СКАЗ ПРО КОЛДЫБАЯ-БАТЫРА, Продолжение.

Про Колдыбая.Начало.


"СКАЗ ПРО КОЛДЫБАЯ РАЗДОЛБАЕВИЧА, БАТЫРА СЛАВНОГО"

Глава вторая. "Как Колдыбай за край света ходил". Часть начальная.

Долго странствовала троица странная по городам да весям, доселе им неведомым. Крепчал да матерел Колдыбай, раздаваясь в плечах, крепчал, матерел и материл неподъёмного хозяина вороной Растинах. Колдыбай-батыр работой не брезговал: и сельчанам простым помогал - могучего Растинаха в плуг впрягал, когда пахота была, и на нём же навоз по полям разбрасывал, с полным Растинаховым в том участием. Как жатва - батыр с Растинахом снова на помощь приходят. И вышибалой в кабаках местных зимою служил, носы да челюсти крушил за милу душу кулачищами пудовыми. Злату цепь как пояс носил, только по звёнышку отрезал для кота: от культмассовой работы невелика выручка. Хотя тот и собирал залы полные, просвещенья дух в массы нёс. То о вреде алкоголизма на площади в соседнем городе пламенную речь толкает; на следующий день - в другом (уже с фингалом под глазом), лекцию о творчестве Блока ведёт; на третий - сельчанам поэзию ПакиРоноса разъясняет. Уставал бедолага страшенно: если успевал лапы унесть, падал к вечеру на лавку в хибаре, у крестьян арендованной, и засыпал сном мёртвого. А коли не успевал смыться от неблагодарной толпы, орал благим и неблагим матом на всю округу: "Колдыбяяяуууу!!!" И приходилось Колдыбаю славному седлать коня, Растинаха верного, да скакать на зов, выручать несчастного.

- Сколько ж я тебя из бедствий вызволять буду? Ты меня похождениями своими от дел отрываешь, Лектор ты Ганнибал! - серчал на него батыр, утирая коту побитый нос. - Ну не понимают массы твоей словесной массы! Делом бы занялся! "Шок-адреналин-перчатки!" Так и дал тебе бы дрыном так, чтоб шок с адреналином!
- Уйду я отсюда! Не понимают меня здесь! - билось в истерике бедное четверолапое. - Простите меня, но я творчеством колхозников сыт по горло. По горло сыт-с!
"Ветер косою стихи мои косит.
Град постоянно уроны наносит.
Засуха всходы мои выжигает.
Да, соглашусь - и такое бывает..." -
это стихи некоего Пеккатора, которые мне приносили! О, мон дьё! "Quis leget haec?", "Кто станет это читать?". О, где ты, святое искусство?!
Колхозники! Чернь! Профаны!
Уж на что Растинах-конь спокойным и невозмутимым был, но даже его котовы домашние "представления" из себя выводили. Топнул он копытом в земляной пол:
- Вали нахрен - рыдать не станем! Ишь ты, "гений непонятый"! С наше попаши, а потом уже пиши!
И кот взаправду ушёл. С камнем на душе, обиду затаив, что никто удерживать не пытался... За горизонт ушёл, за край света самого...
А дело то осенью было, да и лето не задалось в тот год - дожди да дожди. Урожай еле успели снять, у Растинаха аж копыта потрескались, да и Колдыбай-батыр уработался. Но как-то нехорошо на душе, не до отдыха. "В крестьян мы с тобой стали превращаться, Расти..." - сетовал богатырь другу своему. Растинах согласно кивал тяжёлой головой: "Так и есть, друг-хозяин - и в сече не были, и свет не повидали..." И грустил Колдыбай, и клял свою богатырскую долю, вспоминая зазнобу свою, Пердолю. Как-то утром седым осенним заслышал Растинах шаги хозяина своего. Пряданул ушами, прислушался: точно, Колдыбай! Заржал тихонько:
- Ту-у-ут я, хозяин! - и поднялся, копытами перебирая.
Похлопал по гриве друга своего Колдыбай и так сказал:
- Обидели мы кашака, Расти! Пропадёт ведь без нас ни за понюх табаку! Искать его надобно. Пошли.
- Пойдём, друг-хозяин!
Заседлал богатырь коня верного, да и отправились они в долги поиски.

