0
Страхи внутри нас.
Однако заметить зародыш начала испуга, из которого вырастает фантастический монстр ужаса человеку практически не под силу.
Расскажу о некоторых случаях личной паранойи. Сегодняшняя история будет называться "Окно".
*
Как-то раз мы снимали с одной женщиной квартирку неподалёку от метро "Полежаевская" на втором этаже, окна во двор, снизу подсобки продуктового магазина.
Ушла моя соквартирница на работу в ночь, а была она ответственной за бары в номерах гостиницы "Россия", посему всегда приносила с работы разнообразные виды спиртного, но сейчас речь не об этом.
Она ушла, а ко мне приехала с бутылкой простого портвейна "777" [в просторечье: "Три топора"] моя хорошая подружка, с которой, как бы это помягче сказать, в общем, мы снимали квартирку незадолго до этого.
Нынешняя хатка была такая неказистая, в смысле обстановки: ни телевизора, ни книг, ни радио какого личного у нас не имелось. Только лампочка без абажура в 25 ватт, круглый стол без скатерти, убогий сервантик с бюстишкой Ленина, и парой треснувших чайных чашек, ну и диван-книжка, разложенный и прикрытый простынкой с одеяльцем. Мы только въехали пару дней как, поэтому ещё даже не успели перевкрутить лампочку поярче. Да и не в этом опять же суть!
Ну и вот время часов к двенадцати ночи уже. Сидим мы за круглым столом с потрескавшейся в патину полировкой. Портвейн блевонтинный, причём, не на завтра, а уже даже и при поднесении рюмки к лицу, от запаха хочется срыгнуть, но, как говорится, давимся, но пьём. А в кухне есть хорошие алкогольные напитки, но дама, с которой я снимала жилище, была лет на двадцать меня старше и о-го-го какая свирепая! Заметит, что без неё прикасались к какому-нибудь виски или хуиски, убьёт от ревности. Так что уж мы предпочли давиться портвейном, хотя всё же он был настолько отвратителен, что как мы ни пили, а бутылка всё не умалялась. В общем, ну его в сраку, то есть, в итоге мы прекратили его пить, решив, что пора спать, а то завтра на работу. Лично я работала спасателем в бассейне "Москва", там теперь Храм Христа Спасителя... то есть, извиняюсь, не хотела каламбурить! А хотела сказать, что мне нужно было быть в бассейне в семь утра.
Легли, лежим. Не спится. Лето. И такие жаркие дни стояли. Дышать совершенно нечем. И ни ветерка, будто мёртвое всё. Окна в две рамы нараспашку, а хоть бы глоток свежего воздуха.
Вдруг слышу, тянет дымком сигаретным.
- Чуешь, - говорю негромко, - ... кто-то курит.
- Это же мы курили, - почти засыпая, отвечает подруга.
- Мы без ментола курили...
Тишина. Поворачиваюсь к ней. Глаза её блестят живо в темноте. Понимаю, принюхивается.
- Ага, - отвечает, - и что?
- Как-то так... ничего, конечно… однако…
- Но мы же одни в квартире, - произносит безмятежно подруга, и после паузы напряжённее. - Одни?
- Одни.
Молчим. Я вдруг вспоминаю, как однажды в Пензе так же из окна второго этажа перебралась по жёлтым газовым трубам вдоль стены в соседскую кухню. На мне тогда хотел срочно жениться один молодой человек, а я как-то так... не захотела. Здесь снаружи я видела подобные же газовые трубы и тоже жёлтые.
- Ты знаешь, - говорю, - а ведь к нам в квартиру не фиг делать залезть...
- Зачем?
- Теоретически.
- Да что тут брать?
- Я же говорю: теоретически.
- А... нет, никто не полезет.
- Конечно, - подтверждаю я, начиная сомневаться, - никто. Хотя окно нашей кухни впритык к козырьку подъезда, а к козырьку пристроена такая кирпичная декоративная стеночка с дырами... по ним очень легко забраться на козырёк, а оттуда...
