169
Прошлая часть
тут Серго, по всем правилам грузинского гостеприимства, всячески помогал и направлял Гиви. Как-то утром, поскольку работы на фабрике не было, Серго сидел в библиотеке, а Гиви, естественно, был рядом. Библиотека отделялась от остальных помещений решеткой и если находиться в определенном месте напротив этой решетки, то прекрасно видно коридор и проходящих по нему людей.
Серго посчастливилось увидеть Еву, молоденькую медсестру с хорошенькой фигурой и страшненькой как принято практически у всех особ женского пола в этой стране. Решив немного развлечься, Серго через решетку обратился к ней и знаками и теми немногими словами, которыми он владел, объяснил ей, что рядом с ним находится его земляк и может быть ему нужна какая-нибудь прививка или что-нибудь подобное. Видимо Ева слонялась также без дела, потому что она забрала этих двух красавцев из библиотеки и отвела их в медблок. Примерно в это же время я находился на фабрике. Окна медблока как раз выходили на территорию фабрики и были на уровне первого этажа.
Они были очень плотно зарешечены, но все же при желании можно было увидеть, что там происходит. У меня как раз выдалась свободная минута и я гулял под ними. Вдруг в медблоке началась какая-то суета, люди начали бегать туда-сюда и что-то кричать. Разобрать что там происходит было сложно из-за шума фабрики. Но тут я увидел сидящего на больничном топчане за окном Гиви. Я его окликнул, но он не ответил. Следом вошел врач и я не стал дальше пытаться заговорить с ним.
После работы я, естественно, пошел узнать, что приключилось в больничке. Оказалось, что Серго уговорил Еву сделать Гиви какую-то прививку. Ева согласовала это с врачом и сделала ему укол. Счастливый Гиви вернулся к Серго, который ожидал его у входа в больничку, и они вместе вернулись в библиотеку. Но только они присели за стол, как Гиви промычал что-то нечленораздельное и потерял сознание. Его быстро потащили обратно в больничку. Там врач, без промедления, начала пытать Еву на предмет того, что эта дура ему вколола, поскольку от прививок сознание не теряют.
Та ничего вразумительного сказать не могла и все начали дружно рыться в помойном ведре в поисках ампулы. Врач, к тому времени, нашатырем привела Гиви в чувство и вот в этом состоянии я его и наблюдал через окно. Оказалось, что Ева, засмотревшись на кудрявую спину Гиви, по ошибке взяла ампулу с каким-то веществом от гипертонии и вколола ее несчастному. В общем, все обошлось без каких-либо последствий, а Гиви больше к больничке не подходил.
Мне как то тоже улыбнулось счастье «развлечься» в больничке нашей тюрьмы. Из-за моих проблем со здоровьем и мне назначили анализ крови из вены. Обычно ее брала все та же известная Ева, но в этот день почему-то был незнакомый человек, т.е. не кто-то из обычного тюремного медперсонала, а пришлый, из муниципального медучреждения. Кровь должны были брать у меня и у Зденека.
С утра, перед завтраком, нас отвели к больничке, благо наш модуль находился в 10 шагах от нее. Зденек пошел первым, а я остался ждать снаружи. Прождал я минут десять прежде чем увидел выходящего Зденека. На вопрос «ты что там делал столько времени?? На завтрак опаздываем!» он показал мне свою обильно обмотанную, в районе локтя, бинтом руку и ответил, что я сейчас сам все увижу. Я зашел внутрь и там действительно было на что посмотреть.
Передо мной сидел медбрат, и все бы ничего, но на нем были очки со стеклами такой толщины, что они были больше похожи на полевой военный бинокль. Я без задней мысли доверил свою руку этому «специалисту». Он достал шприц и как положено уколол меня в руку. Я же отвернулся дабы не лицезреть процесс кровопускания. Минуты через две я решил поинтересоваться почему он, собственно, так долго возится и повернулся к нему. Этот гений кровопускания, сосредоточенно ковырявший все это время иглой у меня под кожей, ответил, что мол погоди, я вену найти не могу. Что произошло дальше я не знаю, поскольку сознание решило покинуть меня. Очнулся я на полу, надо мной нависал человек-бинокль и испуганный охранник. Они меня спросили как я себя чувствую и я им по-русски ответил, что нормально. Они ничего не поняли и попросили, что бы я вернулся к испанской речи. Я повторил, что все в порядке, сознание вернулось.
