1
Как всегда в Петербурге гулял по местам своей беспорочной и умеренной славы. От гауптической вахты БФ через мосты несся я, раскинув руки и запрокинув голову. До страшных линий Васильевского острова, которые начинаются сразу за седьмой.
Каждую достопримечательность своей биографии осматривал как бы заново и недоверчиво. Тут я работал, придерживая спиной выпадающую стену библиотеки восточных рукописей. Тут я впервые в жизни ударил человека монтировкой. Тут я читал стихи лошадям. Тут я спал от безысходности. А тут с тогдашней страстью моей жизни мы втащились на мерседесе в ограждение, да так что до сих пор щербинка в граните. А тут я кричал ура и снова впервые ударил человека вентилем газовой трубы. Тут я работал экскурсоводом. Тут жил мой предок. А тут вообще одни Шемякины работали со времен матушки-Екатерины. Это я про таможню. Тут я экзамены сдавал.
У биржи задумал посидеть. Там толпа молодежи толкалась. Я решил сесть напротив юности и символизировать собой то, чем всё скоро закончится. Назовем это эволюционным закатом вида.
Как только сел, немедленно жительница тихого центра Петербурга ко мне подошла. С собачкой типа вурдалак на веревочке. Собачка такая впечатляющая, что старушка на ней, поди, скачет верхом белыми ночами по перекресткам. Лохматая собачка. Челочка у неё как у Григория Ефимовича Распутина. Из-под челки красный глаз. Возможно, иногда собачка превращается для бабушки в дедушку. Или ещё в одну бабушку. Подобрее.
Жительница тихого центра в просторном ночном платьице, поверх кожаная куртка, на ногах- боты. Чокер на шее. В отличие от собачки челки у неё нет, поэтому два красных глаза. Лет ей около ста. Губная помада. Тени. Вены.
Вы сидите на моем месте, - сказала внучка статского советника и кавалера.
Я сидел на поребрике.
Огляделся я. Справа сто метров и слева сто метров. Свободно, в принципе.
Мне подвинуться? - тихо спрашиваю. Мягкий знак я интонационно выделил. Мол, не стреляйте, сударыня.
Собачка в метре от моего лица. Вежливость у меня очень точная.
Жительница пожала плечами. Полезла в карман. Пока в свой.
А монтировки рядом нет. На новый факт биографии мне не хватает её.
Нет, сидите, - приказала. Из кармана вытащила кусачки. И ещё ближе подошла. С собачкой. Я уже мог с собачкой не только нюхаться, но и лизаться начать.
Да что ж такое…
- Все же я отодвинусь, - говорю.
И быстро отодвинулся метров на двадцать.
Жительница кусачками перекусила проволоку и со скрежетом потащила вдоль кусок ограждения с надписью «Движение по Биржевой линии перекрыто». Кусок весом килограммов в сорок.
- Биржу который год реставрируют! - гордо сказала жительница мне перекрывая скрежет ржавчины об асфальт,- уже третий бюджет освоили, ворьё!
И дальше протащила. Во дворы куда-то.
Волшебные белые ночи Северной Венеции.
© Джон Шемякин
Размещено через приложение ЯПлакалъ
yaplakal.com