Время собирать камни. Офицеры вермахта в советском плену

Судьба немецких офицеров в советском плену часто была незавидной. Впрочем, не будет ошибочным утверждение, что многие из них её заслужили. Всего за годы Второй мировой войны и по её окончании тяготы плена испытало на себе около 35 миллионов человек, из них в Советском Союзе в плену побывало более 3 миллионов солдат и офицеров вермахта. Более миллиона человек по тем или иным причинам не вернулось на родину.

Не моё, via. Прошу не ломать.

Сколько их было?

На сегодняшний день нельзя уверенно назвать точное количество лиц офицерского звания, попавших в советский плен. Официальные данные, представленные правительству СССР 12 октября 1959 года, гласят, что с 22 июня 1941-го по 1 июля 1945-го лагеря для военнопленных приняли 2 389 560 человек, среди которых офицеры составляли менее 3%. Более наглядно эта информация дана в таблице:

Численность германских военнопленных в советском плену

Однако существует мнение, что, вследствие как умышленного искажения данных на высшем уровне, так и недостатков учёта, эти цифры существенно преуменьшены. К тому же, многие высшие армейские чины оказались в плену уже после капитуляции Германии.

Путаницу вносит и то, что вплоть до весны 1943 года хромала система учёта военнопленных, а за право содержания немецких офицеров — особенно генералитета — велось своеобразное соревнование между Управлением НКВД СССР по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) и органами госбезопасности и контрразведки.

Оба ведомства испытывали острый интерес к высшему офицерскому составу вермахта. Случалось, что запросы УПВИ на передачу им задержанных высокопоставленных военных оставались без ответа, а пленные отправлялись в тюрьмы НКВД, где их ожидала либо смертная казнь, либо срок в лагерях ГУЛАГа.

Пленный комендант Бобруйска генерал-лейтенант вермахта Адольф Гаман.

Быт и досуг

“Положение о военнопленных” 1941 года в числе прочих определяло и условия содержания офицеров вермахта. Офицерский состав размещался в благоустроенных жилых помещениях отдельно от рядовых и унтер-офицеров.

Документ гласил, что офицеры и приравненные к ним лица могли привлекаться к работам лишь с их согласия, а также получали разрешение на ношение формы и знаков различия и отличия. Кроме того, они обладали правом на соответствующее медицинское обслуживание, переписку с родными, получение посылок и прочее. Офицеры обеспечивались продовольствием, одеждой и деньгами (приказ НКВД СССР № 001155 от 5 июня 1942 года предусматривал от 10 рублей в месяц для унтер-офицеров до 50 рублей для высших офицерских чинов).

Продуктовое довольствие для генералитета определялось по нормам приложения № 4: в сутки полагалось 600 г хлеба, 125 г рыбы, 25 г мяса и т. д. — всего не менее 20 наименований. Кроме того, ежедневно выдавалось 20 сигарет и ежемесячно — три пачки спичек.

Основная масса офицеров вермахта размещалась в лагерях № 27 (Красногорск, Московская область), № 48 (Войково, Ивановская область), № 160 (Суздаль, Владимирская область), № 185 (Михайлово, Ивановская область), № 362 (Сталинград), № 476 (Дегтярск, Свердловская область) и на спецобъекте № 15 в подмосковном посёлке Лунёво.

Для охраны офицерских лагерей привлекалась 36-я дивизия конвойных войск НКВД, личный состав которой тщательно отбирался, и некоторые другие прошедшие специальную подготовку части войск НКВД. На случай неожиданных происшествий (пожары, нападение противника и т. д.) разрабатывались планы обороны этих объектов. По официальным данным, побегов из офицерских лагерей не было.

Помимо охраны и материального обеспечения военнопленных, органы УПВИ уделяли внимание организации свободного времени пленных офицеров — так называемой культурно-просветительной работе.

Её суть сводилась в основном к проведению лекций и бесед о положении на фронтах, политической и экономической ситуации в родных странах и в мире в целом, информированию о решениях правительства Советского Союза по вопросам содержания военнопленных.

Военнопленные смотрели советские кинофильмы, при каждом лагере работали небольшая библиотека и радиоузел, выпускались стенгазеты, организовывались трудовые соревнования и т. д. Кроме того, все военнопленные имели возможность отправления религиозных культов.

Делалось всё это не только и не столько для того, чтобы развлечь пленников. Перед органами УПВИ стояли более прагматичные цели, в первую очередь — использование высокопоставленных чинов вермахта для разложения войск противника и последующего укрепления позиций СССР на международной арене.

