Бунт в ресторане всё же состоялся. Паста оказалась переваренной и несъедобной, а салат из огурцов и помидоров, заправленный сметаной и щедро посыпанный укропом, – отравой. Две заспанные тётеньки-поварихи чуть не плакали:
– Чем кормить-то этих итальяшек? Немцы всю нашу стряпню за обе щеки уплетают и нахваливают!
Пришлось составлять список того, что категорически противопоказано итальянскому организму. Макароны должны быть «аль денте». Гречка, огурцы, кабачки – корм для скота. Томатный сок – сгнившие помидоры. Укроп – вонючий сорняк. Нарезанные мелкими кусочками мясо или курица в соусе – остатки вчерашнего ужина. А сметана – несладкий йогурт, исключительно для десертов.
Заснуть я так и не смогла, поездка обещала быть весёлой.
А утром опять произошёл скандал. На завтраке рассадка в ресторане свободная, но мои итальянцы заявили, что не желают слушать непонятную немецкую речь. Они хотят сидеть в окружении родных глаголов и наречий. Старший гид Леночка всё поняла, оперативно подсуетилась и заказала мини-автобус на группу из 12 человек, чтобы и в поездках подобных вопросов не возникало.
Питерский экскурсовод Наташа была дама, много повидавшая. Ещё до перестройки служила в «Интуристе»; где компетентные органы, согласно её версии, пытались завербовать молодую сотрудницу, но она отказалась. В отместку её поймали с поличным на обмене валюты и посадили. Но в скором времени СССР и КГБ развалились, Наташа вышла из тюрьмы досрочно по амнистии. На память о «маме-зоне» остались два выбитых верхних зуба, которые она прикрыла золотыми коронками, а в один даже вставила бриллиантик. Посему улыбка у неё была сверкающая!
Наташуля поприветствовала группу, любезно пожала всем ручки и шепнула мне на ухо:
– Нормально тебя подставили. Давненько такого зверья не видела!
Я всхлипнула, а Наташа продолжила:
– Не ной, сейчас их по городу провезём, потом в лавку одну заедем, там сувениры зашибись и янтарь шикарный, а при входе водочки и шампанского наливают. Процент со всех покупок мой, но с тобой поделюсь! Потом в Эрмитаж, завтра – Петергоф и Царское Село. Так набегаются – сутки дрыхнуть будут!
Наташа оказалась права, мой взрывоопасный контингент вёл себя почти прилично. Отличился только Склочник: ему вдруг показалось, что у него украли кредитную карточку, быстренько позвонил в Италию и заблокировал счёт. А потом нашёл кредитку в каюте, но остался без денег, поскольку всю наличку потратил на сувениры.
– Ты с каждым личный контакт наладь, – на прощание посоветовала Наташа. – Узнай, кто, что и за что. Чисто по-человечески в доверие втирайся! У нас там… это самое главное правило было.
К совету прислушалась и начала действовать. Снежная королева постоянно хотела курить; на верхних палубах это запрещено, и я осторожно предложила синьоре спуститься вниз, к винту корабля, где курили матросы.
– Я солдат не боюсь, – с готовностью отозвалась Снежная королева. – Всю жизнь с моим колонелло (полковником) по свету мотаюсь.
Сам Полковник подружился с немцами, всё свободное время он проводил в баре и орал «Прозит!». Как-то раз я составила ему компанию, а потом тащила бравого вояку на плече до каюты.
Малышка София носилась по кораблю, падала и громко ревела. Напуганная мамаша тоже ревела, а я утешала обеих.
Розовая и Голубая в режиме нон-стоп выясняли отношения. Пришлось организовать для них соцсоревнование по росписи матрёшек. А глава семейства, Страдалец, лежал в шезлонге с таким лицом, что хотелось подарить ему пистолет, дабы застрелился и наконец-то отдохнул.
– Как же вас угораздило поехать отдыхать вместе со всеми? – подкралась я на цыпочках и присела рядом.
– А что делать? – приоткрыл глаза Страдалец. – Дома без меня, друг друга съели бы!
Эванджелис имел свой бизнес – продавал спортивные мотоциклы, а для души у него была рок-группа, с которой он выступал по клубам в Риме. Я тут же разразилась лекцией об истории русского рока и даже спела в вольном переводе «В комнате с белым потолком, с правом на надежду». После этого мы стали братьями по крови.
Журналюга Джузеппе приставал к официанткам и горничным с вопросом «Что думает молодёжь о сегодняшней России?». Девчонки от него испуганно шарахались. Лучше бы секс за деньги предлагал, было бы не так подозрительно. Выяснилось, что русский язык он ещё в 70-е годы учил в МГУ. Я тут же призналась, что самоучка, и пожаловалась на несовершенство итальянского языка. А затем всучила ему в зубы меню и тексты экскурсий с просьбой перевести.
Василиса Прекрасная, а вернее синьора Лидия, называла своего Кощея исключительно Тезоро (сокровище). Из её рассказа я узнала, что он воевал, 19-летним пареньком попал в плен к американцам. В африканской пустыне днём стояла палящая жара, а ночью дул пронизывающий ветер. Весёлые американские парни грызли шоколад, а пленным кидали кусочки вяленой верблюжатины. Дизентерия, холера, малярия – от этого и гибли солдаты. Но Кощей выжил! Домой вернулся без волос и зубов. Невеста, когда его увидела, заплакала и вернула кольцо. А он поклялся, что с этого дня больше никогда не поверит в любовь! После войны в Италии была полная нищета, и он подался в Германию на заработки. На стройке работал, мусор убирал, машины мыл…
Вот там-то ему и пришла в голову замечательная идея. Поролон! Если эти огромные пластины порезать на кусочки, получатся прочные маленькие губки. Мой что хочешь! В Италии использовали сушёные морские гребешки, но их хватало на один раз.
