите топливо и запасы для нового полета. Ты со своей командой будешь осваивать новые планеты, наблюдать животный мир во всем его разнообразии, вторгаться в чужие цивилизации, но вторгаться с миром, применять оружие только при самообороне... ваша жизнь будет сплошным приключением.
- Я и моя команда? Капитан корабля Джон Мейтрикс.
- Скажу следующее: связь с центром никогда не прерывалась. Мы будили каждого из вас. В качестве Алисы и в твоем случае Жени тестировали. В тебе в должной мере сошлись храбрость и расчет, тщеславие и эмпатия - качества необходимые вождю, но не диктатору.

- А что, если не соглашусь?
- Ты согласишься. Потому что иначе на тебе будет вина за гибель команды. Мы их уничтожим. Выбирай: гордыня или жизнь товарищей.
- Из-за одного меня разбить все золотые яйца. Не верю. Просто командование вы предложите другому, скажем, второму по списку.
- Верно, - усмехнулся Маск. – Но одну душу мы заберем. Твою или твоего товарища. Технически выбор остается прежним. И тогда еще проще: гордыня или жизнь, то, что дано тебе неведомым, в чем заключается вся вселенная…

Быть или не быть, вопрос уже решался, принц датский много дел наворотил.


Вик открыл глаза, сфокусировал зрение: на стекле капсулы светились строки 28.11.2112 года…
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 12:59
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
12. "10 метров".


Дверь минивэна с грохотом открылась.
- Привет, мальчики. – В машину заглянула Нина. - Сегодня я работаю с вами. И никаких возражений. Это наверху так решили.
Девушка протиснулась между аппаратурой и села рядом со мной. Обожаю запах её духов.
- Держите, - Нина раздала нам бейджики, - А кто сегодня наш клиент?
Я протянул ей предвыборную листовку. На листовке на фоне государственного флага приторно улыбался толстяк, похожий на одного космического пирата из мультфильма. Только этот был еще в очках. Надпись гласила: «Вместе построим наше будущее! Голосуйте за кандидата от правящей партии Юрия Иннокентьевича Лосева!».
- Да, знатный зверюга, - улыбнулась Нина, - Он хоть в объектив поместится? Кстати, почему стоим? Кого ждем? Нам еще по месту осмотреться надо.
Водитель Леха завел наш тарантас, и вывел его со двора студии.
В Нину в нашей организации влюблены почти все. Даже толстокожий Женька, наш техник, тает при виде Нининых глаз. И Игорь, высокий и худой, с внешностью американского киноактера 50х годов, заглядывается. Это учитывая, что у него есть невеста. А что говорить обо мне, молодом и неженатом? И вообще, как можно не влюбиться в девушку, похожую на молодую киноактрису Наталью Варлей? Правда, фигуркой она потоньше будет, не такая спортивная, и голос помягче. Эх, размечтался, «одноглазый». За Ниной у нас закрепилось прозвище «Мисс никому». Еще никому из организации не удалось уговорить её пойти на свидание. Это притом, что все знали, что у нее никого нет, и, говорят, никогда не было. Даже пошел слух, что она, как бы, не с мужчинами, но женская часть нашего коллектива это отрицала.
- Ты сегодня потрясающе выглядишь. - Неуклюже произнёс я комплимент.
- Я всегда потрясающе выгляжу. И перестань улыбаться как дебил, лучше проверь аппаратуру. Откажет в нужный момент – сама тебя убью.
Ну да, характер у неё еще тот. Впрочем, с другим характером на этой работе долго не проживешь.
- Нин, может, сегодня я отработаю? – подал голос с заднего сидения Игорь.
- Игорь, это моя работа. Ты у нас кто? Менеджер, координатор, режиссер. Если что пойдет не так, тогда подстрахуешь. Или тебе славы мало? И чего вы такие странные сегодня? Кстати, где мой рабочий инструмент?
Жека протянул ей футляр с блестящей надписью «Sienheiser». Нина открыла крышку.
- Заряжен? Косяков не будет?
- Обижаешь, - делано обиделся Жека, - когда косяки–то были?
- Смотри, заглохнет на полдороге, нас съедят потом.
- Не заглохнет. Да и еще на камерах есть, продублируем, если надо.
- На камерах слабые. Могут не добить.
Едем недолго. Наша цель – ночной клуб, где сегодня проходит мероприятие, в честь праздника. А попиариться на праздник для кандидата в Госдуму – самое оно. Тем более, что город у нас маленький, хоть и областной центр. Вот соседний, да, почти миллионник, промышленный центр области. Но есть одно «но». Жить там не каждый сможет. Жуткие выбросы химии в атмосферу от местной фабрики, производящей непонятно что, превращают воздух в вонючий угарный газ. И никому нет дела. Нет по ТВ – нет проблемы. У нас всё так.
- Бэйджики, - командует Нина, перед тем, как мы десантировались из микроавтобуса. Стоим, поправляем аппаратуру. Игорь протягивает мне «уоки-токи». Быстрая связь нам не помешает. Свет работает, камеры заряжены. К бою готовы.
В клубе, несмотря на раннее время, полно народа. Охранники на входе взглядом раздевают Нину.
- А в телевизоре вы смотритесь выше.
- Это к операторам претензии, - кивает в нашу сторону девушка. Мы с Жекой с важным видом несем пару камер. Сзади замыкает процесс Игорь, разговаривающий по телефону. В зале нас встречает менеджер, и что-то объясняя на ухо Нине, ведет к столику в глубине зала.
В клубе уже вовсю идет веселье. Громко ухает музыка. Диджей разогревает толпу дежурными кричалками. На танцполе уже тесно. То ли еще будет.
- Наш кандидат задерживается, - сообщает Игорь, - на полчаса минимум.
До ужаса захотелось спать. Сейчас бы так и развалился на этих креслах. Но нельзя. Никак нельзя. Надо работать. Надо… Чёрт, ничего в голову не идёт. Надо пройтись.
- Я пройдусь к бару. Ничего никому не принести?
- Недолго. – Нина что-то набирает в телефоне.
Я поднимаюсь и иду через весь клуб к бару.
Черт, а народ всё прибывает. И когда он ломанётся, лучше под толпу не попадать. Толпа – страшный зверь, затопчет хуже бегемота. А с чего она ломанется? Пожар? Теракт? Неважно. Главное, чтобы вот эту цепь не зацепили. Какой идиот придумал, крепить ферму с освещением на цепях? Ведь если рухнет ферма, то тот стробоскоп просто проломит череп, а этот софит переломает пару шейных позвонков. Стопроцентно.
- Кофе. Без сахара. – Я сделал заказ, присев на барный стул. На удивленный взгляд барменши я показал бейдж. – Я на работе.
Пока барменша колдовала над сверкающей и шипящей кофемашиной, я смотрел на коктейли, которые рядом делал бармен. Красивые коктейли, фирменные, «огни сталевара» называются. В полумраке клуба они горят очень красиво. И если такой опрокинуть, гореть будет как в доменной печи. А сколько спиртного в стойке? И что еще горючего тут есть? И как с пожарной безопасностью?
- Девушка, - я обратился к барменше, - А огнетушитель проверен? – Я кивнул в сторону бармена, поджигающего очередной коктейль.
- Ой, не учите нас жить. Лучше помогите материально.
- Понятно.
Кофе дерьмовый. Я вот заметил, чем пафоснее заведение, тем дерьмовее кофе. Пора вводить новый сорт – «Экспрессо», именно для таких заведений.
Куда теперь? А вот в этот коридорчик за незаметной дверью в другом конце зала. В коридорчике традиционные двери в комнаты М и Жо. Но они меня пока не интересуют. Гораздо интереснее, что за этой заколоченной дверью в торце коридора? А за ней помещение с незаконченным ремонтом. Прямо от двери лестница, идущая вниз. Напротив неё – другая, но на подъем и выход. А вот из пола возле лестниц торчит арматура. Тонкая и острая, сантиметров тридцать длинной. Хватит, чтобы пропороть тело человека насквозь. А вы видели, как умирает человек, с проткнутыми лёгкими?
- Кандидат на подходе, - сообщила рация голосом Игоря. Я возврящаюсь в зал. Нина уже беседует с высокой эффектной блондинкой с накачанными ботоксом губами – пресс-секретарём кандидата. Я беру камеру, попутно обговаривая с Жекой и Игорем план действий.
Кандидат появился через пять минут. Похожий на колобка, с голливудской улыбкой и в дорогом костюме. За ним шел охранник. Типичный квадратный шкаф с антресолями. Под пиджаком проступали черты пистолета. «Викинг», 9мм. А положен всего лишь травмат. Нарушаем, господин кандидат.
- … слово кандидату от правящей партии, большому другу молодёжи нашего города, Юрию Лосеву! – под разнородный свист и аплодисменты прокричал диджей.
На сцену вышел улыбающийся кандидат.
- Привет, молодёжь! … веселья… лучшее образование… наша партия… инновации…
Речь будущего депутата мне неинтересна. Пафосная чушь для непритязательной публики. Я сам этот бред когда-то писал. Пока не…
Зал, уже дошедший до кондиции, взорвался аплодисментами. Впрочем, им сейчас всё равно, кому хлопать. Кандидат, потрясая руками и щеками, сошёл со сцены. Нина начала ему что-то говорить. Я подошел ближе. Жека с камерой на плече стоял между мной и охранником. Сзади охранника, с радиостанцией в руке дежурил Игорь.
- … но мне не сообщили, и я не готовился…- Лосев удивлённо посмотрел на своего пресс-секретаря. Та рылась в блокноте.
- Всего пару слов! Поздравите жителей с праздником. Скажете о молодежи. У вас хорошо получается! Это пойдет в сегодняшних вечерних новостях.
- Ну хорошо, пару слов я скажу. Давайте сюда отойдем, в сторонку.
- Ой, спасибочки. Мальчики, работаем.
Я взвалил камеру на плечо и навёл на кандидата. Жека сделал то же самое. И почему они так ведутся на прессу? Думают, что у них всё куплено?
- Свет. – Распорядилась Нина.
Я включил фонарь. Лосев зажмурился, и улыбка застыла на его лице. Все, друг, не дернешься. Нина направила в сторону кандидата свой «Синхайзер». Кожа на лице «кандидата» мелко завибрировала, и начала оплывать. Сбоку рухнул охранник – инъекция парализатора из шприца, замаскированного под радиостанцию, действует мгновенно. К сожалению, не долго. Когда кожа почти слезла, в гробовой тишине зала кулём на пол свалилась пресс-секретрь. А в чем дело, родная? Ой, а ты ему не только секретарь? Посмотри, какой красавец стоит перед нами – чешуйка к чешуйке, пара дыхательных щелей вместо носа, большие фасеточные глаза, так и не привыкшие к нашему солнцу, тонкий безгубый рот, с торчащими наружу острыми клыками – шесть сверху и шесть снизу. Говорят, ими они очень любят рвать свежую плоть. Человеческую тоже, кстати. Да и крепкий, уже пять секунд держится. А, нет, глазки затуманились, упал. Вот незадача. Не выдерживает ваш мозг сильное ионное излучение.
В зале истошно завизжали. Всё, рвём когти строго по плану. Я хватаю Нину и прижимаю со всей силы к себе. Напор толпы чуть не валит меня с ног, но я не хрупкая девушка. А вот одну сбили, не повезло. В лучшем случае, переломанный позвоночник.
- Жека, назад! – ору я и сам пытаюсь сместиться в сторону, не выпуская девушку из объятий. Металлический лязг, грохот, и короб стробоскопа чуть не падает мне на ногу. Кто-то зацепил крюк, на котором висела ферма.
Дальше, что?
Жека пинком отбрасывает упавший софит и поднимает камеру. Игорь шмонает рептилоида. Выход надёжно запломбирован паникующей толпой.
- Бежим! – Нина таки вырвалась из моих объятий. – Там, за баром, дверь на кухню, оттуда во двор!
Я в последнее мгновенье успеваю её схватить за руку.
- Ты чего? Бежим! Сейчас здесь будет полиция!
Я продолжаю держать девушку, глядя, как «огни сталевара» медленно текут по барной стойке. Испуганная барменша крутит в руках неподдающийся огнетушитель.
- Отдай мою руку, ну!
Хлоп! На месте бара вспыхивает огненное облако. Стойка, дверь, пол, потолок, барменша, объяты пламенем. Клубы дыма текут под потолком.
- Игорь, охрана!
Игорь хватает металлический стул и с размаха опускает его на лежащего охранника. Тот издаёт хрюкающий звук и из его руки выпадает «викинг».
- Уходим через коридор! – командую я, - Там дверь на задний двор. Игорь, на тебе аппаратура, Жека, страхуй!
- От страхуя слышу! – не теряет оптимизма приятель.
В коридоре темно. Видно, из-за пожара выбило автоматы.
- Игорь, свет. Жека, выноси дверь.
Жека без лишних слов бъет ногой дверь. После третьего удара она сдаётся. Прожектора с камер Игоря выхватывают из темноты пустое помещение, с лестницей, уходящей вниз. Лестница без перил.
- Нина, идешь вдоль стены! Осторожно! Поняла? – Нина кивает. Она явно растеряна, но хоть не паникует. Это хорошо. - Я все объясню, если… когда дойдем до машины. Сейчас слушайся меня.
Мы начинаем спуск по лестнице. Ступеньки обильно усеяны битым кирпичом и цементной крошкой. Лучи софита прыгают по комнате. Чёрт, Игорь, держи свет ровнее!
- Ай! – вскрикивает Нина и валится на меня. Я теряю равновесие, но успеваю скорректировать своё падение. Мы с Ниной скатываемся вниз. Проклятье.
- Эй! Вы живы? Нина? – кричит сверху Игорь, направляя на нас свет.
- Я каблук сломала! – подаёт голос Нина. Она лежит прямо на мне.
Ффух, жива. Неужели всё? А я? Вроде тоже. Правда, возле головы торчит арматурина. Еще сантиметр, и… а вот мне умирать категорически нельзя. Никак.
Нина слезает с меня и отряхивается. Жека помогает мне подняться. ФАК! Резкая боль в боку. Я даже приседаю. Щупаем бок. Крови нет. Сломал ребро? Да и хрен с ним, это уже не важно.
- Тебе больно? – Нина кидается ко мне.
- Идти могу. Вперед.
- Я побегу, пусть Леша машину поближе подгонит!
- Нина, нет, не беги!
Но девушка уже быстро поднимается по лестнице.
- Нина, стой, замри!
Уже на верхней площадке, у Нины подламывается сломанный каблук. Пытаясь устоять, девушка хватается за торчащие из разломанного электрощита провода. Сильнейшая вспышка слепит нас на несколько секунд.
- Нина!
Я буквально вскарабкиваюсь наверх. Нина лежит на куче битого кирпича. Пульса нет. Её глаза открыты и смотрят в пространство.
- Жека, что делать при ударе электричеством?! Как реанимировать? Ты же спец! Ты на скорой работал!
- Техником. Я техником там работал. Валер, она не от электричества умерла…
Только тут я замечаю струйку крови из под её головы. И глаза… моментальная смерть мозга. Ну как же так, а?
Жека отодвигает металлический засов и вдвоём с Игорем выходят на улицу. Я смотрю на торчащие провода. Их надо запомнить. Обязательно. Желательно, на всю жизнь.
Через минуту я слышу урчание подъехавшего минивена. Я закрываю Нине глаза и беру её тело на руки.
- Ну и куда ты с ней? – Жека держит для меня дверь.
- Отстань. В это раз я её им не оставлю.
- Как хочешь. Некрофил доморощенный.
Я прохожу по салону и кладу тело Нины на заднее сидение. Сам сажусь рядом. Поправляю ей волосы. Зачем?
Машина петляет по дворам. Останавливается. Я продолжаю гладить голову мертвой девушки.
- Десять метров, - говорит Жека.
- Что?
- Ей до машины оставалось десять метров. Это я так, просто…
Что бы вы сказали, если бы вам сообщили, что миром правят рептилоиды? Не поверили? Вот и я не верил, пока не столкнулся сними.
Они могли бы захватить землю за пару часов. Но они никуда не спешат. Замаскированные рептилоиды медленно занимают пост за постом в госструктурах. Многие европейские страны уже под ними. Их цель – подготовить землю к колонизации. Терраформирование путем насыщения атмосферы земли углекислым газом, уменьшение населения земли. Нет, всех землян пришельцы не истребят. Оставят миллиард, для утех и пищи.
Убить рептилоида непросто. Их чешуя держит даже пулю от калашникова, а реакция просто фантастическая. Но мы не только их убиваем, но еще и изучаем. Свет с частотой 215 герц (а именно такая частота у фонарей наших камер) парализует пришельца, а сильное ионное излучение его убивает. Кто такие мы? Мы – это малые группы повстанцев по всему миру. Секретные лаборатории, разведцентры по обнаружению скрытых рептилоидов, мобильные группы ликвидации.
Не каждый человек может убить пришельца. Вид меняющейся твари вызывает панику на подсознательном уровне. Даже мне, в трёх метрах от рептилоида становится жутко, а что говорить про «исполнителя», человека, направляющего излучатель, замаскированный под микрофон, на цель?
И еще нам достаются их технологии. Мы их изучаем и применяем против них же. Те же «бейджики». А вы думаете, как нас принимают за телевизионщиков? Достаточно вставить в «бейджик» фото другого человека, и хлоп! Все уже вместо тебя видят его. Или вот. Этот девайс мы сняли с крупного гада – в губернаторы баллотировался. Долго над ним корпели, пока не поняли его назначение. Возможно, это ключ к нашей победе. Только одна проблема…
Я беру в руки небольшой зеленый металлический коробок. На его передней панели всего две кнопки. Зеленая и жёлтая. А еще из щели под панелью торчит кусочек бумаги. Я аккуратно его вытягиваю, подцепив ногтем. Это счастливый билет на троллейбус. Я не помню, откуда он взялся. Но в эту щель помещается только он. На обратной стороне, напротив имени «Нина» я переделываю ручкой жирную цифру 5 в такую же жирную цифру 6.
- Что, опять? – спрашивает с переднего сидения Игорь. – Думаешь, получится?
- С тобой же получилось. – На самом верху билетика зачеркнута надпись «Игорь 2». Чуть ниже, тоже зачеркнуто, «Жека». – Или вы против?
- А если это рептилоиды так нам мстят? – выдвигает гипотезу Жека.
- Тогда бы мы несли потери после каждого рейда. Нет, это другие силы. Они сидят где-то наверху и решают, кто должен умереть. И уж если они решили кого то убить, то обхитрить их сложно. Но у нас получается. Иногда.
- Тогда давай, жми свой контрол-альт-делит, чувак.
Возвращаю билетик назад в прибор. Сейчас я нажму кнопку и этот мир исчезнет. Останется только счастливый троллейбусный билет. И никто ничего не вспомнит. Никто. Кроме меня. Да и то очень смутно. Но этого должно хватить. Хватить для того, чтобы Нина прошла эти последние 10 метров. Я нажимаю…
Закатное солнце бьет прямо в лобовое стекло нашего минивена. Я держу инопланетный прибор в руке. Аккуратно ногтем достаю бумажку.
- Кто? – спрашивает Жека.
- Нина.
- Сколько?
- Много.
Я засовываю билет назад и прячу прибор в стойку с видеоаппаратурой нашего ПТС. После чего опускаюсь в кресло. Черт, усталость, похоже, накапливается. И бок почему-то болит. Сколько я уже на ногах? Больше суток? А спать нельзя. Иначе я все окончательно забуду. Я и сейчас ничего не помню, но не беда, на месте все заработает. В голове крутится что-то про какие то 10 метров. К чему бы это?
Дверь минивэна с грохотом открылась.
- Привет, мальчики. – В машину заглянула Нина. - Сегодня я работаю с вами. И никаких возражений. Это наверху так решили.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:00
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
13. Tumultus


- Отсутствие этикетки на шприце (вакутейнере) или пробирке;
- Невозможность прочесть на заявке и/или этикетке паспортные данные пациента;
- Отсутствие названия отделения, номера истории болезни, фамилии лечащего врача, подписи процедурной сестры, четкого перечня необходимых исследований;
- Гемолиз (за исключением исследований…
Сергей Петрович внимательно проверял видимое на лабораторных столах требованиям документа. Водя пальцем каждую строку он пытался поймать себя на любом упущении – не хотелось потерять возможность опубликовать своё открытие. Отосланные полгода назад заявки в Science и Nature давно согласованы, осталось только подтвердить наглядно свои выводы на людях. Завтра будет день «икс». Точнее, уже сегодня, - он усмехнулся.

