Искусство грамотно сваливать

Ловко вывернуться, потерпев откровенный провал, — это отдельный, немаловажный военный талант. За четверть века до Дюнкерка британцы провели две невероятно сложные морские эвакуации.

А начиналось всё за здравие.

Формально и коротко можно охарактеризовать Дарданелльскую (или Галлиполийскую) битву как неудачную десантную операцию, предпринятую странами Антанты на территории Турции в 1915-1916 годах. Но это совершенно не отражает важности и грандиозности происходившего. Можно сказать и иначе: это была крупнейшая флотская операция Первой мировой войны, крупнейшая десантная операция, самая значительная неудача союзников и, соответственно, самая яркая победа турецкого оружия за всю войну. Впрочем, и этим значение Галлиполийской баталии не ограничивается, поскольку косвенно она повлияла на все события войны, в том числе происходившие на других фронтах. И уж совершенно уникально, что даты важнейших событий этой битвы стали государственными праздниками в трех странах: Австралии, Новой Зеландии и Турции.

Активнее всех в бой рвался Первый Лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, ставший главным идеологом операции в Турции. Его не устраивало, что британский флот оказался на вторых ролях, и форсирование Дарданелл он предлагал сделать именно флотской операцией. Выглядело это красиво: 
английские корабли, подавляя форты противника, входят в узкий Дарданелльский пролив между Азией и Европой, рассекают турецкую территорию и занимают (освобождают) Галлиполийский полуостров. Затем входят в Мраморное море, уничтожают турецкий флот и совместно с русскими войсками атакуют Стамбул. Страны юга Европы вступают в войну на стороне Антанты, Турция, вероятно, вообще выходит из войны, а Германия и Австро-Венгрия оказываются в полном окружении и быстро капитулируют. Полный триумф, на фоне которого главным действующим лицом становится Черчилль….
Справедливости ради отметим, что скептиков в кабинете министров тоже было много, но сэр Уинстон и его сторонники были настойчивы и убедительны. 

В конце осени 1914 года английский флот провел бомбардировку Галлиполийских позиций. Она прошла успешно и показала слабость турецкой обороны. Это тоже повлияло на решение англичан, и зимой они приступили к подготовке операции. К сожалению, британское командование не учло, что и у турок будет в запасе несколько месяцев, в которые они могли существенно изменить ситуацию.
Здесь важную роль сыграла Германия, где прекрасно понимали опасность десанта и его возможные последствия. Немцы сделали все возможное, чтобы помочь союзнику: туркам помогли техникой, был увеличен штат немецких военных советников. Командование над укреплениями Босфора и Дарданелл принял германский адмирал Гвидо фон Узедом, уполномоченным турецкой главной квартиры в Дарданеллах тоже был немец — адмирал Мертен, а командующим созданной на этом направлении пятой турецкой армии стал генерал Отто Лиман фон Сандерс.

При помощи немцев турки укрепили и перевооружили стационарные береговые форты, создали ряд подвижных артиллерийских батарей, установили и усовершенствовали 10 рядов минных заграждений, перегораживающих пролив. Для борьбы с тральщиками противника появились особые легкие батареи. Прожекторные средства были усилены, на берегах проливов устроены торпедные станции, опущены противолодочные сети. Турецкий флот расположился в Мраморном море, готовый поддержать оборону проливов своей артиллерией и атаковать корабли противника, в случае если они попытаются прорваться через укрепления в центральной части проливов. Подготовка была очень серьезная, но Черчилля и его офицеров действия врага не смутили. Британский лев уже приготовился к прыжку и не собирался обращать внимание на такие мелочи.

В феврале могучий британско-французский флот общим количеством в 80 вымпелов сосредоточился у острова Лемнос в Средиземном море. В его состав вошли 16 броненосцев, новейший линкор «Куин Элизабет», линейный крейсер «Инфлексибл», 5 легких крейсеров, 22 эсминца, 24 тральщика, 9 подводных лодок, авиатранспорт и госпитальное судно. В Египте были сконцентрированы британские (английские, австралийские, новозеландские и индийские), а в Марселе французские десантные части, готовые выйти в море.