********
Долго Растинах-конь копытами землю-матушку топтал. Ехали они, "По долинам и по взгорьям" распевали, трубочку иной раз, злющим богатырским зельем набитую, одну на двоих покуривая. Вспоминал Колдыбай прошлое своё, места забытые, ЖиЖей называемые и того, кому некогда участок свой передал безвозмездно, под одним условием только, чтобы имя хозяина прежнего не менялось. Успел батыр кое-какие знания ему передать. Чудной тот парень был, смешной, простецкий. Сколько батыр по просторам сетевым ни хаживал, за всё время так следов того парня и не сыскал. Так что не одного кота искал батыр, интересно было ему, почему огород его новый хозяин так и не освоил. И хмурился Колдыбай, о том думая.
В лес заехал богатырь на лихом коне своём. Чудно да странно: вроде и лес на делянки поделен, а не чистит его никто - чем ни дальше едешь, то всё больше хламу да бурелому вокруг. "Загадили екологию совсем", - подумал он. "Ёшкин кот! И травки-то свежей нету - всё повытоптано-засрано-заблёвано! Ни пожрать, ни поваляться!" - в унисон ему думал Растинах.
- Хххехх! - выдохнул, наконец, богатырь словечко заветное, опечалившись картиною полнейшего бардака и запустения.
- Как война, так поноссс! - словно эхо, завторил откуда-то сверху из лиственной гущи некто.
Вздрогнул батыр. "Откуда ему присловье моё старое ведомо?" - помыслил, и голову вверх задрал, вглядываясь. И тут же финиковой косточкой по лбу богатырскому получил.
- Эге-гей! А ну брось баловать! - и получил вновь косточкой, только уже по носу. - Иппитьтвумать-то! Щас точно порубаю все дерева на дрова!
- Да ладно тебе, грозный Колдыбай, Раздолбаев сын! Хоть ты эти места пожалей! - сказал голос из листвы, почему-то знакомый.
- Ты откуда меня знаешь? Спустись вниз, или коленки со страху свело? Я хоть гляну, с кем речь веду!
Шорох ветвей послышался, листва вздрогнула, и выпрыгнуло на прогалину существо диковинное: тело человечье, а голова обезьянья. "Хануман!" - подумал батыр. "М*дак ты!" - подумал полуобезьян. Из одежды на нём разве что кусок мешковины был, кругом пояса обёрнутый.
- Знаешь ты меня, Колдыбай славный! Да не хуже, чем я тебя! Не припомнил?
"Сапоги мои грохочут,
Сам я тоже грохочу,
Меня женщины не хочут -
Так и я их не хочу!" -
и давай пятками по земле дробь выбивать, да с цыганочкой и "арлекино" с заходом!
- Пека?!
- Узнал, Геми-старый-чёрт!!!
Ухватил Колдыбай Пеккатора-полуобезьяна под мышки, да как подкинет в воздух, словно ребёнка!
- Ты где ж пропадал, садовод-огородник, человек-обезьяна?! Чего за грядками в ЖиЖе следить не пожелал, да как тебя вообще занесло в глушь такую?
- Погоди, наземь поставь для начала. - Ответил Пеккатор, и присел на пень, ножами изрезанный, потирая грудь свою лохматую.
- Кто ж тебя так располосовал? - ахнул Колдыбай-Гемитатор, увидев глубокий шрам на груди старого приятеля.
- Присядь, друже, в ногах правды нету. Долго рассказывать. Вон, брёвнышко возьми чистое.

И рассказал Пеккатор другу своему историю про то, как очутился в этих краях, отчего голова у него не человеческая. Про историю со шрамом поведал, и про то, как на самую окраину переселился. Слушал его Колдыбай и мрачнел всё более с каждым Пеккатора словом. И становились глаза его будто облака грозовые, тёмно-серыми.
- Как же ты мог сердце своё так запросто в чужие руки доверить? - спросил он, когда Пеккатор замолк. - Архип*здрон ты! Скукожился, в дупле сидишь, как страус! Отсиживаешься? Кто же за тебя работать будет?
- Утомился я каменья зря ворочать, неблагодарное это дело. Что проку душу свою людям наизнанку выворачивать? Чтобы в неё удобнее плевать было? Вооон, там, в нашем секторе, долина Инка есть. Сколько там добра в песок и грязь заплыло - и не сосчитать! А уж в других секторах - мне и вовсе не знаемо. Редко что по барской прихоти теперь из мусора достают, да и доставать-то иной раз особо нечего. Ты в прихожей стоишь сейчас, а что в самом городе творится - сходи и полюбопытствуй лично. Сопровождать не буду, устал сегодня. Кусаю тут иногда неопытных, чтобы по дури совсем город и долину не загадили. Лучше уж мои зубы, чем рельса в башке. Ступай, погляди, только гостем заходи пока, паспорт не выправляй - успеется. Может, и кота ненароком найдёшь. А я - в дупло, спать. Удачи, батыр!
- Благодарствую, - ответил тот, привязывая Растинаха к Пекиному дереву, незнамо кого кому в попечение из них оставляя: не то коня славного под надзор друга верного, не то наоборот.
И пошёл Колдыбай-батыр за край земли, в сторону, куда столб "Фсем фтыкадь!" указывал...

