39
ЧеширКоПрикрутив на свое законное место плафон настенного светильника, Гриша сложил стремянку и направился к выходу, мастерски уворачиваясь от бродивших по помещению посетителей выставки. Добравшись до парковки, он закрепил стремянку на рейлингах своего автомобиля и, вытащив телефон из нагрудного кармана спецовки, набрал заказчику.
– Я вас слушаю, – раздался в динамике тонкий, но явно мужской голосок.
– Это... Я всё сделал. Там просто лампочка перегорела.
– Что? Не очень понимаю... А, вы электрик, которого я вызывал?
– Да. Я все сделал. Что там по оплате?
– Ой, вы знаете, я отъехал буквально на полчаса. Вы не могли бы меня подождать немного? Я приеду и рассчитаюсь с вами. Сколько стоят ваши услуги?
– Жду, – Гриша назвал сумму и сбросил вызов.
Сев за руль, он включил радио и стал отбивать пальцами ритм по рулю, как вдруг вспомнил, что когда он нёс к машине стремянку, в его руке не было шуруповёрта. Бросив взгляд на заднее сидение, он тяжело вздохнул, вышел из машины и, не забыв постучать себя по лбу за свою забывчивость, направился обратно.
Выставка занимала несколько комнат, которые арендовал организатор в каком-то древнем дворце культуры. Только сейчас Гриша обратил внимание на экспонаты, в хаотичном порядке расставленные по комнатам. Сразу возле входа на полу стоял огромный огрызок почему-то синего яблока, возле которого в задумчивости замерли две девушки.
Наконец, одна из них достала из сумочки телефон и, сфотографировав экспонат, тут же передала телефон подружке, обернувшись к ней полубоком и изобразив на лице какое-то подобие философских размышлений. Подружка тут же принялась искать нужный ракурс, чтобы подчеркнуть мыслительный процесс модели и воодушевление от созерцания экспоната.
Гриша прошел мимо девушек и чуть не наступил на голову лошади, торчавшую прямо из пола посреди комнаты. В зубах она держала палку колбасы, а взгляд был обращен на экран ноутбука, стоявшего перед ним. Гриша заглянул в экран, и увидел, что вместо него в ноутбук было вмонтировано зеркало. Несколько секунд он молча смотрел в отражение, а затем, украдкой пощупав голову лошади и убедившись в том, что она не настоящая, направился дальше.
Пройдя мимо картины, на которой был изображен унитаз, прикрепленный не к полу, а к стене и в который что-то кричал разъяренный мужчина, Гриша вошел в следующую комнату выставки. Людей здесь было побольше, как и экспонатов. С потолка, почти касаясь пола, свисал огромный реалистичный язык, привлекая внимание посетителей, без передышки фотографирующих его.
В углу стоял силикатный кирпич с идеально ровным круглым отверстием в центре, возле которого лежала гипертрофированная игла со вдетым в ушко канатом. По стене была размазана хурма, стекая вниз желтоватыми сгустками, а у самой двери стояла старая телефонная будка, в которой вместо таксофона был установлен руль от грузовика.
У Гриши заболела голова. Он почесал макушку и, с интересом осмотрев каждого посетителя, пожал плечами и нахмурился, как он всегда делал, когда случайно, листая каналы на телевизоре, включал программу с аналитикой мировой экономики. Сунув руки в карманы, он прошел в следующую комнату и с удивлением обнаружил, что у дальнего угла скопилось около десяти человек.
Все они что-то фотографировали и увлеченно обсуждали. Он хотел было пройти дальше, но только сейчас заметил над головами людей знакомый плафон, светивший красным светом. Тот самый, в котором он несколько минут назад менял лампочку.
– Ага, вот где... – пробубнил он себе под нос, локтями расталкивая скопившуюся под плафоном публику.
Оказавшись в первом ряду, он сразу заметил свой шуруповерт, скромно, будто стесняясь внимания людей, прижавшегося к стене. И только сейчас до него дошло, что взгляды людей были обращены на его инструмент.
– Удивительно, удивительно... – где-то в районе его локтя бубнила сухонькая старушка, прикладывая к глазам пенсне.
– Идея просто умопомрачительная, – с другой стороны цокал языком молодой человек с закрученными вверх усиками.
– Инсталяция – огонь, ребятушки, мой рекомендасьон. Мы с Витечкой в восторге, – ведя прямой эфир через смартфон, щебетала в камеру симпатичная девушка, иногда поглядывая на своего накачанного ухажера в кожаной куртке с огромной нижней челюстью, широкой спиной и незамутненными лишними мыслями взглядом, по которому сложно было определить – в восторге Витечка или он хочет кушать.
У Гриши еще сильнее заболела голова. Ему очень хотелось забрать свой шуруповерт и покинуть это странное место навсегда, но природная скромность не давала ему возможности вот так просто шагнуть в этот круг и оказаться в центре внимания такого количества людей. А их становилось все больше.
