Как подоить недозубигра

Треш ещё только впереди? Ооо , das ist fantasticsh! ЙЯЖДУН!

На ЯПе не принято так делать. Выкладывай сразу всё, после этого будем оценивать.

Но пока завлекательно. С грамотностью не очень, но уже есть преамбула и завязка.

Давай-давай, выкладывай.

Да, и эта... Не забудь предъявить сиськи. На ЯПе без этого никак.

Сольют. Здесь так не принято.

Могут простить, если повесть в процессе написания, но и тогда ждать одобрения будешь долго.

Счас, десять минут))

Она написана, но я ее сейчас перерабатываю, кое-где переписываю, так что, можно сказать, что она в процессе написания.
И у меня не с грамотностью, а с пунктуацией проблемы, знаю это за собой... Борюсь, но все равно, лажаю.

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 5.04.2019 - 09:18

Сообщаю, на всякий случай, что на самом деле, гомосятины, как таковой, тут нет. Недозубигры все поголовно девочки, и размножаются почкованием, просто вымя у них такое, а Колян обоеполый, хоть и идентифицирует себя, как мужчину. Можно сказать, что этот факт - обоеполость, Коляна и недозубгров объединяет)) Сейчас доделаю еще одну главу и тоже выложу.

6 глава

- Так вот они какие, эти ваши недозубигры! - ошарашено прошептал Колян, стоя на дрожащей упругой поверхности листа размером с футбольное поле, и разглядывая животных, величиной подстать дереву, на котором те жили. Вблизи они еще больше походили на безногих жирафов. Правда, ноги у них все-таки имелись: точь-в-точь ласты у тюленей. Несмотря на их короткие конечности, Колян с трудом мог достать головой до живота недозубигра. Животных было много, очень много. Они усеивали каждый лист этого гигантского дерева. Недозубигры постоянно что-то негромко бухтели, казалось - булькает громаднейшая кастрюля на плите. Чем-то сильно пахло. Колян принюхался.

- Это же... Сало! С чесноком! - осенило его. И, правда, запах был очень похожий, только намного сильнее. Шибкозабр сглотнул набежавшую слюну. - Шо ж цэ таке...
- Ну, что смотришь, поражен красотой и величиной нашего стада? - горделиво подбоченясь щупальцем, произнес Фырп.
- Э-э-э... Ну, да... - пролепетал Колян, пытаясь понять, где же у недозубигра находиться вымя.
- Дерево, на котором живут наши недозубигры священное, таких больше нигде нет, только в этой роще. Оно называется Имверпе, - с благоговением в голосе тихо рассказывал абориген. – Когда-то давно горы отрыгнули много-много горячей запарры и залили ею все вокруг. Погибли все священные деревья, кроме этого. В те времена недозубигры выглядели совсем не так, и они могли разговаривать, а мысами нет… Лайфорн! Лайфорн! Девочка моя, иди скорей сюда! - запел он неожиданно, протягивая ротовое щупало в сторону кучки недозубигров справа. Один из лежащих гигантов засопел, оперся о свои ласты, и медленно заковылял к ним.
- Ну вот, смотри, мой хороший, как это делается, - сказал, игриво потрепав Коляна пониже спины, Фырп, и протянул Лайфорну какое-то лакомство.

Колян, не разглядев, что это было, пожал плечами и направился к задним ластам животного. Ученый подошел поближе и всмотрелся. Там, между ног, можно сказать, в паху недозубигра, виднелось нечто длинное, похожее на сервелат.
Туземец вытянул губы трубочкой несколько раз, явно разминая их, и припал ртом к этому странному вымени. С высоты, со стороны головы псевдожирафа донеслись натуральные девичьи стоны. Колян вздрогнул и отодвинулся подальше, дояр оторвался от вымени, сплюнул в приготовленную заранее чашку, снова хлебнул молока, вызвав новый стон самки недозубигра, и снова сплюнул в чашку.

- Это что, вы всегда так их доите? - ошарашено спросил космобиолог.
- Аг-га, - несколько осоловело отозвался Фырп. - Я ж грю, в псуду низзя, положжно сразу пить, не от-трываяс-сясь...
- Да как же так... Это что же... - заикался Колян. - Нам же с тонну топлива нужно! Мы же столько не наплюем!
- Ну, и наплюй! Иди лушше, посо - это... си! Ты меня уважаешь? - покачивающийся абориген так стремительно менял цвета при свете громадной луны, что у ученого закружилась голова.
- Сам соси! - рявкнул Колян так, что недозубигры недовольно застрекотали. - Что нам эти плевки... Ща я их подою!
Он решительно подошел к Лайфорну и схватил его за продолговатый орган щупальцем. «Корова» дернулась от такой наглости, что-то просвистело, раздался звучный шлепок, и мир для Коляна померк.

***
Когда космобиолог пришел в себя, то увидел над головой все тот же, уже привычный полог из оранжевых листьев убежища Фырпа. Он покоился на импровизированной постели из веток, вниз головой, задом на подушке. Хозяин валялся неподалеку, покрякивая во сне, как утка, и распространяя запах самого натурального, земного перегара.

Колян с трудом встал на нижние щупальца.
- «Хорошо хоть, не на верхние», - мрачно подумал он. - «Хотя, что это я - у меня же нет верхних щупалец!»
Космобиолог с некоторым недоумением посмотрел на свои руки, с трудом фокусируя взгляд. В голове сильно шумело, а место, где нога недозубигра соприкоснулась с его затылком, даром, что ласт был мягкий, дергало так, что страшно было шевелить головой.
- «Еще и сотрясение, по ходу, заработал» - осторожно потрогал огромную, причудливой формы шишку, ученый.

Он обошел своего любовника и раздвинул листву, скрывающую поселок. Там царила тишина и покой. Повсюду лежали в непринужденных позах селяне.
- Да, видать, надоились хорошо вчера ребятки, - пробурчал он, - Ишь, крепкая какая зараза, Фыр вроде и не пил, а свалило его капитально... Как же доить этих тварей-то, а? - затосковал шибкозабр. Вдруг его осенила свежая мысль: - А куда доить-то, ё-моё? Тут же посуды никакой нет! Вчера, как идиот, с одной чашкой поперся... На что надеялся, только...
В животе заурчало. Колян пошарил по поясу с НЗ. Там, в барсетке, лежало две тубы с надписью «Завтрак космонавта». Он горестно посмотрел на них.
- Ось и усе, шо я можу зйисти... - прошептал ученый. - Борщ з хрином та пампушки з частником, устроим последний праздничный завтрак, и в бой, за первачом...

***
- Ну, ну, давай уже, не томи! - нетерпеливо шептал Дежин, лежа на пузе в кустах, разглядывая с макушки бугра странный поселок с огромным муравейником посередине и лужайкой усеянной телами жителей. Казалось, на селение напал мор. Живыми выглядели только жирафоподобные существа на дереве невероятных размеров.
- Долго ты еще там возиться будешь? Да что ж такое... - он яростно чесал у себя в паху. Потом он принялся начесывать правую ягодицу, в которую впилась какая-то колючка - пижамные штаны выданные Петрушей были очень тонкими и от местной флоры не защищали совершенно.
- Минутку терпения, мой юный друг, - отозвался Петруша, утыканный листьями так, что походил на перекати-поле с автономным управлением. - Я сканирую, сканирую... Нет, дорогой мой, не надейся, они все живы. По-моему, они попросту пьяны. Небось, нажрались каких-нибудь местных опьяняющих фруктов вот и все. Да вон, некоторые уже шевелятся! Гляди, гляди, один придурок в кокошнике прет кучу капусты!
- Да вижу я, вижу, - отмахнулся кок, подкручивая регулировку визора. - Чего это он делает? Закапывает, не пойму? Ну да, точно, закапывает. Гнилая, что ли? А я-то уж было обрадовался, думал пополнить капустный запас... Ладно, хрен с ним, наши где, Петруха?
- Странно, - отозвался попискивающий время от времени робот. - Сигнал датчиков сдвоился, основная часть сигналов идет со стороны вон той пещеры. А один сигнал - Коляна, идет... Погоди-ка... Никак не могу определиться с местоположением - слишком близок источник. Такое ощущение, если мне позволительно будет использовать подобное человеческое выражение, что это где-то совсем рядом с нами. Может быть в тех кустах, находящихся в пяти с половиной метров от нас?
- Да ты что? - Дежин порывисто вскочил и побежал в сторону указанных кустов, время от времени кувыркаясь, резко уходя в сторону и падая на землю, словно по нему велся непрерывный огонь.
По груди Петруши, на узкой полоске дисплея побежала строка – «Запись №28947565387. Изъять у Дежина капсулы с боевиками».

Колян уныло досасывал остатки борща с хреном, когда раздвинулась стена кустов, и перед ним возникло разрисованное черными полосами безумное лицо кока.
- Колька! Друг! - взвыл Дежин и упал ошарашенному шибкозабру на грудь. - Я нашел тебя!
- Дежин! Сеня! Дорогой ты мой человек! Ты пришел! – поперхнувшись от неожиданности, запричитал и Колян, прослезившись от счастья.
- Слава Будде! Я уже думал, что остался совсем один на этой паршивой планете! – рыдал Дежин.
- А я-то! Кхе! Я! – лихорадочно выкашливал Колян борщ. – Кхе… Там наши, а я тут с этим, а их того, туда, и я ваще не знаю как быть…
Неожиданно кок захрипел и выпучил глаза.
- Это мой партнер! - раздался злой голос Фырпа. Его щупало сдавливало горло несчастного Дежина все сильнее. – Он мой! Жизни лишу!
- Нет, Фыр! Отпусти его! - схватился за щупальце любовника Колян.
- Нет! Он тебя хотел унизить! Он тебя хотел поиметь! Он хотел забрать тебя у меня! Я не позволю рушить мою ячейку! - шипел Фырп, сжимая горло Дежина все сильнее.
Неожиданно раздался щелчок и абориген, выпустив горло кока, обмяк.
- Как дети малые, ни на минуту одних оставить нельзя, - проворчал Петруша, втягивая в себя дуло парализатора, который он обычно использовал при операциях.

***
- И что же нам теперь делать? - растерянно спросил Дежин, потирая горло, на котором до сих пор виднелись следы щупальца, похожие на рубцы от веревки. Они сидели все в том же укрытии из кустов, возвышаясь над деревней.
- Не знаю! - сердито отозвался шибкозабр, поглядывая на сидящего в стороне смущенного Фырпа. - С дойкой по ходу не проканало, так что надо наших ребят с кичи вызволять!
- Как я понимаю, если мы их сейчас вытащим, то получить топлива потом уже не сможем, - возразил Дежин, мигом разобравшийся в ситуации. - Тут такой кипиш будет, что ты! Пока о нас никто не пронюхал, мы в выигрышном положении, а потом все, так и застрянем на этой планетке... Нет уж, сначала недо... как их там... в общем, коровы, а потом уж спасательные операции. Куда нам торопиться?
- Торопиться есть куда, - вмешался Фырп. - У Великой Капусты через два восхода Сепры закончится цикл размножения, она ощутит ужасный голод, и сожрет ваших друзей.
- Ну ё-прст! - простонал Дежин. - И так плохо, и эдак нехорошо... Да чтоб тебя! - он снова полез в штаны. - Когда же это гадство прекратится уже? Бали-и-ин... Скоро до колена достанет! И сколько та дрянь еще действовать будет, хотел бы я знать?
- Фыр, а чего это никому до твоего этого убежища дела нет? - неожиданно поинтересовался Колян, с удивлением наблюдая за манипуляциями всегда сдержанного кока. - Ты сюда ходишь постоянно, все это видят, и никто не прется проверить, чем ты тут занимаешься? Насколько мы тут в безопасности, вообще? А то придут, скрутят, как остальных, и туда же, к этой вашей, капусте...
- Никто сюда не придет! - гордо ответил хозяин. - Все знают, что я первый муж главного жреца, и могу убедить его отправить к Капусте того, кто мне не по нраву! Это мои кусты, и даже сам жрец не посягает на мою собственность! Он тоже, как и я, хотел детей, а без меня полноценной ячейки не будет. Впрочем, ее и так нет, без дополнительного мужа, - загрустил он. - Вот, если бы ты, мой милый...
- Дорогой, а почему это щупальце, вон то, сзади которое болтается, и по цвету от остальных отличается, и вроде как, для ходьбы не используется? - не дал договорить Фырпу Колян, стараясь перевести разговор в другое русло, сжимая вышеуказанное щупальце.
- О-о-о, какой ты горячий! - восхитился, сиренево заполосатившись, возлюбленный ученого. - Только умоляю, не так сильно, мое рвыдло знаешь, какое чувствительное?
- Какое - такое рыдло? - не понял космобиолог и осторожно пощупал, удивляясь метаморфозам, происходящим с щупальцем - только что оно висело как бесполезный хвост, а тут вдруг стало толстым, упругим, к тому же засветилось, точно жезл у сигнальщика, что машет своими светящимися хреновинами перед космолетами. Фырп вдруг сладострастно вспискнул, и завибрировал всем телом. Но через секунду, нежно положив плечевое щупало на руку Коляну, вытянул свое плененное рвыдло на свободу.
- Не сейчас, любовь моя! Мы не одни... О, я с трудом сдерживаюсь... - он недовольно взглянул на копошащегося в кустах кока. - Разве ты не помнишь, как я тебя этим самым рвыдлом вчера...

- Смотрите-ка, а народ-то забегал, оживился! - сказал, поглядывающий сквозь листву, Дежин. - Чего это они все, а?
И впрямь, еле передвигающегося до этого селяне, возглавляемые Карридзуном, вдруг собрались в кучу около какого-то возвышения похожего на сцену, залезли на него и теперь делали там что-то непонятное. Больше всего сборище походило на деревенскую дискотеку. Кто-то крутился вокруг своей оси, кто-то лежал ничком так же продолжаясь вращаться так, что мастера брейк-данса обзавидовались бы, кто-то стучал хвостом не хуже стэпистов, и все это сопровождалось невероятным по силе мощности размеренным стуком, похожим на биение гигантского отбойного молотка или пульса.

