405
Их первая встреча произошла, когда Генке только исполнилось шесть лет. Это было летом, Генка отбывал каникулы в деревне у бабушки. В тот день он занимался тем же, чем и в другие дни – бегал по улице с палкой в одной руке, пирожком в другой и рогаткой за поясом. Машину отца он узнал сразу и бросился к нему навстречу. Папа вышел из автомобиля и обнял сына, а затем, внимательно посмотрев ему в глаза, глухо произнес: «Дяди Димы больше нет, сынок. Он больше никогда к нам не придёт». Генка очень любил дядю Диму, лучшего друга отца – когда тот приходил в гости, то всегда приносил какой-нибудь подарок для Генки – то конфеты, то игрушку какую-нибудь, а однажды даже подарил коробку с моделью самолёта, который нужно было самому склеить из маленьких деталей. Ох и намучался он тогда с этой склейкой...
– Как это – нет? – спросил Генка и откусил кусочек от пирожка.
– Совсем нет. Он умер.
Генке стало очень грустно. Даже пирожок будто бы перестал быть вкусным. А еще Генка не знал, что нужно говорить в таких случаях. Он просто опустил голову и стал смотреть на свои шлепанцы. Правый уже почти порвался, ремешок перетерся и держался на одном честном слове. Впрочем, Генка не стал переживать по этому поводу – он видел такие же в магазине, а вот такого же дяди Димы в магазине не было.
Шутит, наверное, подумал Генка и заглянул в глаза отца, пытаясь разглядеть в них ту самую задорную искорку, по которой он всегда безошибочно определял – будет ли папа его ругать или просто посмеется вместе с ним над какой-нибудь очередной Генкиной проделкой. Но как он ни пытался найти в глазах этот верный признак того, что все будет хорошо, искорки там не было. В тот день глаза отца были будто бы покрыты какой-то мутной маслянистой пленкой. Генке вдруг стало очень жутко и он убежал. Но не домой – Генка знал, что папа сейчас зайдет следом и ему придется снова увидеть его мутные глаза. А это было страшно. Поэтому он побежал в лесополосу – место, где он иногда любил спрятаться от всего мира и побыть наедине с собой.
Забравшись на своё любимое дерево и удобно устроившись между ветвей, он стал думать о том, каково это – перестать быть. Как он ни пытался это представить, у него ничего не получалось. Тогда он вспомнил о надкушенном пирожке, который сунул в карман перед тем, как забраться на дерево. Генка аккуратно выудил его из кармана, но случайно задел рукой рогатку, торчавшую из-за пояса и она полетела на землю. Генка досадливо поморщился и посмотрел вниз.
Рогатка лежала на траве, а рядом с ней стояла какая-то незнакомая женщина с очень-очень белым лицом. Генка отчетливо увидел эту неестественную белизну, когда она подняла рогатку и посмотрела вверх.
– Извините, я случайно, – виновато произнес Генка.
Он подумал, что женщина сейчас будет его ругать за то, что он бросается в нее всякими предметами. Но вместо этого она как-то очень медленно поднесла руку к лицу и, рассмотрев рогатку со всех сторон, снова перевела взгляд на Генку, будто ожидая каких-то пояснений.
– А у меня дядя Дима умер, – зачем-то сообщил Генка, видимо, надеясь, что такая новость заставит женщину забыть о неприятном инциденте и снисходительно отнестись к его неуклюжести.
Его расчет оказался верным. Женщина внимательно посмотрела на Генку и, ничего не сказав, ушла, мягко и бесшумно ступая по траве и ковру из старых пожухлых листьев. Генка хотел спуститься, догнать её и попросить отдать рогатку, но что-то его остановило. Он прото проводил странную женщину взглядом и решил, что сделает себе новую.
***
В следующий раз они встретились, когда Генке было уже десять лет. Тогда умер его прадедушка. Он был очень старым – Генке казалось, что ему целых двести лет, хотя на самом деле было всего лишь чуть больше восьмидесяти. Обычно прадедушка сидел на скамейке у забора и молча смотрел вдаль. Генка даже немного побаивался его, но страх этот был не каким-то жутким и потусторонним, а тот, который почему-то всегда испытывают дети, глядя на дряхлых стариков – страх чужеродного, непонятного. Ведь они так не похожи на обычных людей – кто знает, может, они, вообще, инопланетяне какие-нибудь, а не люди.
В тот день Генка впервые увидел мёртвого человека. Прадедушка лежал в гробу, прикрытый какой-то белой тканью. Генка подумал, что мертвый человек ничем не отличается от спящего. Только когда человек спит, рядом с ним стараются не плакать, чтобы не разбудить, а вот рядом с мертвым почему-то плакать можно. Наверное, как раз для того, чтобы тот проснулся.
