Ох, блядь! Они почти нас поимели!

© Хантер С. Томпсон
"Страх и отвращение в Лас-Вегасе"

Азартные игры в главных точках - очень крупный бизнес, и Лас-Вегас делает "Рино" похожим на дружеское обслуживание в бакалейной лавке, что в двух шагах от вашего дома. Ддя неудачников Вегас - самый подлый город на земле. Еще год назад в окрестностях Лас-Вегаса высилась гигантская дорожная вывеска:

НЕ БАЛУЙТЕСЬ С МАРИХУАНОЙ!
В НЕВАДЕ:
ХРАНЕНИЕ-20 ЛЕТ
ПРОДАЖА - ЖИЗНЬ!

Так что я чувствовал себя в не своей тарелке, раскатывая под кислотой мимо казино в субботнюю ночь в машине, начиненной марихуаной. Несколько раз мы были на волосок от пиздеца: в одном месте я попытался въехать на Великой Красной Акуле в прачечную Отеля "Лэндмарк", но проход был слишком узок. а люди, находившиеся внутри, похоже, сели на глобальную измену.
Мы поехали в "Пустынный Трактир", вписаться на шоу Дебби Рейнольдс - Гарри Джеймса. "Не знаю, как у тебя, - сказал я своему адвокату. - но в моем бизнесе важно держать руку на пульсе событий".
- В моем тоже, - заметил он. - Но как твой адвокат, я советую тебе завернуть в "Тропикану" и выпасти там Гая Ломбардо. Он в голубом Зале со своими Королевскими Канадцами.
- Зачем?
- Зачем что?
- Зачем я должен тратить свои кровно заработанные доллары, чтобы посмотреть на какой-то блядский живой труп.
- Послушай, - сказал он. - Зачем мы вообще здесь? Развлекаться или задание выполнять?
- Конечно, задание выполнять, - ответил я.
Мы сделали крюк, и проскочили стоянку какого-то злачного места... Сначала я думал, что это "Дюны", но вскоре оно трансформировалось в "Фандерберд"... или, возможно, это была "Гасиенда"...
Мой адвокат штудировал "The Vegas Visitor", отмечая достойные мазы. "Как насчет Пассажа "Щель Никель Ника"? - спросил он. - "Горячие щели" - это звучит круто... Хот Доги по двадцать девять центов...".
Неожиданно на нас стали орать люди. Мы вляпались. Два головореза в красно-золотых куртках угрожающе нависли над капотом: "Какого черта вы делаете? - вопил один. - Здесь нельзя останавливаться".
- Почему нельзя? - сказал я. Вполне прилично для парковки, полно места... Я целую вечность высматривал, где бросить якорь. Уйму времени угрохал. Уже собирался бросить тачку на произвол судьбы и вызвать такси... но затем, да, мы нашли этот закуток.
Как выяснилось, это был тротуар прямо напротив главного входа в "Пустынный Трактир". К тому моменту я промчался мимо стольких обочин, что даже не заметил, куда под конец заехал. И сейчас мы оказались в ситуации, которую трудно было объяснить... вход заблокирован, бычье орет на нас. неловкое замешательство...
Мой адвокат мгновенно выскочил из машины, размахивая пятидолларовой купюрой. "Мы хотим, чтобы эту машину припарковали! Я старый друг Дебби. Я возился с ней раньше".
Мне было почудилось, что он все облажал... но тут один из швейцаров потянулся за бумажкой, говоря: "Хорошо, хорошо. Я позабочусь о ней, сэр". И он вырвал из квитанционной книжки парковочный талон.
- Ох, блядь! - воскликнул я, как только мы прошли через вестибюль. - Они почти нас поимели. Еле выкрутились.
-А чего ты ожидал? - сказал он.-Я - твой адвокат... и ты должен мне пять баксов. И я хочу получить их прямо здесь и сейчас.
Я пожал плечами и отстегнул ему банкноту Кричащий. безвкусный, покрытый плотным орлоном холл "Пустынного Трактира" сразу давал понять, что это не то место, где вы можете на фу-фу подмазать служителя автостоянки. Торг здесь был неуместен. Это вотчина Боба Хоупа. Фрэнка Си-натры. Спиро Эгню. Вестибюль потрясал никчемное воображение шикарной обивкой кресел и пластиковыми пальмами - перворазрядная обитель Крупных Транжир.
Преисполненные чувством собственного достоинства мы поперлись в большой зал. но на входе отказались нас туда пускать. Мы слишком припоздали, как сказал мужик в темно-красном смокинге: в зале аншлаг - мест не осталось, ни за какие деньги.
- Да в жопу места, - заявил мой адвокат: - Мы старые друзья Дебби. Специально прикатили на это шоу прямо из Лос-Анджелеса, и мы, черт подери, прорвемся.
Человек-смокинг начал лепетать что-то про правила "пожарной безопасности", но адвокат отказался слушать. В конце концов, после непристойного шума, человек пустил нас просто так, с тем только условием, что мы будем тихо стоять сзади и не курить.
Мы пообещали, но, попав внутрь, немедленно распоясались. Напряжение было слишком велико. Дебби Рейнольде хиляла по сцене в серебряном Афро-парике... под мелодию "Сержанта Пеппера", выдуваемую золотой трубой Гарри Джеймса.
- Господи, какое холуйское говно! - воскликнул мой адвокат. - Мы застыли во времени!
Тяжелые лапы сдавили наши плечи. Я вовремя успел сунуть гашишную трубочку назад в карман. Вышибалы проволокли нас по холлу и крепко держали напротив входной двери, пока подгоняли нашу тачку. "Все, проваливайте, - сказал темно-красный смокинг. - Мы даем вам шанс убраться отсюда подобру-поздорову. Если у Дебби есть такие друзья, как вы, ребята, она еще в большей беде, чем я думал".
- Еще посмотрим, кто кого! - крикнул мой адвокат, когда мы отъезжали. - Ты шизанутое хуйло!
Я подъехал к казино "Цирк-Цирк" и припарковался у служебного входа. "Вот это то самое место, что нужно, - сказал я. - Они никогда нам здесь не вставят".
- Где эфир? - спросил мой адвокат. - Этот мескалин не цепляет.
Запалив кропалик в трубке, я дал ему ключ от багажника. Он вернулся с бутылкой эфира, откупорил ее, вылил немного на платок и. глубоко вдыхая, залепил им свою физиономию. Я промокнул другой платок и осквернил им свой нос. Запах подавлял, сметал все на своем пути, невзирая на отъехавшую башню. И вскоре мы, пошатываясь, неуверенно ковыляли вперед по ступенькам, по направлению к входу, глупо смеясь и поддерживая друг друга, как пьяные.
Это главное преимущество эфира: от него ты начинаешь вести себя. как деревенский пьяница в старом Ирландском романе... полное расстройство вестибулярного аппарата, расплывшаяся картинка перед глазами, никакого равновесия, онемевший язык - разрыв дипломатических отношений между телом и мозгом. Что интересно: так как мозг продолжает функционировать более или менее нормально, ты в натуре можешь видеть со стороны свое тело, оказавшееся в кошмарном положении, но контролировать ты его не в состоянии.
Добираешься до турникета, ведущего к "Цирк-Цирку", и понимаешь, что, когда туда доползешь, тебе надо сунуть мужику два доллара, иначе он не пустит внутрь... но, когда доползаешь. все происходит не так, как у людей: ты недооцениваешь расстояние до турникета, и с грохотом падаешь, навзничь, неуклюже пытаешься приподняться, хватаясь за, пожилую даму чтобы не свалиться окончательно: какие-то злобные завсегдатаи клуба "Ротари" пихают тебя в спину, и ты думаешь: "Что здесь происходит? Что случилось?". Затем слышишь в ответ свое бормотание: "Собака выебла Палу Римского, а я не виноват. Осторожно!... Какие деньги? Меня зовут Бринкс; я родился... родился? Не без урода... Овцу по боку... Женщин и детей в бронемашину: приказывает капитан Зип".
Ох, дьявольский эфир - совершенный наркотик тела. Разум, не способный общаться с позвоночником, в ужасе содрогается. Руки безумно шарят в воздухе... Вытащить деньги из кармана невозможно... искаженный смех и шипение изо рта... застывшая на лице улыбка.
Эфир - отличный наркотик для Лас-Вегаса. В этом городе любят пьяных. Легкая добыча. Свежатинка. Так что они протащили нас через турникет и бросили внутри как мусор.
"Цирк-Цирк" - это именно то, чем бы занимался богемный мир в субботу вечером, если бы Наци выиграли войну. Это Шестой Рейх. На первом этаже, как и в других казино, полно игральных столов... но в этом месте было еще четыре яруса, в стиле цирковой палатки... обычаи и нравы странного сумасшествия Сельских Ярмарок - Польских Карнавалов обретали новую жизнь в этом пространстве. Прямо над игральными столами растянута пружинистая сетка, на которой 40 Летающих Братьев Каразито, вместе с четырьмя Росомахами в намордниках и шестью Сестрами-Нимфетками из Сан-Диего, исполняют лихо закрученную трапецию. Внизу, на главном этаже, ты режешься в блэк джэк, ставки растут, случайно смотришь вверх, а там, в считанных сантиметрах над твоей головой, полуголую четырнадцатилетнюю девочку преследует на бреющем полете рычащая росомаха, с которой в свою очередь сходятся в смертельной воздушной схватке две серебристые Полячки, спрыгнувшие с противоположных балконов... Они встречались в воздухе над шеей росомахи... Падая прямо на игральные столы, полячки подхватывали животное, но тут пружинила сетка, и они снова взлетали вверх под купол, разделялись в воздухе в трех противоположных направлениях и снова было падали вниз, как их подхватывали трое Корейских Котят и затаскивали обратно, каждый на свой балкон.
Это безумие продолжалось без продыху, но никто, похоже, не обращал на него ни малейшего внимания. Азартные игры, гэмблинг, проходят на главном этаже двадцать четыре часа в сутки, и цирк никогда не кончается. Тем временем на всех верхних балконах посетителей разводили любой немыслимой и эксцентричной хуйней. Отстрели печенье с сосков трехметровой блондинки-лесбиянки и выиграй козочку из сладкой ваты. Встань напротив этой фантастической машины, мой друг, и всего за 99 центов твое двухсотфутовое изображение появится на гигантском экране над центром Лас-Вегаса. Еще 99 центов башляешь за аудиосообщение. "Скажи все, что ты хочешь, дружок. Они услышат тебя, на этот счет не беспокойся. Помни, что ты будешь ростом в двести футов".
Господи Иисусе. Я мог представить себе, как лежу в постели, в номере отеля "Минт", полусонный, лениво уставившись в окно, и вдруг откуда ни возьмись, в полночном небе появляется похабная двухсотфутовая фигура алкаша-наци, вопящего всему миру прописную истину: "Вудсток Убер Аллес".
Сегодня ночью мы задернем все шторы. Такая штука может посадить на измену любого нарколыгу, заставить его метаться в панике по комнате, как пинг-понговый шарик. Галлюцинации вообще довольно противны. Но через некоторое время ты учишься приспосабливаться к таким явлениям, как визит покойной бабушки, ползущей по твоей ноге с ножом в зубах. Большинство знатоков кислоты легко могут справиться с подобного рода вещами.
Но никто не сможет выдержать другой полет - допустить возможность, что каждый кислотный маньяк может прийти в "Цирк-Цирк" с долларом и 98 центами и неожиданно появиться в небе над центром Лас-Вегаса, в двенадцать раз больше Господа Бога по образу и подобию, выкрикивая все, что только в голову взбредет. Нет это не очень хороший город для психоделических веществ. Реальность сама слишком удолбана.
Добротный мескалин вставляет медленно. Первый час все ждешь, потом в середине второго часа начинаешь изрыгать проклятия в адрес того, кто подсунул тебе это фуфло, потому что ничего не происходит, а затем... ХУЯК! Жестокий, глубокий приход, странная яркость красок и вибраций... очень суровое испытание в таком месте, как "Цирк-Цирк".
- Мне неприятно это говорить, - начал мой адвокат, как только мы расположились в баре "Карусель" на втором ярусе, - но это место достает меня. Мне кажется, я чувствую, что на меня накатывает Страх.
- Чепуха, - сказал я. - Мы прибыли сюда в поисках Американской Мечты, и сейчас, когда нас занесло прямо в этот водоворот, ты идешь на попятный.
Я схватил его за бицепс и крепко сжал. -Ты должен осознать, что мы нащупали главный нерв. - Я знаю, - сказал он. - От этого меня и охватывает Страх.
Эфир весь выветрился, кислота давно уже отпустила, но мескалин по-прежнему крепко держал за небольшим круглым золоченым пластиковым столиком. Мы описывали на карусели круги вокруг бармена.
- Во, ты только глянь. - заволновался я. - Две бабы ебут белого медведя.
- Пожалуйста. - протянул он. - Не говори мне таких вещей. Не сейчас, - он дал знак официантке, чтобы она принесла еще два "Диких Индюка". - Это моя последняя выпивка. Сколько ты сможешь мне одолжить?
- Немного, - сказал я. - А что?
- Мне надо идти.
- Идти?
- Да. Немедленно покинуть страну.
- Остынь и успокойся. Через несколько часов ты будешь как огурчик.
- Нет. Это серьезно.
- Джордж Метески тоже был серьезным. И посмотри, что они с ним сделали?
- Не еби мне мозги! - заорал он. - Еще один час в этом городе, и я убью кого-нибудь.
Я видел, что он на пределе. Сел на измену от пугающего напряжения на пике мескалинового путешествия.
- О'кей, - сказал я. - Я одолжу тебе чуток денег. Давай выйдем на улицу и посчитаем, сколько у нас осталось.
- А мы сможем это сделать?
- Ну.. это зависит от того, скольких людей мы обматерим отсюда и до входа. Ты готов уйти спокойно?
- Я хочу уйти быстро, - выпалил он.
- О'кей. Давай оплатим этот счет и очень медленно встанем. Мы оба слетели с катушек. Это будет долгий поход.
Я закричал официантке, чтобы она подавала счет. Она подошла со скучающим видом. Мой адвокат поднялся.
- Сколько они тебе платят за еблю с медведем? - спросил он ее.
- Что?
- Дядя просто шутит, - сказал я, встревая между ними.
- Давай, Док, пошли вниз, поиграем.
Я загнал его на самый край бара, на самый край карусели, но он отказался слезать, пока она не прекратит вращаться.
- Она не остановится, - пытался я убедить его. - Даже не собирается останавливаться.
Я сошел с нее и повернулся, ожидая, что он последует за мной, но он не двигался... Не успел я в него вцепиться и сдернуть с карусели, как он резко подался назад. "Не двигайся! - орал я. - Тебя закружит!". Его невидящие глаза уставились вперед, окосев от панического страха. Однако он даже не шелохнулся, пока не описал полный круг Я подождал, что он снова приблизится прямо ко мне, и потянулся, чтобы его схватить, но он опять отпрыгнул назад и описал на карусели еще один круг. Я начал жутко нервничать. Почувствовал себя на грани кислотного психоза. Бармен, казалось, внимательно за нами наблюдал. "Карсон Сити, - подумалось мне. - Двадцать лет". Я забрался на карусель, быстро прокрался по бару, зайдя моему адвокату в тыл, и когда мы оказались в нужной точке, от души дал ему сильного пинка под зад. Он грохнулся в проход, потеряв равновесие, издал жутчайший вопль, покатился как бревно в толпу; сбивая людей с ног. В мгновение ока поднялся со сжатыми кулаками, готовый ударить любого, кто подвернется под руку
Я подошел к нему поближе, приняв боксерскую стойку, но пытаясь улыбаться.
- Ты упал, - констатировал я. - Пошли.
К тому времени на нас уже пялились со всех. сторон. Но этот козел не двигался с места, и я знал, что произойдет, если я попытаюсь его потащить. "Хорошо, - сказал я. - ты остаешься здесь и гремишь в тюрягу. Лично я сматываюсь". И зашагал к лестнице, игнорируя своего адвоката. Это подействовало.
- Ты видел? - спросил он, догоняя меня. - Какой-то сукин сын пнул меня в спину!
- Наверное, бармен. - предположил я. - Он хотел отпиздить тебя за то, что ты сказал официантке.
- Во те на! Ноги моей здесь больше не будет. Где лифт?
- Не подходи и близко к лифту. Они только этого от нас и ждут: заманят в стальной ящик и спустят вниз в подвал. - Я оглянулся, но за нами никто не шел. - Только не беги, - посоветовал я ему. - Им нужен предлог, чтобы нас пристрелить.
Он кивнул, похоже, поняв на этот раз. Мы быстро прошли вдоль длинного внутреннего перехода - миновали тиры, салоны тату, обмен денег, палатки с сахарной ватой, затем проскочили через двойные стеклянные двери и прямо по газону спустились вниз по склону к стоянке, где нас поджидала Красная Акула.
- Ты поведешь, - сказал он. - Сдается мне, что со мной что-то не так.

Numo
ну незяж стока в конце рабочего дня...