- Какое счастье, что мы сейчас не там находимся... Я бы точно сдох от такого кошмара... - Дежин помотал головой и, сунув палец в ухо, принялся трясти рукой так, что у Коляна зарябило в глазах. - Чем это они так грохочут? У вас в лесу птички еще не передохли от такой веселухи?
- Ой, да это же главные моления! - вскричал Фырп, вскочив с места. - А меня там нет... Что же будет... Как я мог об этом забыть... Теперь муж отправит меня к Великой Капусте в хранилище!
- Да ладно, не переживай, ты же все равно со мной лететь собрался! - попытался утешить его Колян.
- О, а я этого придурка в короне уже видел сегодня утром, когда он капусту ныкал. Кстати, вот было бы неплохо у вас еще и капустой разжиться... - мечтательно закатив глаза, добавил кок.
- Что такое - «ныкал»? - с подозрением поинтересовался Фырп. - Молился, что ли? И что значит - «разжиться»? Не понимаю вас, но чувствую в этих словах какое-то пренебрежение к Великой Капусте!
- Ну, для вас она может и великая, а для нас закусон, и основа для борща. Жрем мы ее, понятно? - пояснил Дежин, видя, что абориген его не вникает. - А чего ты глазки закатываешь? - возмутился он, видя, как изменился в цвете от ужаса Фырп. - Тот тип в кокошнике тоже ее жрет, мы с Петрухой видели. Он вон там за той конурой закопал несколько штук, а один кочан слопал. И че?
- Какой еще тип в кокошнике? - спросил Колян.
- Да вон тот, что на сцену, или куда там, влез, и гундосит сейчас что-то перед толпой! - показал рукой Дежин на Карридзуна, дирижирующим всеобщим молением.
- Не-е-ет! - раздался хриплый горестный вскрик, и первый муж жреца Великой Капусты потерял сознание.

7 глава

- Ты уверен, что этот козел капусту трескал? - тихонько, чтобы не потревожить сон любовника, спросил спустя некоторое время Колян.
- Еще бы я не уверен! Я все в визор видел! Я регулировку как раз подкрутил, чтобы морду его рассмотреть, интересно ж было, какие они, аборигены... А тут гляжу, жрет что-то, и одновременно яму роет. Я капусту за километр узнаю! Во-он там он ее закопал, видишь ту халупу?
- Вижу, вижу... Это персональный кабинет вождя, между прочим, мне Фыр рассказывал. Они ж все кучей, в своем муравейнике живут, а у этого своя хатка. Да, хлопче, ты ж не знаешь - у них жрать капусту преступление национального масштаба! За этим вождь строго следит, и если что, при малейшем подозрении на поедание капусты, отправляет виновных в сад, тьфу, к капусте, на съедение. И он сам же ее и ест... Офигеть! Кстати, не могу понять, что это значит – отправить к капусте… То ли это такое иносказание, обозначающее показательную казнь, то ли… Даже представить себе не могу…

Через несколько часов неожиданно, без предупреждения свалилась ночь. Она упала мгновенно, словно накрыла всех огромным, удушливым одеялом и привалила сверху пуховой подушкой. Стало трудно дышать.
- Что за фигня? - кое-как продышавшись, спросил Колян у Фырпа, весь день уныло просидевшего в зарослях кустов и пытавшегося усмирить разум, отторгавший мысль о том, что сам жрец оказался преступником и святотатцем. - Почему вдруг стало так темно? До ночи же еще несколько часов!

Со стороны поселка донеслось слаженное хоровое пение.
- А? Ах, это... Обычное дело. Цикл Великой Капусты как раз связан с этим. Когда начинается ночь среди дня, у Капусты заканчивается цикл. Она прекращает откладывать яйца и начинает есть. Если не начнется быстрая ночь, Капуста не станет есть и мы все погибнем.
- Почему это?
- Потому что она дает нам пищу. То, что съест она, выходит из нее вскоре, и эта запарра наша еда, - говорил, безразлично глядя на своего возлюбленного, абориген.
- Э-э-э... - А чем же вы питаетесь, когда она не жрет? - с трудом сдерживая рвотные позывы, спросил Дежин.
- Мы едим запарру недозубигров, но она плохая и невкусная, но нам некуда деваться, приходиться терпеть.
- А вы не пробовали есть что-нибудь другое, кроме дерьма, а?
- Нельзя, нам позволено есть только то, что было раньше едой для Великой капусты или недозубигров. Если мы вкусим другой пищи, мы умрем. Так говорит Великая Капуста.
- Так вы и не пробовали никогда ничего другого? - не унимался Дежин, в котором взыграла профессиональная гордость повара.
Фырп грустно покачал щупалами.
- Не, ну как же это, Это что же... - не находил от возмущения слов кок. - А ну-ка, попробуй-ка это! - он протянул туземцу пищевой тюбик с копченой курицей. - Ты только попробуй, не можешь же ты умереть от того, что просто лизнешь, если у тебя есть язык, конечно... Это наша еда, не бойся, может конечно, это и дерьмо, но все-таки, получше того, что вы до сих пор ели. Нажми на него слегка и оттуда жрачка полезет.
- А, теперь мне все равно нечего терять, - обреченно вздохнул Фырп, и не глядя, поднес ко рту тюбик. Из узкого рта высунулся дрожащий кончик светящегося в темноте языка и прикоснулся к горлышку тюбика.

***
- Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир рабочих и рабо-о-ов! - дрожащим тонким голосом выводила Никифоровна.
- Ка-ать, ну заткнись уже, ну, пожалуйста! - простонал Кудлатый, безуспешно пытаясь почесать ногу, но приклеенная к стене спина не позволяла изогнуться в нужном направлении.
- А ты мне рот не затыкай, тиран! - тут же парировала супруга. - Дома вечно указываешь, что мне делать, и даже тут рулить мной пытаешься! Мы, женщины, свободный народ, поглядите-ка, развел домострой.
- Да заткнись ты уже, Катерина! - не выдержал Санорин Одиннадцатый, пытаясь увидеть ее из-за заслонявшего обзор старпома. - Заманала ты уже всех своим вытьем! Нутром чую, сожрет нас это крестоцветное не потому, что проголодается, а чтоб твоего голоса больше не слышать! А если этого не сделает она, то я точно сожру, при первой же возможности. Жрать охота… - неожиданно добавил с тоской в голосе штурман.
- Не до вас сейчас Великой Капусте, можете шуметь, пока есть такая возможность! - послышался голос старожила этой пещеры, выползшего из своего укрытия. - Она мучается в родовых корчах, несчастная...
- Несчастная! - фыркнула Никифоровна. - А вот сюда бы ее, к стеночке, дрянь растительная! В борщ ее, заразу! Это же надо - капуста рожает! А я жрать хочу... Скоко уже можно-то над нами измываться? Неужто и впрямь, съест она нас?
- Съест, съест, не сомневайтесь, дорогие пришельцы! Тем более теперь.
- А почему - тем более? - поинтересовался Пандюган, втихаря посасывающий свое НЗ, о наличии которого он никому не сказал, и потому был не так голоден, как остальные. - И как тебя звать, красавчик?
- Меня, что ли? Да Копанулт я, стало быть! Это все знают! И легко запомнить! Не то, что некоторых... А тем более, так это потому, что Капуста наша, да длятся ее дни вечно, всегда откладывает яйца без особых мучений, а сегодня я вижу, она мучается, бьется от боли. Слышите, как стонет? Ох, неспроста это, неспроста! Чую я, посетило нас горе великое - производит она на свет еще одну матку!
- Чавой? - переспросил Санорин.
- Такую же, как она, еще одну Великую Капусту, стало быть! Ведь до сих пор все личинки, которые выводились из ее яиц, были тихи, молчаливы и росли на ее огороде до своей смерти, почти не увеличиваясь в размерах, оставаясь вот такими! - показал ротовым щупалом абориген на голову капитана. - Но эта личинка, похоже, будет не такая... И это сулит нам беду неминучую! Как прокормить еще одну Великую Капусту? Что теперь делать с этой личинкой? У нас никогда не было две матки одновременно… Никто не знает, наверняка и сам жрец не в курсах...
- Да чтоб она вас всех сожрала, паразитов, некому тогда будет мирных космонавтов на корм силосу пускать! - разозлилась Никифоровна. - И ты, лопух, - пнула она мужа, мирно висящего рядом с ней. - Хоть бы что-нибудь попытался предпринять для моего спасения! Жену подвесили, как воблу для просушки, а ему и дела нет!
- Но, дорогая! - возмутился капитан. - Я целые сутки бился головой о стену! Больше не могу, голова болит!
- И что, ты надеялся своей тыквой стену пробить, что ли? Бился он... Спасаться надо, а он висит и в ус не дует, а я тут с голоду подыхай!
- Я тоже есть хочу не меньше тебя! - сглотнул слюну Кудлатый. - Но кричать и дергаться толку никакого, только свои энергетические запасы растратим, раз уж других не осталось...
- Тьфу на тебя - метко плюнула ему прямо в глаз любящая жена. - Тряпка ты, а не мужик, одно слово - обезьяна.
- Что ж ты при подчиненных-то так, Конфета, а? - прошипел, вытирая оплеванный глаз супруг, и косясь в сторону команды. Та усиленно делала вид, что ничего не заметила.
- Что? А вот что я тебе скажу – насчет еды мы, может, и потерпим, перебьемся пока, а вот утилизаторы наши не бесконечны! И от Пандюгана прет невозможно, вот что! Этот кретин без скафандра, и у него все в штаны валится, а я это нюхать должна!

Старпом от неожиданности слишком громко втянул в себя питательную эвкалиптовую пасту из тюбика и поперхнулся.
- Я... Нне... Кхе!
- Чего? - презрительно переспросила, морща нос, Никифоровна.
Пандюган оглушительно закашлялся и выронил тюбик. Наступила тишина.
- Я его убью, - процедила Никифоровна, мучительно пытаясь доплюнуть до старпома и попадая в штурмана.
- А расскажите-ка нам, любезный, о матке этой вашей капусты! - вытирая лицо, деланно бодрым голосом, очень громко сказал Санорин аборигену, молча наблюдавшему за странными ритуалами пришельцев.

В этот момент стены затряслись, по пещере прошла гулкая вибрация, и на сцене появилась Сама. Великая и Ужасная с оглушительным воем влетела в узилище, отчаянно колотя яйцекладом, который все сперва приняли за второй хвост, по окружающему ее камню, градом сыпавшемуся под мощными ударами. Она взмахнула яйцекладом, мимо Никифоровны что-то со свистом пролетело и, чавкнув, впечаталось в стену. Женщина, дернувшись, попыталась вглядеться, что же это было, но тут, издав совершенно уж немыслимый для человеческих ушей вопль, пошедший эхом гулять по пещере, Капуста опрокинулась на спину и, ухватив всеми бесчисленными щупальцами яйцеклад, принялась выжимать его словно тюбик с кремом.

- Рожает... - уважительно протянул Копанулт. - Никогда такого не видел. Это точно - матка! Ишь, как она к ней присосалась!
- Кто к кому присосался? - переспросил Пандюган, старательно вытягивающий шею, чтобы как следует рассмотреть процесс родов.
- Матка, стало быть, изнутри присосалась! - не отводя двуши от занимательного зрелища, отозвался старожил пещеры, пользуясь моментом затишья. - Матка, еще не родившись, уже сосать начинает. Она пока растет, все время сосет, личинка ведь уже готова, проголодалась, и еще не вылупившись, начала процесс кормления. А кормиться пока нечем, вот она к Капусте изнутри и присосалась. Хорошая матка будет, цепкая! Оно ведь как бывает? Сначала ее Мамочка в землю посадит, наутро жрец приходит, и к недозубигру, стало быть, прикладывает. Она к нему-то и присасывается, и висит на ём, долго-о-о... Растет и висит, много - много восходов Сепры. А как отвалится, недозубигра приходится выбрасывать, а Матке уже, стало быть, жертвы подавай. Сначала мелкие, а потом все больше и больше, и при этом ее нужно еще поить молоком недозубигров, от которого наша Великая Капуста всегда поет песни. Хорошо так поет, душевно...

Тут лежащая ничком извивающаяся тварь, снова взвыла, ударила по каменному полу хвостом, перевернулась на блеклое пузо, и стремительно уползла в дыру, из которой появилась. Вскоре грохот и визг стали более приглушенными и постепенно стихли вдали.

Только сейчас висевшие по стенам космонавты поняли, в каком напряжении они находились до сих пор. Казалось, смерть пронеслась мимо них со свистом. Причем, смерть крайне неприятная, все на секунду представили, что ощущает муха, вокруг которой лупят, не глядя, мухобойкой.

- Я думала, прибьет она меня... - пролепетала Никифоровна, повернула голову, и наткнулась на взгляд Бэмби. Он смотрел на нее со стены своими обалденными влюбленными глазами, причмокивая огромными мягкими губами. Впрочем, приглядевшись, она увидела, что от Бэмби наличествовали только глаза, в остальном это была мохнатая рыбка на восьми ножках с губами звезды каменного века - Анжелины Джоли.

- Ма... Мальчики! - осторожно позвала Катерина. - Это что за штука, а?
- Ах, это... - пренебрежительно отозвался, едва взглянув на рыбку, Копанулт. - Это прилипала. Наверно, на Капусте сидела. Она страсть как любит, чтобы ее чесали, дрянь, одним словом. Лезет ко всем постоянно. Прибить? - он с готовностью потер щупальца.
Никифоровна не успела ничего ответить, как прилипала подошла к ней поближе, вытянула губы трубочкой и, зажмурившись, видимо, ожидая, что ее сейчас стукнут, смачно чмокнула женщину в щеку.
- Госспидя, прелисть какая! - ошарашено прошептала Никифоровна, растаяв, словно кусок сала на солнце. - Я тебе прибью! - грозно бросила она в сторону аборигена, с трудом подняла руку и принялась чесать шелковистый мех рыбки. Та плотно вжалась в стену, на которой сидела и нежно закурлыкала от удовольствия.
- Лапусенька! Фединька! Федюня! - заворковала женщина. - Я тебя никому не дам в обиду!