9 февраля боевой отряд кораблей подошел к турецким берегам и начал бомбардировку. Планировалось крупнокалиберной артиллерией больших кораблей подавить форты на обоих берегах, разминировать пролив и идти вглубь, уничтожая оставшиеся оборонительные рубежи. После этого, во второй фазе операции десантные силы должны были занять полуостров Галлиполи и полностью освободить его от турок.
Поначалу все шло отлично и командование заявило о полном успехе операции. Адмирал Карден направил в Лондон послание с утверждением, что при условии хорошей погоды через две недели союзники будут в Константинополе. В Чикаго резко упали цены на зерно в ожидании скорого возобновления российского экспорта. Но все оказалось не так просто.

Стрелявшая с дистанции в 12-14 километров дальнобойная крупнокалиберная (305 и 381 миллиметр) корабельная артиллерия действительно заставила на время замолчать стационарные турецкие форты, но как только корабли попытались войти в узкий пролив (ширина его от 7,5 до 1,3 километра), по ним открыли огонь спрятанные за холмами мортиры и полевые гаубицы, а из глубины на подготовленные позиции выдвинулись передвижные батареи. Британцы попали под мощный огонь, понесли существенные потери и вынуждены были отойти.
Повторные атаки не изменили ситуацию. Стрелявшие навесом из укрытий турецкие гаубицы были просто недосягаемы для корабельных орудий, а тральщики, которые должны были обезвреживать мины, попадали под огонь передвижных батарей, которые тут же снимались с места при подходе тяжелых кораблей. Потеряв несколько кораблей на минах и от прямых попаданий, британцы бесплодные лобовые атаки прекратили.
Англичане сменили командующего, еще усилили отряд кораблей и в марте предприняли вторую попытку штурма с моря. Три корабля были потеряны, еще несколько получили серьезные повреждения. Параллельно российский Черноморский флот обстреливал турецкие порты, что тоже успеха не принесло.

Стало ясно, что без поддержки сухопутных сил флот с поставленной задачей не справится. Тотальное превосходство союзников на море и мощь их артиллерии ситуацию изменить не могли. Будучи королями воды, они не становились королями суши.
В Лондоне и Париже срочно приступили к разработке десантной операции, благо сухопутные силы уже были собраны. Подготовка десанта велась поспешно и не слишком тщательно — опять сказалось пренебрежение к противнику. Точных карт и промеров глубин у берега не было. Места предполагаемой высадки не были достаточно изучены: учитывалась лишь техническая возможность высадки, а например, такой фактор, как наличие питьевой воды на берегу, в расчет не принимался вовсе. Союзники надеялись быстро расширить плацдармы и развить наступление, о долгой обороне никто не помышлял. Турки под руководством немецкого генерала фон Сандерса тоже готовились, стараясь предугадать места возможных десантов. На этих направлениях готовили траншеи, возводили полевые батареи, укрепляли пулеметные точки, удобные для высадки пляжи были обнесены колючей проволокой. Союзники подготовку турок опять же игнорировали.

К 23 апреля десантный корпус союзников под командованием англичанина Яна Гамильтона и француза Альбера д'Амада сосредоточился на острове Тенедос. Он состоял из 29-й пехотной английской дивизии, бригады английской морской пехоты, АНЗАКа (ANZAC — австралийско-новозеландский армейский корпус) и французской дивизии Маку, состоявшей в основном из сенегальцев. Кроме того, в высадке участвовали индийские гурки, греческие добровольцы, солдаты из Ньюфаундленда и «Сионский отряд погонщиков мулов», состоявший из евреев, в основном выходцев из России. Всего в первой фазе высадки участвовали до 81 тысячи человек при 178 орудиях. Войска были погружены на корабли и двинулись к турецкому берегу под прикрытием сил флота. Турки все это видели и готовились к отражению атаки.

Стоит отметить, что берега Дарданелльского пролива гористы, хотя и имеют много закрытых песчаных пляжей и бухточек. Турки заняли все главенствующие возвышенности, а большинство войск сосредоточили в глубине, дабы реагировать на действия англичан и заранее не попасть под удары корабельной артиллерии.

