6
НАЧАЛО ТУТ- … На основании изложенного, - я снова нахмурилась и придала голосу торжественно-грозный оттенок, - руководствуясь частью второй статьи 129 Уголовного кодекса Российской Федерации и частью второй статьи 130 Уголовного кодекса Российской Федерации, учитывая совокупность совершённых преступлений и принцип поглощения менее строгого наказания более строгим, частный обвинитель просит суд приговорить гражданина Есина Алексея Владимировича, журналиста газеты «Субботние новости» к лишению свободы на срок до трёх лет и, - в зале раздался гул голосов, и защёлкали вспышки фотокамер, - взыскать с гражданина Есина компенсацию морального вреда, причинённого потерпевшему совершёнными преступлениями, в сумме один миллион рублей…
Гул голосов перекрыл продолжавшееся на протяжении всего моего выступления скрипение скамьи подсудимых: одуревший от свалившихся на него неприятностей журналюга раскачивался из стороны в сторону, периодически хватаясь за виски и всем своим видом демонстрируя полное недоумение по поводу происходящего.
- У обвинения всё? – судья хмуро посмотрел на меня, перевёл взгляд на Сергея Ивановича, весьма, кстати, гламурно выглядящего в повязанном на шею бордовом шёлковом платке, плохо скрывающем ослепительно белую бинтовую повязку, - в таком случае слово предоставляется подсудимому, встаньте.
Тяжело поднявшийся со скамьи Есин, теребя пальцами полу пиджака, что-то вещал о свободе слова и конституционных правах. Слушая в пол-уха, я никак не могла отвести взгляда от его всё так же покачивающихся в такт словам плеч, усыпанных перхотью. Нечистоплотность… Даже пытаясь сохранить беспристрастность, я вижу её в этом словоблудном господинчике. Она проявляется во всём – очевидная и вызывающая желание поскорее выйти из процесса и принять душ. «От него, наверное, ещё и потом прёт как из конюшни… брррр…» - я непроизвольно передёрнула плечами и поймала на себе недоумённый взгляд судьи. Мдаа… старею – уже не получается весь процесс провести без единой эмоции на лице… Впрочем, на лице судьи, вновь уставившегося на Есина, мигом застыло то же брезгливое выражение, которое, должно быть, так удивило его при взгляде на меня. «Вот и славно… поди сам сейчас сидишь и соображаешь, а не покрылась ли белыми точками твоя мантия…» - не без ехидства подумала я и продолжила мечтать о прохладном душе…
- Суд удаляется для вынесения приговора… - зал поднялся. На несколько секунд воцарилась гробовая тишина, нарушаемая только шагами грузного судьи, выбирающегося по тесному проходу к двери в кабинет. Спустя миг, она взорвалась топотом десятков ног: «вольнослушатели» из числа журналистской братии кинулись интервьюировать всех, кто под руку попадётся – ну что с них взять, приговор ещё не вынесен, а они уже горлопанят всякую фигню… Лениво отмахиваясь стандартным «без комментариев», прикрываемые рослыми и, к счастью, плечистыми помощниками, мы с Сергеем Ивановичем выскользнули в коридор и смылись в адвокатскую комнату.
- Мадам, я в очередной раз убедился, что талантливый человек талантлив во всём, - Сергей Иванович взял меня за руку и поклонился, целуя пальцы, - Вы – чудо, воплощённая Фемида, знаете ли… Вам бы в судьи пойти – это было бы торжество правосудия, ей богу!
- Ну что Вы, - я осторожно освободила руку, - решать судьбы – не моё хобби…
Скоро Сергей Иванович, нашедший благодарного слушателя в лице случайно забежавшей в адвокатскую «на огонёк» (а вообще-то, покурить тайком от подчинённых) завканцелярией Машуни, заливался соловьём, рассказывая о героических перипетиях дела. Машуня – в миру Мария Анатольевна – баба компанейская и острая на язык когда-то «прославилась тем, что, поступив на юрфак с шестого раза с мечтой когда-нибудь стать судьёй, была отчислена после первого курса за невыносимую даже для наших флегматичных преподов-иудеев неспособность отвечать на экзаменах и зачётах.
