ККК-14 "Игры разума" (внеконкурсные работы)

25. Монолог





- Потешно кривляются. Хотят понравиться? Или мешают сосредоточиться? Приговорены, скоморохи!
Ну, чтоб не голословно.

С "чепчика" начнем. Имя его нам не интересно. Вполне хватит условного прозвища. Так, ну и что же этот Чепчик из себя представляет? Почему именно он выбрал женский головной убор? Латентный, что ли? Не-ет, не думать об этом, а то всех уличить можно. Слабак! Он просто слабак! Вот и достался ему женский реквизит. Хо! Он и без обуви, в носочках. Штопаных, но чистеньких! Трогательно! Постеснялся ослушаться просьбы разуться. Скромный до трусости. А взгляд настороженный… Этот и сорваться может. Визгливо психануть и слюной обрызгать «в гневе». Ну его. Не нужен. Свободен.

Смешно, он пока не догадывается, что не прошел отбор. Улыбка голливудская, во все зубы. Во все 29. Старается.
Ладно, дальше поехали. Чьорт! Если б не нищенский бюджет, разве б я стала тратить время на этаких дуриков! Да уж. Хнык-хнык! Спасибо дорогим «спонсорам».
Ну дальше. Вот клоун в бриджах, колпаке «для сна», с пустышечкой. Уж не курильщик ли? Башмаки стильные. Ноги мускулистые. Не лежебока, значит! Пальцы на руках тонкие, длинные. Кисти крупные. М-м-м… Так. Отвлеклась. Глаза у типажа голубые. Волос под колпаком не видно. Может, их и нет?! Поправимо. Не хлипкий. Хорошо. Да и дитятко миловидное на него смотрит доверчиво, тянется и взглядом, и улыбкой робкой… Взгляд, взгля-а-ад… Да у курильщика-то нашего косоглазие. Сходящееся. Тот ещё кандидат! Или это он так старается в роль вжиться? И поэтому глаза к носу свернул! Ну посмотрим-посмотрим. Вот ещё неоднозначная деталь - нос крупноват. И к нему клоунская нашлепка, алкоголического красноватого цвета. Довольно натурально смотрится. Хотя алкоголический цвет – сизый вообще-то. Вот и классик подтверждаетсие именем персонажа детской сказочки -ДжузеппеСизогоНоса. Потеха, если у этого актера нос всамделишный. На что ему бедолаге рассчитывать? Да ещё в таком возрасте.

Ох, возраст-возраст. И мне когда-нибудь из всех развлечений останется одно - домашним уютом и детским смехом наслаждаться, да мужа пилить за какой-нибудь промах. Пилить, да. Ну а что, если нет у меня привычки капризно губки надувать и молча увлажнять слезой и без того выразительный взор. Взор-укор, взгляд-отпад. Представила себя…пфр-р…гмх-гм… Так! Успокоиться надо. Скромность – наше всё.
И ещё разок. Общий взгляд на мизансцену. Мило. Но мрачновато, из-за скудости освещения. Но не без надежды. Малыш в центре. Он главный персонаж. Приоритеты меняются. Вот таков нынче мой приоритет. Поэтому и сцена выстроена соответственно.
Ну-с. Тушка третья. За спиной малыша. Взгляд добрый. Вроде как под хмельком. Любит всех. В том числе и путающееся в ногах дитя. И «рожки» у стрекозла в тему, забавности добавляют. А вот губищи того. Эгоистичную натуру выдают. Но красив, но свеж, да румян, да высок… Хорош! Ах, не для нашей сказочки.

Дальше полетели.
Ребенок! Ребятёночек-дитёночек-лапусенька-малявочка-лялюшенька-в штанишечках-на лямочке-и с пуговкой-серьёзненький-и умненький-и вежливый-хорошенький-спокойненький-воспитанный-здоровенький… Хватит-хватит. А то задохнусь от умиления. Уж очень детей люблю. Таких миленьких-беленьких-красивеньких-тепленьких-детством пахнущих-наивненьких-но и хитреньких… Хватит! Ребенок подходит по всем параметрам! Потому что он солнышко-красавушка-котеночек…

Рассмотреть антураж надо поподробнее. Всё ведь со смыслом устроено-предложено. Поколдовать над разгадкой чуток придется. Фантазия в помощь, как говорится. То, что на полу, как бы второстепенное. То есть именно то, что есть. Велосипедик. Трехколесный. Ну один из товарищей спорт любит. Скорее всего курильщик с пустышечкой. Тут и ноги мускулистые в тему.
Кубики. Тут или по профессии кто-то из них строитель. Или дом себе строит, или дачу. А может, всё вместе. То есть имеет строительный бизнес, построил себе дом, теперь дачей занимается. Не так уж и плохо.

