50
Всем привет! Предыдущие рассказы:
http://www.yaplakal.com/forum3/topic1935753.htmlhttp://www.yaplakal.com/forum3/topic1931890.htmlhttp://www.yaplakal.com/forum3/topic1924414.html http://www.yaplakal.com/forum3/topic1915895.html http://www.yaplakal.com/forum3/topic1912234.html http://www.yaplakal.com/forum3/topic1908706.htmlДевушка с удивительным лицом (небесная канцелярия, рассказ 7).Конец апреля в этом году выдался на редкость теплым. Всюду бушевала растительность, сполна смоченная дождями раннего апреля и пригретая теплым, весенним солнышком. Природа вновь оживала весенними цветами, зеленой травкой и листиками на деревьях, вот уже какой год демонстрируя необоримое стремление к жизни.
Даже здесь, в месте, что о жизни напоминало в самую последнюю очередь.
Тяжелые, стариковские ноги несли обессилившее тело Бориса Анатольевича по песчаной тропинке, змейкой вившейся мимо свежеокрашенных оградок. Несли к той, которую он берег, как мог. Берег до самой последней минуты. Да только от старости да от смерти разве убережешь?
Впереди шла младшая дочка Оля, крепко держа за руку маленькую непоседу - рыженькую внучку Дашеньку. Ох, и егоза же эта Дашенька! А вертлявая какая! Рыжий комочек неисчерпаемой энергии ловко извернулся, освободившись от материнской опеки, и помчался вдаль по песчаной тропинке. Этой потрясающей неутомимости вот очень срочно нужно было куда-то побежать, на что-то залезть и что-то сделать. Что-то, что совсем-совсем не хотелось бы матери. А иначе она просто взорвется, треснет по швам и лопнет от переполняющей ее энергии.
- Дашка, стой, ты куда! – закричала Оля живо убегающей дочке.
Да только кто там слушал?! Рыжий комочек радости мчался вперед, к развилке, видневшейся чуть спереди. Еще бы! Ведь на развилке можно побежать направо. А можно налево. А можно и вовсе направиться прямо, проламывая себе путь к приключениям сквозь густой кустарник.
- Пап, я побежала ловить – кинула Оля шедшему сзади отцу, понимая, что до опасной черты, за которой обязательно начнутся приключения, остались считанные шаги.
- Да, доченька, беги – с отдышкой ответил дочке Борис Анатольевич.
Непоседу надо срочно изловить, пока она чего себе не наделала по незнанию. Оставить Дашуньку было не с кем. Олин муж ухал в командировку, а иных родственников в городе, жаждавших понянчиться, просто не было. Да и дорогу к могилке Борис Анатольевич хорошо знал. Уж пятый год ходил.
Дочка помчалась вперед догонять внучку-непоседу, а Борис Анатольевич неспешным шагом продолжил свой путь по песчаной тропинке, наслаждаясь по ходу погожим, весенним днем.
Внезапно очередной приступ головной боли, словно удар током, огорошил неспешно шедшего старичка. Вот уже вторую неделю эти приступы внезапной боли посещали Бориса Анатольевича, донимая его своей остротой и внезапностью в самый неподходящий момент. И, что интересно, во время приступа голова как будто отключалась. Будто чужая становилась, не его. Он что-то делал, куда-то шел. А вот что и куда – не понятно, напрочь вышибало. То он шел домой из магазина, а тут – бабах и очутился в парке. То чай хотел заварить – обнаружил себя во дворе на лавочке. Чудны они, стариковские хвори. Никому о своей чудной хвори Борис Анатольевич, конечно же, не говорил. А чего говорить? Волноваться будут, по врачам идти заставят. А ему, в его-то возрасте, как по врачам идти – так лучше сразу рядышком с женой лечь.
Вот и в этот раз чужая голова потащила тяжелые ноги Бориса Анатольевича невесть куда.
«И где же я интересно?», подумал Борис Анатольевич, едва придя в себя. Пейзаж вокруг был абсолютно незнакомым. Ноги, послушные чужой голове, занесли бедного старичка куда-то вглубь большого городского кладбища, где он не был никогда. Да и не было у него обыкновения по кладбищам гулять. Не лучшее место для прогулок.
Часть кладбища, можно сказать, отшиб, по виду была крайне заброшенным местом. Вокруг все заросло травой и кустарниками, кое-где валялись поваленные ветром деревья, еще на корню ссохшиеся от старости. И брошенные могилы с покосившимися, полуразрушенными памятниками и проржавевшими оградками. Забытое, заброшенное место, полностью отданное людьми на милость природе. Вместе с теми, кого они когда-то любили и к кому когда-то ходили. А те, кто остался тут лежать на вечный срок, мирно покоились под толстым слоем сырой земли. Ушедшие из жизни дважды. Единожды похороненные и единожды забытые, ушедшие из жизни и из памяти тех, кто о них когда-то помнил и когда-то посещал. А может их, тех, кто приходил раз в год, и самих уже нет в живых? Кто знает…
Борис Анатольевич присел на поваленное дерево, уже не очень доверяя непослушным ногам, и в очередной, без счету, какой раз, ударился в воспоминания. Ох, и давно же это было…
Вот таким же погожим весенним днем, только много лет назад, молодые заводчане стояли возле заводской столовой и судачили о том и о сем, убивая время в ожидании молодожен. Выходила замуж дочка начальника слесарного участка, кудрявая красавица Катерина. Многие за ней хвостиком вились. И простые, и не очень. А она выбрала себе в мужья обычного слесаря Юрку, неприметного парня. Хорошего, доброго, работящего. Только вот совсем без какой-то причуды, без звездочки, без огонька, что ли, который так любят бабы в мужиках. Что она в нем углядела – Бог знает, но замуж пошла. А, коль пошла – совет им да любовь на долгие годы!
