67
И, что характерно, не будет его до середины января. А кому он нужен в середине января? Никому не нужен. Вот, как он. Получается, он как снег. И он никому не нужен после праздников.
Дима остановился, пораженный этой мыслью. Ведь это правда! Никому он, Дима, не нужен в середине января.
Он помотал головой, словно бы это помогло сбросить эту непрошенную мысль-вампира. Но та не хотела быть сброшенной. Она вцепилась ему в тонкую шею, сделала глоток, налилась силой, потемнела. Дима аж громко вздохнул и словно бы слегка просел от ее усилившегося веса – он никому не был нужен ни в середине января, ни после середины января.
Где-то, краешком сознания, он понимал, что это всего лишь темный алкогольный сплин, который его иногда охватывал. Что все не так уж плохо, на самом деле. Вот он, относительно здоровый, пьяный и сытый едет домой с корпоратива. Сейчас подойдет 18-й, Дима зайдет в теплый вагон, отогреется после объятий холодного воздуха, что нанесло ветром с поверхности зимнего моря. Доедет до 5-й станции, по пути, наверное, еще пива возьмет. А потом выходные, новый год…
Трамвай возник почти бесшумно, темной громадой, сразу рядом с Димой.
Дима подождал, пока двери откроются, но они не открывались. Сфокусировав взгляд на участке перед собой, он догадался – опять проблемы с подвижным составом, старье откуда-то достали из глубин депо. Он сильно двинул рукой по двери, толкая ее. Та словно бы нехотя, раскрылась и Дима взошел внутрь.
Там было темно. Пахло странно, словно бы воздух в салоне был таким же старым, как сам трамвай. Впрочем, какая разница – подумал Дима. Главное, чтобы до Петрашевского не развалился, а там уж все равно.
Он уселся на неожиданно-мягкое сиденье, прислонился головой к стеклу и нырнул в пучины пьяного безмыслия. Перед его глазами трепетало окно, слегка вышедшее из рамы, край его оброс наледью. Куда катится страна, если такое старье, чуть ли не послевоенное, уже на линии гоняют? А куда катится он? Домой катится, в холодную пустую квартиру…
Грубый толчок в плечо заставил его вынырнуть обратно, к людям.
- Что?
- Предъявите билет.
Дима аж захлопал глазами, словно бы движения ресниц как-то были связаны с его мозговой активностью. Сто лет на маршруте нет контроля, просто на выходе покупаешь билет у вагоновожатой.
- А Вы, простите, кто? – резко спросил он у темной фигуры, нависшей над ним.
- Контроль на линии.
Света в салоне вроде бы добавилось, Дима смог разглядеть лицо контроллера. Но не смог рассмотреть глаз. Два темных провала, из которых несло холодом и пустотой, словно бы из этих несуществующих в материальном мире понятий были свиты две воронки, что широкими краями были направлены в Диму. И он как будто бы проваливался в них.
Дима вскочил, оттолкнув фигуру. Откуда-то пришло совершенно четкое понимание, если он сейчас продолжит общение с контроллером, то оно, общение, закончится для него очень и очень плохо.
За окном мелькнул и исчез светящийся трамвай-ресторан.
- Моя остановка! Остановите! – закричал Дмитрий, подбежав к двери.
Трамвай тут же остановился.
Раздалось потрескивание, и невнятный голос пронесся шорохом по салону.
- Это не Ваша остановка. Вы едете до конечной.
Дима встрепенулся, он уловил паузу в этой фразе. Паузу, которая, безо всяких сомнений, была приглашением.
- Нет, это моя остановка, я тут живу!
На плечо ему легла худая (это ощущалось даже сквозь робу), жесткая рука.
- Ты тут не живешь. И дома тебя никто не ждёт. Присаживайся на место и приготовь документы на проезд.
-Нет! Я тут живу, у меня дома кот не кормленный.
Трамвай стоял неподвижно. Двери не открывались.
- Нельзя врать контролю на линии, ты в курсе?
Дима похолодел. Про кота он придумал только что. Он хотел было обернуться к говорившему, но боялся снова столкнуться со взглядом-воронкой.
Снова по салону, через динамики, пронесся голос вагоновожатого.
- Кот большой?
Дима подумал, что терять ему нечего.
- Нет! Небольшой. Но голодный. Мне надо домой, откройте двери немедленно!
Он почувствовал, хотя не понимал, как это возможно, что контроллер покачал головой. От этих движений у него шевелились волосы на затылке, туда, где остановился взгляд этих странных глаз.
Двери трамвая лязгнули и открылись. Дима опрометью выскочил наружу и побежал, вглубь дворов, как можно дальше от трамвая.
Остановился только лишь возле своего подъезда. Тяжелое дыхание клубилось в воздухе парами выходящего алкоголя и страха. Он опустился прямо на ступеньку подъезда. Рукой оперся рядом с собой. И вскрикнул, отдернув ее! В унисон его крику раздался жалобный мявк.
Фонарь на мобильном осветил маленькую рыжую пушистую фигурку, с интересом уставившуюся на него блестящими глазками.
Дима думал не больше секунды. Аккуратно подхватив котенка на руки, он поднялся сам и шагнул к двери своего подъезда.
И совсем не удивился, когда услышал звонок трамвая и звук электродвигателя, набирающего обороты. Не обманул контроль на линии! Или обманул?
Впрочем, это все не важно, подумал Дима. А вот чем кормить рыжего обормота?
Прижав котенка к груди, он развернулся и пошел от подъезда к магазину. Там он сразу, минуя ряды с пивом, пошел к рядам с кормом и другими товарами для животных. Набрал разного.
Пока стоял в очереди к единственной работающей ночной кассе, смотрел на уснувшего котенка, слушал громкий разговор. На подоконнике, игнорируемые охранником, общались два пожилых уже мужчины, склонные к употреблению алкоголя, но сохранившие налет былой интеллигентности.
- Ну вот, а Васька-то к тому времени, уже «за Большой Фонтан» уехал, так что не застала она его.
- Так поехала бы к нему?
- Куда к нему?
- Ну, ты говоришь, за Фонтан же.
- Ты чо, бля? Мы все туда уедем, за всеми трамвай придет, но в свой срок, куда ты ее гонишь.
- А, бляха, понял. Ну да…
Дима слушал отстраненно, со нарочитым спокойствием человека, которому мир открылся с той стороны, с которой он не хотел бы видеть его часто и который верил, что чем меньше он будет думать об этом, тем ему же будет лучше.
И вообще, у него есть кот, кот голодный, контроль на линии он не обманул, и вышел на своей остановке…
© Ammok
yaplakal.com