© Peccator & Gemitator 2006.10.31

"СКАЗ О КОЛДЫБАЕ РАЗДОЛБАЕВИЧЕ, БАТЫРЕ СЛАВНОМ"

Глава вторая. "Как Колдыбай-батыр за край света ходил". Часть вторая, печальная.

Остановился Колдыбай напротив столба пограничного, вошёл гостем простым, зарегившись, помня слова Пеккатора. По Главной улице не пошёл, на долину Инка взглянуть захотел. Смурное настроение богатыря одолевало: не врал Пеккатор про долину эту. И чего только в неё не сваливали, всё подряд - и мусор, и вещи справные, которые под мусором тем тонули. Иногда являлись фигуры в одеждах цветных, вытаскивая то, что интересным считали. И тогда переносили в иные места, где повиднее, чтобы прочим было проще сыскать. Не стал батыр весь город обходить, долгий бы путь проделать пришлось. Пошёл он на улицу, что буквами выложена, и где из них же дома строились. Шёл по ней, дивясь тому, как странно застроено там: дома добротные с кривыми соседствовали, стены то ровные, то щербатые, кирпич в стенах то на ребре, то плашмя лежит. Взглянул в сторону - переулок есть целый домов справных, и целые сады людских отзывов разных. Хоть те дома и разные были, но глазу приятно делалось - на совесть сложено. В окне дома одного существо заприметил - кошка вроде, красивая такая, с бантиком, а глаза человеческие - добрые и грустные. Животных богатырь не то чтобы шибко любил, но уважал за преданность, которой у людей нет.
Бродил богатырь, чёрного кота искал. Но кого ни спрашивал, никто его не видал в этих местах. "Ладно" - решил он, - "Попытаюсь хоть Пекин переулочек найти". И, чтоб не мучаться долго, по справочной запросил адресок. Едва гвозди в подмётках не стёр, разыскивая - заброшены были Пеккатором его владения. И забор хлипкий завалился, и дом с пристройками обветшал здорово. Толкнул Колдыбай дверь незапертую, всю в паутине. Запустение, даже пылью поросло всё в палец толщиною. "Нет тут духа человечьего, даже и обезьяном не припахивает - так давно не забредал сюда никто", - подумалось ему. Стол посреди комнаты, старыми черновиками заваленный, и перо писчее стальное, по самое тело в стол вогнанное. Сдунул Колдыбай пыль с последней страницы и прочёл, что на ней писано было.

"...Никому это даром не надо.
Здесь не будет ни слова, ни взгляда,
В самом мёртвом из брошенных мест..."

Всё было в этих последних словах: боль, горечь, кровь от осколков рухнувших надежд... Ясно стало батыру, что означало это перо в столе - друг сломался, пал духом, выгорел. Видел он и Стену Смерти у ворот городских, кровью ушедших из жизни вымазанную, и слова предсмертные на ней читал, и многое понял. И голос фигуры в синем плаще вспомнил: "Здесь сильный выжил и остался". Пеккатор и выжил и не остался. "Да, брат. Ты побоялся довести дело до конца. И за жизнь бороться не смог, и умереть не пожелал - как в спячку ушёл. Мягкотелый ты всё же" - размышлял Колдыбай, в двери выходя. Вот сад, что Пека за домом разбил. Деревья всякие - и высокие есть и низенькие, ровные и кривые есть. У одних листва слов свернулась, как обугленная, у других еле живая, колючая, ещё ловит через местное марево злое солнце. Целый сад деревьев, тянущих ветви друг другу навстречу. Несколько отдельных, немо к небу взывающих. В последнем - топор, едва не по обух врубленный, ржой покрытый от времени. Те же слова на листьях скукоженных, что и на бумаге в комнате. Мёртвый дом. Мёртвый сад...
Тут батыр звук резкий за спиной услышал. Вышел к порогу поглядеть, что там на улице такое. Три танка прогрохотали по улице. Знал Колдыбай эту технику по жизни иной, незазеркальной, неинтернетовской, в которой кадровым военным был. Блеснули в проёме люка последнего танка глаза. Точно Пеккатор описал их, увидишь - не ошибёшься. " Прекрасная! Сколько сердец тебе надо, чтобы твоё насытить? Эх, Пека, друг ситный! Кому ты доверился..." - подумал батыр с горечью за друга. Оглянулся в последний раз на грубо сложенную хибару, на сад мёртвый, и пошёл по городу далее, мрачно трубкой богатырской попыхивая.
Снова кот в окне, другой только. А дом приличный, хоть и из цельных блоков, только материал не местный - сразу видно, что издалека везли. За домом - ещё дом, и ещё, и ещё. "Богато живут некоторые" - сказал сам себе Колдыбай, выпустив струю дымную через волосатые ноздри. Но упрекнуть хозяев в душе не смог - хлопот со строительством, видать, было тоже немало. Искать тоже надо уметь, чего там...