Но прадедушка не просыпался. Поэтому Генка занялся разглядыванием гостей. Многих из них он не знал, но женщину с белым лицом узнал сразу. Она стояла у изголовья гроба и не плакала. Опустив голову, она всматривалась в лицо покойного, а затем, будто почувствовав на себе взгляд, подняла голову и посмотрела на Генку. Он хотел помахать ей рукой, ведь они были вроде как знакомы, но не решился, подумав, что это будет не совсем к месту. Да и кто знает, вдруг она до сих пор думает, что четыре года назад он специально бросил в неё рогатку.
Вспомнив о том случае, он смущенно отвел взгляд, а когда решился снова посмотреть на неё, то так и не смог отыскать её среди гостей.
***
Когда Генке уже исполнилось двадцать, умерла бабушка его друга Витьки. Генка хорошо знал её, ведь он часто заходил к другу в гости. Бабушка всегда была рада его видеть и каждый раз неизменно угощала ароматным чаем и конфетами. Генка уже не боялся старых людей и поэтому даже подружился с ней, не забывая каждый год поздравлять её с днем рождения и другими праздниками.
На похоронах он снова встретился со своей старой знакомой – женщиной с белым лицом. И если в детстве он думал, что она – кто-то из друзей их семьи, какая-нибудь далекая родственница, которая приезжала только на похороны, то сейчас он уже не испытывал иллюзий по поводу ее личности, и даже не удивился, заметив её среди людей.
В этот раз она снова стояла у гроба, не прикасаясь к нему, и задумчиво рассматривала бледное лицо Витькиной бабушки. Генка буравил женщину взглядом, твёрдо решив не отводить глаза в сторону, если вдруг она его заметит. Конечно же, она его заметила. Они долго смотрели друг на друга, будто играя в гляделки. Генка и сам не понимал, зачем он это делает. Может быть, он пытался показать женщине, что не боится её, но это было ни к чему, ведь она не вела себя агрессивно и никаким образом не пыталсь продемонстрировать Генке свою силу. Может быть, он просто хотел показать ей, что внимательно следит за ней и ее действиями, но и это было лишним – женщина просто стояла, не предпринимая никаких попыток как-то повлиять на общую атмосферу горя.
Кто-то подошел к Генке сзади и попросил его помочь вынести венки. Он отвлёкся всего на секунду, а когда снова посмотрел в её сторону, женщины с белым лицом на месте уже не оказалось.
***
Генка взрослел и все чаще встречался с этой женщиной. Она неизменно посещала похороны его знакомых, родственников и коллег по работе. В какой-то момент она стала действовать ему на нервы, и однажды он даже попытался добраться до неё, чтобы прогнать, но ему это не удалось – женщина всегда как-то незаметно исчезала, стоило ему лишь показать намерение сблизиться с ней. Убедившись, что ему все равно не получится подойти к ней ближе, чем она сама позволит, он изменил свое отношение к ней и просто перестал замечать. Увидев её на очередной встрече, он демонстративно отворачивался и даже не смотрел в её сторону. Когда закончился и этот период их отношений, он стал просто коротко кивать, заметив среди людей её белое лицо. Женщина никак не реагировала на изменения его настроя и даже на кивки никогда не отвечала, лишь провожая Генку холодным взглядом.
Он даже пытался проанализировать свои эмоции и с удивлением обнаружил, что не испытывает к ней ни ненависти, ни брезгливости, ни сочувствия. Но не было в его сердце и симпатии. Она просто была в его жизни, как клен, растущий у подъезда его дома – сколько он себя помнил, он всегда рос на одном месте, став неотъемлемой частью его мира. Генка тысячу раз проходил мимо него, не замечая, но сильно удивился бы, не обнаружив дерево на привычном месте. Точно так же его поразило бы и отсутствие знакомой на очередном печальном мероприятии.
В какой-то момент он просто принял её и стал относиться, как к чему-то естественному и неизбежному. Она никому не приносила радости, но она была и с этим нужно было смириться.
***
Генке было пятьдесят три, когда он узнал о том, что Витьки, его друга детства, больше нет. На похоронах он долго смотрел на свою знакомую, замершую в привычной позе у изголовья гроба. Как и раньше, почувствовав на себе его взгляд, она подняла голову, посмотрела на Генку и вдруг еле заметно кивнула.
– Когда? – неслышно, одними губами спросил Генка.
Женщина долго смотрела в его глаза, а затем отрицательно качнула головой, после чего отвернулась и, как обычно, исчезла в толпе гостей. Генка всё понял и стал тщательно готовиться к своему уходу. Он составил завещание, подготовил деньги на похороны, заведя для них отдельный счёт, привел в порядок и собрал в одну папку все документы. Даже очистил, наконец, гараж от всякого ненужного хлама, безжалостно выбросив его на помойку. Генка почти перестал спать, он не хотел тратить оставшееся время на это бестолковое занятие. Вместо этого он каждую ночь до утра сидел на кухне и бесконечно пил чай, грезя воспоминаниями о прожитой жизни. Генка ждал и дождался.