Стекаясь с других комнат, они подходили к новому экспонату и принимались усиленно вникать в его глубинный смысл. Как правило, у большинства это получалось довольно легко. Их лица озарялись восторгом, в глазах появлялся блеск и они начинали молча, не говоря ни слова, кивать друг другу, будто подтверждая какие-то мысли то ли в своих, то ли в чужих головах, демонстрируя навыки телепатии.
Около десяти минут Гриша терпеливо ждал, когда же внимание к его многострадальному шуруповерту ослабнет, но оно лишь увеличивалось. Его инструмент внезапно стал гвоздем программы, самым главным экспонатом, привлекая к себе все больше и больше посетителей выставки.
– А это... Когда закрывается тут всё? – обратился он уже ставшей родной старушке.
– Что именно, простите? – направив на него окуляры, переспросила она.
– Ну, выставка. Когда уже конец?
– Кажется, до пятнадцатого числа.
– А, понятно, – кивнул Гриша и понял, что так долго он ждать не может, ведь сегодня было седьмое, а он планировал попасть домой хотя бы к ужину.
Собрав в кулак все свои внутренние резервы, Гриша шагнул в круг, наклонился, схватил шуруповерт и с чувством выполненного долга шагнул в сторону выхода.
Толпа ахнула, будто на их глазах кто-то отрезал ту самую голову лошади из первого зала. Гриша на секунду остановился, но, почуяв неладное, тут же решил объясниться:
– Да это мой, чего вы?
– Ворують! – именно так, с мягким знаком на конце, завизжала уже не такая уж и родная старушка, – экспонаты ворують!
– Да чего? – попятился Гриша. – Говорю же – моё.
– Поставьте на место, уважаемый, – сложив руки на груди, сурово произнес эстет с завитыми усами.
Восторженный Витечка, оторвавшись от своей пассии, шагнул к Грише и схватил его за грудки.
– Ребята, ребятушки, здесь какой-то экшн, – приложив ладонь ко рту и округлив и так круглые глаза, защебетала девушка-стример.
Гриша, не привыкший к такому обхождению, оттолкнул Витечку и попытался сбежать, но десятки рук принялись хватать его за одежду. Восторженный Витечка, обезумев от такого обхождения со своей персоналией, схватил Гришу за воротник и принялся трепать его из стороны в сторону, пока из его карманов не посыпались саморезы, но шуруповерт он героически удерживал, вцепившись в него мертвой хваткой.
Неизвестно, чем бы закончилась эта расправа, если бы в комнате не раздался уже знакомый Грише тонкий мужской голосок:
– Друзья, друзья! Я благодарю вас за участие в этом перформансе!
В центр толпы протиснулся высокий и очень худой мужчина в костюме, розовых очках и с длинным желтым шарфом, дважды обернутым вокруг шеи.
– Друзья, вы только что стали не только сторонними наблюдателями, но и живыми участниками запланированного мной перформанса под названием... э-э... под названием: «Глубинный народ рвётся к высокому». Надеюсь, что вы поняли мой замысел? Представитель того самого глубинного народа в лице... в лице электрика видит экспонат высокого смысла, но он не понимает этого и ему кажется, что это всего лишь банальный инструмент.
Понимаете? Даже его душа рвется к высокому и прекрасному искусству, сама того не осознавая. Она пытается во чтобы то ни стало заполучить желаемое и он, этот самый представитель глубинного народа переступает черту, пытаясь овладеть предметом искусства. А вы, друзья, как представители высшего сознания, понимающие, что высокое искусство не может принадлежать никому, и в то же время оно принадлежит всем, встаете на пути необразованности и декаданса!
На мгновение в помещении повисла тишина, но она тут же была разрушена громовыми аплодисментами.
– Полянский – гений! – отбивая сухонькие ладошки, восторгалась старушка.
– Герой нашего времени и осознания высокого! – кивал усатый студент.
– Ребята, ребятушки, тут сейчас тако-о-е было! Просто улёт! – причитала в камеру девушка.
И даже восторженный Витечка, кажется, действительно немного восторгнулся. По крайней мере, он отпустил Гришу и тоже два раза хлопнул в ладоши, явно удивившись услышанному звуку.
– Это вы электрик? – воспользовавшись шумом, склонился к уху Гриши Полянский.
– Да, я все сделал. Забыл шуруповерт, а они...
Полянский достал из кармана несколько сложенных купюр, незаметно сунул их в ладонь Гришы и быстро зашептал:
– Теперь просто помахайте всем рукой, улыбнитесь и быстро уходите.
Гриша, кожей ладони пересчитав купюры и сообразив, что получил больше, чем нужно было, не стал спорить, криво улыбнулся, поклонился и быстро покинул выставку под крики о гениальности Полянского. Уже на улице, зряче пересчитав деньги, он сунул их в нагрудный карман, обернулся ко входу и два раза задумчиво вжикнул шуруповертом.
– Быдло, – процедил он сквозь зубы, сплюнул на асфальт и направился к своей машине.
yaplakal.com