И потопал богатырь вниз по улице, всё же захотел зайти туда, куда ему приятель-друг заходить отсоветовал. И понял, что даже к совету малосведущего иной раз надо отнестись со вниманием. Смраду от того закоулка столь много было, что и рядом-то стоять неохота. А уж внутри и вовсе скверно. "Пелодге"? Да этого добра и в жизни реальной найти можно сколь хошь! А травм навидался богатырь полно ещё в запредельной жизни своей, и тошно ему стало от того, что кому-то в интерес бывает на такое из дурацкого любопытства таращиться. Желваки ходуном пошли, в голове у него зашумело. "Смерть? Да что вы знаете о смерти?!" - фраза ему вспомнилась из фильма одного пиндосского. Верная фраза, как тут говорят, "жызнинная". И словно на короткое время латы в бронежилет превратились, рука вместо рукояти меча верный АКМ сжала, а сквозь сапоги кованые горные ботинки проросли. Прошлое нагнало его даже здесь, по другую сторону сетевого зеркала. Вот друг лежит, которому граната из подствольника в грудь попала и застряла в ней, так и не разорвавшись. И выходит из губ душа живая сквозь кровавые пузыри... Другой... Читал письмо с "гражданки" от невесты, сидя на броне. Так и погиб, сжимая тетрадный лист, заливая его кровью - снайперская пуля вошла точно между рёбрами с левой стороны, разнеся сердце... Молодой парнишка, зелёный пацан ещё, первогодок, словно волчонок завывая, ползёт и тащит за собой то, что осталось от ног... ЭТО вам любо-дорого видеть?! Так езжайте туда, где это всё ближе вытянутой руки, не в мониторе! Что, в падлу?! Тогда какого... Выпрямился-встряхнулся, вновь став Колдыбаем-батыром. Выйдя из "заведения", плюнул слюной тягучей. "Видывали всякое, ни к чему нам на грязищу пялиться" - так решил, и не стал обходить город далее, только искоса взглянул, проходя, на громадный ангар в дальнем конце улицы, расширяющийся на глазах, около которого танки стояли. Усмехнулся, и к воротам городским направился. Мимо памятника, на пушкинский похожего, мимо толп разномастных, о житье-бытье по-олбанцки гутарящих, мимо долины, где куст заметил с обезьяньими зубастыми головами вместо плодов... "Вот чем ты стал заниматься теперь, архип*здрон!" - сердито подумал батыр, и шаг свой ускорил.

© Peccator & Gemitator 2006.11.01

"СКАЗ ПРО КОЛДЫБАЯ РАЗДОЛБАЕВИЧА, БАТЫРА СЛАВНОГО"

Глава третья. "До дому, до хаты".

Обвёл Колдыбай-батыр очами город, за его пределы выйдя, чихнул мощно, соплёй оземь шваркнул смачно, и пошёл в гору по дороге. "Это не город, это Содомогоморск просто! Спалить его, как Москву Наполеон, только улицы некоторые жаль..." - бродило у него в буйной голове. Ну такой он человек, богатырь наш - иной раз и осерчать может нешутейно. Но кистень деда Захудыра, меч не*бический, да лук из чёрт-дерева с оптическим прицелом-дальномером и стрелы бронебойно-кумулятивные без толку никогда не применял, а для серьёзных дел берёг. "Эх, сколько люди пыхтели, строили - думали, что на добро стараются, - сокрушался он, город вспоминая. - Домой собираться надобно!"
Пеккатор меж тем, выспавшись и повеселев маленичко, сидел под дубом своим раскидистым, рвал с него сочные апельсины, яблоки и финики спелые, угощая Растинаха и себя не забывая. Завидев богатыря славного в настроении тягостном, не удивился и с расспросами приставать не стал, влез на дерево, чтобы «под раздачу» при всяком раскладе не попасть. Колдыбай к дубу подошёл и присел, спиной могутной к морщинистому стволу прислонившись. И сам не заметил, как задремал под думы свои невесёлые. Проснулся он оттого, что кто-то за плечо тронул. Открыл глаза и вздрогнул от неожиданности - то прямо перед ним Пеккатор вниз головой с ветки свесился, нос к носу.
- Тьфу ты, пропасть! - сердито сказал батыр. - Чего стращаешь-то? И поспать не дашь мирно!
- В пузе-то, поди, волки воют? - ответил Пеккатор. - Я тебе дыню сорвал, на самую верхотуру лазил. Извиняй, год неурожайный - только одна и уродилась.
- Давай, что ли...