На что мне предложили вернуться к процедуре, т.к. гению так и не удалось взять у меня хоть каплю крови. Тут уж я не сильно стесняясь в выражениях отослал обоих куда подальше. Мне перевязали руку, на которой теперь красовалась гематома размером с кулак вместо моей вены, и я отправился в столовую требовать мой пропущенный завтрак.
Где-то в апреле месяце, после сиесты, меня вызвал старший фунционарио и сказал, что бы я оделся и был готов к отъезду – меня повезут в госпиталь. Как мне и обещал тюремный врач, прошло 2 месяца ожидания и специалист из местного госпиталя готов был меня принять. За мной приехали 2 сотрудника все того же Mossos de esquadra, в помещении тюрьмы меня обыскали и в наручниках вывели за периметр тюрьмы. Там меня усадили в полицейское авто и повезли по городу в неизвестном мне направлении.
Это был первый раз с сентября предыдущего года когда я увидел жизнь на воле. Особенно ничего не изменилось, та же планета, те же люди, только я на заднем сидении в наручниках. Ехали мы минут 10, полицейские каждые 2-3 минуты переговаривались с кем-то по рации, но я не понимал их языка. Мы подъехали к какому-то на вид очень старому зданию, остановились и стали ждать чего-то. Минуты через две к машине подошли трое, в коих легко можно было узнать сотрудников в штатском, о чем-то поболтали с моими сопровождающими и ушли. Меня высадили из машины и повели куда-то во дворы, где и находился вход в больничку. Это был обыкновенный больничный комплекс для обыкновенных людей, а не какой-нибудь забытый Богом лазарет для зеков. Т.к. мой визит был назначен на определенное время, меня без очереди провели к врачу. Он поговорил со мной минуты 3 и мои сопровождающие повезли меня обратно.
Я уже рассказывал, что все время, пока я находился в Жироне, мне присылали из Москвы журналы различной тематики, в основном про автомобили и MenHealth. В последнем была опубликована преинтереснейшая статья о языках и методиках их изучения. Как одна из методик предлагалось попасть в тюрьму страны изучаемого языка и постичь все его тонкости погрузившись, так сказать, в самую настоящую языковую атмосферу. Без сомнения, в чувстве юмора и находчивости автору статьи не отказать.
Хотя наша тюрьма и была похожа на странную смесь пионерлагеря и колонии для подростков-хулиганов, но сам факт лишения свободы подрывал в нас желание вообще жить, я уж не говорю об учебе. И все же навязываемая нам столько лет в советской школе необходимость учиться сыграла свою роль и мы учились, не смотря на сильнейшее психологическое напряжение.
Итак, полгода было определенной чертой окончательно отделившей нас от воли. Стало понятно, что дорога будет длинная, но то на сколько – было под вопросом, который мы задавали себе каждый день. И все так же ответа не было. С нами на фабрике работал один испанец, чье имя сейчас я не вспомню. Небольшого роста, худощавый, лет 40, наркоман, принимающий медицинский метадон, он отбывал срок в 15 лет за наркотрафик. Он был добродушным типом и всегда непрочь поболтать. На момент нашего появления в Жироне он отбыл уже 14 лет.
Безвыходно. Как то мы у него спросили как он себя ощущает после стольких лет за решеткой. Он грустно улыбнулся и ответил, что тяжело только первые пять лет, а все остальное время пролетело для него как один день. Мы также поинтересовались, почему он не уходит на УДО , но получили ответ, что ему и тут нормально, и отбыв свой срок он выйдет без каких-либо долгов и обязательств перед системой. Мне показалась странной его позиция, но он имел полное право на нее. Еще более странным оказалось то, что он раньше воевал против системы.
Он был осужден за свое преступление как рецидивист к 30 годам. Однако определенные лазейки в законе, о которых он откуда-то узнал, позволяли уменьшить этот срок. Он обратился к юристу тюрьмы с просьбой помочь в написании нужных ходатайств, но юрист ответил, что таких прецедентов не было и он не станет ему помогать, т.к. это бесполезно. Пришлось ему самому ходатайствовать перед различными судебными инстанциями.
А как вы уже поняли, в Испании этот процесс ох как не быстр. Нами позже даже была придумана некая временная шкала, опираясь на которую можно было предположить время решения того или иного вопроса. Так, mañana обозначало в течении месяца, а en breve momento уж никак не менее полугода. Но я отклонился. Так вот, после нескольких лет переписки нашему герою скостили срок на половину, что, согласитесь, не так уж и мало, когда все его уверяли, что это бесполезно.