Стоял и Борис в окружении ребят. Тогда еще молодой, красивый, высокий парень, свежеиспеченный специалист и восходящая знаменитость. Прибыв год назад из Новой Каховки, Борис привез с собой не только воспоминания о грандиозной стройке Каховской ГЭС. Он привез с собой рассказ, очерк, статью. О красоте местной природы, о простых людях, неимоверной силой воли творящих потрясающие чудеса. Материал попал к главному редактору местной газеты. Да так редактору глянулась статья, что он решил немедля напечатать ее частями в местной газете. «Укрощая воду». Естественно, с указанием автора и даже с портретом доселе малоизвестного парня Бориса. Так Боря одним ранним утром проснулся местной знаменитостью.
А уж, коль ты знаменитость – принимай внимание народа. Вокруг Бори толпились заводские парни и девчонки, с интересом слушая автора увлекательного рассказа. А Боря, войдя в раж, эмоционально рассказывал о трудовых подвигах. О больших грузовиках, что в их городе никто не видел, о неурядицах и происшествиях на стройке, об удивительных людях, творивших чудеса самыми обычными руками. Даже о местных варениках рассказывал. Ух, хороши! В особенности, с вишнями.
Внезапно Борю кто-то коснулся. Тихонько так, едва-едва.
Мы, люди – существа общественные. И прикосновений к себе за день испытываем сотни и сотни. А уж в городе - и подавно. Мы касаемся, нас касаются… Мы толкаемся в переполненный автобус, касаясь локтями и плечами друг друга. Едем, тесня окружающих в попытках урвать личное пространство. Мы жмем друг дружке руки, обнимаемся, дружески похлопываем по плечу... Сотни и сотни раз за день мы испытываем обыкновенные человеческие прикосновения, не придавая этому событию никакого значения.
Но это прикосновение было совсем необычным, совсем не таким, как сотни и сотни других. Словно ангел, спустившийся с небес, легонько погладил Борю краешком крыла, пощекотав невесомым перышком его обычную, человеческую плоть. Борю, сею же секунду, кинуло в жар и в холод одновременно, по телу промчалась мелкая дрожь, в голове застучало сердце, а в сердце тут же ворвалось что-то, чему нет названия. Ворвалось и поселилось на долгие годы.
Ошарашенный, в момент замолкший Борис, тут же обернулся в попытках узреть предмет такого дивного беспокойства. Но лишь опустив глаза вниз, Боря увидел того, кто в один миг перевернул его жизнь.
Совсем-совсем невысокая девушка тихонько коснулась его руки. Миниатюрная девушка с удивительно красивым лицом. Темные, длинные, легкие, словно паутина на ветру, волосы венчали кругленькое, смугловатое личико. Потрясающие по своей красоте большие, карие глаза, бездонными озерами смотрели на безмолвного Бориса, который безнадежно утопал в их неземной красоте. Тонкие, удивленно приподнятые брови, слегка скрываемые невесомыми волосами, словно мазок гениального мастера, творили потрясающую гармонию этого чудного личика. Аккуратный, тоненький носик, пухленькие, алые губки, нетронутые лживым лоском помады, изящный подбородок, подчеркивавший удивительно правильный овал лица... И маленькая родинка над верхней губой, будто автограф того самого гениального мастера на шедевральном полотне, тихонько красовалась, придавая этому чуду природы особый, неземной шарм.
Борис полностью, без остатка тут же был захвачен в плен этим чудом природы. Любой, решительно любой мужчина на земле, будь он на месте Бориса, тут же добровольно сдался бы в плен!
- Здравствуй, Боря – ангельским голосочком тихонько сказала девушка.
Но так и не дождавшись ответа безмолвного Бори, девушка легкой, воздушной походкой направилась в столовую, обряженную этим днем в зал бракосочетания. А Боря с открытым, безмолвным ртом смотрел ей в след. В след миниатюрной, полной изысканного изящества жизни девушке, потрясающей своей красотой и гармонией. Одетая в легкий, серый в рубчик сарафан, таинственная незнакомка впорхнула в двери столовой и скрылась от Бориного взора.
А Боря так и остался стоять зачарованным и абсолютно безмолвным, глядя в след упорхнувшему чуду.