Союзники высаживались тремя основными группами. Главный удар англичан пришелся на оконечность Галлиполийского полуострова — мыс Геллес. Австралийцы и новозеландцы наносили удар с запада на Габа-Тепе, а французы высадились на Азиатском берегу в Кум-Кале. Кстати, активное участие в этом принимал крейсер «Аскольд» — единственный русский корабль, участвовавший в Дарданелльской операции. Ветеран Русско-японской войны охотился за немецкими рейдерами в Индийском океане, потом пришел в Марсель и по соглашению между союзниками был включен в состав французской эскадры. Русские моряки под руководством лейтенанта С. Корнилова обеспечивали высадку со шлюпок и ялов, а артиллеристы прикрывали десант огнем.
В итоге сенегальские колониальные стрелки захватили две деревни, взяли более 500 пленных и сковали силы двух дивизий. Турки подтянули резервы, и уже французы вынуждены были перейти к обороне. С большим трудом им удалось эвакуироваться, а целая рота сенегальцев попала в плен.

В других местах десант тоже не был успешен, несмотря на доблесть и героизм солдат. Отряды не имели связи между собой, командиры не ориентировались на местности. Некоторые группы, совершавшие отвлекающие высадки, полностью погибли. Двенадцать тысяч австралийцев и новозеландцев оказались заперты на пляже шириной 600 метров под ураганным огнем турок и понесли большие потери.
На главном направлении атаковали англичане. По воспоминаниям участников, десантные части, предназначенные для высадки на этом участке (три пехотные роты и взвод морской пехоты), были посажены на судовые шлюпки, а три батальона 29-й пехотной дивизии на угольщик «Ривер Клайд», специально приспособленный для выброски десанта. После получасовой бомбардировки, при поддержке авиации, имевшей базу на острове Тенедос, восемь буксиров, ведя за собой каждый по четыре большие шлюпки, быстро подошли к берегу. «Ривер Клайд» следовал позади. На огонь корабельной артиллерии турки не отвечали и позволили шлюпкам пройти перед мысом Геллес, после чего открыли огонь из скрытых на берегу полевых орудий и пулеметов. Чтобы быстрее выскочить на берег, люди прыгали в воду, но здесь они попали в утопленные проволочные заграждения.

В несколько минут весь первый эшелон был уничтожен. Корабельная артиллерия уже ничем не могла помочь, и на сравнительно большие огневые средства турок, англичане могли ответить только огнем 10 пулеметов с «Ривер Клайд», который медленно приближался, буксируя у бортов шаланды для высадки. Приткнувшись носом к песчаной мели перед пляжем, «Ривер Клайд» начал по сооруженным мостам спускать людей на берег. Две головные роты были целиком уничтожены в несколько минут, и только часть солдат третьей роты, большей частью раненных, выскочила на берег и, прикрывшись дюной, окопалась. В это время шаланды, на которых были настланы мостки, оторвались и медленно поплыли по течению вдоль берега перед мысом Геллес, огнем с которого были перебиты люди, находившиеся на мостках.
Тем не менее, на двух участках, и прежде всего, на главном направлении союзники смогли захватить небольшие плацдармы и развернуть наступление.
Генерал фон Сандерс быстро разгадал идею противника и перегруппировал силы. Им было сформировано три оборонительных участка, каждый из которых самостоятельно действовал против высадившихся сил. Турки старались быстро перейти в наступление и сбросить врага в море. Дрались они отчаянно. В Турции крылатыми стали слова будущего Ататюрка, а тогда еще молодого офицера Мустафы Кемаля-паши, которые он сказал солдатам своего батальона, поднимая их на штыковую атаку против австралийцев: «Я не приказываю вам атаковать, я приказываю вам умереть!».