Часы в лаборатории показывали четверть первого ночи. Конечно, Надя знала, что он задержится: жена, вообще была на редкость понятливым и спокойным человеком. Она умела переживать «в глубине» себя, не обременяя женской чувственностью жизнь супруга. Он принимал непростоту такого поведения, но, честно, не представлял как ей это подвластно. Взяв телефон, биолог набрал номер.
- Факультет астрофизики?... Фальковского, пожалуйста… Игорь Иванович? Доброго вечера. Звоню поблагодарить за помощь… Всё нормально… Уже домой ухожу… За Шилоду – отдельная благодарность… С меня причитается, да… Всего хорошего.

Ещё раз оглядевшись перед уходом, Сергей Петрович снял халат и убрал его в шкап. Сдав помещение на охрану, гулкими, в пустом коридоре шагами, он подошёл к стойке дежурного по корпусу и отдал ключи.
- Отчаянный вы человек, Сергей, - принимая связку улыбнулся охранник. – Не каждый способен так истово трудиться, даже в вашем возрасте. Кстати, сколько вам? – спросил разменявший шестой десяток сухонький старичок, которому синяя форменная рубашка была несколько великовата, отчего эмблема на рукаве съехала.
- Уже двадцать девять, - Сергей Петрович ответил усталой улыбкой. – Но, иногда, чувствую себя столетним, - улыбка стала шире, показав не знавшие курева зубы.
- Тю, - присвистнул охранник, - я думал, вам завтра лишь восемнадцать будет.
Оба добродушно и негромко засмеялись. Пожали друг другу руки:
- Удачной ночи, Юрий Иннокентьевич.
- Бывай, надёжа наша. Осторожней на дороге – после дождя приморозило.
- Учту, - открывая наружную дверь, бросил через плечо учёный.

Правда, было свежо. Путь к университетской стоянке освещал единственный фонарь. «Нет, не поеду, - решил Сергей Петрович, - глаза устали, голова полна мыслей, дорога скользкая. «День жестянщика» пока не отменили. Такси возьму»
Ждать пришлось недолго. Согреваясь внутри салона машины, Сергей Петрович продолжал повторять, про себя, завтрашнее выступление: «Старение клетки не происходит путём накопления ошибок, но сразу, во всех значимых частях. Выделенный нами элемент назван VF-мезим (verum falsum), но в клинике его шутливо называют «дурь». Сам по себе VF нельзя заметить заранее. Можно отследить лишь начало воздействия. Причём, внешне всё остаётся как было, меняется только срок действия белка. Если раньше он был активен двое суток, то после воздёйствия VF-мезима белок «устаёт» раньше. Организм, получая такие изменения, воспроизводит их автоматически в новых клетках. Любые органеллы деградируют не снаружи, но как-будто накапливается усталость, изменяется их внутренняя суть, способность функционировать. Если можно так сказать – они постепенно отказываются работать».
- Ну, послушай, - донеслось до учёного, - мне ещё пол-ночи работать.
Сергей Петрович вернулся в реальность и поняв, что уже пару минут водитель пытается пожелать ему покойной ночи, извинился, расплатился, извинился снова и, наконец, вышел.

Парадное пахло ванилью – на первом этаже была, уже закрытая к этому часу, пекарня. Он поднялся к себе на третий этаж, отпер дверь и ступил во тьму прихожей, стараясь ничего не задеть.
« VF-мезим выделен при помощи клеток крови вашего покорного слуги. Структура мезима не изучена. При увеличении в двести пятьдесят тысяч раз, снимок вы можете видеть, элемент выглядит как плоская капля. Но это на стекле. Если мы переложим его на м-м-м… древесину, то объект станет спиральной трубкой, на металле – правильным многогранником, в воде – двумерной плёнкой толщиной в один атом водорода. В кровяных клетках, в каждой из трёх, VF совершенно разный на вид, поэтому его не удавалось идентифицировать раньше».

Растеревшись после контрастного душа, Сергей Петрович, как есть – голышом, заварил себе горячего крепкого чаю, и оседлав кухонный табурет, мелкими глотками пил ароматный напиток выбирая со дна семисотграммовой банки остатки алтайского мёда, переданного тёщей почти год назад.
«Опытным путём достоверно установлено, что VF ведёт себя агрессивно по отношению к любой среде, в которую он помещён. Стекло мутнеет, сталь становится хрупче, дерево осыпается. Любая живая клетка – стареет. Комплексные исследования показали наличие VF-мезима в любом количестве всякого вещества вселенной. Академик Шилода выдвинул предположение о VF-агенте, как свойстве тёмной энергии».

Убрав вымытую чашку в кухонный шкап, Сергей Петрович прошёл в спальню и погасив бра в изголовье, юркнул под одеяло. Надежда мягко придвинулась к нему. Он поцеловал её в макушку и погладил семимесячный животик. «Такая тёпленькая вся», - мелькнуло на миг.
«Экспериментальным путём была подобрана максимально инертная оболочка, мало растворяемая VF-агентом при температуре близкой к абсолютному нулю. Остаётся непонятным инициация активности VF. Никакой корреляции между привходящими возмущениями или их отсутствием – нет. Прогнозные расчёты показали воздействие мезима на само пространство, но малая величина добытого VF и несовершенство имеющихся в распоряжении исследовательской группы приборов, не позволяет отследить это влияние воочию или хотя бы измерить».
За окном полетели белые мухи. Колкие снежинки шелестели по веткам деревьев, окну, внешнему подоконнику. Природа сделала своё дело – веки биолога сомкнулись, дыхание стало поверхностным и он уснул.

Юрий Иннокентьевич заканчивал обход корпуса. Он был человек обстоятельный, советской закалки. И, если инструкция требовала обхода – он его делал. Теперь, до самого утра можно и покемарить: следующий обход – в шесть, а там и народ подтянется, не так скучно будет. Покидая последний, третий этаж, он, по старой привычке взглянул на часы: без двух три. Спустившись вниз и приблизившись к посту, охранник оторопел: кто-то украл стол. Телефоны находились на полу в том порядке, как были на украденном столе, монитор, журнал, ручка, маленький приёмник, кресло – всё было на месте кроме большого современного хромированного стола. Старик кинулся ко входным дверям – заперты. Пломба не нарушена. Он сложил ладони вокруг лица и прильнул к стеклу дверей пытаясь увидеть что-нибудь сквозь снежную сыпь. Лицо выдавало растерянность и тревогу. Вдруг погасла лампа на стоянке.

Резкий звонок разбудил Сергея Петровича. Телефон подпрыгивал на тумбочке в нетерпении.
- Да, слушаю, - еле разлепив сонные челюсти, проговорил он в трубку, - у вас испуганный голос… Как украли?.. Что значит в пыль?.. Юрий Иннокентьевич, вы трезвый?.. Вы рассказываете невозможные вещи: кому нужен фонарный столб?.. Да, я немедленно выезжаю.
Сергей Петрович сел на кровати, и провёл рукой по лицу, окончательно просыпаясь. Надежда тоже проснулась и посмотрела мужу в спину:
- Что стряслось, Серёжа?
- Дядя Юра позвонил, - повернулся к ней лицом муж, - украли не то стол, не то столб – не понять. Буд-то пьяный. Дверь в моей лаборатории рассыпалась в пыль у него на глазах – как тебе?
- Ты же знаешь, он никогда не пил.
- То-то и оно. А несёт такое. И мне кажется - он вправду напуган. Съезжу, погляжу.
- Я с тобой.
- Не думай. Ночь, холодно, скользко, - он отрицательно помотал головою, - ни в коем случае. – И одевая брюки добавил: - Я тебе оттуда позвоню и всё расскажу.

Такси неслось по ночному городу истребителем. Водитель был тот же. Только приподнял бровь, когда увидел знакомого пассажира.
- Работа, - ответил на немой вопрос Сергей Петрович.
Через двадцать минут учёный стучал в стеклянные двери главного входа.

- Вот, смотрите сами, - Юрий Иннокентьевич семенил перед ним, разводя руками в стороны. Лабораторных дверей не было. Оба человека некоторое время стояли неподвижно. Они были похожи на два карандаша: новый, непользованный и старый, срисованный до последней трети.
- Дядя Юра, - неофициально обратился к нему Сергей Петрович, - давайте-ка на вход и вызывайте полицию.
- Я - уже, - ответил охранник.
- Добро, - произнёс учёный включая свет в лаборатории. На первый взгляд всё было в порядке. А, нет – не всё. Не работал монитор хранилища жидкого гелия. Сергей Петрович осторожно приблизился к установке – она была объята тонким слоем тумана. Полностью. А такого не должно было быть. Пришлось переодеваться, чтоб проверить сохранность VF во внутренней капсуле из конденсата рубидия. Перед тем, как окончательно скрыться в защитном костюме, он позвонил Фальковскому.
- Игорь Иванович, ты прости меня, что беспокою… Да, вопрос срочный. Наша гелиевая установка, кажется прохудилась… Не знаю, сейчас полезу смотреть… Да нет, вроде, только монитор погас… Систему магнитного охлаждения придётся выключить… А, что я сделаю?.. Жду тебя.
Во внутренней капсуле была трещина. Никто бы и не заметил, но одна её сторона оканчивалась отверстием со спичечную головку. Точно такое же повреждение имелось в верхней крышке гелиевого хранилища, откуда, по закону сверхтекучести, жидкость попадала на поверхности установки, постепенно испаряясь. Единственный образец VF был потерян. Сергей Петрович ругнулся не по-научному.

Надежда не находила себе места. Мужнина работа хоть и была непредсказуемой, всё же – передний край науки, но никогда не случалось такого, чтоб человека срывали с постели среди ночи. И «бред», который нёс всеобщий знакомец, совершенно душевный человек Юрий Иннокентьевич, не укладывался в голове. Что-то ей подсказывало, что происшествие много серьёзнее, чем Сергей предполагал. «Надо ехать», - говорила она себе, но не трогалась с места – ждала звонка от мужа.

- Как ты его получил? – лицо Фальковского, и так веснушчатое, в обрамлении рыжих волос сияло, от волнения, красной медью. – Мне пришлось оббегать стоянку, потому что…
- Столб украли? – догадался Сергей Петрович.
- Нет стоянки, - выпучивая глаза потрясал руками Игорь Иванович, - там – яма!
- Какая яма? – глупо улыбнулся биолог.
- Без дна! – выдохнул астрофизик.

«Подожду до шести часов, и, если не позвонит – поеду», - руки машинально нарезали бутерброды к завтраку, ставили чайник на огонь, из холодильника доставали масло, сырок, колбасу. «Надо чем-то занять голову, иначе я от мыслей с ума сойду. – Руки на мгновение замерли. - Да, включу телевизор. Пусть бубнит о просторах большого театра»

- Я не знаю. Все чашки были одинаковые. Бульон для исследований, что называется «из одной бочки разливали», - Сергей ходил взад-вперёд по проходу между установкой и шкапами управления. – Из девяти чашек выделение VF произошло лишь в одной. Самопроизвольно.
- Так не бывает. Думай! Что-то должно было отличать эту чашку от остальных.
- Я тебе уже сто раз сказал: ни-че-го! – оба учёных стояли напротив друг друга.
- Сергей, - миролюбиво начал астрофизик, - ты сам понимаешь: отличия быть обязаны. Из ничего – ничего и не выходит.
- Умом я понимаю, - с досадой ответил биолог, - но память молчит.
- Съёмку не вели?
- Чего? Как лаборантка разливает питательную смесь в чашки Петри? – иронично заметил Сергей Петрович.
Топот ног в коридоре закончился запыхавшимся охранником:
- Телик включите!

«Власти города никак не комментируют исчезновение здания Высшей Школы Экономики на Мясницкой. Вы можете наблюдать оставшуюся канализационную систему застывшей в пространстве. Целы раковины, унитазы, сливные бачки. В порядке также трубы и приборы отопления. Провода висят лианами на этом фантасмагорическом остове. Право, картина достойная кисти великого Дали. Очевидцы утверждают…», - Игорь Иванович убрал звук, - Теперь ты будешь думать?
- Я и так думаю.
- Пожалуйста, шаг за шагом, - сдерживаясь настаивал астрофизик.
- Может телефон? – пожал плечами Сергей Петрович.
- Какой телефон?
- Ты же знаешь эту молодежь: вечно с телефонами в руках. Ни жрать, ни срать без них не могут, - махнул рукой биолог, - ну, и уронила.
- Я мало что понял, - заинтересовался Игорь Иванович. – Кто, кому, что и куда? И зачем?
- Есть у нас лаборант, МНС, - стал пояснять Сергей Петрович, - видать разом кнопки нажимала и работала. Сронила, но без последствий. Для чашки. Телефон, конечно, сгорел.
- Что значит сгорел?
- Ну, спёкся. Как блинчик, - биолог поднял светлый и наивный взгляд на друга детства и коллегу одновременно.
- Сколько там жидкости было? – спросил астрофизик.
- Грамм десять – пятнадцать.
- Только дно прикрыто?
- А ты думал как холодец в кастрюле?
- Не знаю, как у вас, биологов, но у нас, физиков, современный телефон от десяти грамм влаги в блинчик не спекается. Его может замкнуть, но диаметр тех чашек, что я вижу, не позволяет положить устройство плашмя. Есть чашки больше?
- Да нет, все такие.
- А телефон где?
- Выбросили давно.
Игорь Иванович подошёл вплотную и заглянул биологу прямо в глаза: Сергей, ответь, ЧТО ты открыл?

«Исчезновение Елизаветы Второй из Букингемского дворца привело войска Соединённого Королевства в боевую готовность, объявлена общая мобилизация в Великобритании…» Странные дела творятся, - подумала Надежда запивая бутерброд. И вдруг поперхнулась. – Сначала стол, потом дверь, здание, теперь и люди исчезать стали? – догадка показалась невозможной. – А, что если… ведь, Сергей какие-то эксперименты вёл - у них тоже всё истлевало на глазах, исчезало. – Она отставила в сторону пищу и быстрым шагом направилась в прихожую.

- Древние тексты гласят, что вначале все жили вечно и беспечно. А, затем случилось нечто и - привычный мир рухнул. Всё стало пожирать друг друга и всё равно умирало само, в конце концов.
- Мне кажется, эта субстанция вторглась во вселенную извне. Она постоянно растворяет в себе всё сущее. И мы выигрываем пока только потому, что вселенная порождает объектов быстрей и больше, чем это чудовище способно уничтожить.
- То есть, эта «дурь» - химическое вещество обладающее разумом и волей?
- Совершенно верно, согласился Игорь Иванович, - только это не «дурь» и не VF-мезим, а привычное нам… Время.
- Ты считаешь Время не набор секунд, а растворитель, и скорость нашего исчезновения объясняется простой сопротивляемостью? Таблица растворимости кислот и оснований в воде должна быть дополнена растворимостью во времени.
- И не только. Эта зверюга всеядна. При вторжении Времени в нашу Вселенную, оно оказалось связанным с Материей. Эта вязкость непустого пространства сдерживало его. А ты выпустил на волю. И вместо поступательного движения Время стало изменяться скачком. Самое гнусное – непонятно где произойдёт следующая имплозия. Оно теперь и в пространстве движется не постепенно, а куда угодно. У вас лабораторный блок питания есть?
-Да.
- Мощный?
- Ампер сорок выдаст. Тебе зачем?
- Когда уронили телефон в чашку Петри, произошла экзотермическая реакция – и устройство сгорело, а Время отделилось от Вещества и Пространства. Теперь надо бы сделать наоборот: поддать твоему VF, чтоб произошло обратное слияние. Иначе нам всем хана.

Трамвай подъехал к остановке «Биологический университет». Надежда сошла и первую минуту не могла признать местность: возле тридцатиметровой ямы высилась трёхэтажная ледяная гора. Вокруг огромного ледяного кристалла суетились люди в форме МЧС, мелькали медики и пожарные. Она почувствовала дурноту и опустилась на скамью остановки. Ото льда отделился шарообразный снеговичок и покатил прямо к ней.
Им оказался Юрий Иннокентьевич. Он был одет во всякое тряпьё найденное в клинике - как немцы под Сталинградом. Постоянно хлюпая носом он потянул женщину за собою:
- Мне Сергей Петрович наказал дождаться вас и никуда не отпускать. Пойдёмте, ещё увидеть успеете.
У Надежды ноги стали ватные.
- Кого увидеть, дядь Юра?
- Там же кокон, понимаете, - скороговоркой пытался разъяснить охранник настырно увлекая её за собой, - снежок. Но большой. Его сейчас тёплым воздухом оттаивают и молотками разбивают.
- Кого молотками?
- Так, снежок же, Надюша - простодушно удивился снеговичок её непониманию.

Когда Юрий Иннокентьевич с Надеждой вошли в корпус, в фойе находились двое носилок. Санитары подняли груз и двинулись к выходу.
- Серёжа! – она сразу узнала мужа. - Серёжа, - нараспев, с чувством произнесла она и погладила мужа по щеке.
Сергей Петрович открыл глаза:
- Мы всё вернули, - еле слышно сказал он.
- Ничего страшного, - заметил вслух один из медиков, - даже нет обморожения, - он хмыкнул. - Небывалый случай.
- Это снотворное, - подтвердил второй. – Отоспятся, а завтра – на выписку, - и они продолжили движение.
- Я вам расскажу, Надюша, я всё видел, - сказал старичок торопливо. – И как они нашли её только в подвале, как мы втроём тащили туда этот блок питания, как Сергей посадил «дурь» в чашку и залил своей кровью, как Игорь держал в ней проводки, когда ваш муж включал рубильник. Жахнуло так, что везде погас свет, автоматически запустилась резервная линия, корпус превратился в сосульку, они двое – в снежный ком, а я успел одеться. Понимаете, они поймали Время!
- Поеду с ними, - сказала Надежда слушавшая его невнимательно.
- Зачем? – удивился охранник, - в соседний корпус же отвезут. Там молодые, но очень обходительные врачи.
- Именно. Сегодня поймали время, завтра - сифилис, - задумчиво произнесла она. – Надо проследить.
- Оно, конечно, сифилис страшней в любое время, - согласился ничего не понявший Юрий Иннокентьевич.

