179
Ликвидацию Госнаркоконтроля дельцы отмечали так же, как бандиты — развал РУБОП в 2008-м. Она состоялась благодаря совпадению многих факторов, главные из которых были выпестованы внутри самой службы.
Из одной полиции в другую
На сегодняшний день, по данным ООН, в мире от наркотиков ежегодно умирают около 200 тысяч человек. Вопиющая прозрачность среднеазиатских границ позволила наркотической волне захлестнуть Россию.
В 90-х наркомания стала бичом молодежи — против ее роста государственные институты были бессильны.
В начале «нулевых», в ходе реформ госаппарата, президент решился на неоднозначный ход — вместо налоговой полиции создать структуру по борьбе с наркопреступностью. Причем большая часть налоговиков, которых оказалось сорок тысяч человек, должны были переучиваться на новую специализацию.
Учитывая, что исходное ведомство собиралось по принципу Ноевого ковчега, вся эта разношерстная публика из бывших военных, чекистов, милицейских, прокурорских одним росчерком стала наркополицейскими.
«Госнаркокартель»
Профессиональный состав новой службы хоть и был разномастен по происхождению, но впечатлял. Возглавил новую службу бывший первый замдиректора ФСБ Виктор Черкесов, имевший большой опыт следственной работы.
А к уже упомянутым сорока тысячам бывших налоговиков присоединились порядка трех тысяч милиционеров из расформированных тогда ОБНОН (отделов по борьбе с незаконным оборотом наркотиков).
Государственный комитет по контролю за оборотом наркотиков, или в просторечии Госнаркоконтроль, начал работу с июля 2003 года, но для того, чтобы встать на ноги и начать приносить результаты, понадобилось порядка полутора лет.
«Оперативный костяк сформировался к 2005 году, — рассказывает бывший заместитель директора ФСКН генерал-лейтенант полиции Александр Михайлов. — И основной задачей, ставившейся тогда перед службой, было снижение спроса на наркотики. Без этой профилактики остальные функции просто не имели смысла».
«В 2006 году мы докладывали об уровне наркопотребления в стране в пределах от двух до трех миллионов человек, — продолжает Михайлов. — За время работы Черкесова этот показатель не вырос, даже удалось добиться небольшого снижения».
По его словам, если до 2005-го ежегодный прирост наркозависимых на учете составлял 25%, к 2008 году он сократился до 1,5%.
Один из бывших руководителей ФСКН районного уровня, назовем его Сидоров, на условиях анонимности рассказал «Ридусу», как выстраивалась работа службы на «земле».
Как оказалось, именно там стали развиваться первые в истории новой службы «ментовские войны» — конфликты силовых ведомств.
«Поскольку я работал в своем родном городе, ситуация была мне небезразлична, в отличие от многих коллег, — вспоминает бывший районный руководитель. — Поэтому за первые полгода работы удалось изъять почти 3 килограмма героина, что для районного уровня по тем временам было приличной цифрой».
Надо сказать, что палочной системы у ФСКН, в отличие от милиции, не было. Последние работали по схеме «АППГ (аналогичный период прошлого года) +1», то есть искусственно создавался постоянный прирост показателей.
«Для этого использовался самый разнообразный набор уловок, в том числе совершенно бесчеловечных, — рассказывает собеседник. — Например, на обслуживаемую территорию завозили цыган, которые начинали торговать наркотиками, а доблестная милиция отслеживала покупателей и забирала их до момента достижения необходимой цифры, параллельно получая мзду с преступников».
Но бывали случаи и «позабавнее».
Как-то раз в дежурную часть поступил звонок из фитнес-клуба, где нашли сумку с белым порошком и пачкой долларов, — снова на условиях анонимности рассказывает бывший сотрудник центрального аппарата ФСКН, назовем его Петров. — Выяснилось, что почти килограмм героина и деньги принадлежали сыну одного из среднеазиатских дипломатов. В итоге порошок оказался стиральным, деньги — билетами банка приколов, а дело не возбудили, зато весь отдел, чьи сотрудники потратили время, год пользовался мобильной связью бесплатно, —
вспоминает правоохранитель о нестандартной благодарности.