Жаждавшие продолжения рассказа ребята стали тормошить Борю, совершенно не понимая причину внезапно возникшей паузы в рассказе.
- Эй, Бобер, очнись! – окрикнул отрешенного Бориса друг Володька, приятельски толкнув в плечо – ты куда уставился?
- А…, что…? – непонимающе спросил Боря, не отводя глаз от дверей.
- Я говорю, ты куда уставился? Боря, что-то не так? – с беспокойством спросил Вова.
- А нет…, все так…, да… - пространно ответил Боря, все еще пребывая в плену внезапно захватившей его красоты.
- Что, мысль какая-то умная пришла, Хемингуэй? – в шутку продолжил тормошить Володька.
- А.., мысль, наверное…
Хотя в данный момент никаких иных мыслей, кроме мыслей о таинственной незнакомке с удивительно красивым лицом, в голове у Бори просто не было и быть не могло. Борис встряхнулся, достал папироску, чтобы хоть как-то привести голову в порядок и закурил. «На свадьбе обязательно разыщу ее и познакомлюсь», подумал Боря, пытаясь вернуть себе прежнее, не обремененное внезапно обрушившимся чувством, состояние.
Наконец, ко всеобщему ликованию, подоспели молодожены и началась самая настоящая свадьба. Народ, утомленный трудовыми буднями, принялся с аппетитом поглощать разные вкусности, наполнять и опустошать рюмки с фужерами, зычно выдыхая перед этим. Все было, до времени, в меру крепким и очень вкусным. Оказывается, в столовой тоже умели готовить, когда это было надо. Телячьи котлеты, мясные салаты и гарниры были не в пример вкуснее перекисших столовских щей, задубевшего пюре и отбивных «дружба» (разгрызть которые можно было только дружно, в одиночку такая задача не решалась никак), которыми обычно кормили работников столовские кухари. Видимо, присутствие директора на празднестве дало о себе знать. Люди ели, пили, делились радостью друг с другом и до хрипоты кричали: «Горько», в ожидании танцев.
А Борис почти ни к чему не притрагивался. Он внимательно всматривался в лица приглашенных, сидевших за длинным, изогнутым буквой «П» столом. Всматривался в надежде узреть милые очертания. Увы, никто даже близко не был похож, хотя за столом присутствовала масса миловидных, молодых девушек. Боря стал внимательно следить за девушками в белых передниках, сновавшими то тут, то там. Девушки в отглаженных, накрахмаленных передниках с улыбкой выносили к столу свежие яства и забирали со стола пустые тарелки. Но его красавицы среди них, увы, тоже не было.
Когда пришел черед танцам, Боря мастерски отбился от Светки из бухгалтерии, настойчиво требовавшей «ее потанцевать», и устремился на кухню. Может она из столовских, может там сейчас его судьба, в окружении кипящих котелков и шкварчащих сковородок? Тихонько пробравшись в лабораторию съедобных чудес, Боря стал в уголочке, чтобы никому не мешать, и принялся внимательно следить за всеми, кто лепил котлеты, варил супы и резал салаты. Нет, и тут нет!
«Да что же это?! Ну не могла же она сквозь землю провалиться! Я же ее видел, своими глазами видел, как она заходила!», чуть ли не панике думал Борис, до безрассудства желая снова утонуть в этих удивительных глазах. Увы, на свадьбе таинственной незнакомки не было, если она только не притаилась где-то в уголке. Притаилась, невидимая взору, и внимательно следила за остолопом Борей, смеясь над его нелепыми, ребяческими попытками найти «черную кошку в темной комнате». Ну, нет! Так поступить она просто не могла, кто угодно, только не она!
Обессиливший от безуспешных поисков, Боря вышел на улицу и задымил.
- Ты чего, Бобер, невеселый такой? – спросил его вышедший следом Володька – свадьба ведь.
- Да знаешь, Вовчик, что-то голова трещит, спасу нет – ответил утомленный Борис, решив сказаться на недомогание. Вовка вряд ли поймет его. Нелепо как-то…
- Давай, я тебе сейчас таблеточку соображу, а? Вмиг попустит – предложил друг.
- Нет, дружище, спасибо – ответил Боря – я лучше пойду. А то я своей кислой рожей всю свадьбу распугаю.
- Это куда это ты «пойду»? – запротестовал Владимир – Свадьба, можно сказать, еще не начиналась, до сладкого стола еще, как до Парижа, да и Светка там без тебя сохнет, того гляди – с другим затанцует! Куда это ты, милый друг, засобирался? Не пущу я тебя, пожалуй, никуда, дорогой товарищ!
- Вов, не начинай! – прервал Володьку Борис – Ты лучше «отмаж» меня перед всеми. Мол, человеку плохо стало, перебрал чуток котлет…
- Даже и не думай! – категорично заявил Вовка – Мы с тобой сколько эту свадьбу ждали?! Кто веселиться до упаду собирался?! Боря, будь комсомольцем, возьми себя в руки! Негоже так уходить перед лицом товарищей. А уж перед моей симпатичной физиономией – и подавно!
- Вова, ну я тебя прошу! – взмолился Боря.