Потеряв в первые дни десанта более 17 тысяч человек, англичане, вместе с присоединившимися к ним французами, индийским корпусом и вторым корпусом АНЗАК, на главном направлении смогли занять плацдарм глубиной до 5 километров. Турки подтянули свежие силы, и союзники вынуждены были перейти к обороне. Они держались благодаря поддержке корабельной артиллерии, но в конце мая ситуация на море изменилась – британский флот сам попал под удар. 25 мая немецкая подводная лодка U-21 потопила британский линкор «Триумф», на следующий день та же лодка потопила линкор «Маджестик». Союзники не имели возможности защитить свои суда в открытом море и вынуждены были отвести боевые корабли в защищенную Мудросскую бухту. Войска остались без артиллерийской поддержки.
Весь июнь и июль 1915 года союзники сдерживали натиск турок, испытывая катастрофическую нехватку продовольствия, боеприпасов и, особенно, воды. При этом, обе стороны демонстрировали чудеса мужества и джентльменского отношения друг к другу. Противники периодически устраивали перемирие для похорон погибших, обменивались подарками — союзники меняли у турок мясные консервы на свежие фрукты и овощи. Новозеландцы и австралийцы даже выкинули противогазы, будучи уверены, что турки воюют честно и газов не применяют.

К августу союзники в несколько раз увеличили свои силы, доведя их до полумиллиона. Турки тоже перебросили подкрепления. Втайне англичане готовили новый удар, но, несмотря на более серьезную подготовку, августовское наступление на старых и новых (Сувла) плацдармах провалилось. В безнадежной атаке на высоту 60, полностью, до единого человека, погиб батальон Норфолкского полка. Война снова превратилась в позиционную. Союзники не имели сил наступать, турки тоже не спешили идти в атаку, дабы не нести лишних потерь. Дух турецких войск был ослаблен сидением в окопах, в то же время было понятно, что прижатые к морю враги будут драться отчаянно. Время должно было стать союзником турок.
В конце сентября Болгария вступила в войну на стороне Германии и Турции, а австро-венгерские войска заняли Белград. Общая ситуация на средиземноморском театре полностью изменилась, и конечный успех Дарданелльского десанта уже не был возможен.

Ситуация становилась безвыходной и никакого просвета впереди не наблюдалось. В октябре фельдмаршал лорд Китченер запрашивает командующего союзными войсками в Галлиполи генерала Гамилтона о возможных потерях при эвакуации. Ответ: 50 процентов. Гамильтона, руководившего всем этим безобразием с первого дня высадки, по совокупности заслуг сняли и отправили в пыльный чулан. Но проблема от этого никуда не делась.

В ноябре лорд Китченер лично отправился на позиции, дабы на месте принять решение.

Приближалась зима, что означало не только необходимость доставки сотен тысяч комплектов зимней одежды, печек и топлива к ним, но и угрозу снабжению всей развёрнутой группировки. Оба плацдарма снабжались ордой лихтеров, барж, шаланд, буксируемых понтонов и прочего, подходящих в основном по ночам к импровизированным пирсам в наспех приспособленных для этого бухтах, к тому же часто обстреливаемых. Вместе с холодами пришли бы и шторма, и снабжение оказалось бы под угрозой.
Прибывший в конце октября на место Гамильтона генерал Монро за один день объехал все плацдармы и вынес вердикт: эвакуация необходима и неизбежна. Турки господствуют над местностью и хорошо окопались, в то время как собственные войска крайне измотаны и испытывают нехватку всего.

В Лондоне рапорт Монро вызвал негодование. Один из начальных организаторов всей кампании Уинстон Черчилль отпустил по этому поводу остроту, переиначив знаменитое изречение Цезаря: «Пришёл, увидел, сдался». 
Однако эвакуация была неизбежна. В конце ноября случилась «большая метель» — в результате резкого похолодания до 10 процентов солдат экспедиционного корпуса получили обморожения. Теплой одежды не было, и экипировать всю армию было не реально. Пришлось срочно уходить, невзирая на потери.
Противники эвакуации считали, что эту рану в боку османов нельзя закрывать. Тогда они смогут перебрасывать войска на Кавказ, Синай и в Ирак. Кроме того, имея множество подданных мусульман, Британская империя не хотела давать в руки чужим исламским пропагандистам «победу над неверными».

Китченер своими глазами увидел всё, о чём писал Монро, и согласился с выводами, но политики в Лондоне продолжали спорить.
Погода тем временем портилась.
Двадцать шестого ноября начался сильный ливень и шторм. Волны разбили причалы и наспех построенный волнолом, потопив множество судов снабжения. Затем потоки воды с неба стали затапливать окопы и землянки. Начались селевые потоки, сметающие позиции и турок, и англичан. Но это было ещё не самое худшее. В ночь с 27 на 28 ноября температура резко упала ниже нуля и пошёл снег.