ДЬЯВОЛЬСКАЯ СКОРОСТЬ...
СХВАТКА С ДОРОЖНЫМ ПАТРУЛЕМ КАЛИФОРНИИ...
КАК МУЖЧИНА - МУЖЧИНЕ НА ХАЙВЕЕ 61

Вторник, 12.30... Бейкер, Калифорния... Нервный и мертвецки пьяный, попиваю эль "Боллантайн". Узнаю это ощущение: три или четыре дня бухла, наркотиков, солнца, бессонницы, истощения резервов адреналина - головокружительный, пульсирующий вид кайфа, означающий приближение катастрофы. Но когда? Сколько еще осталось? Это напряженное состояние - часть кайфа. Возможность физического и ментального коллапса принимает теперь четкие очертания...
...однако коллапс не подлежит обсуждению; как выход из ситуации или даже дешевая альтернатива - это неприемлемо. Разумеется. Миг откровения, приятно щекочущая нервы судьбоносная линия между контролем и несчастьем, а также существенная разница - оставаться свободным, странным и неприкаянным на улице или провести следующие пять лет, играя по воскресеньям в баскетбол в тюремном дворе Карсон Сити.
Никакой симпатии к дьяволу; помни это. Купи билет, отправляйся в дорогу.. и если она окажется более суровой, нежели ты предполагал, ладно... можешь списать ее на вынужденное расширение сознания: включился, охуел, получил пизды. Все это есть в Библии Кизи... Отдаленная Сторона Реальности.
Слишком много несносного бреда; даже Кизи не может мне сейчас помочь. Я только что пережил два лютейших эмоциональных стресса - первый был связан с Дорожным Патрулем Калифорнии, а второй - с фантомом хитчхайкера, причем до сих пор не могу определить, он это был или не он. И сейчас, чувствуя себя прямо в эпицентре этого дурного психопатического эпизода, я притулился со своим магнитофоном в "пивном баре", а вернее в задней комнате огромного Хозяйственного Сарая - всевозможные плуги, упряжи, мешки с удобрениями, сваленные в кучу, - и диву давался, как же все это произошло.
За пять миль отсюда у меня была стычка с ДПК. Не остановился и не съехал на обочину: никакой обычной мотни. Я всегда пристойно водил машину. Возможно, немного быстро, но без сомнения мастерски и с природным чувством дороги, что признают даже легавые. Еще не родился тот полицейский, который недобросовестно и без удовольствия выполнял бы свой безжалостный долг, замеряя скорость на всем пути вокруг одного из таких шоссейных пересечений по типу "клеверного листа".
Немногие люди понимают психологию общения с патрульным из дорожной полиции. Нормальный водила, превысивший скорость, сразу запаникует и остановится, как только увидит за своей спиной здоровую красную мигалку.. а потом начнет извиняться, моля о пощаде.
А это неправильно и недостойно. Подобная реакция пробуждает презрение в сердце легавого. Вот, что надо делать - когда мчишься на скорости сто миль или около того, и видишь вдруг у себя на хвосте ярко-красную мигалку ДПК - просто поддай газу. Никогда не останавливайся после первого же вопля сирены. Прими к сведению и заставь этого ублюдка преследовать тебя на скорости 120 миль в час всю дорогу до следующего пункта. Он последует за тобой. Но так и не догадается, что побудило тебя включить правый поворотник.
А этим ты даешь ему понять, что ищешь удобного места съехать с дороги и спокойно поговорить... продолжай сигналить, и когда подкатываешь к ведущему в гору обгонному пути, рядом с которым маячит дорожный знак - "Максимальная скорость 25", - рассчитывай на крутой поворот... а трюк состоит в следующем - неожиданно соскочить с фривэя, заставив его мчаться в горку на скорости сто миль в час, не меньше. Подстраиваясь под тебя он начнет тормозить, но лишь через мгновение поймет, что ему на той же скорости придется делать поворот на 180 градусов... а ты должен быть готов к этому, собраться с духом, напрячь все силы и резко вертануть машину со скрипом тормозов... таким образом, используя преимущество резкого разворота, успеешь съехать с дороги, остановиться и к тому времени, как он тебя настигнет, будешь спокойно стоять рядом со своим автомобилем...
Рассудительности поначалу ждать от него не приходится... но это без разницы. Дай ему успокоиться. Он захочет услышать первые слова. Предоставь ему самому их произнести. Его мозг пребывает в смятении: он может нести всякий вздор или даже вытащить пистолет. Раскрути его; продолжай улыбаться. Фишка в том, чтобы показать ему, что ты всегда полностью контролируешь себя и свою машину - тогда как он потерял контроль абсолютно над всем.
Когда он остынет настолько, чтобы спросить у тебя права, задачу облегчает полицейский значок или удостоверение прессы в твоем бумажнике. У меня такое имелось, но в руке также неожиданно оказалась и банка "Бадвайзера". До этого момента я понятия не имел, что ее держу. Я парил в воздухе, чувствовал себя хозяином положения... но когда посмотрел вниз и увидел этот маленький красно-серебристый убийственный факт в своей руке, то понял, что облажался...
Превышение скорости - одно, а вот Вождение в Нетрезвом Виде - совсем другое. Легавый, похоже, ухватил, что я обосрал все свое представление, забыв о пивной банке. Его лицо расслабилось, теперь он и вовсе улыбался. Ровно, как и я. Потому что в то самое мгновение мы оба въехали, что моя Дорожная Буря в Стакане, вздорная, шумная эскапада пошла псу под хвост: мы оба наложили в штаны ровным счетом из-за ничего - факт пребывания банки пива в моей руке делал любое возражение против "превышения скорости" несущественным. Левой рукой он принял от меня раскрытый бумажник, а затем правая потянулась к банке.
- Можно я возьму?
- Какие вопросы, - сказал я. Он взял ее, встряхнул и вылил все пиво на дорогу между нами. Я улыбнулся, больше не сдерживаясь: "Оно все равно нагрелось". Прямо за мной, на заднем сиденье Акулы, валялось с десяток банок теплого "Бадвайзера" и около дюжины грейпфрутов. Я совсем о них забыл, но сейчас они были вопиющим в пустыне фактом, который никто из нас не мог игнорировать. Моя вина была слишком велика и нестерпима, так что все объяснения бесполезны. Легавый просек ситуацию.
- Ты осознаешь, - начал он. - что преступление состоит...
- Да, - прервал я его. - Знаю. Я виновен, понимаю. Я знал, что это было преступление, но все равно на него пошел. Я пожал плечами. - Черт, да о чем спорить? Я - преступник гребаный.
- Вот странная реакция. - заметил он. Я уставился на него, впервые заметив, что общаюсь с молодым парнем с горящими глазами, лет тридцати, несомненно получавшим наслаждение от своей работы.
- Ты знаешь, - сказал легавый. - у меня такое ощущение, что тебе надо вздремнуть, - он покачал головой. - Там впереди есть стоянка для отдыха. Почему бы тебе там не остановиться и не поспать несколько часов?
Я тут же понял, какое предложение он мне делает, но по какой-то безумной причине замотал головой: "Вздремнуть не поможет Я слишком долго был на ногах - три или четыре ночи. Даже не могу вспомнить. Если сейчас засну, то вырублюсь на двадцать часов".
"Боже Мой! - пронеслось в моей голове. - Что я сказал? Этот ублюдок пытается быть человечным; он мог упечь меня прямо в тюрьму; а вместо этого говорит чтобы я вздремнул к такой-то матери. Да ради Бога, согласись с ним: "Да, офицер, разумеется, я воспользуюсь этой стоянкой для отдыха. И не могу выразить, насколько благодарен вам за эту предоставленную мне передышку┘" Но нет.. Продолжаю настаивать, что если он меня отпустит на все четыре стороны, то я ломанусь напрямик в Лос-Анджелес... Как на духу.. но зачем это говорить? Зачем провоцировать его? Время раскрыть все карты еще не пришло. Это Долина Смерти... Кто не успел, тот опоздал.
Конечно. Кто не успел... "Послушайте, - сказал я, указывая на язычок ВИПовской парковки на ветровом стекле. - Я был в Лас-Вегасе, освещал там "Минт 400". Изумительное зрелище. Все эти мотоциклы и вседорожники носились два дня по пустыне. Вы это видели?"
Парень усмехнулся, покачав головой с неким меланхоличным пониманием. Я видел, что он размышляет. Опасен ли я? Готов ли этот легавый к отвратной, невыносимо тягучей сцене, которая непременно должна разыграться, если он меня арестует┘ Сколько еще внеурочных часов он будет вынужден проболтаться в здании суда, чтобы дать против меня свидетельские показания? И что за монстра-адвоката я на него натравлю?
Юпитеру понятно, а быку?
- О'кей. - сказал легавый. - Сделаем так. Я заношу себе в книжку, что незадолго до полудня я тебя задержал... за превышение скорости при таких обстоятельствах... и посоветовал тебе... с этим письменным предупреждением, - он протянул его мне, - следовать не далее следующей стоянки для отдыха... определенного для тебя как место назначения, так? Где ты собираешься основательно поспать... - он засунул блокнот штрафов обратно за пояс, и спросил, поворачиваясь к своей тачке: "Я выразился ясно?".
Я снова пожал плечами: "А как далеко до Бейкера? Я надеялся остановиться там и пообедать".
- Это уже вне моей юрисдикции, - заметил парень. - Городская черта на два поста дальше от стоянки отдыха. Ты выдержишь столько? - Он противно заулыбался.
- Я попытаюсь. Уже сколько времени хочу заехать в Бейкер. Много о нем слышал.
- Отличный крабовый салат, - заметил он. - С таким подходом, как у тебя, ты наверняка захочешь отведать сухопутного краба. Загляни в "Королевский Обед".
Я кивнул и забрался обратно в машину; чувствуя, что меня изнасиловали. Эта свинья обставила меня по всем статьям и сейчас с полным на то правом будет над этим хихикать - на западной окраине города, ожидая, что я рвану в Лос-Анджелес.
Я вернулся на фривэй и проехал мимо стоянки отдыха вплоть до пересечения, где должен был повернуть направо к Бейкеру. Не успел я приблизиться к повороту; как увидел... О Господи Боже! Это он, тот самый хитчхайкер, которого мы по добрали и затерроризировали по дороге в Вегас! Сворачивая, я сбавил скорость, и наши глаза встретились. Я было махнул ему рукой, но увидев, что он опустил свой большой палец, подумал: "Нет; это лишнее... Черт его знает, что этот парень о нас наплетет когда в конце концов доберется до города".
Ускорение. Моментально убраться с глаз долой. Мог ли я быть уверен, что он меня узнал? Но машину трудно не заметить... И зачем он вообще вернулся обратно на дорогу?
Внезапно в этом богом забытом городке у меня объявилось два личных врага. Легавый из ДПК как пить дать заметет, если я попытаюсь прорваться в Лос-Анджелес, а эта чертова паскудина - хитчхайкер, если я останусь, устроит на меня жестокую облаву: ("Хвала Всевышнему, Сэм! Вот он! Тот парень, о котором нам втюхивал малыш! Он вернулся!)
Куда ни подайся, везде кошмар - и если добродетельные хищники этого захолустья соберут наконец, все истории воедино... а они соберут, что неминуемо в таком маленьком городке... они душу из меня вытряхнут. Я счастливо отделаюсь, если выберусь из города живым. Злобные аборигены вымажут дегтем, обваляют в перьях и поволокут к воронку┘
Так оно и есть: кризис. Я промчался через город и нашел на северной окраине телефонную будку, между станцией "Синклер" и... да... "Королевским Обедом". Я заказал срочный разговор за счет абонента со своим адвокатом в Малибу. Он тут же ответил.
- Они засекли меня! - кричал я. - Я попал в ловушку на каком-то вонючем перекрестке в пустыне... Бейкер называется. У меня не так много времени. Эти мудаки сжимают вокруг кольцо.
- Кто?! - воскликнул он. - От твоих слов отдает паранойей.
- Ты - скотина! - продолжал я вопить. - Сначала я влетел с ДПК, а потом нарвался на того пацана! Мне нужен адвокат! Немедленно!
- А что ты вообще делаешь в Бейкере? - спросил он. - Ты получил мою телеграмму?
- Что? На хуй телеграммы. Я попал в беду.
- Предполагалось, что ты будешь в Вегасе, - сказал он. - У нас заказан номер во Фламинго. Я уже собирался отправляться в аэропорт.
Я тяжело осел в будке. Это было ужасно. Звоню своему адвокату в момент чудовищного кризиса, а этот козел удолбался в усмерть - чертов овощ!
- Безмазовый подонок! - провыл я. - Я тебе задницу за это надеру! Все дерьмо в машине - твое! Ты это понимаешь? Когда я закончу здесь давать показания, тебя исключат из корпорации адвокатов!
- Безмозглый гондон! - заорал он в ответ - Я послал тебе телеграмму! Ты должен освещать Конференцию Окружных Прокуроров! Я все устроил... взял напрокат белый кадиллак с откидным верхом.... Все договорено! Какого черта ты вытворяешь посреди этой ебаной пустыни?
Неожиданно я вспомнил. Да. Телеграмма. Совершенно верно. Я пришел в себя. Вся ситуация мгновенно пронеслась у меня перед глазами.
- Не бери в голову, - сказал я. - Это просто большая шутка. На самом деле я сижу у бассейна во "Фламинго". Говорю с переносного телефона. Какой-то карлик вынес его из казино. У меня неограниченный кредит! Усек? - Я тяжело дышал, чувствуя, как подкатывает психоз, капли пота стекали на телефонную трубку. - И вообще не приближайся к этому месту! - выпалил я. - Иностранцам здесь не рады.
Повесил трубку и заспешил к машине. "Ладно, - думал я. - Вот так все и происходит в этом мире. Вся энергия подчиняется прихотям Великого Магнита... Какой я был дурак, что осмелился пренебрегать им. Он знал. Он все это время знал. Именно Он подставил меня в Бейкере. Я уже достаточно далеко проехал, и Он решил меня подколоть... перекрыв все пути к бегству, столкнув сначала с ДПК, а потом с презренным призраком хитчхайкера... погрузив меня в страх и смятение". Никогда не противоречь Великому Магниту. Я сейчас это понял. И с этим пониманием пришло ощущение почти полного облегчения. Да, я возвращаюсь в Вегас. Наебать Пацана и сбить с толку ДПК, отправившись снова на Восток, вместо Запада. Пожалуй, это самый изощренный ход в моей жизни. Вернуться в Вегас и вписаться на Конференцию по Наркотикам и Наркотическим Веществам: я - и тысяча свиней. Какие вопросы? Самоуверенно двигай прямо в их логово. Зарегистрируйся во "Фламинго" и потребуй, чтобы тебе в момент доставили Белый Кадди.... Делай это правильно, помни о Горацио Элджере...
Я осмотрелся, и заметил здоровую красную вывеску - "Пиво". Замечательно. Я оставил Акулу у телефонной будки и, пошатываясь, перебрался через автостраду к этому Хозяйственному Сараю. Из-за штабеля цепных колес угрожающе вырос какой-то еврей и спросил, чего мне надо.
- Эль "Боллантайн", - сказал я, - очень мистически тонкий напиток, неизвестный между Ньюарком и Сан-Франциско.
Он принес его, холодный как лед. Я расслабился. Внезапно все оказалось правильным; в итоге я получил передышку. Улыбаясь во весь рот ко мне подошел бармен: "Куда вы направляетесь, молодой человек?".
- В Лас-Вегас, - ответил я.
Его улыбка стала еще шире.
- Великий город, этот Вегас. Вам он принесет удачу; у вас походящая внешность.
- Знаю. Я - Тройной Скорпион.
Он выглядел довольным.
- Это отличная комбинация. Вы не можете проиграть.
Я засмеялся.
- Не беспокойтесь. На самом деле я - окружной прокурор из округа Игното. Просто еще один добропорядочный Американец, как и вы сами.
Улыбку как ветром сдуло. Понял ли он? Я не уверен. Но это не имело никакого значения. Я возвращался в Вегас. Выбора у меня не было.



Добавлено в 21:14
Вся книжка Акулы Ханта тут: http://labinnag.ru/telega/zhopa/las-vegas/
ФИЛЬМ - ГОГНО!

Где смияцо?
Можно ваще всю книжку запостить...
Кстати перевод галимый.

ОпоссуМ
дай сцылко на перевод Алекса Керви и иллюстрации Ральфа Стедмена - буду весьма признательна!

ЭТО МОЙ ЛЮБИМЫЙ МОМЕНТ И НИИБЕТ!

Место кишело легавыми, я просек это слету. Большинство из них просто
стояли здесь, пытаясь держаться небрежно, без шила в заднице, в абсолютно
одинаковых прикидах, продаваемых по сниженным ценам зевакам в Вегасе:
клетчатые шорты "бермуда", рубашки для гольфа от Арни Палмер и безволосые,
бледные ноги, обутые в прорезиненные "пляжные сандалии". Идти им навстречу -
внушающая ужас сцена: супер-полицейский надзор своего рода. Если бы я ничего
не знал о конференции, я тронулся бы не отходя от кассы. Создавалось
впечатление, что с минуты на минуту кого-то здесь собираются превратить в
решето в яростной перестрелке - вероятно, всю Семью Мэнсона.;
Момент для своего появления, прямо скажем, я выбрал не лучший.
Большинство национальных ОП и других легавообразных типов уже
зарегистрировались. Это и были те люди, что толпились в холле. Они сурово
пялились на новоприбывших. Знаете, что такое Последняя Полицейская Засада?
Около двухсот подыхающих от скуки копов, которым и в голову не приходит, чем
же еще можно здесь заняться. Они даже не замечали друг друга.
Я дотащился до стойки и встал в очередь. Человек впереди меня был Шефом
Полиции из какого-то маленького городка в Мичигане. Его жена, в стиле Эгню,
стояла справа от него в трех шагах, ожидая окончания спора с гостиничным
администратором: "Послушай, приятель, я же говорил тебе - у меня есть здесь
почтовая открытка, в которой говорится, что у нас забронированы места в этом
Отеле. Черт, да я прибыл на конференцию Окружных Прокуроров! Я уже заплатил
за мой номер! ".
- Извините, сэр. Вы были в "листе ожидания". Ваша бронь переведена в...
ага... Мотель "Лунный Свет", прямо на Бульваре Парадайз -- отличное место,
где можно прекрасно провести время, и всего шестнадцать кварталов отсюда, со
своим бассейном и...
- Паршивый никчемный пидор! Позови менеджера! Я уже устал от всего
этого собачьего дерьма!
Появился менеджер и предложил вызвать такси.
Несомненно это был уже второй или третий акт мучительной драмы,
начавшейся задолго до моего появления.
Жена шефа полиции рыдала; стадо друзей, которых он мобилизовал для
поддержки, пребывало в смятении и было не в состоянии ему помочь, - даже
сейчас, в этом беспределе у стойки, когда маленький злой легавый делал свой
финальный и лучший выстрел. Они знали, что он облажался и был послан: он
пошел против ПРАВИЛ, и люди, нанятые, чтобы соблюдать эти правила, говорили
ему: "мест нет".
Через десять минут стояния в очереди рядом с этим шумным пидорасом и
его друзьями я почувствовал прилив раздражения. Где этот легавый - из всех
людей - набрался наглости спорить с кем-нибудь в рамках Закона и Порядка? Я
торчал здесь в компании с бухими ничтожными говнюками - и так же, по моему
мнению, чувствовал себя администратор. У него было выражение лица человека,
которого в свое время ебали по полной программе все эти подлые поборники
справедливости, профили помешанных на защите своего убогого Закона
легавых...
И сейчас он просто отплачивал им той же монетой - не имеет значения,
кто прав, а кто - нет, мужик... И кто оплатил по счетам, а кто - нет...
Важно только то, что я в первый раз в своей жизни могу послать полицейскую
свинью: "Пошел на хуй, офицер, здесь распоряжаюсь я и говорю тебе в сотый
раз, что для тебя у нас свободных номеров нет".
Я наслаждался этой песней без слов, но через некоторое время
почувствовал подступающую к горлу дурноту, нервное напряжение подошло к
критической отметке, и моя нетерпимость взяла вверх над желанием
наслаждаться происходящим. Так что я обошел Свинью и обратился прямо к
администратору: "Послушайте, терпеть не могу вмешиваться, но у меня
забронирован номер, и я желаю знать, если возможно, могу ли я каким-то
образом проскочить и избавить вас от своего присутствия". Я улыбнулся, дав
ему понять, что оценил по достоинству его танец змеи перед быком на этом
празднике легавых, висевших у него над душой. Психологически выведенные из
равновесия, они уставились на меня так, как будто я был какой-то водяной
крысой, пробравшейся к стойке.
Бесспорно, выглядел я несолидно: прикинутый в старый "Левайс" и белые
баскетбольные сникерсы от "Всех Звезд Чака Тейлора"... и моя рубашка из
Акапулько за десять песо давно уже поехала по швам на плечах из-за порывов
ветра на дороге. Трехдневная щетина окаймляла обычную похмельную припухлость
физиономии, а глаза были надежно спрятаны за Сайгонскими зеркальными очками
от Сэнди Булла.
Но в моем голосе звучали уверенные интонации человека, который твердо
знает, что у него забронирован номер. Я разыгрывал карту, предусмотренную
моим адвокатом... но не мог же я упустить шанс вставить пистон легавому и
поставить его на место:
... и я оказался прав. Номер был забронирован на имя адвоката.
Администратор позвонил в колокольчик, подзывая носильщика. "Это все, что у
меня при себе, - сказал я. - Остальное находится в том белом кадиллаке с
откидным верхом". Я указал на машину, припаркованную прямо напротив входной
двери и выставленную на всеобщее обозрение. "Есть ли у вас человек, который
доставил бы все это в номер? "
Администратор был сама любезность.
- Ни о чем не беспокойтесь, сэр. Просто наслаждайтесь пребыванием у нас
и, если вам что-то потребуется, звоните непосредственно мне сюда.
Я кивнул и улыбнулся, украдкой наблюдая за сногсшибательной реакцией
полицейской толпы, стоявшей за мной. Они просто одурели от шока. Они здесь
оспаривали каждую мелочь, использовали любую возможность зацепиться, выбивая
номер, за который они уже заплатили, - и неожиданно весь их спектакль разбит
вдребезги каким-то грубым бродягой, выглядевшим как нечто несуразное,
выбравшееся из ночлежки для бродяг и безработных в Верхнем Мичигане. И он
регистрируется с ворохом кредитных карточек! Господи! Куда катится этот мир?

Numo
У меня эта книжка в реале была, пока кто-то у меня ее не взял пачитать
У друга такая же есть, если надо могу подогнать...
В нете не видел, да и не искал...
А еще есть фильм с озвучкой прям по книге, только качество гогно, поэтому я не стал его себе писать.

ОпоссуМ
ФИЛЬМ НЕ ПО КНИГЕ!!!!!!!!! ФИЛЬМ - ГОГНО И УЕБАНСТВО!!!!!!! ПРОФАНАЦИЯ!!!!!!

