2
Альберта в толпе не заметишь. Среди тысяч людей – на улице, в потоке пассажиров метро – он превращается почти в невидимку: взгляду зацепиться не за что. Серый и невзрачный, при такой усредненной внешности редкое имя погоды не делает. Да и в школе-то он намучился: «Кто сегодня дежурит в столовой?» «Чуев, Сёмина и этот… как его… Мольберт!». Когда-то мечтал стать знаменитостью – рок-звездой, киноактером… мечталось всегда по-разному. Но жизнь сама выбирает, кого – в звёзды, а кого – в невидимки. Альберт давно смирился с тем, что место ему отвели на самом заднем плане, но неуютно ему на этом месте. Оттого и тоска на него нападает собачья, если вдруг на горизонте всплывет что-то яркое… того хуже – если блестящее; Альберту чужой блеск глаза режет больно. Оттого и старается он в ту сторону не смотреть – знает о себе кое-что такое, о чем никому и не расскажешь.
Но не всегда у него это получается – не смотреть.
Альберт минует Театральную площадь и останавливается на пешеходном переходе. Напротив припаркован к тротуару черный автомобиль с тонированными стеклами; рядом закуривает сигарету высокий широкоплечий мужчина с румянцем во всё лицо. Он не хозяин этой дорогой иномарки, всего лишь наёмный водитель, но весь его вид – квинтэссенция высокомерия. Две проходящие мимо девушки зачарованно косятся на мужчину, и Альберт на секунду удивляется: на помойке они себя, что ли, нашли? Впрочем, ему не до девушек, он уже сосредоточился на водителе, и это именно тот случай, когда не смотреть не получается.
Альберт – не художник, но рисовать он умеет.
Шум города стихает, становится глухим, словно пульс крови в висках. Мысленно низведя водителя в статус натурщика, Альберт в несколько грубых, размашистых движений воздвигает вокруг него круговую стену черного металла. Черный металл – скука смертная, но это еще не шедевр, а всего лишь задумка. Альберт набрасывает на изогнутую поверхность немного багрового блеска. Раскаленные сполохи жадно облизывают металлическую оболочку, словно где-то рядом бушует пожар. Вот и ожила картина. Что-то быстро прикинув, Альберт сплющивает черный металл в гармошку, и на изломах осыпается краска.
Альберт встряхивает головой и быстро идёт по «зебре». Широкоплечий мужчина остается сзади. Стеклянные двери торгового центра пропускают навстречу Альберту другого человека – Альберт безошибочно догадывается, что это и есть хозяин авто. Он как две капли воды похож на своего водителя – такой же высокий и крупный.
Через пару часов у них появится и еще кое-что общее: оба сгорят в своём черном автомобиле. Авария произойдет в километре от поворота на дачный посёлок. Мужчина, вышедший из торгового центра, за минуту до этого позвонит жене и скажет, что уже подъезжает, «ждите, поцелуй маленькую». Когда искореженную кабину разрежут автогеном, чтобы извлечь обугленные трупы, на пассажирском сидении останется коробочка синего бархата с бриллиантовым кольцом – подарок жене на день рождения.
При мысли о кольце Альберт недовольно кривится и ускоряет шаг. За его спиной двое покойников обсуждают, как быстрее доехать до места смерти. Эти люди Альберту уже неинтересны.
***
Свой дар – или проклятье (это уж кому как) – он заметил в последнюю четверть седьмого класса. Способность рисовать картинки обнаружилась одновременно с неспособностью подтягиваться на турнике. Первая картинка нарисовалась сама по себе, Альберт даже особо не старался. Учитель физкультуры, возможно, был хорошим спортсменом, но в школу он попал явно по ошибке. Поговаривали, что его выгнали из футбольной сборной за вопиющие нарушения дисциплины. Ходили слухи и похлеще: однажды Альберт относил в учительскую журнал и вошел туда так тихо, что беседующие вполголоса завуч и математичка его не заметили. Впрочем, не столь важно, что там насчет прошлого, а вот в настоящем физрук срывал злость на детях. Те его не любили, побаивались, но не понимали, почему он ТАКОЙ, и только Альберт как-то сразу увидел: физрук отыгрывается. А потом увидел и еще кое-что.
В один совсем не прекрасный день физрук выстроил класс по линеечке, скомандовал Альберту шаг вперед и отчитал его за плохую успеваемость. Свой монолог экс-футболист от души пересыпал оскорбительными плоскими шуточками. Вот тогда Альберт и заметил, как из-под тенниски физрука сыпется что-то темное… какой-то порошок (в этот момент голос учителя странно приглушился, будто звучал из сточного колодца). Альберт прищурился, пытаясь рассмотреть, что же это. Порошок посыпался сильнее, а затем на пол спортзала шмякнулись несколько комьев грязной земли.
Позже, вспоминая этот эпизод, Альберт решил, что ничего не было. Ведь никто больше не заметил… да и сам физрук – тоже. Он вёл себя так, словно из-под его тенниски вовсе высыпалось полкилограмма земли, что значит – у Альберта просто разыгралась фантазия от желания хоть как-то заставить физрука замолчать. Но назавтра урока физкультуры не было – учитель не появился. Через неделю компания молодежи в леске неподалеку наткнулась на труп. Физруку раскроили голову обрезком арматуры, оттащили в кусты и забросали листьями и землей.