К 30 ноября союзники потеряли почти 200 человек замёрзшими насмерть и более пяти тысяч обмороженными.

Седьмого декабря на заседании британского кабинета разрешили эвакуацию. Но половинчатую. Плацдарм вокруг бухт Анзак и Сувла предстояло вывести, а вот в районе мыса Геллес оставить.

Задача предстояла циклопическая. Даже в таком половинчатом варианте нужно было вывезти более 83 тысяч человек и 186 орудий, не говоря о тысячах животных и огромных запасах предметов снабжения. С ними, кстати, вышел отдельный курьёз, поскольку все предыдущие недели их накапливали, рассчитывая, что в сезон штормов снабжение может прерываться на срок до десяти суток.
Первый план эвакуации, предусматривавший постепенное сжимание плацдарма, отвергли. Турки могли заметить отход и начать атаковать — тогда бы сбылся прогноз Гамильтона. Нет, было решено провести эвакуацию как можно более незаметно, и просто раствориться в ночи.
Это означало до последнего дня, последней минуты поддерживать у турок и немцев ощущение, что никакой эвакуации нет и в помине.

Требовался высокий уровень секретности и тщательной подготовки.
Вся секретность, правда, чуть было не пошла прахом, когда в британском парламенте потребовали отчёт от правительства о том, как идут дела в Дарданеллах, и будет ли эвакуация.
Рядовым бойцам в первые дни ничего не сообщали. Просто внезапно всех попавших в лазареты начали немедленно эвакуировать. Части, уехавшие отдыхать на греческие острова, назад уже не возвращались. Суда по ночам грузили, а не разгружали.

Каждую ночь с пирсов уходили новые караваны, полные людей, орудий и припасов. К 18 декабря на плацдарме осталось менее половины людей и лишь треть орудий. Для обмана турок применялись все виды уловок. Над плацдармом в течение дня висели самолёты, чтобы ни один воздушный разведчик врага не прокрался. По дорогам и тропам продолжали гонять повозки и колонны мулов. Артиллерия то устраивала периоды долгого молчания, то обрушивала на врага шквальный огонь. Батареи не снимались целиком — одно орудие продолжало вести огонь с каждой позиции. Ночью специальные команды зажигали костры и кухни в прежнем объёме и на прежним местах, чтобы всем казалось, что ничего не меняется.

В последние дни подготовка ускорилась многократно. Всё, что было невозможно вывезти, уничтожали, выбрасывали в море, приводили в негодность или минировали. Алкоголь вылили в море, мешки с мукой облили кислотой, боеприпасы и обмундирование сложили в огромные кучи на берегу, чтобы поджечь или взорвать в последний момент. Бойцы минировали всё вокруг, устраивая причудливые мины-ловушки, превращая в смертельные подарки граммофоны, кучи консервов и любые поверхности, где можно установить растяжку. В окопах устанавливали винтовки, подготовленные для «беспилотной стрельбы». К спусковому крючку крепили банки с медленно текущей водой или камнями, чтобы они производили выстрелы с определёнными интервалами.
Всё могла испортить погода — последние две ночи были решающими. Но море оставалось спокойным.
В ночь с 18 на 19 декабря успешно вывезли 20 тысяч человек и почти все орудия. Ещё 20 тысяч остались на берегу.

Теперь началось самое сложное. На некоторых участках окопы сторон подходили друг к другу на расстояние в десяток метров. Противники слышали, как часовые сморкались, и узнавали друг друга по походке.

Можно ли было уйти незамеченными?

Для этого предпринимались усилия. Дно окопов, ботинки и даже пирсы замотали мешковиной и одеялами, чтобы заглушить звуки. Маршруты отхода тщательно подготовили и отметили дорожками из муки. Запрещалось курение, разговоры и любые посторонние звуки. Полная тишина и полная темнота.
В пять часов вечера 19 декабря солнце зашло, начался дождь. Почти сразу началась погрузка.
К восьми вечера осталось меньше пяти тысяч человек. К полуночи 1500. Никто не верил, что турки до сих пор не начали атаку. Считалось, что все, кто попал (или вызвался добровольцем) в последние партии, — смертники. На большинстве участков дюжина солдат изображала батальон, бегая вдоль окопов и стреляя в никуда.

