197
начало1 – го сентября 1984 года, вступив в четвертый класс, мы дружно распрощались с изрядно доставшей всех, а особенно – Панкова, учительницей. Большинство, наверное, помнит – согласно тогдашней системе общего среднего образования, до четвертого класса все предметы ведёт один педагог. В одном кабинете. Не знаю, как сейчас. А вот в четвертом начиналась новая жизнь: с десяток новых предметов, по всем – разные преподаватели, и учащиеся, к вящей нашей радости, начинают шароёбиться по всей школе, по специализированным кабинетам. Взрослые, ебёныть!
Перемены всегда пугают, и поэтому первое сентября мы встречали со смятенными чувствами. Лишь Панков сиял на праздничной линейке, как бляха дембеля. На его лице был написан девиз: «Хуже – не будет!» - эта зараза, «учительница первая моя», монополистка хренова, - умудрилась вывести Панкову по всем предметам тройку, кроме природоведения (видимо – издевалась. А может, ей не давало покоя собственное деревенское происхождение – это я сейчас так думаю). Хотя он был очень способный парень. Так что его радость была вполне объяснима.
И – началось. Панков в первые три недели совершил невозможное: он решил использовать печальный опыт начальных классов, и не попадать больше в дурацкие ситуации, а наоборот: отвечать быстро, чётко, но – к месту. Таким образом, спустя пару недель нового учебного года, преподаватели шушукались: «Какой способный мальчик! И не скажешь, что троечник!» – по-моему, Панков за лето не поленился прочитать учебники на год вперед, и шпарил на пятерку по всем предметам, включая такие новые для нас, как физика, химия, и т.д. Вообщем, дело шло к тому, что из двоечника, под конец «вытянутого» в троечника, Панков у нас прыгнет в отличники.
Но нашлась для него опять – Ахиллесова пята.
На первом уроке английского учительница вошла в класс, и громко произнесла:
- Гуд морнинг! Стенд ап, плиз! – и сделала приглашающий жест рукой. Все встали. Сидеть (с открытым ртом) остался только Панков, бо – первый раз увидел человека, говорящего на совсем уж ему непонятном языке… Даже стадному чувству не поддался.
- Стенд Ап, ПЛИЗ! – с нажимом проговорила училка, глядя прямо в глаза Панкову и повторяя жест. Бесполезно. Тетанус сковал бедолагу. С боков зашипели – «Лёха, вставай!»- и только тогда, услышав знакомое, Панков медленно встал, не сводя глаз с учительницы.
- Окей! Май нейм из Людмила Геннадьевна! Ху из он дьюти тудей?! – вопрос ни на кого не произвел впечатления – все только отметили вопросительную интонацию: англичан среди нас не было, так что непонятно, на что она надеялась! ))
- Кто сегодня дежурный? – заговорила учительница на понятном нам языке, наконец. Дежурным, по несчастью, оказался тот же Панков.
- Я… - произнёс он обреченно.
- Отвечать на вопрос «Ху из он дьюти тудей» правильно нужно так: «Ай эм э дьюти тудей!». Ясно? Повтори! – Панков молчал.
- Повтори: «Ай. Эм. Э. Дьюти. Тудей!» - совершенно не соображая, по-моему, что происходит, и зачем он должен повторять эту абракадабру, Панков, голосом матюгальника на вокзале, механически произнес:
- Повторяю: Ай! М-м… э-э… Дью. Ти-и. Ту-Дэ. – по произношению было ясно, что он произносимое не может даже правильно разбить на слова. Впрочем, все присутствовавшие – тоже. И поэтому он добавил, неожиданно – «в цвет»: - А зачем? Я же сразу сказал, что я – дежурный, как только вы спросили?! – он чуть было не добавил «по-нормальному».
- А теперь ты сказал это по-английски, понял?
…Охренев от только что открытых собственных возможностей, Панков даже сел.
- А приглашения садиться не было! – Панков испуганно вскочил – Сит Даун, плиз! – и жест рукой. Все сели. Панков, как и следовало ожидать, остался стоять.
- Панков, Ситдаун!! – сопровождающий жест.
- А-а! В смысле – сесть?!
- Ес!
Панков сел.