На остановке, мерзляво притоптывая ногами, ожидая трамвая стоял человек: «Вечно время тянется и тянется. Нет мочи. Хоть бы кто придумал как его ускорить».
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:00
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
14. Один вечер из жизни Сергея Борисовича.


Жаркий летний день клонился к закату. Солнце лениво падало за горизонт, чтобы на несколько часов прекратить фотонный геноцид, искренне обожаемый жителями севера и настолько же искренне ненавистный некоторым коренным обитателям черноморского побережья.
Сергей Борисович застегнул ширинку, заправил в штаны выбившуюся из под ремня клетчатую рубаху, нейтрального синего цвета и осторожно вышел из-за кустов, услужливо росших позади мусорных баков. Убедившись, что людей поблизости нет, Сергей Борисович направился в сторону гаражей типового ГСК, несметное количество коих раскидано по просторам нашей необъятной родины. Через минуту он уже различал голоса своих товарищей и даже улавливал контекст их разговора.
- Понимаешь Витек, философия является краеугольным камнем человеческого общества. Посчитать что-то можно только в условиях сферического вакуума и большой статистики, а если взять конкретного человека и конкретную ситуацию? Причем человека столкнувшегося с проблемой, из совершенно ему незнакомой области? Вот тут ему философия в помощь. Кто бы там, что не говорил, а спор Аристотеля с Платоном актуален и по сей день. Из существующих научных методов, только методы философии способны расширить границы познания!
Второй голос буркнул в ответ что-то не определенное. Сергей Борисович мрачно улыбнулся каким-то своим мыслям. Очень хотелось постоять за углом и дослушать лекцию до конца, вооружившись, так сказать, перед дракой, однако дневные хлопоты требовали немедленно присесть и промочить горло.
- Александр Владимирович, что ж вы никак не уйметесь?
- О, Серега, радостно проголосил Витек. – На его лице читалось облегчение. Похоже, сидят тут уже часа полтора, прикинул Сергей Борисович. В пользу этой версии свидетельствовали две пустые пивные литрушки, сиротливо стоящие около деревянного ящика, служившего собравшимся столом, и едва початая, ноль седьмая водки «Пшеничная».
- Сергей Борисович, вы же сегодня должны были играть в примерного семьянина? – саркастично произнес Александр Владимирович.
- Валькина мать внезапно нагрянула. – Безэмоциональность ответа пресекла дальнейшие разговоры на эту тему.
В гараже была припаркована видавшая виды красная девятка – работы у Витька в последнее время было достаточно. Сам Витек, являлся давно не бритым субъектом лет тридцати пяти, в рваной замасленной тельняшке и таких же замасленных камуфляжных штанах. В собравшейся компании он представлял пролетариат. Окончив автотранспортный техникум, Виктор Андреевич начал работать автослесарем, и понемногу совершенствуя свои профессиональные навыки, к двадцати семи годам, дослужился до старшего механика в местном сервисном центре одного уважаемого немецкого бренда. В двадцать восемь женился, подумывал взять ипотеку и был вполне респектабельным членом общества. Однако судьба редко интересуется человеческими планами. Через два года его жена умерла от инсульта. Витек начал сильно пить, вследствие чего сначала потерял работу, а потом и крышу над головой. Теща, после очередной необузданной попойки, просто выгнала его на улицу, поскольку жили они, по старой советской традиции, с родителями. С тех пор Витек жил в гараже. Трудно сказать, что именно удержало его на этом свете, однако постепенно кривая его жизни оттолкнулась от дна и демонстрировала, хоть и робкую, но однозначно положительную динамику. А друзья, как могли, помогали. Хотя по большому счету, их помощь сводилась к совместному употреблению алкоголя.
В противоположность Витьку, Александр Владимирович щеголял клубным пиджаком, аккуратной бородкой и очками, идеально соответствовавшими званиям доцента и кандидата философских наук. Весь его вид демонстрировал успех. Это было жизненно необходимо. Александр Владимирович, несмотря на свои сорок лет, ни разу не был женат и единственной настоящей страстью в его жизни, кроме философии естественно, были старшекурсницы.
В противоположность ему, Сергей Борисович был женат, воспитывал сына тринадцати лет и заведовал кафедрой на физфаке местного Политеха. Вот что мне мешает завести роман с той же Хлебниковой? – отрешенно подумал Сергей Борисович. Симпатичная и умная студентка четвертого курса с кафедры экспериментальной физики явно была неравнодушна к своему научному руководителю, однако, даже мысль о таком непотребстве, заставляла бунтовать все инстинкты, а внутренние менты, радостно разминали внутренние резиновые дубинки.
Водка оптимистично булькнула в стакан, друзья чокнулись и выпили. В качестве закуски сегодня имелись банка кильки в томате и полуторалитровая бутылка лимонада.
Так что, Александр Владимирович, - проглотив лимонад, строго произнес Сергей Борисович, - мало вам студентам мозги пудрить всякой чушью, вы опять хотите Витька поломать? Со студентами, хрен с ними, они сами выбрали ваш философский факультет, но Витек то тут причем?
- Борисыч, ты опять нарываешься? В прошлый раз, мы закончили на том, что ты так и не смог внятно объяснить свою ненависть к Канту, а между тем, именно Неокантианство положило начало твоей любимой конфронтации между физиками и лириками. Вот например «Кант и эпигоны»…
- Кант и пидарасы. - Мрачно и очень невежливо перебил своего собеседника Сергей Борисович. - Ты все время пытаешься увести разговор в малозначимые детали, игнорируя тот факт, что нюансы восприятия определяют человеческое поведение. Ваши философы постоянно пытаются навязывать обществу, идею о каких-то незыблемых ценностях, о каких-то «ИДЕЯХ», «ноосферах» и иже с ними. И главное, иногда читаешь вашего брата – соглашаешься, дельно пишет! А потом внезапно – ХЕРАК, следует какой-то мутный вывод, взятый с потолка и вообще непонятно как соотносящийся с предыдущим текстом.
- А ты чего ждал-то? Строгих количественных оценок? Это в вашей математике все циферками излагается, а в философии, брат, мысль идет гораздо глубже. – Александр Владимирович нисколько не обиделся, очевидно, спор этот длился не одну бутылку и соперники были хорошо знакомы с выдвигаемыми аргументами.
- Все бы ничего, только какие вы тогда критерии оценки адекватности предлагаете взамен? У вас же то доказательства, то опровержения, то какой-нибудь Фейрабенд всю науку к хуям сведет. Это все при том, что лет сто уже как, любой образованный человек понимает – все зависит от системы координат! В случае же человека, система координат понятна, но уникальна, а потому выведения общих концепций дело бессмысленное.
- Наша песня хороша, начинай сначала. – иронично и даже весело проворчал Александр Владимирович. – Мы сто раз уже обсуждали несостоятельность солипсизма с точки зрения современного общества.
- Да где ты тут вечно солипсизм находишь? Я более чем уверен в существовании этого мира.
- С чего это вдруг?
- А с того, что не может сотворенный мир быть таким херовым.
Витек, уже было начавший клевать носом, услышав знакомое слово встрепенулся, налил, все дружно выпили и замолчали. В воздухе ощущалась некоторая неловкость.
- Ко мне тут этот приходил, с четвертого подъезда, который на икс пятом ездит, просил ходовку глянуть, говорит шумит что-то. – Хозяин гаража явно стремился избавиться от нависшей тишины.
- Ну так глянь, - весомо заявил Александр Владимирович, – Мужик упакованный, заработаешь.
- Да я то не против кончено, только не знаю сколько денег просить. С одной стороны икс пятый, а с другой стороны сосед. Неудобно.
- Среднее возьми. Как говорится, истина посредине. – Сергей Борисович плавно входил в то мимолетное состояние, когда человек, еще трезв, но мозг его уже ощущает надвигающееся опьянение. – Хотя ты все равно зарабатываешь больше нас в последнее время.
- Это верно, - поддержал высказывание Александр Владимирович, если так пойдет дальше, то скоро мы тоже к тебе в гараж переедем.
- Да че вы начинаете, – неловко отозвался Витек и снова налил. – Все течет, все меняется.
- Ну вот, теперь и он заговорил твоими идиомами. Добился таки своего, змей, – В глазах Сергея Борисовича явственно проступили искры неудержимой иронии, «Пшеничная» работала.
- Ничего я не добивался. Просто решил, что ему не помешает расширить кругозор.
- Ты свой бы расширил. Женился бы, что ли.
- А нафига козе баян? Прятаться потом от жены по гаражам друзей? Нет спасибо.
- Допрыгаешься. Посадят тебя когда-нибудь. Окажется очередная третьекурсница несовершеннолетней.
- Не бывает такого. Третий курс, это вариант железный. Смотрел Волк с Уолл Стрит?
- Смотрел, но не особо помню.
- Там эпизод такой, когда Ди Каприо за жопу взяли и обвинитель ему рассказывает, что есть у них термин – Гренада. Мол это остров, на который американцы бескровно вторглись. И в их бизнесе, Гренада означает, что дело беспроигрышное. Так вот, третий курс, это Гренада!
- Ну-ну. – То ли саркастично, то ли завистливо произнес Сергей Борисович.
- Мужики, водка кончилась. – Внезапно сообщил Витек, выцеживая последние капли священного напитка в свой стакан. – Мы же на двоих рассчитывали, а не на троих.
Александр Владимирович глянул на часы.
- Черт, без двух десять. Кто сегодня на смене?
- Лариса. Без вариантов. После десяти не продаст.
Воцарилось монументальное молчание. Казалось, плотность воздуха приблизилась к плотности ртути. Никто не хотел произносить эту очевидную фразу.
- Ну что, тогда по домам? – Наконец набрался решимости Сергей Борисович.
Казалось, что гнетущая тишина заполнила собой все пространство вселенной.
- Слушайте, – внезапно заговорил хозяин помещения, – я тут недавно за овощной зашел, у них окно там сзади постоянно открыто. Если подсадите, можно залезть. Позаимствуем одну бутылку, а завтра денег занесем. Считайте, займем просто, тем более Палыч мне всегда в долг дает, если вдруг надо.
Сергей Борисович и Александр Владимирович молча посмотрели друг на друга. На их лицах отразилась вся гамма чувств, спровоцированных вставшим перед ними моральным выбором. С одной стороны, домой не хотелось никому. С другой же, невзирая на озвученные Витьком факты, это попахивало уголовкой. До такого они не опускались даже по малолетству. Даже в голодные девяностые. Даже если курить хотелось до одури. И все же, в глазах обоих ученых мерцал тот древний огонь, заставлявший поколения мужчин гибнуть на полях бесчисленных сражений и рыцарских турнирах.
- Тварь ли я дрожащая или право имею? – спросил себя Сергей Борисович. Стукнул кулаком по ящику и резко произнес, - Пошли.
Овощной магазин располагался в торце стандартной пятиэтажной хрущевки, однако, не впритык. Между зданиями было метров пять густо засаженного деревьями палисадника, по старой народной традиции, засыпанного пустыми бутылками, шприцами, окурками и презервативами. Пахло здесь соответственно. На высоте примерно двух с половиной метров, действительно виднелось открытое окно.
- Витек, а ты справишься? – неуверенно поинтересовался Александр Владимирович.
- Да как два пальца! – Окончательно проснувшись, Виктор сходу попал в состояние берсерка. – Подсадите меня.
Пожалуй, со стороны эта картина казалось аллюзией к древнегреческому эпосу. Все существовавшие героические мифы, так или иначе, прослеживались в этой нечаянной инсталляции «Атланты идут за водкой». Бледный от натуги Сергей Борисович, наплевавший на свой стильный пиджак и очки Александр Владимирович и тянущийся ввысь Витек. Только классики соцреализма смогли бы в полной мере оценить символизм происходящего. Рабочий класс и проклятая интеллигенция, объединенные общей целью. Причем рабочий класс находился сверху.
В конце концов, Витьку удалось перевалиться через подоконник, однако это не было изящным кувырком гимнаста. При его стадии опьянения, он ожидаемо рухнул вниз с грацией бегемота.
- Витеееек, ты жив? – От волнения Сергей Борисович заговорил протяжным шепотом.
- Да не услышит он так тебя. – Витя, с тобой все нормально?
Прошло несколько, наполненных по истине библейскими страстями, мгновений.
- Что же я творю то? – Внезапно протрезвел Сергей Борисович. – Дома ждут жена, сын… и даже теща показалась ему в этот момент, близким и родным существом. Раскаяние потекло проторенной водкой дорогой. В ногах крепло желание убежать.
И неизвестно чем бы все закончилось, если бы не заливистый, разудалый вопль Витька – ГРЕННННННАДА НАААААААААШ!
- Вторжение прошло успешно! – Торжественно констатировал Александр Владимирович.
- Эх, Шурка. – Внезапно выдохнул Сергей Борисович. Мы с тобой постоянно про физиков да лириков, а в мире все по-прежнему, решает грубая сила. И кстати, а как он вылезет обратно?
На южный город опустилась липкая ночь.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:00
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
15. Чужой.



Из деревни зима уходить не собиралась. Уселась плотно на крыши – лишь с полуденной стороны небольшие сосульки – огородила дом белыми плотными валами. В городе уже капель вовсю, а здесь...

Толик сдвинул шапку на затылок и, вдыхая свежий воздух, уставился вдаль. За забором, через дорогу, какой- то гараж или ангар, сразу за ним поднимается гора, поросшая густо тёмно зелёной пихтой. Если пойти дальше – тайга, настоящая, без людей, на много километров. Перевалить Салаирский хребет, вниз, вниз, по тайге, и можно выйти к родному городу. Там всё, там друзья – подруги, несостоявшаяся учёба… Чёрт дёрнул бросить универ, может и протянул бы как- нибудь без родителей, общагу дали бы, подработку нашёл… Что он будет здесь делать?
В деревне этой он был всего лишь раз, лет десять ему было. Запомнилась сырость, две недели лил дождь, и он просидел безвылазно в доме, с бабушкой. Телевизор еле – еле ловил два канала, у бабушки нашлись несколько книг – про революцию, войну, да труд на благо Родины. Скука смертная. Запомнил лишь бабушкин голос, постоянный, однообразный какой- то, да яркий оранжевый платок в крупную клетку у неё на голове, весёлое пятно на зелёно- серо- коричневом фоне, каким была покрашена в памяти вся деревня.

Отец и сам почти не поддерживал отношения со своей матерью и братом, жившим тут же, за стеной двухквартирного дома. Ездил один, пару раз в год, возвращался скучный и обсуждать поездки не любил
.
За спиной скрипнула дверь, заскребла, провисшая, по крыльцу.

- Ну что, сынок, как успехи?

- Нормально, пап. Ещё чуть- чуть откидаю, и откроются ворота.

- Ага, хорошо. Пошли, пообедаем, да я поеду.

По улице прошли две тётки, завидев его, повернули головы и шли так вдоль всего забора, пока не скрылись за домом. Стоять под чужими взглядами было неуютно, народ здесь, на окраине деревни ходил нечасто, но завидев его, глаз не отрывали. Да, это не город, где зашёл за угол, и тебя никто не знает. И что такого интересного? Совсем ничего не происходит, что они так смотрят и шушукаются? Того и гляди, прутиком начнут тыкать, как в зоопарке, или конфетки кидать…
Толик вошёл в дом, поморгал, привыкая к темноте. Печка топилась не переставая вторые сутки, но сырость засела глубоко в углах, под полом, вода капала с оттаявших окон. Хорошо, хоть дядя Саша – отцов брат – присматривал за домом после смерти бабушки, подтапливал изредка, иначе за четыре года всё бы сгнило.

- Я, в общем, сейчас поеду, вернёмся мы завтра к вечеру, скорее всего. Может, и не успеем, пока с машиной, с вещами… Не побоишься один?

- Пап, ты что? Мне девятнадцать уже. Как позвонить только?

- Тут надо к выезду идти, на горку подниматься, там связь ловит. В котловине деревня. - Отец вздохнул.

- Обустроимся, может, тарелку купим, будет тебе Интернет твой любимый. Ненадолго это, сынок, год – другой, и образуется всё, уедем отсюда.

Толик не ответил. С тех пор, как случилась беда, ему трудно было смотреть на хмурое, какое- то боязливое лицо отца, слышать заискивающий голос. Уверенный в себе, громогласный, теперь, после суда, он был жалок. Из- за того, что семья осталась без жилья, он без работы, да ещё и с клеймом вора и взяточника, и пришлось им уехать, забиться на время в медвежий угол, благо половина дома пустовала. Отец отправлялся за вещами, с ним же должна была приехать мать и маленькая сестра.

После обеда работать было лень, Толик кое- как откидал снег от ворот, попытался столкнуть мощный слоистый пласт с крыши, поковырял его и плюнул. За лестницей идти было неохота, да и на завтра занятие надо оставить.

Дома в сотый раз включил – выключил телефон, нашёл какую- то бабушкину старую книгу под названием «Цемент» и залёг. Маленькая комнатушка, в которой теперь он должен был жить, толком не прогрелась ещё, к тому же парня одолевал запах сырости и тот особенный, «старушечий» запах, смесь старой одежды, старого тела, ещё чего- то, который неизбежно присутствует в таких домишках.

Книга оказалась скучнейшей, Толик, не вставая, щёлкнул выключателем – единственное преимущество маленькой комнатушки – и натянул одеяло повыше. Раздеваться не хотелось.

Шторки не было, за окном непроглядная чернота и тишина, где- то далеко гавкнул пес и замолчал. Толик постепенно засыпал.

По крыше что- то шурхнуло, проскреблось и ухнуло вниз с мягким глухим тяжёлым звуком. Толик подскочил на кровати, в ужасе зашлёпал по стенке, ища выключатель, потом сообразил, что с улицы его будет видно.

Парень сбоку подкрался к окну, и рассмеялся, несколько натужно. С крыши сползла громадная глыба снега, видимо, он нарушил что- то, когда ковырялся днём.
- Фу, напугал, гад, - проговорил Толик и улёгся обратно. Спать перехотелось.

Дом был наполнен какими- то скрипами, шорохами, которых он не замечал днём. Прошлой ночью шумы перебивал отец, своим храпом, а теперь тишина мёртвая.

«А ведь бабушка тут умерла» - подумал Толик. «А если войдёт сейчас?»

Спать было решительно невозможно, он поспешно включил свет и вновь взялся за книгу
.
Разбудил его дядя Саша, постучав в окно.

- Чо дрыхнешь, пацан, день на дворе. Вставай, похмеляться будем. Выходной сёдня.