Огромные машунины глаза наливались прозрачной слезой, а через несколько наполненных тягостным сопением минут, слёзы начинали безудержным градом катиться по румяным машуниным щекам. Прокатившись по подбородку, крупные капли падали на необъятную машунину грудь, постепенно превращаясь в огромное мокрое пятно. Сначала преподы ей сочувствовали и пытались успокоить, дать время на «передохнуть», потом злились и психовали, потом просто орали: «Вооооон! Вон отсюда!». Машуня выплывала из аудитории, колыхая промокшим от слёз бюстом, неся в зачётке очередной «неуд», и, закуривая на лестнице, моршанский «Космос», хрипло ругала судьбу, себя, необъяснимый свой ступор и клялась пойти по врачам…
Когда я начала баловаться преподаванием, то не раз вспоминала Машуню с её закидонами и благодарила силы небесные за отсутствие среди нынешних студентов таких вот необъяснимых машунь.
Улыбаясь своим мыслям, я присела в кресло и прикурила от поднесённой Давидом зажигалки. Обвинительный приговор неизбежен – факт. Но даст ли судья реальный срок? Это же случай пока что беспрецедентный…
Первые три заседания вообще были кошмаром: битком набитый журналистами зал суда напоминал мне разоренный муравейник. Только, в отличие от муравьёв, наши «зрители» имели обыкновение перемещаться по гостевым скамьям шумно и бесцеремонно. А уж их попытки свистящим шёпотом комментировать каждое произнесённое обвинением слово… Блин, поубивала бы! Допрос потерпевшего, свидетелей, отказ Есина от адвоката и пафосные реплики о журналистской независимости – к концу заседания все эти «в кучу кони, люди» смешивались в голове и доводили до желания тупо напиться, чтоб выключить мозг.
Обаяшки-танцоры из «Лагуны», манерно, с придыханием дававшие показания о том, что они танцевали перед потерпевшим в каждый его визит в клуб, но ничего кроме созерцания их творчества Сергеем Ивановичем не предпринималось, пёстрой кучкой тусовались в судебных коридорах и после окончания допроса: так уж «завела» их информация о том, что знаменитый клиент, оказывается, не из личных побуждений их половецкие пляски наблюдал, а делом занят был - подбирал кандидатуры для планируемого мюзикла.
Апофеозом счастья для них стало появление в качестве свидетеля «звезды» нашего театрального мира – режиссёра Изи Бронникова – по-киношному брутального толстошеего и коротко стриженного «качка» с пронзительным взглядом чёрных глаз и совершенно неуместном на широком славянском лице шнобеле. Изя долго распространялся о творческом замысле мюзикла, вынашиваемом ими с Сергеем Ивановичем, не преминув заметить – как бы для суда, но на деле - для журналюг, естественно, что на личном отборе потенциальных будущих актёров самим Сергеем Ивановичем настоял именно он – будущий сопродюсер небывалого шедевра.
Я поглядывала на Изю, на клиента и внутренне хохотала: идея мюзикла настолько увлекла этих милых людей искусства, что они напрочь забыли о том, как, откуда и по чьей прихоти разума возникла эта мысль… и уверовали в то, что говорили, со всем пылом души героев-комсомольцев. Забавные такие… просто душки…
За трое суток корпения над клавиатурой и парой литров коньячных изделий Изя родил сценарий немыслимой феерии с диким количеством мужских ролей – и поющих, и танцующих.
А объявление фамилий танцоров, прошедших «тайный кастинг», прямо в зале суда – во время допроса потерпевшего, под «Ой, мальчики, держите меня!» и «Вау, ураааааа!»…
Словом, расписанное как по нотам судебное действо, прокручиваемое в памяти, сомнений в обвинительном характере приговора не оставляло…
Стук распахнувшейся двери вырвал меня из раздумий.
- Босс, приглашают на оглашение! – Никита восторженно посмотрел на часы, - час и 27 минут выносил!