- Слабак! – пренебрежительно кинул Вова Борису – Ладно, отбелю твою безупречную репутацию. Хотя сделать мне это будет крайне сложно. Придется лгать перед лицом трудовых товарищей…
- Не тошни, правдоруб! А то я тебе кой-чего тоже напомню – тут же прервал его Борис – будь другом, сделай, как я прошу.
- Сделаем – уверил друга Вовка, дружески похлопав по плечу – но помни: ты у меня в безоплатном долгу!
- Да уж как-нибудь сочтемся – пожимая другу руку, на прощание сказал Борис.
И пошел. Разбитый, разочарованный и безнадежно потерявшийся в мимолетном сполохе ее величества Неземной Красоты.
Этой ночью сон никак не ловился в сети. Боря, то и дело, дымя до тошноты на кухне, думал о таинственной незнакомке. Он ложился на кровать, закрывал глаза…
Но вместо сна видел ее прекрасное лицо. Она смотрела на него своими бездонными глазами, что-то шептала алыми губами. Ее прекрасный облик блистал неземной красотой в причудливой игре света и теней. Ее нежная, бархатистая, без единого изъяна кожа, словно магнит, притягивала руки Бориса. До безумия хотелось прикоснуться! Но нет, нет! Не руками! Как можно касаться этого чуда большущими, грубыми пальчищами?! Только губами! Это прелесть заслуживает исключительно поцелуев! И он вновь и вновь тонул в этом море! Стоял, как дурак остолбеневший и тонул, так и не найдя в себе силы спросить: «Кто ты?». Как же он ее найдет, если даже не знает, кто она и откуда?
Проведя бессонную ночь, Боря твердо решил найти свою таинственную незнакомку. Иного выхода у него просто не было. Еще неделя таких ночей – и он сойдет с ума. Борис под надуманным предлогом стал путешествовать по заводу, заглядывая в каждый цех, в каждое производственное помещение. Он всматривался в лица всех девушек, которые работали на заводе. В цеху, на складе, в конторе и даже у руководства. Нет ее!
Боря провел целое расследование в столовой, как заправский сыщик, опросив всех кухарок и посудомоек. Может, кто из родственников? Увы, даже близко никто не подходил под Борино описание.
Боря отпросился у начальства придти попозже, сказавшись на то, что набирает материал для своей статьи о заводе. Мол, с редактором уже договорился. Кто же по такому поводу не отпустит? Еще спозаранку он стал прямо перед проходной и стал всматриваться в каждую девушку, входящую на территорию завода. В каждой смазливой и не очень мордашке Боря искал хоть какую-то черту своей мечты. Много их: невысоких, темноволосых, кареглазых… Но ее нет!
Боря пошел в заводской архив и запросил у архивариуса заводскую фотоисторию. Архивариус, пожилая женщина в невероятно мощных очках, очень обрадовалась такому запросу. Во-первых, далеко не каждый день люди приходят с интересом к своему предприятию. Во-вторых, к ней в кои-то веки пожаловал ни кто иной, как местная знаменитость, автор рассказа «Укрощая воду». Может и о ней, о безызвестной хранительнице истории, он когда-нибудь что-нибудь черкнет. Хоть пару строк. Ну и, в-третьих, скучно сидеть в архиве просто так. На следующий день женщина вручила Борису огромную стопку фотографий, начиная еще с царского периода. Да, богата история завода.
Боря для вида быстро пролистал старые, выцветшие фото давно минувших дней и стал внимательно всматриваться в фотокарточки последних трех лет. Тут нет, тут нет… А вот фото с 8-го марта. Групповое фото, на котором почти все женщины завода позировали на фоне центральной проходной. Черт, как же все мелко! Фотокарточка была не очень велика, а женщин на заводе работало немало. Разглядеть малюсенькие лица на этой карточке было почти нереальным. И знакомые-то физиономии Боря определял с большим трудом, а уж найти на этом фото кого-то, кого ты видел всего лишь раз в жизни, и вовсе не представлялось возможным. Опять неудача!
А ночь сменялась ночью. И сегодняшняя ночь ничем не отличалась от предыдущей. Разве, что числом на календаре. Снова она, манящая, таинственная и прекрасная. И он, чертов молчун!
За неделю Борис осунулся, похудел и даже почернел. На вопросы о том, что случилось, Боря отговаривался большим объемом работы, новым материалом для рассказа и пр., пр., пр. Он никому не говорил о своем…, пожалуй, счастье и несчастье одновременно. Никому. И никто не допытывался. Все то ли верили, то ли дела до истинной причины не было. Мало ли чего?
Кроме друга Володьки. Этот въедливый гад хорошо понимал, что с Борей не все ладно. И никакие отговорки Володьку не устраивали. Вконец утратив терпение, Вова буквально затащил Борю к себе домой и стал выпытывать настоящую причину увядания друга. А выпытывать Володька умел мастерски. Мертвого достанет! Не прошло и часа, как Боря за очередным стаканом портвейна «раскололся» по всем статьям.