Дурная слава ОБНОНов привела к тому, что многие начальники подразделений ФСКН сознательно не брали в свою команду бывших милиционеров, предпочитая им людей «с улицы», которые хоть и давали результат не раньше, чем через год, но не были замечены в порочащих связях.
«Справедливости ради скажу, что „крышевателей“ было немало и среди наших, — отмечает Сидоров. — Примеров, когда ранним утром квартиры торговцев смертью в других районах и областях брал спецназ и заставал там лишь следы спешных сборов, полно. Местный начальник, наш либо в ОВД, был в курсе и предупреждал, поэтому отношения испортились, как только стало ясно, кто есть кто».
Немало в ФСКН, по словам Петрова, оказалось и «временщиков», увидевших в службе источник заработка.
Оперативники умудрялись торговать изъятым добром прямо на Лубянской площади, нисколько не стесняясь ни «старших братьев», взирающих из окон зданий напротив, ни милицейских коллег из ОВД «Китай-город».
Один из руководителей, как сообщала Lenta.ru, продавал наркотики через интернет с помощью своей близкой родственницы. Бывший глава управления, как писал «Труд», торговал героином через бывших заключенных и их же потом и арестовывал.
При этом «опера» не только продавали, но и сами употребляли изъятое. Пожалуй, самым громким примером был случай, когда двое сотрудников умерли прямо в сауне, расположенной в подвале одного из московских зданий ФСКН. Аналогичных случаев было несколько по стране. Видимо, именно благодаря им позднее появился термин «госнаркокартель».
Жертвы ментовских войн
Осенью 2011 года питерский спецназ ФСБ, как писала Lenta.ru, взял штурмом Череповецкий межрайонный отдел ФСКН с последующим арестом десяти сотрудников — ещё двое были осуждены ранее — во главе с начальником отдела. Среди предъявленных обвинений — создание ОПГ, пытки, фабрикация уголовных дел. В соседнем складском помещении обнаружили цех по расфасовке наркотиков.
Питерское же управление и вовсе слыло в центральном аппарате контролером канала всех синтетических наркотиков, поставляемых из Европы. Правда, не брезговало оно и другими веществами.
«Однажды из Интерпола пришла информация, — вспоминает Петров, — что из одной латиноамериканской страны в Санкт-Петербург направляется судно, на котором перевозится крупная партия кокаина. Зная аппетиты питерских коллег, мы понимали, что ставить их в известность не стоит, но иначе поступить не могли. В день предполагаемого прибытия они доложили, что корабль действительно пришел, но якобы ничего такого на нем не нашли. Впрочем, у нас такому ответу никто уже не удивлялся», — сетует собеседник.
Сложилась парадоксальная ситуация — созданное для отражения угроз новой опиумной войны ведомство, по сути, разошлось по обе стороны баррикад.
В октябре 2007 года в противостоянии правоохранителей случилась кульминация. Глава ФСКН Черкесов неожиданно публикует в «Коммерсанте» свою статью, в которой открывает общественности глаза на очередную «ментовскую войну», обвинив своих бывших товарищей из ФСБ в личностном обогащении.
О «недопонимании» между ведомствами генерал полиции говорил и раньше, призывая чекистов к миру и объединению в государственных интересах, уверяя, что сложившаяся обстановка выгодна лишь «врагам национальной безопасности». Разумеется, реакция была радикальная, и даже покровительство бывшего шефа не помогло. Черкесов оказался низложен.
Генеральская крыша
Новый глава ведомства Виктор Иванов — также выходец из ФСБ. При этом многие бывшие «чекисты», узнав о приходе Иванова, сами написали рапорты — служить под началом «кадровика», как о нем отзывались, хотели немногие.
По словам Александра Михайлова, со сменой руководства сильно изменилась кадровая составляющая центрального аппарата ведомства.