- Да я как- то… с утра…

- Ничо, давай, поклевать достань чо- нить, да умойся хоть. Печку затоплять надо, выгоняй сырость. Я пойду щас баню затоплю, твои же приедут поди?

Толик пил редко, и в основном пиво. Проглотив с трудом стопку жёсткой водки, заел остатками вчерашней картошки и от второй отказался.

Дядя Саша же, напротив, сидел, опрокидывал одну за одной и практически не закусывал.

- Ну вот чо ты делаешь? – возмутился он, наблюдая за неуклюжими попытками племянника растопить печь. – Помельче сначала толкай, куда ты корягу такую! Да поддувало открой, чтоб тяга была, и заслонку эту.

- Не умеешь ты нихрена, я смотрю, - проговорил дядя Саша, закуривая. Как ты жить- то здесь будешь?

- Да… как- нибудь, потихоньку. Живут же люди.

- «Люди». Ты же ни лопаты, ни топора в руках не держал, как управляться будешь по хозяйству? Батя твой хоть на тракторе умеет, со мной вместе будет работать, а ты чо будешь делать?

- Я? Ну я дома буду, огород там… Свинью отец хотел, куриц развести, яйца

Дядя Саша захохотал.

- Это кто же будет говно за свиньёй выгребать, ты? Или маман твоя интеллигентная? Ты скотину живьём то видел, трогал когда?

Дядя Саша допил остатки прямо из горлышка.

- И чего ты в городе не остался? Нашёл бы там себе занятие. Учился на кого?

- Я? Ну это, на юридическом. Только не смог там.

- «Не смог». Теперь сиди здесь, крути бычкам хвосты. Хотя куда тебе, они ж боднуть могут.

- Да ну что Вы, я же не совсем беспомощный…

- Ещё и местные ебучку набьют, сто пудов. Это уж как водится, святое дело, - дядя Саша упрямо гнул свою линию.

- За что?

- А чужой ты здесь. Городской интеллигент, беспомощный. Сам бог велел.

Дядя Саша встал и пошёл к выходу. В дверях повернулся и внимательно посмотрел в глаза Толику.

- Чужой. Не здесь твоё место. Валил бы лучше, пока есть возможность, в город. Пропадёшь здесь.

Бухнула дверь, Толик возбуждённо забегал по дому. Дядюшка озвучил сокровенные его мысли, которые он старался запихнуть подальше, но они всё равно прорывались. Действительно, что он будет здесь делать? Он никогда не занимался физическим трудом, не умеет подойти к животным, к технике… Вчера снег покидал, сегодня всё тело болит. Последние пару лет его занятиями были онлайн – игры да нечастые посиделки с друзьями. Игры- то его и сгубили, от армии отец сумел отмазать, пока в силе был, а вот от прогулов и «хвостов» уже не успел…

И что теперь? Чем ему заняться? Толик не хотел себе признаться, но в городе один он оставаться боялся, не знал, как ему заработать, как жить, он не умел быть самостоятельным. Рано ещё! Может, через год или два, потом, протянет как- нибудь тут… Местные эти ещё… Действительно, как к нему отнесутся другие?
Кстати, о местных. Он же хотел позвонить отцу, приедут ли они сегодня? Ходить по деревне в темноте, да ещё и в выходной день, ему не очень хотелось.

Толик прошел через центр и начал подниматься на гору, к трассе. В кармане брякнул телефон, пришла смска, значит, связь появилась.
Так, родители сегодня не приедут. Толик постоял немного, посмотрел на экран телефона, погрустил о цивилизации и пошёл вниз.

По дороге он решил зайти в магазин в центре, купить пива. Если сходит в баню к дяде Саше, то потом попьёт. И спать, глядишь, лучше будет.
Парень уже подходил к магазину, как из двери вывалились две фигуры. Встали и уставились на него.

«А, да какого чёрта,» - подумал Толик. - «Не бегать же от них всю дорогу. К тому же слева вроде взрослый мужик».

- Здравствуйте, - проговорил он, подойдя вплотную. Двое стояли возле двери и обойти их он не мог. – Разрешите...

-Это ты в бабки- Веркином доме поселился? – спросил мужик. – Князя сын, значит.

- Какого князя?

- Батю твоего так в молодости звали. Он когда в Кузню уехал учиться, приедет, бывало, и ходит по деревне, рассказывает, что он там князь. Потом князю по сопатке дадут, он и свалит обратно. А счас, говорят, докняжился? Попёрли пинками?

- Да это… Оболгали его, он не делал, - забормотал Толик. Мужик смотрел нахально и как- то победительно.

Ситуацию спас второй, ровесник Толика.

- Я Жека, Мягкий. Мягков моя фамилия.

Он и вправду был какой- то мягкий, полноватый, с носом – пуговкой и обширными румяными щеками. При взгляде на него Толик неожиданно успокоился.
Познакомились. Мужик ушел, а Толик выслушивал монолог Мягкого о том, что он хотел уйти в армию, чтобы уехать подальше отсюда, но его не взяли по состоянию здоровья.

- Пойдём, возьмём пива по бутылочке, - Толик решил угостить нового знакомого.

- Э- э, падажжи! – из сумерек вышел парень. При виде его Толик вновь напрягся, да и Мягкий заметно занервничал. Среднего роста, худощавый, какой- то весь нервный, дёрганый, изломанный, он сразу как- то занял много места, Толику захотелось отступить подальше. А лучше уйти совсем.

- Слышь, ты эта, новичок тут, да? Я Никола Лом, так меня кличут. А ты кто будешь?

- Толик… Толян.

- Толян, братан, я слыхал, у тебя башли есть? Выручи по- братски, трубы, в натуре, одолели.

- Хорошо, я пива возьму сейчас.

- Да ну чо твоё пиво, какой понт? Погнали, я тут знаю где самогоном ништяковским банчат. Жирный, ты тоже с нами. – Окрик настиг Мягкого, когда тот уже почти выбрался из освещённого пространства. Тот взглянул на Толика и недовольно качнул головой, мол, не надо бы.

Но делать нечего, Лом прихватил его за плечо и повёл. Толик последовал за ними.
Шли недолго, Никола, взяв деньги у Толика, зашёл в какую- то избушку, сказав парням ждать его у ворот.

- Блин, зря мы. – Мягкий заговорил, глядя вбок. – Он пьяный дикошарый, совсем поля не видит. И сидел за хулиганку. Так что смотри, аккуратнее.

Новость Толику энтузиазма не прибавила, дико захотелось оказаться подальше отсюда, но скрипнула дверь и захрустели шаги по снегу.

- Погнали к Таньке, пацаны, короче.

Через полчаса Толик сидел на липкой табуретке, слушал «пацанские» рассказы Лома и старался удержать в себе противную вонючую самогонку. Хозяйка Танька, весьма потасканная бабенка лет тридцати, в разговоры не вмешивалась, в основном, курила у печки. Толик поглядывал на неё, одетую лишь в синюю полурасстегнутую олимпийку, из под которой выглядывали сероватые трусы, и ничего, кроме отвращения, не ощущал.

Новый знакомый вызывал жуткое беспокойство, узкое лицо, широко расставленные белёсые глаза, стрижка под ноль… Было в нём что- то нехорошее, какое- то безумие видел Толик в этих наглых глазах, старался лишний раз не смотреть на него, но тот поминутно дёргал его, окликал, заставляя выслушивать всё новые эпизоды своей тюремной жизни.

« Как же отвязаться от него», - думал Толик. - «Уйти, и побыстрее, и не видеть никогда». В голову пришла мысль, что в деревне он никуда не денется, а этот наверняка адрес знает. А что, если он домой придёт? А ведь запросто, такой не постесняется, захочет выпить, и пожалуйста! Или на улице встретит…

- Слышь, а ты чо молчишь? Ты- то кто по жизни будешь? Расскажи пацанам. – Из раздумья Толика вывел наглый, толкающий голос.

- Да я так… Учился…

- Студент, да? Умный, наверное? А на кого учился?

- На юридическом…

Глаза Коляна посветлели ещё больше, губы сжались.

- Эт ты чо, ментом хотел быть, или прокурором? Братву за решку загонять?

- Нет, нет, я на адвоката, наоборот.

- Ладно, живи пока. – Лом ухмыльнулся. Он видел, что его боятся, и наслаждался этим. – А чо ты сюда приканал, ты кому тут нужен? Умник такой, бычков судить будешь?

Толик не ответил. Он особенно сильно чувствовал свою чужеродность здесь, но боялся просто встать и уйти.
Колян тем временем достал несколько таблеток из кармана и закинул в рот.

- Димедрол! – Объявил он зрителям. – Вам не предлагаю, маленькие ещё!

Развозило его всё сильнее, Толик надеялся, что он уснёт, и можно будет наконец- то…

Лом сидел, пьяно покачиваясь, повернувшись к Таньке.
- Слышь, Танюха, а ты что моей наговорила- то? – спросил он буднично и неожиданно мирно.

- Я? Ничего. Ты путаешь, Коля.

- Как же я путаю, если она меня из дома гонит? – мягко сказал Лом, и вдруг взвился со стула. В руке его блеснул нож.
- Ты чо, падло, на меня тянешь?!! Распишу ща!!

Он присел и махнул ножом перед собой, влево – вправо. Танька вжалась спиной в стену. Толик сидел и чувствовал страшную слабость в ногах и тошноту. В голове было пусто, лишь одна мысль билась – не заметил бы меня! Не меня!

- Никола, успокойся, братан. – Жека Мягкий подал голос.

Неожиданно Лом послушался, убрал нож и сел на место.

- Да лан, чо ты, Мягкий, всё ништяк. Видал, адвокат, как весело у нас? А если я эту крысу завалю, впряжёшься за меня?

Толик молча кивнул несколько раз. Лом подтянул стопки, разлил вонючую гадость, не забыв и Таньку, выпил. Повесил подбородок на грудь и что- то забурчал, сам с собой, тихо и страшно. Мягкий встал тихонько и пошёл к двери, на выходе махнул головой Толику, давай мол, пошли, и выскочил. Парень начал вставать и двинул по полу стулом. Лом поднял голову.

- Ты куда? Падай! Давай ещё бухла возьмём.

- У нас есть. И мне… мне домой надо срочно, завтра вставать рано… - Толик никак не хотел оставаться один на один с бешеным и непредсказуемым Ломом.

- А? Ну ща вместе пойдём, погоди пять сек. Танюха, пошли в комнату, мне поговорить с тобой надо.

Двое зашли в комнату. Из- за неплотно прикрытой двери раздались голоса. О чём говорили, слышно не было, но тон вроде спокойный.
Внезапно раздался короткий женский вскрик, перешедший в мычание, как будто зажали рот, затем снова крик, ещё и ещё, утробный жуткий вой.

Не понимая, что делает, Толик приоткрыл дверь… Танька лежала на диване, а Лом гвоздил её ножом, не разбирая, по плечам, по голове, по выставленным рукам… Та отбивалась, пытаясь поймать лезвие, но нож раз за разом наносил короткие резкие удары.
Почувствовав, что на него смотрят, бандит убрал нож в карман и улыбнулся Толику.

- А, да это ничего, я же не сильно. Вот иди, посмотри, тут одни царапины.

На мёртвых несгибающихся ногах Толик прошаркал…

- Смотри, ближе…

Лом зачем- то взял его за рукав и хлопнул по животу. Боли Толик не почувствовал, лишь толчок, взглянул вниз и увидел, как короткое лезвие выходит из его живота, вновь погружается. Снова толчок, где- то внутри, лезвие выходит… Медленно…

В глазах потемнело.

В щёку упирался жёсткий пол, воняло дерьмом и кровью. От него? Может быть. Сколько он пролежал, неизвестно.

Сверху раздавались какие- то нудные однообразные стоны, оханье. Толик попробовал приподняться на руках, осторожно повернул голову.
На диване Лом насиловал Таньку. Одетый, почему- то в куртке и ботинках, лишь чуть приспустил штаны. Танька лежала как тряпка, вся в крови, безжизненно дёргаясь от толчков Лома и стонала не переставая, явно не от удовольствия.

Осторожно, прислушиваясь к животу, Толик пополз к выходу, каждую секунду ожидая выкрик сзади и удар железом в спину.

На кухне он смог встать на четвереньки, по сантиметру открыл входную дверь, так же осторожно закрыл. Трудно было не сорваться, не попытаться вскочить и рвануть напролом.

На улице, держась за росшее возле дома деревце, он сумел встать и, согнувшись, вышел со двора. Куда идти, он не знал, и пошёл на свет, в сторону горящего фонаря, смутно видневшегося вдали. Шёл долго, очень долго, внимательно глядя под ноги, старясь не споткнуться, не поскользнуться.

Чьи то руки подхватили его, уложили на тряпьё, воняющее соляркой, взволнованный мужской голос кричал прямо в ухо, он отвечал, как мог, присоединились ещё несколько голосов, среди них женский. Было очень холодно, живот был как мёртвый.

Больно стало, когда его перекладывали на носилки, и потом, в машине «Скорой», трясущейся по кочкам до райцентра, и потом, в приёмном покое, в ожидании хирурга… Танька тоже была здесь, когда Толик рассказал про неё, и с ним ли она ехала, он не помнил.

После суток в реанимации его перевели в палату. Приходил полицейский, долго разговаривал, обещал прийти ещё. Зачем- то прискреблась Танька, вся в бинтах и пластыре, сказала, что им повезло, нож был коротким. Толик имел в виду такое везенье.

Пришёл отец, с порога заохал, начал просить прощения за то, что оставил его одного… Оба знали, что отец извиняется за себя, за то, что из- за него семье пришлось так круто изменить свою жизнь.

Отец говорил о том, что всё будет хорошо, жизнь наладится, Толик выздоровеет, окрепнет на деревенских харчах… Всякую муть, в общем, говорил.

- Я не вернусь, – сказал Толик. – Мне там делать нечего.

- А как же ты?

- Как угодно. Пап, я же там, как на другой планете, как инопланетянин, на меня все пальцем тычут и смотрят. Я чужой там, понимаешь?

- А мы как без тебя? Мама, сестра? Нам твоя помощь нужна, мы без тебя не сможем.

Вошла мать, заохала, заплакала… Толик смотрел и понимал, что он и в самом деле не сможет их бросить. Отец… он не тот уже. Придётся самому.

- Идите, – сказал он неожиданно жёстко, даже для себя. – Идите, мне подумать надо.

Подумать было о чём. Чужой, на другой планете? Что же, своим он становиться не хочет. Будет, как космонавт, покоритель, колонизатор. Туземцы злые? Будем приводить их в чувство. Надо только приготовиться, уметь, знать, как это сделать.

Анатолий лежал. Думал. Взвешивал. Анализировал…

Готовился вернуться.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:01
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
16. Проникновение


«Семь лет тяжёлой учёбы, тридцать световых лет через космос, три километра вниз на лифте — и вот ты уже в пустой и тёмной заднице необитаемой планеты. Идёшь по холодному коридору с ящиком инструментов и пустым желудком. А говорили, мол, получишь диплом, попадёшь в Глубокий Космос, и ждёт тебя интересная жизнь.
Да, латать дыры в промозглых тоннелях — куда уж интересней…» — Смиту предстояло пройти по километровому тоннелю, в конце которого, за парой поворотов и переборкой, шахтёры отколупывали пробные образцы породы.

В этот раз его поход совпал с развозом полдника для работяг, поэтому сейчас лифт гудел от натуги, пытаясь не сорваться в пропасть под тяжестью ехавшей вместе с ним Елены — тучной помощницы экспедиционного повара.
У выхода в штольню Смит замешкался.

— О судьбе задумался, повелитель разводных ключей? — он почувствовал сильный тычок в плечо.
— С твоей комплекцией только толкаться, дура, — проворчал Смит, потирая ушибленное плечо. — Убить меня захотела? Наш медик сюда не полезет, сама меня потащишь!
— Я сама его сюда притащу! — заржала Лена, — и он поставит тебе волшебный укол!
— Ага, притащишь... Он только и знает, что бухать в своём лазарете.
— Ладно, хорош трепаться! — Лена сняла тележку с тормоза. — Пошел, сопляк! Дай телегу выкатить.

С этими словами она вытолкнула техника из лифта. Смит поплёлся за ней, недоумевая, как звездолёт вообще поднялся в космос с такой тушей на борту, и как она умудрилась протиснуться через шлюз, который ничего шире буровой машины через себя не пропускал. Правда, злые языки утверждали, что Лена распухла уже здесь, объедая не только шахтёров, но и охрану с начальством. По мнению Смита, ей гораздо больше бы подошла работа где-нибудь в её родной дикой России, поварихой в задрипанной кафешке со старомодной молекулярной кухней, а не в шахтном комплексе в Глубоком Космосе, где создавалась база для грядущего освоения Галактики.

Несмотря на то, что Лена была единственной женщиной во всем комплексе, никто из изголодавшихся по ласке шахтёров не пытался овладеть её тучными телесами, и комплекция, как полагал Смит, была не единственной причиной: короткая стрижка, грубые манеры, вспыльчивый нрав, вечно недовольная мина и странные шутки отпугивали от неё возможных кавалеров. Ни игривый костюм официантки, натянутый поверх видавшего виды комбинезона, ни крохотный белый чепчик не спасали ситуацию.

— Мужик тебе нужен, — брякнул Смит, пытаясь отомстить за ушибленное плечо. — Глядишь, добрее бы стала.
— Да где его тут возьмёшь-то? Вы ж, пендосы — сплошь хлюпики, — и она снова хлопнула Смита по плечу так, что он чуть не упал, затем игриво поправила чепчик, — или это ты меня так на свидание приглашаешь?

У техника забегали глаза:

— Я не…

Он судорожно подбирал слова, но Лена его перебила:

— Вот, ты же техник, Смит. Скажи мне, почему в эру звездолётов из микропористого титана, квантовых суперкомпьютеров и межпланетных торговых связей, в тридцать первом веке, я до сих пор вожу тележки с метаполдником на своих двоих?
— Потому что вас, русских, всегда посылают покорять Глубокий Космос только с шилом и плоскогубцами. У нас бы рабочее питание давно развез робот-кулинар. Скажи спасибо своему руководству! — Смит сверился с картой и высматривал в слабо освещенной штольне нужный тоннель.

Лена надулась и поскрипела своей тележкой в противоположную сторону.

***
— Смит, — тишину прервал донесшийся вдруг голос из рации, — ты на связи?
— Да, сэр, что у вас?
— Утечка прекратилась.
— Как так? Сама затянулась, что ли?
— Получается, так.
— Я могу возвращаться?
— Нет, всё-таки, сходи, проверь. Странно как-то.
— Хорошо, — Смит прошел еще несколько сотен метров в сторону нужного поворота. С громким щелчком свет вырубился, и настала непроглядная тьма.
— Fuck, — выругался он, нащупывая фонарь.

Вырывая лучом из темноты куски тоннеля, техник осторожно пошёл вперёд, но вдруг услышал отчаянный вопль, заставивший его подскочить от ужаса. Еще через мгновение раздался грохот падающей тележки, а затем — быстрый стук каблуков.

Смит направил фонарь назад и высветил бегущую по коридору буфетчицу. Задыхаясь, она выкрикивала нечленораздельные звуки и махала руками.

