2.
Второй раз я ездил во Францию уже нормально: показать сыну-подростку страну. Ровно 2 года назад, почти.
Мы уехали в самом конце мая - когда у сына школа закончилась, а вернулись в самом начале июля. На месяц ездили.
Объехали ее, практически всю, но больше всего у моря, естественно пробыли. В Ницце, в частности. Даже в Монако ездили на пару-тройку дней. На автобусе.
Там, во Франции, случилась одна фантастическая история, вернее фантастическая история обрела свое окончательное и нелепо стройное завершение.
***
А начиналась она, вовсе не во Франции, а в Африке, в Заире во время операции «Baumier», или чуть позже в Руанде во время операции «Noroit». Я сейчас не могу утверждать с точностью: и то и другое – ужасающие помойки, неотличимые фактически. Просто «Baumier» продолжалась совсем недолго, поэтому Заир – вероятнее. Потом поймете – почему.
Взял я в группу одного новенького. Разрешили двоих штурмовиков, но один был старый знакомый и с ним все ясно было, а второй – только-только откуда-то к нам прибыл. Оказалось, что он из СССР. Казах, блин. Настоящий казах из Советского Союза. Из Казахстана прямо. Ну, не прямо оттуда и сразу - в Африку, нет. Он уже где-то года четыре прослужить успел, только не у нас. У него уже подходил к концу первый контракт. Потом оказалось, что у него во Франции живет маленькая дочь, как и у меня.
Я его взял только за то, что он - из СССР и из-за дочки. Ну и по-русски разговаривал кое-как, даже сносно иногда.
Он был совсем маленького роста, с большой круглой и бритой налысо головой, короткими и кривыми, как у старого кавалериста ногами, и ОФИГИТЕЛЬНО сильный.
Он легко мог заломать любого из группы. И не только хилого меня, а и здоровенных мужиков-штурмовиков, с кулаками в пивную кружку и под сотню весом, почти вдвое больше этого казаха.
Он сам не очень-то обрадовался: у него кончался контракт, и он написал рапорт на учебу в школу сержантов. Надеялся, видно, пересидеть втихаря. Не вышло. Впрочем, там и ни у кого бы не вышло. Это он зря надеялся. Уж лучше – с нами.
Странноватый был парень. Нелюдимый какой-то. На отдыхе – всегда отдельно, иногда садился по-турецки и начинал петь свои родные песни. Негромко. Но – часами, блин.
Впрочем, он никому не мешал, и его быстро все в покое оставили. Не приставали не по делу, в общем. Я – тоже.
Он с нами успел сходить всего в два рейда: по десять дней. А прожил с нами, наверное, чуть больше месяца. Потом, мне кажется (но точно не помню), завершилась операция «Baumier», и его, под сурдинку, отправили в Castelnaudary – учиться. Больше мы с ним НИКОГДА не виделись.
Так вот.
Вся катавасия произошла уже в самом конце второго этого нашего рейда с казахом: мы уже двигались к точке эвакуации, только вертушку еще не вызвали.
И встретилось нам на пути нехорошее такое место: русло ручья, или реки, в это время года сухое совершенно. Но по руслу понятно было, что там иногда поток, просто, огромный несется.
Метров в 100-120 шириной и все заваленное булыжниками. Величиной от мячика для тенниса, арбуза потом, и до огромных (редких, правда) валунов, весом в несколько тонн.
Оба берега этого ручья, или хрен знает чего, густо заросли жестким и колючим кустарником, и имели к руслу достаточно крутые склоны с обоих сторон – метра в 1,5-2.
Мы остановились. Надо было высылать боевое охранение вперед: не видно же нифига, на другом берегу.
Ну, пулеметчик поставил свою машинку, я тоже лег и открыл крышки у прицела, базучник расчехлил и подготовил одну из своих одноразовых трубок – вроде нашего «Шмеля»: тоже с объемным взрывом… Все напряглись, одним словом.
Двое штурмовиков спрыгнули в русло, короткими перебежками перебрались на ту сторону, запрыгнули на берег и скрылись в кустах на той стороне. Мы все время держали с ними связь, естественно. Они прошли вглубь кустов метров 200 еще, до самого буша, где уже видно более-менее, и доложили, что все тихо.
Потом также вернулись назад и встали под берегом, чтобы прикрывать переход всей группы. Мы же, собрали манатки и тоже стали спускаться вниз по одному.
Если вы смотрели честно снятые, или документальные фильмы о войне, то видели, как ходят солдаты по опасной территории. Цепочкой, и с приличным расстоянием (метров 8-10) друг перед другом. Потому, что если – кучей, то мина, или прилетит что-то скотское, не дай божок, и всем сразу – хана, одним махом.
Ну и мы также пошли. Я командовал – кто за кем. Впереди было два штурмовика, и последними быть должны тоже штурмовики. Казаху своему я велел идти последним. Все.
И вот, когда уже вся абсолютно группа была в русле, они и вылезли. Хрен знает откуда. Из воздуха материализовались, блин.
Я сначала успел увидеть абсолютно белое, в синеву даже, лицо одного из штурмовиков под берегом, который смотрел куда-то вбок, и… Первой ударила, практически брея затылки, пулеметная очередь. Промазал, слава Богу!
Ну, а потом началось со всех сторон, буквально. Мы, естественно, в рассыпную – кто куда, и тоже давай палить во все, что движется.
Мы как-то очень удачно расположились среди этих булыжников: вот, что значит опыт и настоящая выучка, только казаху не повезло: его отрезали от нас сразу, и погнали куда-то по руслу в сторону. Он отстреливался неистово просто.