За предложение спасибо, тока ты ж наверна не ф Киеве живешь, паэтаму "книгу могу подогнать" звучит как-то.... типа "бындеролью выслать"

А я всё равно запостю еще один ахуенный кусок про Люси! Может, кому-то это будет врадасць и кто-то асилит! ЭТУ КНИГУ ДОЛЖНЫ ЧИТАТЬ ФСЕ! ЭТА КРУЧЕ ЧЕМ БИБЛИЯ! ЭТО ГОНЗО!

А фильм НЕСМАТРИТЕ!!!!!! уроцкий фильм, за Акулу Ханта обидно!

Про Люси:

Отмороженная Люси...
"Зубы как бейсбольные мячи, глаза как сгустки огня"

Я дал свою сумку суетливо подбежавшему Мальчику и попросил его принести
кварту "Дикого Индюка", два пятерика "Бакарди Аньехо" с бочонком, полным
льда.
Наш номер был в самом отдаленном крыле "Фламинго". Это место - не
просто отель: это нечто вроде громадного, щедро финансируемого "Клуба
Плейбой" в центре пустыни. Это нечто с девятью отдельными зданиями,
связанными пешеходными дорожками и бассейнами - огромный комплекс,
начиненный лабиринтом автостоянок и подъездных аллей. Путь от стойки
регистрации до дальнего крыла, где нам отвели номер, занял у меня около
двадцати минут.
Я собирался зайти в номер, принять бухло и доставленный багаж, покурить
мой последний большой кусок Сингапурского Серого, посмотреть Уолтера
Кронкайта и дождаться прибытия моего адвоката. Мне нужна была эта передышка,
момент спокойствия и безопасности, до того как мы займемся Наркотической
Конференцией. Это мероприятие довольно здорово отличалось от "Минт 400".
Последняя была тусовкой наблюдателей, а для первой требовалось участие - и
особая установка: на "Минт 400" мы имели дело изначательно с людьми
симпатичными, и если там наше поведение было просто непристойным и
возмутительным... что ж, оставалось только определить степень виновности.
Но на этот раз само наше непосредственное присутствие является личным
оскорблением и надругательством над святая святых. Мы будем обманным путем
посещать конференцию и иметь с самого начала дело, с толпой, созванной для
выполнения поставленной государством задачи - отправить всех нам подобных в
тюрьму. Мы представляли из себя Угрозу, не скрытую под фальшивыми и
лицемерными масками, - очевидными даже для олигофренов наркозлоумышленниками
с вопиющим пакостным представлением, которое мы намеревались пробивать до
последнего... Не доказывая какую-либо конечную общественную точку зрения...
и не издеваясь над чем-либо сознательно: в основном, это был вопрос образа
жизни, чувства ответственности и даже долга. Если Свиньи собрались со всей
страны в Вегас на Нарко-Конференцию высшего уровня, то мы остро чувствовали,
что Наркокультура тоже должна быть там представлена.
А забирая еще выше - я уже так долго был без башни, что присутствие на
такой тусовке выглядело вполне логично. Учитывая все обстоятельства, я
чувствовал, что полностью запутался в сетях собственной кармы.
По крайней мере, я так считал, пока не добрался до большой серой двери
в Мини-Люкс 1150 в Дальнем Крыле. Я вставил ключ в шарообразную ручку двери,
распахнул ее, думая: "Ох, наконец-то я дома! "... но дверь уперлась во
что-то мягкое, тотчас же определенное мною как человеческая плоть: девушки
неопределенного возраста с лицом, телом и фигурой Питбуля. Она была одета в
бесформенную, безобразную голубую сорочку, и в ее глазах царила злоба...
Каким-то образом я понял, что попал по адресу. Мне бы хотелось думать
по-другому, но вибрации были безнадежно правильными.... И она, похоже, это
тоже понимала, потому что она не сделала никакой попытки остановить меня,
когда я проскользнул мимо нее в номер. Я бросил свою кожаную сумку на одну
из кроватей и огляделся вокруг, ища того, кого я ожидал увидеть... моего
адвоката... стоящего совершенно голым в ванной комнате с самодовольной тупой
усмешкой обдолбанного человека., - Дегенерировавшая свинья, - пробормотал я.
- Безнадежный случай, - сказал он, указывая на девушку-бульдога. - Это
Люси, - он неловко засмеялся. - Ну ты знаешь: как Люси в небесах с
Алмазами...
Я кивнул Люси, с явной злобой пожиравшей меня глазами. Я несомненно
казался ей каким-то врагом, неким уродливым вторжением в ее мирок... и это
было ясно по тому, как она расхаживала по комнате - очень возбужденно,
мускулы ног напряжены, - как она оценивала меня взглядом. Из девицы так и
перло насилие, и сомневаться в этом не приходилось. Даже мой адвокат обратил
внимание.,.
"Люси! - резко бросил он ей. - Люси! Успокойся, черт тебя возьми!
Помни, что случилось в аэропорту... Не надо этого больше, о'кей? " - он
нервно улыбнулся ей. У нее был взгляд хищного зверя, только что попавшего в
яму-ловушку, покрытую древесными опилками, и собиравшегося дорого отдать
свою жизнь...
- Люси... Это мой клиент; это мистер Дьюк, знаменитый журналист. Он
платит за этот номер, Люси. Он на нашей стороне.
Она ничего не сказала. Я заметил, что она совершенно не владеет собой.
Здоровые бабские плечи, подбородок - как у Оскара Бонавены. Я сел на кровать
и небрежно пошарил в своей сумке, нащупывая рукой газовый баллончик Мэйс...
И когда почувствовал свой большой палец на кнопке "Пуск", меня охватило
желание резким движением выхватить эту штуковину и припудрить ей носик - из
общих соображений: я отчаянно хотел мира, покоя, уюта. Последнее, что я
хотел, - иметь схватку со смертельным исходом в моем гостиничном номере с
каким-то монстром, взбесившимся от наркотиков и гормонального психоза.
Мой адвокат, судя по всему, это понял; он знал, почему моя рука
оказалась в сумке.
- Нет! - закричал он. - Не здесь! Мы должны выйти!
Я пожал плечами. Он удолбан. Это очевидно. Так же, как и Люси. Ее глаза
были бредовыми и сумасшедшими. Она пялилась на меня так, как если бы я
оказался тем. кто может вытащить ее из беспомощного состояния, до того, как
жизнь сможет вернуться в любую хуйню, которую она считает нормальной.
Мой адвокат лениво подошел к Люси и положил свою руку ей на плечо:
"Мистер Дьюк - мой друг, - сказал он нежно. -- Он любит художников. Давай
покажем ему твои рисунки".
И тут я впервые заметил, что номер завален живописью - может быть,
сорок или пятьдесят портретов, некоторые из них сделаны маслом, некоторые
углем, все более или менее одного размера. И на всех одно и то же лицо. Они
были расставлены повсюду. Лицо было смутно знакомым, но я никак не мог
сосредоточиться. Девушка с широким ртом, большим носом и подозрительно
блестящими глазами - демонически чувственное лицо; образец надуманного,
неуклюжего драматического исполнения, который можно найти в спальнях молодых
девушек из артколледжей, помешанных на лошадях.
- Люси рисует портреты Барбры Стрейзанд, - объяснил мой адвокат. - Она
- художник, прямо из Монтаны... - Он повернулся к девушке: "Как называется
город, в котором ты живешь? ". Она посмотрела на него, потом на меня, затем
снова на моего адвоката, помолчала и ответила; "Калиспел. Это на север надо
ехать. А вот эти я нарисовала с телевизора".
Мой адвокат нетерпеливо кивнул: "Фантастика. Она проделала весь этот
путь просто для того, чтобы подарить все эти портреты Барбре. Мы собираемся
сегодня вечером отправиться в отель "Американа" и встретиться с ней за
кулисами".
Люси застенчиво улыбнулась. В ней не было больше враждебности. Я
опустил газовый баллончик и поднялся. У нас на руках, безусловно, была
серьезная проблема. У меня в голове не укладывалось: найти моего адвоката,
закинутого кислотой и ввергнутого в какое-то противоестественное ухаживание
за девицей.
- Ладно, - сказал я. - Думаю, что они уже загнали сюда машину. Давай
заберем наше барахло из багажника.
Адвокат рьяно закивал головой: "Абсолютно, давай заберем барахло". Он
улыбнулся Люси: "Мы скоро вернемся. Не подходи к телефону, если кто
позвонит".
Та расплылась в нелепой улыбке и сделала одним пальцем знак Одержимых
Иисусом. "Да хранит вас Господь", - сказала она.
Мой адвокат натянул на себя рассчитанные на слона штаны, матово-черную
рубашку, и мы выскочили из комнаты. Я видел, что он начинает постигать всю
степень опасности, свалившейся на нас, но потакать ему решительно отказался.
- Ну... - протянул я. - Каковы твой планы?
- Планы?
Мы ждали лифта.
Люси, - сказал я.
Адвокат пару раз тряхнул головой, изо всех сил пытаясь уловить суть
вопроса.
- Вот дерьмо, - произнес он наконец. - Я встретился с ней в самолете, и
у меня была с собой вся эта кислота. - он пожал плечами. - Ну ты знаешь, те
маленькие голубые таблетки. Господи, да она помешана на религии. Сбегает из
дома уже в пятый раз за шесть месяцев. Чудовищно. Я дал ей облатку, прежде
чем понял... Черт, она даже не пила никогда!
- Да ну... вероятно, это сработает. Мы можем держать ее бухой или под
кайфом и торговать ее задницей на этом наркоконвенте.
Он уставился на меня.
- Она отлично подходит для такой роли, - продолжал я. - Эти легавые
будут давать пятьдесят баксов с рыла, чтобы сначала избить ее до покорности,
а потом устроить ей "трамвай". Мы можем поместить ее в один из тех мотелей
на глухих улицах, развесить повсюду в номере портреты Иисуса, а затем
напустить на нее всех этих свиней... Черт, она сильная, она все выдержит.;
Его лицо жутко задергалось. Мы находились уже в лифте, опускаясь в
холл.
- Господи Иисусе, - пробормотал он. - Я знал, что ты болен, но никогда
не думал, что на самом деле услышу от тебя такое.
Он выглядел потрясенным.
Я рассмеялся.
- Чистая экономика. Эта девушка ниспослана Богом! - я одарил его
настоящей улыбкой Хэмфри Богарта, обнажив все 32 зуба... - Блядь, да наши
финансы поют романсы! И неожиданно ты цепляешь какую-то мускулистую
придурочную телку, с помощью которой мы можем делать штуку в день.
- Нет! - закричал он. - Прекрати так говорить! - дверь лифта открылась,
и мы зашагали по направлению к стоянке.
- По моим подсчетам, она сможет обслужить четырех за раз. Боже, да если
мы будем держать ее все время под кислотой, то это больше, чем две штуки в
день: может, три.
- Гнусный ублюдок! - брызгая слюной, завопил Он. - Да я тебе проломлю
твою сраную черепушку!
Он косился на меня, прикрыв от солнца глаза. Я вычислил "Кита" за
пятьдесят шагов от двери.
- А вот и тачка, - сказал я, - Не так плохо для сутенера...
Адвокат застонал. На его лице отражалась мучительная борьба, которую он
вел в своем мозгу со спорадическими кислотными вспышками: жуткие волны
болезненного напряжения, сопровождаемые общим замешательством! Когда я
открыл багажник "Кита", чтобы достать сумки, он рассвирепел:
- Какого черта ты здесь делаешь? - зарычал он. - Это не машина Люси.
- Знаю, - ответил я. - Это мой багаж.
- Да на хуй его, - заорал он. - То, что я адвокат хренов, вовсе не
означает, что ты можешь слоняться по стоянке и тырить вещи прямо в моем
присутствии! - он сделал шаг назад. -- Что за хуйня с тобой стряслась? Нам
не удастся отпереться от такого обвинения.

После продолжительного препирательства мы вернулись обратно в номер и
попытались серьезно поговорить с Люси. Я чувствовал себя как Наци, но это
необходимо было сделать. Она не подходила нам - во всяком случае, не в этой
двусмысленной ситуации. Очень плохо, если она действительно окажется той,
кто она есть, - странной молодой девушкой в судорогах кошмарного
психотического опыта, - но меня еще больше беспокоило предчувствие того, что
она сможет через несколько часов оказаться достаточно вменяемой и в
неистовой ярости, завязанной на Иисусе, начнет копаться в своих туманных
воспоминаниях, как ее подцепил и совратил в Международном аэропорту
Лос-Анджелеса некий жестокий Самоанец, накачал ее ликером и ЛСД, а потом
затащил ее в номер отеля Вегаса и безжалостно осквернил каждое отверстие на
ее теле своим трепещущим необрезанным членом.
У меня было страшное видение Люси, которая вламывается в гримерку
Барбры Стрейзанд и выкладывает ей свою брутальную поучительную историю. Что
покончит с нами. Они выследят нас и, поймав с поличным, скорее всего
кастрируют...
Я объяснил все это моему адвокату, расплакавшемуся от мысли, что
придется отделаться от Люси. Она все еще была в глухой отключке, и я
чувствовал: единственно возможным решением будет отправить ее из Фламинго
как можно дальше, пока она не успела прийти в себя и вспомнить, где она была
и что с ней произошло.
Люси, пока мы спорили, сидела на тахте; делая угольным карандашом
уродливый рисунок Барбры Стрейзанд. На этот раз по памяти. Это было
изображение в фас: зубы - как бейсбольные мячи и глаза - как сгустки огня.
Полнейший напряг этой ситуации заставил меня нервничать. Эта девочка
была ходячей бомбой замедленного действия. Бог его знает, что она могла
прямо сейчас натворить со всей этой бьющей через край энергией, если бы она
не занималась наброском этого отвратного скетча. И что она соберется
сделать, когда придет в себя: достаточно прочитать "The Vegas Visitor",
который я притащил, и выяснить, что выступление Стрейзанд не ожидается в
"Амерйкане" в ближайшие три недели?
Мой адвокат наконец согласился, что Люси должна наспокинуть.
Перспектива получить приговор по Закону Мэнка, за которым последует
процедура исключения из корпорации адвокатов и потеря всех средств к
существованию, сыграла для него решающую роль. В глазах федерального суда
это была гнусная уголовщина. Особенно если ее совершил Самоанский монстроид,
встретившийся лицом к лицус типичным белым судом присяжных из среднего
класса вЮжной Калифорнии.
- Они могут пришить тебе еще похищение, -- убеждал я его. - Прямой путь
в газовую камеру, как в деле Чессмэна. И, даже если удастся это
опровергнуть, они пошлют тебя назад в Неваду за изнасилование и
Консенсуальную содомию.
- Нет! - кричал он. - Мне жаль эту девочку, и я хочу помочь ей!
Я улыбнулся.?
- Это то, что говорил Толстый Арбэкль, и ты знаешь, что они с ним
сделали.
- Кто?
- Неважно. Просто представь себе картину: ты говоришь присяжным, что ты
пытался помочь этой бедной девочке, дав ей ЛСД, а затем заманив в Вегас для
своих злодейских, в чем мать родила, телодвижений в жопу.
Он печально покачал головой.
- Ты прав. Они, вероятно, сожгут меня заживо у позорного столба... Или
предадут огню прямо на скамье подсудимых. Блядь, вот и пытайся кому-нибудь
помочь в наши дни...
Мы уговорили Люси спуститься к машине, сказав ей, что пришло время
"ехать встречаться с Барброй". У нас не было никаких проблем в том, чтобы
убедить ее забрать с собой все рисунки, но она никак не могла понять; зачем
мой адвокат захотел взять ее чемодан. "Я не хочу смутить еЈ, - протестовала
она. - Она будет думать, что я пытаюсь навязаться к ней в гости или еще
что-нибудь в этом роде".
- Нет, она не такая, - быстро сказал я...
Но это было все, что я мог сообразить. Я чувствовал себя как Мартин
Борман. Что произойдет с этой бедной идиотиной, когда мы от нее избавимся?
Тюрьма? Проституция? Что бы сказал в этой ситуации Доктор Дарвин?
(Естественный, как его... Отброс? Какое правильное слово? Рассматривал ли
Дарвин идею временной непригодности? Липа "временного помешательства"? Мог
бы Доктор отвести в своей теории место для такой штуки, как ЛСД? )
Все это, конечно, академично. Люси зависла над нами дамокловым мечом,
который вполне мог бы рубануть по нашим шеям. Другого выбора у нас абсолютно
не было, -- оставалось только бросить ее на произвол судьбы и надеяться, что
память у нее ебнулась. Впрочем, некоторые кислотные жертвы - особенно
психованные монголоиды - имеют странную, известную идиотской науке
склонность вспоминать случайные детали, и ничего больше. Возможно, что Люси
проведет еще два дня в тисках полной амнезии, а затем выскочит из нее, не
помня ничего, кроме нашего гостиничного номера во "Фламинго"...
Я подумал об этом... Но оставалось все-таки одно - увезти Люси в
пустыню и скормить ее останки ящерицам. К такому я не был готов; пожалуй,
подобный вариант был несколько тяжеловат для той хуйни, которую мы пытались
обезопасить. Для моего адвоката. К этому все и сводилось. Так что проблема
заключалась в том, чтобы выработать золотую середину и направить Люси в том
направлении, где она не захочет взяться за ум и спровоцировать роковой
ответный удар.
Деньги у нее были. Мой адвокат убедился в этом. "По меньшей мере 200
долларов, - сообщил он. - И мы всегда можем позвонить легавым в Монтану, где
она живет, и сдать ее".
Я не горел желанием это делать. "Послать ее на фиг в Вегасе нехорошо,
но передать ее властям будет еще хуже", - чувствовал я... В любом случае не
обсуждается. Не сейчас. "Какой же ты чертов монстр, оказывается? - заметил
я. - Сначала похитил девочку, затем изнасиловал, и сейчас ты хочешь
отправить ее за решетку".
Он пожал плечами: "Просто мне пришло в голову, что у нее нет
свидетелей. Все, что она скажет о нас, будет совершенно неубедительно".
- О нас? - переспросил я.
Он удивленно воззрился на меня. Я видел, что его мозги прочищаются.
Кислота почти полностью отпустила. Это означало, что Люси тоже, по
возможности, скоро оклемается. Пора рубить концы.
Люси ожидала нас в машине, слушая радио с шалой улыбкой на лице. Мы
стояли от нее в десяти ярдах. Если кто-нибудь видел нас со стороны, то,
наверное, предположил, что мы ведем какой-то омерзительный, беспредельный
спор относительно того, у кого "права на девочку". Обычная сцена для
автостоянки в Вегасе.
Наконец мы решили, забронировать ей номер в "Американе". Мой адвокат
гуляючи подошел к машине и выяснил под каким-то предлогом ее фамилию, а
затем я заскочил внутрь и позвонил в отель, сказав, что я ее дядя и хочу,
чтобы с ней обращались очень бережно и предупредительно, потому что она
художник, и поэтому выглядит немного нервной, раздраженной и легко
возбудимой. Гостиничный клерк заверил меняете они окажут ей должное
внимание.
Затем мы довезли ее до аэропорта, сказав, что мы собираемся обменять
"Белого Кита" на шестисотый "Мерседес", и мой адвокат поведшее в холл со
всем барахлом. Люси по-прежнему находилась в прострации и невнятно
бормотала, когда он волок ее за собой. Я заехал за угол и стал ждать.
Спустя десять минут он вразвалку дошел до машины и забрался внутрь.
"Трогайся медленно, - сказал адвокат, - Не привлекай внимания".
Когда мы выбрались на Бульвар Лас-Вегаса, он рассказал, что дал одному
из носильщиков в аэропорту 10 баксов - проследить,, как его пьяная подружка
доберется до "Американы", где у неЈ забронирован номер.
- Я сказал ему, чтобы он убедился, что она туда действительно
добралась, - пояснил он.
- Думаешь, доберется?
Он кивнул.
- Чувак сказал, что еще за пять долларов, которые я ему дал, он оплатит
проезд и попросит таксиста развлекать ее всякими анекдотами. Я втюхал ему,
что у меня неотложное важное дело, но я прибуду туда через час - и если эта
девочка не будет зарегистрирована, я вернусь в аэропорт и вырву ему легкие.
- Это хорошо, - сказал я. - В таком городе трудно щеголять утонченными
манерами.
Он усмехнулся.
- Как твой адвокат я советую, тебе сообщить, куда ты подевал чертов
мескалин.
Я подъехал к тротуару. Саквояж был в багажнике. Он вытащил две пилюли,
и мы съели по одной - солнце опускалось за поросшие кустарником холмы на
северо-западе города- По радио доносилась хорошая мелодия Кристофферсона. Мы
проехали назад в город сквозь теплые сумерки, расслабившись на красных
кожаных сиденьях нашего электрического белого "Коупа да Вилле".
- Может, отдохнем сегодня вечером, -- . предложил я, как только мы
пронеслись мимо "Тропиканы".
- Правильно, - сказал он. - Давай найдем хороший ресторан с дарами моря
и отведаем немного красной рыбы. Меня гложет сильнейшая тоска по красной
рыбе.
Я согласился.
- Но сначала мы должны вернуться в отель и освоиться на новом месте. На
скорую руку искупаемся и выпьем немного рома.
Он кивнул, откинувшись назад на сиденье и уставившись в небо. Ночь
опускалась в замедленном темпе.