Милиция быстро нашла убийц. Ими оказались трое выпускников – физрук поставил «неуд» в полугодии их однокласснице, девушке здорово досталось от родителей, и ребята задумали «разобраться по-мужски». Учителя позвали в лес якобы распить бутылку водки; директор школы подтвердила на следствии, что неоднократно делала физруку выговоры за употребление алкоголя. Вместо аттестатов все трое получили сроки в колонии общего режима. Но судебное решение стало известно лишь через три месяца, а в тот день Альберт отправился в лес. Издалека (приближаться было жутко) он видел оцепленную милицейскими лентами небольшую территорию и людей в форме, осматривающих место преступления. Когда труп укладывали в черный пакет, из-под перепачканной кровью тенниски физрука в траву с шорохом посыпалась земля.
Альберт вернулся домой, не сомневаясь, что ночью его замучают кошмары. Но спалось ему хорошо и спокойно, лишь под самый рассвет в комнату вошел мертвый физрук. Несколько секунд он смотрел на бывшего ученика остановившимся взглядом, белесым от закатившихся глазных яблок, а потом произнес всего три слова: «Ты меня похоронил».
…С тех пор Альберт часто слышал эту фразу, и всегда во сне. К нему обращались разные люди (физрука он больше не встречал), но говорили одно и то же. Как правило, наяву Альберт знал своих ночных посетителей лично – незнакомые почему-то не приходили. Наверное, не знали, где его искать.
А после визита физрука на полу комнаты осталось немного сухой коричневой земли. Альберт аккуратно собрал ее совком в пакет и отнес в мусоропровод, чтобы родители не спросили – откуда?
***
Устав от долгой прогулки, Альберт садится в троллейбус. Он всё еще думает о кольце. За каким чертом оно ему, собственно, понадобилось? Совершенно ни к чему.
Миленькое обручальное колечко. Закрывая глаза, Альберт много раз представлял, как надевает его на Алёнкин безымянный палец. Вот только он никогда этого не сделает. Нет у них с Алёнкой будущего. Неправильно: у Алёнки нет будущего с Альбертом.
Алёнка очень красивая. У нее удивительные карие глаза, длинные ноги и вьющиеся волосы, как у певицы Сандры. Она подарила ему любовь, и о чем еще мечтать? С Алёнкой одна только проблема. Уж очень она яркая. Уж чересчур. А у Альберта на всё яркое реакции непредсказуемые.
Альберт вовсе не хочет причинить Алёнке какое-нибудь зло. Но не может же он общаться с ней, уткнувшись взглядом в стенку! Альберт пробовал рисовать вокруг Алёнки золотой тёплый шар. Защитный. Но что-то с шаром не то получилось: буквально через пару часов Алёнка споткнулась на улице, прямо на ровном месте, и сломала руку. После этого он уже ничего не пытался делать – страшно стало.
…Место в троллейбусе Альберту достается неудачное. Напротив расположилась женщина с дочкой, лет пяти-шести. Девочка то и дело вскакивает, визжит что-то, описывает в узком пространстве между сидениями бессмысленные круги. Этот ребенок - ИЗБЫТОЧНЫЙ. Стиснув зубы, Альберт ждёт, чтобы всё закончилось – или он сам выйдет на своей остановке, или эти двое уберутся куда-нибудь подальше. Но троллейбус намертво застрял в пробке, и терпение Альберта иссякает, когда мельтешащая девчонка дважды подряд наступает ему на ногу. Мамаша, видимо, уверена, что это в порядке вещей, а ведь родители обязаны следить, чтобы их дети не досаждали посторонним людям.
Альберт погружает девочку в непроницаемую мутную капсулу, по форме напоминающую гроб. Это, по сути, и будет гроб на всю оставшуюся жизнь. Ребёнок вдруг замирает. Визжать и резвиться больше не хочется. Краски окружающего мира мгновенно тускнут, словно кто-то выдернул из розетки шнур питания. Альберт выпрямляется, убирая правую руку поглубже в карман – в ладони он сжимает штепсель с коротким обрывком электропровода. Девочка растерянно топчется на месте (капсула сковала движения), потом медленно садится рядом с мамой. Тревожный мамин вопрос: «Дочка, что случилось?» слышится девочке бессвязным набором звуков. Ей еще надо перестроиться, научиться с нуля, привыкнуть издавать такое же невнятное бормотание. Психиатры будут только разводить руками: совершенно необъяснимый случай.
По определению Альберта это – не приговор. Он всего лишь поставил беспокойную девчонку на место, раз уж этого не пожелала сделать ее собственная мать. Женщина пока не поняла, что с ребенком случилась беда.
Альберт проталкивается к задней двери троллейбуса с гадким чувством, что ему помешали принять решение. Насчет кольца.