Дыню сглодав, сели трое держать совет, что им делать далее. Причём первое слово вздумал взять конь богатырский.
- Я вот что думаю... - начал он, но Колдыбай толкнул его в лоб кулаком тихонечко, так что тот на гузку сел, яйцами мощными о землю приложившись.
- Вперёд батьки не лезь! - сурово сказал ему богатырь. - Что за манеру взял - я рта ещё не раскрыл, ты уже поправлять лезешь!
- Да я, сопсно... - завёл было конь, неловко на пятой точке ёрзая.
- Дам слово второму микрофону, когда старшие выскажутся. Регламент соблюдай, - решительно прервал его Колдыбай, и прибавил уж вовсе не по-парламентски, - Йититтвумать! Жёлтую карточку!
Конь улёгся набок, но мстительно всё же в сторону батыра фыркнул, значительное количество пыли подняв.
- Вот я тебя вовсе слова лишу, травяная ты субстанция, через осла пропущенная! - подобрал тщательно слова батыр, вынув из глаза сучки и задоринки. - Слухать меня и фтыкадь фсем!
- O tempora! O mores!* - вздохнул Пеккатор.
- Сделаю вид, что я этой реплики не слышал. Итак, други сердечные, план таков: двигаемся походным порядком в том же направлении, откуда сюда и припёрлись. Ловить нам тут некуй, что касается Пеккатора, то помидоры увяли, и ты тоже манатки собираешь. В соседних секторах картина ещё хуже, чем в секторе 33/17, в который я ходил: сплошной ППМ, то бишь, "Падонге Правяд Мирам". Так что на рассвете утром выступаем. Ваши мнения, господа хорошие?
- Я не могу места эти оставить - привык я тут, и здесь сердце моё осталось, - сказал Пеккатор.
- Ты привык тут в дупле торчать и ни хрена не делать, с ветки фрухт кушать! - сердито ответил ему батыр. - А сердце твоё давно на гусеничные траки танка намотано! - добавил он ещё злее. - Всё, проехали!
- Ладно. Её не виню - моя вина. Как ты скажешь, mea culpa. - Пеккатор поднялся. - Иду архивы увязывать, - и обернулся, - но насовсем не уйду!
- Дело твоё, - сказал Колдыбай, и тоже встал, - а ты чего лежишь? Добавить что-то хотел? - обратился он к Растинаху.
- Сопсно, я - за. Имянно это и хотел с самого начала предложить! Только парламентское бескультурье спикера не дало мне сформулировать мысль, - витиевато выразился конь.
- Извини, осознал - был неправ, - ответствовал богатырь Колдыбай и добавил: - Теперь - спать. Завтра вставать рано.

Едва забрезжил мутный рассвет, вылез из дупла родного дерева Пеккатор-голова лохматая с вязанкой архивов, лыком перевязанной. Тихо кругом, туман седой на чащобу местную упал. Что-то зловещее было в этой тишине дикой, чутьё Пеккатора редко подводило. Слышно было только, как финики да дыня в пузе Растинаховом перевариваются, да он сам во сне чуть всхрапывает легонько. Слез Пека с ветки, и в бок друга-богатыря пяткой пихнул.
- Дрыхнуть ты здоров, браза. Седлай Расти, а то недалече до напасти - ж*пой чую беду лихую, да такую, что хана х*ю!
- Раскаркался Пека - полобезьяны, полчеловека! - не полез в дальний карман за словом батыр. - Добре. Самое время вставить ногу в стремя.
Колдыбай встал, к другу-коню подошёл, и по крупу его слегка хлопнул. Фыркнул Растинах и недовольно так сказал:
- Поосторожнее попросил бы - у меня после дыни метеоризм. Ща как дам атаку газовую - всему лесу пипец, как джунглям во Вьетнаме!
- Ладно-ладно, метеор ты наш! Сейчас в путь двинемся!
- Растинаху не снести двоих! - предупредил конь. - Я же сказал - путч у меня внутри!
- Я сейчас тебе снаружи и путч устрою и революцию в придачу! - начал сердиться батыр. - Отставить болтовню и исполнять приказания!
- Слушаюсь, - покорился верный конь, но всё же прибавил, - вот разорвёт меня под вами - пешком пойдёте, и моя смерть тяжким грузом будет лежать на ваших жестоких сердцах!
- К Пеки это не относится, - отрубил Колдыбай и нахлобучил на Растинаха амуницию и Пекин архив. - Не дрейфь - он и пешком может прогуляться.