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 5.04.2019 - 09:56

Я тоже... Жду продолжения...

Может, попозже, если время будет, разберусь со следующей главой и выложу.

Удивительно своевременное заявление! Внимание, на арене - они! Сиськи...

8 глава

- Да что же мне делать-то, а? - жалобно стонал Дежин, пытаясь отцепить от своей ноги Фырпа, волочившегося следом крепко вцепившись в голень кока.
- Фыр, дорогой мой, отпусти же его, сколько можно-то! - умолял Колян возлюбленного, не обращавшего никакого внимания на внешние раздражители. - Иди сюда, я тебя поцелую! Рвыдло потрогаю! Да что ж такое...
Фырп так лежал уже часа три, после того как опустошил тюбик с копченой курицей, и периодически мычал: - Еще, о, мой повелитель, еще, дай мне еще этого чудеснейшего дерьма!
- Ну, нету у меня больше копченой курятины!!! - почти прорыдал уже в сотый раз замордованный кок. - Вся на корабле осталось! А другого ты жрать не желаешь, сволочь переборчивая!
- Пошли на корабел! На корабел! Возьми все! Сними с меня шкуру! Оторви рвыдло! Только дай мне этого дерьма! – утробно хрипел уже на грани инфразвука абориген.
- Черт, уже идти на дойку пора, а этот идиот в отключке... - озабоченно поглядывая в сторону расползающихся по своим норам селян, пьяных вусмерть после ежевечернего посещения недозубигров, пробурчал шибкозабр.

В этот момент, когда Дежин в очередной раз попытался вытащить свою ногу из крепкой хватки одуревшего мыдволянина, сапог соскочил с плененной конечности, и нос Фырпа с размаху уткнулся в его носок. Прошла всего лишь секунда с момента соприкосновения носка и носа, и внезапно абориген покрылся полосами, потом пошел разноцветными пятнами, затем его тело словно поделилось на две части - одна сторона стала белой, другая черной. Он вскочил и ошарашено потряс головой.

- Что это... что это было?
- Это? - переспросил Дежин, довольно пошевелив пальцами разутой ноги. – Это, друг мой, универсальное средство для приведения в чувство, никакого нашатыря не надо!
-Тихо! - прошипел Колян, приглушив свет фонаря, стоявшего посреди убежища. - Сюда кто-то...
- Попались, капустохульники проклятые! - раздался громовой голос с небес, как со страху показалось преступной троице. Кусты зашевелились, и перед ними возник жрец собственной персоной, торжествующе воздевший щупальца и широко раззявивший рот, чтобы созвать честной народ.
- Запахни варежку, образина в перьях! - зашипел на него Колян. - Только вякни что-нибудь, и твоя паства сразу же узнает, чем питается по ночам их вождь, по совместительству жрец!
- Что такое? - поплывшим, вдруг, голосом, переспросил вождь, забыв опустить щупальца.
- Да ты грабли-то опусти! - мирно сказал Дежин, натягивая на свою пахучую ногу сапог. - У всех есть свои грешки - я вот, к примеру, страсть, как люблю готовить капусту, а ты любишь ее есть, что я, как кок, могу только приветствовать...
- Я... Никогда! Да это... Вы чего, а? - заикался жрец, так стремительно меняя цвета, что Дежин отвернулся - его начало слегка укачивать от этого зрелища. - Да за такой навет я вас к Капусте немедля отправлю!
- Слышь, ты, светофор хренов, сюда глянь! - сунул кок под нос трясущемуся вождю свой визор. Карридзун с трудом сфокусировал взгляд на маленьком экранчике, где он сам, собственной персоной, оглядываясь по сторонам, жадно пожирает капустную голову, одновременно задними щупалами закапывая яму, из которой выглядывает еще несколько кочанов.

Жрец тупо посмотрел на Дежина, рухнул перед ним на землю и, схватив только что обутую ногу, жалобно завыл. Кок взвыл вместе с ним:
- Опять!!! Нога моя, нога! Колян, на помо-о-ощь!
- Верни отражение, господин! Верни меня мне! - орал, стучась головой о какую-то кочку, Карридзун. - Я сделаю все, что ты прикажешь, только верни мое отражение!

***
- Скоро все уснут, и я вас проведу к недозубиграм, - сказал Карридзун час спустя, несколько успокоившись, лишь мелко дрожащие ротовые щупала и пробегающие по телу разноцветные пятна выдавали только что пережитый шок. - Но вам надо торопиться - совсем скоро начнется жор у Великой и Ужасной, и тогда вашим друзьям придется плохо. А много молока за одну ночь вам не надоить все равно - недозубигры его дают только в рот и никак иначе. А со следующей ночи у стада будут всенощные бдения - когда Великая в большом жоре, она к тому же очень много пьет, и только молоко! Так что, идти надо прямо сейчас.
- Что же нам с посудой-то делать, а? - жалобно спросил у Коляна кок. - Куда молоко сливать, даже если нам удастся его наплевать достаточное количество?
- А сиськи вас не устроят? - послышался голос Петруши, последние два часа находящегося в режиме «сна» и только что активировавшегося.
- Ты это о чем? - не понял Дежин.
- У меня есть несколько силиконовых сисек, для любителей традиционного секса, - охотно отозвался доктор. - Они полые и очень хорошо растягиваются, думаю, литров десять вместится в каждую. Возможно, что и больше, не проверял.
- Сиськи! - радостно вскричал кок. - То, что нужно! Пошли скорей!
Вскоре около дерева Имверпе, едва виднеясь в густых сумерках, возникла странная группка - впереди шествовал, поминутно озирающийся жрец, держась за щупальце своего первого мужа, видимо, для храбрости. Следом шел шибкозабр, разрабатывающий на ходу губы, с тоской думая, что ничего из этой затеи не выйдет. За ним плелся Дежин, неся округлый предмет, поглаживая его при этом нежно рукой, и тяжело вздыхающий:
- Эх, к этой сиське да бабу б прилепить...
Замыкал шествие робот, весело помигивающий огоньками на груди в такт негромкой песне звучащей негромко из его шеи: - Письма! Письма лично на почту ношу!

В селе было тихо, только слышался из-под кустов негромкий храп и взвизг, да повсюду стоял родной крепкий запах перегара. Селяне, напившись как всегда на ночь молока недозубигров, крепко спали. Впереди дернулся, было, пьяный часовой, охраняющий священное дерево, и замычал что-то нечленораздельное, но с трудом рассмотрев вождя, кинулся в ритуальном поклоне на землю, и больше не поднялся, мгновенно уснув. Колян выдвинулся вперед, завидев у корней недозубигрового дерева занятное светящееся ласковым манящим зеленоватым светом углубление в земле.

- Интересно, интересно… А это что у нас тут такое? – словно вспомнив, что он еще и ученый, с профессиональным любопытством произнес шибкозабр, склоняясь над безобидной на вид ямкой. В ямке что-то негромко заклокотало, словно забурлила подступающая к краям раковины вода.
- Монхера! – рявкнул куда-то в пасть Коляну Фырп, и резко отдернул его назад так, что тот упал на спину, глухо ударившись позвоночником о выступающий из земли корень. Клокотание мгновенно стихло.
- Ничего себе - мон шер! – возмутился со стоном Колян, проверяя, на месте ли его позвонки, и не потерял ли чувствительность хвост – первый признак повреждения спины у шибкозабров. – Совсем охренел, ласковый ты мой!
Вместо готового расплакаться от обиды Фырпа ученому ответил Дежин, стукнув его по голове своим силиконовым сфероидом.
- Это ты охренел, космобиолог фигов! – нравоучительно сказал кок. – Твой осьминог тебе жизнь спас, а ты орешь. Я так понимаю, сожрали б сейчас тебя и не подавились. Я правильно понял, Фырик?

Фырп, протяжно всхлипнув, кивнул, не глядя в сторону возлюбленного, и прошептал еле слышно: – Там живет монхера, она это… Ест всех, кто к ее норе подойдет…
- Ага, ага, там явно находится какой-то организм! – авторитетно заявил Петруша, просканировав привлекшую всеобщее внимание ямку. – Небольшой, что, впрочем, не исключает его опасности, к примеру, он может быть ядовит… Любопытно… Попробовать добыть для анализа?
- Я долго ждать буду вас, чужаки? – надменно сказал через плечо, стоящий у самого ствола Карридзун. – Я вам, между прочим, Верховный вождь и жрец, а не какой-нибудь там ктоть!
- Прости, Фыр, дорогой, я не понял сперва… - повинился устыдившийся Колян, незаметно растирая хвостом ушибленный зад.

Фырп, старательно избегая смотреть на спасенного им шибкозабра, полез на нижнюю ветку. Колян попытался слегка подтолкнуть его в круглый зад, чтобы облегчить восхождение, но строптивый абориген, зашипев, лягнул его, попав щупалом прямо в глаз.
- Ладно, добудем в следующий раз, сейчас у нас другая первостепенная задача, - решил Петруша, и двинулся вслед за остальными, подтягивая себя вверх по дереву используя для этого захваты.

В темноте недозубигры походили на храпящие небольшие горные хребты. Тяжко вздохнув, жрец издал тихий журчащий звук, на другом конце листа завозились, один из недожирафов что-то бормоча, очевидно, проклятия, поднялся, и, спотыкаясь о своих сосестер, медленно пошел на зов. После бесконечных десяти минут ожидания к Карридзуну подошел, звучно шлепая ластами вчерашний недозубигр – Лайфорн: Колян узнал его по белому пятну на лбу, остальные недозубигры были усыпаны только черными пятнами.

- Ну вот, доите, - обреченно произнес жрец, грустно потрепав животное по склоненной морде. Лайфорн, окончательно проснувшись, сразу радостно подставил сосок.
- А у них молоко-то есть? - недоверчиво поинтересовался Колян. - Вы ж их только что доили!
- Молоко у недозубигров неиссякаемо - чем больше их доишь, тем оно больше прибывает! - с достоинством отозвался Карридзун. - Сосите, чего уж там...

Колян осторожно приблизился к вымени. Тихонько потрогал сосок. Недозубигр нетерпеливо переступил с одной ноги на другую: мол, давай уже, не тяни! Дежин раскрыв рот, наблюдал, нервно стиснув в руке кусок силикона.
Колян закрыл глаза, подумав при этом: - «Ничего, я и не с такими чудовищами дело имел…», - и храбро запихав в рот торчащую часть вымени, сосанул. Откуда-то сверху донесся протяжный стон. В рот ученому хлынула обжигающая жидкость, он от неожиданности сглотнул, и ретиво отскочил, отплевываясь и стараясь продышаться.

- Это... Это... Я... Никак! - запинался, задыхаясь шибкозабр.
Лайфорн, удивленный неожиданным перерывом опустил вниз голову и укоризненно взглянув на Коляна, принялся ласковыми толчками безрогого лба, подгонять ученого обратно к вымени.
- Не-ет! - шепотом прокричал тот, чувствуя как у него начала кружиться голова, и пошатнулся.
- А что ты хотел, там градусов шестьдесят, не меньше! - произнес бесстрастно Петруша.
Колян слабо махнул рукой Дежину: - Твой черед! А я того… Туда… Ы-ых…
Но кок попятился назад и выронил в испуге резиновую грудь.
- Я? Нет! И вообще, я тоже не пью, у меня язва и печень шалит!
- Ладно, отойдите в сторону, дилетанты, дайте дорогу профессионалу! - сказал вдруг доктор и лихо подкатил к недозубигру, который принялся его с недоумением обнюхивать. - Вот и пригодится насадочка-то номер восемь для орального удовлетворения!

Он извлек продолговатый предмет цилиндрической формы, мгновенно надел на сосок напрягшемуся было, Лайфорну и тихонько загудел. Недозубигр расслабился и вновь принялся сладострастно стонать. Все стояли вокруг, раскрыв рты и боясь пошевелиться, даже Колян перестал отплевываться, и только яростно чесался – реакция организма на спиртное пошла моментально. Шибкозабр сквозь сгущающийся туман с тоской думал, что в ближайшие два дня ему придется терпеть. Очень сильно терпеть, ибо поговорка: «А анальное отверстие не слипнется?» - была как раз про шибкозабров, у которых, после приема алкоголя происходило именно это - от сильного спазма сфинктер сжимался на неопределенный срок – от шести до сорока восьми часов.
- Ну как, идет? - шепотом спросил Дежин, боясь спугнуть удачу и недозубигра.
- Идет! - отозвался доктор. - Литра два есть! У меня объем спермоприемника рассчитан только на три литра, так что, сейчас в сиськи буду перегонять.
______________
На идею о емкости для топлива меня натолкнула вот эта прыгающая резиновая грудь из фильма Вуди Аллена "Все, что вы хотели знать о сексе, но боялись спросить"

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 5.04.2019 - 14:32

сиськи - это хорошо

автор жжот. оставлю камент чтоб тему не потерять, жаль зелень закончиласью дабы не офтоп спермоприемник на 3 литра это сильно

Особенно силиконовые

Спасибо. Может, вас в рассылку добавить?

Меня добавь. Кстати, мова трошки кульгає у вас, шановний готовий допомогти із перекладом
Файне оповідання, дуже дякую.

Шановна)) ось як недобре вийшло...
Где ж я там налажала?! Тут вообще мало мовы, и уже не исправить, а вот во второй книге её дофига, учитывая место событий - планету Украина)) Правда, я там у добровольного консультанта проверяла свои речи, но лучше будет подстраховаться...

Выложить проду смогу через пару часов, не раньше, щасвирнус занит ©

В рассылку добавлю
И спасибо, за предложение, обязательно воспользуюсь!

