56
21 июля 1921 года в селе Исаевке Нестор Махно и Виктор Белаш, собрав всех оказавшихся поблизости партизан, устроили последний совет остатков Повстанческой армии. Теперь это была тысяча отверженных, погубленных людей, у которых не осталось уже ни охоты, ни надежды вернуться к мирной жизни. Сами души этих людей выгорели от бесчисленных горестных потерь и множества совершенных злодеяний. Виктор Белаш (начальник махновского штаба.-ТС) предложил, договорившись с красными, уходить в Турцию, на помощь Мустафе Кемалю в его борьбе за республику. За этот «чегеваристский» вариант проголосовали человек 750. Махно же предложил уходить через Галицию на запад – чтобы оттуда попытаться раздуть пламя нового мятежа на Украине. Его поддержало человек четыреста. На следующий день отряды разошлись: Белаш и Махно расстались навсегда.
Махно решил в последний раз оглядеться: он не верил, что иссякла война, что, как вода в песок, ушли люди, что те, кто еще вчера держал винтовку в руках, – сгинули, развеяны по свету, устрашены карающей машиной государства. Махно кинулся в сторону верхнедонских станиц – но никто уже на этой опустошенной земле не откликнулся ему. Там, где в 1919 году полыхнуло верхнедонское восстание, остались лишь могилы да страх за последних мужиков. Слишком дорогую цену заплатили казаки большевикам за непокорство. Даже легендарного командарма Второй конной Миронова не пожалела большевистская власть, едва только он, вернувшись в родные места, посмел заикнуться, что недопустимо же такое издевательство – «расказачивание»…
Бросившись на север, Махно достиг пределов воронежских и от крестьян узнал, что Антонов разбит, обе его армии разгромлены Тухачевским, одиннадцать тысяч повстанцев пало убитыми, и нет уже в России места, где бы могли подняться мужики…
И тогда он повернул назад.
Он возвращался в Украину, в свою родную Украину – но и там уже все было по-другому. Сёла стояли притихшие, смирившиеся. Страна больше не могла воевать. Жизнь целого поколения ушла на войну – а это было, пожалуй, слишком. Но Махно не мог смириться. Война погубила четырёх его братьев и почти всех его друзей. Он знал, за что они пали, почему не смирились, и не видел повода подчиняться новым «хозяевам жизни».
Преследуемый красным истреботрядом (несколько броневиков, грузовики с пехотой, конница.-ТС) Махно мчался на запад по тем самым местам, где когда-то бился с деникинцами, где полыхало григорьевское восстание… Всё изменилось, он был чужой. Иногда встречались ему группки бандитов, закосневших в злодействе, с порыжевшими обрезами. Но их было мало. Большинство людей – кто мог – вернулись к обычной трудовой жизни.
Случалось, по пути партизаны подбирали листовки: «Махно убит». Убит! – они хохотали над этой бессмысленной ложью, угадывая за нею испуг и вечную большевистскую врунявость. Ничто не могло причинить им большей радости, чем эти лживые листовки, подтверждающие, что они еще страшны, что только их смерть избавит врагов от этого страха.
22 августа при переправе через реку Ингул махновцев настиг истреботряд и безнаказанно расстреливал в воде как дичь, на выбор. Махно был ранен в голову пулей, которая ударила его чуть ниже затылка и вышла, разорвав правую щеку от уха до самого рта, отчего на весь остаток жизни раскраивал лицо его рубец, как от сабельного удара. На ингульской переправе погибло человек сорок, среди них – Тарановский и Петренко, немногие из уцелевших ещё старых товарищей (талантливые полководцы, в 1919г.-красные командиры.- ТС). В живых осталось еще человек семьдесят. последние дни их преследовал небольшой конный отряд с одним автоброневиком. Красные, по-видимому, тоже понимали: уходят. Не надо особенно мешать.
Ранним утром 28 августа махновцы достигли Днестра. За ним была Бессарабия, тогда румынская – берег спасения, который для самого Махно станет лишь первым причалом ненавистной чужбины. У Днестра махновцы наскочили на пограничный разъезд. Сориентировались мгновенно: благо, одеты все были в гимнастерки, красноармейские буденновки и фуражки. Не замедляя хода, помчались к пограничникам. «Зачем вы нас вызывали?!» – громко крикнул Левка Задов с тачанки. «А мы не вызывали вас», – удивленно ответил взводный. Пока произносились эти две фразы, пограничники были окружены. Сопротивляться им не было никакого смысла: разъезд был человек двенадцать, махновцев – семьдесят.
Днестр – бурливая река. Один из пограничников показал, где можно переправиться.
Галина Андреевна (жена батьки-ТС) спросила парня, как хоть его звать, чтобы помянуть потом добрым словом. Он сказал фамилию. Она запомнила на всю жизнь: Олексенко.
Левка Задов помог перебинтованному батьке слезть с тачанки и войти в реку, держась за седло. Конь вошел в воду. Левка поплыл рядом.
На румынском берегу их встретил разъезд. Опять же Левка объяснился: так, мол, и так, мы эмигранты, просим у вас убежища…Румынские пограничники забрали у махновцев оружие и препроводили на заставу, где накормили и дали выпить. А потом сдали властям. А власти, не долго разбираясь, – за дощатый забор, в лагерь для интернированных.
Через день к месту происшествия прибыл главнокомандующий войсками Украины и Крыма М. В. Фрунзе. Вроде бы долго стоял, глядя на противоположный берег. 21 сентября газета «Коммунист» напечатала его слова: «Факт перехода в Бессарабию махновской банды установлен мною при посещении приграничной полосы».
Основной пруф
https://ru.theanarchistlibrary.org/library/...tor-mahno#toc25
yaplakal.com