Так состоялся дебют Панкова на английском. За что его невзлюбила англичанка, - я уже не могу определить даже сейчас. Латиница Панкову не давалась напрочь: из всего алфавита он сумел запомнить только буквы, радикально отличающиеся от кириллицы, а именно: Q, W, R, F, Y, S, Z, V, и i. Надо ли говорить, что все остальные буквы он произносил «по-русски», например, начало алфавита в его исполнении звучало так: А, Ве, Се, Де, Е, эФ, Джи, Не, - и т.д.
Училка страшно бесилась, но переучить его не могла. И в словах он читал их также, поэтому понять его «английскую» речь не смог бы даже телепат. Апофеоз наступил где-то в третьей или четвертой четверти, когда мы должны были уже бойко рассказывать рассказ о своей счастливой семье (я, кстати, не знаю, как у других, но у нас рассказ о семье был на всех один, поэтому и семья была у всех – одинаковая: типа, май фемили из биг, ви хев фри рум флет, ви лив ин Москоу, май фаза – драйвер тролебаса, а май маза – из докта! Ай хев э систер, энд э литл браза… А ещё я хев грендмаза, или грендфаза – тут почему-то предоставлялся выбор. Ну, и т.д.
Далее, кстати, следовал режим дня: Ай гет ап эт севен о клок, я иду в умывальник, там я вош свои хенды и хед, потом я хев брекфаст, май брекфаст из э кап оф ти, бред энд бата, etc. Потом, ясен хер, я гоу ту зе скул, а мои перенсы – го ту в свой троллейбус и поликлинику. ))
…Лёха никак не мог всю эту ахинею произнести. И тогда я, будучи его другом, предложил ему панацею, как мне тогда казалось: я пишу всю эту абракадабру русскими буквами (ну, примерно, как чуть выше написал) – а он просто заучивает всё это наизусть. И – сдает. Ништяк? Память у Панкова была суперская, и он с воодушевлением воспринял эту идею. Через час Лёха «базарил за семью» не хуже Оскара Уайльда! ))
Как я понял на уроке – многие доперли до моего способа: просто – заучили наизусть необходимый текст, и без запинки жарили его в уши задремавшей учительницы. Проснулась она почему-то, тока когда очередь дошла до Панкова…
…И неожиданно, в его плавно лившийся с исконно «оксфордским» прононсом рассказ вклинился голос учительницы:
- Лёша, а кем работает твой папа? – посопев для приличия, Лёха сказал:
- Мой папа – строитель!
- А что ж тогда ты говоришь, что твой папа – водитель троллейбуса?!
Прервать песню токующего глухаря…
…Сказать, что Лёха обалдел – не сказать ничего. Он ведь и не думал, что клевещет на профессию своего отца – он просто повторял набор звуков, ничего для него не значащих! Но я хочу, чтоб вы прониклись пикантностью ситуации: дело в том, что ни у кого из присутствовавших, отцы ничего общего с троллейбусами не имели! И, тем не менее – у всех - проканало, а бедолаге Панкову – таки задали нескромный вопрос! Ну и кто она после этого?!
Лёха молчал, трагически сопя.
- Твой папа – Билдер, ясно тебе? А теперь скажи: Май фаза из…. – Панкову слово «билдер» явно показалось оскорбительным, и, засопев громче, он сказал, как – отрезал:
- Мой папа – никакой не «билдер», он – строитель, он – Москву строит… - коротко глянул на учительницу, и – опустил полыхающие недобрым огнём глаза.
- А по-английски твой папа – Билдер! – торжествовала учительница: - Поэтому как надо сказать?
- А вы вОт этО ему на сОбрании скажите, чтО Он – БИЛЬДЕР, «по-английски», а я пОсмотрю, чтО Он вам Ответит… - в минуту сильного волнения Панков снова начинал окать.
Они явно не понимали друг друга.
- Панков! Билдер, по-английски – строитель! Если б твой папа жил в Англии, его бы там так и называли! Ну-ка, как твоего папу называли бы в Англии?!
- Не знаю, как его называли бы в Англии, - окончательно взвился Панков: - а только мой папа в Москве живет, и тут его называют – Строитель! А так, как вы его называете – даже прораб на папу не ругается, я сам на стройке был, видел!!
- Вон из класса! И без родителей… - вот так возникла очередная The Wall для Лёхи Панкова…
© baxus
yaplakal.com