Аппарат новой службы составил около 200 человек, тогда как оперативный блок, выполнявший основную работу, состоял только из 170 штатных единиц. «В то же время количество людей „на земле“ оставалось прежним, а бумагооборот, в котором они обязаны были принимать участие, за год увеличился в десятки раз», — констатирует генерал
Если сравнить бывшее и пришедшее руководство службы с точки зрения профессионализма, сравнение выйдет явно не в пользу последнего, уверен Михайлов.
С Черкесовым и Ивановым уже понятно. Заместители из предыдущего состава: Олег Харичкин всю службу прошел в уголовном розыске, потом возглавил в МВД антинаркотическое направление. Александр Федоров — выходец из следственных органов ФСБ, сейчас заместитель председателя Следственного комитета, Владимир Зубрин — бывший заместитель генерального прокурора.
А таков послужной список пришедших: первый замглавы ФСКН Владимир Каланда — бывший начальник отдела в кадровой службе президентской администрации, под началом Иванова, позже с этой должности переведен в замы руководителя ФМС. Статс-секретарь, замглавы ведомства Олег Сафонов, который менял ведомство на ведомство каждые полтора-два года.
К правоохранительной деятельности никто из них отношения почти не имел.
Из команды Иванова к ней относился лишь руководитель оперативно-разыскного департамента ФСКН Николай Аулов — бывший начальник ГУ МВД России по ЦФО. Но мало того, что он был назначен на должность во время служебной проверки по предыдущему месту службы, на следующий день после ликвидации ведомства, как следует из материалов предварительного следствия, он был объявлен, как писала РГ, испанским судом в международный розыск за связь с тамбовской ОПГ.
В 2012 году в Генеральную прокуратуру поступил неслыханный документ. Замначальника оперативно-разыскного департамента ФСКН Василий Рогозин (бывший сотрудник военной контрразведки и подразделений борьбы с оргпреступностью и наркотиками ФСБ) просил Юрия Чайку провести срочную проверку, обвинив руководство собственного ведомства, а именно Владимира Каланду в коррупции и «крышевании» наркобизнеса.
Итог проверки был предсказуем: директору ФСКН было рекомендовано поставить органы госбезопасности в известность о «фактах возможного участия своих сотрудников в противоправной деятельности», а остальным занялось следствие ФСКН, которое курировал сам Каланда.
Последствие всей этой истории было только одно — Василий Рогозин был уволен, причем узнал он об этом в день своего рождения, придя утром на работу.
Любопытно, что американский журнал Forbes, проанализировавший в 2013 году данные о семейных доходах высокопоставленных служащих силовых структур, выяснил, что выгоднее всего в России бороться с наркотиками. Удивительно, но первые три места рейтинга заняли Каланда, «тыловик» ФСКН Михаил Кийко и Иванов.
Новые лучше старых
Приоритеты в работе ведомства менялись всю его историю — то объявляли войну с притонами, то с перевозчиками, то очередную операцию, рапортуя позже в СМИ с такой помпой, словно все остальное время борьбой с наркотиками в стране никто и не занимался. Однако умные люди, которых в ФСКН пока еще хватало, понимали — в первую очередь нужно заниматься профилактикой.
По мнению собеседника «Ридуса», новое руководство службы стало вести значительно больше работы в этом направлении, чем предшественники.
«При Иванове стала более заметна системность в деятельности службы, взять хотя бы работу на упреждение. Незаменимым инструментом был институт антинаркотической комиссии города, района и так далее, — вспоминает Сидоров. — Председателем был сам глава, замом — начальник территориального органа наркоконтроля. В комиссию обязательно входили нарколог, предоставляющий данные по учету, и главврач, отвечающий уже за лечение».
Профилактика, по словам собеседника, делилась на первичную — чтобы человек не пробовал наркотики, и вторичную — для тех, кто уже попробовал, но потребление еще не приобрело системного характера.
На базе подмосковного пансионата «Чайка» создали реабилитационный центр, где постоянно находились несколько десятков человек. Однако финального этапа профилактики — ресоциализации, то есть возврата наркоманов в нормальную жизнь, достичь так и не удалось.
«Не было ни финансирования, ни понимания проблемы со стороны муниципальных властей», — с искренним сожалением говорит оказавшийся убежденным трезвенником Сидоров.