9 глава

- Эй! - громко прошептал Санорин. - Слышите, чучело больше не орет! Родила, наконец, что ль?
- Да что ж такое, только ж заснула - впервые за долгое время, а этот Х... М... Нехороший человек меня ради мерзкой твари будит... - заворчала Никифоровна, суча ногами и безуспешно пытаясь почесать приклеенную к стене спину. - И хрен с ней, родила она, видите ли... Нам прыгать теперь от счастья, шампанское прикажешь открывать?
- Дура ты, Катерина, вот что я тебе скажу, - неожиданно разозлился супруг. - Раз эта тварь отрожалась, значит, теперь наш черед, не слышала разве что этот драный тапок говорил? Как только у нее закончится цикл размножения, она сразу же жрать ломанется! А что она, по-твоему, жрать будет? Думаешь, бульончик куриный? Или кашку манную, чтобы у ей молоко было? Ха! А мы здесь тогда за каким лешим висим?
- Ну, ты вообще... - не находила слов Никифоровна от возмущения и страха. - Утешил, называется, родную жену! Спасай меня немедленно, паразит! Меня сейчас жрать будут, а он висит себе! Сделай же что-нибудь!

На ее крик вылез из щели в стене прилипала Федя и, прижавшись к хозяйке, заворчал на ее обидчика, встопорщив на загривке шерсть.
- Уй, моя лапупуленька, хоть ты за меня заступаешься! - засюсюкала Никифоровна, истово наглаживая шерстяную рыбку. - Жалко только, что укусить этого негодяя не можешь... Посмотри на него, ничего-то он делать не желает, даже для жены единственной...
- А что я сделать могу? А утешать тебя уже сил никаких нет, задолбала ты меня, любимая! – в сердцах выпалил Эйяфьядлайёкюдль.
- Да уж конечно, жди от тебя слово ласковое, придурок!
- Зато ты со мной больно ласкова! Вон, с этой тварью ты и то, нежнее чем со мной обходишься! - вдруг разобиделся Кудлатый. - Небось, уже и забыла, когда в последний раз меня за ушком чесала, а?
- За каким еще ушком, а? Нужно мне больно - твои лопухи начесывать! А вот ты, ты когда меня в последний раз… - заорала Катерина, вспомнив все несложившиеся интимные встречи в каюте при свечах, когда она засыпала одна, наплакавшись от обиды в своем эротичном, но крайне неудобном кружевном белье без всякого подогрева, не дождавшись мужа, как всегда застрявшего в капитанской рубке и занятого покорениями миров, или уничтожением очередных компьютерных монстров.

- Капитан, а фекаломет твой у тебя? – очень вовремя подал голос старпом.
- Какой еще фекаломет? - переспросила Никифоровна, обрадовавшись смене темы, осознав, что этот аспект личной жизни ей лучше обсудить с мужем наедине. - Это он о чем, а, Кудля?
- Ну, точно же! Фекаломет! - воскликнул капитан. - Как я мог о нем забыть! Сейчас, попробую достать, - он начал извиваться, пытаясь дотянуться до застежки на заднем кармане скафандра.
- Что еще за фекаломет, мне скажет кто-нибудь? - звенящим от негодования голосом произнесла Никифоровна.
- Видишь ли, Катерина, - взялся объяснять старпом, пока капитан, пыхтя, продолжал бесплодные попытки достать задний карман своих укороченных штанов приклеенных к стене, - когда мы делали вынужденную посадку на Цирелее, мы с кэпом незаконно, честно говоря, купили у одного торгаша пистолетик один...
- Ну, купили и купили, что здесь такого, почему мне не сказали, чего тайны-то такие? - не поняла жена капитана.
- Дело в том, что данный тип оружия запрещен Всегалактической Организацией По Защите Прав Потребителя, - захихикал Пандюган. - Стреляет он исключительно отходами жизнедеятельности птиц, что водятся на Цирелее и последствия выстрела... Как бы это сказать... Ну, нехорошие, что ли...
- Какими еще отходами? Дерьмом, что ли? И что за последствия? - забеспокоилась Никифоровна.
- Э-э... Во-первых, тот, кто стреляет, потом долго и сильно воняет. А во-вторых, жертва умирает слишком мучительно. На нее нападает приступ дикого смеха, и она так и умирает, хохоча, как безумная.
- Да пусть дохнет как угодно, лишь бы сдохла, сволочь растительная! - выпалила Никифоровна. - Кудля, милый, убей ее, прошу тебя!
- Не могу! - прорыдал супруг, отдирая приклеившуюся к стене руку. - Карман прилип, я не могу до него добраться!
- Кудля, любовь моя, ну сделай же что-нибудь, я не хочу, чтоб меня сожрали! - заверещала изо всех сил внезапно запаниковавшая Катерина. - Кто-нибудь, помогите!

***
- С ума сойти, эти ваши недозубигры просто бездонные! - пораженно глядя на десяток огромных запаянных шаров лежащих на траве, сказал Дежин. - Тут в каждой сиське не меньше восьми литров, наверно, будет, - добавил он, тихонько тыкая в один из шаров носком сапога. – И все это с одной скотины!
- Девять с половиной! - отозвался робот, соединяющий шары в одну огромную связку бинтами. - Тут одиннадцать штук, думаю, должно хватить с запасом. Дежин, что ты делаешь? - возмутился он, глядя, как увлекшийся кок весело катает по полянке одну из емкостей, иногда останавливаясь, чтобы как следует ее помять руками, наслаждаясь упругостью и формой псевдомолочной псевдожелезы.
- Да я так, ничего... - невнятно отозвался тот, зардевшись.
- Понятно. Зайдешь ко мне в отсек после взлета, на процедуру - распорядился доктор. - Гони ее ко мне, это последняя.

Пока Дежин аккуратно катил шар к Петруше, Колян, у которого наступило временное прояснение мозгов, грозящее в ближайшее время смениться полным отключением оных, шептался с Фырпом.
- Ах, ось воно як! - сказал ученый и повернулся к Дежину. - Сень, погоди, нам по ходу эта сиська еще тут пригодится! Фыр сказал, что на Капусту эту ихнюю очень хорошо молоко недозубигров действует, если она его нахлебается, то долго в отрубе будет. Припоминаю, вроде что-то такое он уже мне говорил, да я внимания не обратил. А то ведь, мы особо-то и не подумали, как ребят будем из ее лап вытаскивать.
- А нам хватит топлива, если мы эту сиську на Капусту изведем, а? Взлететь-то взлетим, а до дому как?
- Я думаю, если не будет хватать до дома, то до ближайшей базы по любому дотянем. Я жду не дождусь когда мы, наконец, в космосе окажемся... Надоела мне эта планетка, сил нет... - горько сказал шибкозабр.
- И я тоже? - с дрожью в голосе поинтересовался Фырп.
- Ну, дорогой мой, ты тут не причем, и потом, ты же с нами летишь, разве нет?
- Как - с вами? - встрял вождь, до сих пор хранивший горестное молчание.- Ты куда это собрался, паршивец? А как же наша ячейка? У нас и так одного мужа не хватает, и теперь ты на небеса еще надумал улетать? Не пущу! Или оставляй своего нового мужа, на которого ты нас всех променял! Он мне нравится! - Жрец встал поперек дороги и привычным жестом воздел щупальца: - О, Великая Капуста, обрати свой взор на грешников, что пресмыкаются у ходовых щупал твоих!
- Слушай, парниша, ты, давай, не выкобенивайся, а то узнает твой электорат, чем ты по ночам питаешься! - примирительно сказал ему Дежин и, сделав знак молчать возмущенному Фырпу, уже отработанным движением сунул жрецу под нос визор. - Лучше скажи, как нам эту вашу мать, тьфу ты, капусту молочком напоить и самим живым остаться.
- Да фигня вопрос, там ход есть, со стороны огорода, - нормальным голосом отозвался вождь, опустив щупальца. – Она, когда заканчивает кладку, то всегда туда выходит, чтобы личинок своих в землю посадить. Сегодня у нее как раз конец цикла, а значит, должна в огород выйти, там можно ее и подстеречь. Если поставить перед Великой чашу с молоком, она никогда не сможет устоять, а если уж начнет пить, то не сможет оторваться, пока не выпьет все. И сразу же погрузится в сон.
- Ну вот, пожалуйста - чашу. А говорили - нельзя в посуду молоко наливать! - пробурчал неожиданно поплывшим голосом Колян.
- Так потому и нельзя, что Капуста запрещает - только она может из посуды пить, остальные из недозубигров, и никак иначе! - поучительно сказал жрец.
- Ладно, все ясно, в таком случае хорош трындеть, пора дело делать! – сев на задницу, и потирая одновременно лоб, спину и хвост всеми тремя щупальцами и обеими руками, сказал шибкозабр. - Такой вопрос - кто и как попрет топливо до корабля?
- Я думаю - это по силам только Петрухе! - пожал плечами Дежин. - Ты как, Петюнь, сможешь все за раз уволочь?
Робот молча выпростал несколько добавочных рук, поднял одним махом всю связку и закинул ее себе на «плечо».
- Ноу проблем, мон ами! - бодро отозвался он. - Я есть гоу хоум!
- Отлично! - вздохнул с облегчением кок. - Как припрешь это дело на борт, скажи ДИМКе, пусть готовится к взлету, и сразу обратно, за нами, чует мое сердце, без помощи медика нам не обойтись.
- Слушаюсь, мой кок! - отсалютовал доктор и исчез среди кустов.

***
- Что ты делаешь, Кудлик? - всхлипнула Никифоровна, заметив, что провисевший последние несколько часов неподвижно муж, после безуспешной попытки достать оружие, активизировался, начав вновь изгибаться под самыми невероятными углами, явно стараясь достать что-то у себя за спиной.
- Ща, погодь, дорог-гая! - пропыхтел он. Внезапно раздалось шипение и продольный шов скафандра на его животе раскрылся. - Уфф, получилось! - радостно проблеял он, принявшись выкарабкиваться из скафандра.
- Это как так? Это что ж такое? - раскрыла рот жена. Остальная команда безмолвствовала, ошарашено следя за своим капитаном.
- А вот как! – радостно отозвался он, звучно вывалившись из скафандра на пол, не обратив внимания на подвернутую ногу. - Я совсем забыл, что у последней модели капитанских скафандров – на всякий пожарный, теперь есть сзади на воротнике кнопка для экстренного освобождения из костюма! Я впервые в таком вышел, поэтому и вспомнил только что. Хорошо хоть вообще вспомнил...
- Ах, ты дрянь тупорылая! - взвизгнула любящая супруга. - Я тут висю, понимаешь ли, голодная, холодная, умирающая от жажды, как не знаю что, а он, оказывается, давно мог это дело прекратить! Ну, я с тобой еще разберусь, ты у меня еще узнаешь...
- Милая... - попытался было сказать что-то в свое оправдание Кудлатый, но Никифоровна его перебила:
- Сними меня отсюда немедленно! Хватит уже рассусоливать!
Капитан шумно вздохнул, вытащил из внутреннего кармана оставшегося висеть на стене скафандра, нож, подошел к жене и принялся пилить ножом у нее за спиной.
- Что ты там делаешь? - тревожно спросила, прислушивавшаяся к его движениям, Катерина.
- Скафандр на спине срезаю, не оставлять же тебе его на стене как мой...
- Не надо, ты меня еще прирежешь! Открой его лучше и все дела! Не доверяю я тебе, ты мне полспины срежешь на фиг.
- Как скажешь, дорогая, - снова вздохнув, отозвался супруг.

Он нажал кнопку снятия скафандра расположенную стандартно на сапоге, вновь раздалось шипение, и Никифоровна, изрядно похудевшая за последние трое суток, выпала из своего обмундирования. Вернее, не совсем выпала, а горестно пискнув, повисла головой вниз, застряв ногами в штанинах с сапогами.
- Горе ты мое! - пробормотал капитан, освобождая супружницу. Но тут на выручку горячо полюбившейся хозяйке кинулась прилипала. Она, издав странный булькающий звук, одним прыжком оказалась на голове у капитана и всеми своими восемью лапами принялась выдирать волосы, да так хорошо, что они полетели пучками.

- Ах ты, собака! – взвыл Кудлатый, и выронил Катерину, пытаясь стащить с головы озверевшую, утробно рыкающую словно лев, рыбку. Послышались какие-то щелчки, похожие на звуки захлопнувшихся нескольких, одного за другим капканов. С воплем отдернувший руки капитан, с изумлением увидел на левой, уцелевшей после встречи с кислотной ванной руке, три голых, тщательно выбритых полоски кожи, словно по руке провели тремя разного размера бритвами – широкой, более узкой и совсем крохотной.
- Это что еще такое? – дрожащим голосом выговорил капитан, суя сидящей на камне и против обыкновения, молчащей жене под нос вторую пострадавшую конечность.
Та уставилась на ободранную руку, пытаясь рассмотреть следы деятельности своего любимца. От напряжения глаза Никифоровны съехались у переносицы. Испуганный тем, что натворил, Федя забился к хозяйке подмышку.
- А… А! Это! Вот! – нашлась, наконец, с ответом Катерина. – Я из-за тебя все седалище отбила! А ты со своей лапой опять…
- Может, вы все-таки нами займетесь, а то ведь, глядишь, капуста припрется за пожрать! - обратил на себя внимание Санорин. - Давайте уже убираться отсюда, наконец...

Спустя несколько минут после неожиданного освобождения, полуобнаженная команда - под скафандрами на космонавтах было надето только нижнее белье, сделав несколько приседаний и слегка отдышавшись - от слабости они с трудом держались на ногах, плюнув на скафандры оставшиеся висеть на стене, зашлепала босиком в сторону выхода.

- Ну и куда собрались, жертвы? - поинтересовался внезапно возникший, казалось, прямо из стены старый знакомый - абориген.
- Домой, на «Каптернамус», - зло ответил ему Пандюган, почесывающий облысевшую спину - капитану пришлось минут десять пилить ножом его шерсть, которой он и был приклеен к стене.
- Домой? Через этот ход? - переспросил старожил пещеры. - Этим ходом вы, стало быть, придете только в щупала самой Капусты и больше никуда!
- Ой! А это что еще за штуки? - вгляделась Катерина в пятно света на дальней стене, раньше, со своего прежнего местоположения она его не могла увидеть. Ей показалось, что там, аккуратными рядами развешены какие-то бурдюки. А ей так хотелось пить... Вдруг там вода?
- Где? - встрепенулся Копанулт и посмотрел в указанном направлении. - Ах, это... - презрительно надул он щеки и сделал неприличный по местным меркам жест щупалом. - Это всего лишь ктоты...
- Кто я? - не поняла Никифоровна.
- Да не ты! Они! Это племя ктотов! Они все время проникают в наше село, так мы их ловим и сюда, Великой на съедение приносим. А она, стало быть, когда цикл начался, не голодная была, впендюрила им своего сонного яда, скрутила и на стеночку, чтобы подождали, когда она свой цикл закончит и соизволит их откушать.