- И что же это, по-твоему, означает?! – я подхватила портфель и, сделав Машуне «бай-бай» глазами, продолжила, - Или ты считаешь, что оправдательный приговор пишется быстрее, чем обвинительный? Смешной ты, Никита…
- Именем Российской Федерации… бу-бу-бу… - нет, ну что за манера у наших судей бубнить приговоры?... Серьёзно, столько лет над этим задумываюсь после каждого этого «Именем…». Внятность в гласе правосудия появляется только к началу резолютивки… А высоченный каблук уже даёт о себе знать – правая пятка заныла… блин, на массаж пора выбираться… курсом, сеансов на пятнадцать хотя бы…
«...Приговорить к одному году лишения свободы в колонии-поселении. Взыскать с гражданина Есина в пользу потерпевшего, в возмещение причинённого совершёнными преступлениями морального вреда пятьсот тысяч рублей. Приговор может быть обжалован в течении…»
Зал гудит и беснуется, судья стучит молоточком по столу и требует тишины, Есин что-то орёт, багровея от осознания причины появления в зале двух дюжих конвоиров…
***
- Босс, а, может, в «Лагуну»?! – Давид заливается глумливым смехом
- Почему бы и нет?! Милая моя, спасительница, ну не откажите! – Сергей Иванович вновь прилаживается целовать мои пальцы.
- Ну ладно, уговорили! Только сделаем так: мне нужно немного отдохнуть, так что через час-полтора – в «Лагуне», договорились?
- Оки, босс, Вас увезти? – Никита услужливо подхватывает портфель.
- Спасибо, меня ждут. До встречи, Сергей Иванович. Мальчики, пока!
А сентябрь в этом году дивный… душевный такой… по-летнему тёплый, даже душноватый немного. Перехожу дорогу, отыскивая взглядом нужную машину. Открыв дверь, плюхаюсь в широкое кресло, швыряю портфель на заднее сиденье и с наслаждением вытягиваю ноги...
- Давно ждёшь?..
- Минут пятнадцать. Я приехал сразу, как ты позвонила. Едем?
- Дааа… - скидываю туфли и закрываю глаза…
У него потрясающие глаза – большие, глубокие. В них хочется купаться, как в тихом лесном озере. Я уже заметила, что оттенок их цвета меняется не только от его настроения, но и от погоды… Сегодня они солнечно-голубые, с искрами лукавства и нежности в глубине - вокруг зрачков…
- Я жутко выгляжу! – взглянув на часы, я подскакиваю с постели и судорожно роюсь в портфеле в поисках пудреницы.
- Ты великолепна, моя женщина… и я даже горжусь…кхм… своей причастностью к этой испорченной причёске… этим тёмным кругам у тебя под глазами…
Он лежит на спине, закинув руки за голову, и пристально наблюдает за моими попытками привести себя в подобающий для клубной вечеринки вид. Безуспешными попытками, надо сказать…
За квартал до «Лагуны» я выхожу из машины: «До встречи, роднуль!». Жужжание телефонного виброзвонка сотрясает тонкий портфель. Не без досады – ну кто там?
- А, Ларис, привет! Только подъехала к клубу, ты к нам присоединишься? Как что? Тебе ещё не доложили? А что? Чтооооооо?!! Ты уверена?.. Ой бляааааа…Конечно, возьмусь!
В клубе послеланчевое затишье. Из динамиков тихо мурлычет Шадэ. Над спинкой длинного углового дивана торчат две тёмные макушки и одна седая. О, ещё одна появилась – русоволосая, с явно наметившейся лысинкой… в которую так приятно чмокнуть мимоходом, поддразнивая и хихикая. Впрочем, не здесь и не сейчас… Олег, солнце моё, роднуль, пока я говорила по телефону и шествовала по аллее, ты и припарковался, и присоединиться к празднику успел… Праздник. Как ни жаль, но он закончен. И ты об этом ещё даже не догадываешься…
- И вновь добрый день, господа хорошие… хотя для вас, - я посмотрела на Никиту и Давида, - да и для меня он перестаёт быть таковым. Работаем следующее дело, мальчики… - я опустилась на диван и замолчала, глядя на Олега. Он легко выдержал мой взгляд и улыбнулся едва заметно, лишь уголками губ…
Спустя секунды неловкое молчание, к моему удовольствию, было нарушено. Взяв в ладонь пузатый бокал с налитым на донышко коньяком, Сергей Иванович поднялся и торжественно провозгласил: «За моих спасителей! За вас, друзья мои!». Отзвенев бокалами, проглотив любимый маслянисто-пряный «Блю лэйбл» и попрощавшись с деликатно засобиравшимся актёром, я откинулась на спинку дивана.
- Эээ… мы в офис поедем? – Давид повертел на пальце ключи, - я не пил, могу за руль садиться
- Нет, коллеги, мы проведём совещание здесь. Тихо, спокойно, в присутствии клиента.