Нумо жжошь шволатч ))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))))

ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРО ЛЮСИ:

Никакого спасения дегенератам...
Порицание кровожадного джанки

Мы миновали стоянку во "Фламинго" и проехали вдоль задней стены, через
лабиринт, к нашему крылу. Никаких проблем с парковкой, никаких неприятностей
в лифте, и в номере, когда мы зашли, стояла мертвая тишина: полумрак, мирная
идиллия, высокие гладкие стены, окна, выходившие на лужайку с подстриженной
травой и бассейн.
Признаки жизни в комнате подавал лишь красный мигающий свет на
индикаторе сообщений. "Наверное, обслуга номеров, - предположил я. - Заказал
немного льда и выпивки. Думаю, что их приносили, пока нас не было".
Мой адвокат всплеснул руками. "У нас и так этого добра полным-полно, -
сказал он. - Но мы могли бы получить еще больше. Да, черт возьми, скажи им,
чтобы присылали".
Я поднял трубку телефона и связался с администратором. "Что за
сообщение? - спросил я. - Тут мигает огонек индикатора".
Клерк, похоже, замешкался. Я слышал шелест бумаг.
- Ах да, - сказал он, наконец. - Мистер Дьюк? Да, для вас есть два
сообщения. Первое: "Добро пожаловать в Лас-Вегас, от Национальной Ассоциации
Окружных Прокуроров".
- Прекрасно, - сказал я.
- ... и еще одно, - продолжил он. - Позвоните Люси в "Американу", номер
1600.
- Что?
Он повторил сообщение. Ошибки не было.
- Вот дерьмо! - пробормотал я.
- Прошу прощения? - переспросил клерк.
Я бросил трубку.
Мой адвокат снова осуществлял в ванной Большой Проблев. Я вышел на
балкон и уставился на бассейн, эту почкообразную плоскость яркой воды,
мерцавшей под нашим номером. Я чувствовал себя как Отелло. Я успел провести
в этом городе всего несколько часов, а мы уже положили основу классической
трагедии. Герой был обречен, он только что посеял семена своего собственного
падения....
Но кто был Героем этой похабной драмы? Я отвернулся от бассейна и
встретился лицом к лицу со своим адвокатом, выползшим из ванны и обтирающим
свой рот полотенцем. Его глаза были стеклянными, прозрачными как хрусталь.
- Этот проклятый мескалин, - промычал он. - Какого хуя они не могут
делать его не таким чистым? Может быть, смешать его с "Роллейдс" или еще
чем-нибудь?
Отелло закидывался Драмамином, - сказал я.
Он кивнул, обернув полотенце вокруг своей шеи, и потянулся включить
телевизор.
- Да-а, я слышал об этих лекарствах. Твой парень, Толстый Арбэкль
использовал оливковое масло.
- Звонила Люси,; - сказал я.
- Что? - он заметно дернулся, как простреленное навылет животное.
- Я только что получил сообщение от администратора. Она в "Американе",
номер 1600... и хочет, чтобы мы позвонили.
Он уставился на меня... И тут же зазвонил телефон.
Меня словно электрическим током прошило, но я взял трубку. Прятаться
бесполезно. Она нашла нас, и этого было достаточно.
- Алло, - сказал я.
Снова гостиничный клерк из обслуги номеров.
- Мистер Дьюк?
- Да.
- Здравствуйте, мистер Дьюк. Сожалею, наш разговор прервался минуту
назад... но я полагал, что должен позвонить снова, потому что у меня
возникли кое-какие сомнения...
- Что? - я почувствовал, как над нами сгущаются тучи. Этот мудак
собирался меня чем-то ошеломить. Что же эта сумасшедшая сука ему наплела? Я
пытался сохранять хладнокровие.
- Мы смотрим эти проклятые новости! - завопил я. - Какого хрена вы мне
мешаете, вашу мать? Молчание.
- Чего вам надо? Где чертов лед, который я заказывал? Где выпивка?
Здесь война происходит, парень! Здесь людей убивают!
- Убивают? - он почти прошептал это слово.
- Во Вьетнаме! - орал я. - По этому проклятому телевизору!
- О... да... да..., - залепетал он. - Эта ужасная война. Когда же она
кончится?
- Скажите мне, - сказал я спокойно. - Чего вы хотите?
- Ах да, - спохватился он, возвращаясь к своему обычному тону
гостиничного администратора. - Я считаю своим долгом сказать вам... потому
что знаю, что вы находитесь здесь на полицейском съезде... Голос женщины,
оставившей это сообщение для вас, звучал очень встревоженно.
Он помолчал мгновение, но я ничего не сказал.
- Я думаю, вы должны это знать...
- Что вы ей сказали? - спросил я.
- Ничего. Абсолютно ничего, мистер Дьюк. Я просто принял сообщение. -
Он сделал паузу. - Но говорить с этой женщиной было не так просто. Она
была... как бы это сказать... слишком нервной. Полагаю, что она плакала.
- Плакала? - мой мозг заклинило. Я не мог думать. Меня накрыло. -
Почему она плакала?
- Ну... ох... она не сказала, мистер Дьюк. Но с того момента, как я
узнал, чем вы занимаетесь, я подумал...
- Понимаю, - быстро сказал я. - Послушайте, вы должны очень вежливо
обращаться с этой женщиной, если она позвонит снова. Она - предмет нашего
изучения, - я чувствовал, что меня понесло: слова приходили легко и.
просто.
- Она практически безобидна, конечно... не будет никаких
неприятностей... Эта женщина приняла лауданум - подконтрольный эксперимент,
но я подозреваю, что, до того как все это закончится, нам потребуется ваше
содействие.
- Ну... естественно, - сказал он. - Мы всегда рады сотрудничать с
полицией... до тех пор, пока это не доставляет неприятностей... для нас, я
имею в виду.
- Не беспокойтесь, - сказал я. - Вы под надежной охраной. Просто
обращайтесь с этой бедной женщиной, как если бы имели дело с любым
человеком, попавшим в беду.
- Что? - он, кажется, начал тормозить. -- Ах, да, да, я понимаю, что вы
имеете в виду, да... так ответственность в конечном счете ложится на вас?
- Конечно. А сейчас я должен вернуться обратно к новостям.
- Спасибо, - пробормотал он.
- Принесите лед, - сказал я и повесил трубку.
Мой адвокат умиротворенно улыбался телевизору. "Хорошая работа,
- заметил он. - После этого они будут обращаться с нами, как с
проклятыми прокаженными". Я кивнул, наполнив высокий бокал "Чивас Регаль".
- По ящику последние три часа не: было никаких новостей, - рассеянно
продолжал он. - Этот несчастный идиот, наверное, думает, что мы подключились
к какому-то специальному полицейскому каналу. Ты должен позвонить ему опять
и попросить его прислать 3000-ваттный чувствительный конденсатор, в качестве
приложения ко льду. Скажи ему, что наш только что перегорел...
- Ты забыл о Люси. Она тебя ищет.
Он засмеялся
- Нет, это она тебя ищет.
- Меня?
- Да. На самом деле она домогается тебя. Единственный способ, с помощью
которого я мог избавиться от нее там, в аэропорту, так это сказать, что ты
забираешь меня в пустыню для разборки и что ты хочешь избавиться от меня,
чтобы обладать ею, - он пожал плечами. - Блядь, я должен был ей что-то
сказать. Я сказал, что она отправится в "Американу" и подождет, пока
кто-нибудь из нас не вернется, - он снова заржал. - Догадываюсь, что она
считает тебя победителем. Это телефонное сообщение было не для меня, не так
ли?
Я кивнул. Его рассуждение было бредом, но я знал, что это - правда.
Наркотический ход мысли. Эти зверские ритмы понятны - но для него они были
прямо-таки исполнены смысла.
Он неуклюже развалился в кресле, пытаясь сосредоточиться на сериале
"Миссия Невозможна". Я поразмышлял немного, затем поднялся и начал
складывать вещи в свою сумку.
-- Ты что делаешь? - спросил он.
- Не обращай внимания, - сказал я. Застежка-молния на мгновение заела,
но я сильно ее рванул и закрыл. Потом надел свои туфли.
- Подожди минутку, - сказал он. -- Боже, ты же не уезжаешъ?
Я кивнул.
- Ты прав, черт возьми. Уезжаю. Но не волнуйся. По пути отсюда я
загляну к администратору. Они о тебе позаботятся.
Он быстро поднялся, отшвырнув от себя стакан с бухлом. "О'кей, сука ты
страшная, это серьезно! Где мой. 357? "
Я пожал плечами, не обращая на него внимания и впихивая в свою дорожную
сумку бутылки "Чивас Регаль".
- Я продал его в Бейкере. Должен тебе 35 баксов.
- Господи Иисусе! - заорал он. - Эта штука стоила мне сто девяносто
проклятых долларов!
Я улыбнулся.
- Ты же рассказал мне, где достал эту пушку. Припоминаешь?
Он пришел в замешательство, пытаясь сообразить,
- Ну да - сказал он, в конце концов. - Да... Тот панк в Пасадене...
Затем он снова начал качать права:
- Так что это обошлось мне в штуку, твою мать. Этот гондон замочил
наркоагента. Ему светило пожизненно!.. черт, три недели в суде, и все, что
я получил, - этот ебаный шестизарядник..
- Ты глуп, - сказал я. - Я предупреждал тебя насчет общения с джанки в
кредит, - особенно когда они виновны. Тебе еще повезло, что он не отплатил
тебе пулей в живот.
Мой адвокат озадачился
- Он был моим кузеном. Присяжные признали его невиновным.
- Дерьмо! - воскликнул я. - И скольких этот ублюдочный джанки застрелил
с того времени, как ты его знаешь? Шесть? Восемь? Этот жалкий злобный хуй
настолько виновен, что я, скорее всего, сам его прикончу, согласно кодексу
чести. Он застрелил этого наркоагента так же хладнокровно, как прикончил ту
девицу в "Холидей Инн"... и того парня в "Вентуре"!
Он холодно взглянул на меня.
- Ты лучше бы поостерегся, мужик. Ты гонишь какую-то пургу.
Я засмеялся, сложил весь свой багаж в кучу, в шаге от кровати, и сел
закончить свою выпивку. Я действительно собрался ехать. На самом деле я не
хотел, но чувство самосохранения подсказывало: ничто из того, что я, по
возможности, выкину на этой тусовке, не идет ни в какое сравнение с риском
снова спутаться с Люси... Никаких сомнений в том, что она - прекрасный
человек, если даже прочистит себе мозги... очень чувствительна, с секретным
запасом хорошей кармы, если не брать в расчет ее повадки Питбуля; великий
талант с отличными инстинктами... Просто крупная девочка-подросток, которой,
к несчастью, сорвало крышу где-то накануне ее восемнадцатилетия.
Лично я ничего против нее не имел. Но я знал, что Люси в состоянии -
учитывая обстоятельства - упечь нас обоих по меньшей мере лет на двадцать,
на оснований какой-нибудь омерзительной истории, о которой мы, вероятно,
даже никогда не услышим, пока она не предстанет перед судьей:
- Да, сэр. Эти двое на скамье подсудимых - те самые люди, которые дали
мне ЛСД и затащили в отель.
- И что они сделали потом, Люси?
- Ну сэр, я просто не могу вспомнить...
- Неужели? Скорее всего, вот этот Документ из архива Окружного
Прокурора освежит твою память, Люси.... Это заявление, которое ты сделала
офицеру Сквейну сразу же после того, как тебя нашли голой в пустыне,
неподалеку от озера Мид.
- o Я точно не знаю, что они делали со мной, но помню, что это было
ужасно. Первый парень случайно познакомился со мной в аэропорту
Лос-Анджелеса. Именно он дал мне таблетку;, а другой встретил нас в отеле;
от него воняло потом, и говорил он так быстро, что я даже не поняла, чего он
хотел... Нет, сэр, я не могу точно припомнить, что они со мной делали в
гостиничном номере, потому что я находилась под действием этого наркотика...
Да, сэр, они дали мне ЛСД. - .. И я думаю, что очень долго была голой,
может, все время, пока они меня там держали. Полагаю, это было вечером,
потому что мне запомнилось, что они смотрели новости. Да, Сэр, Уолтер
Кронкайт. я видела его лицо во весь экран...
Нет, я был к этому не готов. Никакой суд присяжных не усомнится в ее
показаниях, особенно когда их разум окутает густой туман слез и непотребных
кислотных флэшбэков. И тот факт, что она не могла вспомнить со всей
определенностью, что мы с ней сотворили, отрицать будет невозможно.
Присяжные догадаются, что мы с ней сделали. Они наверняка читали о таких
людях, как мы, в бульварных книжонках в мягкой обложке за 2. 95 $: "На
полную катушку" и "Проникая Внутрь"... и видели таких персонажей в
пятидолларовых порнофильмах.
И, разумеется, мы не смогли бы даже рискнуть настаивать на своей
невиновности - не после того, как они выгребли подчистую багажник "Кита".
- И я хочу подчеркнуть, Ваша Честь, что наши Вещественные
Доказательства от "А" до "Ю" представлены присяжным, - да, эта невероятная
коллекция запрещенных лекарств и наркотиков, изъятая у обвиняемых во время
их ареста, в ходе которого они оказали отчаянное сопротивление девяти
офицерам полиции... Шестеро из них все еще госпитализированы... И последнее
доказательство - "Я"- подкреплено показаниями под присягой трех
профессиональных экспертов по наркотикам, отобранных президентом
Национальной Конференции Окружных Прокуроров - работа которой была серьезно
затруднена проникшими туда по фальшивым удостоверениям обвиняемыми, и их
попытками извратить и сорвать ежегодный Съезд... Эти эксперты удостоверили,
что тайного запаса наркотиков, обнаруженного у обвиняемых на момент
задержания, было достаточно, чтобы уничтожить целый взвод морских пехотинцев
США... И, Господа, я использую слово "уничтожить" с должным уважением к тому
страху и отвращению, которые, я уверен, возникнут в душе каждого из вас,
когда вы представите себе, что эти дегенерировавшие насильники использовали
целый арсенал наркотиков, чтобы полностью уничтожить разум и моральные устои
этого когда-то невинного подростка, этой загубленной и деградировавшей
молодой девушки, сидящей сейчас перед вами, сгорая от стыда... Да, они
накачали эту девочку достаточным количеством наркотиков, чтобы довести ее
мозг до такого ужасного состояния, что она до сих пор даже не может
вспомнить гнусные детали той оргии, которую ей пришлось вынести... и затем
они использовали ее, дамы и господа присяжные заседатели, в своих
омерзительных, неописуемых целях!



ПРОСЬБА ПЕРЕНЕСТИ В КРЕАТИВЫ НЕ ПОТОМУ ЧТО МНЕ ХОЧЕЦЦА КАКОГАТА ПРИЗНАНИЯ ИЛИ КУИВОЗНАИТ ЧИВО ИСЧО А ПАТАМУШТО ЭТО БЛИН КРУТО!!!! И ПОТОМУ ЧТО АКУЛА ХАНТ ТОЖЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖЕН БЫТЬ В БИБЛИОТЕКЕ ЯПа!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

А ВОТ ЭТО ВАЩЕ ПИЗДЕЦ!!!!!! Два этих удолбанных красавца на конференции окружных прокуроров по проблеме наркотиков!

Возвращаясь к работе...
День открытия наркотической конференции

"От имени прокуроров этого округа я приветствую уважаемое собрание".


Мы сидели в арьергарде полуторатысячной толпы в главном зале отеля
"Дюны". А далеко впереди, на сцене, едва различимый с задних рядов,
исполнительный директор Национальной Ассоциации Окружных Прокуроров по имени
Патрик Хили - средних лет, холеный, походивший на удачливого бизнесмена из
"Великой Старой Партии" - открывал Третий Национальный Съезд по проблеме
Наркотиков и Опасных Наркотических Веществ. Его реплики доходили до нас с
помощью большого, низкочастотного громкоговорителя, установленного на
стальном столбе в нашем углу. Около десятка других были установлены по всему
помещению, угрожающе нависая над толпой... так что не имело значения, где ты
сидел, и если даже пытался спрятаться, тебя все равно настигало здоровенное
рыло громкоговорителя.
Что создавало довольно странный эффект. Вместо того чтобы смотреть на
отдаленную фигуру, трепавшуюся впереди на подиуме, слушатели начали пялиться
на ближайшую к ним тошнотворную бубнилку. Способ расположения
громкоговорителей, а ля 1935 год, полностью обезличил зал. В этом было нечто
зловещее и авторитарное. Наладчик этой "саунд-систем" наверняка числился
вспомогательным техником Шерифа по вызову и работал в кинотеатре для
автомобилистов на открытом воздухе в Маскоги, штат Оклахома, где менеджмент
не может позволить себе раскошелиться на индивидуальные динамики для машин и
полагается на десять огромных репродукторов, закрепленных на телефонных
столбах на стоянке. Год тому назад я побывал на Рок-фестивале "Небесная
Река" в окрестностях Вашингтона. И там дюжина совершенно отъехавших фриков
из Фронта Освобождения Сиэттла смонтировали "саунд-систем", доводившую
каждую ноту акустической гитары - даже кашель или звук ботинка, стучащего в
такт, - до ушей наполовину оглохших кислотных жертв, сгрудившихся в
кустарнике на расстоянии в полмили.
Однако лучшие техники, доступные на Национальном Съезде Окружных
Прокуроров в Вегасе, явно не могли себе этого позволить. Их звуковая система
работала так, как будто орал осипший Улисс С. Грант, направляя свои войска
во время осады Виксбурга. Голоса, раздававшиеся со сцены, немедленно
искажались до смутного вибрирующего эха., и этого запоздания было
достаточно, чтобы слова доходили до слушателей вне контекста, не совпадая с
жестами докладчика.
"Мы обязаны справиться с Наркотической Культурой в этой стране!...
стране... стране... - искаженными волнами доносилось до задних рядов. -
Сигарета с марихуаной называется "таракан", потому что она имеет сходство с
тараканом... тараканом... тараканом... "
- Что за хуйню они несут? - прошептал мой адвокат. - Надо совсем
спятить от кислоты, чтобы решить, что косяк напоминает паршивого таракана!
Я пожал плечами. Очевидно, что нас занесло на сборище первобытных
людей. Голос "наркоэксперта" по фамилии Блумквист похрюкивал из близлежащих
громкоговорителей: "... об этих флэшбэках пациент не знает ровным счетом
ничего... Он думает, что все кончено, возвращается к нормальной жизни... а
потом, спустя шесть месяцев, кислотное путешествие, подобно проклятию,
возвращается к нему".
Чума забери это дьявольское ЛСД! Доктор медицины И. Р. Блумквист был
основным оратором, одной из самых больших звезд этой конференции. Он также
являлся автором брошюры под названием "Марихуана", которая, если верить
обложке, "рассказывает все, как оно есть" (именно Блумквист изобрел теорию
"косяк=таракан"... ).
Согласно суперобложке книги, он был "Адъюнкт-Профессором Клинической
Хирургии (Анестезиологии) на Кафедре Медицины в Университете Южной
Калифорнии", а также "известнейшим авторитетом по вопросу о злоупотреблениях
опасными наркотиками". Доктор Блумквист "выступал в программах национального
телевидения, привлекался в качестве консультанта правительственных агентств
и был членом Комитета по Проблеме Наркотической Зависимости и Алкоголизма
при Совете Ментального Здоровья Американской Ассоциации Медиков".,
Его мудрые изречения широко перепечатывались и распространялись,
утверждал издатель. Он, несомненно, был одним из тяжеловесов этого выводка
посредственных академических прохвостов, которым башляли от пяти сотен до
тысячи баксов за лекции перед толпой легавых.
Книга доктора Блумквиста - краткое изложение государственной поебени.
На странице 49 он объяснял "четыре состояния сознания" пребывания в мире
каннабиса: "Клевый, Свой, Хип и Цивил" - в таком нисходящем порядке. "Цивил
(квадрат) практически никогда не бывает клевым, - заявляет Блумквист. - Он
"не с этим" и не знает, "что происходит". Но если он окажется способным
понять, то переходит в "хипы". Посчитав правильным то, что происходит, он
становится "своим". И после всего этого, если проявит упорство и если ему в
значительной степени повезет, он может подняться до ранга "клевых".
Блумквист писал как субъект, однажды подловивший Тима Лири на
коктейльных посиделках в кэмпусе и оплативший все напитки. И, вероятно,
Лири, набравшись на халяву, сказал ему с непроницаемым лицом, что темные
очки известны в наркокультуре как "Стекла Плановых".
Что породило опасный бред, нашедший свое воплощение в форме
мимеографических бюллетеней, вывешенных в раздевалках полицейских участков.
Разумеется: "РАСПОЗНАЙ'ТОРЧКА. ТВОЯ ЖИЗНЬ МОЖЕТ ОТ ЭТОГО ЗАВИСЕТЬ! Ты
не сможешь увидеть его глаза - они спрятаны за темными очками, но его
костяшки будут белыми от внутреннего напряжения, а на штанах виднеются пятна
спермы от постоянного онанизма, когда он не может найти жертву и
изнасиловать ее. Он будет мяться и в ответ на заданные вопросы нести всякий
бред. Он не уважает твой значок. Торчок ничего не боится. Он нападет безо
всякой на то причины, применяя любое оружие, которое у него под рукой, -
включая твое. БЕРЕГИСЬ. Каждый офицер должен немедленно использовать при
задержании подозреваемого в употреблении марихуаны всю необходимую силу.
Один своевременный выстрел (в него) обычно избавляет от девяти в тебя.
Удачи.
Шеф

