Ленинградский футбольный бунт 1957 года

Вечером 14 мая 1957 года в спокойном и красивейшем советском городе произошли трагические события, аналогов которым в нашей стране затем не было ни разу — ни в СССР, ни в России. Многотысячная пьяная озверевшая толпа болельщиков в кровь дралась сначала с милицией и курсантами военного училища, а затем с конвойным полком МВД, спешно прибывшим на ленинградский стадион имени Кирова усмирять «футбольный бунт».
Как же подобный кошмар вообще мог произойти в послевоенном Советском Союзе?
Чтобы ответить на этот вопрос, сначала нужно понять, почему 60 с лишним тысяч ленинградцев собирались в тот теплый майский день на матч «Зенита» с московским «Торпедо» совсем не в приподнятом настроении.

«Зенит» весну 1957 года проводил безобразно. Главный тренер Аркадий Алов затеял масштабную перестройку, выставив из команды целую группу ветеранов и добавив в состав множество новых и не обстрелянных в серьезных матчах игроков. В результате ленинградцы лишь в 1-м туре чемпионата СССР смогли победить (в Кишиневе), а дальше начали раздавать очки направо и налево — 0:2 в Минске, 2:5 в Киеве, 0:2 в Тбилиси...

Затем сине-бело-голубые наконец начали принимать соперников дома, но не сумели обыграть ни «Локомотив» (1:2), ни ЦСКА (1:1). Третий же кряду визит в Ленинград клуба из Москвы и вовсе грозил разгромом. «Торпедо» вела за собой пара блестящих нападающих сборной СССР Валентин Иванов — Эдуард Стрельцов (всего через год любимцу публики, юному Эдику, вынесут приговор: 12 лет заключения по громкому делу об изнасиловании), рвавшая в клочья любую оборону. Опасения оправдаются: Иванов забьет два мяча, Стрельцов добавит еще один.


В те годы на футбольных стадионах совершенно свободно продавали крепкий алкоголь, причем — в стеклянной таре. Прихватить с собой про входе бутылку-две водовки было скорее правилом, чем исключением. В общем, в тот день питерский народ на трибунах стадиона имени Кирова в массе своей был изрядно подогретый и взвинченный.

И тут — началось на самом футбольном поле...

Шла 12-я минута, когда защитники «Зенита», не в силах совладать со свободно финтившим Стрельцовым, уложили его на газон. Судья Крылов справедливо назначил штрафной удар. 19-летний форвард вскочил и в азарте сам схватил мяч. До ворот — метров 25, вроде бы ничто не предвещало беды, да и пробил Стрельцов совсем несильно. Но вратарь хозяев Владимир Фарыкин был словно загипнотизированный и пропустил легкий мяч. Трибуны отреагировали на этот вратарский ляп громкой руганью и свистом. Еще через 20 минут счет стал 0:2. Тут Фарыкин был уже не виноват: при полном попустительстве обороны «Зенита» Валентин Иванов выскочил с ним один на один и легко обыграл голкипера. На этом первый тайм завершился.

В перерыве многие огорченные болельщики наверняка добавили в буфетах. А гол зенитовского нападающего Валентина Царицына в начале второго тайма дал надежду на отыгрыш.
И тут несчастный Фарыкин допустил целую серию грубых ошибок. Счет в пользу «Торпедо» рос как на дрожжах — 1:3, 1:4, 1:5!!!

Жил Фарыкин, да и не только он, а большинство футболистов того времени, очень скромно. Гардероб вратаря состоял из… вратарского свитера. После матча Владимир Петрович стирал его, быстро сушил, а потом шел домой в небольшую комнатку в коммуналке. А еще Фарыкин слишком близко принимал к сердцу даже небольшую свою ошибку.

Дмитрий Догановский, один из лучших знатоков истории «Зенита»:
«Игрок с блестящими вратарскими данными: физически сильный, прыгучий, с феноменальной реакцией, абсолютно на футболе помешанный… Но при этом несколько нестабильный, психологической устойчивости ему явно не хватало: мог выдавать шедевр за шедевром, а мог напропускать «бабочек» и очень после этого расстроиться. И еще несколько вольное отношение к спортивному режиму... Его партнеры уверяли, что на качестве его игры это никак не сказывалось, но все же...».
Да к тому же Фарыкин выпивал. Сначала немного, а потом все больше и больше.