Ошеломленные космонавты осторожно прокрались в указанном направлении и присмотрелись. Действительно, после пояснения, что это живые существа, стало очевидно, там – вовсе не бурдюки. Несчастные ктоты были немилосердно скручены в узлы, их щупальца настолько переплелись между собой, что казалось, распутать их невозможно. Сколько космонавты не вглядывались, так и не сумели определить, что за организмы перед ними, оставшись по-прежнему в убеждении, что это всего лишь мохнатые мешки с длинными ушами.

- То ли зайцы, то ли пауки, не пойму... - прошептала, содрогнувшись,
Никифоровна, представив, что хозяин пещеры и с ними мог так же поступить, и тогда...
- И что же нам делать? - спросил, передернув плечами капитан.
- Ну, если вы хотите продлить свои мучительные ожидания смерти, то идите вон туда, - туземец махнул конечностью налево. - Там есть ход на ее огород, где она и высаживает своих личинок, как только производит их на свет. Только знайте – Великая уже закончила откладывать их, и в любой момент может направиться туда.
- Спасибо дорогой, мы будем предельно осторожны, - отозвался капитан и принялся сбивать в кучку свою группу, раздавая инструкции.
- Послушай... А у вас на вашей планете что, правда можно есть капусту? - робко поинтересовался абориген.
- Конечно, - коротко ответил Санорин.
- О-о-о... А возьмите меня с собой, а? Ну, пожалуйста! Я вам не помешаю, клянусь святой Капустой!
- На кой черт он нам нужен? - зашептала на ухо мужу, привстав на цыпочки, Никифоровна. - Хлопот с ним не оберешься! И потом, это ж наркоман - где мы ему сейчас капусты возьмем? У него ж ломка будет!
- Не боись, - зашептал в ответ, вытирая обслюнявленное ухо супруг. - Его уже переломало, пока он тут сидел, так что до базы как-нибудь потерпит. И потом, не забывай - мы так и не нашли топлива, и может статься, что и не найдем, тогда он нам здорово пригодиться может – и в поисках, и как местный, знающий все обычаи. Да и вообще...
- Ладно, веди нас, Сусанин, герой! - кряхтя, пробурчала Никифоровна, делая наклоны в стороны, разминая затекшую, замерзшую спину.

10 глава
Ктоты

Как только доктор покинул пределы селения, таща десять огромных пузырей, составивших фигуру, несколько напоминающую молекулу этилового спирта, в кустах, которые обозначали границы территории кледжшогов, что-то зашуршало, и оттуда высунулось странное существо. Оно являло собой некую пародию на здешних жителей. Существо было такого же роста, и также передвигалось на щупальцах, но их у него было всего четыре штуки, не считая пятого, который торчал сзади, наподобие собачьего хвоста. Цвет оно имел постоянный, но совершенно непонятный - сиреневая холка (коей у мысамов вовсе не имелось), по всему зеленому телу шли коричневые пятна, а вдоль хвоста промелькивал бегущий оранжевый огонек. Морда слегка напоминала оленью, а пушистые оранжевые заячьи уши настороженно прислушивались к тихому, слегка надсадному жужжанию Петруши. В целом, если не приглядываться, то существо имело отдаленное сходство с земным спаниелем размером с осла. Оно стало в охотничью стойку, подняв переднее правое щупальце, и шевеля красным, как у клоуна носом, проводило взглядом спускающегося с холма робота.

Петруша не знал усталости, а потому добрался до «Каптернамуса» почти без задержек. «Почти» - потому что, нагруженный силиконовыми шарами, он стал тяжелее практически на сто килограмм, и теперь перемещался гораздо медленнее обычного, благодаря тому, что колеса его вязли в рыхлой почве Мыдвол.
Когда на горизонте появился космолет, невозмутимый Петруша даже замедлил ход, перерабатывая новую информацию. Правильным кругом вокруг «Каптернамуса» сидели, не шевелясь, и не издавая ни звука, те самые существа, один из представителей которых наблюдал за роботом на выходе с селения кледжшогов. Если бы их сейчас увидела команда, то легко опознала бы них тех несчастных, что остались висеть в кладовых Капусты. Они сидели на брюхе, распростерши четыре щупальца в разные стороны, напоминая морских звезд, только хвосты торчали вверх на манер рычага у домкрата.

Но не это было главным. В первую очередь в визоры Петруши бросились перемены, происшедшие с кораблем. Вместо привычного красного космолета с пятнами ржавчины, надписью - «Каптернамус» когда-то золотой краской, и нацарапанным гвоздиком на переднем шлюзе фаллосом в человеческий рост, перед доктором предстало что-то вроде мотка ниток. На многострадальный космический корабль миллионами слоёв была намотана паутина, словно нить на веретено.

Петруша оценил ситуацию и пришел к выводу, что существа настроены вполне миролюбиво, но его слегка беспокоила в случае внезапной атаки, сохранность его ноши. Он понимал, что прорваться без боя, если гости все же проявят агрессию, ему не удастся, и принялся рассчитывать траекторию полета шаров так, чтобы ДИМКа мог подхватить их, предполагая, что эту паутину мозг «Каптернамуса» прорвет при помощи резаков без проблем. Он попытался вновь вызвать бортовой компьютер, но тот по-прежнему молчал. Очевидно, паутина задерживала сигнал. Вполне возможно, что она могла оказаться гораздо более прочной, чем ее земной аналог... Пока робот стремительно просчитывал варианты, один из аборигенов встал, и медленно направился в его сторону. Не дойдя до робота несколько шагов, он остановился, и заговорил неожиданно приятным голосом на том же языке что и кледжшоги, избавляя Петрушу от подбора переводчика.

- Я Меандрра, жена племени ктоты. Пришелец, скажи, что привело вас к нам? Вас послало небо, чтобы помочь справиться с Великим Ужасом уничтожающего наше племя?

... - Раньше в нашем племени было поровну и мужских особей и женских, - грустно повествовала Меандрра, после того как лично прорвала паутину на корабле - оказывается, ее кроме самих ктотов никто не мог разорвать, даже резаки эту нить не брали, в чем уже убедился ДИМКа, пока находился в осаде. Теперь же ему было передано топливо и корабельный Мегакомпьютер, весело похрюкивая, с помощью манипуляторов и автономных помощников, похожих на табуретки на колесиках, принялся заливать его в бак, предварительно прогнав через анализатор.

- Но с тех пор, как пришли кледжшоги, жизнь наша стала невыносимой. Мы едим только листья с дерева Имверпе, другая пища нам не подходит, раньше это было наше дерево, пока они не прогнали нас из нашего дома. Но мало этого - они испортили Капусту! Раньше она была мирным существом, мы зависели друг от друга – мы ей давали молоко недозубигров, а она взамен ела мелких вредителей, пытающихся подгрызть корни священного дерева, и давала запарру, без которой имверпе не могут расти. А кледжшоги… Они испортили ее! Они стали ловить ктотей и скармливать твари… Они отлавливали нас по всему лесу, мы не можем долго жить на одном месте - они везде находят нас, мы пытались защищаться, но мы не воины... Мы защищаем жилища нашей паутиной, кледжшоги иногда приходят за нею, чтобы нас же ею и связывать, но нашим женщинам приходилось ходить туда, чтобы достать еды, ведь у них наше дерево.

- Почему женщинам? - поинтересовался Петруша. - Как я понимаю, таков менталитет вашего общества? У вас матриархат?
- Я вас не понимаю... У нас такой обычай - еду приносят женщины, а мужчины сидят дома и смотрят за детьми. Вот теперь осталась я - одна женщина на все племя. И мужчины меня берегут, и ходят за листьями сами. Сейчас у этой твари был цикл размножения, и она не жрала, поэтому, кледжшоги нас не трогали, и мы много дней были сыты. Но сегодня цикл закончился, и если вы нам не поможете, то нашему племени придет конец. И... И... Я так давно не переплетала тела ни с кем из своих мужей! - голос Меандрры задрожал, хвост поник, и из глаз потекли голубые слезы. - Мои мужчины меня слишком берегут, а мне так хочется сплестись уже хоть с кем-нибудь! О, как мне нужно сплетение тел! Так нужно, так нужно...
- Не плачь, моя дорогая! - голосом профессионала произнес доктор, и внутри него что-то зажужжало. - Сейчас я тебя быстренько обследую, чтобы уяснить строение твоих половых органов, и займусь твоим удовлетворением. Доверься доброму доктору, он знает свое дело. А потом продолжим нашу миссию...

Через два часа Меандрра поднялась на дрожащие щупальца, и торжественно произнесла, несколько хриплым от истомы голосом: - О, великий утешитель! Не могу не предложить тебе остаться навсегда в нашем племени! Ты... Твое... В общем, это что-то! Ты будешь вторым после меня, это говорю тебе я, Меандрра, главная жрица и единственная жена племени Ктоты!

Робот, внимательно просканировав параметры нового объекта изучения, понял, что отказывать нет смысла - Меандрра настроена категорично, и возможно, его попросту уничтожат, если не смогут получить. Теоретически он мог справиться с жрицей, и даже с ее племенем, но во-первых - у них имеется неразрываемая паутина, которой они могли легко его спеленать, и тогда он будет абсолютно беспомощен, и во-вторых, он сам собирался использовать их для спасения своих подопечных.

- Я буду рад остаться в твоем племени, великая жрица! - отозвался Петруша.
Меандрра шумно засопела от удовольствия - ее еще никто не называл великой. Она хотела что-то ответить, но доктор ее перебил:
- Драгоценная моя, я бы хотел перед отправлением в лучшую жизнь, заглянуть вон туда, - он указал на опутанный корабль. Он уже несколько минут безуспешно пытался связаться с ДИМКой, и теперь мог констатировать тот факт, что проход, который любезно для него проковыряли в этом коконе, вновь был заделан.
- Нет, мой милый, - огорченно произнесла единственная жена всех мужчин одного племени. - Я не могу тебе этого позволить! А вдруг ты улетишь обратно в небо? Я слышала рассказы древних о таких штуковинах. Однажды они бросили здесь Настеньку, за что мы им бесконечно благодарны, ведь с тех пор у нашего племени появилось свое божество...

Петруша вновь зажужжал, заслышав знакомое слово.
- Настенька? Сюда прилетали корабли? Что они здесь оставили?
- Не торопись, ты все сейчас узнаешь! - застенчиво проводя щупальцем по блестящему корпусу, ответила Меандрра. - Ко мне! - приказала она и их мгновенно окружили. Жрица сделала какой-то знак щупальцем, двое мужчин повернулись друг к другу задами и сосредоточились. Из отверстий из-под задранных хвостов полетели серебристые струйки. Ктоты выделывали задами замысловатые движения в стиле ламбады, и благодаря этому, струйки переплетались между собой, образуя сеть. В считанные секунды они закончили свою работу, и на оранжевой траве возник большой гамак, который остальные мужчины тут же подхватили и с почестями затолкали в него даже не пытавшегося сопротивляться робота.

***
- Вот огород нашей Великой! - прошептал Карридзун, осторожно выглядывая из кустов, окаймлявших гектар земли около пещеры. - Сегодня у нее что-то шумно, боюсь, как бы ни сбылись наши самые ужасные предчувствия...
- Какие еще предчувствия? - спросил из вежливости Дежин, отталкивая наваливающегося на него зачем- то, Коляна. - Да отвали ты, я ж сиську уроню, тяжелая, зараза!
- Ну дай полежать-то, ты че, совсем не человек, что ли? Ты меня не уважаешь! - пролепетал ученый, чья речь вдруг ни с того ни с сего стала невнятной.
- Да ты пьяный, зараза! - ахнул кок, с трудом удержавшись на ногах - шибкозабр был весьма увесист.
- Дивлюсь я на небо, та й думу гадаю, чому я не сокiл, чому не лiтаю! - проникновенно заглядывая в глаза Дежину, сказал Колян.
- Прячьтесь, прячьтесь скорее, в пещере кто-то движется! - запричитал из кустов Фырп, покрываясь от ужаса за своего возлюбленного сиреневыми полосками. - Скорее сюда, любовь моя!
- Чего?! - забыл на секунду об осторожности жрец, свирепо воззрившись на своего первого мужа. - Так вот оно что! Значит это твоя любовь? Я-то думал он так, просто твоя временная слабость, а ты… А он… Чем он лучше меня, говори! А не то я сам проверю, вот прям щас пойду и сплету с ним тело!
Фырп в ярости сжимая щупальца, подступил к вождю: - Я не позволю никому кроме меня сплетать с ним тела! Он мой!
- Я должен знать, чем он лучше! Он что – сплетает тела много раз подряд? Или не засыпает после сплетения? – возбужденный Карридзун толкнул своего первого мужа, стремясь убрать его с дороги. Фырп посинел от злости и хотел дать сдачи, но начинающуюся драку прервали Дежин и Колян, с шумом внедрившиеся в гущу кустов, оказавшихся на редкость колючими.