Только мы ему ничем не могли помочь: его загнали за несколько больших валунов, и нам не видно было даже, что там делается. А у нас и самих забот было – выше крыши.
Ну, и забодали мы этих афроафриканцев. Всех, нафиг. Не знаю, может кто и сбежал, мы не проверяли. Но – вряд ли.
Все ВООБЩЕ целы! Просто праздник какой-то. Только с казахом нашим дело было дрянь: сначала слышно было как он там стреляет за валунами, потом, под самый конец уже – большой бабах… И тишина. На связь не выходит. Молчок.
Мы кинулись туда, за валуны эти. Я думал – кирдык казаху 100%. Обидно было до слез. Вот и взял в группу человека, что называется.
А там… Лежат изломанные и изуродованные до неузнаваемости 4 афроафриканских трупа, а метрах в трех от них стоит наш казах. Без шлема, чехол бронежилета и разгрузки всякие висят с него клочьями, весь в крови, и голова, и вообще – все. На его большом лысом черепе лежит чья-то кишка, и свисает ему на глаз, а он отмахивается от нее, как от мухи. Безуспешно, впрочем.
Потом зацепил ее, наконец, стянул, посмотрел тупо и сказал: «О! Кишочки!»
В полном шоке человек.
Ну, мы все к нему кинулись, опрокинули на спину, давай срывать с него бронежилет (там специальная веревка такая есть – дернешь, и он разваливается и спадает сам, практически), ощупывать его всего, орать «ГДЕ БОЛЬНО, Б***Ь?!!»… А он лежит и улыбается, зараза.
Одним словом: сорвало с него шлем (нашли), сбрило ему чем-то две фаланги на одном из мизинцев, оторван кусок одного уха, вместе с мочкой, а из другого сочится мерзкая такая сукровица: перепонка лопнула. ВСЕ!
Оказалось, что когда его за валуны загнали, он тут же понял, что мы ему ничем не поможем. Никак. И, когда расстрелял то, что в разгрузках у него было (а что там – 8 магазинов всего, обычно, а я же написал: отстреливался он неистово), он не вспомнил даже про свой пистолет, а взял две гранаты, и бросил их сразу обе чуть впереди себя. Красиво решил уйти.
Обе сработали одномоментно, практически (этот бабах мы все и слышали), четырех афроафриканцев размололи в фарш, а ему – ни-фи-га. Мистика какая-то!
Вообще, нам некогда было даже считать сколько же этих добрых самаритян всего было, ясно только, что – больше чем нас, а надо было срочно драпать и не задерживаться: на эту канонаду могли и другие адепты самой мирной религии подтянуться. Например, чтобы нас в ислам обратить, скажем. Исключительно силой убеждения, конечно.
Только пробежали мы не далеко: километра полтора. Казаха поддерживали по очереди: он еще не совсем оправился - контузия была, наверное, все же.
Потом кто-то гробовым голосом рявкнул: «О! Кишочки!», и мы все буквально рухнули от смеха на землю. Долго потом еще ржали, как кто-то вспомнит.
Уж, не знаю, что нам такого смешного тогда в этом показалось: сейчас мне не смешно, совершенно, если честно…
Ну, и на этом, вроде – все. Казах уехал в Castelnaudary учиться, нас опять куда-то вывели, или перевели… Конец, вроде делу.
***
А, вот – ни-фиг-га!
Еще задолго (зимой, вроде) до нашего отъезда из Москвы написала мне бывшая жена, что меня какая-то азиатка молодая разыскивает. Я был очень удивлен: какая знакомая молодая азиатка может быть у меня во Франции. Отписал ей, чтобы спросила кто такая и чего хочет.
Ну, она и узнала. Оказалось, это дочка того самого казаха французская.
Тогда я уже сам ей отписал, узнал, что отец ее погиб в ДТП не так давно, а она, разбирая его документы, нашла мою фамилию, и что я – типа, его командир в Легионе. Как она мою жену бывшую нашла – не представляю. Однако – нашла. А я же под своим настоящим именем служил, как и казах этот, впрочем. Отыскала меня, в общем.
Я написал ей очень подробно эту историю (подробнее гораздо, чем вам): ей же интересно было узнать больше об отце, и она набилась к нам с сыном в гиды. Сама предложила, настаивала даже, писала, что очень хочет познакомиться.
В результате, по Франции нас возила либо она (больше), либо моя Кристина.
В Париже же меня поразило засилье просто афрофранцузов и прочих бородатых и безусых, в основном, «академиков». Не меньше, чем в Москве, а может и больше. Тех самых, в общем, с которыми я буцкался почти 16 лет.
Все – всуе. Теперь они все – там, добрые самаритяне. Как тараканы, право слово, даже дустом не выведешь. И вспомнился мне опять генерал Бежар (Marcel Bigeard), и его «Прощай, моя Франция» («Adieu ma France», 2006). Как в воду глядел.
В провинции, даже такой жирной, как Ницца – гораздо меньше. Несравнимо, просто.
Правда наша казашка сказала, что в провинции в муниципальных бесплатных школах – писец (небольшой пушной зверек), просто. В классах по 1-2 француза, остальные – эти.
Ну, и съездили мы в Пуасси (Poissy) и в Мо (Meaux) на Марне (Marne), посмотрели на дома, где жили тогда с Кристиной, на Марну (с ней и ездили: ей тоже было интересно); ну, что им сделается – стоят, как стояли, текут, как текли. Поностальгировали чуток. А сыну было скучно, конечно.
Ему Ницца понравилась больше всего.
Такие дела.
На картинке: Мой спиногрыз на фоне Эйфелевой башни.
Это сообщение отредактировал Celluloid - 9.06.2019 - 23:18
yaplakal.com