- Ты гляди, как тебя шандарахнуло! – дивился рассказу Владимир.
- Ага. Прямо, как в романах – с грустью констатировал Борис.
- Так, милый друг, давай-ка мы с тобой сейчас все подытожим. А то работу ты проделал немалую, а толку от нее – ноль без палочки.
Володька с решительностью, достойной комиссара Мегре, стал вести расследование. Он тут же раздобыл желтый листик бумаги с ровным, круглым пятном, напоминающим донце чашки с чаем, положил листик на письменный стол, на котором уже до времени покоились чернильница с пером, и стал анализировать, записывая все по пунктам.
- Итак, что мы знаем?
- Ничего! – раздосадовано буркнул Боря.
- Ну, не так уж и ничего – поправил его Мегре-Владимир - во-первых, ты совершенно не знаешь, кто она, как ее зовут, где живет, где работает и чем дышит. Правильно?
- Так точно – по-военному ответил Боря – однако она меня знает.
- Почему так решил?
- Она меня по имени назвала. Подошла и назвала. Значит, знает – казалось бы, вполне логично ответил Боря.
- Борюсик! Ты – человек, без сомнения, талантливый, умный – начал с издевкой Вова – но совсем не далекий.
- Это чего? – с наивным непониманием спросил Боря.
- Боря! Да после публикации твоего очерка ты в нашем городе, как памятник Ленину! О тебе полгорода знает. Как выглядишь, где работаешь, как зовут. Это же элементарно, Ватсон!
- Не, Вова – запротестовал Борис – она меня так назвала, будто четверть века до этого знала. Уж я-то почувствовал, поверь.
- Вот так назвала? – спросил Вова, и картинно хлопая глазками, пропищал: «Боря».
- Вова, врежу! – зарычал Борис.
- Ладно, ладно. Продолжим. Во-вторых, в столовой она не работает. Ты же все тщательно проверил?
- А то! – утвердительно ответил Боря – и на заводе тоже.
- А вот это – не факт – снова заметил Вова, хлебнув портвейна из стакана.
- Да иди ты к черту, следователь хренов – вспылил Боря – я все закоулки на заводе обошел, все пересмотрел! Нет ее и точка!
- А командировочные? А на больничном?
- Слушай, ну я за год так всех не проверю – обреченно сказал Боря – командировочные, больничные… Да меня уволят к чертовой матери!
- И правильно сделают, Ромео – подтрунивал Володька.
- Вова, давай по делу! – вновь завелся Борис.
- Давай. Только умозаключения буду делать я, лады?
- Лады – с долей безнадежности выдохнул Борис и осушил очередной стакан портвейна.
- В-третьих, ты обнаружил групповую фотографию с тетками нашего завода – продолжил рассуждать Вова, не забывая записывать все по пунктам – но рассмотреть что-либо на этом артефакте тебе не удалось.
- Ага.
- Что мы имеем? Незнакомая девушка, похитившая сердце моего друга, которая в столовой не работает, возможно работает на заводе, возможно имеется на групповом фото, если она с завода…
- Почему «если»? – перебил Вовку Борис.
- Потому, что не факт.
- А чего она тогда на свадьбу пришла, если не заводская? Среди родичей ее не было – снова брыкался Боря.
- А с чего ты взял, что она на свадьбу пришла, милый друг? Может она в столовку за костями для собак пришла. Заболталась с кем-то. А как Катюха с Юркой прибыли – ее через черный ход выпустили. Может такое быть? – вполне логично рассуждал свежеиспеченный следователь.
Борис ничего не ответил, лишь покачав головой. Голова, доселе светлая и многоидейная, наотрез отказывалась работать.
Вова внимательно посмотрел на свои аналитические каракули, многозначительно почесал голову и выдал план действий.
- Вот, что мы сделаем. Завтра я пойду кое к кому за более масштабной фотографией. Заодно и расспрошу. Человек, знаешь ли, крайне информированный.
- Это кто такой есть? – спросил Борис.
- Кто, кто? Люсьен, конечно же!
- Люська?!
- Она самая!
Ох, лучше бы кто угодно, только не Люська! Людмила работала в отделе кадров на заводе, ведая почти обо всех почти все. Порой даже больше, чем того хотелось. Она-то наверняка сможет помочь. Но какая же она была сплетница! Это просто ужас! Все, что выведывала Люсьен, тут же становилось достоянием общественности, по секрету передаваясь из ушей в уши каждой сплетницей завода. С таким успехом через неделю о таинственной незнакомке, так внезапно захватившей в плен Бориса, будет судачить весь завод.
- Вова, а может не надо к Люсьен? – запросился Борис – Она ведь такой слушок пустит. Неудобно как-то…
- Уж лучше она распустит слухи о безнадежном романтике Боре, чем я одним прекрасным утром прочту в газете некролог об одном прекрасном человеке, давшем дуба от неразделенной любви!
- Типун тебе на язык, оракул! – огрызнулся Боря.