Еще композиция интересная: книга, ручка, чистые листы. Книга толстая, солидная. Любители почитать? Или учится кто-то из них, второе высшее получает. Или цитаты для своего опуса уместные из толстой книги выбирает. Может, Чепчик – журналюга? Попаданц!
Коробка с игрушками. Ну, её можно списать на строительство дома. Или, может, кто из них наследство получил. И на чердаке среди хлама клад скоро обнаружит. Сейчас винтаж и антиквариат только на чердаках и добывают.

На стене – часы с кукушкой, а рядом детские рисунки. Яркие, светлые, во весь лист. И символы характерные – солнышко на одном, на другом цветочек-аленький лепесточек. Шарики с гелием.
А вот и месседж! Часики пробили восемь. Работы ещё часов на пять. Родителям звонить не буду. Сами виноваты. Зачем мне это трудовое воспитание. Я ж и отличница, и красавица и…, -
так закончила внутренний монолог Маришка, разносчица пиццы, по совместительству студентка 3 курса, взяв деньги у хозяйки квартиры за две пиццы, не расстроившись отсутствием чаевых.
Маришка развлеклась и не без пользы для будущей профессии сегодня сыграла роль девушки на выданье, примеряющей каждого встречного на роль супруга. Попозже она попросит папу «пробить по своим каналам» хозяев квартиры и их гостей. И сравнит свои впечатления с официальными сведениями о забавной троице. Откорректирует ошибки. Будущий судебный криминалист должен уметь разбираться в людях.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:35

26. Когда мужчины плачут




1.
Витька стремглав бросился к елке. Бритва – это папе, пудра – это маме. Витькины же подарки лежали отдельной аккуратной кучкой. Автомат на батарейках, книга про Робинзона, «Сникерс», который можно будет растянуть на все праздники. Правда, игрушечного футбола не было. Ну да ничего, у Деда Мороза тоже не самые лучшие времена.

- Вить, а посмотри, что там за елкой стоит, - мама указала на что-то до боли знакомое, спрятанное за мишурой. Сердце забилось сильнее, мальчик прижал подарок к груди:
- Спидола!
- Вить, дедушка очень хотел, чтобы она досталась тебе, - мама грустно улыбнулась.

Витькин дед жил в другом городе. Когда-то он был военным, потом руководил чем-то очень важным до самой пенсии. Дед был очень строгим, Витька его боялся и любил одновременно. Летом, когда они приезжали в гости к деду, он тихонечко садился возле старика и наблюдал за ним. Как тот читает газету через увеличительное стекло, как чинит старые часы с боем. Иногда дед поручал Витьке держать отвертку, либо мелкую деталь. Витька сжимал ее руками и дрожал от волнения, лишь бы только успеть подать ее по первому требованию.

Как-то дед дал Витьке подержать динамо-фонарик «Жучок». И Витька жал на рычаг изо всех сил, будто бы хотел наиграться на всю жизнь вперед. Но были у деда вещи, которые трогать категорически воспрещалось. Электробритва, календарь-перевёртыш, семиструнная гитара и прибалтийский приемник. Вечерами дед уходил в спальню, клал приемник на живот и долго крутил верньер, а потом слушал сквозь шипение монотонный голос диктора. Витька и думать не мог о том, чтобы включить или просто погладить «Спидолу» по черной лакированной поверхности. Даже смотреть на неёбыло боязно. «Люксембург-Кишинев-Ленинград». Что такое Люксембург? Это, наверное, сказочное королевство где очень много сладостей и живет Карлсон.