За дело взялся со всей душой, потратил много сил, времени и здоровья, но всё получилось!
– Мы очень богатые, – смущённо призналась Лидия. – У нас свой остров близ Сардинии.
– А как вы познакомились?
Лидия засмущалась. Из разрозненных охов и вздохов я поняла: красавица когда-то выступала в кабаре, то ли пела, то ли танцевала стриптиз, там-то её и заприметил Кощей.
Первая остановка – остров Кижи. Деревянный собор XVII века, построенный без единого гвоздя, на ярком солнце сверкал, как золотой, а к вечеру превращался в серебряный монолит. Мои так и норовили разбежаться по острову, но я придумала хитрый ход и заявила:
– С настилов в траву не сходить, тут водятся ядовитые змеи.
Все дружно взвизгнули и испуганно вернулись на дорожки.
На следующей остановке для туристов организовали пикник и шашлык, а потом повели на экскурсию в «Деревню мастеров». Одетые в зипуны и сарафаны люди, как столетия назад, ковали мечи, лепили горшки, ткали полотно. Но, к несчастью, кроме прочего, там же находился музей водки. С дегустацией.
Отважный Полковник немедленно решил обосноваться здесь на ПМЖ.
В Кирилло-Белозерском монастыре случилось сразу несколько инцидентов. Дама, экскурсовод с научной степенью, с восторгом рассказывала об иконописи, и предмет она знала досконально. А я потела и краснела, ведь некоторые слова мне были неведомы даже по-русски. И когда дошли до иконы «Неопалимая Купина», приготовилась расплакаться. Что такое Купина?
Добрая экскурсовод шепнула на ухо: «Это не сгорающий куст на Священной горе».
Мужской хор в монашеских рясах исполнял песнопения проникновенно и с чувством, а потом руководитель стал продавать диски с записями. Все с готовностью покупали, и только Склочница, стоя в сторонке, тёрла глаза.
– Что с ней? Плачет? Так расчувствовалась? – поинтересовалась я у её брата Склочника.
– Она в молодости монашкой стать хотела. Но влюбилась и замуж вышла, а муж недавно умер, – вздохнул Склочник. – Я хотел сестру поддержать. Путешествие организовал. И сам всё испортил…
Я вспомнила, что они остались без наличных денег, и отдала Склочнику свой диск.
А на набережной разместился пушной базар! Шубки из норки, песцовые шапки, горжетки и палантины, и всё по какой-то сказочно низкой цене. Лидия прикупила с десяток муфт, сказала – в подарок помощницам по дому. Голубая и Розовая чуть не подрались из-за шапки – естественно, она понадобилась сразу обеим. А Склочница тоскливо взирала на это великолепие. Я прошлась по рядам, собирая мзду за переводческие услуги, и неожиданно углядела странного зверька. Сшит он был из меха норки, но выглядел как мишка или мышка. В общем, непонятно.
Неведому зверюшку мне отдали за так.
– Это вам, – протянула я игрушку Склочнице. – Шуб на свете много, а такой зверь – один.
Склочница посветлела лицом и заулыбалась. А я решила называть её Не-Склочница.
В Угличе, где был убит малолетний царевич Димитрий, отличился журналист Джузеппе. Что-то на него нашло, и он стал вмешиваться в лекцию – яростно клеймить тоталитаризм, обличать сталинский режим и зверства КГБ. У меня появилось горячее желание поступить с ним как с Самозванцем – зарядить пеплом пушку и выстрелить в сторону Польши, вот там-то он найдёт благодарных слушателей.
Экскурсия в Ярославле была длинная, все утомились и с готовностью поднялись на борт. А когда матросы уже поднимали трап, я взглянула на берег и содрогнулась от ужаса!
По набережной бежала Голубая, что-то кричала и махала руками. Как такое могло произойти? Я же сама видела, как они с Розовой, перегавкиваясь, прошли в каюту.
– Стоп!!! Турист на берегу остался! – заорала я.
– Мы думали, время ещё есть! Там рыночек на берегу, решили для Софии ягод купить, – тараторила Розовая. – А Марии вдруг плохо стало… Я на лавочку её посадила и сюда побежала.
На какую именно лавочку она посадила Марию, Розовая, конечно, не помнила. Я с криками носилась по набережной и молилась об одном: только бы живая была! Пропажа обнаружилась вскоре, испуганная, но невредимая, после чего была водворена на борт. Старпом обматерил меня, а капитан посмотрел так, что захотелось провалиться сквозь землю. Добавила и старший гид Леночка:
– Не ожидала от тебя!
За нашим кораблём стояло ещё три туристических лайнера; задержится с отправлением один – весь навигационный план насмарку. В ресторан я влетела, как ураган-разрушитель, и гаркнула на весь зал:
– Требуя вежливого отношения к себе – будь вежлив сам!
Итальянцы пристыжённо понурили головы, отложили ножи и вилки и перестали жевать.
– Завтра Москва! Если кто-нибудь отойдёт от меня хотя бы на шаг – я не знаю, что сделаю! Буон аппетито!