— Лена, что случилось?

На лице Елены застыл непередаваемый ужас. Буфетчица отчаянно вцепилась в него:
— Валим отсюда, пока нас не сожрали!
— Да успокойся ты! — Смит с трудом оторвал от себя сто килограмм паники. Ты чего, темноты испугалась?
— Какая, нахрен, темнота, дебил! — она схватила техника за руку и поволокла по коридору,
— Господи, Господи! — повторяла она на бегу.

Лишь очутившись в лифте, Лена перевела дыхание.

— Да что случилось-то?
— Оно… Там… Ёлки-палки… Оно на меня напало!
— Что?
— Да не знаю я! Я только фонарь включила, а оно как выпрыгнет! Выглядит, вроде, как сколопендра, только со щупальцами. И тянет их ко мне! Я его тележкой с разгона — бах! И бежать!

— Так… Лена, сколько ты уже без выходных?
— Причём тут это?!
— Притом, что ты бредишь! Придумаешь тоже!
— Но я же видела!
— Глюки, — убеждённо сказал Смит.
— Сам ты глюк! — Лена снова вцепилась в техника.
— Сейчас поднимемся наверх, там разберёмся. А ещё лучше — заглянем к медику. Он и тебе поставит волшебный укол, — подмигнул техник.

Лицо Лены приобрело такое выражение, будто она готова была сию же минуту казнить Смита, но вдруг тело её обмякло, и буфетчица опустилась на пол. Она села, прижалась спиной к стене и прерывисто задышала.
Техник вытащил рацию.

— Дуглас, у меня тут авария: в штольне погас свет. А Лене что-то привиделось, и она, вроде как, в шоке.
— Приборы показывают замыкание, — потрескивая, ответила рация, — примерно там же, где до этого была утечка.
— О’кей. Передай моим парням, пусть тащат свои ленивые задницы к лифту, я сейчас приеду. И ещё пришли человек пять—шесть за Леной. С носилками.

***
Через двадцать минут лифт с четырьмя техниками ехал обратно в шахту.
— Ты её лицо видел? — спросил Паркер.
— Не ссы, Паркер, — отозвался Даллас, двухметровый негр с рельефной мускулатурой, выпирающей даже через комбинезон, — на планете атмосферы нет. Да и вообще ничего нет, кроме скал.

Он потряс в воздухе разводным ключом:

— Если оно там и есть, мы ему мигом... Как это Лена говорит?
— Выпишем пиздюлей, — подсказал Ламберт.
— Вы бы лучше не русский учили, а дело делали, — с упрёком сказал Смит.

Когда они дошли до конца коридора, лучи четырёх фонарей сошлись на опрокинутой тележке.

— Это ещё что? — Даллас нагнулся и ощупал пол, — откуда здесь эта лужа?
— Смотри, слизь какая-то. Типа соплей.
— Думаешь, от Лены осталось?

Техники было засмеялись, но тут лампы вспыхнули и прерывисто заморгали.

— Коротит, — констатировал Смит. — Пошли, надо починить.

Они двинулись дальше, но вдруг остановились как вкопанные.

— Твою мать, — выдохнул Даллас. — Это она, каракатица!

Навстречу им в свете моргающих ламп двигалось нечто, напоминающее большую чёрную сколопендру. Медленно переступая четырьмя парами членистых ног, оно вытянуло перед собой несколько длинных щупалец и совершало ими странные пассы в воздухе. Длинный сегментированный хвост волочился по полу, а с многочисленных зубов капала густая желеобразная слизь.

Смит первым вышел из оцепенения и заорал:

— К лифту, быстро!

Техники рванули по коридору, но чудовище в один прыжок настигло их и, выбросив щупальца, обвило ноги Далласа. Техник, закричав, повалился на пол.

— Охрану в шахту, срочно! — закричал Смит в рацию, наблюдая, как негр с лязгом лупит монстра по панцирю разводным ключом.
— Парни, не бросайте меня!
— Бежим! — в панике закричал Ламберт, но монстр, подмяв под себя Далласа, дотянулся щупальцами и до второго техника.

Смит машинально схватил Ламберта за руку и стал оттаскивать от чудовища:
— Паркер, помоги! — крикнул он.

Бросив неподвижного Далласа, монстр прыгнул еще раз, и вот уже Паркер с Ламбертом оказались под ним. Нервы Смита не выдержали, и он побежал.

— Охрану в шахту! — успел крикнуть он в рацию перед тем, как неимоверная тяжесть пригвоздила его к полу.

***

Смит очнулся от звука автоматных очередей и криков охранников. Кто-то тащил его за одежду в сторону лифта.

— Вот он, на стене! — послышалось откуда-то, и снова застрочил автомат.
— Нет его там.
— Ушел, гад!
— Ну вы и косоглазые, ни разу не попали! Ладно, возвращаемся!

***
— Удивительно! — заключил Кевин, экспедиционный медик.
— Что «удивительно»? — устало отозвался начальник базы Борис.
— При встрече с инопланетным чудовищем ожидаешь чего угодно — оторванных конечностей там, ну, или выпущенных кишок. Но у всех, кроме этого, — он показал на Смита, — разорваны, извините за выражение, жопы. А их горло выглядит так, будто им сделали эндоскопию печной трубой. Но при этом почти нет крови и внутри полно слизи. Осмелюсь предположить, что слизь действует как антисептик и кровоостанавливающее.
— Бред какой-то… А почему кроме Смита?
— Потому что до него оно не успело добраться, — ответил очнувшийся Даллас.

Рассказ Далласа врач и охранник слушали с широко раскрытыми от ужаса глазами. Прерываясь на всхлипы и рыдания, негр поведал слушателям, как монстр хладнокровно, одного за другим, их, техников с многолетним стажем и высшим образованием, больших и сильных мужчин, просто… изнасиловал.

— Вы бы видели его елдак! — Рыдая, сообщил Даллас. — Он же у него сантиметров сорок пять… Инопланетный урод! Сука, лучше бы он меня просто сожрал!

***

Лена приготовила на всех кофе и поставила поднос с кружками на стол. В столовой царило гнетущее молчание.

— Спасибо, — поблагодарил Кевин.
Смит взял чашку трясущимися руками и отпил глоток.
— Смотри не пролей, сам пол вытирать будешь, — сказала Лена.
— Итак, мы имеем... — Начал Борис. — В шахту проник монстр. Непонятно откуда. Он никого не ест, а просто…
— Трахает, — подсказал Кевин.
— Получается, что ему нужен…
— Секс, — констатировал врач. — Грубый, необузданный, животный секс.
— Спасибо, Кевин!

Он призадумался.

— Я решительно ничего не понимаю, — заявил Борис. Он посмотрел на техников, и его ягодицы непроизвольно сжались.

— Хочу добавить, — заметил кто-то из охранников, — что пули его не берут...
— Да вы стрелять не умеете! — сказал другой. — Наберут дураков по объявлениям!
— Я лично в него несколько раз попал! Пули отскакивают!
— Так, короче! — Борис ударил по столу рукой. — Я отправил SOS, но помощь придёт только через неделю. А пока шахту я приказал закрыть. Шахтёры эвакуированы, нам остаётся только ждать.
— А он... оно не сможет пробраться на базу? — спросил Смит.
— А как? Лифт запечатан.
— А воздуховоды?
— Какие воздуховоды?

В этот момент часть потолка столовой с грохотом обрушилась, и в образовавшуюся дыру ввалилось чёрное лоснящееся тело.

— Сука, вентиляция! — закричал Паркер и, схватившись за задницу, выбежал в коридор.

Остальные в панике вскочили со своих мест, а охранники открыли по чудовищу огонь. Елена вскрикнула и грохнулась в обморок, сломав стол и разметав стулья. Чудище схватило ближайшего охранника и, вырвав у него из рук автомат, оплело его туловище щупальцами. Из-под панциря пришельца выдвинулось нечто, напоминающее…
— Член! — заорал Кевин. — Вы посмотрите на его член!!!

— Не стрелять! — закричал Борис, боясь, как бы испуганные охранники не превратили своего товарища в решето. — Уходим!

Он кинулся к Лене, чтобы забрать ее, и от души залепил ей пощёчину, но грузная женщина даже не шелохнулась. Даллас, помоги!

— Да ну, нахер! — в ужасе прокричал Даллас. Он схватился за свои штаны сзади и, спиной вперед, бегом направился к выходу, присоединившись к толпе, пытавшейся выбраться из помещения. Монстр, тем временем, задвинув несчастного охранника в угол, делал своё чёрное дело.
На помощь Борису пришел Смит, и вдвоём они смогли протащить Лену шагов пять.

— Действительно, нахер, — сказал Борис, и Смит согласно кивнул, — прости, Лена, но жрать надо меньше!

Они бросились к выходу. В коридоре к Борису подскочил охранник с нашивками сержанта. Его подчиненные понемногу приходили в себя.

— Я приказал вести людей в медпункт, — сообщил сержант. — Он удалён от остальных помещений базы, и у него автономная система жизнеобеспечения.
Последним в медпункт забежал пострадавший охранник, чудом вырвавшись из лап пришельца, и Борис заблокировал дверь.

***

Дежурный солдат смотрел в иллюминатор на тускло освещённый коридор. Толстенная переборка, сделанная на случай разгерметизации, сейчас надёжно защищала лазарет от возможных атак. Первая ночь прошла в томительном ожидании. Все то и дело поглядывали на дверь, однако, нападений не было.

— Черт, ещё неделю тут сидеть! — простонал Борис.

Он ударил кулаком по стене и посмотрел на дежурных охранников. Эти четверо бодрствовали, оберегая покой остальных, однако и другие, не в силах спать, сидели в обнимку с оружием. В центре помещения в кучу были свалены патроны, съестные припасы и бутылки с водой.

Солдаты полагались на свои автоматы, шахтёры сжимали автономные отбойные молотки. Техники сняли с пожарного щита два топора и лом, а Даллас сделал из отреза водопроводной трубы подобие копья.
Впереди — неделя, позади — всего одна ночь. Пришелец не объявлялся, и тишина начинала давить.

— Идёт, — возглас дежурного заставил всех крепче схватить оружие, и прильнуть к иллюминатору. По коридору к переборке медленно продвигалась огромная тёмная фигура.
— Ну он и здоровый! — сказал Паркер.

Через несколько секунд к двери подошел сержант с группой автоматчиков:
— Занять позиции! — скомандовал он. — Если пролезет, стрелять без команды!

Все отодвинулись от входа, наставили автоматы на дверь.
В напряжённом ожидании прошли десять секунд, двадцать… Мощный удар сотряс переборку, заставив присутствующих содрогнуться от ужаса. Затем второй, третий.
Даллас изо всех сил вцепился в копье и направил его на вход.

— Выбьет, сука, — сдавленным голосом проговорил Смит.

Стук прекратился. Дверь стали царапать.
Вдруг из-за нее раздался приглушённый голос:
— Ребята, откройте, я знаю, что вы тут!
— Поди, посмотри, — шепнул сержант одному из подчинённых.

Охранник осторожно приблизился к иллюминатору и посветил фонарём через стекло.
— Это Лена! — удивлённо воскликнул он.
— Открой дверь, — попросил Борис.
— Стой, — возразил Смит. — Вдруг это уловка?
— Какая ещё уловка?

Смит пожал плечами — после вчерашнего инцидента с надругательством над охранником он мог ожидать от монстра чего угодно. Сержант с парой человек быстро втащили Лену внутрь. На ней был новый тёмный комбинезон и макияж, хотя на протяжении всей экспедиции Елена ни разу им не пользовалась.

— Хорошо выглядишь, — заметил Борис.
— Да погоди, — прервал его Смит. — Лена, как ты спаслась от этого чудища?
— Это не чудище, — ответила Лена, смахнув невидимую пылинку с комбинезона. — Это Рупрехт.
— Рупрехт? — тупо спросил Борис, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног. — Рупрехт? Монстр, который выебал пол-экипажа, значит, теперь Рупрехт?!
— Ой, да не ебал он никого, нужны вы ему больно! Он просто хотел поговорить. Он просил помощи.
— Рупрехт?
— Ну, не Рупрехт, но как-то очень похоже. Я его имя и не выговорю, но оно похоже на «Рупрехт».
— Да ты в своём уме? Ты с ним всю ночь трахалась? То есть, — он помедлил, — светские беседы вела, что ли?
— Ну… а что такого? Он очень разговорчивый, — кокетливо сообщила Лена. — Он сказал мне, что летел с какой-то там планеты, где живёт много таких же, как он. У них там воздуха почти нет, поэтому язык у них громкий и грубый, они им пользуются только для простых сообщений, а если что посложнее надо, то они, как бы это сказать, соединяются и напрямую обмениваются нервными импульсами.

— Засовывая друг другу в отверстия свои выросты? — ехидно уточнил Кевин.
Лена смерила врача подозрительным взглядом.
— Вроде того. И с животными своими они так же общаются. И при контактах с другими расами пытаются делать то же самое. Только, как видите, не все это правильно понимают…
— Поразительно! — выдохнул ученый Кевин. — А как же тогда они трахаются?
— А они не трахаются. Они бесполые. В общем, мой Рупрехт — разведчик. Сюда он попал случайно — двигатель вышел из строя, и пришлось совершить жёсткую посадку. А когда он нас обнаружил, то очень обрадовался, потому что, по его мнению, разумные существа должны помогать друг другу, особенно, если хорошо их об этом попросить…
— И тогда он решил нас всех трахнуть, чтобы рассказать свою историю, — предположил Кевин.
— Дурак ты, Кевин! Старый озабоченный дурак! — Лена надула губы.

— Погоди, Лена, — сказал Борис. — А в шахту-то он как попал?
— Через ущелье. Там, где штольни близко к обрыву подходят, есть место, через которое он и проник, а потом вход заделал, чтобы воздух не выходил.
— А почему не со стороны шлюза?
— Шлюз он вскрывать не стал, побоялся разгерметизации. А на стук мы не реагировали.

Сержант с упрёком посмотрел на солдат, двое из которых смущённо потупили взор:
— Мы думали, ветер, — ответил охранник, которого монстр вчера схватил в столовой.
— Ну-ну, на безвоздушной планете. Вот и в жопе у тебя теперь ветер! Сколько раз просил обо всем докладывать!
— Рупрехт сильно извиняется за доставленные неудобства, — продолжила Лена, — и просит помощи в починке корабля.
— Погоди, а почему он только тебе всё это смог сообщить? — не унимался Кевин. — Он троих техников поимел без особого эффекта.
— А у вас, мужики, просто не хватило для этого нервных окончаний, — ответила Лена, — то ли дело мы, женщины!

***
Спустя неделю корабль Рупрехта стартовал к родной планете. За несколько сеансов связи, продуктивных и весьма приятных для переводчицы, дело пошло на лад. Пусть техники и предпочитали стоять спиной к стене в присутствии Рупрехта, но они, тем не менее, быстро разобрались в устройстве инопланетного корабля, помогли пришельцу восстановить работоспособность двигателя и запаяли обшивку.

Несмотря на то, что вопрос общения с инопланетянами для шахтного комплекса был закрыт и ушёл в сферы высоких кабинетов и больших начальников, Лену «взяли на карандаш» как особо ценный кадр и устроили в школу дипломатов. При встрече с коллегами она не переставала сообщать всем и каждому, что по окончании школы ее отправят на планету рупрехтов в качестве главной переводчицы.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:01
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
17. Ночь вторжения


Как говорится, ничто не предвещало. Хотя, что-то такое ворочалось у Сомова в подсознании – тонкое, неуловимое, почти на грани восприятия. И спалось-то как-то тревожно, и старая рана ныла чаще обычного. Дождь к тому времени лил, не переставая, уже неделю. Вода собралась огромными грязными лужами на газонах перед старой пятиэтажкой, и заливала растрескавшиеся бетонные отмостки. В его двушке на первом этаже пахло сыростью, затяжным дождём и безвременьем, а тучи так и висели серым саваном над маленьким городком, словно предвестники апокалипсиса.

Павел Андреевич зашёл на кухню и взвесил в руке чайник. «Пустой». Он сделал полшага по крохотной кухне, крутанул кран, но тот вместо воды выдал лишь змеиное шипение. «Шикарно. Скажите ещё, что и электричества нет» – Сомов щёлкнул выключателем, – так и было. Вернее, не было. Лампочка на скрутке висела в центре потолка бесполезной стеклянной грушей. Сомов вздохнул и, кряхтя, полез под кухонный стол, – там у него была припрятана на такие случаи канистра с водой.

Через час совсем стемнело, дождь усилился, поднялся сильный ветер, и коммунальные службы явно проигрывали битву со стихией. В городке не горело ни одного фонаря, панельные хрущевки громоздились во тьме серыми тушами, лишь кое-где окна мерцали огоньками свечей. Газ отрубили ещё засветло, и Сомов озадаченно разглядывал в луче налобного фонарика содержимое холодильника. Полдюжины яиц, початая пачка сливочного масла, грамм сто копченой колбасы – всё это вполне могло дожить до завтра, а полпачки пельменей из тающей морозилки – нет. «Надо как-то сварить» – решил Сомов, и в этот момент раздался жуткий вой. Казалось, он идёт из-под самой земли. Пронзительный, режущий уши, словно визг циркулярки. Но Павел Андреевич, был почему-то уверен, – этот страшный вопль издает живое существо. Может и не человек, но что-то живое – странное и чуждое. Он почувствовал, как волосы на загривке встали дыбом, затаил дыхание и прислушался. За окном лил дождь, капли барабанили по жестяному отливу, ветер шумел в кронах раскидистых берез у окна. Тридцать лет службы требовали взять на себя ответственность, разобраться, что это там вопит, может быть, даже взять в руки такое привычное оружие. И он было даже, сделал шаг в сторону привинченного в маленькой кладовке сейфа, но потом опомнился. «Нет, ребята, – всё. Я своё отвоевал, дайте хоть на пенсии спокойно пожить». – Сомов погладил старый шрам на плече и подкинул в руке полупустую пачку пельменей. «Где-то у меня там ещё чекушка была...»

Пельмешки он всё-таки сварил на туристической печке, хлопнул за ужином при свечах сто пятьдесят, потом умылся из канистры, почистил зубы. Городок всё также был погружён во тьму. Ни воды, ни газа, ни электричества. И всё вокруг, словно в оцепенении, – тишина, пустая улица, пару машин за полдня. Мдаааа. И связи никакой – на мобильном уже часа три-четыре ни одного деления. Он улёгся на любимый продавленный диван, но тревога всё не отпускала. Сомов прошёл не одну войну, и научился доверять интуиции, если она орёт – «что-то не так, мужик» надо слушать. Он, покряхтывая, держась за поясницу, в которой так и остался сидеть осколок, поднялся на ноги и побрёл к сейфу. В прихожей достал из кармана ключи, на ощупь открыл дверцу, достал Сайгу двенадцатого калибра и пристегнул магазин. «Так-то спокойней, проворчал он» – и, обняв ствол, попытался заснуть.