Теперь Витька держал эту самую «Спидолу» в руках.
- Запросто так?- Витька ж ничего геройского не совершил, даже октябренком станет только следующей осенью,- мам, а где дедушка?
- Он очень далеко уехал, - сдавленным голосом ответила мама.
- А мы поедем к нему в гости? - Витька прижал «Спидолу» к сердцу.
- Нет, Витюша, дедушка уехал навсегда,- мама виновато опустила глаза и убежала на кухню, наверное, готовиться к приходу гостей.

Витя все понял. Он залез на подоконник и смотрел, как за окном падают снежинки, гладя «Спидолу» по блестящей ручке. Почувствовал Витька грусть, может быть впервые в жизни. И непонятно отчего заплакал. Беззвучно, чтобы мама не слышала. Прошло минут пятнадцать, слезы кончились, оставив лишь судорожные всхлипывания и две мокрые дорожки на щеках.
- Мяу! Привет!
Витька вздрогнул и обернулся. На папином кресле у телевизора сидел огромный рыжий кот. Шмыгнув носом, Витька как человек воспитанный ответил:
- Доброе утро!
- И тебе не хворать! Ты чего ревешь как белуга?
- Дедушку жалко.
- Жалко у пчелки. Но это хорошо. Ты сегодня первый раз заплакал как мужчина. Не из-за разбитой коленки и даже не из-за того что пропустил воскресные мультики.
- А ты кто?
- Я? Кот само собой. А ты что не видишь, - кот встал на четыре лапы, поднял хвост трубой и взъерошилшерсть, при этом смешно кося глазами.

Витька потер заплаканные глаза и засмеялся:
- Вижу
- Вот это по-нашему. Я вроде как должен тебя охранять. Зачем не знаю, да особо и не стараюсь. Так, по случаю наведываюсь. Ангелов и демонов для тебя не представлено, потому я скачу с левого плеча на правое по необходимости и помогаю решить, когда кинуть в Кольку камнем, а когда помочь маме по дому. Типа, друг я тебе, короче, - кот на секунду заинтересовался бантиком на елке, но тут же взял себя в лапы.
Витька сел на подоконник.Болтая ногами он размышлял – забояться и позвать маму, либо продолжить слушать занимательного кота.
- Слушай, сюда, малявка. Я тебе сейчас кое-что покажу. Ты это потом забудешь, но осадок останется. Постарайся пронести это через всю жизнь и прожить ее просто хорошим человеком. А то у меня на тебя совсем времени нет. Понял?
Ничего не понявший Витька послушно кивнул.

- Давай подсоби. У меня все же лапы, а у тебя противопоставленный большой палец примата, - кот пододвинул Витькин детский столик к стенке, - тащи сюда стулья.
Спустя минуту кот, опасно балансируя, пытался дотянуться до часов на стенке, а Витька делал вид что помогает.
Едва кот тронул стрелки часов, как стенка поплыла. И, словно экран в кинотеатре, запестрила, заскакала, являя картины Витькиного будущего.


2.
Прошло пять лет. Это первый Новый Год, который Витька не хотел праздновать. Еще весной отец к другой тете. Неожиданно и некрасиво. Витькина жизнь перевернулась с ног на голову. Он винил в этом всех. Отца, себя, маму, которая не смогла удержать. Готов был идти к отцу в новую семью, плакать, унижаться, лишь бы тот не исчезал.
Сильно похудевшая и похорошевшая мама еле дотащила живую елку до квартиры. Они вместе с Витькой наряжали зеленую красавицу, мама смеялась, улыбалась и вдруг расплакалась не сдержавшись. Витька сжал кулаки, до боли стиснул зубы и не позволил пролиться хотя бы слезинке. Молча обнял маму и так они просидели целый вечер, глядя на мерцанье гирлянд.

Витька знал, где живет отец, но ступить к нему в новую квартиру было бы предательством, как перейти на сторону фашистов. Потому в новогодний вечер он стоял у отца под домом и заглядывал в окна третьего этажа. Там горела елка, весело мигали бегущие огни. Витька не понимал, как можно веселиться, если еще год назад зажигал елку в другой семье. Он стоял, задрав голову, снежинки падали на лоб и сразу таяли. За спиной раздался веселый смех:
- Витька! С Новым Годом! Ты тоже в гости? - это дядя Толик пришел к отцу на новое место. Чертов предатель, тоже переметнулся, а Витька так его уважал.
- Нет, дядя Толя, я просто мимо проходил, - скороговоркой ответил Витя и быстрым шагом направился в темноту арки.
- А-а, ну бывай, дружище!