Так и потрусили они - богатырь с архивами на раздутом газами Растинахе, и Пека рядом трусцой, к шорохам лесным прислушиваясь. Не успели они и версты проехать, как из чащи треск раздался.
- Кто там может быть в такую рань? - спросил Колдыбай Пеккатора.
- Худо наше дело, друзья! Поднажать надо! Это "районнички"-разбойнички сечу затевают! - выкрикнул полуобезьян на бегу.
- А вот мы сейчас посмотрим, что за разбойнички такие! - грозно нахмурил бровь батыр, и боевой крупнокалиберный лук расчехлил. Пальнул в чащу стрелой сурьёзной, но не самой мощной - осколочно-фугасной. Рвануло неслабенько, так, что валежник на полсотни шагов от того места поднялся, и листва жухлая с дерев посыпалась.
- В кольцо падонков бери, в кольцо! - заорали откуда-то из лесу.
- Это Педя, главный ихний! - сказал Пеккатор. - Тут какой только срани вокруг не водится!
- Держись, Расти! Пека! Сигай ко мне!
Пеккатор на бегу вскочил на конскую спину, прямо поверх архивов своих. Жуткое зрелище получилось - Иеронимусу Босху не снилось.
- В море, в море загоняй! Топи их! - продолжали голосить с разных сторон.
Вот впереди показался окиян-море в дымке рассветной. Ни зайцу его не перелететь, ни орлу не перебежать, а уж Растинаху с поклажей - и подавно. Не Пегас же. Вот она и сеча, о которой мечталось батыру и коню его. Да только не вовремя как-то всё. "Как война - так понос". Метеоризм, конечно - простите, запамятовал.

- Расти! Пеккатор! Уходите, бразы, я задержу заразу! - рифмуя невольно, гласом колокольным возгласил батыр едва не на весь мир.
- Пропадать - так с музыкой! - крикнул Пеккатор, спрыгнув с коня, и сорвал с себя "одёжу" мешковинную, блеснув срамом, и на бегу из дерюги пращу делая.
Молотили друзья лютых ворогов, голов вражеских не считая: Колдыбай мечом свистал, пополам да наискось недоносков разрубая, Пеккатор из пращи разил, люто зубами клацая, Растинах-конь подковами топтал и лягал копытами их, не милуя. Но неравны силы были, и утомились бравы воины. И кликнул клич Растинах-конь:
- Ребя! Про рыбкины желания забыли! Айда через море-окиян до дому!
- Из нашего казино так просто не уходят! - вопил Педя, тщательно скрываясь за вассальими спинами, и в чёрную кошачью шубу кутаясь.
- Ах, ты, сцуконах-говноед! За кота пасть порву вдребезги и напополам! - гаркнул Колдыбай, колдыбася врагов направо и налево. - Было ваше - стало наше!

Не зря глаголет мудрость народная: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". До того разбойники в раж вошли, что и не заметили, как из чащи толпа падонков с тылу на них накинулась. Смекнули друзья это дело, и к самой кромке воды отступать стали.
- Богатыри, на коня! - ржанул Растинах, плюхаясь на брюхо в волну морскую. - Живее же, а то пукну, не стерплю!
Скакнули на холку конскую друзья боевые, сдавив ногами бока Растинаховы. И случилось тут то самое, что из предыдущего повествования проистекало логически. Хорошо, друзья успели уши руками зажать накрепко, и в зобу дыхание запереть...
- БУ-БУ-БУХХХХ!!! - это ядрёные ипритные газы из богатырского коня на свободу вырвались, придав плавучему средству импульс ускорения, а побережью чужому окраску неповторимую. Ибо страшна была смесь вегетарианская, через все отделы конского пуза пропущенная. Словом, очутились преследователи, как гриттся, "у полном шоколаде". Даже падонки связываться с таким г... не пожелали, а возвратились восвояси, носы затыкая. Так что прав оказался Колдыбай-батыр, назвав Растинаха метеором - оставил конь след заметный, пусть и не в истории, как Тунгусский метеорит, но в кое-чьей памяти и в окружающей среде. Оно, конечно, без некоторых побочных жертв не обошлось, на то и сеча, да ещё с применением такого не*баццо химического оружия. В-общем, помимо всплывшей рыбы глушёной, всплыл и весь отряд богатырей "Морские котики", числом ровно 33 бойца спецназа, во главе с бравым полковником Черномором, как были - в аквалангах и при оружии. Но обошлось без трупов, сразу успокою поклонников творчества Пушкина - отделались (ну, может, и обделался кто - сие мне неведомо) они лёгким испугом и контузией. А друзья наши, тем временем, затормозились на полпути к берегу родному - газонаполненность Растинаха сильно поубавилась.