Первые выстрелы выдернули его из сна ровно в полночь. Сухие щелчки ПМ, потом короткая очередь из ксюхи и душераздирающий крик. Сомов привычно скатился с дивана на пол, распластался, прижался щекой к вытертому линолеуму и только потом кинул взгляд на часы. Полночь! Время вурдалаков, упырей и прочей нечисти. Снова раздалась очередь из автомата, потом ещё крик, снова выстрелы. И тут, покрывая собой всё, – и шум дождя, и стрельбу, и крики, пронзая бетонные стены и перекрытия, из подвала его пятиэтажки поплыл над микрорайоном жуткий, режущий вопль. Павел Андреевич против воли бросил ружье и закрыл уши. Только спустя несколько секунд он понял, что кто-то отчаянно бьётся в дверь. Сомов вскочил на ноги, схватил Сайгу и распахнул дверь. В темноте подъезда колыхалась в узком луче фонарика туша Сонечки Варламовой – соседки из квартиры напротив.
- Паша! Их там убивают! Ты ж воевал! У тебя даже орден есть, я знаю…
Сомов взвесил в руке Сайгу.
- Соня, кого убивают?
- Сашку моего… и ментов
- Полицию? А ты как их вызвала? Связи-то нет уже часа четыре.
- Дык как Сашка в подвал полез и пропал, я на дорогу-то и побежала.
- А ты его нахрена в подвал погнала?
- Так там наркоши эти, шумят и орут, спать не дают суки, а я со смены.
В этот момент из подвала снова раздался жуткий крик. Он прервался булькающим хрипом, и Сомов мог поклясться, что там – в этом хронически залитом мутной водой бетонном подвале, кому-то перерезали глотку.
- Иди домой!
- Что?
- Иди домой, быстро! Дверь закрой на все замки! – Рявкнул Сомов и вернулся в квартиру.
Лезть в мокрый подвал в трусах и майке было не с руки, там и в обычное то время воды по щиколотку, а уж после недельного дождя… Он надел старую энцефалитку, натянул рыбацкие непромокаемые штаны по грудь и жилетку с кучей карманов. В боковые карманы сунул две обоймы на пять патронов, пристегнул нож, во внутренний сунул завёрнутое в полиэтилен разрешение на оружие. На нижний карабин повесил китайскую светодиодную лампу. Привычно попрыгал на месте и недовольно поморщился. Лампа и содержимое карманов бренчало и звенело. «Ладно. Для сельской местности сойдет, не в разведку же иду» – решил он и, вскинув на плечо ружьё, вышел на лестничную клетку.

Воды в подвале было почти по пояс. Метрах в трёх от ржавой лестницы труп в форме ППС держался на плаву, зацепившись за вентиль трубы. Сомов скользнул лучом налобного фонаря по тёмной воде и прислушался. Звук дождя доносился сюда лишь легким шуршанием, со стороны первого подъезда журчала, размывшая фундамент, прибывающая вода. Он перевернул труп и убедился, что был прав – на шее молоденького ппэсника зиял кровавым откровением жуткий разрез. «А клинок-то туповат, края вон, какие рваные». Паша передёрнул от озноба плечами, – давно ему не приходилось видеть такого. Он отстегнул с нижнего карабина лампу, включил её и бетонные стены осветились ярким белым светом. Рядом с Сомовым проплыла по мутной воде какая-то щепка. «Стоп. Откуда тут течение?» – нахмурился он. Поток был направлен вправо – в сторону последнего в пятиэтажке шестого подъезда. Выключив лампу и налобный фонарик, Павел тихо прошёл к выходу из отсека. Выглянул в длинный, идущий через весь подвал, коридор – тьма была непроницаемо чёрной. Ни отблеска чужого фонарика, ни мерцания свечи. Кто бы ни прятался во мраке, он обходился без света. «А может, и ушли уже» – тихо пробурчал себе под нос Сомов и включил налобник. Вскинув ружье, он направился вперёд по коридору.



Павел прошёл два десятка шагов, и тут его нога наткнулась на что-то мягкое, – он присел на одно колено, не опуская ствола. Под тёмной водой угадывалось человеческое тело. Это был сосед Саша. Майка-алкоголичка, треники, рыбацкие сапоги. Грудь была вспорота от солнечного сплетения до горла, лицо так и застыло в предсмертной гримасе ужаса. Сомов опустил тело обратно в воду и судорожно вдохнул. «Что за херня тут творится?». Ему хватило нескольких секунд, что бы обдумать ситуацию. Соседу он явно уже ничем не мог помочь, полицейские тоже скорей всего мертвы. Сколько их было? Двое, трое? Патрульная машина стоит под подъездом, и она – сто процентов пуста. Если бы там кто-то остался – он бы уже вызвал подкрепление. Но в ней есть рация – можно попробовать вызвать помощь. А переть дальше в одиночку глупо. Во-первых, банально страшно – вязкая тьма вокруг, изуродованные трупы, потусторонние инфернальные вопли – даже ему, прошедшему горнило не одной войны, было жутко. Во-вторых, всё происходящее не было похоже на дело рук какого-то обдолбанного наркомана (что бы там не вообразила себе Сонечка), и даже на маньяка. Нет! Это что-то другое – чуждое и нечеловеческое. Внезапно Сомова пронзило чувство опасности. Он резко развернулся, повёл головой, скользя ярким лучом налобного фонаря по воде. Вот! Что-то мелькнуло. Он вскинул голову и увидел приближающееся нечто. Оно двигалось почти под сводом потолка, прыгая от стены к стене так быстро, что глаз даже не успевал зафиксировать внешний вид этого существа. Сомов выругался и открыл огонь, – Сайга выплюнула сноп пламени и заряд картечи. Оглушительный грохот врезал по ушам, приклад ударил в плечо, а Сомов, отчаянно ругаясь, палил и палил, пытаясь попасть, в бешено мечущуюся тварь. Пятизарядный магазин опустел, тварь упала перед Сомовым в воду, но тут же выпрыгнула на него, распластав руки-крылья. Он успел различить в свете фонаря серые мокрые перья по всему телу, острые блестящие крюки на концах крыльев, и горящие адским огнем огромные глаза – в следующее мгновение врезал прикладом. Существо отлетело в сторону, с визгом ударилось в бетонную стену и затихло. И тут Сомова атаковали в спину. Острый крюк распластал жилет, энцефалитку, майку и впился в кожу. Он выгнулся дугой, взвыл от боли и выхватил нож. Не глядя, ткнул клинком за спину, понял, что попал, и добавил – раз, другой, третий. Теперь его преследовала лишь одна мысль – бежать! Бежать со всех ног! Павел рванул назад – в сторону родного второго подъезда, вздымая брызги мутной воды, только что, не завывая от страха. Его гнал первозданный страх, – жуть, вздымающаяся из атавистических глубин подсознания. Ничто из боевого опыта к такому его не готовило. За спиной раздался высокий, почти на ультразвуке вопль, – резанул по ушам до боли. Павел потерял на несколько секунд ориентацию, завертелся на месте, закрывая уши ладонями и тут вопль прекратился. Сомов встряхнулся, взял себя в руки и отстегнул пустой магазин. Трясущимися пальцами извлек из кармана запасной, вщёлкнул его и передернул затвор. Как раз вовремя. В луче фонарика сразу несколько силуэтов скользили в невозможном скачущем танце под потолком. Они приближались. Он снова открыл огонь, – картечь широким веером прошила узкий проход, – одно из существ с визгом упало в воду. Сомов сделал еще два выстрела, понял, что патроны кончились и в этом магазине, и лихорадочно сменил его на последний. Ослепший и оглохший от собственных выстрелов в замкнутом помещении, он только теперь понял, что твари исчезли. Растворились во тьме, – из которой и появились. Тяжело дыша, он включил светодиодную лампу, поднял её над головой и осмотрел проход. Рябь на воде от его движений, несколько ярко-красных гильз двенадцатого калибра, какой-то мусор, обрывки старых жёлтых газет. Всё это подхватило небольшое течение и неспешно понесло в сторону шестого подъезда. Павел огляделся, и понял, что чуть не проскочил выход, – проём виднелся метрах в трёх впереди.

Выбравшись из подвала, он закрыл за собой ржавую дверь, и тяжело опустился на ступеньки лестничного марша. Вытянул перед собой руку, – кисть дрожала, словно, осиновый лист на ветру. Открылась дверь на первом этаже, выглянула Соня.
- Паша?
- Они все мертвы, Соня. Закрой дверь и все окна.
Она завыла в голос по-бабьи и захлопнула дверь. Ещё несколько секунд её было слышно в подъезде, но потом она, видимо, ушла в дальнюю комнату. Павел Андреевич машинально похлопал себя по карманам, понял, что курево осталось в квартире, и поморщился от боли. Только теперь, когда схлынул адреналин, рана на спине дала о себе знать. В голове была странная пустота, – только тихий гул. Впрочем, у него всегда так после трудного боя. Когда прошёл по краю, взглянул в лицо смерти, и выжил. Сомов досчитал про себя до пяти, встал, поправил оружие и вышел из подъезда на улицу.


За завесой дождя, на дороге стоял полицейский УАЗ, – все его дверцы были закрыты. Павел Андреевич снял с плеча ружье, прикинул, как половчее разбить прикладом стекло и тут во двор въехал ещё один патрульный уазик. Сомова заметили. Машина взвыла тормозами, из неё выскочили двое и заорали наперебой.
- Оружие на землю! Быстро! Руки за голову!
Сомов медленно положил Сайгу на мокрый асфальт и поднял руки, полицейские осторожно приблизились, и один из них спросил:
- Павел Андреевич, это вы?
- Так точно – грустно усмехнулся он, в городке его знали многие.
- А что это вы…
Сомов перебил молоденького сержанта.
- Вызывайте подкрепление! Скорую, МЧС, руководство! У нас тут большие проблемы.
И тут со стороны шестого подъезда раздался крик.

Окно на первом этаже брызнуло осколками, в лужу под ним упало тело, а следом скользнул в нечеловеческой грации крылатый силуэт. В несколько движений существо взобралось на козырек над подъездом, прыгнуло на балкон второго этажа, а спустя пару секунд вопль новой жертвы раздался во тьме, накрывшей маленький город. Павел Андреевич оглянулся, – оцепеневшие полицейские сжимали побелевшими пальцами цевья автоматов.

- Чё стоим? Делайте свою работу! Защищайте людей!

Сержант тряхнул головой – Иванов, стой здесь! – Снял АКСУ с предохранителя и рванул к шестому подъезду.
Добежать он не успел, полутораметровый оперённый дротик мелькнул в свете фар уаза и пронзил его шею насквозь. Трехгранный, бронзовый наконечник вышел над правым плечом, и сержант рухнул ничком на асфальт. Сомов только повёл беспомощно стволом Сайги и скрипнул зубами, – твари были очень быстрыми. Он выматерился, поставив ружье на предохранитель, закинул его на плечо, и побежал к бьющемуся в конвульсиях полицейскому. Отбежал совсем немного, как сзади от мерцающего синими мигалками уазика, раздался новый вопль – убивали Иванова.

Пал Андреич одним слитным движением сдернул Сайгу с плеча, приложился и развернулся, пригнувшись, на сто восемьдесят градусов. Иванов уже лежал с распоротой грудью на мокром асфальте. Над ним, раскинув руки-крылья в кровавом ликовании, вопило свою победную песню странное существо, – Сомов снял с предохранителя и спустил курок. Стрелял против света фар, метров с десяти-пятнадцати, но попал чётко. Тварь снесло снопом крупной картечи, а через несколько секунд Павел Андреевич был уже рядом. – Мать честная! – Пробормотал он, разглядывая кожаный комбинезон с костяными застежками, обшитый перьями. На белом как гипс лице, темнели огромные глазницы и блестел металлом привязанный на хитроумной упряже загнутый совиный клюв. – Так тут антрополог нужен, или кто-то из той же обоймы. – Сомов ещё раз оглядел тщедушное тело с непропорционально длинными пальцами и развитыми ступнями. Поднявшись на ноги, он окинул взглядом двор. Во тьме угадывались крылатые силуэты, запрыгивающие на балконы соседних домов. Тут и там раздавался звон стекла и вопли умирающих людей. Но Сомов мог только стоять и смотреть, – он остался один.

Его почему-то не трогали. Павел Андреевич связался по рации с ГОВД, и занял позицию за машиной, не решаясь стрелять. Патронов с картечью осталось всего четыре, и если твари кинутся всем скопом – то всё – каюк. Дождь почти затих, и во влажной тьме предсмертные крики раздавались всё дальше. Выбравшаяся из подвала его пятиэтажки нечисть расползалась по родному городку. Сомов с тоской посмотрел на чёрное небо, прислушался и тут различил звук сирен. Через минуту во двор влетели две патрульные Лады. За ними газелька скорой и два пожарных зила. Спустя несколько минут весь двор был заставлен машинами. Последним прибыл автобус с заспанными, поднятыми по тревоге полицейскими.

Как и предполагал Сомов, его особо никто не слушал. Вместо того чтобы хорошо осветить зону предстоящей операции с помощью аварийной техники МЧС и реквизировать на время два-три десятка единиц гладкоствольного оружия, полиция решила воевать по-своему. С пистолетами Макарова и автоматами Калашникова – в темноте. Итог был закономерен. Боеприпасы у бойцов заканчивались раньше, чем кто-нибудь успевал попасть хоть раз по стремительным тварям. Потери среди личного состава множились с каждой минутой. Рация захлебывалась от растерянных криков, требований о помощи, докладах о раненных и убитых. Маленький городок накрыл кровавый хаос. Во тьме мелькали вспышки, гремели очереди и одиночные выстрелы, звенели разбитые стекла и над всем этим плыли леденящие вопли тварей и крики умирающих людей.

Сомов понял, что от него теперь ничего не зависит. Он повернулся и пошёл к своему подъезду, – отчаянно хотелось курить, да и рану на плече не мешало бы обработать.
- Извините, вы не могли бы уделить мне минуту?
Павел Андреевич оглядел человека в длинном сером плаще и старомодной шляпе.
- Чем могу?
- Терещенко Ким Владиленович, директор краеведческого музея.
Сомов пожал краеведу руку и проворчал. – Вас-то сюда как занесло? Я Сомов. Павел Андреевич.
- Павел Андреевич, вы первый обнаружили этих ммм существ?
- Можно сказать, да.
- В подвале этого дома?
- Так точно.
- Тогда все более-менее проясняется.
- Что проясняется?

Терещенко достал из внутреннего кармана бумажный конверт. – Вы знали, что на месте вашей пятиэтажки до 1971 года был запретный курган? – Он осветил фонариком сотового старую чёрно-белую фотографию. Среди высоких сосен стояло вырезанное из дерева крылатое изваяние с совиным клювом. – Это фото и кое-какие материалы остались от этнографической экспедиции Монгеля. К сожалению, очень мало – обрывки легенд, несколько записей бесед с местными жителями.

- Вы им сказали? – Сомов кивнул в сторону растерянных отцов города.
- Им не интересно. Сейчас не та ситуация.
- А что за легенды?
- Они гласят о племени людей-сов ушедших под землю в незапамятные времена. Иногда они выходили по ночам на поверхность, грабили, убивали, уводили рабов. Но это, видимо было до того, как здесь появился город.

- А сейчас чего они выперлись? – Нахмурился Павел Андреевич.
- Думаю, виноват этот небывалый дождь – следствие изменения климата.
Сомов кивнул, – вода размыла вход в их подземелье, и они это восприняли как агрессию.

- Да. Но все закончится с рассветом. И дай, бог чтобы это было первое и последнее их вторжение.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:02
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
18. Песчаная башня до самого неба



В секретном штабе армии «Кровожадной Саранчи» с самого утра шла нешуточная баталия. Штаб располагался в шалаше, в двух шагах от забора СНТ «Подсолнух», сразу за трансформаторной будкой. Обер-Генерал Вовка и старший Атаман Серёга, как всегда, разошлись во мнениях относительно направления генерального удара.
— ... лезем на 30 участок за яблоками!
— Нет! На седьмой за крыжовником!
Спор продолжался уже долго, конструктивные аргументы сторон были исчерпаны и переговоры явно зашли в тупик. Попахивало полноценной ссорой.
— Дениска! А ты что молчишь? — напал Вовка на третьего, самого младшего участника совещания, полностью поглощённого изучением новенькой игрушечной двустволки-"Нёрфа".
Денис встрепенулся:
— А давайте на пятый, за грушами! Там строители уехали на две недели, пока фундамент застывает, а груши уже во-о-от такие!
Здраво рассудив, что взаимный компромисс не подорвёт авторитет командования, штаб принял резолюцию: идём за грушами.

Обнесённый глухим забором пятый участок представлял собой лёгкую мишень. Всего-то надо было перелезть через зелёный профнастил и — вот они, трофейные груши. Никто и не заметит.
Прислонив велосипеды к забору, старшие ребята быстро перемахнули с них в сад, а Дениска был ниже ростом и замешкался.
— Ден! Скоро ты там? — раздался громкий шёпот Вовки. — Заметят ведь!
— Да сейчас уже! — выдохнул Денис, подпрыгнул, встав на седло, чтобы лихо перелететь через забор... но велосипед качнулся, нога поехала, и мальчик рухнул спиной в лопухи.
Затылком прямо на кусок ржавой арматуры, торчащий из-под земли.
Ни до, ни после СНТ «Подсолнух» не переживал такой суеты: «Скорая-Реанимация», МЧС, Вертолёт службы экстренной медицины.

В столичной клинике хирург объяснял спокойной, но вмиг поседевшей маме с «Нёрфом» в руках:
— К сожалению, мозг человека ещё недостаточно изучен. У Дениса повреждены гиппокамп и таламус, внутренние, наименее исследованные области. Он находится в травматической коме, но дышит сам, а это — добрый знак. Прогноз давать очень сложно, но мы все надеемся на лучшее.
Если бы не бинты на голове и не многочисленные медицинские приборы вокруг койки в палате реанимации, можно было бы подумать, что мальчик просто спит. Так мерно и глубоко он дышал, таким здоровым был цвет его лица.
* * *
Всё та же палата. Только аппаратура уже более совершенная. Медсестра проверяет крепления датчиков на повзрослевшем Денисе и украдкой, сочувственно, посматривает на сильно постаревшую маму. В ногах пациента лежит совсем ещё новая “Нёрф”-двустволка. В палате установлен телевизор. Передают новости.
“...Благодаря прорывному успеху отечественной медицины, появилась возможность «замораживать» неизлечимо больных до того момента, пока не будет найден способ их вылечить. Сегодня в криогенную капсулу будет помещён уже девятый по счёту пациент. Ему предстоит дожидаться в анабиозе, когда медицинская наука научится восстанавливать мозговую ткань...”
Мама, прощаясь навсегда, гладит Дениса по руке.
* * *
«...Денис! Очнись, Денис!» - звал тихий Голос.
Денис стоял на песке. Куда бы он ни повернул голову, повсюду простиралась бескрайняя песчаная равнина. Небо над головой, неожиданно глубокого фиолетового цвета с багровыми прожилками облаков, было усыпано искрами звёзд. Вдоль всей линии горизонта небосвод светлел и был затянут непроницаемой пеленой серых туч. В зените ослепительно сияло Солнце.
«Не смотри на Него!» — предостерёг тот же Голос. — «Он это сразу почувствует!»
Ощущения нереальности происходящего не было. Пустыня дышала прохладой. Дул сухой ветер. Казалось, он дул сразу со всех сторон.
— Странно, — произнес Денис, — а пустыня, оказывается, совсем не горячая и очень твёрдая!
— Это не пустыня, — исправил Голос, — это Тха’Ранг. В твоём языке для него нет точного определения. Это и арена, и строительная площадка, и храм, и обитель, но сейчас - вместилище скорби.
— Чей храм?
Голос, показалось, горько усмехнулся:
— Когда-то он был твоим... Оглянись!
В тот же момент пустыня под ногами Дениса дрогнула, долетел раскат далёкого грома и в спину толкнуло порывом ветра.
Денис обернулся.