- Завтра мы с тобой наведаемся к Люсьен. Я договорюсь, будь спокоен. А в субботу, то есть послезавтра, мы с тобой пойдем в клуб на танцы – продолжал набрасывать задания Вова.
- Вова, из меня сейчас танцор неважный – предупредил Боря – меня сейчас на пляски, знаешь ли, аж никак не тянет!
- А ты и не пляши – спокойно ответил Вова – будешь смотреть по сторонам и выглядывать свою Джульетту. Молодежи в клубе по субботам много собирается. Танцевальный день, как-никак.
Друзья еще долго обсуждали планы поисков, попивая спиртное из очередной раскупоренной бутылки. И улеглись к полночи, начесав до мозолей языки.
Этой ночью прекрасная незнакомка к Борису не являлась. То ли портвейн, выпитый без меры накануне, то ли просто усталость. Боря спал, как убитый. Зато к утру явилась адская головная боль.
С неимоверным трудом отработав пятницу, Борис с Володькой нагрянули вечерком к Люсе, в ее комнатку в коммуналке. Люся, до этого проинформированная Володькой, тут же начала свое расследование, испрашивая бедного Бориса о том и о сем. А затем полезла в шкаф и достала оттуда несколько фотографий. Будучи аккуратно сложенными на столе одна к другой, фотографии образовывали групповой 8-мимартовский портрет, уменьшенная копия которого хранилась в архиве.
- Ух ты! – подивился Борис – А откуда это у тебя?
- А тебе обязательно знать? - с укоризной спросила Люсьен.
- Наверное, нет – сконфуженно ответил Боря, поняв, что затронул не очень уместную тему.
Пока Люся с Володькой обсуждали планы поисков, Боря внимательно вглядывался в каждое женское лицо на фотографии. Вглядывался, с каждым просмотренным симпатичным личиком, отчаянно понимая: нет ее!
И в субботу на танцы Борис пошел. Пошел, устроился на возвышении одной из колон огромного актового зала местного дома культуры, где по субботам устраивались танцы, и стал наблюдать за танцующими. Он выглядывал до боли в сердце знакомые черты в толпе смазливых мордашек. До последнего танцора выглядывал. Люди веселились, плясали, а он внимательно смотрел, не пропуская ни одной девушки. И после ушел в ночь с последними плясунами, так и не найдя своей красавицы.
Он еще и еще предпринимал попытки, следуя хитроумному Володькиному плану. Но с каждой неудачной попыткой…, успокаивался, что ли. Что ли принимал, как неизбежность, весьма грустный факт: не найти ее. Принимал и успокаивался, ожидая встречи с ней каждую ночь во сне. И она неизменно приходила, его таинственная незнакомка, девушка с удивительно красивым лицом.
А время шло, расставляя все по своим местам. Заводские будни вскоре сменились буднями редакционными. Борис решил найти себя в журналистике, устроившись самым обычным корреспондентом в ту местную газету, что напечатала его рассказ. С каждой публикацией, с каждым очерком перо Бориса становилось все острее, мысли доходчивее, а слова ярче. Борис ни единого дня не пожалел о своем, как кому-то казалось, легкомысленном решении. И сложил свою карьеру, из простого корреспондента местной газеты став главным редактором весьма уважаемого издания. Со временем, конечно.
Борис исколесил почти все места своей необъятной родины, побывав, казалось в самых потаенных уголках. Даже за рубеж мотался не единожды. И везде, везде, куда забрасывала его судьба, он внимательно всматривался в лица встречавшихся ему людей. То ли профессиональная сноровка: увидеть то, что другим не под силу… А быть может и желание еще раз встретиться глазами с той, которая почти каждую ночь приходила к нему во сне.
Она являлась к нему в разных ипостасях. То, как тогда, совершенно незнакомой девушкой. А то, как старая, добрая подруга, которую знаешь едва ли не всю жизнь. Являлась, улыбалась, блистая своей неземной красотой, и приносила в сумбурную жизнь Бориса мир, порядок и покой. Она вместе с ним радовалась его победам и печалилась его неудачам, поддерживала добрым словом и вдохновляла своей лаской. Она никогда и ни в чем его не упрекала, ничего не требовала и ни на что не обижалась. Она просто приходила к нему, чтобы хоть одно мгновение он мог побыть со своей мечтой. Пусть даже и во сне.
В его снах она всегда была верна ему и никогда его не оставляла, что бы не случилось. Даже тогда, когда он после страшной аварии лежал весь переломанный и полуживой в захолустной, забытой Богом больнице, болтаясь между небом и землей. Даже тогда она его не оставляла. Она верила в него. Врачи не верили, а она верила! Лишь стоило ему забыться, в очередной раз утратив связь со всем миром, как она тут же приходила. Приходила, клала его буйную голову на свои нагие колени и гладила его волосы, тихим, ангельским голосочком приговаривая: «Борись! Не сдавайся! Ты можешь, ты сильный, я в тебя верю». И он боролся, стиснув зубы и сжав кулаки. Боролся, окрыленный этой немыслимой верой. Уворачивался из цепких лап смерти, чтобы следующей ночью вновь увидится с ней.