- Черт, кошмар какой-то, не могли помягче кустов найти? - выдергивая из себя колючки, возмутился Дежин.
- Оце ж тії ніжки до мене ходили,
Оце ж тії ручки гостинці носили,
Оце ж тії брівки на мене моргали,
Оце ж тії губки мене цілували, - завел Колян, ласково улыбаясь Карридзуну и держа его нежно двумя пальцами за щупальце.
- Милый, ты куда смотришь, а? – чуть не плача вскричал Фырп. – Отойди от него!
- Ой, а он ничего… - задумчиво произнес Карридзун. – Симпатичный, и звуки издает приятные… И щупала у него такие... Нежные…

- Дивись, який гарний хлопче! А як тебе звати, парубок?
- Любимый, а я? А как же я? Убери от моего нового мужа свои мерзкие щупала, яйцо кшотра! – окончательно рассвирепел Фырп, и, схватившись за конечность Карридзуна, чуть не оторвал ее начисто. – Он мой! Не смей его трогать, жрец паршивый! Ты меня никогда не любил, так как он! Он такой! Такой…
- Я уже понял. В общем, я его тогда себе забираю! – решил вождь. - Пусть покажет, как он обращается с рвыдлом, и если мне понравится, то возьму его на твое место – моим первым мужем! А ты можешь убираться, как и собирался!
Бывший первый муж, пронзительно заверещав, как обыкновенная земная базарная торговка, попытался вцепиться в несуществующие волосы на голове Карридзуна, на что тот вцепился в очень даже существующие ротовые щупальца противника. Послышался звук, какой бывает, если провести вилкой по стеклу – мерзкий и пронзительный. Бывшие супруги повалились на землю, старательно мутузя друг друга и путаясь в щупальцах.
- Ти ж мене пидманула, ти ж мене пiдвела… - заливался Колян.
- А чего вы орете, а? – поинтересовался Дежин, устав смеяться. – Нам уже не надо остерегаться нападение Капусты или еще какой-нибудь чуды-юды?

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 6.04.2019 - 16:54

Спасибо, очень интересно ))

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Добавь меня

Спасибо, что читаете))

Принято

Счас, минут через несколько выложу еще главу.

11 глава

- Вот и огород нашей Великой! - с придыханием сообщил Копанулт. - Никогда я еще не уходил так далеко от своего убежища... Только вот, есть еще одна проблема...
- Да пошли уже, потом расскажешь, - нетерпеливо отодвинул его в сторону Санорин. - Вот идиот, столько времени торчал в этой пещере, когда мог совершенно свободно слинять отсюда, - бурчал он, быстро двигаясь к вожделенному выходу на волю, оставив остальных позади на несколько шагов.
- Подожди, чужеземец! - крикнул ему вслед абориген. - Остановись! Я не успел сказать, что...
- Чего вы там возитесь, шевелите поршнями! - не оглядываясь, бросил штурман, и ступил на светло - серое пятно, расплывшееся посреди дороги. Внезапно, не издав ни звука, он взвился вверх и исчез из виду. Так же внезапно и беззвучно, сверху, на то самое серое пятно, на котором только что стоял Санорин, обрушилось какая-то огромная масса, казалось, с потолка пещеры упал дом. Едва мерцающий в пещере свет стал ярче, словно подкрутили реостат. И при этом улучшенном освещении застывшие в ужасе беглецы увидели нечто.

Вначале это был сплошной клубок каких-то длинных хлыстов темно-коричневого цвета, которые находились в постоянном движении. Они быстро, один за другим, с неприятным шелестом и причавкиванием опустились вниз и свесились вдоль длинного тела, напоминавшего туловище гигантской сороконожки, заостренное к концу. Тело было зеленым, блестящим, и покрытым огромными чешуйками, оказавшимися при ближайшем рассмотрении ничем иным, как капустными листьями. Один хлыст, находящийся с широкой стороны тулова, более толстый и мощный остался торчать вверх. Венчала этот хлыст круглая голова, вернее, кочан капусты, посередине которого как в голове снеговика, наскоро слепленного детьми, пригоршней рассыпанные по всей морде глаза, вначале показавшиеся наблюдателям черными, как угольки, но быстро разгорающиеся, однако, оранжевым свечением. Но вот эта непомерно длинная шея изогнулась на манер лебединой, кочан словно бы раскололся пополам, и послышался тот самый страшный, скрежещущий голос, что так напугал их однажды.

- Сбежать решили, огрызки? Теперь я с вами разделаюсь прямо сейчас, и первым будет вот это удобрение! - из клубка корней вытянулось одно щупальце, в котором извивался штурман Санорин Одиннадцатый.
- Я их тебе привел Великая Капуста! - оправившись от первого шока, рванулся вперед и принялся выплясывать ритуальный танец Копанулт. - Я знал, что ты тут обессиленная и голодная и привел их тебе, теперь ты меня пощадишь? - Чечеточный ритм хвоста и конечностей ускорился так, что в глазах наблюдателей рябило.

- Ты врешь мне, скорлупа яйца кшотра! - капая на Санорина зеленой слюной, прошипела Капуста. - Ты хотел сбежать, но так и быть, я тебя пощажу, и съем последним. Стоять, жертвы! - рявкнула она, заметив в рядах беглецов какое-то оживление.
- Может, мы все же обсудим ваше меню? - громко спросил, выйдя вперед, капитан, пряча что-то за спиной. - У меня есть для вас совершенно новое блюдо, клянусь, вы еще такое не пробовали!
- Я не понимаю тебя, жертва! - с ноткой заинтересованности отозвалась Великая и Ужасная, опуская, тем не менее, пленника вниз и непроизвольно слегка ослабив хватку. - Ты мне что-то хочешь предложить? Давай сюда, но потом я тебя все равно съем, я голодна, я очень голодна!
- Да, у меня есть для вас кое-что, - сказал Кудлатый, усиленно подмигивая штурману и гримасничая. - Посмотрите-ка сюда! - он что-то протянул чудовищу.

Команда судорожно вздохнула, и быстро отступила назад, зажав носы. Абориген, глядя на них, на всякий случай отбежал вглубь пещеры.
- Что это за мелочь? Я не вижу, но понимаю, что ты меня хочешь обмануть! - прорычала Капуста. - Такой ерундой я не смогу насытиться, ты просто тянешь время!

- Хм, может оно и так... - бодро отозвался капитан. Набрав полную грудь затхлого воздуха, и крепко зажмурившись, он направил оружие в морду чудовищу и нажал на спуск. В первую секунду казалось, что ничего не произошло - после нажатия на кнопку послышался лишь тихий посвист, словно выходил воздух из воздушного шарика. Затем раздался звук падения и короткий болезненный вскрик. Капитан поспешно открыл глаза. Перед ним лежал, силясь подняться на ноги, штурман. Великое и Ужасное крестоцветное застыло гигантской скульптурой, ее оранжевые светящиеся глаза, выпучивались все больше и больше, казалось, они вот-вот выпадут и весело покатятся шестью светлячками по неровному каменному полу.

Снайпер выдохнул и рискнул слегка вдохнуть. Воздух оказался на вкус и запах столь мерзок, что он чуть не потерял сознание. Капитан поспешно стащил с себя майку, и попытался воспользоваться ею, как респиратором, но толку было немного - казалось, он, и его одежда пропитались насквозь этой вонью. Позади него послышался топот - команда решила действовать, видя, что капитан почти выведен из строя, а застывшее тело чудовища пока не подает признаков жизни. Никифоровна принялась, стараясь не дышать, толкать в сторону выхода своего супруга, а старпом схватил за шкирку штурмана, и поволок его за собой. Несмотря на грозящую им смертельную опасность, всех пятерых, включая полузадушенного Санорина и аборигена, распирал неудержимый, рвущийся наружу смех. Когда от особенного сильного толчка супруги капитан растянулся на полу, все попадали рядом, корчась от хохота.

- Ой... Я не могу! - ржал Пандюган, стуча ногами по штурману, свернувшегося клубочком, и хрипло хохочущему где-то под задницей старпома. - Шикарно оттягиваемся, словно первоклассной травки покурили! - визжал он, не в силах остановиться.

Понимая, сквозь истерику, что промедление им грозит смертью, все, продолжая давиться хохотом, с трудом поднялись, и поковыляли дальше. Под ногами у них болтался абориген и сквозь смех жалобно поскуливал, напоминая, что только благодаря ему они вот-вот окажутся на свободе, и чтобы они не забывали о его заслугах. Никифоровна, было, задержалась, чтобы наподдать предателю как следует, но тут они услышали позади себя какие-то странные звуки. Все остановились и прислушались. Казалось, позади них волоком тащат огромный мешок, весом не меньше тонны, и при этом, торопливо открывают и закрывают дверь, у которой никогда не смазывали петли. Этот визг ржавых петель пронизывал до печенок, и всем как-то сразу стало не до смеха.

- Ч... Чт... Что это? - с трудом выговорила Никифоровна, корчась от невероятно высокого, скребущего по нервам, звука.
- Это... Это смеется Великая капуста! - прошептал абориген, став моментально серым, как стены окружающей их пещеры. - И она идет за нами!

***
- Осторожно, не наступите на личинок! - нервно шептал Карридзун, трепеща от ужаса при мысли, что будет с ним, если Капуста надумает выглянуть наружу из своего логова.
- Кто идет к Великой? - загремел неожиданно голос из темноты и все в страхе присели.
- Эт-то я, ваш вождь, веду новые жертвы Великой! - дрожа, отозвался храбрый Карридзун.
- А-а-а-а, наш дорогой и любимый жрец... - послышался неровный топот и стук - часовой явно пытался исполнить ритуальный танец перед жрецом, но ему это плохо удавалось. - Хвост влево и три раза, вторым щупалом четыре раза, хвост вправо и два раза, седьмым щупалом два раза, поворот... Не знает наш дорогой предвод - ик! - итель ни отдыха, ни покоя, все о племени родимом думает, не бережете вы себя, Карридзун, дорогой вы наш жрец! - часовой пьяно всхлипнул, и, судя по треску веток, упал. Наступила тишина, нарушаемая лишь булькающими звуками издаваемыми монхерой.

Процессия, облегченно вздохнув, двинулась дальше, осторожно ступая по мягкой, щедро унавоженной запаррой почве детского садика Капусты. При ярком свете лун хорошо были видны круглые головки кочанов, не очень ровными рядами рассаженными по всему огромному полю.

- Капуста как капуста, - шепнул Дежин Коляну, - ничего особенного. Какие там личинки? Почему они их личинками зовут? Из них разве что-нибудь может вывестись?
- Из этих ничего никогда не выведется! - прошептал в ответ Фырп, незаметно приблизившийся к ним и ревниво наблюдавшим за своим слегка протрезвевшим возлюбленным, боясь, как бы вождь снова не попытался наложить на него свое щупало. - А вот если когда-нибудь Великая произведет на свет матку, то... - он поднял вверх свои двуши, и чуть не упал, споткнувшись на кочке.
- Да будет ли конец этому огороду? - тихо возопил Дежин, наткнувшись на Фырпа, и в очередной раз подвернув многострадальную ногу.
- Тише вы, нечестивцы! - шикнул на него жрец. - Мы уже дошли, видите - вон, вход в пещеру!
- Все, мне это надоело, вот тропинка, и я пойду по ней, как все нормальные люди ходят.

Дежин вышел на середину поля и быстро направился в стороны пещеры, стремясь поскорее разделаться с предстоящей операцией, и попасть, в конце концов, на родной корабль. Он шел впереди остальных, совершенно не думая о необходимости хоть как-то маскироваться.
- Надоело! - бурчал он себе под нос, косясь в сторону тускло поблескивающих в полумраке кочанов. - Чтобы я еще когда в этот проклятущий космос нос сунул... Черта с два! Уеду с Коляном на Украину, заведу коз… Опять зудит, зараза... - он не останавливаясь, принялся яростно чесать в паху.

Сенсей, не обращая внимания на тихий окрик ученого, и на то, что рядом с ним никого нет, упрямо шел вперед, спотыкаясь о многочисленные буераки и кочаны. Наконец, кок подошел ко входу в пещеру и остановился.

- Ну, и что теперь? - спросил он пустоту. Ответом ему был приближающийся непонятно откуда вой. Дежин завертел головой, пытаясь определить источник звука, но из-за гулкого эха, мечущегося вокруг него, ему казалось, что воют повсюду.
- Уходи! Беги, идиот! - донесся издалека еле слышный голос Коляна.
Но на кока напало какое-то оцепенение, он не мог сдвинуться с места и только завороженно вслушивался в заинтриговавший его звук.

Неожиданно его сильно толкнули в грудь, и он опрокинулся на спину.
Силиконовый бурдюк с молоком недозубигров висевший у него за спиной, откатился куда-то в темноту. Дежина вдавила в рыхлую мягкую почву капустного огорода какая-то неведомая тяжесть. Он пыхтел и кряхтел, пытаясь избавиться от нее, но это ни к чему не приводило - нечто, вернее, некто увесистый лежал на нем сверху, словно на диване, и при этом еще елозил, явно пытаясь устроиться поудобнее и постоянно хихикал, словно его щекотали. Кок обхватил это «нечто» руками, и вдруг понял, что не хочет скидывать его с себя. Неизвестный был приятно мягким на ощупь, гладким, и практически обнаженным. Под руку Дежину попалась лямка бюстгальтера, и он принялся нетерпеливо его расстегивать, совершенно забыв обо всем на свете, кроме этого замечательнейшего предмета женского белья. Наконец, ему удалось расстегнуть одну кнопку.

- А руки-то помнят, помнят руки! - пробубнил он себе под нос. Внезапно ему стало так легко, что он сумел вдохнуть полной грудью, о чем тут же пожалел. Воздух был просто омерзителен, но не это самое страшное. Перед ним стоял капитан. Одной лапой он держал за волосы практически голую хихикающую супругу, прикрывавшую грудь руками. Дежин мгновенно вскочил, импульсивно стиснув пальцы, и почувствовал, что держит какую-то тряпку. Он на секунду отвел взгляд от страшной пасти капитана, усаженной огромными зубами, и посмотрел на свою руку. Его словно ударило током - в трясущейся руке был судорожно зажат бюстгальтер!

- Убью, сволочь! - прорычал Кудлатый, давясь смехом, и от этого зловещего смеха Дежину стало еще страшнее. Он, стараясь не дышать - от супругов несло просто сногсшибательной вонью, приготовился к смерти, но тут из пещеры, хохоча и взвизгивая, вывалились остатки команды, тоже практически обнаженные, во главе с каким-то ободранным и тощим аборигеном.
- Ребята, а вот и вы! - закричал Санорин Одиннадцатый, уже уверенно стоящий на ногах, захлебываясь безудержным хохотом. - Приперлися! А мы без вас скучали, думали, сдохнем в этой дыре. Вот веселуха-то, а! - не в силах справиться с приступом смеха, он повалился на землю.