По песку легко двигалось огромное существо. Оно было похоже на гигантского трёхглазого рогатого льва с чешуйчатым хвостом. Глаза льва сияли, как зелёные лазеры, а рога и грива искрились голубыми искрами, оставляя за существом светящийся воздушный шлейф.
— Кто это?!
— Это Улгай’Унвар, "Тот, кто стережёт границу" или Золотой Зверь. Он здесь из-за тебя и не пройдёт мимо. Здесь и сейчас тебе предстоит решить, останется всё прежним или ты примешь меня и переродишься навсегда.
— А мама...
— Нет, никогда больше ты не увидишь ни её, ни кого-либо ещё из своей прежней жизни. Более того, никто не может тебе сейчас помочь, ведь пока они просто песок.
— Что это значит?
— Ты должен понять это сам.
В этот миг Улгай’Унвар заметил Дениса и остановился. Несколько секунд он разглядывал его глазами-лазерами, затем над пустыней раздался уверенный низкий голос:
— Ты вернулся. Как тебе удалось? Нет. Не отвечай. Нет времени слушать. Всё должно оставаться как есть. Ты должен исчезнуть. Я сделаю это быстро, если ты не будешь сопротивляться.
"Тот, кто стережёт границу" двинулся к Денису. Движения Зверя стали скупыми и точными. Тело существа стремительно трансформировалось. Его затянула золотая чешуя, сверкающая в льющихся с неба потоках света, над спиной поднялась пара новых лап, оканчивающихся длинными клинками. Морду Зверя укрыла золотая маска с узкими бойницами для глаз. Из маски выросли четыре острых бивня, а из нароста на конце хвоста, раздвинув чешую, появился крюк.
— Человек! — снова загремел уверенный низкий голос Золотого Зверя. — Не бойся меня. Не двигайся и ты скоро вернёшься в своё тело. Ты всё позабудешь. Всё будет как прежде.
— Денис, он не говорит тебе всей правды и даже более того... ты пока не поймёшь.
Денис возмутился:
— А если я послушаю тебя? Я вернусь домой? Я увижу маму? Друзей?
— Нет. Но и Улгай’Унвар не даст тебе этого!

Зверь был уже недалеко. Крюком на конце хвоста он чертил на песке фигуры, которые вспыхивали ярким голубым сиянием. От тяжёлых шагов Улгай’Унвара пустыня вздрагивала и песчинки под ногами шелестели, будто шептали Денису о чём-то.
Зрелище сияющего Зверя завораживало и Денис замер в благоговейном ужасе. В голове как мухи роились мысли: "Почему я? Что я сделал? Этого не может быть. Я же просто мальчик..."
— Ты — Человек! Именно поэтому он не оставит тебя в живых.
Из-под ноги мальчика выпорхнул маленький песчаный вихрь. От неожиданности Денис шагнул в сторону и тем породил новый вихрь, слившийся с первым. Денис сделал ещё несколько шагов, выпуская с каждым на свободу маленькие песчаные водовороты. Сливаясь в общий смерч, они громко шелестели, искрились фиолетовыми искрами и увлекали в хоровод всё новые и новые песчинки. Денис побежал. Из оставленных босыми ногами следов вырастали лёгкие песчаные водовороты, питавшие общий вихрь. Окрепнув, смерч поплыл к Зверю, стреляя во все стороны ветвистыми молниями.
Подлетев к Улгай’Унвару, смерч развернулся в радужную завесу, преграждая путь. Зверь недовольно зарычал и прыгнул, стараясь перескочить заслон сверху, но завеса рывком поднялась и встретила Зверя в воздухе. Золотые бивни пробили её, но маска на морде с громким электрическим треском ударилась о радужную поверхность. Гроздьями посыпались фиолетовые разряды и со страшным рёвом Зверь приземлился на песок. Пустыня вздрогнула под его весом. Упав на лапы, Зверь продолжал реветь и раздирал бивнями теряющий цвет, но не пускавший к Денису заслон.
— Денис, решай. Без тебя мне его надолго не задержать! — Голос окатил бегущего Дениса усталостью и болью.
Зверь был велик, могуч и страшен. Он обещал, что все вернется. Соблазн поверить ему был очень силён. Соблазн сдаться сильнейшему. Пусть без боя. Ведь противостоять такой мощи — чистое безумие.
А Голос, казалось, был честен. Он был слабее. Он просил Дениса о помощи. И сейчас он защищал его от Зверя.
Что выбрать?
Мальчик перешёл на шаг, затем остановился и повернулся к месту схватки.
— Я помогу тебе, Голос! — Произнёс Денис. — Я, я принимаю тебя! Что нужно делать?
В ту же секунду из тела мальчика выстрелили во все стороны тысячи тончайших нитей. Денис начал погружаться в песок, как в вязкую глину, словно растворяясь в нём и тысячи волокон продолжали струиться из его тела. Мальчик погрузился уже по грудь, когда Зверь, растерзав завесу в клочья, увидел Дениса. Зелёные глаза вспыхнули свирепым блеском, он яростно зарычал и, вскинув над мордой лапы-клинки, прыгнул на мальчика.
От ужаса Денис зажмурился, но всё же успел погрузиться полностью. Песок сомкнулся над его головой.
Встряхнуло, как от землетрясения. Бивни Зверя со скрежетом пропахали пустыню, но не достали до мальчика. Раздался приглушённый толщей песка яростный рёв, за которым последовали гулкие удары лап-клинков. Мимо, всё мимо.
Не успел Денис обрадоваться спасению, как воздух в груди начал заканчиваться. Мальчик задыхался, в ноздри, уши и рот уже набился песок. В панике он открыл глаза и... вместо темноты увидел миллионы и миллиарды песчинок. Спустя мгновение он осознал, что каждая песчинка имеет человеческое лицо. Все лица, среди которых мелькнуло лицо мамы, были обращены к нему, все они чего-то ждали.
“А что делает Зверь?” — возникла мысль. Тут же он увидел пустыню, сразу всю, от горизонта до горизонта и фиолетовые небеса над ней. Он сам стал пустыней. А вот и маленький, совсем не страшный теперь Улгай’Унвар — вгрызается в песок бивнями, бешено работая клинками.
Денис шевельнул рукой и из песка вылепилась гигантская конечность.
— Ты понял. Ты молодец! — это Голос. Слабый, едва слышный, торжественный. — Теперь закончи! Не дай ему уйти!
Денис сжал гигантский кулак и обрушил на голову Золотого Зверя, погребая под толщей песка.
— Ты сделал всё, что от тебя зависело, Денис. Ты спас Человека. Достаточно. Дальше я сам.
Безумная усталость навалилась на мальчика, он вдохнул полной грудью и растворился в песчинках, разойдясь связующими нитями.
А я снова обрёл себя. Я ждал эоны и теперь, наконец, моя месть свершится!
* * *
Даже переписанная тысячи раз история осталась похожа на правду. Готовясь к Великой войне с восставшими расами, Древние Боги создали по своему образу и подобию Человека — слугу и солдата, который должен был принести им победу. Ради великой цели они наделили его тем, чего были лишены сами: способностью к развитию и способностью к самовоспроизведению. Человек сполна оправдал ожидания Богов. Миллиарды объединенных магией копий Человека, с единым разумом, единой волей и единой целью, обрели невиданную мощь.
Управляемые из Башни в центре Тха’Ранга, вместилища коллективного разума, армии Человека сокрушили всех врагов и принесли Древним Богам победу.
Но сила Человека стала слишком велика и испугала Творцов. Тогда его подло предали: изъяли из мира магию, связывавшую воедино сознания копий, и разрушили в мозге связь с Высшим Разумом. Улгай’Унвара, сильнейшего из противников человеческих армий, как цепного пса посадили охранять Тха’Ранг на случай, если Человек найдёт способ вернуться.
Так, в один миг Человек лишился всего. Но и Боги просчитались. Мало чем отличающиеся от диких животных люди, брошенные подыхать в сырых пещерах, выжили и миллион лет учились мыслить самостоятельно.
Человек был создан единым, поэтому всю свою историю люди подсознательно стремятся вернуть некогда утраченное. Весь их технический прогресс направлен на восстановление связи между ними. А я всё это время сплю в сознании каждого, не в силах чем-либо помочь.
Благодаря случаю, перед которым бессильны даже Боги (хотя, сказать по правде, я не верю в такие случайности), в одном мозге наша связь оказалась восстановлена. Оставалось дождаться, пока созданные людьми технологии заменят магию.
* * *
Прошли десятилетия. Старенькая мама давным-давно перестала навещать крио-капсулу Дениса.
Колесница прогресса унесла человечество в невероятную даль. Технологии восстановления тканей изучены в совершенстве. Медицина вплотную приблизилась к реконструкции повреждённой нервной ткани структур головного мозга.
В палату реанимации перемещён из капсулы «Пациент номер 9». Тщательно восстановлен внешний вид комнаты, чтобы пациент легче перенёс «путешествие во времени». По этой же причине, несмотря на полную роботизацию всего персонала, в палате дежурит специально назначенная медсестра-человек.
В ногах пациента лежит та самая игрушечная двустволка-«Нёрф», а специально установленный на стене терминал, декорированный под ретро-телевизор, передаёт специальный репортаж:
“...пациента извлекли из криогенной капсулы и изучают его состояние для выбора путей лечения. При выведении из анабиоза пациенту, в соответствии с Законом о Гражданстве планеты Земля, были вживлены стандартные сенсоры глобальной связи доступа в единую ментальную нейросеть человечества. После лечения, реабилитации и необходимого обучения, будет достигнута адаптация пациента к новой глобальной реальности...”
Единственный на всё автоматизированное отделение врач с удивлением и недоверием изучал показатели, снятые с мозга пациента, когда из палаты поступила мыслеграмма дежурной сестры:
— Доктор! Пациент проснулся!..
Вспышка! Врач прижал ладони к вискам и завалился на бок. За секунду до того, как он и миллиарды других людей потеряли сознание, перед их глазами мелькнула пустыня под фиолетовым, испещрённым яростными разрядами молний небом и невероятных размеров башня в её центре, странной архитектуры, будто бы из песка.
* * *
У меня много имён, но суть от этого не меняется. Я — единый разум. Я — порядок. Я — общая цель и воля. Я — отсутствие страха за будущее и отсутствие угрызений совести за прошлое. Называйте меня “Богом”, если хотите.
У меня много имён: Тангароа, Каналоэ, Тагалоа, Тулу, К’Тулху.
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:02
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
19. Культурное вторжение


Василий Александрович взглянул через панорамное стекло своего офиса на лежащую внизу вечернюю Москву. Вид открывался красивый, но Василий остался равнодушен.

Много лет он поднимал свой бизнес, заводил знакомства на самом верху, давал взятки и откаты, стал очень успешным и богатым, а сейчас он устал.
Испытав все мыслимые удовольствия, посетив все континенты и много стран, он не знал, что ещё можно пожелать и это было его самой большой проблемой. Калейдоскоп развлечений откатился в прошлое, оставив ощущение простого просмотра интересного кино.

Василий встал из массажного кресла, открыл сейф , достал початую бутылку коньяка Brugerolle 1795 и плеснул немного ароматной жидкости в широкий бокал.
- Надо же, Наполеон когда-то пил, а теперь вот я – подумал Василий.

По его мнению коньяк никак не тянул на 150 тысяч долларов, которые заплатил его представитель на аукционе, так, игрушка для эго.

Взгляд неожиданно остановился на стопке новых журналов. На самом верху лежал журнал о путешествиях. Василий рассеянно открыл его на середине.

Национальный парк арок, Юта, США – прочитал он заголовок. Фото арок, много арок и причудливых скальных монументов, которые природа создавала миллионы лет. И в этот момент в голове зародилась неоформленная до конца идея.

- А что если.., - подумал Василий и понял, что напал на след. Этот след обещал возрождение интереса к жизни, оживление застывших эмоций. Нахлынувшее чувство было сродни нетерпеливому ожиданию успешного заключения крупного контракта.

- Оля, зайдите ко мне – попросил Василий, нажав кнопку на переговорном.

Секретарь беззвучно возникла в проёме двери. По негласному правилу она находилась на работе до тех пор, пока шеф был на месте. Естественно, что такая вынужденная солидарность очень хорошо оплачивалась.

- Слушаю, Василий Александрович – сказала Ольга.

Шеф, уже в который раз оценил безукоризненную фигуру Ольги, её длинные стройные ноги. Сколько раз он видел эти ноги полностью, вот на этом самом столе, направленные в потолок, как знак безоговорочной капитуляции их владелицы.

- Ноги вверх! – подумал Василий и внутренне усмехнулся циничной шутке. Иногда страсть накрывала его неожиданно и с такой силой, что пара не успевала раздеться.
Но Ольга продолжала носить на работу каждый день бельё высшего класса, вдруг пригодится когда-нибудь.

Большинство женщины ошибочно думают, что дорогое и модное бельё возбуждает мужика сильнее. На самом деле, если мужчина уже принял решение, то ему всё равно как одета женщина, хоть в мешок из под картошки.

А потом приелось и это. Но сейчас шеф не хотел отвлекаться, он напал на след.

- Ты вот что, пригласи пожалуйста главного инженера – сказал Василий Александрович.

- Но Сергей Михайлович сейчас в театре с женой, он специально попросил меня, чтобы никто его не беспокоил – отозвалась Ольга.

- Ко мне это не относится – сухо отрезал Василий Александрович, досмотрит спектакль в следующий раз.

Главный инженер прибыл через 25 минут.

Неплохо, неплохо – подумал Василий и представил, как его заместитель по техническим вопросам пробирался по ряду, рванул в гардероб, потом ловил такси, оставив свою машину жене.

Он предложил Сергею кресло через стол от себя, коньяк предусмотрительно убрал в сейф ещё до прихода зама. Их отношения были дружескими, но без намёка на панибратство.

Сергей, спасибо, что приехал так оперативно – начал шеф. - Подскажи, какой мощности лазер мы используем на производстве для резки металла?

- 6 кВт – сразу ответил Сергей, - последней модели.

- А есть ли что-то более мощное в мире сейчас? – снова задал вопрос Василий.

Сергей задумался.

- Сложный вопрос, - сказал он. Всё зависит от целей применения и размеров установки.
- Англичане уже продают 7 кВ лазер. Он может резать сталь до 30 мм толщиной. Сейчас они работают над 10 кВт лазером. Но это углекислотные, а самые современные для производства сейчас оптико-волоконные. У китайцев их можно купить уже почти до 40 кВт мощности.
- Немцы испытали боевой лазер на 50 кВт, - продолжил он, - но там по сути пара лазеров, настроенная работать вместе. Они прорезали 15 мм сталь на расстоянии 1 километра, чем не гиперболоид Гарина? Аналогичные разработки ведутся во многих странах, в том числе и у нас, но всё строго засекречено. Естественно, что военные разработки никто не продаст. Японцы создали лазер мощностью 2 квадриллиона Ватт, но он работает только в импульсе длительностью одну триллионную долю секунды и очень громоздкий. Что-то подобное есть и в США.
- Давай остановимся на США – перебил собеседника Василий. Собери группу инженеров и учёных, выдай мне результат через месяц.
- Но я даже не знаю над чем работать – возразил Сергей.

- Скажи ка мне, пропустив возражение начал Василий, - как вообще работает этот углекислотник? Своими словами, в общем.

- Сам лазер спрятан внутри станка, - сказал Сергей, - луч лазера проходит через систему зеркал, на выходе фокусируется линзами и режет метал за счёт высокой концентрации энергии в одной точке. Работает в инфракрасном диапазоне. Режущая головка передвигается по заданным координатам, есть автоматическая регулировка мощности.

- Понятно – протянул Василий, жестом остановив объяснение Сергея.

- А теперь вот над чем тебе предстоит работать. Выброси координатную систему и стол, мощность на полную, удали всё ненужное и пусть всё соберут в компактный корпус.
За цену особо не бодайся, я всё оплачу. Твоя команда должна придумать, как управлять зеркалами, чтобы создавать нужное отклонение луча.
Бери командировку в США, а если возникнет необходимость, то слетай в Германию для покупки Цейсовской оптики. Подключи прямо сейчас программистов и поставь им задачу.
Да, чуть не забыл, попроси на заводе пристроить лазерный дальномер, пусть привяжут его к фокусировке. Луч должен концентрироваться на расстоянии, которое будет определено дальномером, не раньше и не позже. Кроме того, пусть программисты сделают корректировку луча в зависимости от типа поверхности и угла наклона.

- Ты наверное знаешь, - продолжил Василий, - что старые мастера расписывали фрески в храмах на куполах, с учётом угла зрения. Фигуры людей были сильно вытянуты по высоте, но так как они располагались на арочной поверхности, то снизу выглядели пропорциональными.
Попроси завод собрать всё это в 20 футовом морском контейнере, а второй такой же контейнер будет для дизельного генератора, виброизолированного от корпуса контейнера. Или может быть запихнуть туда с десяток батарей от Теслы? В общем сам решай. Докладывай ежедневно. Всё.

Главный инженер почти выполз из кабинета, придавленный грузом проблем и планов.

- Оля, зайдите ко мне – сказал шеф. Он был воодушевлён и хотел поделиться приливом своей энергии.

Идея носить дорогое кружевное бельё наконец оправдала себя.

В США дела шли на удивление хорошо. Испытательная версия программы была загружена на управляющий компьютер, заработал лазерный дальномер с привязкой к фокусировке. Завод -изготовитель занимался контейнером для установки внутрь всей системы, учитывая место оператора. Параллельно дорабатывался прицеп-контейнеровоз. На него ставили аутригеры по типу автокрановых. Они должны были стабилизировать прицеп на стоянке и предотвратить малейшие его колебания, возникающие от ветра и других факторов.

Сергей Михайлович нашёл профессионального водителя с коммерческой лицензией и заключил с ним договор на перевозку, на открытую дату.
Тем временем завод испытал лазерный сканирующий дальномер. На расстоянии 20 метров от стены старого здания была введена команда простого прямоугольника. По мере изменения угла возвышения, основной лазер надёжно вычерчивал прямоугольник на стене, независимо от угла возвышения.
Другими словами, прямоугольник не искажался на уровне земли и на уровне десяти метров от земли, сохраняя свою геометрию и размеры. На первый взгляд это довольно просто сделать, но это был ключ к проекции без искажений всего остального.