Кто она? Самая обычная девушка, коих на земле без счета? Если так – почему же она так запала в душу? Ну, уж нет, тут случайностей быть не может! Небесами суженная ему? Тогда почему их жизнь разбросала, дав лишь единожды встретиться? Может она ангел-хранитель, незримый дух, оберегающий нас от всяческих невзгод? Или вовсе душа родственная? Душа-близнец. Ведь рождаются же близнецы из одной материнской клеточки. Рождаются, живут, разбросанные жизнью. Но всегда сохраняют какую-то незримую связь, оставаясь единым целым в своих мыслях, поступках и облике. Может и они: Борис и его таинственная незнакомка, тоже были рождены на небесах из одной Божьей искорки? Как знать…
Ни в одной из своих работ, коих к старости у Бориса Анатольевича накопилось приличное множество, он не писал о своей неземной красавице. Лишь вскользь упоминался, краешком пера, словно боясь свести с ума пытливого читателя этой необыкновенной гармонией красоты и женственности. А может боялся, что кто-то другой, пошустрей да помоложе, отобьет у него это бесценное сокровище? Он и сам не знал.
Ну, конечно же, конечно в жизни Бориса были женщины! Разные были. А как иначе? Только женщины могут сделать из мужчины настоящего мужчину. Да и просто мужчину, дав ему шанс достойно пройти нелегкий путь от пухленького младенца до почтенного старца. А Борис, Борис Анатольевич, был самым настоящим мужчиной, каких еще поискать. И конечно же в его жизни была та, с которой он решил остаться в миру до самого конца. Не просто остаться, а стать единым целым. Как ноги. Порой заплетаются друг об дружку, подгоняют одна другую, но всегда и во всем идут в одну сторону.
Любил ли он ее, свою избранницу? Скорее, больше. Что есть любовь? Всякие там бабочки, цветочки да звездочки с неба. Муть розовая! Бабочки разлетятся, цветочки завянут, звездочки потухнут…, глядишь – а ничего-то и не осталось, только дрязги да пересуды. Нет, он уважал ее, ценил ее, баловал, доверял. И берег. Всем сердцем берег! Берег так, что ни одной любви не под силу так беречь! До самого конца берег, не щадя себя.
Большого сердца Бориса Анатольевича с лихвой хватало на все то, что мы называем человечностью. Он щедро делился с миром своим душевным теплом, одаривал близких и далеких милосердием и участием. В его большом сердце было место для всего: и необыкновенного тепла к жене, и трепетной любви к детям… Даже для праведного гнева было место. Но та часть сердца, его большого сердца, куда иные мужчины норовят поселить своих жен, любовниц и подруг до времени, была без остатка и навсегда занята. Занята его таинственной незнакомкой, девушкой с удивительно красивым лицом.
Порой, в снах, когда Бориса вновь и вновь одаривала своим визитом его неземная красавица, тихонечко появлялась жена. Появлялась, смотрела с улыбкой на умиленное лицо мужа… и уходила, оставив любимого и единственного наедине с той, которую она совсем не знала. Не обижалась, не устраивала скандалов, а просто уходила, все прекрасно понимая. Ведь тут совсем нет места обидам и ревности. Это не внезапная страсть, возникшая к коварной разлучнице, не измена и не мимолетный флирт. Это что-то, что разумом понять не дано, что-то, чему нет названия. Это можно просто принять, душой принять.
Борис Анатольевич сидел на повалено дереве и вспоминал. Замутненный стариковский взгляд медленно скользил по поваленным, заросшим травой памятникам, которые виднелись вокруг. Внезапно, пусть притупленный и помутневший, но все еще профессионально цепкий взгляд почтенного старца выхватил из невеселого ландшафта небольшой, покосившийся крест из мраморной крошки. Скромный такой, совсем не приметный. Борис Анатольевич медленно встал и, тихонько подойдя к кресту, тут же упал перед ним на колени.
- Я нашел тебя! – прошептал Борис Анатольевич.
Скупая, стариковская слеза медленно покатилась по морщинистой щеке.
- Я нашел тебя!
Не было ни тени сомнения: это она! Беспощадному времени, которое стерло цвета с фототаблички на памятнике, оставив лишь посеревшие контуры, не под силу было уничтожить эту неземную красоту. На Бориса глядела улыбающаяся девушка с изумительно красивым лицом. За все те ночи, что она была с ним, он досконально изучил ее неповторимые черты. До каждой извилинки, до квадратного миллиметра. Это она!
Увы, беспощадное время напрочь стерло имя его таинственной незнакомки. И годы жизни тоже стерло. Разве, что дата смерти. Что там за цифры? Кажется 1…9…, ах, дальше ничего не разобрать. Боже, как мало, как рано! Почему?
Борис Анатольевич тихонько лег на траву возле креста и закрыл глаза. И она, живая, все такая же молодая и прекрасная, тут же явилась ему.
- Ты нашел меня – тихим, ангельским голосочком сказала она Борису, роняя маленькую, удивительно чистую, как кристаллик хрусталя слезу.
