Дабы вы не скучали пока время терпит вот вам чтиво
14 марта 2010 года российский пилот впервые выступил в гонке Ф1 – Виталий Петров на Renault стартовал в открывшем сезон Гран При Бахрейна. В честь юбилея этого события Motorsport.com побеседовал с теми, кто работал с Виталием в дни его дебюта в Ф1. Открывает парад воспоминаний первый напарник россиянина
У Виталия Петрова и Роберта Кубицы не так уж мало общего. Они ровесники – родились с разницей в три месяца. Оба родом из Восточной Европы, и оба стали первыми представителями своих стран в Формуле 1. И когда весной 2010 года оба надели желтые с черным комбинезоны команды Renault, это выглядело символом наступления в чемпионате мира каких-то новых времен.
Однако была и разница. К тому моменту с момента дебюта Кубицы в Ф1 прошло уже больше трех лет. Поэтому поляк, наверное, лучше других гонщиков мог и понять Петрова, и оценить его действия в самом начале карьеры. Впрочем, слово самому Роберту:
– Мне нравится Виталий как человек – но тогда ему пришлось непросто. Когда он только появился в Формуле 1, он, возможно, думал, что здесь ездят своего рода машины GP2 [сейчас эта серия носит имя Формула 2], только побольше. И только потом осознал, насколько на самом деле сложная это серия. Определенно, особенно в самом начале, ему недоставало знаний, технической подкованности – и простого понимания, что происходит вокруг. Я не знаю этого наверняка, но так мне казалось со стороны. Я видел, что ему приходится сложно.
Ему точно не помогло то, что он сразу попал на меня – в мой лучший сезон в Формуле 1 за всю карьеру [с точки зрения статистики лучшим для Кубицы стал сезон 2008 года, который поляк закончил на 4-м месте в общем зачете – в 2010-м же Роберт стал только 8-м]. Мне очень нравилась та машина, она идеально подходила под мой стиль пилотирования. Но даже при этом – пусть только в определенных условиях на трассе, при определенных обстоятельствах – Виталий заставлял меня понервничать. Так что, в целом ему не хватало стабильности и знаний, но он очень сильно прибавлял, а скорость у него с самого начала была отличной. К тому же, мы неплохо ладили.
Возможно, в самом начале мы не так много общались. Но я всегда с уважением относился ко всем своим напарникам. А он быстро всему учился. Не знаю – может, кто-то изначально сказал ему, что сложно не будет. Но он скоро сам осознал, что надо учиться.
Просил ли он советов? Нет. Скорее всего – именно потому, что пришел в Формулу 1 с представлением, что это – всего лишь следующая ступень после GP2. Я даже сам пришел к нему первым. Когда я присоединился к команде, Renault переживала непростой период. Позади был не самый удачный сезон – и мне было важно, чтобы мы как можно быстрее преодолели кризис. Чем сильнее была бы команда, тем лучше становились бы наши результаты. Я был готов работать и помогать, потому что тогда эффект был бы двойным – мы оба помогали бы сделать машину быстрее, а уже потом могли бы бороться на трассе за что-то серьезное.
Я помню, как в Валенсии, на первых тестах, сам предложил ему помощь: «Если у тебя есть какие-нибудь вопросы о шинах или о чем-то еще – просто приходи и спрашивай». Но я думаю, он не сразу понял, что я могу и хочу ему помочь.
Впрочем, у него была хорошая команда инженеров, Марк [Слейд, гоночный инженер] и Айао [Комацу, инженер по данным] ему очень помогли. Ведь, по сути, единственное, чего ему не хватало в самом начале – это технической подкованности.
За год наши отношения стали лучше. Первое впечатление было, возможно, не самым приятным, но потом мы поладили. Он пришел в команду со своеобразным настроем – как боксер выходит на ринг перед главным боем своей жизни. Но по ходу длинного сезона мы стали лучше работать вместе, и в итоге он очень многому научился.
Если честно, мне кажется, Виталий был намного сильнее, чем многим казалось. Чем про него говорили, чем принято думать. Он точно мог добиться в своей карьере большего – у него были для этого данные.
https://ru.motorsport.com/f1/news/on-shel-k...-nazad/4729414/