Ухудшающийся имидж
Хотя «палочной» системы в ФСКН и не было, но статистика всегда значила многое.
Оказалось, что на протяжении долгого времени показатели раскрываемости ФСКН приписывали себе коллеги из МВД (не за «спасибо», конечно), что никак не улучшало имидж наркополицейских.
В прошлом году эксперты питерского Института проблем правоприменения провели мониторинг показателей ведомств за 2013−2014 годы и выяснили, что полиция раскрыла больше наркопреступлений, а наркополиция больше изъяла в весовом эквиваленте.
Собеседник «Ридуса» подсказал разгадку: «Все уголовные дела ставятся на учет в Главном информационно-аналитическом центре (ИАЦ) МВД, вне зависимости от того, какой структурой они были возбуждены, — объясняет Сидоров. — Любой следователь, будь то ФСКН, МВД, ФСБ, или СК, при возбуждении дела создает карточку, в которую вносятся все данные — номер, состав, статья, фигуранты и так далее, после чего она вместе с делом подписывается прокурором и отправляется в ИАЦ территориального органа МВД субъекта, после чего отправляется в Москву».
На этой стадии при попадании в главк, по словам правоохранителя, и случалось «волшебство» — карточки других структур приписывались МВД.
«Например, когда однажды ранее посаженный нами человек запросил справку о судимости, из МВД был получен ответ, в котором говорилось, что его дело было возбуждено именно их следователем, хотя это никак не соответствовало действительности», — говорит Сидоров.
По его словам, существует целая система так называемой переброски карточек для улучшения статистики по отдельным «рейтинговым» статьям вроде контрабанды, и это был целый серьезный бизнес.
«Если бы не эта система, многие подразделения различных ведомств ждала бы горькая участь», — уверен собеседник.
Трест, который лопнул
По словам генерала Михайлова, руководство ФСКН в последние свои месяцы умудрилось испортить и все межведомственные отношения, в том числе с Минздравом и МИД.
«Они даже взялись поучать ведомство Лаврова, как выстраивать отношения с теми или иными странами, на что получили достаточно категоричную отписку в стиле „занимайтесь своим делом внутри страны, чтобы стать примером для остальных, которых вы пытаетесь учить бороться с наркопреступностью“ за подписью министра иностранных дел», — рассказал собеседник.
Такое количество предпосылок не могло не сказаться на судьбе службы, которая была расформирована решением президента России 5 апреля нынешнего года, а её функции переданы в МВД, куда не смогли перевестись порядка 70% сотрудников ФСКН.
Однако сами экс-наркополицейские уверены, что полиция не сможет заместить ФСКН, какой бы плохой или хорошей она ни была.
«Реформа любой спецслужбы, — говорит Сидоров, — либо создание новой всегда влечет как минимум полугодовую паузу в работе, пока все устаканится».
По словам собеседника, «пока новый главк МВД сможет работать более-менее на уровне, пройдет пара лет, но наркопреступность всегда международная, и угроза исходит извне».
С оставлением за бортом многих опытных сотрудников потерян огромный пласт оперативных возможностей. Вообще, если бы нужно было создать боеспособную структуру, можно было бы взять пару-тройку выпусков Академии ФСБ, и не было бы этой разномастной толпы, которая тащила службу в разные стороны, как лебедь, рак и щука,
уверен правоохранитель.
«Либо же нужно было передавать функции ФСКН в ФСБ, а не МВД, поскольку наркопреступность является международной. Чтобы ей успешно противостоять, нужна совместная работа и ФСБ, и пограничников, и СВР», — резюмирует собеседник.
«Вопрос о ликвидации структуры периодически поднимался с момента ее создания, — говорит экс-замглавы ФСКН. — Но я считаю решение по прекращению существования ведомства ошибочным. Нужно было просто сменить самодуров обратно на профессионалов. Стране необходима служба, которая бы координировала противодействие наркоугрозе».
С генералом трудно не согласиться, учитывая, что шестую часть трудоспособного населения России, по статистике, составляют наркопотребители.
источник
yaplakal.com