Думаю самое время рассказать о становлении той тюремной системы, которую мы имели несчастье лицезреть. Для этого необходимо сделать небольшой экскурс в историю. До 1975 г. Испания находилась под диктатурой Франко. Кто не в курсе, Франко – это такая версия лайт нашего вождя всех народов Виссарионыча. И правил он страной с 30 годов прошлого века. В связи с этим фактом типа демократическая Европа смотрела косо в сторону Иберийского полуострова.
К моменту смерти Франко Испания являла собой аграрную и не очень развитую, по сравнению с соседями, страну. Соответственно этому также была выстроена и тюремная система – она не много чем отличалась от нашей сегодняшней. Хотя, на сколько я успел узнать, понятия «лагерей» у них никогда не существовало, а зеков содержали в тюрьмах разных режимов. Со смертью вождя начался некий переходный период – от авторитарности к настоящей демократии. Вместе с демократией в Испанию пришли и другие сопутствующие «блага» - это, прежде всего, наркотики в лице горячо любимого всеми торчками товарища героина.
Если в России героиновый бум пришелся на начало 90-х, то Испания его встретила на 10 лет раньше. И конечно же он не мог обойти вниманием население тюрем. Зеки начали активно ширяться, болеть всем чем только можно, включая СПИД, и активно бороться на этом подъеме за свои демократические права. И не подумайте о них плохо, их борьба не подразумевала письменные обращения к международным судам и трибуналам. Единственный способ изменить быстро систему – это революция, кому как не нам этого не знать.
Но в тюрьме революцию тяжело организовать, поэтому была найдена другая подходящая форма протеста – бунт. Понятно, что данная форма протеста не в одной стране не поощряется, а даже жестко наказывается, но что терять человеку в чьих жилах течет героин и который отбывает длительный срок? Как оказалось, терять ему нечего, т.к. смертной казни как наказания не существовало, свободы в обозримом будущем видно не было, а тут еще и гепатит с пневмонией и прогноз длительности жизни не более года. И началась волна бунтов по всей Испании, с убийствами как между самими зеками так и охранников, захватом охраны в заложники и другими «прелестями», сопутствующими этим мероприятиям.
Но люди бунтовали не из-за того, что у них «рвало крышу» от наркотиков, хотя и из-за этого тоже, а им хотелось перемен, соответствующих социальным переменам в обществе. Поскольку борьба силовыми методами против тех, кому терять было нечего не приносила успеха, у кого-то хватило разумности пойти с ними на переговоры. Так, по требованию заключенных были изменены условия содержания – вместо общих бараков появились камеры, рассчитанные на 2-3 человека. По началу даже предполагались отдельные камеры для каждого, но потом решили от этого отказаться – заключенные боялись мести со стороны администрации тюрем, т.к. при отсутствии свидетелей в камере могло произойти все что угодно.
Была изменена система питания заключенных – еду стали выдавать порционно под наблюдением охраны. Были разрешены ежемесячные личные встречи с женами/мужьями и родственниками в специально оборудованных помещениях на территории тюрем, а также еженедельные посещения всех желающих пообщаться через стекло, телефонные звонки за счет заключенного близким родственникам, введено право заключенного на бесплатное обучение и некоторые другие прелести. Результатом всех этих нововведений явилась та система, в которой я с сотоварищами прибывал. А что случилось с теми, кто строил баррикады и поднимал бунты, спросите вы? Понятное дело, что – их пустили в расход: кого-то убили при захвате, другие умерли вскоре от СПИДа, третьи получили дополнительные срока к уже имеющимся и также закончили свои дни в тюрьме. Никто не помнит имена этих героев, которые ценой своей искалеченной жизни добились благополучия следующих поколений зеков.
А сейчас будет уже надоевшая всем фраза: время шло. А как еще описать каждодневную скуку? Все наши усилия были направлены на то, что бы время как можно быстрее прошло. Но у времени есть свой распорядок и оно ему следует, сколько бы мы не напрягались и что бы не предпринимали. Итак, проснулись-позавтракали-на работу-пообедали-поспали-в школу-поужинали-телевизор-спать. Каждый рабочий день, неделя за неделей, месяц за месяцем. В выходные работа и школа выпадали и становилось еще скучнее.