- О как… - парни растерянно завертели головами и уставились на Олега.
- Или ты предпочитаешь нанять другую контору? – я буравила Олега взглядом, пытаясь увидеть на его лице хоть какой-нибудь след испуга или растерянности… хоть каких-то эмоций. Он был спокоен.
- Конечно, нет – я не буду нанимать другую контору. Только не понимаю, с чего вдруг мне нужны услуги адвокатов. Объяснишь?..
- Несомненно. В прокуратуру поступило и передано для проверки в ОБЭП заявление о возбуждении в отношении тебя уголовного дела по пункту «б» сто семьдесят девятой…
- Кого-то били, кому-то угрожали? – не выдержал Никита
- Бил, - буркнул Давид, подпункт «б», бестолочь, это значит с применением насилия…
- Фамилия Гаджиев тебе говорит о чём-нибудь? – перебив готовых вступить в тихую перепалку помощников, я снова тонула в его потрясающих глазах…
- Хм… наш бывший поставщик фруктов-овощей?.. Гасан?.. – Олег явно растерялся.
- Бывший? Ага, так, ясно…
Достав из портфеля ежедневник и ручку, я жирно вывела «№ 0915» и, передав миссию писца Давиду, вновь подняла глаза на Олега:
- А теперь рассказывай всё: кто, что, когда. И поподробнее…
***
- ...А потом, когда убытки от него дошли до пятизначных цифр, я просто приехал к нему в контору разрывать договор. Сначала сидели спокойно разговаривали, а потом я вижу, что он чё-то лепит левое совершенно. Я ему про некондицию, а он: водители – воры, экспедиторы – жулики. Он – типа Д’Артаньян, а остальные все…ну вы понимаете? А когда я сказал, что договор с ним прекращаю, он перестал из себя дурачка корчить и заявляет, что договор у нас с ним до конца года заключен. И что если я хочу расторгнуть, то могу идти за этим в суд. А там как раз и договор кончится, мол, набегаешься, нервов намотаешь, а я тебе ещё упущенную выгоду предъявлю, если принимать товар и платить за него откажешься… – Олег вздохнул и отпил из бокала, - ну тут я ему и это… факс на голову примерил…
- В смысле?.. – я с трудом соображала, представляя себе Олега, прилаживающего упрямо сворачивающийся в рулон тонкий факсовый листочек, к голове азербайджанского овоще-магната…
- Что, прямо-таки аппарат?.. – осторожно поинтересовался Никита
Утвердительный ответ Олега утонул в циничном адвокатском хохоте.
***
- А ты знаешь, что у тебя самая прелестная попка в мире?..
- Мрррр… уже знаю… - по-кошачьи потянувшись, я соскользнула с его плеча и отправилась в ванную. Вдоволь нанежившись под горячим душем, я стёрла испарину с запотевшего зеркала и принялась придирчиво рассматривать своё отражение. Странный каприз природы, чесслово! Никогда не появлялось этих тёмных кругов под глазами, а с ним… и эти его вездесущие руки, губы... безумно и удивительно…Ну да ладно, хватит самолюбования – судя по звукам и запахам, доносящимся с кухни, мы сейчас неслабо отметим завершение номера 0915…
Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела Ларка подписала при мне. Десять дней тягомотного буквокопания в накладных, составление рекламаций на новую партию перемороженных фруктов, многочасовые посиделки в кабинете следователя – дача объяснений по жалобе гражданина Гаджиева, малоприятные «тёрки» моих мальчиков с ушлым гаджиевским юристом… Сегодня всё это закончилось.
- Да, мать, повезло твоему… А, кстати, ты не знаешь, почему Гаджиев так и не сказал нигде ни слова о том, каким именно способом твой на него физическое воздействие якобы оказывал? – Лариска размяла в пепельнице очередной окурок, вымазанный алой помадой
- Ну почему же «нигде»? – я усмехнулась, - если этого нет в протоколах, то это ещё ни о чём не говорит. Он сразу в ментовской пытался… как бы это... пооткровенничать, а потом обиделся, что все сразу ржать начинают, шо твои кони. Обиделся, понимаешь, гордый народ, понимаешь…факс им на голову не клади, понимаешь…
©ГаццкайаВетьмо
Это сообщение отредактировал ГаццкайаВетьмо - 28.02.2007 - 17:09
yaplakal.com