А как же. Человеку всегда нужна удача,. особенно в Лас-Вегасе, а наша
начинала нам изменять. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять - эта
наркотическая конференция оказалась не тем, что мы планировали. Она была
слишком открытой, слишком разношерстной. Треть толпы выглядела так, как
будто она мимоходом заглянула на это шоу, по пути на матч-реванш Фрэзиер-Али
в "Конвеншн Центре" Вегаса на другой стороне города. Или, может, они
направлялись на благотворительную схватку для Старых Героиновых Барыг между
Листоном и Маршалом Куай.
В зале соответственно преобладали бороды, усы и супермодовская одежда.
Конференция определенно притягивала как магнит значительный контингент
секретных наркоагентов и других типов подозрительной наружности.. Помощник
Окружного Прокурора из Чикаго щеголял в ярко-желтом трикотажном костюме без
рукавов. А его жена стала звездой казино "Дюны"; она кометой пронеслась: по
этому месту, как Грейс Слик на сходке бывших одноклассников Финч Колледжа.
Они были классической парой обкуренных свингеров.
В наши дни служба в полиции абсолютно не означает, что ты не можешь
"Быть с Этим". И эта конференция привлекла некоторых настоящих павлинов. Но
мой собственный костюм - ФБРовские очки за сорок долларов и ПэтБуновская
хлопчатобумажная спортивная куртка - вполне подходил для представителя
прессы; потому что на любого городского хипстера приходится до двадцати
бычар, прошедших подготовку в качестве помощников больных тренеров в штате
Миссисипи.
Здесь находились персонажи, заставлявшие моего адвоката изрядно
нервничать. Как и большинство жителей Калифорнии; он был изрядно шокирован,
увидев своими глазами провинциальных жлобов. Здесь собрались полицейские
сливки со всей Средней Америки... и, о Боже, они выглядели и разговаривали,
как банда пьяных фермеров-свиноводов!
Я попытался утешить его:
- В действительности они прекрасные люди. Тебе надо только
познакомиться с ними поближе.
Он улыбнулся:
- Познакомиться поближе? Ты что, шутишь? Старый, да они из меня всю
кровь высосали, мать их за ногу!
- Не произноси здесь это слово, - сказал я. - Ты можешь их возбудить.
Он кивнул.
- Ты прав. Я видел этих подонков в "Беспечном Ездоке", но не верил, что
они существуют на самом деле. Совеем не так я себе их представлял. Не
ожидал, что их целые сотни!
Мой адвокат был облачен в двубортный голубой костюм в узкую полоску,
гораздо более стильный прикид, нежели мой... но он все равно чувствовал себя
не в своей тарелке. Потому что быть стильно одетым в этой толпе означало,
что ты - секретный агент, а мой адвокат зарабатывал себе на хлеб, имея дело
с людьми, слишком болезненно реагирующими на эту тусовку.
-- Да это, блядь, кошмар какой-то! -- продолжал он вор чать. -- Я
внедрился на эту чертову конференцию Свиней, но в этом городе как пить дать
найдется какой-нибудь маньячный травяной барыга, который узнает меня и
пустит слух, что я развлекаюсь здесь в компании тысячи легавых!
У нас на пиджаках были бирки с именами. Их принесли со 100-долларовой
регистрационной платой. На моей значилось, что я - "частный детектив из
Лос-Анджелеса", и это было правдой, если пораскинуть мозгами; а вот моему
адвокату достался титул "Эксперта по Анализу Криминального Оборота
Наркотиков". Что тоже было правдой, если пораскинуть мозгами.
Но всем было наплевать, кто есть кто, и почему. Секьюрити были слишком
распущенны, чтобы предаться решительной паранойе. Но мы все же стремались,
потому что всучили на входе фальшивый чек для оплаты нашей двойной
регистрационной платы. Этот чек, в свою очередь, подсунул моему адвокату
один из его клиентов из криминального мира сутенеров-торговцев
наркотиками... и он стоически его принял, зная на. основе; своего большого
жизненного опыта, что такие чеки абсолютно никуда не годятся.

7.
Если ты не знаешь, приходи учиться...
Если знаешь, приходи учить

- девиз приглашений
на Национальный Съезд Окружных Прокуроров в Вегасе, 25- 29 апреля, 1971
года


Первая сессия - приветственные речи - продолжалась большую часть дня.
Мы терпеливо высидели первые два часа, но с самого начала было ясно, что мы
не собираемся ничему Учиться, не говоря уже о том, что было бы безумием
пытаться кого-то Учить. Достаточно того, что мы просто сидели там,
закинувшись мескалином, и час за часом внимали несносному бреду... Что,
естественно, не было сопряжено и с малейшим риском. Эти бедные ублюдки не
могли отличить мескалин от макарон.
Я подозреваю, что мы могли бы провернуть все дело под кислотой... если
бы только не все эти люди - в этом шалмане были лица и тела совершенно
невыносимые, если ты закинулся веществом. Вид 344-фунтового шефа полиции из
Вако, штат Техас, начавшего без стеснения лапать свою 290-фунтовую жену (или
что там за кобыла с ним была), когда выключили свет для просмотра учебного
фильма о траве, едва можно было стерпеть под мескалином - по большей части
чувственно-внешним наркотиком, преувеличивающим реальность, вместо того
чтобы изменять ее, - но с обкислоченной головой вид двух распоясавшихся,
фантастически жирных человеческих существ, облизывающих друг друга, пока
тысяча легавых вокруг смотрит кино об "опасностях марихуаны", эмоционально
неприемлем. Мозг бы отверг его: спинной попытался бы не реагировать на
сигналы, поступающие от лобовых долей... а головной, между тем, предпринял
бы отчаянную попытку представить разные интерпретации этой сцены, прежде чем
отправить их назад спинному, с риском физического вмешательства.
Кислота по своему воздействию - довольно сложное вещество, тогда как
мескалин чрезвычайно прост и прямолинеен. Однако при подобных сценах разница
между ними представляла интерес лишь с научной точки зрения. На этой
конференции просто не было других позывов, кроме как притуплять сознание:
Красными, Дурью, Бухлом, потому что вся программа была, вне всякого
сомнения, составлена людьми, пребывавшими в Секональном ступоре с 1964 года.
Здесь было больше тысячи высокопоставленных легавых, убеждавших друг
друга, что "мы обязаны разобраться с наркокультурой", но они понятия не
имели, с чего начинать. Они даже не могли вычислить, откуда у этой проклятой
проблемы ноги растут. В предбаннике ходили слухи, что за этим стоит Мафия.
Или, возможно, "Битлз". Кто-то из слушателей спросил Блумквиста, что он
думает по поводу "странного поведения" Маргарет Мид в последнее время, и
можно ли его объяснить привыканием к марихуане.
- Даже не знаю, что и сказать, - ответил Блумквист. - Но если Маргарет
Мид в ее возрасте курит марихуану... то это полный улет.
Аудитория зашлась в громовом хохоте.
Мой адвокат наклонился и шепнул мне на ухо, что он сваливает. "Я буду
внизу, в казино, - сказал он. - Я знаю до фига гораздо лучших способов
транжирить свое время, чем слушать эту хуйню". Он поднялся, выбил на пол
пепельницу о ножку стула и стал пробираться к входной двери.
Расстояние между рядами не соответствовало его комплекции и не было
рассчитано, что кто-нибудь сорвется с места. Люди пытались дать ему пройти,
но двинуться было некуда.
- Смотри под ноги! - закричали какие-то хмыри, которым адвокат отдавил
конечности.
- Пошли на хуй! - рявкнул он.
- Сам иди туда же! - заорал еще один. Но адвокат уже почти выбрался.
"Мне надо выйти отсюда! - завопил он. - Мне здесь не место! "
- Скатертью дорога, - раздался голос.
Он остановился, оглянулся, но, решив, что лучше не связываться,
продолжил движение. К тому времени, как он оказался у выхода, весь задний
ряд возмущенно бурлил. Даже Блумквист, стоявший далеко впереди на сцене,
почувствовал что-то неладное. Он перестал говорить и начал нервно
вглядываться туда, откуда доносился шум. Наверное, он полагал, что там
разгорается драка - возможно, какой-то конфликт на расовой почве, в который
лучше не вмешиваться.
Я поднялся и тоже направился к двери. Лучшего момента сбежать и
представить себе было трудно. "Извините, я чувствую, что меня тошнит",; -
сказал я первой ноге, на которую наступил. Нога тут же отдернулась, и я
повторял, как мантру: "Извините, меня тошнит... извините, тошнит... прошу
прощения, да, тошнит... ".
На этот раз проход расчистился как по волшебству. Никакого протеста.
Меня даже проталкивали вперед. Они боялись, что я проблююсь, и никто этого
не хотел - по крайней мере, чтобы я проблевался на них. Я добрался до выхода
за сорок пять секунд.
Мой адвокат сидел внизу в баре, разговаривая со спортивного вида копом
лет под сорок, на пластиковой карточке которого было написано, что он -
Окружной. Прокурор откуда-то из Джорджии. "Сам я обожаю виски, - говорил
легавый. - Там, откуда я приехал, у нас нет больших проблем с наркотиками".
- Будут, - заметил мой адвокат. - Однажды ночью ты проснешься и
обнаружишь, что какой-то джанки вдребезги разносит твою спальню.
- Не! - убежденно сказал человек из Джорджии. - Только не в моих краях.
Я присоединился к ним и заказал большой стакан рома со льдом.
- А, ты ведь тоже один из этих Калифорнийских парней, - повернулся он
ко мне. - Твой приятель рассказывал мне о торчках.
- Они повсюду, - сказал я.. - Никто не чувствует себя в безопасности, И
уж, конечно, черт возьми, не на Юге. Они любят теплый климат.;
- Они работают парами, - вставил мой адвокат. - Иногда собираются в
банды. Они заберутся в твою спальню и приставят тебе к груди длинный
охотничий нож, - он важно кивнул. - Они могут даже заняться грудью твоей
жены, а потом всадят ей нож в горло.
- Во имя Христа, - всплеснул руками южанин. - Что за чертовщина
творится с этой страной?
- Ты даже не поверишь этому, - гнул свое адвокат. - В Лос-Анджелесе все
вышло из-под контроля. Сначала были наркотики, теперь колдовство.
- Колдовство? Черт, не может быть!
- А ты почитай газеты, - посоветовал я, - Мужик, ты даже не знаешь, что
такое настоящая беда, пока не столкнешься лицом к лицу со сворой этих
наркоманов, помешанных на человеческих жертвоприношениях!
- Не! - сказал он. - Это все научная фантастика!
- Только не там, где. мы работаем, - заявил адвокат. - Блядь, да в
одном Малибу эти проклятые сатанисты убивают каждый день шесть-восемь
человек! - он отхлебнул из стакана и продолжил, покачивая головой. - И все,
что им нужно, - это свежая кровь. Если им приспичит, они похищают людей
прямо на улице. Да, черт возьми. Совсем недавно мы расследовали одно дело...
Они выволокли одну девочку прямо из "Макдональдса", невзирая на очередь за
гамбургерами. Она была официанткой. Всего шестнадцать лет... и свидетелей
было хоть отбавляй!
- И что случилось? - спросил наш друг. - Что они с ней сделали? "
Похоже, его глубоко взволновало то, что он услышал.
- Сделали? - переспросил мой адвокат. - Господи Боже... Да они оттяпали
ей голову прямо на автостоянке! Они искромсали ее ножами и выпустили из нее
всю кровь!
- Боже всемогущий! - воскликнул человек из Джорджии... - И никто ничего
не сделал?
- А что они могли сделать? - сказал я. - Парень, отрезавший ей голову,
был под два метра ростом и весил, может, под триста фунтов. У него была с
собой пара гранатометов, а у остальных М-16. И все они ветераны...
- Тот здоровяк был майором Морской Пехоты - добавил адвокат. - Мы
знаем, где он живет, но даже близко не подходим к его дому.
- Не! - закричал наш друг. - Не может быть, чтоб майор!
- Ему была нужна шишковидная железа, - продолжил я. - Вот почему он
такой большой. А когда он уволился с армейской службы, то был просто
маленьким парнем, которого не сразу-то и разглядишь
- О мой бог! - восклицал наш друг. - Это ужасно!
- И это происходит ежедневно, - сказал адвокат. - Обычно вырезают целые
семьи. Ночью. Большинство жертв даже пикнуть не успевает, как им отрезают
голову, - да и потом, конечно, уже слишком поздно.
Бармен перестал прислушиваться к нашему разговору. Я наблюдал за ним.
На его лице застыла тревога.
- Еще три рома, - сказал я ему. - И много льда, и несколько ломтиков
лимона.
Бармен кивнул, но я видел, что его мозг не в состоянии сосредоточиться
на выполнении привычных обязанностей.
Он уставился на таблички с именами.
- Вы, парни, с того полицейского съезда, что наверху? - решился ОН,
наконец.
- Ну разумеется, мой друг, - снисходительно сказал человек из Джорджии,
расплывшись в улыбке.
Бармен печально опустил голову.
- Я так и думал. Никогда еще не слышал таких разговоров в нашем баре.
Боже мой! Как только вы, парни, терпите такую работу?
- Мы ее любим. Это клево.
Бармен отшатнулся; его лицо передернуло от отвращения.
- Что тебе не нравится? - спросил я. - Да кто-то должен это делать,
черт побери!
Он посмотрел на меняли обвернулся.
- И поторопись с напитками, - бросил ему адвокат. - Нас мучит жажда, -
он засмеялся и прикрыл рукой глаза, когда бармен опасливо взглянул на него.
- И толькр два рома. Сделай мне "Кровавую Мери".
Бармен походил на застывший труп, но наш друг из Джорджии ничего не
замечал. Его разум унесло куда-то в другое место.
- ЧЈрт, лучше бы я этого не слышал, - тихо проговорил он. - Так как
все, что происходит в Калифорнии, рано или поздно докатится до наших мест. В
Атланте им есть где разгуляться... и я полагаю, что времена, когда эти
подонки были мирными, безнадЈжно прошли. Так уж сложилось, что нам
приходилось только держать их под наблюдением, не больше... Да они особо и
не шатались... - он недоуменно развел руками. - Но сейчас, господи, никто не
чувствует себя в безопасности. Они могут появиться где угодно
- Ты прав, - сказал мой адвокат, - Мы выучили это в Калифорнии. Ты
помнишь, где появился Мэнсон, не так ли? Прямо посреди Долины Смерти. - У
него там была целая армия наркоманов и секс-маньяков. И мы забрали лишь
нескольких. Почти вся его команда рассеялась в дюнах... Как большие
ящерицы... И каждый бежал абсолютно голым, не считая оружия.
- Довольно скоро они где-нибудь объявятся, - заметил я. - И надо
надеяться, что мы будем к этому готовы.
Человек из Джорджии стукнул кулаком по стойке.
- Но мы не можем запереться в собственных домах и превратиться в
заключенных! - воскликнул он. - Мы даже не знаем, кто эти люди! Как ты их
вычислишь?
- А ты и не сможешь их вычислить, - ответил мой адвокат. - Единственный
способ бороться с ними - это взять быка за рога: вырезать всю эту шваль!
- Что ты имеешь в виду?
- Ты знаешь, что я имею в виду, - - сказал адвокат. - Мы делали это
раньше, и будь я проклят, если не сделаем это снова.
- Отрежем им на хер головы, - подхватил я. - Каждому. Этим мы и
занимаемся в Калифорнии.
- Что?
- А как ты думал, - заметил адвокат. - Эскадроны Смерти, и каждый, кому
не все равно, пойдет с нами до конца.
- Боже! Я и понятия не имел, что дела обстоят так плохо! - сокрушался
наш друг.
- Мы их сдерживаем, - утешил я его. - Только это не та тема, которую,
например, можно перетирать там, наверху. Особенно, когда вокруг шныряет
пресса.
Наш собеседник согласился.
- Нет, черт возьми! Мы никогда не сможем положить этому конец.
- Доберманы не говорят, - сказал я.
- Иногда легче просто устраивать на них псовую охоту, - разъяснил
адвокат. - Они будут драться как черти, если ты попробуешь заполучить их
скальпы, не натравливая собак.
- Боже всемогущий!
Мы оставили его в баре, с мрачным лицом помешивающим лед в своем
стакане. Он был озабочен дилеммой: поделиться услышанным со своей женой или
нет. "Она никогда не поймет, - пробормотал он. -- Ты же знаешь, каковы
женщины".
Я кивнул. Мой адвокат уже отправился к выходу, торопливо пробираясь
через лабиринт игральных автоматов. Я попрощался с нашим другом, предупредив
его, чтобы он не рассказывал ничего из того, что мы ему поведали.

Всё, последний.... но очень сочный!