Легендарный ветеран местного и советского футбола Герман Семенович Зонин, игравший с Фарыкиным в «Трудовых резервах», говорил о нем так:
«Уникальный персонаж. Пил так, что из ушей вытекало. Закусывать любил пирожками, за что и получил прозвище «Пирожок». Однажды тренеры нагрянули к нему домой с проверкой. Увидели, что почти вся комната заставлена пустыми бутылками.
- Володя, что это?
- Ой, сегодня сдам».

Полузащитник Валентин Царицын говорил, что Владимир Фарыкин самый талантливый, после Леонида Иванова вратарь, защищавший ворота «Зенита»:
«Случалось, на тренировках предлагал ребятам попробовать забить ему с линии штрафной. Даже за деньги никто не соглашался: выиграть было невозможно.
Но тогда, с «Торпедо», был не его день. Такое с каждым когда-то случается. Проиграй мы 1:2, я уверен, ничего бы не произошло».

Впрочем, поначалу все смотрелось весело. Минуты за три до конца матча, который обе команды уже вяло доигрывали — с победителем давно все стало понятно, — на поле рядом с футболистами и судьями неожиданно возник совершенно посторонний человек. До сих пор неизвестно, как и где шофер ленинградского завода «Знамя Труда» Василий Каюков смог преодолеть милицейскую цепочку (правда, не слишком многочисленную) и спокойно пройти с трибуны на газон. Далее Каюков направился к воротам «Зенита». Подойдя к ошалевшему Фарыкину, Василий вначале потрепал его по плечу, а затем настойчиво... вытолкал из ворот! По свидетельству некоторых очевидцев, Каюков при этом даже взял незадачливого голкипера за ухо.

Далее, избавившись от «конкурента», новый вратарь деловито снял пиджак, закатал рукава рубашки и под хохот трибун сделал несколько прыжков вверх, готовясь к игре. Вот только судья, обалдевший не меньше Фарыкина, ее уже остановил. А к воротам «Зенита» неслись опомнившиеся милиционеры. Упиравшемуся и явно не хотевшему покидать поле Каюкову заломили руки и за волосы (!) потащили на выход. Трибуны отреагировали возмущенной бранью: «Что ж вы творите?» Кто-то из милиционеров ответил: «Сейчас сам на его месте окажешься!»

Это вызвало эффект искры в бочке пороха.

С трибун полетели бутылки, а потом огромная толпа разозлившихся болельщиков, в секунду прорвав хилое оцепление, рванула на поле. Одни принялись лупить милиционеров, другие добрались до находившегося у входа в подтрибунный тоннель сарайчика-склада с хозяйственным инвентарем — грабли, мотыги, лопаты тут же пошли в ход, — третьи побежали к футболистам и судьям...

Вот что спустя много лет вспоминали о том кошмарном вечере два знаменитых тренера — ленинградец Юрий Морозов (в той встрече он выступал в зенитовской полузащите) и москвич Валентин Иванов.

Морозов:
«Тот матч мне запомнился на всю жизнь. Играли мы безобразно. Я опекал Валю Иванова, и ничего у меня не получилось — он нам два мяча положил.
А за две-три минуты до конца началось...
Вылетает на поле человек и выводит из ворот Володю Фарыкина. А сам снимает пиджак и становится на его место. Милиционеры, конечно, его прозевали. Потом опомнились, скрутили ему руки и потащили на выход. Зрители и так были возбуждены, а тут совсем обезумели. Я такого никогда не видел, тем более в Ленинграде. Бутылки на поле водопадом посыпались. Мы все — игроки, тренеры, судьи — едва успели в тоннеле скрыться.

Морозов на фото

Только вошли в раздевалку — никто, по-моему, даже грязные гетры еще не успел снять, — вбегает кто-то из администрации: «Ребята, там такое началось! Быстро отсюда в соседний корпус на второй этаж!» Мы бегом туда. К окнам прильнули — глазам не верим: огромная толпа штурмует ворота, отделяющие внутренний дворик стадиона от площади. Ломились с двух сторон. Но со стороны тоннеля ворота металлические, наглухо закрыты. А вот как они с площади не ворвались, до сих пор не пойму. Толпа озверела, и, если бы добрались они до нас или торпедовцев (те в другом корпусе забаррикадировались, тоже на втором этаже), наверное, не пощадили бы никого. Честно говоря, очень страшно было.