***
Вывеска «Ювелирные изделия» притягивает его, как неудачник – автокатастрофу. Альберт надеется, что процесс выбора колечка успокоит его и поможет собраться с мыслями. Иллюзия завтрашнего дня, в котором всё будет восхитительно – вот что ему сейчас надо.
Стройная девушка-продавщица не замечает Альберта. Она перешучивается с охранником у кассы обмена валюты, потом что-то щебечет по мобильному. У девушки прекрасное настроение, ослепительная улыбка и алый лак на ногтях. Россыпью искрятся флюиды безадресного обаяния. Верхние пуговицы блузки расстегнуты.
«Не делай этого снова, - говорит себе Альберт. – Она не нарочно. Она просто не видит в тебе клиента. Откуда ей знать, что ты заплатишь любые деньги, пусть только тебе подберут действительно хорошую вещь?».
- Девушка, не могли бы вы… - что-то застряло в горле, реплика получается писклявой. Продавщица смеется. Она достаточно вышколена, чтобы изобразить свой смех как продолжение диалога с охранником, но Альберта не проведешь: брюнетка в короткой юбке смеется над ним.
- Вам показать что-нибудь? – дружелюбно спрашивает она. Поздновато строить из себя пай-девочку. Альберт поднимает голову и несколько секунд смотрит на продавщицу в упор.
Не лежит у него душа к этой работе, оттого мазки получаются грубыми, без деталей, без полутонов. Он не хочет ей зла, но она не должна была СМЕЯТЬСЯ!!! За спиной у девушки словно вырастают крылья… они шелестят и сминаются… нет, не крылья это, а простыни. Простыни собираются складками, сбиваются в комья, словно чье-то тело бьется на них в конвульсиях. Приторный от женских духов воздух помещения на миг наполняется новым, чужым запахом, а в нём – страх, безнадежность, последний адреналин. С одной стороны простыня быстро набирает красного цвета.
Альберт с трудом заставляет себя остановиться.
- …что-нибудь показать? – машинально повторяет брюнетка за прилавком. Отчего-то ей становится зябко, но она всё еще улыбается. Она любит людей, и никогда их не боялась. Разве кто-нибудь может ее обидеть? Она ведь такая ХОРОШАЯ.
Альберт откашливается, прочищает горло.
- Мне нужно выбрать кольцо, - хрипло отвечает он. Показывает одно из Алёнкиных колец, которое потихоньку стащил накануне для образца. – Такого вот размера.
- Обручальное?
- Нет, - он судорожно сглатывает. – Просто так… порадовать любимую.
- Сейчас мы что-нибудь для вас найдем.
…Через полчаса Альберт покидает магазин. Продавщица замерла, обхватив себя руками, чтобы хоть немного согреться. Сегодня вторник. В ночь с субботы на воскресенье она проснётся от страшной, грызущей, разрывающей изнутри боли. «Скорая» увезет ее в клинику, и страшный диагноз перечеркнет надежду на возвращение домой. Совместными усилиями врачи подарят ей еще два месяца жизни, но жизнь – не тот подарок, которому можно радоваться, не поднимаясь с больничной койки. Перед смертью она будет кричать, что боится, умолять разрешить ей уйти. С началом конвульсий игла капельницы выскочит из вены на сгибе руки, и простыню пропитает кровь.
- Наташк, ты чего какая-то окоченевшая? – спрашивает ее охранник.
Окоченевшая. Ну и словечко.
- А? – она виновато улыбается. – Извини, задумалась.
- Твой знакомый? – охранник кивает в сторону двери, только что закрывшейся за покупателем.
- Нет. Никогда его не видела… Какой-то он…
Девушка не договаривает. Какой-то он жуткий. И вроде бы ушел – а, кажется, что-то после себя оставил…
***
Поздний вечер. Альберт курит на балконе. В руке – плеер, в ушах – «капельки», current music – «Way behind me». Он всё курит и курит, а Алёна уже заждалась. Она сидит с ногами на диване, любуясь новым колечком. Вертит его на пальце. Красивое.
Альберт возвращается в комнату.
- Не замерзла? – он прикрывает балконную дверь.
Алёна с улыбкой качает головой.
- Нет, милый, совсем не холодно.
- Да? Всё же набрось на себя что-нибудь, - он подаёт Алёне серую кофточку.
- Спасибо, ты заботливый… Всегда таким будешь или только до свадьбы?
Альберт поджимает губы. Он надеялся, что она не задаст этого вопроса, но словно заранее его услышал. А ответить надо до наступления ночи. До ухода.
- Такие подарки делают только тем, кого очень-очень любят, правда? – в голосе Алёнки звучит детская убежденность. Она действительно еще немножко ребенок. Маленькое солнышко. Два в одном – и яркая, и блестящая. Серая кофточка сейчас очень кстати, это он хорошо придумал. Хотя – попробуйте скрыть солнце под тонкой серой тканью, но всё равно, так хоть чуть-чуть нейтральнее. Спокойный серый цвет.
Девушка смотрит на Альберта, губы ее ласкает улыбка, а он не знает, как объяснить, что кружочек желтого металла с изумрудным камешком – это подарок на прощанье.
©Олег Новгородов
yaplakal.com