Красивая жопа...
И, наконец, немного серьезных автогонок по Бульвару

Примерно около полуночи мой адвокат захотел кофе. Когда мы выехали на
Бульвар, он начал довольно регулярно блевать и основательно загадил правое
крыло "Кита". Мы подкатили к светофору напротив "Серебряного Башмачка".
Рядом оказался большой голубой "Форд" с Оклахомскими номерами... и двумя
свиноподобными парами внутри - наверное, легавые из Маскоги, использовавшие
Наркоконференцию, чтобы выгулять своих жен в Лас-Вегасе. Они выглядели так,
как будто вскрыли "Дворец Цезаря" на тридцать три доллара, играя в блэкджек,
и сейчас направлялись в "Цирк-Цирк" проматывать их...
... однако неожиданно обнаружили в двух шагах от себя заблеванный белый
Кадиллак с откидным верхом и 300-фунтовым Самоанцем в желтой майке,
напоминавшей рыболовную сеть, орущим:
- Эй, вы там! Ребята, хотите купить немного героина?
Молчание. Никакой ответной реакции. Их предупреждали о подобной ерунде:
просто игнорируй ее...
- Эй, вы, мудилы! - визжал мой адвокат. - Я же серьезно, вашу мать! Я
хочу продать вам немного охуенного чистого герыча! Он высунулся из машины и
кричал прямо у них под носом. Но никто по-прежнему не отвечал. Я мельком
взглянул на них и увидел четыре Американские рожи средних лет, похолодевшие
от шока, упорно смотревшие вперед перед собой.
Мы находились на встречной полосе. Быстро повернуть налево - незаконно.
Когда загорится зеленый, надо было ехать прямо, а затем скрыться на
следующем перекрестке. Я ждал, нервно нащупывая ногой педаль газа...
Мой адвокат совсем распоясался.
- Дешевый героин!; Это настоящий продукт! Вы не подсядете! Вашу мать, я
знаю, что продаю! - он замолотил по крылу машины, чтобы привлечь их
внимание, но они не хотели с нами связываться.
- Вы что, ребята, никогда раньше не говорили с ветераном? - измывался
адвокат. - Я только что вернулся из Вьетнама. Это пиздец, ребята! Чистый
пиздец!
Вдруг загорелся зеленый свет, и "Форд" рванул как ракета. Я тоже поддал
газу и пристроился прямо напротив них, на расстоянии в двести ярдов,
наблюдая за легавыми в зер кальце, тогда как мой адвокат продолжал вопить:
"Стрелять! Ебать! Колоть! Кровь! Героин! Насиловать! Дешевый! Коммунист!
Всажу штык в твои буркалы, ебать тебя не переебать! "
Мы на полной скорости приближались к "Цирк-Цирк", и Оклахомская машина
заложила влево, пытаясь прорваться на подъездную аллею. Я слегка осадил
"Кита" и тоже стал показывать, что поворачиваю, и на миг мы мчались бок о
бок. Водила "Форда" не собирался ударять мне по борту, в его глазах застыл
ужас...
Мужик на заднем сиденье потерял над собой контроль... и, перегнувшись
через свою жену, завопил: "Грязные ублюдки! Остановитесь, и я убью вас! Да
будьте прокляты вы! Выродки! " Казалось, он, обезумев от ярости, готов
выпрыгнуть прямо из окна в нашу тачку. К счастью, у "Форда" было только две
двери. Он не мог выбраться.
Мы доехали до следующего светофора, а "Форд" все еще пытался проскочить
влево. Мы оба гнали изо всех: сил. Я глянул через плечо и увидел, что весь
остальной транспорт остался далеко позади; и справа все было свободно. Так
что я резко тормознул, причем, адвокат завалился на приборную доску, и в это
мгновение "Форд" вырвался вперед, мы пристроились ему в хвост, а затем
промчались на боковую улицу. Лихой правый поворот через три полосы движений.
Но это сработало. Мы оставили "Форд", с визгом застрявший на левом
полуразвороте, посредине встречной полосы на перекрестке. Если немного
повезет, его водилу арестуют за нарушение правил уличного движения.
Мой адвокат все еще смеялся, когда мы, перейдя на первую передачу,
выключив фары, блуждали по пыльному сплетению глухих улиц неподалеку от
"Дезерт Инн". "Господи Иисусе, - сказал он, торжествующе качая головой. -
Эти Оклохи все-таки возбудились. Парень на заднем сиденье пытался
схлестнуться со мной! Блядь, да у него пена шла изо рта. Я бы вырубил
гондона слезоточивым газом... у этих психопатов-уголовников полнейшее
разложение нравов... никогда не угадаешь, когда они могут взорваться от
злости! "
Я резко вывернул на поворот, который, похоже, вел дальше в лабиринт
улиц, но вместо плавного заноса ублюдок "Кит" чуть не врезался в столб.
"Срань господня! - взвизгнул адвокат. - Да включи эти ебаные фары! ".
Он держался за ветровое стекло... внезапно у него снова начался Большой
Проблев, и ему пришлось высунуться из машины.
Я отказался сбавить скорость, пока полностью не уверился, что нас никто
не преследует, особенно этот "Форд" из Оклахомы: люди, сидевшие в нем, были
явно опасны, по крайней мере, пока они не остынут Стукнут ли они в полицию
об этой кошмарной стычке? Скорее всего, нет. Все произошло слишком быстро,
без свидетелей, и наши шансы были предпочтительнее, потому что им в любом
случае никто не поверит. Сообщение о двух пушерах героина в белом кадиллаке
с откидным верхом, мотавших взад и вперед по Бульвару, стремавщих и
оскорблявших абсолютно незнакомых им заезжих туристов, на первый взгляд
покажется абсурдом. Даже Сонни Листон (прим. - знаменитый американский
боксер)не заходил так далеко в своем беспределе.
Мы еще раз повернули, и едва не врезались снова. "Коупа да Вилле" - не
совсем идеальная тачка для сверхскоростных разворотов и поворотов в узких
улочках жилых кварталов. Слишком мягкое управление... не такое, как у
"Красной Акулы", которая довольно четко слушалась руля в ситуациях, когда
требовался быстрый четырехколесный вираж. Но "Кит", вместо того, чтобы
парить как птица, в критический момент имел тенденцию ползти как черепаха,
полностью соответствуя тошнотворному ощущению "а вот и мы прикатили,
здрасте! " на светских раутах.
Сначала я посчитал, что все дело в спущенных шинах, и поехал на
бензозаправку рядом с Фламинго", где подкачал их до пятидесяти фунтов
каждую, что, в свою очередь, насторожило местного техника, пока я не
объяснил ему, что это - "экспериментальные" шины.
Но даже при этих пятидесяти фунтах повороты давались нам хреново, и
спустя несколько часов я вернулся, сказав ему, что хочу попробовать
семьдесят пять. Его передернуло. Заметно нервничая, он заявил, протягивая
насос: "Только без меня. Вот. Это твои колеса. Ты это и делай".
- А что не так-то? - спросил я. - Ты полагаешь, что они не сдюжат
семьдесят пять?
Техник кивнул, опасливо отойдя в сторону, когда я начал разбираться с
левой стороной.
- Ты прав, черт возьми, - сказал он. - Этим шинам надо двадцать восемь
спереди и тридцать два сзади. Черт, уже пятьдесят - опасно, но семьдесят
пять - это безумие. Они лопнут!
Я отрицательно замотал головой, продолжая накачивать переднее левое
колесо:
- Я же говорил тебе. Эти шины разработали в лабораториях "Сандоз". Они
специальные. Я могу загнать в них до сотни.
- Боже всемогущий! - простонал он. - Только здесь этого не делай.
- Не сегодня, - отозвался я. - Хочу увидеть, как они поворачивают на
семидесяти пяти. Техник захихикал.
- Вы даже до угла не доберетесь, Мистер.
- Посмотрим, - заметил я, перейдя с насосом к заднему колесу.
По правде говоря, я нервничал. Передние колеса были натянуты туже, чем
кожа на барабанах; когда я заворачивал на них колпачки, на ощупь они были,
как тиковое дерево. "Но какого черта, - думал я. - Ну и что страшного, если
они лопнут? Не так часто человеку предоставляется шанс провести
заключительные эксперименты с девственным Кадиллаком и четырьмя совершенно
новыми, только что с конвейера, колесами за 80 долларов". Насколько я знал,
эта штука может начать поворачивать, как "Лотус Илэн". Если нет, все, что
мне надо было сделать, - позвонить в ВИП агентство и устроить доставку еще
одной... пригрозить им судебным процессом, потому что все четыре колеса
лопнули, когда я ехал в сильном потоке транспорта. Потребовать на следующий
раз "Эльдорадо", с четырьмя "Мичелин Икс". И сунуть им еще раз карточку,
списав все на "Сент-Луис Браунз".
Как оказалось, с подкачанными шинами "Кит" заработал весьма прилично.
Движение было немного шероховатым; я чувствовал каждый камень, попавший под
колесо на автостраде, как если бы катался на роликовых коньках по усыпанной
гравием дорожке... однако тачка начала поворачивать в очень стильной манере,
сильно напоминая езду на мотоцикле на предельной скорости под проливным
дождем; едва поскользнулся - и ХУЯК, кубарем вылетел в кювет, украсив собой
пейзаж, точнее своей головой, оказавшейся почему-то в руках.

Через полчаса после нашего столкновения с Оклохами мы остановились у
ночной забегаловки на шоссе "Тонопа", на задворках убогого, вонючего и
грязного гетто под названием "Северный Лас-Вегас". В действительности оно
было уже за городской чертой. Ты отправляешься в "Северный Вегас" только
тогда, когда в один прекрасный день слишком круто облажался на Бульваре,
засветившись и испортив все мазы, и когда твоему появлению не рады даже в
магазинчиках, расположенных вокруг "Казино Центра", где торгуют по сниженным
ценам.
Это ответ Невады на Восточный Сент-Луис - трущобы, кладбище, последняя
остановка перед пожизненной ссылкой в Или или Виннемучу. Отправляешься в
Северный Вегас, только если ты - блядь лет под сорок, и люди синдиката на
Бульваре решили, что ты уже не слишком хороша и привлекательна, чтобы
обслуживать птиц высокого полета... или если ты сутенер, у которого накрылся
кредит в "Песках", или, как они называют таких в Вегасе, "забулдыга". Для
них это может значить все что угодно, от жалкого алкаша до опустившегося
джанки. А в терминах коммерческой пригодности это означает, что тебе дан от
ворот поворот во всех правильных и приличных местах. большие отели и казино
лезут из кожи вон, чтобы обезопасить играющих толстосумов даже от малейшей
перебранки с "нежелательными лицами";. Они хотят быть в этом полностью
уверены. Секьюрити в таких заведениях, как "Дворец Цезаря", сверхбдительна и
сурова. Возможно, треть присутствующих на этаже людей, невзирая на время
суток, - либо подставные зазывалы, либо охранники, напоминающие сторожевых
псов. Откровенно пьяных субъектов и известных карманников пасут с неослабным
вниманием - головорезы, а-ля Секретная Служба, выволакивают таких на
автостоянку, где устраивают краткую, беспристрастную лекцию о стоимости
услуг дантиста и о трудностях жизни с обеими сломанными руками.
Фешенебельный район Вегаса - вероятно, самое закрытое общество к западу
от Сицилии, и в рамках каждодневного и устоявшегося образа жизни этого места
без разницы, Кто на Вершине - Лаки Лучано или Говард Хьюз. При таком
раскладе, когда Том Джонс может сделать в неделю 75000 долларов за два
вечерних шоу в "Цезаре", охрана дворца просто жизненно необходима, и никого
не заботит, кто выписывает ей чеки. Такая золотая жила, как Вегас, подобно
другим золотым жилам, порождает свою собственную армию. Наемное бычье имеет
склонность размножаться и торчать, как церберы, вокруг денег властных
структур... и большие деньги в Вегасе ассоциируются с Силой, которая их
защищает.
Так что если тебя по какой-либо причине занесли в черный список на
Бульваре, то лучше либо убраться из города, либо выйти в отставку и ублажать
себя своими выходками, где подешевле, - в дрянном забвении Северного
Вегаса... ошиваясь среди занудных бездельников, кидал, калек-наркоманов и
других неудачников, выброшенных за борт бы тия. Северный Вегас, например,
это то место, куда ты направляешься, если нужно затариться Герой до полуночи
без всяких завязок.
Но если ты ищешь кокаин и держишь наготове несколько купюр и знаешь
кодовые слова, то захочешь остаться на Бульваре и иметь дело с хорошо
осведомленными девками, которых надо подмазать по меньшей мере одной
купюрой, даже не начиная разговора.
А уж сколько еще башлять... Мы не вписывались на понятия и не могли
поддержать марку. Нет такой формулы, объясняющей твое появление в Вегасе на
белом Кадиллаке, забитом наркотиками, и отсутствие возможности с кем-либо
толком завязаться. Стиль "Филмора" здесь никогда не канал. Такие люди, как
Синатра и Дин Мартин, все еще считались в Вегасе "недосягаемыми вершинами".
"Андеграундная газета" здесь - это "Free Press" Лас-Вегаса - осторожный
отголосок "The People's World" или, может, "National Guardian".
Неделя в Вегасе напоминает Отклонение Времени, воз вращение к отправной
точке, в состояние
конца пятидесятых. Ты врубаешься в это на все сто, когда
видишь приезжающих сюда людей - Больших Транжир из таких мест, как Денвер и
Даллас. Не считая съездов охотников из "Национального Элкс Клуба" (ниггерам
вход воспрещен} и Слета Вольных Овцеводов со Всего Запада. И все эти люди
абсолютно слетают с нарезок при виде старой блядй, обнажившейся до трусиков,
или десятка пятидесятилетних джанки, выкидывающих ногами курбезы на
подъездных путях под звуки биг-бита, отрываясь под "Песнь Сентября".
Около трех ночи мы заехали на стоянку одной забегаловки в Северном
Вегасе, Я искал экземпляр "L. A. Times", новости из внешнего мира, но
беглого взгляда на подставку для газет оказалось достаточно, чтобы я
отказался: от своего намерения. В Северном Вегасе "Times" не был нужен.
Отсутствие новостей - самые хорошие новости.
- На хуй газеты, - сказал мой адвокат. - Вот от кофе я бы сейчас не
отказался.
Я согласился, но невзначай свистнул экземпляр "Sun" Вегаса. Вчерашний
выпуск, но мне было наплевать, Мысль о том, чтобы войти в кафе без газеты в
руках, заставляла меня нервничать. К тому же там всегда был Спортивный
Раздел; можно сосредоточиться на результатах бейсбольных матчей и
околофутбольных слухах: "Барт Старр Избит Хулиганами в "Таверне Чикаго";
Негодяи Скрылись, Ведется Следствие"... "Немет Покинул Джетс, чтобы Стать
Губернатором Алабамы"... и наконец спекулятивный кусок на странице 46 о
горячей сенсации, по имени Гаррисон Файэ, из "Грэмблинга": бежит стометровку
ровно за девять секунд, вес 344 фунта и продолжает расти.
"Этот парень Файэ, безусловно, многообещающий, - говорит тренер.
- Вчера, после тренировки, он голыми руками разломал автобус Дальнего
Следования, а прошлой ночью нанес серьезные повреждения вагону в метро. Он -
просто находка для цветного телевидения. Я не из тех, кто носится с
любимчиками, но дела обстоят так, что мы дадим ему зеленый свет".
Разумеется. На телевидении всегда дают зеленый свет типам, которые за
девять секунд превращают людей в студенистое желе... Но, видимо, они
держались подальше от кофейни "Северная Звезда". Мы получили это место в
свое полное распоряжение - безусловная удача, потому что мы съели по пути
сюда еще по две пилюли мескалина, и эффект начал показывать зубы.
Мой адвокат больше не блевал, его даже не подташнивало. Он заказал кофе
с апломбом человека, давно уже привыкшего к быстрому обслуживанию.
Официантка выглядела как постаревшая шлюха, наконец-то нашедшая свое место в
жизни. Она определенно здесь правила бал, и посмотрела на нас с явным
неодобрением, как только мы вальяжно расположились на высоких табуретах у
стойки.
Мне же это было по барабану. Кофейня "Северная Звезда" казалась вполне
безопасной гаванью для нашей бури. Есть вещи, которые, при такой работе,
схватываешь на лету и жопой чувствуешь - будет перебор. Детали не имеют
значения. Ты только знаешь наверняка, что твой мозг начинает распирать от
брутальных вибраций, не успел ты подойти к входной двери. Должно произойти
нечто дикое и злое. И оно, судя по всему, захватит и тебя.
Впрочем, в атмосфере "Северной Звезды" не было ничего, что заставляло
быть настороже. Официантка пассивно враждебна, но я уже к этому
приспособился. Большая телка. Не толстая, но большая: куда ни глянь- длинные
мускулистые руки и мясистый подбородок. Захватанная карикатура Джейн Рассел:
крупная голова с копной темных волос, лицо разрезано ярко-красной губной
помадой, груди - 48 в обхвате, наверное, впечатляли двадцать лет назад,
когда она могла быть Мамочкой у филиала "Ангелов Ада" в Берду... а сейчас
она вкалывала в поте лица в огромном розовом упругом лифчике, торчащем из
белого халата, от которого несло потом.
Возможно, она была за кем-то замужем, но даже распространяться на эту
тему не хотелось. Этим вечером мне нужно было от нее лишь одно - чашку
черного кофе и гамбургер с маринадом и луком за 29 центов. Никаких
приставаний, никакого разговора - просто отдохнуть и сделать стратегическую
перегруппировку. Я даже не был голоден.
У моего адвоката не было ни газеты, ни чего-нибудь еще, что могло бы
отвлечь его внимание. Поэтому, снедаемый скукой, он сосредоточился на
официантке. Она, как робот, приняла наши заказы, как вдруг адвокат насквозь
пробил корку ее безразличия требованием принести "два стакана ледяной
воды-со льдом".
Он залпом выхлебал свой, и спросил еще один. Я заметил, что официантка
напряглась.
"На хуй", - подумал я. И углубился в раздел комиксов.
Через десять минут она принесла гамбургеры, и я увидел, как мой адвокат
протянул ей салфетку, на которой было что-то написано. Он сделал это
небрежно, с отсутствующим выражением лица. Но я понял, улавливая вибрации,
что мир в этом месте будет скоро нарушен.
- Что там было? - спросил я.
Он отмахнулся, таинственно улыбаясь официантке, стоявшей к нам спиной в
десяти шагах, в самом конце стойки, и размышлявшей над содержанием салфетки.
Наконец она повернулась, сверкая глазами... решительно шагнула вперед и
бросила салфетку моему адвокату.
- Что это? - заверещала она.
- Салфетка, - сказал мой адвокат.
Наступил момент омерзительной тишины, а затем ее прорвало: "Не вешай
мне лапшу на уши! Я знаю, что она означает! Жирный ублюдок, сутенер вонючий,
твою мать! ".
Мой адвокат поднял салфетку, ознакомился с тем, что он написал, и
бросил ее на прилавок. "Это кличка принадлежащей мне лошади, - сказал он
тихо. - Что тебе не нравится? "
- Сукин сын! - o раздалось в ответ. - Я много всякого дерьма выношу
здесь, но не потерплю, черт побери, выходок какого-то сутенера-дрочилы!
"Господи, - недоумевал я, - Что случилось? " Я внимательно наблюдал за
руками официантки, надеясь, что она не схватит ничего острого или тяжелого.
Взял салфетку и прочитал то, что на ней большими красными печатными буквами
нацарапал этот козел: "Красивая Жопа? ". Вопросительный знак был подчеркнут.
А она завизжала снова: "Оплатите свой счет и убирайтесь вон ко всем
чертям! Хотите, чтобы я полицию вызвала? ".
Я достал бумажник, но мой адвокат уже поднялся... не глядя на нее,
полез за майку, а не в карман, и вдруг вытащил Гербер Мини-Магнум, ужасное
серебристое лезвие, назначение которого официантка, похоже, мгновенно
осознала.
Она замерла: ее безумно расширенные зрачки впились в нож. А мой
адвокат, не сводя с нее глаз, сделал шесть шагов к проходу, снял телефонную
трубку, отрезал ее, бросил телефон рядом со своим табуретом, и сел.
Официантка не шевелилась. Я одурел от шока, не представляя, надо ли
бежать или смеяться.
"Сколько стоит тот лимонный пирог? " - спросил адвокат голосом обычного
клиента, только что влетевшего в этот клоповник, и обсуждающего с
официанткой заказ.
"Тридцать пять центов! " - прошептала женщина, прерывисто дыша. Ее
глаза буквально лопались от страха, а мозг, судя по всему, функционировал на
каком-то основном механическом уровне инстинкта выживания.
Мой адвокат засмеялся: "Я имею в виду весь пирог".
Она заплакала, простонав что-то невнятное.
Адвокат положил купюру на прилавок. " Будем считать, что это пять
долларов, - сказал он. - О'кей? "
Она кивнула, все еще в столбняке, взирая, как адвокат по-хозяйски
заходит за прилавок и вытаскивает пирог из застекленной витрины. Я
приготовился сваливать.
Официантка явно пребывала в шоке. Вид ножа, очевидно, реанимировал
дурные воспоминания. А затуманенный взгляд говорил, что ее глотка была уже
однажды порезана. Она продолжала неподвижно стоять, словно разбитая
параличом, когда мы вышли.