Тут-то и пригодились желания богатыря, рыбкой-царицей морской неисполненные. Свистнули все три персонажа во всю гортанную мощь, злату рыбку вызывая. Взбурлило море, местами ещё синее (после Растинаха), показалась на поверхности голова рыбкина в короне.
- Чего надобно, засранцы вы эдакие?! Никакого житья от вас!
- Слышь ты, мать-селёдка! Уговор дороже денег! Два желания за тобой - так возверни должок!
- Да за то, что вы всю акваторию в мёртвую зону превратили, вас в экологическую полицию сдать надоть, а не прихоти ваши исполнять!
Схватил тут Пеккатор царицу морей с обезьяньей лихостью за жабры и так сказал:
- Ты, вобл@дь эдакая! Я только наполовину обезьян, так что сожру тебя щас как суши, с пылу-с морю прямо так. И слухай меня предельно внимательно: перенеси нас туда, где селение славного батыра Колдыбая стоит, на сушу. И суши тогда не станешь. Андестэнд ми?
- Йес, йес, оф корз... - пискнула рыба, трепыхаясь в Пекином кулаке. - Пусти, кросавчег, пусти...
- Фтыкай дале, я ещё не всё сказал! Недовеса не потерплю! За тобой остаются два моих желания, и два богатырских - так справедливо будет, потому что мы тебя порознь поймали. Он свои использует, когда пожелает, clearly*?
- Ясен перец...
- Два моих слушай сейчас. Экюте э репетэ апре муа*: возвращаешь мне сердце и облик человечий - это раз. И жену мне находишь справную, согласно моим эротическим фантазиям - два. Мысли ты угадывать умеешь человеческие, а вот с моими у тебя прокол вышел. Но фантазии видеть можешь. Так что действуй, sister! И смотри мне - я тебя один раз выловил однажды, да сдуру бескорыстно выпустил просто так. Щас расклад другой. Не вздумай обмануть - айл би бэк, в коне газов много помещается. Всё, конец связи.
И зашвырнул Пеккатор царицу в пучину с размаху, так что шлёпнулась она в волну весьма негламурно - за прыжок ей на Олимпиаде много очков не насчитали бы.
Подняла тут сила неведомая друзей в воздух и понесла в сторону берегов родных. И только услыхали они вдогонку писк рыбий:
- Чтоб вам провалиться, шантажисты х*евы!
Но друзьям наплевать было на вопли рыбьи - дома их заждались давно.

Долго, коротко ли - ступили они на берег родной, домом пахнущий. И ветер ласковый трепал гриву конскую, и волосы на головах двух друзей, ратной дружбою спаянных - Пеккатора и Колдыбая-батыра. Когда Пеккатор отражение своё в воде увидал прежнее, человеческое - аж заплакал от радости. И забилось в груди его сердце новое, молодое и горячее. Поцеловали друзья родной берег и пошли, поспешая, к селению, откуда Колдыбай-батыр в путь нелёгкий пустился. И завидели их жители того селения, все высыпали встречать за околицу - от мала и до велика. Вышли вперёд и две девы дивные, статные да красивые. Про одну я вам сказывал - Пердоля это, любовь Колдыбая. А вторая, Первонаха дочь младшая - Радиола. И обрадовался Пека, что с женой его рыба не обманула, как обещала, исполнила. Похожи были сёстры между собой, только Рада поменьше сестры ростом была.
Сколь Первонах, пердун старый, ни кривился в своей душе, но отдавать дочек за неродовитых пришлось-таки. Сначала всё ж хотел в фарс обе свадьбы превратить - чуть было замест иконы стиральною доскою молодых не благословил, под маразматика закосить решил. Да население возмутилось, а как мы из истории знаем - "Vox populi - vox Dei", то-бишь, слово народное - слово Божье. Смирился старикан - супротив общественности выступать себе дороже, можно получить и по роже. И гудели обе свадьбы единовременно три дни и три ночи. А пока народ гулял, гастарбайтеры молодым новые дома строили. И старый мудрый плотник Полен Кривоносович Буратян, что некогда сюда на заработки приехал, да остался тут, ваял из древесного массива ложа для новобрачных. Для Колдыбая с Пердолей особо расстараться пришлось - соответственно габаритам молодых, и потенциальному давлению на единицу площади брачной постели при пиковой нагрузке.
Гости и ночью тёмною всё пировали, а молодые друг друга тешили в стогах соломенных за околицей, чтоб руладами эротическими народ не оглушать. Пердолил Пердолю Колдыбай, так уж крепко её колдыбал, что насквозь чуть не прое... (понятливые сами закончат - чего отца учить). Пеккатор тоже старался - Раду радовал, на то он и Пеккатор, а не какой-нить там вибратор. До того за ночь натешились, что от стогов труха осталась. А когда постели готовы были, то скрип от развратно-поступательных движений в них разносился далёко за околицу селения.
Зажили молодые пары дружно, и Пеккатору на новом месте понравилось. Помогал он богатырю землю пахать - садился на плуг для весу, чтобы борозда глубже была, и развлекал Колдыбая байками, да с коня богатырского оводов сгонял, словом - старался, аж чуть не обос... (и тут знающие дополнят). Зерно молотить помогал языком, благо, тот без костей у него. Трудился, да и сейчас трудится на обчее благо. Колдыбай-батыр ещё и дозором окрестности обходит - враг не пролезет. "Но пасаран", как в старину говорили - "Враг не пройдет".
Пека в командировках бывает, в Албанистане. И в секторе 33/17 в частности. Только утомляется до жути, там бываючи. Как ни говори - в гостях хорошо, а дома - лучше...