Игнорируя наши усилия по увеличению скорости его прохождения, земной шар пролетел там, где ему было запрограммировано Создателем и пришло время тепла. Как я уже говорил, времена года в Испании сокращены до 2 – лета и зимы. Так же неожиданно как наступила зима и холод пришло лето и тепло. Я считал дни до приезда Паши. Не могу сказать, что я ожидал чего-то особенного от его приезда. Но сам факт непонятно как и почему согревал душу. Вопрос для чего и почему он едет также тревожил меня. День Х настал, а куда же ему было деваться. Нам разрешили пообщаться около полутора часов через стекло. Мы поболтали о жизни, о том, как разрешить эту ситуацию и о других пустяках.
Паша приложил все усилия чтобы ободрить меня, мне же оставалось только поддакивать. Договорившись поддерживать контакт мы расстались. Паша улетел в Москву, а я вернулся в реальность под названием Жирона.
В один из солнечных дней, после сиесты, испанцы, хихикая, сообщили нам, что привезли еще одного русского и что он находится на патио. Причины их веселья мы не знали и вышли знакомиться с земляком. Земляк представлял из себя тело, лежащее на бетонной скамейке и жующее апельсин, причем не очищенный. Сказать, что он не понимал что вокруг него происходит это не сказать ничего. Паренек был в мертвецком героиновом кайфе. Боря, как специалист в вопросе, осмотрев бренное тело сказал, что делать нечего, нужно ждать когда его отпустит. Через некоторое время охрана увела его в медблок. Так прошло наше знакомство с Димой.
Через несколько дней Диму, уже пришедшего в себя, отправили в обычный модуль и он снова оказался на общем патио. Это был совсем молодей паренек лет 20-22, родом из российской глубинки, отправленный своими родителями в Испанию для лечения от наркозависимости. Но как я уже упоминал, большую глупость себе трудно представить, однако, этот вид «лечения» был достаточно популярен в то время. Дима, прошедший все стадии «чудесного излечения» рассказал нам в красках как на самом деле обстояли дела в этих центрах реабилитации. В поглощенной волной героина и других видов тяжелых наркотиков Испании своеобразно подошли к решению этой проблемы.
Во-первых, всем желающим наркозависимым предлагалось бесплатное получение в аптеках-больницах питьевого метадона по рецепту. Этакая своеобразная заместительная терапия – один наркотик вместо другого с той лишь разницей, что доза метадона была рассчитана для снятия абстиненции и для кайфа ее было мало. Т.е. адепт такой медицины продолжал наркоманить, но как бы под присмотром. Его могли лишить метадона если устанавливали, что он продолжал догоняться героином. Самое любопытное, что все эти персонажи не считали себя наркоманами и честно верили, что они лечатся. Во-вторых, для не желающих встать «на путь исправления» в определенных местах бесплатно раздавались предметы наркоманского быта – шприцы.
Т.е. если ты не желаешь лечиться, то наркомань на здоровье, страна ведь свободная, но хотя бы соблюдай правила гигиены, а то лечи его потом от гепатита итп. заразы. В третьих, существовали как государственные так и частно-церковные лицензированные программы по лечению наркозависимых в специальных центрах. Количество этих центров было ограничено и нахождение там было бесплатно. Но хитрецы додумались продавать эту услугу, в основном иностранцам, а точнее русским-украинцам, не знающим испанских реалий. В такой центр и попал Дима, чьи родители заплатили порядка 5 тыс. евро каким-то посредникам за исцеление своего чада иностранными специалистами. Все лечение состояло в строжайшем сектантском контроле за жизнью лечимого, тяжелом физическом труде, психотерапии и вере в Бога.
Внутри центра существовала строгая иерархия, организованная по принципу «молодых» и «стариков», по типу нашей армейской. Вся жизнь внутри подчинялась известному испанскому принципу «настучи на ближнего своего и возрадуйся». В общем, ничего оригинального, с большим количеством рецидива после выхода из центра. Дима прошел весь путь от простого «заключенного» такого центра до свободно передвигающегося и встречающего в аэропорту таких же несчастных иностранцев-торчков, каким был он сам. И обратно, соответственно. В Жироне он оказался за кражи нескольких автомашин, запчасти от которых он отдавал цыганам-наркоторговцам (в Испании торговля героином находится в основном в руках циган) в обмен на героин.
Дима не был совсем потерян, как принято говорить, для общества. Он быстро избавился от зависимости и уже через месяц был похож на нормального человека, как внешне так и поведением.
Как-то незаметно освободили Гиви.