- Тихо!
Мы замерли.
- Слышишь? - прошипела подруга.
- Что?
- На кухне кто-то ходит...
- Да ну тебя!
- Тише!
Мы затаились. Да на кухне слышалось какое-то движение.
- Блядь, - задрожал у меня голос, - да нет там никого!
- Слушай, а правда дымом как воняет! Будто прямо в комнате курят…
- Может, уже на трубе газовой под подоконником кто влез и поджидает когда заснём?
- Бред! Это твоё болезненное писательское воображение…
Я дотронулась до её оголённого плеча, дескать, тсс, встала и на цыпочках босиком прокралась к окну, легла на подоконник... сзади послышалось сдавленное хихиканье, наверное, моя неприкрытая задница порадовала подругу...
Перегнувшись вниз, я почти впритык узрела лицо мужика. Либо у страха и впрямь глаза велики, но он, стоящий у стены дома, непосредственно под нашим окном, и посмотревший в ту секунду, что я вниз, на меня вверх, словно бы приподнялся на подъёмнике и чуть ли не впечатался мне нос в нос.
- Аааааа! - завопила я и с грохотом начала закрывать рамы, едва не перебив себе все пальцы. Подруга подскочила на помощь.
- Что такое?! Что там?!!
- Мужик!!!
- Мужик?! И что мужик?!
- Не знаю! Какого хуя он тут курит в час ночи!
- Ужас! Это не спроста!!!
На столе в темноте блеснула призывно в свете уличного фонаря бутылка портвейна. Я схватила её и жаждуще отхлебнула из горла [довольно-таки вкусный напиток!], а подруга допила оставшееся.
Стоим, тяжело дышим.
На кухне загрохотало.
- Мама!! - вскрикнули мы обе. Я схватила телефон и набрала "02". А подруга пританцовывала, зажимая ладошки между ног, и жалобно канючила:
- Я боюсь! Ужас! Спасите!
В службе "02" девушка со спокойным голосом, на мои вопли о том, что вот буквально сейчас нас тут убивают, начала диктовать мне телефон дежурной части местного отделения милиции. "Я не запомню! - орала я. - Вызовите сами!" Но она продолжала умиротворённо диктовать. Я прокричала заветные цифры в воздух: "Запоминай, Ленка!" [ну, допустим, пусть будет таковым имя моей подруги]. И она запомнила, мы позвонили в дежурную часть и перепугали их там до смерти своими непонятными событиями. Милиция отчеканила, что едет сей секунд.
- Сейчас они приедут! О, скорее бы! - молила я, возможно, небеса.
- Надо одеться! – опомнилась голая Ленка.
Да, действительно, я тоже была соврешенно без одежды. И мы судорожно оделись.
Милиция не ехала. В кухне загрохотало грохоче прежнего. Мы стали названивать в дежурную часть вновь. Там нас уверили, что наряд давно выехал и уже, наверное, на месте. Я стенала, да что вы, товарищи, дорогие милые милиционерчики, нет никого, в окна ломятся и вот уже хотят вышибить дверь, во всяком случае, бешено звонят... "Ну, так, это, наверное, милиция и звонит!" - пытаясь перекричать слышимый вероятно на весь участок Ленкин вопль, проорал милиционер.
- Да? - и я бросила трубку. - Тихо, это, наверное, милиция. Иди открой, Лена, дверь.
- Нет, ты, Рита, ступай открой.
- Лена, это милиция, не бойся.
- Рита, я совершенно не боюсь. Ты же тут снимаешь, а я в гостях. Вот иди и открой!
- Лена, какая же ты...
- А ты, Рита, тоже какая! Позвала в гости, называется... я тебя так никогда не звала.
Звонок надавили и уже не снимали пальца с кнопки. Заколотили в дверь.
Я решилась на отчаянный самоубийственный шаг - пойти в прихожую.