Автобусы — и наш, и торпедовский — во дворе стояли. Что с ними сделали! С открытой галереи над корпусами сбрасывали декоративные металлические вазы, каждая килограммов по 150-200. Хорошо никого не раздавили. У многих в руках оказались ломы, грабли, лопаты — разграбили склад хозяйственного инвентаря. Раненых было много. Помню, одного капитана первого ранга здорово покалечили. Пытались его вывезти на скорой помощи, так толпа втолкнула машину обратно во двор".

Иванов:
«Когда в самом конце встречи на поле высыпали болельщики, мы бегом бросились в раздевалку. Едва оказались внутри, как в окна со всех сторон полетели разные предметы. Пришлось всей команде ничком укладываться на пол между оконными проемами. Лежали довольно долго, пока обстановка немного не остыла. Со стадиона уехали лишь часа через полтора после матча. Не помню, сопровождал ли нас какой-то эскорт, но до вокзала добрались без происшествий. В те времена о подобных скандалах старались умалчивать. Может, поэтому до последнего времени мало кто знал, что нам, игрокам и тренерам, из-за футбола приходилось иногда рисковать жизнью».

Штурм продолжался. Вооружившиеся лестницей пьяные и разгоряченные болельщики шли на таран раздевалок, громко требуя выдать им на «серьезный разговор» тренера Алова и вратаря Фарыкина. А милицейский полковник, отвечавший за безопасность на игре, все медлил с вызовом подкрепления, надеясь, что обойдется малой кровью. И лишь когда толпа вмиг продырявила все шланги на приехавших усмирять ее пожарных машинах, а одному из милиционеров пришлось сделать упредительный выстрел в потолок из пистолета — хулиганы бросились на пол тоннеля, — был вызван конвойный полк МВД.

На помощь милиции из расположенных на Петроградской стороне казарм на грузовиках начинает прибывать подкрепление. Первыми на Крестовском острове появляются курсанты Военно-медицинской академии. Один из них тут же получает удар бутылкой по голове, хулиганы пытаются обратить военнослужащих в бегство, но встречают отпор.В окрестности стадиона на подмогу милиционерам и курсантам ВМА стягивают курсантов других училищ, в частности Военно-морского пограничного, бойцов оперативного полка МВД, дополнительные наряды милиции, в том числе конной.

Из письма Николая Круглова, направленного на имя Председателя Президиума Верховного Совета К. Е. Ворошилова: «Тут я увидел начальника милиции города Ленинграда Соловьева. Он спокойно расхаживал по площади у стадиона и посматривал на часы. После этого стало ясно, что это были минуты ожидания прибытия вызванного подкрепления милиции».

Ворота южного тоннеля падают под ударами импровизированного тарана, толпа устремляется в направлении двора. Однако в этот момент звучит первый предупредительный выстрел, после которого авангард атакующих залегает, а остальные бросаются назад. Некоторые лидеры хулиганов, руководившие штурмом ворот, оказываются в руках милиционеров. Тем не менее события на этом не заканчиваются, а переходят в новую стадию. Правоохранительные органы переходят в контрнаступление, при этом за непосредственных участников беспорядков принимают любого, кто не успел убежать подальше. И здесь избитыми и задержанными оказываются далеко не только пьяные, устроившие драку с милицией.На стадионе и в окружающем его парке начинается избиение участников беспорядков и зевак.

В горячке стали избивать всех подряд — и правых, и виноватых. Под замес попали даже обычные люди, гулявшие в Приморском парке Победы и ни на какой футбол не ходившие. Но в основном, конечно, досталось обычным болельщикам.

В конце 90-х — спустя 40 лет после той трагедии — питерскому журналисту Михаилу Григорьеву удалось отыскать в громадном городе некоторых пожилых петербуржцев, получивших реальные тюремные сроки по статье «Хулиганство» после того матча и последовавшего вслед за ним закрытого судебного процесса. Вот рассказ одного из них.