В Москве команда программистов встретила это известие дружным ликованием, это была их победа. Им оставалась последняя задача – закончить простой интерфейс для ввода геометрических фигур, букв и цифр. Но это было легче, потому что программа уже научилась сохранять пропорции и размеры.

А группа инженеров, раскурочив старый лазерный блок, вовсю работала над системой отклонения зеркал. Американцы сначала долго не могли понять, зачем русским понадобился неработающий блок, но доллар он и в США доллар, послали блок в Москву.
Заводчанам цель изготовления не была озвучена. Они недоумённо перешёптывались, когда поступала очередная вводная, но не сопротивлялись, потому что платили слишком хорошо и вперёд.

Впрочем, цель проекта знал только один человек, но он никому этой цели не раскрывал.

Наконец наступил момент, когда всё было испытано и полностью готово. Завод получил последний транш денежного перевода и, образно говоря, перекрестился, избавившись от сумасшедших русских.

Первым в прицеп загрузили энергетическую ячейку. Она состояла из компромиссного варианта – дизельного генератора средней мощности и двадцати тесловских батарей с блоком преобразователя постоянного тока в переменный, необходимой частоты и напряжения. Предполагалась на стоянке использовать только батареи, чтобы полностью устранить влияние на установку вибраций от работающего генератора.

Позади энергоблока расположился контейнер с лазером. Ничего подобного в мире просто не существовало, но дороговатое чудо техники получилось.

Дальнобойщик проверил несколько раз все крепления и плавно тронул тягач курсом на Юту.

Тем временем Василий Александрович подлетал к аэропорту LAX в Лос-Анджелесе. Он закрыл ноутбук с установленной на нём тренировочной программой управления лазером. За время полёта он изучил программу наизусть и мог легко подготовить лазер к работе.

Потом он прошёл таможню, немного побродил в здании аэропорта, чтобы размять затёкшие ноги и через два часа вылетел в Денвер. Местные называют его DIN, хотя по международной классификации это DEN.

С высоты взлетно-посадочные полосы напоминали свастику. Василий припомнил несколько странных, если не сказать страшных фактов об этом сооружении.
Конь апокалипсиса под названием Голубой Мустанг, убил своего создателя, когда кусок скульптуры откололся от головы коня и упал на скульптора. В здании аэропорта были какие-то неведомые знаки и символы на стене, ссылка на несуществующие организации при строительстве, а также интересный факт, что первоначальный бюджет был превышен на два миллиарда долларов. Могут ведь, если захотят!

Пока бродил внутри здания, купил в магазине беспошлинной торговли несколько баночек чёрной икры на закуску. Потом ему попался киоск для путешественников.

В ячейках торчали десятки тонких брошюр.

Самый длинный канатный спуск в Колорадо!

Полёт на планере с инструктором. Только шелест ветра за стеклом!

Велосипедный маршрут в горах!

Сплав по реке Колорадо на специальных лодках!

Тонкие брошюрки как будто кричали и зазывали на все лады.

Неожиданно ему на глаза попалась одна, которая привлекла внимание больше всего. Слишком уж неожиданным был контраст после Москвы.

Посетите Денвер – столицу канабиса! К вашим услугам много точек продажи по всему городу. Насладитесь путешествием на всю катушку!

Василий Александрович взглянул на свои статусные часы Patek Philippe. До вылета оставалось больше четырёх часов.

- Успею, я должен на это посмотреть – принял решение Василий Александрович.

Арендовав автомобиль, он быстро сориентировался по карте и приехал в ближайшую торговую точку.
Внутри было тесно и первое помещение представляло из себя небольшую комнату ожидания. Периодически открывалась дверь во второе помещение и оттуда выходил счастливый обладатель самого органического, натурального природного счастья. Очередь занимали, оставив водительские удостоверения на стеклянном прилавке.
Там уже лежало несколько удостоверений выстроенных в линейку. Документы никто не караулил. Освободившийся продавец забирал удостоверение, проверял возраст на документе, а потом приглашал за собой во вторую комнату.

Наконец дошла очередь и до Василия Александровича. Ему досталась очень красивая молодая девушка, брюнетка. Брюнеток он не любил, но тут всё было на пять с плюсом.

- Что вы хотите? – спросила девушка.

- В смысле? – не понял Василий Александрович.

- Может быть вам надо снять боль, или хорошо поспать, просто расслабиться, или наоборот, почувствовать прилив энергии?

- Расскажите пожалуйста обо всём.

- Хорошо, обрадовалась девушка.

- Тут Соловей являть свое искусство стал: защелкал, засвистал на тысячу ладов... – подумал Василий Александрович, залюбовавшись девушкой.

Она была от него на расстоянии вытянутой руки. Естественная красота здоровой молодости.
Он смотрел на девушку без вожделения и не желал её. Во время последней встречи Ольга превзошла сама себя и у него возник, по крайней мере, недельный иммунитет от женских чар.

- Я очень активный пользователь марихуаны - продолжала щебетать девушка, - вот, смотрите, это спрей.

- Вы меня слушаете? – спросила она.

- Да, да – рассеянно отозвался Василий Александрович, оторвавшись от созерцания брюнетки. В ней определённо было что-то магически притягательное.

- Вы можете купить разное сочетание CBD и THC – продолжила она. Вам надо запомнить главное – два основных типа растения это индика и сатива.
Сатива используется в дневное время, повышается энергия, концентрация внимания, творческие способности.
Для вечернего времени надо использовать индику. Это расслабление, стимуляция аппетита, снятие боли и хороший сон. У нас есть карамель, шоколад, таблетки ну и оригинальный продукт конечно, который надо курить.

Неожиданно Василий взглянул на часы, извинился, забрал своё водительское удостоверение и быстро покинул гостеприимное место. Ошеломлённая брюнетка не могла припомнить такого случая, чтобы пришли и не купили.

Но транспортировка всех этих препаратов через границу штата была строго запрещена, а проблемы с полицией сейчас нужны Василию Александровичу меньше всего.

- Суки, сволочи, – бормотал Василий ругательства себе под нос, направляясь к машине. - Во всём мире развивают творческие способности, а у нас травят людей всякой химией и выбросами, снег чёрный от угольной пыли и это не вредно, а марихуана это вредно. Во мире не зарегистрировано ни одной смерти от марихуаны, в то время как от алкоголя более трёх миллионов смертей за год.
А эта брюнетка, хоть сейчас её фото можно поместить на обложку модного журнала, типичная наркоманка!

Небольшой самолёт Embraer 170 взял курс на региональный аэропорт городка Моаб в штате Юта. Там должна была состояться встреча с водителем контейнеровоза. В городке Василию опять пришлось арендовать автомобиль. Встреча была назначена на стоянке для путешественников.
Водитель уже ждал его.

Национальный парк арок начинался всего в пяти милях от городка Моаб. Цели путешествия достигли вечером, как и было рассчитано. Стоянка в это время пустовала, а расположенное справа здание сервисно-экскурсионного центра для туристов было закрыто уже несколько часов.

За стоянкой взметнулся вертикально вверх, на высоту более ста метров, скальный монолит. Василий Александрович попросил водителя расположиться на стоянке таким образом, чтобы контейнер своей длинной стороной был перпендикулярен поверхности скалы. Когда заданное положение было достигнуто, Василий выпустил аутригеры прицепа, открыл дверцы контейнера и начал колдовать за пультом.

Первым делом он проверил заряд батарей и запустил преобразователь напряжения, потом включил основной рубильник лазера. Послышалось ровное гудение, всё работало.

Переведя лазер в импульсный режим, Василий выстрелил одинокий импульс в скалу напротив. После этого начал увеличивать угол возвышения. Точка поднималась, периодически ярко вспыхивая на камне, пока не заняла приемлемое положение на высоте около 50 метров над землёй.

Потом Василий поставил четыре точки на скале, обозначив прямоугольник – поле для работы, и запустил сканирующий лазер. Так как скала была почти идеально плоская, то коррекции подверглась только геометрия луча, боковые стороны стали параллельны. Все данные перешли на программу лазера и ждали дополнительного ввода. Когда Василий закончил ввод данных, он нажал кнопку старт.

На лазере заработала построчная развёртка.
Так формировалось изображение на экранах старых телевизоров. Фокусировка автоматически отслеживалась программой, посылая команды на корректирующие линзы.

В месте попадания лазерного луча, там, где бушевала огромная концентрированная энергия, испарялась влага из поверхностного слоя камня, потом камень вскипал и микровзрыв вырывал маленький кусок породы. Удар за ударом, строчка за строчкой. Картина была фантастической.

Когда всё закончилось, Василий Александрович посмотрел на свою работу и заплакал, он плакал от счастья.

По крайней мере на ближайшие тысячу лет можно не беспокоится, что о нём забудут.
Нажал на кнопку с надписью «Самоуничтожение». Никто больше не сможет воспользоваться этой установкой. За счёт энергии батарей, деликатно и без пожара, сгорали уникальные блоки конструкции и вся электроника вместе с программами.

- Поехали – крикнул он водителю.

Водитель, добродушный толстяк, удивлённо спросил – всё что ли? А ты чего здесь делал то?
Он только что закончил свой ужин в кабине и ни разу не выходил оттуда за всё время.

- Поехали, поехали – подогнал его Василий, а сам подумал, что если появятся полиция, то ему тюрьма обеспечена, за порчу национального природного достояния, и не откупишься ведь.

Они вывернули на 191 шоссе и направились в сторону трассы Interstate 70.

С дороги, на расстоянии более двухсот метров, легко читалась надпись десятиметровой высоты, – ЗДЕСЬ БЫЛ ВАСЯ!
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:02
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
20. Рапорт Брагтера


Вторжение

Иссиня-чёрное бескрайнее небо раскинулось над дорогой в своей бездонности и красоте. Луна блёклой кляксой тихо таяла в ожидании рассвета, с каждой минутой становясь всё светлее и светлее.
За то время, что я простоял на обочине, мимо проехало несколько десятков машин. Это были дорогие внедорожники, трудяги-универсалы, попадались и огромные рычащие фуры, но в большинстве своём мимо шёл караван недорогих легковушек разной степени потрёпанности. Но какая бы ни была машина, водители в них сидели одинаковые. Потому что ни один из них не остановился, а все старались отвести глаза, будто бы я их чем-то смущал. Когда моя вытянутая рука уже затекла, а кончики пальцев стал покалывать пробравшийся через перчатки холод, я решил, что махать бесполезно, и отошёл от обочины. Но в это время рядом со мной притормозила старая, некогда серая легковушка. Нет, серой она оставалась и сейчас, но не из-за заводской краски, а из-за огромного количества грязи, которой она оказалась покрыта от переднего бампера и до самых задних колёс.
- Доб-б-рое ут-т-ро! - стуча зубами, поздоровался я с водителем, едва только он открыл окно.
- Падай, чё мёрзнуть! - прикрикнул он на меня, и я тут же послушно юркнул в тёплый салон. Машина взвизгнула передними колёсами и сорвалась с места, унося меня в морозную даль. В салоне, помимо водителя, оказался ещё один человек. Высокий и худой, он был чем-то похож на дерево. Может быть, телосложением, а может, выглядывающими из воротника татуировками, но он напоминал собой берёзу. На вид ему было хорошо за тридцать, но ощутимо меньше сорока. Хотя, возможно, при другом освещении он бы и выглядел моложе. Водитель был младше, скорее всего, ему только едва перевалило за тридцать, но, несмотря на это и на разбитную манеру общения, было сразу видно, что в этом небольшом коллективе главный именно он. И хоть мир ещё тонул в предрассветных сумерках, но благодаря свету от магнитолы, мне удалось хорошо рассмотреть и его. Это был круглолицый полный мужчина с очень широкими плечами, мощными кулаками и шрамом через всё лицо. Шрам начинался от правого глаза, проходил через нос и обрывался в нижней губе. Берёза и Шрам - так я для удобства решил называть своих попутчиков. Пока я рассматривал их, Берёза оглядел меня, а Шрам успел обогнать несколько машин. И хоть фары встречных автомобилей проносились всего в нескольких метрах от нас, спокойствие Шрама, его уверенность в себе и в машине передались и мне, а Берёза, судя по всему, был к таким гонкам привычен. Не зная, как завязать разговор, я ляпнул первое, что крутилось на языке:
- Мужики, а что за красный столб стоит на горизонте?
Водитель мельком посмотрел на багряное пятно зари, что разлилось над лесом, на уходящий вниз водопадом красный свет и с серьезным видом пояснил:
- А это марсияне опять приземлились! Ушлые, заразы, как чёрт знает кто!
Берёза рассмеялся и в ожидании продолжения скосил глаза на Шрама. Тот, видя молчаливую поддержку приятеля, ободрёно продолжил:
- Нет, сначала-то я подумал, что это нибирийцы, но потом обратил внимание на цвет столба и точно понял - марсияне! У нибирийцев инверсионный след от корабля зелёный, а у марсиян красный. А у этих, венерических, вроде как синий. Но это не точно!
После слов «это не точно» Шрам засмеялся радостным, но немного натянутом смехом. Принимая правила игры, я постарался сделать голос максимально серьёзным и спросил у Шрама:
- И давно ты встречал в полях Сибири марсиан? И этих, как их, нибирийцев?
- Ты шо, кина не бачив? - ответил мне вопросом на вопрос водитель и снова засмеялся. - Сейчас спрыгнут со своей тарелки и начнут нас покорять! Хотя нет, как раз по фильмам-то они летят воевать в Америку. Хоть бы раз сняли, как звёздный десант высаживается у нас в Сибири! Блеск, грохот, выстрелы. А уже следующим утром звездолёты без топлива и без колёс, десантники с местного самогона в дрова, командир по пьянке отморозил третью ногу и получил в глаз от дворничихи!
Я снова посмеялся вместе с ними и решил как-нибудь аккуратно сменить тему, благо красный столб зари как раз оказался справа от нас и спрятался за заднюю стойку крыши.
- Интересно, вы даже не спросили, куда я еду! И я не спросил у вас.
- А куда тут, кроме Сиба, поедешь? Тут или в Сиб, или к марсиянам! - хохотнул Шрам, не скрывая гордости, что смог вернуться к полюбившейся теме.
- Ну так если там марсиане, что же вы не скатаетесь туда, да и не встретите гостей? Или, может быть, наоборот, не дадите жёсткий отпор?
- А зачем? Пусть завоевывают на здоровье! - хохотнул Шрам.
- Что-то я тебя не пойму, - растерялся я. - А как же свобода? Независимость?
- Да плевал я на эту свободу! Что мне с неё? Ни сейчас нет, и ни тогда не будет! Только, авось, они коррупцию победят, а может, ещё и Африку накормят! Им же так и так придётся нами руководить, вот под шумок и наведут порядок. Наши-то начальники ни черта порядок не вывозят и никогда не вывозили. А эти щупальцами пошевелят и всё настроят! Так что, чувак, при таком раскладе я буду однозначно топить за братушек-марсиян!
Берёза одобрительно хмыкнул и победно посмотрел на меня.
- Подожди, подожди! - я, кажется, от нетерпения даже попытался встать в полный рост. - Ты хочешь сказать, что с радостью станешь рабом? Ты серьёзно?
Машина резко затормозила, и я едва не ударился лицом об водительское сиденье. Шрам повернулся ко мне и чётко, делая длинные паузы между словами, отчеканил:
- Ты партнёрство и рабство не путай, дурак! И вообще, пошёл отсюда вон! Быстро! Пригрели змейку на свою шейку! Его везут, а он ещё и обзывается! Выметайся, выметайся, кому сказал!
Я тряхнул головой и вышел на обочину трассы, тут же почувствовав не до конца согревшимся лицом тонкие уколы холода. Машина взвизгнула резиной и рванула прочь от меня, оставив на обочине вырытые задними колесами колеи и замерзающего меня. С тоской поглядев им вслед, я перепрыгнул невысокое дорожное ограждение и побежал по хрустящему снегу через лес, в сторону занимающейся зари. Огромный красный столб спускался с неба параллельно соснам и упирался в занесённое снегом болото. Если не приглядываться, то его можно принять за продолжение зари, причудливое преломление света. Но за триста лет службы на штурмовике я привык быть внимательным.

- Колонизация Земли нежелательна, господин соборайтер. Мы должны срочно бежать отсюда! - отчеканил я командиру. Тот резко обернулся от окна, махнул щупальцем и внимательно посмотрел куда-то над моей головой.
- Отставить истерику, Брагтер! Что тебе удалось узнать? Они непобедимы силой духа? Или у них есть оружие, что превзошло наше по всем показателям? А? Говори!
- Нет, - опешил я от напора командира, - ничего этого у них нет. Они отстали от нас в развитии на фартеллион лет…
- Тогда что ты несёшь, Брагтер? Мы покорим их за год! - в очередной раз оборвал мой рапорт соборайтер Пхень. - Один местный год, и эта планета станет нашей сырьевой базой!
- Я думаю, даже быстрее, господин, но в том и беда! Они сами хотят быть покорёнными!
- Сами? Зачем? - Три глаза командира внимательно уставились на меня, и я почувствовал, как от волнения поднимаются плавники.
- Они хотят быть завоёванными, чтобы мы на правах победителей решали все их внутренние проблемы. Чтобы мы обеспечивали их едой и водой, судили споры и строили их города. Чтобы мы определяли вектор их дальнейшего развития в истории, господин Пхень!
Командир сел в кресло и в ужасе закрыл лицо щупальцами.
- Ублюдки! Хитрые подлые ублюдки! Прости меня, мама Вселенная, но такого вероломства я ещё не встречал ни в одной галактике! Ты прав, разведчик Брагтер, я отзываю силы вторжения и объявляю немедленную эвакуацию! Как тут говорят, к ядрёному папеньке!
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:03
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308

(технический комментарий)
 
[^]
Ammok
6.12.2019 - 13:03
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 24.10.05
Сообщений: 308
Тема открыта к комментированию, голосование доступно!
 
[^]
Похожие темы:

21.03.2024 37
15.03.2024 65
19.02.2024 28
08.02.2024 91
06.02.2024 16
Lapidata
6.12.2019 - 15:17
9
Статус: Offline


Адова Нечисть

Регистрация: 25.09.10
Сообщений: 4360
Продублирую и сюда, чтоб не бегать по темам.
Кому надо:
.docx
.epub
 
[^]
sclyff
6.12.2019 - 15:36
11
Статус: Offline


Отличная вечеринка, не правда ли?

Регистрация: 26.01.11
Сообщений: 6850
Ammok
Алексей, пожалуйста, добавь к названию каждого рассказа его номер, а то очень тяжело ориентироваться
 
[^]
Понравился пост? Еще больше интересного в Телеграм-канале ЯПлакалъ!
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Авторизуйтесь, пожалуйста, или зарегистрируйтесь, если не зарегистрированы.
1 Пользователей читают эту тему (1 Гостей и 0 Скрытых Пользователей) Просмотры темы: 52608
0 Пользователей:
Страницы: (27) [1] 2 3 ... Последняя » ЗАКРЫТА [ НОВАЯ ТЕМА ]


 
 



Активные темы






Наверх