По истечении первой тысячи дней умерщвления плоти начиналась вторая стадия, связанная с дальнейшими ограничениями в еде. Теперь в пищу допустимо было употреблять лишь небольшое количество коры и корней сосновых деревьев. На этой диете монаху следовало протянуть еще тысячу дней, к концу которых его тело напоминало живой скелет. Одновременно
приходилось снижать и количество потребляемой влаги.
По окончании второго тысячедневного периода голодания монах переходил к специальному чаю, настоянному на уруси — соке лакового дерева. Этим лаком японские и китайские умельцы покрывают посуду для придания ей лакового блеска. Сок уруси очень ядовит, поэтому поглощение чая, настоянного на нем, ведет к болезненной реакции организма, исторгающего из себя остатки влаги. Но главное — в другом: ядовитый сок, которым пропитывали себя решившиеся на этот процесс монахи, избавлял их высушенные тела после смерти от посягательств любых бактерий и личинок насекомых.
Прошедший и эту стадию страдалец переходил в каменную комнату, предназначенную стать его могилой. Она была настолько мала, что в ней можно было разместиться лишь сидя в позе лотоса. С миром его соединяла узкая щель в стене, через которую внутрь поступал воздух. В это время человек уже ничего не ел и не пил. Лишь редкие удары колокола, от которого веревка вела в каменный склеп, свидетельствовали, что аскет еще жив. Когда колокол замолкал навсегда, щель для воздуха замуровывали.
Спустя некоторое время тело умершего вынимали и тщательно осматривали. Если процесс самомумификации проходил успешно, останки выставляли в храме на обозрение и поклонение как божественное проявление самого Будды. Если опыт над собой кончался неудачно, а так чаще всего и бывало, тело навсегда замуровывали в каменной могиле.
Добавлено в 17:14 японцы всегда были большие оригиналы