- Возьми бюст Ленина, - указала я подруге на сервант, - он чугунный, если что спасай меня им, бей врагов по башкам!
Прокравшись к входной двери, я захлопнула, во-первых, дверь в кухню, во-вторых, поглядела в глазок: снаружи одутловато увеличилась добродушная физиономия типичного участкового-уполномоченного. Я как-то так моментально успокоилась и быстро отворила.
Да, на пороге стоял полусонный и несколько обиженный милиционер. Ему бы подошла фамилия Анискин.
- Ну, чего такое, девчата тут у вас?
Я кивнула на дверь кухни, мол, преступники там. Анискин спокойно вошёл туда. Включил свет. Я заглянула в рассадник ужаса тоже. Никого и ничего. Окно раскрыто в летнюю ночь.
- Ой, можно я затворю окошко... - мне уже было стыдно, и я думала, как бы так оправдаться. - Они лезли! Кошмар!!!
- Кто лез-то?
- Не знаю... - я закрыла двойное окно на все шпингалеты и задёрнула плотно шторы. - Мужики какие-то...
- Может, и не было никого?
- Были! - вошла, поигрывая чугунной головой Ленина Ленка. - Лезли во все окна!!! Угрожали убить, изнасиловать…
- Наоборот, - поправила я чисто как склонный к филологии человек, потом подумала и сказала, - Впрочем, и такой вариант правильный.
- Вы о чём? – заинтересовался милицонер. Я заскромничала и лишь пожала плечами.
- Девчата, ну, я никого тут у вас не вижу...
Короче, участковый намылился уходить, а нам тут опять пострашнело. Вот, говорим, вы только уйдёте, а они опять попрут! Милиционер пообещал, что он вместе с патрульной машиной будет тут в течение ночи поезживать мимо наших окон. Я предложила ему остаться, попить чаю, но он посетовал, что ему ещё в соседний дом, где муж убивает жену третий час подряд. И ушёл таки!
А мы, конечно, спать уже лечь не могли. Сидели в закупоренной комнате, нервно курили, задыхались от собственных миазмов, посерели отравлено к утру. Однако дико радовались, что уже вот начинается рассвет и скоро, ура, на работу [никогда так не хотелось скорее на работу!].
За окнами всё чётче проявлялась действительность. Ленка вдруг кивнула на дом напротив.
- Подозрительное окошко...
- Где?
- Да вон, там... мужик какой-то подошёл, посмотрел, явно на наше окно... и отошёл...
- Бляяяя, какой ужас! - и я указала пальцем. - Это вон то, что ли окно?
- Ты что, не показывай пальцем! Они не должны знать, что мы догадались, будто они за нами следят...
- Да, жуткое окно и такая подозрительная марля на форточке...
- Там нет никакой марли на форточке!
- Как же! Седьмой этаж, второе окно от угла...
- Нет, пятый этаж посередине, с красной занавеской.
- Чёрт, да там все окна подозрительные!
- Точно. Ещё тот домик! Слушай, Рит, я пошла уже, подожду полчаса у метро открытия, подышу свежим воздухом.
- Блин! А меня бросишь! Мне тоже к семи, давай душ примем и вместе пойдём!
- Не надо мне никакого душа! Зайдёшь тут к вам в душ...
И она собралась, и позорно бросила меня одну в опасности! Я в кухню, и думаю дерзко: "Да пусть меня убьют, а коньячку выпью!" И тут как раз является та женщина, с которой я снимала эту нехорошую квартирку. Пораньше ушла с работы, тачку взяла, хотела застать меня с кем-то тут, а я одна, но с наполненной рюмкой в одной руке, и с коньячной бутылкой в другой. Но дама сперва шасть в комнату, сразу истерический крик оттуда - эта она догадалась, что в доме всё-таки кто-то был посторонний, и вернулась в кухню с зажатым волосом в руке, не похожим ни на её, ни на мой. Пиздец!
В общем, далее начался развиваться сюжет другой истории, опустим его в небытие.
yaplakal.com