- Я нашел тебя – тихо отвечал ей Борис Анатольевич.
Теперь уж можно и самому уходить.
- Я нашел ее – со слезами на глазах Борис Анатольевич рассказывал свою удивительную историю сидевшему напротив парню, который своим внешним видом очень напоминал одуванчик.
- Да-ааа – протянул Одуванчик – удивительная история! И человек Вы удивительный. Не каждый день с таким сталкиваешься.
- Ну что Вы – тут же заскромничал Борис Анатольевич – самый обыкновенный я человек.
- Нет – не согласился Одуванчик – именно удивительный. Поверьте, мне лучше знать.
- Пусть будет так – тихонько ответил старичок и смахнул слезу.
- Ну что, в путь? – спросил Одуванчик, вставая из-за стола.
Борис Анатольевич быстро поднялся, крепко схватил Одуванчика за руку и с необыкновенной мольбой в глазах спросил:
- Скажите, мой яснолицый друг, я ведь с ней там встречусь? Вы же все знаете. Обо мне знаете, о ней знаете. Вам же наверняка известно. Я увижу ее?
Борис Анатольевич говорил и смотрел на Одуванчика с такой надеждой и чувственностью, что даже видавший виды Одуванчик едва не пустил слезу!
Но!
Откуда ему, самому обычному работнику небесной канцелярии, знать о планах Творца?! Одуванчик хотел было сказать, что там, на бренной земле и тут все совсем по-другому. И если уж они душами родственны, то обязательно встретятся. А если нет – то в скором времени и дела у них до этой встречи не будет, другие заботы. И вообще, не его это работа, не его специальность – душам встречи устраивать. Другие на то есть. Хотел было…, да язык не повернулся.
- Встретитесь – утвердительно ответил Одуванчик, глядя в молящие, полные слез глаза Бориса Анатольевича – обязательно встретитесь!
- Спасибо Вам! Спасибо! – чувственно, с благоговейной улыбкой на лице промолвил Борис Анатольевич.
Одуванчик взял под руку Бориса Анатольевича, и они вместе вышли из небольшого кабинетика в длинный, светлый коридор. Одуванчик рукой указал путь светящемуся от предвкушения долгожданной встречи старичку, а тот уверенным шагом пошел вдаль, постепенно растворяясь в туманной дымке коридора. Пошел туда, куда до времени ныне живущим путь заказан.
************
Одуванчик развернулся, чтобы отнести к стойке папку удивительного человека с не менее удивительной историей, но тут же натолкнулся на какое-то мелкое препятствие.
- Тебе чего, мотылек? – спросил он у миниатюрной, удивительно красивой девушки, стоявшей у него на пути.
Совсем невысокого росточка, миниатюрная, на удивление, сказочно красиво слаженная девушка с необыкновенно прекрасным лицом стояла и смотрела вслед исчезающему Борису Анатольевичу. Вся такая миниатюрная, легкая, удивительно ладная и красивая, девушка своим видом напоминала феечку. Вот вылитая феечка, только крылышек не хватает!
Феечка стояла посреди длинного коридора и хлопала потрясающе красивыми, большими, карими глазками. В уголке глаза тихонько родилась слезинка, стремительно скользнула по бархатистой, идеально чистой, смугловатой коже личика и, обернувшись хрусталиком чистой воды, звонко цокнула о пол коридора.
- Он нашел меня! – ангельским голосочком проронила Феечка.
- Он? Тебя?! – переспросил Одуванчик.
- Да, он – с дрожью в голосе ответила Феечка.
- Кто нашел, кого нашел, зачем нашел – быстро спросил подошедший к ним мужчина совершенно неопрятной внешности с грязно-рыжей шевелюрой.
- Он – ответила Рыжему Феечка и миниатюрной ручкой указала на почти растворившегося в дымке Бориса Анатольевича.
- Та ладно тебе – с явным недоверием и издевкой в голосе тут же сказал Рыжий – этот уж, поди, тридцатый по счету будет.
- Мелко плаваешь – поправил Рыжего Одуванчик – полсотни первый.
- Нет, нет, это именно он – тут же запротивилась Феечка – я точно знаю! Мы с ним встретились на базарной площади, в разгар ярмарки. Он был в таком потрясающе красивом костюме…
- На базарной площади?! – с усмешкой переспросил Одуванчик.
- Да, да – утвердительно ответила Феечка. Но тут же поправилась – ой, нет, нет! Это была аптека! Да, аптека! Я его увидела за прилавком. Такой большой, красивый, в белом халате…
Не обращая внимания на ангельскую болтовню удивительно красивой, но, видимо, крайне забывчивой Феечки, Одуванчик покачал головой и утвердительно сказал Рыжему:
- Полсотни первый.
И они вместе с Рыжим пошли к стойке, по дороге болтая о чем-то. Пошли, оставив Феечку в одиночестве гадать, где же все-таки они: миниатюрная, удивительно красивая Феечка и Борис Анатольевич, могли видеться. Базар, аптека или вовсе улица?
Да и с ним ли?
yaplakal.com