Результатом работы НКВД в этом направлении стало создание в 1943 году в Красногорском лагере Национального комитета «Свободная Германия» — общественно-политического центра немецких антифашистов, а чуть позже – Союза немецких офицеров, антифашистского органа военнопленных офицеров. Обе организации просуществовали до ноября 1945 года и сослужили определённую службу советскому руководству.

Например, глава Союза немецких офицеров Вальтер фон Зейдлиц, в январе 1943-го попавший в плен в Сталинграде, вёл активную агитационную работу в германских войсковых частях, попавших в окружение, призывая прекратить сопротивление во избежание бессмысленных человеческих жертв.

Пленный командир 51-го армейского корпуса вермахта генерал Вальтер фон Зейдлиц-Курцбах.

Возмездие

Состоявшиеся в 1945 году Крымская и Берлинская конференции предусматривали расформирование немецких вооружённых сил, ликвидацию военной промышленности Германии и наказание военных преступников. В связи с этим ноябрьским приказом НКВД № 0268 была прекращена деятельность Союза немецких офицеров, “который в настоящем его состоянии является, по существу, организацией, поддерживающей в той или иной мере немецкие военные традиции”.

Этим же приказом военнопленные лишались права на ношение формы и знаков отличия и различия.

Для наказания военных преступников в 1941 году создаются военные трибуналы, которые позже в своей деятельности опирались на Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. № 39 и Московскую декларацию 1943 г. Эти документы стали правовой базой для проведения судов над военнопленными.

Они предусматривали такие виды наказания, как казнь через повешение (что казалось унизительным немецким офицерам — некоторые из них после приговора выступали с просьбой заменить повешение расстрелом) либо отправка на каторжные работы сроком на 15–20 лет. Московская декларация объявляла, что военные преступники караются в соответствии с законами тех стран, где совершили преступления.

Открытые судебные процессы носили показательный характер и являлись прежде всего политическими акциями, призванными продемонстрировать решительность Советского Союза в справедливом возмездии за преступления и устрашении противника.

Эти показательные суды начались ещё во время войны: в 1943 году открытые судебные процессы прошли в Краснодаре, Краснодоне, Харькове и Смоленске и вызвали международный резонанс. Второй всплеск наблюдался уже по окончании войны, когда подобные суды проводились в Брянске, Ленинграде, Николаеве, Минске, Киеве и других городах Союза.

Казнь немецких военных преступников на ипподроме в Минске. 1946 год.

Большая же часть преступников с офицерскими погонами на плечах предстала перед закрытыми судами. Порядок работы действовавших до 1953 года военных трибуналов регламентировался Положением Президиума Верховного Совета СССР, утверждённым в 1941 году.

Специфика работы этих судов заключалась в том, что процессы проводились обычно в закрытом порядке и по упрощённой процедуре — на заседаниях отсутствовали адвокаты, свидетели и т. д. Решение о таком порядке судопроизводства принималось на подготовительном заседании трибунала, принимавшем дело в судопроизводство.

Обвинительное заключение по делу утверждалось тогда же. Все решения фиксировались в протоколе. Обвиняемые под расписку получали копии обвинительных заключений. Они имели право ходатайствовать о вызове свидетелей, экспертов, требовать документальные доказательства своей вины, при этом подсудимые должны были уточнить, для подтверждения каких конкретно фактов им требуются свидетели либо истребованные доказательства.

Обвиняемые также имели право на защиту адвоката и назначение переводчиков. Только вот эти права — за исключением назначения переводчиков — носили формально-декларативный характер и зачастую не принимались судом во внимание.

Как правило, военный трибунал состоял из председателя, двух членов суда и секретаря. Порядок проведения судебного заседания был столь же прост: председатель зачитывал обвинительное заключение по делу и показания свидетелей (если они допускались к участию в процессе, то их показания заслушивались), предоставлял слово обвиняемому, а затем озвучивал приговор.

Нередко подсудимых ожидала высшая мера наказания. С исполнением приговора не медлили. Так, бывший комендант Орла, Брянска и Бобруйска Адольф Гаман был осуждён как военный преступник 29 декабря 1945 г. Военный трибунал Московского военного округа вынес смертный приговор. На следующий день генерал-майор был повешен.

Публичная казнь немецких военных преступников на базарной площади в Николаеве. 1946 год.

Начиная с мая 1947 года самым распространённым наказанием стало заключение в исправительно-трудовом лагере сроком на 25 лет — разорённая войной страна отчаянно нуждалась в рабочих руках. Несмотря на то что осуждённые имели право обжаловать свой приговор, обычно их просьбы оставались без ответа. После вступления приговора в силу осуждённые направлялись отбывать наказание в особые лагеря МВД СССР. Вот лишь несколько имён:

Генерал-лейтенант Ганс-Вальтер Гейне осуждён на 25 лет лишения свободы Военным трибуналом войск МВД Татарской АССР 12 февраля 1949 г. (содержался в лагерях № 362, 476, 48, тюрьме № 2 Казани, Речном и Воркутинском лагерях).