Борис Ниёлов: «Я пришел на стадион с приятелями. Был на протезе, у меня с 42-го ноги нет до колена. Когда началась драка, мы встали и спокойно пошли со стадиона. Натер ногу протезом и присел отдохнуть у памятника Кирову. Вдруг подъезжает машина, выскакивают два милиционера, хватают меня и тащат. Один кричит старшему: «Да он же на протезе!» А тот отвечает: «Все равно, они тут все зачинщики». Швырнули внутрь с такой силой, что я сознание потерял. Перед допросом следователь Носков комсомольцам-бригадмильцам (Бригадмил — бригады содействия милиции, общественные организации в Советском Союзе, оказывавшие помощь сотрудникам МВД в охране порядка.) Банкову и Брискеру продиктовал их показания — будто бы они видели, как дрался дубиной с курсантами. Я как услышал, у меня волосы дыбом встали!

Допросили всего один раз, после чего перевели в «Кресты». Сразу понял, что нас всех посадят, даже если не найдут никаких доказательств. Охранники, сволочи, все шутили, что скоро нас будут «пукать», то есть расстреливать. На суде обвинительное заключение изменили: поняли, наверное, что глупо инвалида обвинять в хулиганстве. Дали четыре года за подстрекательство".

Всего на сроки от 3 до 8 лет осудили шестнадцать ленинградцев — включая, конечно, того самого шофера-«вратаря» Каюкова. Причем серьезных улик против кого-то из них, кроме Каюкова, не было — все основывалось исключительно на свидетельских показаниях милиционеров. И только в декабре 1959 года всех 16 осужденных амнистировали — люди вновь получили возможность жить и работать в Ленинграде. Но ни одного так и не оправдали...

Разумеется, в ленинградских газетах — как общеполитических, так и спортивных — в отчетах об этом кошмарном матче не было сказано ни слова о случившихся диких беспорядках. И лишь «Комсомольская правда» опубликовала единственную фразу об этом: «Следует отметить плохую организацию соревнований на стадионе и недисциплинированность зрителей».

на этом всё

https://www.sport-express.ru/football/local...Fzen.yandex.com

Даже при СССР в Питере было очень много ублюдков и дегенератов ...

Плохо что небыло автоматчиков.открыли бы огонь,перебили
пьяное быдло.нормальный человек стадионы не ломает.а скот нужно уничтожать.

Фига се.
Никогда об этом не слышал.
Спасибо.

ага
а лучше пулеметы
чего их там жалеть этих болельщиков
они же быдло
сарказм

Это сообщение отредактировал BigCap - 23.07.2021 - 21:28

Клевый был стадион, был на нем на последней игре Зенит - Динамо кажется. Могу ошибаться. Тут же было Невское кольцо. Самая лучшее гоночнле кольцо в Росии. Лет 20 прошло...

Размещено через приложение ЯПлакалъ

судя по всему, это только первая часть предложения ?

И не ховори, бомбу бы сбросили на стадион ядрёную - плохо что самолётов не было)

Размещено через приложение ЯПлакалъ

На трибунах было много студентов, в том числе с отделения журналистики филологического факультета Ленинградского университета. Среди них — 20-летний Борис Спасский, будущий 10-й чемпион мира по шахматам.

— Это был прекрасный весенний день, — вспоминает Спасский. — Я оказался на стадионе Кирова вместе со своей подружкой Авророй Алексеевной Филипповой, с которой мы учились на отделении журналистики филологического факультета Ленинградского университета. Кроме нас был еще Алексей Петрович Самойлов (журналист и историк. — Ред.), тоже из нашей же группы. Леша всегда знал о крупнейших спортивных событиях Ленинграда, поэтому присутствовать на матче «Торпедо» — «Зенит» для него было необходимо.

Поводом для беспорядков явилась, казалось бы, мелочь, но мелочь, которая сыграла большую роль. После окончания матча ленинградцы, конечно, были разочарованы, что «Зениту» не удалось совершить чудо. Вместо того чтобы спокойно покинуть трибуны, публика осталась на своих местах. И в этот момент один из болельщиков оказался на футбольном поле. Ему удалось подойти к воротам «Зенита», и между вратарем Фарыкиным и болельщиком завязалась какая-то потасовка. Вместо того чтобы спокойно отвести гражданина в отделение и там решить этот нехитрый вопрос, милиция пустила в ход кулаки. Болельщик ответил. Начались маленькие потасовки между милицией и публикой. Чтобы выйти со стадиона, надо было проходить через внутренние ворота. И вот публика стала их штурмовать, чтобы выйти наружу.