не не последний


Тяжкая обязанность доставить в аэропорт...
Уродливый перуанский флэшбек...
"Нет! Уже слишком поздно! Даже не пытайся! "

Мой адвокат свалил на рассвете. Мы почти опоздали на первый рейс в
Лос-Анджелес, потому что я не мог найти аэропорт. От отеля до него было
меньше получаса езды. Я был в этом уверен. И поэтому мы выехали из
"Фламинго" ровно в семь тридцать... однако по какой-то непонятной причине мы
не решились свернуть у светофора напротив "Тропиканы". Мы продолжали мчаться
вперед по фривэю, параллельно главной дороге, которая вела в аэропорт, но с
противоположной стороны от терминала... а срезать угол можно было, только
нарушив правила.
- Проклятие! Мы заблудились! - орал адвокат. - Что мы делаем на этой
богом забытой дороге? Аэропорт же там... там!
И он в истерике указывал на песчаную тундру.
- Не волнуйся. Я никогда еще не опаздывал на самолет, - и я заулыбался,
вспоминая дела давно минувшие.
- За исключением одного случая в Перу, - добавил я. - Уже покидал
страну, виза кончалась, но по обыкновению вернулся в бар поболтать с одним
Боливийским кокаиновым дилером... и вдруг услышал, как ни с того ни с сего
зашумели те большие 707 двигатели, и со всех ног помчался к самолету на
посадку. Дверь была прямо за двигателями, но они уже отогнали трап. Черт, да
эти "форсажи" поджарили бы меня как бекон... но башню снесло наглухо, и я в
отчаянии решил попасть на борт во что бы то ни стало.
- Полицейские в аэропорту видели, что я бегу, и сгрудились у терминала.
Я бежал, как скотина, прямо на них. Парень, что был со мной, верещал: "Нет!
Уже слишком поздно! Даже не пытайся! ". j
Я видел, что легавые поджидают меня, и немного притормозил, сделав вид,
будто передумал... Заметив, что они
расслабились, я резко рванул вперед и попытался пробежать прямо сквозь
строй этих мудаков.
Я засмеялся. - Господи! Это все равно как мчаться что есть мочи в
сортир, где полным - полно ящериц-ядозубов. Эти гондоны |чуть не убили меня.
Все, что я помню, это как на меня paзом накинулись со всех сторон пять или
шесть падл с дубинками, и множество визгливых голосов вокруг: "Нет! Нет! Это
самоубийство! Остановись, сумасшедший гринго! ".
- Через два часа я очнулся в баре в центре Лимы. Они бросили меня
валяться на одном из тех кожаных диванов в форме полумесяца, в кабинете. Мой
багаж был свален в кучу на полу рядом со мной. Никто его не трогал... так
что я провалился обратно в сон, и на следующее утро вылетел первым же
самолетом.
Мой адвокат пропустил половину рассказа мимо ушей.
- Слушай, - сказал он. - Мне очень хочется услышать побольше о твоих
приключениях в Перу, но не сейчас, когда меня заботит только, как свернуть
с этого чертового шоссе.
Мы неслись на приличной скорости. Я искал хоть какой-то поворот,
какую-нибудь боковую дорогу или пусть даже тропинку, по которой можно
прорваться через взлетно-посадочную полосу к терминалу. Мы проехали пять
миль от последнего светофора - времени развернуться и мчаться обратно уже не
было.
Оставался единственный путь, чтобы успеть вовремя. Я затормозил и
осторожно перевалил на "Ките" через поросший травой ров между двумя полосами
фривэя. Кювет был слишком глубок для лобовой атаки, и пришлось взять под
углом. "Кит" чуть не застрял, но я продолжал жать на педаль газа, и мы
все-таки выбрались на противоположную сторону, пулей вылетев на встречную
трассу. К счастью, она была пуста. Наша тачка вылезла из кювета, как
взмывающий в небо гидроплан... проскочив фривэй, погнали прямо в кактусовые
заросли на другой стороне. Припоминаю, что мы снесли по пути какую-то сетку
и протащили ее несколько сот ярдов, но к тому времени, как выбрались на
взлетно-посадочную полосу, ситуация была уже под контролем... выжимая
шестьдесят миль в час на первой передаче, мы ломанулись вперед, не обращая
внимания на то, что наш пробег к терминалу мог теперь не заметить только
слепой.
Единственное беспокойство мне доставляла вероятность того, что нас
может раздавить, как тараканов, первый же ДС-8, идущий на посадку, чье
приближение мы даже не заметим, пока он не окажется прямо над нами. "Видят
ли они нас с вышки? " - задавал я себе вопрос. Скорей всего да, но к чему
волноваться? Я уже сжег за собой все мосты. Поворачивать сейчас было
бессмысленно.
Мой адвокат вцепился обеими руками в приборную доску. В его глазах
блуждал страх, лицо посерело. И я чувствовал: внутри него все похолодело
из-за этого рискового хода, но мы так быстро мчались через фривэй, кактусы и
взлетно-посадочную полосу, что, полагаю, он понимал наше положение-
рассуждать о разумности этого решения надо было раньше; все уже сделано, и
нашей единственной надеждой было теперь вовремя добраться до посадочной
площадки.
Я взглянул на свой похожий на череп "Аккатрон", и увидел, что до взлета
осталось три минуты и пятнадцать секунд. "Времени полно, - сказал я. - Держи
наготове свое барахло. Высажу тебя прямо у самолета". В 1000 ярдах от нас
замаячили красно-серебристые очертания лайнера... и к тому моменту мы уже
неслись по мягкому асфальту, миновав посадочную полосу.
- Нет! - закричал он. - Я не смогу выйти из машины! Они распнут меня.
Придется взять вину на себя.
- Дудки, - отозвался я. - Просто скажи им, что ловил тачку в аэропорт,
и я тебя подобрал. Ты никогда меня раньше не видел. Черт, да в этом городе
полно белых Кадиллаков с откидным верхом... и я планирую промчаться мимо них
так быстро, что они даже мельком не увидят эти проклятые номера.
Мы приближались к самолету. Я видел поднимающихся на борт пассажиров,
но пока нас никто не заметил... мы вырвались из ниоткуда, а появление с той
стороны ни у кого в голове не укладывалось.
- Ты готов? - спросил я.
Адвокат застонал.
- Ладно, почему бы и нет? Только, ради бога, давай сделаем это быстро!
Он окинул взглядом посадочную площадку и ткнул пальцем:
- Вон туда! Выбрось меня рядом: с тем большим фургоном. Просто заверни
за него... и я выпрыгну там, где они не смогут меня увидеть, а ты сразу
смотаещься.
Я кивнул. До этого все щло, как по маслу. Никаких признаков тревоги или
пoгoни. Я бы удивился, если такие вещи в Вегасе случаются сплошь и рядом -
тачки с: опаздывающими пассажирами отчаянно прорываются через
взлетно-посадочную полосу, и выбрасывают Самоанцев с бешеными глазами,
которые, размахивая холщовыми сумками, вскакивают в самолет в: последнюю
секунду, и с ревом моторов взмывают вверх в восходящее солнце.
"Может. и так, - подумал я. - Возможно, в Вегасе это самое обычное
дело, как зубы почистить... "
Я заехал за фургон и затормозил, только чтобы он успел выпрыгнуть.
- И не позволяй этим свиньям над собой измываться, - проорал я ему
вдогонку. - Помни, если; у тебя будут напряги, ты всегда можещь прислать
телеграмму Правильным Людям.
Он усмехнулся.
- Ну да-а-а... Объясняя мою позицию. Какой-то говнюк однажды написал об
этом поэму. Это, наверное, хороший совет, если у тебя дерьмо вместо мозгов.
И он махнул мне рукой на прощание.
- И тебе того же, - сказал я, трогаясь прочь. Еще раньше я заметил
разрыв в. высоченном проволочном ограждении - и сейчас на мал рй скорости
направил туда "Кита". Меня никто не преследовал. Я не мог этого понять.
Глянул в зеркальце и увидел своего адвоката, карабкающегося в самолет...
никакой борьбы... никаких скандалов... я промчался через ворота и
растворился в утреннем потоке машин на Парадайз Роуд.
Я быстро свернул направо к Расселу, затем налево к Мэрилэнд Парквэй...
и неожиданно, терзаемый похотливой анонимностью, проехал через кэмпус
Университета Лас-Вегаса... никакого напряжения на этих лицах. Я остановился
на красный свет, и на мгновение потерялся в солнечном сиянии плоти на
пешеходной дорожке: ласкающие взгляд выразительные бедра, красные мини-юбки,
спелые молодые соски, блузы без рукавов, длинные светлые волосы, розовые
губы и голубые глаза - все отличительные черты пугающе невинной культуры.
Я уж было собрался окончательно здесь зависнуть и начать страстно
бормотать похабные заклинания: "Эй, Сладенькая, давай оторвемся вместе...
Прыгай в этот охуенный Кадди, и мы помчимся прямо в мой номер во "Фламинго",
накачаемся эфиром и устроим дикую живот ную оргию в моем частном,
почковидном басеейне... "
"И мы как пить дать устроим", - думал я. Но к тому времени я проехал
уже далеко по парквэю; сбавив скорость на левом повороте к Фламинго Роуд.
Назад, в отель -- критически надо всем поразмыслить. Было очевидно, как ни
крути, что я нарывался, прямо-таки опрашивался на неприятности, и подверг
свою удачу еще большим испытаниям. Я нарушил все правила, по которым жил
Лас-Вегас, - ; кинул местных, оскорбил туристов, затерроризировал служащих.
И сейчас, чувствовал я, остается лишь надеяться, что мы дошли с нашими
выходками до такой крайности, что никто из тех, кто способен занести над
нами карающий меч правосудия, просто не сможет во все это поверить. Особенно
с тех пор, как мы вписались на Полицейскую Конференцию. Когда: ты
отрываешься по полной программе в этом городе, не трать время на дешевую
хуету и oмелкое хулиганство. Играй по-крупному. Тяни сразу на махровую
уголовщину.
Ментальность Лас-Вегаса настолько чудовищно атавистична, что зачастую
настоящее крупное преступление остаЈтся незамеченным. Один из моих соседей
недавно отсидел неделю в тюрьме Вегаса за "бродяжничество". Ему около
двадцати: длинные волосы, джинсовая куртка, рюкзак - как с картинки сошедший
бродяга, архетипичный Дорожный Персонаж. И абсолютно безвредный. Он просто
шатался по стране в поисках того же, на что мы, как полагали, подсели. в
Шестидесятые, - типа кислотного полета Боба Циммермана в самом начале
карьеры.
Во время путешествия из Чикаго в Лос-Анджелес ему стало вдруг любопытно
посмотреть Лас-Вегас, и он решился туда заехать. Просто проезжая мимо,
слоняясь по улицам и рассматривая вывески на Бульваре.... Никакой спешки, да
и к чему торопиться? Он стоял на углу рядом с "Цирк-Цирком", медитируя на
разноцветный фонтан, когда рядом остановилась полицейская тачка.
Он и пикнуть не успел. Прямо в тюрьму. Никаких телефонных звонков, ни
адвоката, ни обвинений. "Они запихнули меня в машину и отвезли в участок, -
рассказывал он. - Завели в большую переполненную комнату и приказали снять
до регистрации с себя всю одежду. Я стоял напротив высоченной стойки, в
шесть футов, наверное, за которой сидел легавый, смотревший на меня, как
судья на еретика в средневековье.
В комнате было много людей- Может быть, около дюжины заключенных: вдвое
больше легавых и около десятка женщин-полицейских. Ты должен был выйти на
середину комнаты, выложить все из карманов, положить на стол и раздеться
догола - и все на тебя глазели.
У меня с собой оказалось только двадцать баксов, а штраф за
бродяжничество - двадцать пять, так что они отправили меня на скамью с теми,
кого отправляли в камеру. Никто не терзал меня вопросами. Вся процедура
напоминала конвейер.
Прямо передо мной были двое волосатых. Кислотные люди. Их тоже загребли
за бродяжничество. Но когда они начали выгребать деньги из карманов, вся
комната охуела. У них на двоих было 130, 000 долларов, большая часть
крупными купюрами. Легавые не могли в это поверить. А те парни, оба голые,
просто доставали пачки и сваливали их на стол в каком-то исступлении, не
говоря ничего.
Легавые обезумели, когда они увидели все эти деньги. Они начали
шептаться друг с другом: "черт, у них не было никакой возможности повинтить
этих ребят за "бродяжничество", - злорадно засмеялся он. - Так что они
пришили им "подозрение в уклонении от уплаты налогов".
- Нас всех отправили в камеру, и те два парня чуть не спятили... Они,
разумеется, были дилерами, и весь свой товар заныкали в номере отеля - так
что им надо было выбираться, пока легавые не выяснили, где они остановились.
Они предложили одному из охранников сотню баксов, чтобы тот отправился
поискать лучшего адвоката в городе... и через двадцать минут такой адвокат
примчался в участок, вопя о habeas corpus - о неприкосновенности личности, и
о всяком подобном дерьме... Черт, я сам пытался поговорить с ним, но у того
хлыща была одна извилина в мозгу. Я сказал, что смогу внести залог и даже
заплатить ему, если они позволят мне позвонить моему отцу в Чикаго, но он
был слишком занят, обхаживая тех дилеров. Через два часа адвокат вернулся с
охранником и сказал: "Пошли". И они выбрались. Один из парней сказал мне,
пока они ждали, что они попали на 30 000 долларов... И я врубался, что так
оно и было, но какого черта? Это дешево, по сравнению с тем, что могло
случиться, если бы они не откупились.
В конце концов они разрешили послать телеграмму моему старику, и он
выслал мне 125 баксов... но это заняло семь или восемь дней; не могу точно
сказать, сколько я там провел, потому чти в той камере не было окон, а
кормили они нас каждые двенадцать часов... ты теряешь чувство
времени, когда не можешь видеть солнце.
В каждой камере было по 75 человек - большие комнаты с парашей прямо
посредине. Когда ты заходил внутрь, тебе выдавали соломенный тюфяк, и ты мог
спать, где захочешь. Парень, оказавшийся рядом со мной, провел здесь
тридцать лет за ограбление бензоколонки.
Когда наконец меня выпустили, полицейский за стойкой вытащил ещЈ 25
баксов из того, что прислал отец, - сверх той суммы штрафа, которую я уже
внес за бродяжничество. Что я мог сказать? Легавый просто взял их. Затем он
выдал оставшиеся 75 долларов и сказал, что такси ждет меня снаружи и
доставит прямо в аэропорт... а когда я забрался в машину, водитель сказал:
"Едем без остановок, дружок, и тебе лучше не дергаться, пока не доедем до
терминала".
Я не пошевелил и пальцем, черт возьми. Он бы пристрелил меняй Я был в
этом уверен. И пошел прямо на самолет, никому не сказав ни слова, пока не
понял, что мы покинули Неваду. Старый, это именно то самое место, куда я
никогда не вернусь.

Мошенничество? Воровство? Изнасилование?
Брутальное пересечение с Алисой из прачеченой.

Я с грустью размышлял над этой историей, когда подъехал на Белом Ките к
парковке "Фламинго". Пятьдесят баксов и неделя в тюрьме, просто за то, что
ты стоял на углу и взирал с любопытством на фонтан... Господи, какие же
невероятные штрафы они извергнут как блевотину на меня? . Я перебрал все
возможные обвинения, но в схематичном наброске, в форме юридических терминов
они смотрелись не так уж плохо:
Изнасилование? Мы уверенно разобьем это обвинение. Я и в мыслях никогда
не домогался этой проклятой девочки, не говоря уже о том, чтобы ее лапать.
Мошенничество? Воровство? Я всегда могу предложить "уладить дело полюбовно".
Все оплатить. Или, скажем, сослаться на то, что я был послан сюда журналом
"Sports Illustrated", и втянуть адвокатов "Тайм Инкорпорейтед" в кошмарный
судебный процесс. Связать их на долгие годы, занеся пути-дороги метелью
исков и апелляций. Пустить по ветру все их активы в таких местах, как Джуно
и Хьюстон, а затем постоянно подавать ходатайства о направлении дела на
новое рассмотрение из-за его перевода в другой судебный округ - из Кито в
Ним, потом в Арубу... Сделай так, чтобы дело продолжало перемещаться, води
их по кругу, измотай до смерти и ввергни законников в конфликт с
бухгалтерским департаментом:

УВЕДОМЛЕНИЕ Абнеру X, Доджу.
ГЛАВНОМУ ЮРИСКОНСУЛЬТУ
Извещение: Непредвиденною расходы по делу Р. Дьюка составляют 44, 066,
12$... и подлежат немедленной оплате. Мы преследовали обвиняемого Р. Дьюка
через все Западное полушарие и, наконец, загнали его в деревушку на северном
побережье острова, известного как Кулебра, на Карибах. Однако адвокаты
РДьюка добились там судебного постановления, что все далънейшее
разбирательство должно вестись на языке племени Карибов. С этой целью мы
послали трех наших людей в Берлитц, но за девятнадцать часов до назначенной
даты судебных прений обвиняемый сбежал в Колумбию, обосновавшись в рыбацкой
деревне Гуахира, неподалеку от границы с Венесуэлой, где официальным языком
юриспруденции является невразумительный диалект "Гуахиро". Спустя много
месяцев мы сумели наладить судопроизводство в Гуахире, но к тому времени
обвиняемый перебрался в фактически недоступный порт в истоках Амазонки,
наладив там деловые и. дружеские отношения с племенем охотников за головами
под названием "Хибарос". Наш судебный исполнитель в Манаусе был отправлен
вверх по реке, с целью найти и нанять местного адвоката, способного
изъясняться на Хибарос, однако поиски были затруднены серьезнейшими
коммуникационными проблемами, а вскоре трагически оборвались...
Представители нашего офиса в Рио проявляют в настоящий момент сильное
беспокойство по поводу того, что вдова вышеупомянутого исполнителя из
Манауса может добиться разорительного для нас решения суда, - учитывая
предвзятость местных судебных органов, - и итоговая сумма может оказаться
гораздо большей, нежели та, которую любой присяжный в нашей собственной
стране сочтет разумной или даже: нормальной.
Разумеется. Но что есть нормальность? Особенно здесь, "в нашей
собственной стране", во времена обреченной на заклание эры Никсона. Мы все
втянуты сейчас в путешествие по выживанию. Нет больше той скорости, которая
была топливом Шестидесятых. Стимуляторы вышли из моды. Это фатальный просчет
кислотного полета Тима Лири. Он сотрясал Америку, продавая "расширение
сознания", даже не задумываясь о беспощадных лапах реальности, поджидавшей в
засаде всех тех людей, которые восприняли его чересчур серьезно. После Вест
Пойнта и Священства, ЛСД должно быть, показалось ему совершенно логичным...
но, даже осознавая, что он сам подрубил под собой сук, потянув за собой
слишком многих, не получаешь большого удовлетворения.
И не то чтобы они этого не заслуживали: несомненно, они все Получили
То, Что Пришло К Ним. Bсe эти патетически нетерпеливые кислотные фрики,
полагавшие, что они смогут купить Мир и Понимание по три бакса за дозу. Но
все их потери и поражения- одновременно и наши потери и поражения... То, что
Лири унес с собой, было главной иллюзией общего образа жизни, который он
попытался создать... поколения вечных калек, падших искателей, никогда не
понимавших основного, старого мистического заблуждения "Кислотной Культуры":
безнадежного предположения, исходной посылки, что кто-то-или, по крайней
мере, какие-то силы - приведет к тому Свету в конце туннеля.
Это такая же жестокая и парадоксально доброжелательная хуйня, которая
столетиями держала на плаву Католическую Церковь. И моральный кодекс
военных... слепую веру в какую-то высшую и мудрую "власть" Папы, Генерала,
Премьер-Министра... и, по восходящей, к "Господу".
Один из решающих моментов Шестидесятых наступил в тот день, когда
"Битлз" связали свою судьбу с Махариши. Это то же самое, как если бы Дилан
отправился в Ватикан облобызать кольцо Папы.
Сначала "гуру". Затем, когда это не сработало, назад к Иисусу. И
сейчас, следуя примитивной дорогой, инстинктивно проторенной Мэнсоном,
хлынула целая новая волна комунн-кланов Божков, таких, как Мэл Лайман, глава
"Аватары", или "Каково его Имя", владеющий "Духом и Плотью".
Сонни Баргер (лидер "Ангелов Ада" в шестидесятые) никогда четко не
улавливал смысл всего этого, но он так и не поймет, насколько близко подошел
к колоссальному прорыву. Ангелы Ада похерили его в 1965-м, на границе
Оклэнда-Беркли, когда, следуя руководящим указаниям каски Баргера и его
инстинктам авторитета, атаковали: передние ряды антивоенной демонстрации.
Что, в свою очередь, привело к историческому расколу в тогдашнем нарастающем
Приливе Молодежного Движения Шестидесятых. Это была первая открытая стычка
Гризеров с Волосатыми, и о ее важности можно прочитать: в истории СДО
(Студенты за Демократическое Общество), в итоге уничтожившего себя в заранее
обреченной на провал попытке согласовать интересы байкеров-маргиналов
(выходцев из низов общества и рабочего класса) и студентов-активистов Беркли
(представителей высшего и среднего классов).
Никто из вовлеченных в это столкновение тогда не имел возможности
постичь Скрытый Смысл провала тандема Гинзберга-Кизи убедить Ангелов Ада
объединить свои силы с левыми радикалами из Беркли. Конечный разрыв
произошел в Алтамонте, четыре года спустя, но к тому времени он уже был
очевиден для всех, за исключением оравы торчков из рок-индустрии и
национальной прессы. Оргия насилия в Алтамонте лишь усилила драматическую
окраску проблемы. Реалии были уже определены; болезнь вступила в завершающую
стадию, и Энергии Движения были с тех пор надолго сметены и подавлены
агрессивной тягой к самосохранению.
Ох этот ужасный бред. Жестокие воспоминания. и. дурные флэшбэки, смутно
всплывающие сквозь время и туман на Стэниан Стрит... для беженцев нет
утешения, нет смысла оглядываться назад. Главный вопрос, как всегда, а что -
сейчас?
Я завалился на кровать в своем номере во "Фламинго", чувствуя себя
полностью вне контекста с тем; что меня окружало. Здесь произошло нечто
отвратительное. Я был в этом уверен. Комната напоминала место проведения
зловещего зоологического эксперимента, связанного с виски и гориллами.
Десятифутовое зеркало было расколото, но все еще чудом висело -- скверное
свидетельство- о том дне, когда мой адвокат прикинулся амоком и начал
молотить по нему молотком для кокосов, а разбив его, перебил вдобавок все
лампочки..
Мы заменили их набором красных и голубых гирлянд для Рождественской
елки из "Сейфвэя", но не было никакой надежды обзавестись новым зеркалом.
Постель моего адвоката выглядела так, как будто огнеметом прошлись по
крысиной норе. Огонь уничтожил изголовье, а остальное было массой пружин и
обуглившегося постельного белья. К счастью, горничные даже близко не
подходили к нашему номеру после мерзкой конфронтации во Вторник.
Я спал, когда в то утро зашла горничная. Мы забыли вывесить снаружи
табличку "Не Беспокоить".... и она вломилась в комнату, вспугнув моего
адвоката, стоявшего голым на коленях в сортире и блевавшего себе на
ботинки... полагая, что на самом деле он находится в ванной, и вдруг
неожиданно узрел рядом с собой женщину с лицом Мики Руни, уставившуюся на
него, онемевшую от неожиданности, содрогавшуюся от страха и смущения.
"Она держала в руках швабру, похожую на секиру, - скажет он позднее. -
Так что я выскочил из клозета на полусогнутых, все еще блюя, и вломил ей
прямо по коленям... это было чисто инстинктивно. Я думал, что она собирается
меня убить... и затем она завизжала, когда я заткнул ей пасть пузырем для
льда".:
Да, я помню этот визг... один из самых ужасающих звуков, которые я
слышал в своей жизни. Я проснулся и увидел своего адвоката, сцепившегося в
отчаянной схватке на полу, прямо возле моей кровати, с каким-то телом,
оказавшимся пожилой женщиной. В комнате стоял дикий шум от телевизора,
работающего на пустом канале и включенном на полную громкость. Я едва мог
расслышать сдавленные женские крики. Она изо всех сил пыталась выплюнуть изо
рта пузырь для льда... но не могла оказать достойного сопротивления голой
туше моего адвоката, которому удалось наконец зажать ее в углу рядом с
телевизором, сдавив руками ее горло, пока она жалостливо лепетала:
"Пожалуйста, пожалуйста... Я только горничная, я не имела в виду ничего...
".
Я опрометью вскочил с постели, схватил свой бумажник и начал
размахивать у нее перед физиономией золотым значком Полицейской
Благотворительной Ассоциации, выписанным в свое время для прессы.
- Вы арестованы! - закричал я. -
- Нет! - завыла она. - Я просто хотела убраться!
Мой адвокат поднялся на ноги, тяжело дыша.
- Должно быть, она использовала отмычку, - сказал он. - Я чистил
ботинки в сортире, и вдруг заметил, что она крадется, - и я взял ее.
Адвокат дрожал, размазывая блевотину по подбородку, и было видно; что
он понимает серьезность этой ситуации. Наше поведение вышло уже далеко за
пределы частных извращений. И вот мы стояли, оба голые, уставившись на до
смерти перепуганную старуху, - служащую отеля, - распластанную на полу
нашего номера в пароксизме страха и истерики. Ее надо было обработать.
- Кто тебя заставил? - грозно спросил я. - Кто тебе заплатил?
- Никто! - стенала она. - Я горничная!
- Ты лжешь! - заорал мой адвокат. - Есть доказательства! Кто заслал
тебя сюда - менеджер?
- Я работаю в отеле, - сказала она. - Все, что я делаю, это прибираю в
номерах.
Я повернулся к моему адвокату.
- Значит они знают, что у нас есть. И они решили послать сюда бедную
старую женщину выкрасть это.
- Нет! - вопила она. - Я не знаю, о чем вы говорите!
- Чушь собачья! - крикнул мой адвокат. - Ты такая же часть этого, как и
они..
- Часть чего?
- Банды торчков, - сказал я. - Ты должна знать, что происходит в этом
отеле. Зачем мы, по-твоему, здесь находимся?
Она уставилась на нас, пытаясь говорить, но лишь всхлипывала:
- Я знала, что вы полицейские. Но думала, что вы просто пошли туда, на
съезд. Клянусь! Я хотела только убраться в вашем номере. Я ничего не знаю о
наркотиках!
Мой адвокат засмеялся.
- Ну-ну, детка. Только не втюхивай нам, что ты никогда не слышала о
Грандже Гормане.
- Нет! - завизжала она. - Нет! Богом клянусь, я никогда не слышала о
таких вещах!
Адвокат немного подумал, затем наклонился, чтобы помочь ей встать на
ноги.
- Может, она говорит нам правду, - сказал он мне. - Может, она с ними
не связана.
- Нет! Клянусь, нет! - завыла она.
- Ладно, - проговорил я. - В таком случае, возможно, мы и не заберем
ее... если она сможет помочь
- Да! - страстно заявила она. - Я помогу во всем, что вам нужно. Я
ненавижу наркоманов!
- Как и мы, леди, - сказал я.
- Думаю, мы должны посадить ее на зарплату, - внес предложение мой
адвокат. - Проверим ее, внесем в ведомость и начнем Башлять каждый месяц, в
зависимости от того, с чем она будет приходить.
Лицо старой дамы заметно изменилось. Она уже не находила ничего
предосудительного в том, чтобы болтать с двумя голыми мужиками, один из
которых пытался ее задушить несколько минут назад.
- А ты с этим справишься? - спросил я ее.
- Телефонный звонок каждый день, - сказал мой адвокат, похлопывая ее по
плечу/ - Просто сообщай нам, что ты видела. И не волнуйся, если информация
не подтвердится. Это уже наша проблема.
Она расплылась в подобострастной улыбке.
- И вы будуте платить мне за это?
- Ты права, черт возьми, - сказал я. - Но как только ты что-нибудь об
этом расскажешь - неважно кому, любому, - ты отправишься прямиком в тюрьму
- на всю оставшуюся жизнь.
Она кивнула.
- Я помогу вам всем, что в моих силах. Но кому я должна звонить?
- Не беспокойся, - ответил адвокат. - Как тебя зовут?
-- Алиса. Просто позвоните в прачечную и спросите Алису.
- С Тобой свяжутся, - убежденно сказал я. - Это займет около недели. Но
пока, между тем, просто смотри в оба. И работай, как будто ничего не
произошло. Ты сможешь это сделать?
-- О да, сэр! - воскликнула она, глуповато улыбаясь. - А я увижу вас
снова, джентльмены? После всего этого, я имею в виду...
- Нет, - отрезал мой адвокат. - Они прислали нас из Кapcoн Сити. С
тобой свяжется инспектор Рок. Артур Рок. Он прикидывается политиком, но ты
узнаешь его без труда.
Она, похоже, нервно заерзала.
- Все ясно? - спросил я. - Есть ли еще что-нибудь, что ты нам не
сообщила?
- О нет, - быстро проговорила она. - Я просто никак не соображу - а кто
же будет мне платить?
- Инспектор Рок позаботится об этом, - сказал я. - Оплата наличными:
тысяча долларов девятого числа каждого месяца..
- О Господи! - вскричала она. - Да я все что угодно сделаю за такие
деньги!
- Ты и многие другие, - заметил мой адвокат. - Ты будешь удивлена,
узнав, кого мы держим на зарплате - прямо здесь, в этом самом отеле.
Она выглядела потрясенной.
- Я узнаю их?
- Может быть, - сказал я. - Но все они под прикрытием. Ты узнаешь их,
только если действительно случится что-то серьезное и один из них свяжется с
тобой прямо на работе при помощи пароля.
- А какого? - спросила она.
- Рука Руку Моет, - ответил я. - И в ту минуту, когда услышишь эти
слова, ты должна ответить: "Я ничего не боюсь". Вот так они и узнают тебя.
Горничная кивнула, несколько раз повторила пароль и отзыв, пока мы не
убедились, что она все правильно запомнила.
- О'кей, - подытожил мой адвокат. На сегодня все. Мы, вероятно, больше
тебя не увидим, пока не пробьет тот час. Тебе лучцхе игнорировать нас, пока
мы не уедем. И не волнуйся насчет уборки номера. Просто оставляй, пару
полотенец и мыло перед дверью, ровно в полночь, - он улыбнулся. - Таким
образом мы не будем подвергать друг друга риску повторения подобных
маленьких инцидентов, не так ли?
Она пошла к двери.
-- Как укажете, джентльмены. Не могу выразить, как я сожалею о том, что
случилось... но это только потому, что я не понимала.,;;;.. "
Мой-адвокат проводил ее к выходу.
- Зато мы понимаем, - сказал он мягко. - Но теперь все кончено, Слава
Богу, есть еще порядочные люди.
Она улыбалась, закрывая за собой дверь.

а вот это просто охуенно!!!!!!!!!!!

Отмахав двадцать миль к востоку от Бейкера, я остановился проверить
сумку с Веществами. Солнце пекло нестерпимо, и я почувствовал, что пора
кого-нибудь убить. Кого угодно. Пусть даже большую ящерицу. Надо опробовать
эту хуйню. Я достал Магнум. 357 моего адвоката из багажника и прокрутил
барабан. Он все время был заряжен: небольшими, длинными мерзкими пулями -
девять грамм с превосходной настильной траекторией и ацтекской позолотой на
кончиках. Я несколько раз просигналил, надеясь выманить игуану. Заставить
этих пидорасов пустыни подвигаться. Я знал, что они здесь прячутся. Едва
дыша, нежатся на солнцепеке в этом чертовом море кактусов, и каждая из этих
вонючих маленьких тварей источает смертельный яд.
Три быстрые вспышки чуть не сбили меня с ног. Три оглушительных,
самовзводных выстрела из. 357-го в моей правой руке. Господи! Стреляя в
ничто, безо всякой на то причины. Дурное помешательство. Я швырнул пистолет
на переднее сидение и нервно взглянул на хайвэй. Никаких машин; дорога была
пуста на две-три мили в обе стороны.
Довольно удачно. В этом случае найти в пустыне нарушителя спокойствия,
бешено палящего в кактус из машины, набитой наркотиками, не представляется
возможным. И уж точно не в тот момент, как сейчас - когда в затылок дышит
Дорожный Патруль.
Снова как из рога изобилия посыпятся коварные вопросы: "Ну вот.
Мистер... ах да... Дьюк; вы, естественно, понимаете, что стрелять из любого
вида оружия, находясь на федеральном хайвэе, незаконно? ".
- Что? Даже в целях самозащиты? Да стоит только чуть-чуть нажать на
спусковой крючок этого проклятого пистолета... А правда заключается в том,
что я собирался выстрелить только один раз - просто напугать этих мелких
ублюдков.
В ответ тяжелый взгляд, и затем он очень медленно говорит, подчеркивая
каждое слово: "Вы утверждаете, мистер Дьюк, что кто-то на вас напал? ".
- Ну... нет... не в буквальном смысле напали, офицер, однако серьезно
угрожали. Я остановился пописать, и в ту самую минуту, как вышел из машины,
был окружен этими мерзкими ядовитыми хуесосами. Они надвигались так
стремительно, как будто им жопу скипидаром намазали!
Покатит ли эта история?
Нет. Они возьмут меня под стражу, в обычном порядке обыщут машину - и,
когда это случится, все свирепые порождения ада вырвутся на волю. Они
никогда не поверят, что все эти наркотики необходимы для моей работы и что в
действительности я - профессиональный журналист, направляющийся в Лас-Вегас
освещать Национальную Конференцию Окружных Прокуроров по Проблеме Наркотиков
и Опасных Наркотических Веществ.
- Просто образцы, офицер. Я отобрал эту ерунду у хитчхайкера там, в
Барстоу, для Неоамериканской Церкви. Он так смешно начал качать права, что
пришлось его избить.
Купятся ли они на эту дешевку?
Нет. Они кинут меня в тюремную клоаку и с превеликим удовольствием
отобьют дубинками почки - вынудив меня потом годами мочиться кровью, пока
стоит...

Numo зайебался пролистывать ища концовку, щас скапируйу, завтра буду всё читать, за щас не осилил... Не зря так рушить мозги в свой праздник...

.... но по-моему, это фсе-таки не Ральф Стедмен картинко рисовалъ:

PAFFKA
извини, просто орали уже на меня по поводу Поди поэтому все в один топег

это напоследок:

Погиб Хантер Томпсон
опубликовано: 22.02.05
В воскресенье в своем доме в Аслене, штат Колорадо, был найден мертвым 67-летний Хантер Томпсон, создатель гонзо-журналистики, писатель, которого враждебно настроенные критики сравнивали в свое время с маньяком Чарльзом Мэнсоном. Смерть наступила от огнестрельного ранения в голову, когда Томпсон был один дома. Писатель то ли покончил с собой, то ли погиб от случайного выстрела.
Смерть Хантера Томпсона – тот редкий случай, когда поклонники усопшего вряд ли будут обливаться слезами. Скорее разразятся аплодисментами: «Молодец, старина! Не подвел. Умер, как жил. Хлопнул дверью». Рассуждать о причинах самоубийства нелепо: вся жизнь Томпсона была одним гигантским суицидом, удивительно, что он дотянул до 67 лет. Смешно, когда соседи деликатно говорят репортерам, что в последние годы Томпсон был «несколько неадекватен». Агрессивная неадекватность была для него не только образом жизни, но и творческим принципом. Для него в порядке вещей было встретить журналиста выстрелом из ружья. «Встретиться с ним то же самое, что с полковником Курцем из ’Апокалипсиса сегодня’»,– писал испытавший на себе такое гостеприимство Томпсона корреспондент Guardian. Пришедшему к нему на вечеринку Джонни Деппу, сыгравшему самого Томпсона в фильме Терри Гиллиома по его роману «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» (1998), писатель первым делом предложил взорвать на заднем дворе канистру нитроглицерина: «Я все еще такой же, каким был в пятнадцать: пьяный малолетний преступник».

Все свои хулиганские подвиги Томпсон совершал, закинувшись в промышленных количествах всеми известными человечеству наркотиками. Его альтер эго в «Страхе и ненависти» (1970) отправлялось писать репортаж о мотогонках в пустыне, захватив с собой «две сумки травы, 75 шариков мескалина, 5 промокашек лютой кислоты, солонку с дырочками, полную кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунда, а также кварту текилы, кварту рома, ящик бадвайзера, пинту сырого эфира».

Удивительно то, что постоянно находившийся в коматозном состоянии человек не просто работал: он работал очень много. Писал для столь респектабельных изданий, как National Observer, и столь модных, как Rolling Stone. Забирался в логовище колумбийских контрабандистов. Колесил по Америке с мотобандами «Ангелов ада»: вышедшую в 1966 году одноименную книгу байкеры признали единственной честной книгой о них. Впрочем, вскоре, решив, что писака их просто «использовал», они избили его до полусмерти. А в апреле 1975 года отправился в охваченный паникой Сайгон: его репортажи о падении вьетнамской столицы считаются шедевром.

Но если в 1960-х годах Томпсон работал еще в рамках школы «новой журналистики», то в идола контркультуры он превратился благодаря «Страху и ненависти»: на страницах романа у бармена отрастала голова птеродактиля, на машину героев пикировали с неба «какие-то хряки, похожие на огромных летучих мышей», а стриптизерши насиловали белого медведя. По имени одного из героев книги, доктора Гонзо, окрестили целое литературное направление, основоположником которого признан Томпсон. Слово «гонзо» даже вошло в Оксфордский словарь английского языка.

Гонзо-журналистика не просто субъективная журналистика. Это тексты не о событиях, которые наблюдает или расследует автор, а об ощущениях самого автора. А поскольку он постоянно пребывает в измененном состоянии сознания, говорить стоит скорее не о его ощущениях, а о его галлюцинациях. Удивительно, что при этом галлюцинации не заслоняют сути происходящего, а, напротив, максимально обнажают ее. Экспрессивный стиль, абсолютная непредсказуемость событий, физически ощутимая паника, которая владеет беззащитным перед реальностью автором, превратили основанные на реальных фактах книги Томпсона в яркую прозу, несравненное свидетельство о 1960–1970-х годах, столь же безумных, как и сам Томпсон.

Numo

Извинить пока не могу, сижу - читайю...

хм надо будет почитать на досуге

Numo

Фильм тоже можно глянуть.
Мне например было интересно как все его приходы можно изобразить на пленке.
Если надо, то могу купить книгу (если найду) и даже выслать бандеролью
А можно встретиться на нейтральной территории

PAFFKA

суров но справедлив

Shurey
Обязательно почитай!
Не пожалеешь

ОпоссуМ

ого! пасибаДобрыйЧилавек!!!!! Это та самая, которая в издательстве Сергея Козлова в Москве в 1998 году была издана?

а нейтральная территория это где?
Бали например

Numo перескажи фслух читать не буду