Лето подкралось быстро, а вместе с ним и изнуряющий зной. Но администрация про нас не забывала – были выданы полагающиеся нам вентиляторы.
Для меня 6 месяцев были переломным моментом в деле изучения языка – я начал что-то блеять и более-менее понимать, что мне хотят сказать. Для меня это был новый опыт какого-то психологического плана. В мышлении шла постоянная борьба за главенство одного языка над другим – русский требовал, что бы общение происходило на нем и давил на зачатки испанского, вместе с тем невозможность ясно объясниться по-испански вызывала чувство стыда и бессилия – это, видимо, было тем, что называют языковой барьер – явление, возникающее у начинающих изучать иностранные языки.
Наверное, также себя чувствует маленький ребенок, который вроде как все понимает, но говорить еще не умеет и изъясняется языком жестов и звуков. Барьер сдаваться не хотел, а я как мог старался его преодолеть. А у Бори таких проблем не возникало, он не страдал закомплексованностью как я, да и к тому же Бог наделил его отличной памятью на слова, помимо болтливости. Что касается Серго, то ему было глубоко безразлично обучение.
В тоже время произошли интересные подвижки на работе. Меня вдруг поставили обслуживать клеевую машину на конвейерной ленте, одно из самых «блатных» рабочих мест в цеху. В тюрьме, и на свободе, все происходит не просто так, у любого события есть свои причины. Разница таится в уровне восприятия происходящего. Если на свободе ты постоянно расслаблен и не ждешь подвоха, то в застенке ситуация прямо противоположная и в любом событии есть смысл покопаться поглубже, а то последствия могут быть плачевными. С чего это вдруг меня определяют на высокооплачиваемую работу если я не «стучу» и не вожу дружбу с директором фабрики? Тем более, что мой статус - preventivo и в любой момент меня могут начать таскать на суд или изменить меру пресечения, а на машине за 1 день работать не научишься и ее остановка влечет паралич на всей фабрике.
До меня это место занимал, причем давно, некто Пупи, испанец лет 25, наркоман с длинным сроком, как наркомана так и отсидки, который на тот момент был жив-здоров и выходить на свободу не собирался. Естественно, никто из администрации прокомментировать это событие не хотел, как будто если бы оно произошло само по себе, хотя Серго и предпринимал разные хитрые подходы и вопросы к людям, которые по должности должны были быть в курсе дел. Общим нашим выводом было то, что мы точно остаемся в Жироне на длительный срок, что бы это не значило.
С началом лета начались строительные работы на территории тюрьмы. Наш «санаторный комплекс» находился в городской черте и был огорожен старым кирпичным забором метра 4 высотой или лучше сказать стеной. Время от времени через эту стену с улицы закидывали запрещенные предметы, в основном наркотики, которые попадали на патио, ну или на крышу, если не повезет. Конечно, это не были подарки от сочувствовавших граждан, живших по соседству с таким веселым учреждением.
Это были спланированные изнутри акции, правда редко успешные – охрана хоть с виду и была полусонная, но свое дело знала и зорко наблюдала за нашими гуляниями по патио. Так вот, администрация решила в целях общей безопасности увеличить высоту стены и натянуть сетку над патио и спортивной площадкой. И, конечно, зеки к этим работам не привлекались. К имевшейся стене прикрутили металлические столбы высотой метров 6 по всему периметру тюрьмы и установили на них сетку, а над патио ту же сетку натянули на тросах, так что мы стали полностью изолированными от любых поползновений из вне. Небо стало в клеточку, разве только друзья не в полосочку, хотя смыл изречения от этого не поменялся.
Испанское лето тяжкая пора для всего живого. С мая по сентябрь 30º в тени это минимум на что можно рассчитывать. Голова греется страшно, мозги варятся внутри и не хотят даже думать даже о том как все плохо.
Где-то в конце июня пришло требование перевезти в тюрьму Барселоны Александра и Андрея. Они обрадовались этому переводу, т.к. это означало подвижку в их деле и скорое судебное разбирательство. В Испании принято перед судом собирать подельников в одной тюрьме, чтобы их было удобнее вместе возить на суд. Мы поблагодарили ребят за ту помощь, которую они нам оказали, сердечно попрощались и обменялись адресами. Судьба распорядилась так, что я с этого момента навсегда потерял контакт с ними.