O tempora! O mores!* - О времена! О нравы! (лат.)
clearly* - ясно (англ.)
Экюте э репетэ апре муа* - Слушайте и повторяйте за мной (франц.)

© Peccator & Gemitator 2006.11.02

Сказку просили ,а теперь когда получили никто и не комментит.
И вообще что это в инке до сих пор делает, камрады ,ау?

Ну во, после продолженея можно и откаментеть.

Камент:

у народа любовно-финансовый кризис, не осиливают
с рассказов поржал, спасибо! автор малаца

асталось паследнняю часть...прочиттать =)

что ж сказать то??!как откаментить??!!
в целом я понял что это все про Яп....=))..но нас самом деле становиться грустно от такой вот сказки...(хотя перваночально думал чт отак паржать)...заставляет задумать над многим...

Автор....какие слова написать чтоб тебя поддержать я ни знаю..ибо ты писатель а не я......я только читатель....но я не знаю этих слов и не могу их написать выразить ту гамму чуств которые испытал о ттвоего произведения...

..тобой очень верно и тонко подмеченно насчет инка....и насчет смерти....в моем лице для тебя всегда будет поддержка за твои идеи и мысли....

просто грю тебе СПАСИБО!!!

з.ы. хочется очень много отписать и высказать про твое крео...но....=)) надеюсь многих твое произведение заставит задумать!!изменить не изменить но задумать заставит!!

понравилось... хоть и не все понял...
малатца!

над первой частью посмеялся
сейчас крепко задумался

Присоединяюсь к LowDog, сам, наверное, точнее не смогу выразить свои мысли, уж извините. Большое Вам спасибо.

chajka
Katjka
Del137
Спасибо.
LowDog
Шибко не думай,а то голога заболит))Я уже начал писать не думая - так проще))
ФсьйоБутиД
Tharion
Snick
Спасибо,бразы.))

Всё штоп я ниаткаментиравал,-всё будет такая хня...


СпасибоPeccator,спасибо братишка

Ну всё правда, как ни грустно

Ох и злой же ты, Серый...

ЗЫ: спасибо за отличную сказку

Это сообщение отредактировал ГаццкайаВетьмо - 14.02.2007 - 20:28

шмастерИ
Donnas
Пасибо))
ГаццкайаВетьмо

Больше никогда не буду - поверь!Я рад за вас - искренне.И не злой я совсем.Муррр...

Нормально так, понравилось.

какие то разборы реликтовые
не уверен, что стоило своё умение переводить на укоренье совестью
а за слог повествования большое спасибо - респект!!!

Сильно. Спасибо.

Clawfinger
Пасибо.))

Разборы старые - то верно.Да разговоры новые)))Вот и запостил старое))И ты уверен,что это были укоры именно МОЕЙ совести?Перечитай.
Nazghoul
Спасибо.

Походу реально про ЯП. Сильно-сильно. Паначалу посмиялсо, теперь призадумалсо. И любофф нате ф скаске и дружба нехилая. Написано харашо. Спасибо!!!

Peccator

я наоборот имел ввиду, что нет смысла на совесть кому то давить....не тот случай....так что я думаю не стоит ни с кем яйцами мериться, если чего то не устраивает надо посылать всё.....а альтернатива другая: послать всё и общаться с приятными людьми и доставлять радость своим умением и им и себе, ВОТ, такая мая мнения!!!! Можешь принять можешь пропустить мимо!!!

А за то что я читал, всёрно однозначный респект!!!!

хотели сказку а получили в глазку )
сори Peccator, хотел поржать над продолжением похождений славного батыра Калдыбая, а тут как буд-то попал на чужую вечеринку, весьма грустную..

Хорошо что Пека получил новое сердце и человеческий облик, теперь будет сажать новый сад и строить новый дом, правда?

Сергей, да не получается Тебя просто так читать, буквы произносить!

Peccator мне нравится, как ты пишешь. а сюда прихожу, чтобы отвлечься от реалий - где-то поржать, постебаться, где-то подумать, но не заморачиваясь. Мороки в реальной жизни хватает выше крыши. Я за мирное сосуществование, но и за равновесие!

Masik
УдавКаа
mrDiver
SerajaMyshj
КузЬмаПышкин
Спасибо,человеки!