— Еще рывок, пацаны! Раненых не бросать! Вместе прорвемся! — подбадривали солдат взводный с сержантом.
Первым, размазывая по лицу кровь, протиснулся за броню начштаба батальона и в шоке скомандовал водителю: “Вперед!”. “Коробочка” резво умчалась в полк.
Ничего этого не видел Женя Остроухов. Оставшись в подбитом бэтээре, он продолжал выполнять свою боевую работу. Кашляя, задыхаясь в едком дыму, будто прикипел к раскаленным пулеметам, превратился в живое продолжение прицела и механизмов управления башенным хозяйством.
Пушка — веером вдоль этажей школы, от угла ДК до здания напротив сквера, по окнам, по укрытиям, откуда лупили “духи”. Не давать им, сволочам, высунуться с трубами и стволами — выиграть драгоценные минуты для солдат и офицеров, чтоб успели отойти с ранеными, закрепились где-нибудь...
Судорожно поперхнулся, заглох КПВТ. Затвор заклинило. Всего-то три коробки успел отстрелять... А палец уже заученным движением скользнул на кнопку электроспуска пулемета Калашникова. И дублирующими очередями по врагам...
Сколько длился этот яростный огонь — Евгений не ведал. Время перестало для него существовать, растворилось в грохоте стволов, звоне гильз, пороховой гари. Казалось, на всем белом свете остались только он, наводчик, упруго долбящие пулеметы, бандитские огневые точки вокруг ведущего бой бэтээра и — промельками в окружье прицела при поворотах башни — два огромных костра: “зушка” и БТР Кабулова. И согбенные, ползущие мальчишки с ранеными на закорках...
Обреченно умолк, слузгав начинку последней ленты, “калашников”. Делать нечего, Женька отклеился от запотевшего резинового наглазника, нашарил свой автомат, рванул скобу затворной рамы и выполз через боковой люк из смрадного, задымленного чрева бесполезной теперь машины.
Залег у колеса, лихорадочно обозревая дотоле закольцованную, разорванную линзой прицела на огненно пульсирующие фрагменты панораму боя. Взгляд на мгновение споткнулся о корму удалявшегося бэтээра.
За ним, пригибаясь под пунктирами трассеров, короткими перебежками пересекали улицу солдаты, торопясь укрыться в магазине с зияющими проемами витрин.
Направив автоматный ствол в сторону школы, Евгений застрочил по пристрелянным из бэтээра целям-окнам. Жалко, подумал, что не всех раненых удалось вывезти — вон сколько их, истекающих кровью, лежит на снегу. Позже ему расскажут: уцелевший бэтр вышел из боя порожняком, если не считать спасенного командира группы, который от собственной боли, а может, в амнезии (ранение в голову, даже касательное — дело нешуточное) забыл о подчиненных.
А “духи”, поняв, что в подбитом бэтээре кончились пулеметные патроны, ударили с удвоенной силой. Заблокировали проскользнувших к укрытию солдат с двумя лейтенантами (лишь к полуночи им повезет вырваться из капкана и околицей, через кладбище, уйти к своим). Прижали к земле — головы не поднять — горстку не задетых пулями воинов, оставшихся на площади с ранеными...
Перекликаясь, прикрывая друг друга скупыми экономными очередями, бойцы начали волоком стаскивать побитых ребят к бэтру Остроухова. Всех — и живых, и мертвых. Надеялись: вот-вот подоспеет подмога, а в темноте, под огнем бандитов, будет труднее, чем в эти минуты — пока не сгустились сумерки, найти и эвакуировать разбросанных по площади и скверу парней.
— Женька, Калабу убили!
Он выполз из-за укрытия и, сжав цевье автомата, ужом пропахал борозду в неглубоком снежном насте, твердеющем от вечернего мороза. Женя приспособил автомат на плече, обхватил рядового Калабина, поволок, потащил его обмякшее тело к угловатому, похожему на лодку силуэту дымящейся машины. Чуть-чуть не дополз до бэтра: горячее впилось в бедро и еще — невыносимая боль ниже колена, в кости...