В три часа ночи из окопов на передовой ушли и они, приведя в действие последние мины и перегородив проходы заранее заготовленными препятствиями.
В четыре утра взорвались заложенные мины, и вспыхнули склады на берегу.
К пяти на берегу никого не осталось.
Турки очнулись только в половине шестого, когда взорвались мины, заранее заложенные под их позиции, и прорвались через заграждения к брошенным бухтам только в семь утра.
На следующую ночь начались сильнейшие шторма.

Решение оставить плацдарм на мысе Геллес казалось довольно странным с самого начала. После эвакуации Сувлы и Анзака на четыре дивизии союзников турки были способны бросить 21 дивизию и вдвое больше артиллерии. Эту очевидную, на первый взгляд, мысль в Лондоне осознали лишь к концу декабря и 27 числа разрешили окончательную эвакуацию.
На Геллесе находилось около 40 тысяч человек и 160 орудий вместе со складами. Оставалось лишь точно так же обмануть турок и немцев — во второй раз. Ещё одной проблемой стало то, что погода всё портилась, а солдатам требовалось преодолеть куда большее расстояние до пунктов погрузки.
Деваться было некуда, и англичанам пришлось повторять декабрьские события.
К седьмому января на мысе остались около 19 тысяч человек и всего 36 орудий, но в этот момент турки нанесли удар. Силами одной дивизии, при поддержке доселе невиданного количества орудий, они решили прощупать английскую оборону и заодно отработать новые методики ведения наступления.

Благодаря умелым действиям пулемётчиков и шквальному огню корабельной артиллерии атаку удалось отбить, хотя многие готовились к последнему безнадёжному бою с всепоглощающей турецкой лавиной.
Последний эшелон (17 тысяч человек) уходил с берега в ночь с восьмого на девятое января. Штормовая погода внесла в планы свои коррективы, часть лихтеров выбросило на пирсы, и те поломались. Но всё новые и новые люди поднималась на суда.

Последним c берега ушёл командир 13-й дивизии генерал Мод. Ничего героического, просто генерал впопыхах забыл чемодан и вернулся за ним к севшему на мель лихтеру, навернув пару лишних километров, — в то время как все передовые окопы уже опустели, и последние войска завершали погрузку.
Но самыми-самыми последними с шатающегося пирса в штормовом море сняли флотского лейтенанта и двух моряков, которые руководили погрузкой и швартовкой.
В четыре утра взорвались склады и мины.
Всё было кончено.

Великолепные и успешно проведённые эвакуации подсластили Антанте горечь от общего поражения, а туркам и немцам смазали несомненную победу.
Англичане утверждали, что почти ничего не оставили туркам. Те, в свою очередь, говорили, что взяли огромные трофеи.
Как ни странно, возможно, правы и те и другие. Не особо избалованным туркам любые трофеи казались подарком. Ну а насчёт британцев можно только утверждать, что, видимо, не всё, списанное на бумаге, было разрушено физически.
Организованность и продуманность вплоть до последней мелочи помогли им дважды уйти незамеченными, умело обманув противника.
К сожалению, столь же ловко организовывать наступления британцы тогда ещё не умели…

В общей сложности борьба за Дарданеллы продолжалась 259 дней. Из участвовавших в сражении 489 тысяч солдат и офицеров союзных войск были убиты и ранены примерно 252 тысячи человек. Из них почти половина — англичане. Большие, хотя и не столь катастрофические, потери понесли французы. Погибли около 30 тысяч австралийцев и новозеландцев, что для этих стран стало самыми страшными потерями в истории. Турецкие войска потеряли около 186 тысяч убитыми, ранеными и умершими от болезней. Инициатор десанта, Первый Лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль, был вынужден уйти в отставку. Неудача навсегда оставила темное пятно на его репутации, хотя он сразу отправился на Западный фронт, дабы смыть его кровью. В чине полковника командовал батальоном Шотландских Королевских Фузилеров.