Военный трибунал войск МВД Краснодарского края 30 декабря 1949 г. к 25 годам лишения свободы приговорил генерал-майора Густава Гира (содержался в лагерях № 182, 148, 48, тюрьме № 1 Краснодара, тюрьме № 3 Новочеркасска, тюрьме № 1 Иваново).

Аналогичные приговоры выносились десятками.

Чтобы определить место отбывания наказания, осуждённых делили на две группы. В первую входили военнопленные, осуждённые по делам о военных преступлениях на территории Союза и приговорённые к каторжным работам. Независимо от состояния здоровья, они направлялись в Воркутинский исправительно-трудовой лагерь МВД. Осуждённые за другого рода преступления распределялись либо в Норильский и Воркутинский лагеря (трудоспособный контингент), либо в Томский и Понышский лагеря (нетрудоспособная категория).

Таким образом, заседания всех военных трибуналов проходили практически одинаково, а вынесенные ими приговоры были однотипны. Военные суды при принятии решения о виновности подсудимого не имели своего мнения, а штамповали на конвейере обвинения, выдвинутые предварительным следствием.

Многие из осуждённых оканчивали свой жизненный путь в местах заключения. Например, генерал-майор Мюллер-Бюлов, осуждённый на 25 лет за расстрел в 1944 году нескольких сотен жителей Витебской области и использование труда мирных граждан на возведении оборонительных сооружений на передовой линии фронта, совсем немного не дожил до массовой репатриации — он скончался в феврале 1954 г. в Лежневском лагере № 48.

Всё, спасибо за внимание!

Потому что нехуй было приходить в гости без спроса.

Чёт приуныли.

Слишком много вернулось.

Размещено через приложение ЯПлакалъ

таким образом, шпала за завуалированное оправдание немецких преступников.
Что они блядь делали с оружием на нашей земле ? Пришли, опиздюлились - получите наказание.
Или по каждому фрицу в погонах полуразрушенной стране надо было судиться как в американских детективах на три серии ? С кучей свидетелей и годами тяжб ?
В военное время и суды соответствующие.
Был комендантом где убивали ? - печать в бамашку и на эшафот пошел ...

Это сообщение отредактировал 4ALEXAN - 25.01.2022 - 16:18

Что значит "многие из них"? А немногие получается были хорошими простыми парнями, которых заставили до Сталинграда с винтовкой дойти?
Опять "Коля из Уренгоя"?

"генерал-майор Мюллер-Бюлов, осуждённый на 25 лет за расстрел в 1944 году нескольких сотен жителей Витебской области" - очень мягко, хорошо, что сдох......

ЗЫ. Вы что на ТС - а то напали ???

ЗЗЫ. ТС, поправь ссылку в первом посте, не работает.

Это сообщение отредактировал AdventL - 25.01.2022 - 16:20

Пленные немцы неплохие дома строили.
Старый район ЧМЗ в Челябинске.

Интересно было бы почитать воспоминания пленных немцев. Что они поняли и было ли осознание того. что они сделали?

И поделом, ибо мы их не звали!

А немногие фашисты были нормальные, внезапно. Без эти всральческих ваших шаблонов, например Штауффенберг (и нихрена не рядовой), лично Гитлера завалить хотел. И не просто хотел, а даже устроил взрыв, и пытался до конца заменить правительство, даже осознавая, что план пошел по пизде.
Или у вас автоматом глазки кровью наливаются, когда говорят, что не все фашисты были гадами?

Это сообщение отредактировал 28e - 25.01.2022 - 16:22

Вот именно. Нехуй делать на ЧУЖОЙ территории с оружием. Если только ты не защищаешься!

И в Москве в Кунцево, я помню как заебались их сносить в конце 70-х.

И завалить Гитлера он хотел исключительно из соображений гуманизма. Из сострадания к народам Советского Союза, да. Колян с Уренгоя?

Большинство офицеров и, тем более, солдат за собой никакой вины не чувствовали: "Я давал присягу и был обязан выполнить приказ. Спрашивайте с тех, кто мне его отдавал"

И членов НСДАП было всю дорогу в Вермахте крохи - по давним традициям ВС были вне политики

Сколько крови на руках Штауффенберга?
Но он хороший, потому что хотел убить Гитлера?

И эти нормальные тоже были взяты в плен на территории СССР, и тоже сгинули в ГУЛАГе?

...той дичи, что творилась на захваченных территориях, по командам Гитлера.