Мы остались без серьезной языковой поддержки, но в ней уже не было такой необходимости, худо-бедно мы понимали, что нам говорили и знали, как ответить. Не прошло много времени как произошел забавный казус – меня самого пригласили в качестве переводчика.
В библиотеку каждый день приносили свежие газеты, которые, после прочтения охраной, оставлялись на всеобщее обозрение. Грамотные испанцы их читали, в основном раздел «происшествия», а потом комментировали окружающим. Как-то на патио к нам подошел один гиперактивный персонаж по имени Кико и начал рассказывать содержание свежей газеты, в частности, так взволновавшее его происшествие, происшедшее где-то рядом – одна дама русского происхождения грохнула своего мужа. Поскольку у нас и своих забот хватало, мы отослали его и его политинформацию куда подальше.
А через несколько дней меня вызывают к Jefe de Servicios и тот просит меня перевести кое-что моему земляку. Я отнекивался как мог, переводил стрелки на Борю, как наиболее продвинувшегося в языке, но он сказал, что я справлюсь и повел к себе в кабинет. Там моим очам предстала та несчастная якобы мужеубийца женского пола. Она явно не понимала, куда попала и за что. Я как мог перевел, что меня просили и на том процесс нашего общения был завершен – ее отправили в женский модуль, а мне вручили nota meritoria – этакую грамоту за помощь, которую можно было бы обменять на vis’a’vis экстра или дополнительный телефонный звонок, что я сделал.
Хоть и медленно, а время шло. Срок нашего пребывания приближался к году, а на нас никто и внимания не обращал.
Где-то в июле месяце к полякам пришел адвокат и сказал, что их в ближайшее время переведут в Мадрид, т.к. их дело было принято к производству судьей из Audiencia Nacional. И так не спокойные поляки вообще потеряли рассудок от этой новости. Целыми днями они гундели друг на друга выясняя, кто прав и кто виноват в сложившейся ситуации и зачем, собственно, их везут в Мадрид.
Работы летом было мало, школа закрылась еще в мае, поэтому основным нашим занятием в этот период было бесцельное хождение из угла в угол по патио. В 20-х числах августа Серго вдруг как-то стал задумчивее обычного. Он не мог объяснить это состояние, но сказал, что что-то должно произойти, т.к. ему почему-то резко перестало везти при игре в нарды, а это не очень хороший знак. Я не обратил внимания на его слова. Однако после сиесты, часов около 5 вечера нас одновременно троих вызвали в «офис» охраны, что уже само по себе было очень странно.
Там нам под роспись сообщили, что бы мы собирали свои вещички и готовились к переезду в Мадрид – пришло распоряжение из Audiencia Nacional о переходе нашего дела в их юрисдикцию и нашем перемещении в одну из тюрем Мадрида. Это сообщение повергло нас в панику. Кто? Куда? Зачем? Почему? – все эти вопросы атаковали наши мозги, но никто нам ничего объяснить не мог. Ясно было одно – дело тронулось с мертвой точки, но в какую сторону? Это было не понятно. Зденек и Альберт, пока мы судорожно упаковывали свои пожитки, исходя из своего опыта, истолковали происходящее так: нам натягивают статью за фальшивомонетничество, а это исключительная юрисдикция Audiencia Nacional.
Это плохо, т.к. срок по этой статье от 8 лет и выше. Однако, судья может почитать дело и отправить его обратно, т.к. не усмотрит там фальшивомонетничества, как это случилось у Альберта, и в скором времени нас вернут обратно, а это очень хороший момент, т.к. в этом случае наш срок не может быть более 6 лет. В общем, было понятно, что ничего не понятно. А я еще ожидал приезда жены через 2 дня, но кого это интересовало? С момента объявления о пересылке нам запрещалось пользоваться телефоном, так что я даже не мог ей сообщить о том, что меня перевозят.
Часа через 2 нас попросили с вещами на выход. Открылись ворота, и мы оказались снова в административном коридоре, с той лишь разницей, что прошел один год. Каждый из нас тащил по сумке с вещами, а я еще и телевизор. Там нас уже ждали представители все того же Mossos d'Esquadra. Были составлены какие-то бумаги, у меня забрали телевизор, но обещали переслать его почтой в новую тюрьму, нас тщательно обыскали надели наручника и вывели за вторые ворота. Мы оказались на внешней стороне тюрьмы. Дальше нас провели до очередных ворот и вывели на улицу, где стоял автомобиль типа пассажирского микроавтобуса, на котором нам суждено было в этот день перемещаться.
yaplakal.com