Задыхаясь и что-то напевая, подоспел Колян.
- Нашлись, родненькие! - крикнул он, протягивая издалека руки, и тоже упал, споткнувшись о резиновое изделие, производства страны Тайвань с планеты Земля, полное местного самогона. - Живые!
- Сейчас у нас на одного живого меньше станет! - весело крикнул ему капитан, утирая выступившие слезы. - Никакая Капуста не понадобится!
- А вот, кстати, и она! - радостно возопила супруга, забывая, что надо прикрывать грудь. - Что так долго шла, красна - девица? Не, зелена! Ой, не могу: зелена – девица! – Катерина зашлась в истеричном смехе, тоненько взвизгивая.

И правда, из пещеры показалась, издающая все те же жуткие звуки, довольно медленно идущая Капуста.
- О, ужас, что вы с ней сделали, изверги? - схватился за голову Карридзун. - Вы ее мучили?
- Ее замучаешь, - сквозь смех проворчал Пандюган, почесывая плешивую спину. - Вы сюда нас спасать пришли или скорую помощь этой твари оказывать, я не пойму?
- О, Великая и Ужасная, прости нас за наши прегрешения! - упал ниц перед чудовищем жрец. - Но попрошу обратить твое драгоценное внимание, сколько жертв я тебе привел!
- Какой ты смешной, червь! - соизволила обратить на него внимание, весело пофыркивающая Капуста. - За это я не буду сейчас тебя есть. А может, мне вообще никого не есть сегодня, все такие забавные, я никогда еще столько не смеялась! Я вообще, никогда не смеялась...

Неожиданно чудовище помрачнело. Одновременно с этим, вся часть команды, подвергшаяся газовой атаке, и с диким хохотом тычущая друг в друга пальцами почувствовала, как приступ веселья пропал. Мгновенно, словно его выключили. Вместо него на выходцев из пещер накатило чувство злости и крайнего раздражения. Капуста обвела окружающих угрюмым взглядом, по-лебединому изогнув тощую шею. Никифоровна резким движением выдернула бюстгальтер из рук Дежина, отпихнула ногой мужа, и, повернувшись к остальным спиной, принялась напяливать вновь обретенную деталь одежды. Санорин с безумным видом озирался вокруг, точно только что проснулся.

- А чего это, а? - хрипло произнес штурман, растирая шею, изрядно опухшую после контакта с щупальцами Капусты, и изображение которой можно было смело размещать в пособии для начинающих криминалистов под надписью: «Так выглядит трансгуляционная борозда».

Капуста подняла тонкий хвост, так похожий на собственную шею, только оканчивавшийся не головой, а небольшим наростом. Хвост мелко задрожал и послышался треск, напоминавший звук трещотки гремучей змеи. Все замерли - звук гипнотизировал и нагонял жуткую тоску. В головах у присутствующих была только одна мысль - скорей умереть!

- Ссюда! Ко мне! - прошипело чудовище, пуская тягучую зеленую слюну.
Все одновременно вздрогнули и послушно качнулись в сторону Капусты. Все, кроме шибкозабра.
-Эй, ребят, вы чего, а? Вы это куда? - растерянно спросил он.

Но его никто не слышал – все завороженно уставившись на трещотку чудовища, превратившуюся, из-за быстрых мелких движений в размытое пятно, медленно, но верно приближаясь к своей гибели.

- Опаньки... - сказал сам себе Колян. - Остался ты один, Маугли... Стоять, придурки! - заверещал вдруг ученый в ужасе, что сейчас его команду постигнет участь бандерлогов, погибших в пасти Каа. Он рванулся следом за уходящей вдаль командой, но зацепился третьей нижней конечностью за резиновую емкость наполненную молоком недозубигров и с шумом упал. Под живот ему подвернулось нечто твердое и круглое. Колян подсунул под себя руку, и принялся выкатывать непонятный предмет из-под себя. Раздался щелчок, и космобиологу показалось, что его палец зажала крысоловка.

- У-у-уй! - взвыл он, позабыв обо всем на свете, выдирая в отчаянии палец из неведомой ловушки, и пытаясь разглядеть, что же это такое его пленило. Из-под живота послышалось пронзительное шипение, и Колян стремительно изогнулся, чтобы рассмотреть, что же там такое. В сумраке, где-то в районе желудка ученого, вдруг сверкнули несколько оранжевых огоньков.

Тем временем, процессия медленно продолжала свое движение в сторону чудовища, не сводя застывшего взгляда с хвоста Капусты. Колян резво вскочил, чувствуя, как на пальце повисла какая-то тяжесть. Раздались чмокающие звуки - палец что-то активно засасывало. Ученый испуганно всмотрелся - это была одна из личинок Капусты, видимо, обломанная им при падении с кочерыжки на которой она сидела. Колян безотчетно тряхнул рукой, по пальцу скользнули тупые зубы, словно его зажали дверью, и капустная личинка с пронзительным визгом упала на мягкую почву огорода. Не теряя времени на рассматривание пострадавшего пальца, космобиолог подхватив емкость с молоком недозубигров, кинулся в сторону пещеры.

интрига, однако

Продолжаю интриговать))

12 глава

Робот пытался как-то выпрямиться в том гамаке, в котором его подвесили, с торжественными песнями и плясками таща через болота и холмы, но каждый раз, едва ему удавалось добраться до края и выглянуть наружу, он кубарем скатывался на дно сети. Но вот движение остановилось, сеть осторожно опустили на что-то мягкое, и перед Петрушей возникла заботливая физиономия Меандрры.

- Прости, драгоценный пришелец, надеюсь, тебе пришлось вытерпеть не слишком много лишений во время пути? Добро пожаловать домой!

Кибердоктор с трудом встав на свои опоры, принялся оценивать новую обстановку. Перед ним расстилалась бесконечная равнина, лишь идеально округлый лысый холм похожий на врытого в землю гигантского колобка, у подножия которого они сейчас находились, выбивался из общей картины. Растительности вокруг не было почти никакой, только короткая, как на подстриженном газоне, нежная травка сапфирового цвета, да окаймлявшие полянку фиолетовые мохнатые кусты, позади же, где-то в полукилометре от пестрой компании виднелся небольшой курчавый лесок. Кибердоктор тут же обратил внимание на полное отсутствие детенышей в окружающей его небольшой толпе.

- А где же ваши дети? - поинтересовался он. - Вы же как-то размножаетесь?

- Детей у нас сейчас нет, - отозвалась Меандрра, укладываясь ничком и жестом отпуская свой народ. - Прошлое поколение повзрослело, а новых яиц мы отложить не успели - наши самки были посередине цикла, когда эти проклятые кледжшоги их скормили Капусте, да засохнет она на корню! - Жрица презрительно издала громкий звук задом, видимо, аналогичный земному плевку. - Могла бы я отложить, да теперь как, если мои мужья меня беречь решили, поганцы. Сами между собой что-то мутят, больно рожи довольные по утрам... Ну, ничего, теперь у меня есть ты, может быть, ты сможешь...

- Вполне возможно, - отозвался доктор, с профессиональным интересом приглядываясь к половым органам мужчин - разглядеть их было не сложно, поскольку они находились прямо на концах хвостов мужских особей. - Я думаю, вполне возможно искусственное осеменение...

- Я не поняла?! - вскричала, вскакивая, Меандрра. - Ты можешь сделать так, чтобы мои яйца не были пусты? Скажи это еще раз!

- Наверно, смогу. Если, конечно, ты дашь мне парочку мужских экземпляров для получения семени, я произведу несложную процедуру, судя по твоему анатомическому строению, проблем быть не должно.

- О, конечно! Делай с ними что хочешь! Они твои! Выбирай любого! - страстно шипела жрица. - А останки мы потом отдадим Настеньке, она давно уже голодна.

- Нет, нет, что ты, они будут живы - здоровы! - доктор придал своему голосу удивленную интонацию. – Может, все же поведаешь мне, кто такая Настенька? Странное несколько имя, для этой планеты... И я слышу его уже не в первый раз…

- Конечно, ты не знаешь! Пойдем, пойдем, я тебе ее покажу! - Меандрра запрыгала на месте от возбуждения. - Как раз я вижу, мой первый муж несет прилипалу, пусть Настенька хоть что-то получит, а то, она малость становится опасна, если ее долго не кормить... Жаль, конечно, прилипала маловата, хватит ненадолго, ну что же, тогда придется отдать ей опять кого-нибудь из наших, если не сумеем поймать кледжшога...

Собравшись вокруг холма венчающего поляну, ктоты, выставив на передовую почетного гостя – Петрушу, принялись монотонно выпевать одну и ту же ноту. Внимательно вслушивавшийся в пение робот попытался тут же разобрать на составляющие вибрирующий звук, то взлетающий к небесам, то опускающийся вниз и уходящий в нору пронзавшую холм, но у него ничего не вышло – осциллограф и спектроанализатор кибердоктора не реагировали, словно вокруг царила мертвая тишина. Петруша ничего не понимал – он же слышал пение! Что за ерунда? Как он мог воспринимать звук, слышать его, но не видеть? Робот так погрузился в свои ощущения, что практически полностью отключился от происходящего вне себя, даже его сигнальный огонек на лбу, свидетельствующий о том, что он функционирует, приугас. Поэтому, когда в норе что-то завозилось, а пение ктотей стихло, он не обратил на это ни малейшего внимания. Первый муж жрицы, держа наготове небольшое живое существо, которое трудно было опознать из-за плотно обвивавшей его тельце паутины, вышел вперед.

- О, Настенька! – выдохнули, как по команде все ктоты, и первый муж отработанным движением профессионального боулингиста зашвырнул жертву в нору, где начинала шевелиться тьма.

- На колени! – прошипела Меандрра, и племя распласталось на траве. Не шелохнувшийся Петруша получил от жрицы чувствительный тычок в спину, который свалил бы его, будь он живым существом с ногами. Робот, недовольно загудев, слегка отодвинулся в сторону и пробубнил:

- И чего толкаемся, милейшая? Во-первых, у меня колен в наличии не имеется как таковых, во-вторых, у вас их тоже нет, а в-третьих, кто-то недавно сам был готов валяться у меня в коленях, которых, напомню, у меня не…

- Это плохая ж-жертва, я не ж-желаю сегодня снисходить к вашим мольбам и являть вам, несчастные, з-з-зрелище моего царственного тулова! – прогудел чей-то голос, несомненно, исходящий из недр холма. – Пошли все вон!

- О, Царственная, - простонала Меандрра, уткнувшись носом в траву, - я всего лишь хотела познакомить тебя с новым членом нашего племени, он сможет поднять численность поголовья ктотей…

- Пшла вон, я сказ-з-зала! Я не ощущаю запаха хачапури, з-з-значит, ты не выполнила своего предназ-з-значения! Еще раз-з-з придешь без-з-з нуж-ж-жного ингредиента, пож-ж-жалеешь!

Наступила щемящая тишина, слышно было лишь, как у Меандрры от страха бурчит в животе. Петруша, с интересом оглядывая лежащее вокруг ковром племя, отложил записанный голос неведомой Настеньки в отдельную папку, чтобы на досуге проанализировать его. Прерывисто вздохнув, жрица поднялась на трясущиеся конечности и ее примеру последовали остальные ктоты. В считанные секунды на поляне, кроме робота и вождицы никого не осталось – все разбрелись по своим делам, как ни в чем не бывало.

- А нельзя ли взглянуть на эту вашу Настеньку, и, может, объясните, при чем здесь хачапури? – поинтересовался Петруша, отмечая, что все жизненные показатели Меандрры упали в два раза, словно та впала в оцепенение.
- А? – вяло подняла потускневший взгляд жрица. – А… Я не знаю что это - хачапури, и как оно выглядит, но мне осталось жить недолго. Настенька меня убьет.
- А я знаю, где можно взять хачапури, - спокойно сообщил кибердоктор.

13 глава

Ближе всех к Капусте оказался шаман. Он упал ниц перед своим божеством, простер в его сторону все щупальца, даже ходовые, и тихо завел ритуальную песнь. Рядом с ним повалились остальные, словно получив безмолвный приказ, тихо заскулив что-то невнятное в такт. Великая и Ужасная хлестнула воздух одним из своих корней - щупалец и мгновенно обвила им лежащего в середине Дежина. Несчастный взмыл вверх, не издав ни звука. Не прекращая трясти хвостом, Капуста поднесла свою жертву к пасти.

Шибкозабр, увидев, что его друга сейчас постигнет участь голубца, переливчато взвыл, и резво перебирая всеми тремя нижними конечностями, рванулся было, в его сторону, но тут же, на бегу, нагнулся, едва не потеряв равновесие, подхватил плотный ком глины и, почти не глядя, запустил его в сторону божества. Ком звонко шлепнул чудовище по плоскому широкому носу, и рассыпался на мелкие кусочки, запорошив ярко светившиеся глаза.

- Уррроды!!! - завизжала взбешенная тварь, яростно отплевываясь. Мелкие кусочки глины, смешанные с зеленой слюной шрапнелью брызнули в физиономию глупо улыбающегося кока. Тот вздрогнул и пришел в себя.

- А-а-а-а... Колян! - заорал истерично Дежин, глядя прямо в жуткую пасть, усаженную акульими зубами и изрыгающую непонятные ругательства. - Караул! Помоги!

- Я здесь, Сеня! Что делать братан, что делать? - метался где-то далеко внизу ученый, спотыкаясь о распростертые тела совершенно не реагирующие на внешний раздражитель и монотонно гундосящие что-то умиротворяющее себе под нос.

- Меня спаса-а-ать! - заорал, извиваясь, кок, стараясь дотянуться ботинком до носа чудища, которое все еще продолжало отплевываться, и молотя кулаками по щупальцу, опутывавшему его талию.

- Ка-ак? - прорыдал Колян, с размаху опуская ногу на лежащее поперек его пути то самое, чувствительное щупальце - рвыдло Фырпа, о котором тот ему рассказывал, казалось, тысячи световых лет тому назад.