После того как болельщики вышли наружу, потасовки продолжились. В опасности оказались даже автомобили, которые были запаркованы недалеко. Я успел в это время сказать своей подружке: «Аврора, пока дело еще не началось, давай-ка отсюда спокойно смоемся». И нам удалось уйти. Я боялся, что начнут к ней приставать разгулявшиеся зрители.

Но было еще одно важное обстоятельство, которое подогрело эти беспорядки. Когда начались эти первые симптомчики, то диктор растерялся и стал призывать публику к порядку, все время спекулируя на имени Кирова. А для ленинградцев это больной вопрос. И вместо того, чтобы успокоиться, публика, наоборот, стала возбуждаться от этих речей. Тогда диктор предупредил всех, что вызывать будут не только городскую милицию, но и воинские части. Но это только еще добавило жару.

Нам удалось благополучно удрать со стадиона. То же самое сделал Алексей Петрович Самойлов. Никто не пострадал из нас. Ничего подобного я больше не видел, но само это событие произвело на меня грустное впечатление. Почему? Объясню. Некоторые свидетели революции говорили, что это было время всеобщего умопомрачения. Люди не могли прийти в себя. Это был хаос. И здесь то же. Было заметно, что управление потеряно. Это был совершенно бессмысленный бунт.©

А если учесть, что питерские ублюдки со своим кооперативом Озеро всю страну разворовали, то твои слова очень в тему!
Ну и да, бомжатки всегда ебанутыми были!

В свою очередь Алексей Самойлов утверждает, что будущий 10-й чемпион мира по шахматам сам едва не бросился в драку.

— Борис Васильевич Спасский тоже рвался в эту кучу малу, — говорит Самойлов. — Вообще человек он спокойный, но мог завестись. Вот мы стоим, смотрим на все происходящее, и он вдруг говорит: «Мы должны идти туда!» Я его вразумил: «Ты хочешь, чтобы тебе тоже голову разбили? Мы не должны в это соваться». Но один из наших туда все равно побежал, но быстро вернулся: «Правильно делаете, что туда не идете. Там творится настоящий ужас». И я говорю: «Мы сейчас спокойно уходим пешком». Первые три остановки мы прошли. Потом сели все-таки в трамвай и видим, что у кого-то из пассажиров кровь идет из головы. Кондукторша причитала: «Боже мой, боже мой, какие звери, зачем бляхами-то бить?!» А почему бляхами-то? Потому что это были курсанты военно-морских училищ. То есть мы правильно пропустили первые остановки: солдаты врывались в трамваи и автобусы, идущие с Крестовского острова, и лупцевали своих соотечественников.©

Ну само собой. Судя по всему, самое страшное для советского человека были не бомбы, а столкновение с реальностью.

2 июня в «Ленинградской правде» вышла заметка о 16 хулиганах, «устроивших скандал на трибунах и поле стадиона»

Одним из болельщиков на трибунах стадиона имени Кирова в тот день был 13-летний мальчик Давид Голощёкин, ныне — джазовый мультиинструменталист и композитор, народный артист Российской Федерации. Он ходил на домашние матчи «Зенита» с шести лет — сначала, естественно, с родителями, потом уже самостоятельно. Так что к 13 годам его можно было назвать заядлым болельщиком.

— Я купил билет на тот матч заранее где-то в театральных кассах, — вспоминает теперь уже 75-летний Голощекин. — Процентов на 90 стадион был заполнен. Я сидел где-то в середине. Почти в самом конце матча какой-то нетрезвый человек вышел к воротам и стал что-то говорить нашему вратарю. Он чуть ли не хватал Фарыкина. Туда сразу же бросилась милиция и стала хулигана довольно жестко тащить, раздавая по ходу тумаки. А гражданин хоть и был сильно пьян, но упирался серьезно. Его тащили пять или шесть милиционеров. А надо сказать, что в ту пору на стадионе было немало подвыпивших людей. Прямо на трибунах пили не только пиво, но и водку. И вот в тот момент, когда вытаскивали этого гражданина с поля, толпа из подвыпивших болельщиков бросилась на милиционеров и стала отбивать своего. Сначала это было 10–15 человек, но затем к ним присоединились еще люди с трибун. И пошла уже настоящая драка. Многие стали уходить со стадиона, потому что творилось что-то невообразимое для советского человека. Ну и я тоже побежал оттуда, потому что стали летать бутылки. Было довольно страшно. И я побежал вместе со всей толпой обратно до трамвайной остановки на кольце.©