В одну из таких ночей сон все же сморил его, а когда он открыл глаза, напротив него за столом сидела женщина с белым лицом.
– Пришла? – поморщился Генка. – Ну, пошли что ли...
Женщина протянула ему руку, но Генка не спешил с ответным жестом.
– Ты мне только вот что скажи. Ты такая вся из себя справедливая, возвышенная, беспристрастная, а вот честности в тебе и нет. Я всё понимаю, дело у тебя неблагодарное вовсе, но ты же и так у людей самое дорогое забираешь. А нет, всё мало тебе. Хочешь ещё и сверху чем-нибудь поживиться. Не стыдно тебе?
Впервые за долгие годы знакомства, Генка заметил на её лице какое-то подобие проявления эмоций – на мгновение её брови приподнялись, но тут же вернулись в свое привычное положение.
– Не понимаешь? Так я тебе объясню. Ты же всех людей ровняешь под одну гребёнку, а с меня хочешь две шкуры содрать. Разве это честно? Что, все равно не понимаешь? Так ты подумай, повспоминай... Ничего мне вернуть не хочешь?
Некоторое время женщина молчала, а затем, сжав ладони в кулаки, свела их вместе, после чего отвела правую руку в сторону и растопырила пальцы.
– Совершенно верно. Рогаточку мою ты так и не вернула. Жизнь мою ты все равно приберешь – я с этим и не спорю, а вот вещицу свою хотелось бы обратно заполучить. Тебе она ни к чему, а мне – память.
Она долго смотрела ему в глаза, а Генка наблюдал за её раздумьями. Было видно, что женщина взвешивает и пытается выбрать одно из двух решений, причем ей не нравятся оба. В какой-то момент её рука дрогнула и плавно скользнула вниз, к поясу, но через мгновение снова замерла, и гостья слегка качнула головой. Он ожидал чего угодно, но только не того, что произошло. Женщина, неподвижно сидевшая напротив, вдруг сжала кулак и с чудовищной силой выбросила его вперед, ткнув Генку в грудь. Генка охнул, перед глазами поплыли круги и он сполз на пол.
***
– Дедушка, а инфаркт – это больно? Больнее даже, чем укол? А если у меня будет инфаркт, мне можно будет в садик не ходить?
Генкина внучка тараторила без умолку, держа его за руку. Его выписали из больницы через две недели и теперь, следуя совету доктора, он каждый день неспеша прогуливался по парку, дыша свежим воздухом, чем, конечно же, пользовалась внучка, которая знала, что дедушка обязательно угостит её мороженым, сахарной ватой или даже купит билет на какую-нибудь карусель.
– Дедушка, смотри! – внучка ткнула пальцем в автомат, наполненный цветными шариками, – если монетку в него бросить, то выпадет мячик-прыгунец!
– Зачем тебе этот мячик? У тебя их дома штук семь.
– Уже шесть. Один тётка забрала.
– Какая ещё тётка? – нахмурился Генка.
– Когда ты еще в больнице был, мы к тебе пришли с мамой. Помнишь, я тогда еще в туалет пошла? Ну вот, вышла я из твоей комнаты...
– Из палаты.
– Ну да, из палаты. Вышла я из комнаты, а там коридор дли-и-инный такой. Я мячик достала из кармана и как бросила его... А он в какую-то тётку попал – она возле окна стояла. А она обернулась и та-а-а-ак на меня посмотрела... Я ей сказала: «Извините, я случайно», а она ничего мне не сказала, мячик забрала и ушла куда-то. Ты её видел? У неё лицо такое было... Белое-белое.
Генка остановился и посмотрел на внучку. Затем наклонился к ней и, вздохнув, тихо произнёс:
– Однажды ты снова с ней встретишься. Когда ты её увидишь, меня уже... – он запнулся, – я буду спать, когда она придёт. Ты не пугайся, а знаешь, что сделай?
– Что?
– Передай ей от меня, что мы в расчёте.
– Хорошо, передам. А почему в расчёте? Ты у неё купил что-то?
– Скорее, продал. Рогатку. Знаешь, что такое рогатка?
– Конечно, – улыбнулась девочка, – а за сколько ты её продал?
– А вот этого, к сожалению, я и сам не знаю...
– А мячик она мне вернёт?
– Да не нужен тебе тот мячик. Я тебе сейчас новый куплю.
– Ура! – запрыгала от счастья внучка и, повиснув на руке Генки, добавила: – Дедушка, ты у меня самый лучший, я так тебя люблю!
– А с тем мячиком пусть тётя играет. Пусть хорошенько наиграется. Так, чтобы у неё и мысли не возникло тебе его когда-нибудь вернуть.
Генка потрепал внучку по голове и направился к автомату.
yaplakal.com