- О, Святая Капуста! - взвыл, неожиданно пришедший в себя абориген. - Как больно! Рвыдло мое, рвыдло!

- Фыр! Фыр! - упал перед ним на коленные сгибы своих щупалец Колян. - Помоги! Скажи, как с этой тварью справиться?

- Самого-о-он! - донесся сверху тоскливый вопль Дежина.

- Да! Точно! Молоко! Куда его заливать надо? Ты меня слышишь, Фыр? - встряхнул шибкозабр своего ошалевшего от головокружительной скорости событий и боли любовника.

- Мэ... Кого? - тупо и преданно глядя на ученого, отозвался тот.

- А-а-а! Колька! Она меня жрет! - вдруг заверещал кок.

Космобиолог вскочил на ноги, и увидел, что рассвирепевшая вконец Капуста очистила пасть от глины и, раззявив ее пошире, приготовилась заталкивать туда голову Дежина. Колян, сознавая, что помощи от возлюбленного ждать нечего, в отчаянии снова принялся обстреливать капустную башку сухой грязью. Один камень удачно угодил прямо в пасть.

«Не зря я в тире торчал столько времени, пока остальные бухали в кладовке» - с некоторой гордостью подумал шибкозабр.

За это время успел прийти в себя Фырп и, схватив Коляна за руку, жарко зашептал ему в физиономию: - В уста! В уста ей надо заливать, куда же еще?

- В уста? Сахарные, что ли? - мрачно пошутил шибкозабр. - Как мы ей туда вообще что-то залить могем, уста вона где... До них же метра три, не меньше!

Тем временем Капуста вновь активно принялась очищать пасть от мусора, и совершенно забыла про свою трещотку. Хвост расслабился, перестав дрожать, и загипнотизированные, как по мановению волшебной палочки, пришли в себя.

- Что происходит? - стыдливо прикрывая свое нижнее белье руками, выкрикнула Никифоровна.

- Какой оригинальный вопрос! - пробурчал Дежин, крепко сжатый щупальцем Капусты, которая, занятая своим ртом, про него на время забыла и незаметно для себя самой, опустила почти до земли. - Меня сейчас жрать будут, вот что! Зубки только почистят, чтобы мне какую инфекцию не занести. Сейчас лопну от гордости - такая честь... - он судорожно всхлипнул, и уставился в другую сторону, благо, щупальце, держащее его, развернулось вокруг своей оси.

Все забегали, выкрикивая советы друг другу, которые никто не слушал, и лишь один жрец продолжал лежать, распростершись перед своим плюющимся божеством, иногда меняя цвета, когда кто-нибудь в суматохе наступал на него.
Колян пошептавшись с Фырпом, взял в руки силиконовую посудину с молоком недозубигров и прикинул ее вес.

- Тяжелая, зараза... А как ее открывать? - он покрутил емкость перед собой, словно ища горлышко или краник. - Эй, народ, как ее откупорить, а?

- Дык, Петруха ее ж запаял! - извернулся, стараясь посмотреть себе за спину, Дежин. - Может, сосок на хрен, оторвать?

- Выльется же все... - лихорадочно грыз свои когти шибкозабр.

- Колька! - схватил ученого за плечи капитан. - Что ты мнешься, эта дура сейчас его жрать начнет, смотри!

И правда, Великая Капуста, закончив отплевываться, угрожающе что-то заскрипела и слегка опустила голову, вглядываясь в броуновское движение бурлящее вокруг нее.

- Как ее нейтрализовать, ты же знаешь, ботаник паршивый? - встряхнул Кудлатый шибкозабра. - Говори быстрее!

- Ей вот эту хрень надо в глотку залить! - протараторил Колян. - Слушай, а может, ты добросить сможешь, а? Ты ж сильный, и ядро когда-то толкал, что тебе десять литров? Она пасть откроет, ты и метнешь!

- Нда? - протянул капитан. - А если промахнусь? Тогда эта дрянь выльется, а второго шанса не будет, и она сожрет его! Вот бы ей прямо в пасть вбить...

- А-а-а-а! - заорал опять Дежин. - Ребята, она меня поднимает, держите меня! Пожалуйста!

Щупальце с коком начало медленно подниматься вверх. Почти вся команда с воплями налетела на Дежина со всех сторон, и повисла на нем, словно силясь оторвать щупальце вместе с жертвой. Подъем слегка замедлился, но не прекратился. В стороне остался стоять лишь один капитан, задумчиво глядевший на емкость с молоком недозубигров. Неожиданно он схватил ее и рванул в сторону Дежина.

- Ррразойдись, братва! - взревел он, совершенно не видя кока под слоем тел, повисших на нем. - Дежин, руки свободны, нет?

- Да... - еле слышно пискнул Дежин, уже значительно быстрее возносясь ввысь.

- Лови!

Хрипло хэкнув, Кудлатый, вспомнив молодость, метнул круглое, мягкое, резиновое вместилище волшебной жидкости точно в руки Дежина, который непроизвольно прижал его к животу, опутанному щупальцем: - Затолкай ей это в пасть!

Кок ничего не успел ответить - перед ним возникла жуткая харя, которую он смог рассмотреть в деталях только сейчас, благодаря тому, что, наконец, занялся рассвет, и все три солнца уже показали свои красные бока из-за гряды гор едва виднеющихся на горизонте. Глаза твари, поначалу выглядевшие как потухшие черные угольки, расположенные ассиметрично на почти плоской морде – одна пара в районе крутого лба, другая ниже, а третья почти сбоку, теперь пылали яростным оранжевым пламенем, казалось, от них исходил нестерпимый жар. Широкий, словно приплюснутый нос, проходящий наискосок через рожу чудовища, слегка подергивался, и из него текла зеленоватая жидкость, смешанная с грязью, от которой Капусте так и не удалось до конца избавиться. Ушей, бровей или хотя бы какого волосяного покрова у божества не имелось. Морда казалась рыхлой из-за капустных листьев, покрывавших ее, кое-где вставших торчком.

Но самое главное, конечно, пасть. Она была угрожающе раскрыта, выглядело это так, словно голову монстра раскроили гигантским топором. За коричневыми, словно гнилыми губами виднелись ряды острейших громадных зубов, по которым нервно, словно хвост у раздраженного кота, елозил туда - сюда длинный тонкий язык. В лицо Дежину пахнуло смрадом заброшенного овощного склада, и он непроизвольно зажмурился, забыв на секунду про сосуд с жидкостью в его судорожно стиснутых руках.

- А-а-а, новое блюдо! - проскрежетала Великая Капуста, смачно облизав лицо жертвы. - Такое я пробую впервые...

Отвратительный овощ раскрыл пасть пошире и приготовился поглотить несчастного кока, не обращая внимания на суету под ногами, на град камней летящих в него, и на попытки команды оторвать корни, свисающие с боков. Дежин увидел глотку чудовища, и на какую-то долю секунды он завороженно смотрел, как маняще пульсирует уходящий вглубь Капусты тоннель. Он опустил было руки с грузом - в этой пульсации ему виделись покой и умиротворение, захотелось туда, в уютное обволакивающее, словно одеяло, или чрево матери, убежище. Он прикрыл глаза, и сам подался в сторону зияющего отверстия, но тут ему в ухо попал камушек, метко пущенный капитаном. Дежин дернулся и пришел в себя. Его лицо уже было практически в пасти чудовища. Кок отчаянным рывком выгнулся назад, почувствовав, как в шее что-то хрустнуло и, выкрикнув невесть из каких недр памяти вылезший лозунг: - За Сталина! - воткнул, словно затычку, силиконовый шар в пасть зажмурившейся в предвкушении Великой и Ужасной Капусты. Сенсей затаив дыхание смотрел во все глаза на гигантскую морду - она показалась ему похожей на жабу подавившуюся презервативом.

Чудовище застыло, как изваяние. Внезапно внизу наступила тишина, слышалось только тихое нескончаемое ритуальное гудение полностью ушедшего в себя вождя.
Вдруг, в этой тишине послышалось негромкое «чпок!», что-то булькнуло, стенка торчавшего наружу пузыря дернулась, заколебалась, что-то толчками зажурчало, Капуста судорожно глотнула, выкатившееся от изумления глаза затуманились, и щупальце, держащее кока вновь начало медленно опускаться.

- Ур-ра! - послышался хоровой шепот, и одновременно с этим путы вокруг Дежина разжались, и он, не издав ни единого звука, мешком полетел вниз, где его встретили трепетные и крепкие объятия капитана поймавшего своего кока в лучших традициях старинных вестернов. Для полного сходства, на рухнувшем в его мускулистые руки Дежине недоставало только белого платья и фаты. Зрители прослезились и кинулись качать капитана вместе с его ношей.

Позади них с грохотом опрокинулась на спину Великая и Ужасная, разом став похожа на гигантского таракана, прибитого хозяйским тапком соответствующего размера. По почве прошла сильная вибрация, всех подбросило, и команда, счастливо хохоча, свалилась в кучу - малу, внизу которой оказались капитан со своим вновь обретенным коком.

Вскоре веселье переместилось в сторону лежащей кверху корнями Капусты. Всех желающих могучий капитан забрасывал на пузо чудовища, пребывающего в состоянии, которое можно было обозначить как «Delirium tremens», и без перерыва фотографировал - аппарат был любезно предоставлен запасливым Коляном: команда на Капусте - все стоят, победно попирая одной ногой морду твари; команда у Капусты - делая вид, что пронзают ее палками на манер Георгия Победоносца; команда под Капустой - Санорин подползший под Капустный бок и вываливший наружу язык, очень правдоподобно изобразил труп, раздавленный монстром. И наконец - Дежин, с головой в пасти у Капусты, после того как оттуда извлекли опустевшую силиконовую оболочку.

Лежащий в стороне от всеобщего веселья жрец внезапно пришел в себя. Он медленно встал, на негнущихся щупальцах, словно заводная игрушка, подошел к своему поверженному божеству, и застыл на долю секунды. Но почти мгновенно пришел в себя от шока, и издал длинный, тонкий, переливчатый вопль, почти на уровне ультразвука. Все, кто в этот момент находился неподалеку от жреца, схватились за голову, стремясь загородиться от этого пронзительного, ужасного звука. Одновременно послышались топот и треск ветвей, и со всех сторон на пришельцев посыпались аборигены, странным образом трезвые.

Пока оглушенные космонавты растерянно глазели по сторонам, их моментально повязали, пользуясь какими-то странными веревками, больше похожими по виду на паутину, но имевшими прочность канатов. Повинуясь вождю, аборигены спеленали и своего соотечественника - Фырпа, а вместе с ним и Копанулта, который, с тех пор как вышел из пещеры, отсиживался тихонечко в кустах, старательно притворяясь, что его там нет.

Через несколько минут наступила полная тишина. Пленники, упакованные с головы до ног, лежали покорными свертками посреди истоптанного поля вперемешку с вывороченными кочанами капусты, десятками валяющимися повсюду.

- Внемлите мне, дети мои! - с подвыванием произнес Карридзун, поправляя сбившуюся набок свою, изрядно полысевшую корону. - Перед вами чудовища! Они покусились на основу нашего мироздания! На нашего прародителя! Они унизили, отравили, опоили и надругались над нашей Великой и Ужасной Капустой! Они не дали ей совершить священный обряд пожирания жертвы! Они засунули в ее божественный рот... Не знаю, как это называется... Какую-то гадость, такую огромную, что она могла задохнуться, если бы только эта штука не была бы наполнена молоком наших драгоценных недозубигров, которое ее и спасло, но из-за которого она теперь находится в священном, беспробудном сне, и не может покарать отступников сама. Но! Зато мы сейчас не спим, братья и сестры мои!

- Возлюбленный муж мой, поведай нам, что делает среди этих ужасных существ наш муж, хоть и глупый, но, тем не менее, любимый? - робко прервала сию филиппику Кларрана, выступив на шаг вперед из толпы. - Наверно, он попал туда случайно? Быть может, ты прикажешь его отпустить, и мы спокойно удалимся в нашу уютную норку, примем обдиральную ванну, сплетем наши щупальца, и...

- Кларрана, ты дура! Ты дура, жена моя! - прогрохотал в праведном гневе жрец. - О, Святая Капуста, я взял в жены и в мужья ктотово отродье, а не кледжшогов! У тебя еще затылок не чешется, Кларрана? А то может, у тебя уже и уши растут? Может, тебя зовут Меандррой? Тебе надо в другое племя, с такими разговорами, а тут у нас поклоняются Капусте, а не ячейке! И не мерзкой твари, название которой Настенька! И... И... А чего это собственно я, а? - вождь повращал двушами - видимо, гипнотическое воздействие Капусты еще не прошло до конца, и некоторое время он тупо смотрел на собравшуюся вокруг группу зрителей. Затем, словно получив некий приказ, вздрогнул, и скомандовал: - В танцевальный круг их всех! И немедленно начинаем ритуальные танцы! Немедленно!

Толпа с шумом и гиканьем подхватила слабо трепыхающиеся свертки и потащила через поле. Никто не обратил внимания на странное вздутие на животе у кока - кто их знает, этих пришельцев, что у них растет посредине тела... А рос у Дежина кочан капусты, который он успел уцапать в тот момент, когда на них навалилась куча аборигенов. Сначала он держался, сам не зная зачем, за него, как за спасательный круг, а теперь, при всем своем желании не мог избавиться от него. Впрочем, на секунду у кока мелькнула мысль о заложнике. Он прямо-таки увидел, как держит кочан капусты перед собой, прижав к ней свое оружие - в спешке не удалось рассмотреть в своей грезе, какое именно, и угрожает разнести ей башку, если их немедленно не отпустят, и не доставят на руках к кораблю, распевая при этом гимны в их честь. Он тряхнул головой, чтобы отогнать это несвоевременное видение, и попытался высвободить руки. Тщетно, серебристая веревка была крепка, как самая толстая проволока.

чем дальше, тем страшнее)

Настенька не согласна)) Если у нее будет хачапури - бояться нечего. Атвечаю