Ремень на ногу грубым твердым затягом-узлом...
Тем временем к бэтээру подтягивались остальные, помогали друг другу, укладывали локоть к локтю убитых. Залитые своей и чужой кровью младшие сержанты Вадим Кульчицкий и Санал Хантыев, рядовые Алексей Кузнецов, Дмитрий Гнамм, Андрей Васильченко, Василий Хлебников, Евгений Шпехт...
Жалобный крик сквозь слезы:
— Женя, помоги...
— Ты кто?
— Аскольский... Стефан...
Женя, волоча непослушную ногу, и еще кто-то с ним поползли на зов, подтащили к бэтру затерявшегося в темени товарища.
А он еле дышит. Потом Стефан тяжело умирал на его руках...
А по ним все стреляли и стреляли, подступая со всех сторон. Несколько дудаевцев приблизились почти вплотную. Они были без маскхалатов, и солдаты решили, что это свои, из тех, которые укрылись в магазине с лейтенантами. Лишь в самый последний момент разгадали уловку. Рядовой Гнамм уложил одного из автомата. Не успели опомниться — граната летит, у Димкиных ног угнездилась. Он отшвырнул ее и рухнул в снег, подкошенный очередью.
Кто мог, дружно ответили из всех стволов — отбились, отвоевали драгоценные мгновения передышки...
Коченея, убегая от боли в спасительный обморок-сон, Женя мысленно прощался с надеждой остаться в живых. С родителями, братьями и сестрами, с дедушкой, отшагавшим по дорогам Отечественной четыре долгих года. С молодой женой и крохой сыном. Со всеми, кого любил, с кем дружил. Его тормошили чьи-то руки, не позволяя провалиться в бессознательный мрак: “Жека, слышь, очнись, брат! Не спать, пацаны, всем — не спать! Замерзнете!”
И снова наваливалась страшная явь, врывалась автоматным грохотом, матюгами и стонами раненых. Еще раз прошит кумулятивной гранатой бэтээр — маленькая крепость на колесах, под которой ощетинилась стволами горстка хребрецов. Сдетонировал, взорвался неизрасходованный боекомплект КПВТ.
Выронил из рук автомат Вадик Кульчицкий, бесстрашный, решительный боец: раздроблено плечо. Отключился Лешка Кузнецов. Женя заменил магазин, прижал к плечу приклад, пытаясь нащупать мушкой силуэт врага, подсвеченный горящими машинами, и обмяк, теряя сознание и последнюю надежду: наступает ночь, спасать их никто не спешит, с потерянной кровью покидают последние силы. Это конец.
Заветная граната в кармане. Как бы достать ее...
А между тем полк безуспешно пытался прорваться к окруженным бойцам. С одного направления — расчеты огнеметчиков-”шмелей” на бэтээрах, с другого — группа спецназа при поддержке танка. Но, встреченные огнем РПГ и крупнокалиберных пулеметов, спасатели вынуждены были отступить. И все же попытка прорыва к центру Петропавловской сыграла решающую роль в спасении солдат. Боясь очутиться в тисках, основные силы боевиков покинули станицу. А оставленные для захвата раненых так и не смогли сломить сопротивление горстки мальчишек.
Младший сержант Хантыев и рядовой Хлебников, пострадавшие чуть меньше других, почти до утра вели неравный бой, защищали себя и обескровленных товарищей.
Потеряв сознание, Женя не видел, как к бэтээру подошли местные жители. Очнулся, разбуженный мотором “уазика”. И убедившись в добрых намерениях мирных людей, попросил:
— В первую очередь спасайте самых тяжелых, а мы втроем, — указал на себя, Василия и Санала — как-нибудь потерпим...
Ему еще долго терпеть — непроходящую душевную боль. А тот бой нынешнему офицеру СОБРа Евгению Остроухову не забыть никогда...
Журнал "Братишка" 2001 г.
Юрий КИСЛЫЙ Это сообщение отредактировал VaranG42 - 17.11.2017 - 08:48
yaplakal.com