Не успел Витька пройти и ста метров, как его окликнул знакомый голос:
- Витя! Стой, - отец в незастёгнутом пальто быстрым шагом догнал мальчика и прижал к себе, - что же ты убегаешь от меня, старик?
- Я не убегаю, пап, я домой, к маме, - в отцовских объятиях мальчик быстро растаял, будто бы сразу стал маленьким. Было так хорошо стоять с отцом, прижавшись щекой к его груди и слышать знакомый запаходеколона.
- Пап, пошли домой. Просто посидишь с нами немножко.
Отец тяжело вздохнул:
- Вить, ну не надо. Мы же с тобой об этом говорили. Так будет хуже для всех.
- Пап, вернись, ты же обещал, когда уходил, что ты подумаешь и вернешься, - Витька оттолкнул отца, освобождаясь от объятий,- было же? Говорил! А знаешь что? Если ты не пойдешь, то ты больше никогда меня не увидишь! Никогда!
- Да ты что? - папа виновато усмехнулся.
- Ах так?!

Витька развернулся и побежал. Сначала медленно, в надежде, что отец догонит его. А потом все быстрее. И чем стремительнее он бежал, тем сильнее катились слезы из глаз. Забежав за угол девятиэтажки, он остановился и тихонько выглянул посмотреть - что же делает отец. Отец докурил, постоял пару минут и ушел.В свою новую семью, в свой новыйНовый Год. Тогда Витька пообещал себе больше никогда не плакать из-за отца. И маме не позволял. А отца он так и не простил.


3.
Денег, что давал отец, хватало лишь на оплату института, у мамы просить было стыдно.Потому Витька начал подрабатывать. Таскал ящики, приторговывал на толкучке чем попало. Даже дедову старую «Спидолу» пробовал продать за пятнадцать баксов. Какой-то ушлый тип хотел сторговать за десять. Но Витька с негодованием отказал, оценив память о деде, как ему тогда казалось справедливо, именно в пятнадцать. Так ее никто и не купил, а когда пришлось освобождать помещение, Витька отвез ее вместе с остальным барахлом к товарищу в гараж.

А еще Витька влюбился. Так как влюбляются только раз. Когда даже ночью просыпаешься, и замирает сердце от счастья. Когда знаешь – все получится, важно только захотеть.
Он не испугался и выбрал именно Ее. Самую красивую девушку на курсе. Глаза у Нее были волшебного медового цвета. Она не сразу, но поддалась его напору. Ошалевший от неожиданного счастья,Витька носился вокруг Нее как угорелый. Он готовился к тому Новому Году оченьтщательно. Долго зарабатывал на подарки для Нее. Долго собирал на джинсы с рубашкой. Потом эта рубашка всю жизнь валялась у него в шкафу, потертая, никому не нужная. Но выкинуть рука не поднялась - слишком много ящиков он перетаскал по морозу ради этой тряпки.

Она сказала, что будет уже там, на вечеринке. Витька не придал особого значения тому факту. А когда зашел в шумную, набитую чужими людьми квартиру, то все понял. Понял, услышав еще в дверях Ее смех. Так она смеялась только для Витьки. По крайней мере, вчера. А сейчас она сидела на диване, играла локоном и смеялась,глядя на другого. Более взрослого, более на тот момент успешного и зрелого.
- С Новым Годом! Я люблю тебя, - Витька протянул Ей подарок и взял за руку.
- Ой, Вить, тебя тоже, ну ты же знаешь, как я к тебе отношусь, - робко, ненавязчиво ее пальцы пытались освободиться, ускользнуть от Витькиной руки. Вместе с ними ускользнула последняя надежда, что все будет хорошо. Витька постоял среди всего этого шума, попытался забиться в темный угол, но не получилось. Там целовались, там кого-то тошнило, а там и то и другое.Витька схватил курточку и выскочил в подъезд.

Домой идти было рано. Очень не хотелось объяснять матери что стряслось. Потому он пошел на центральную елку и бродил там бесцельно по кругу, вспоминая Розу из «Маленького принца» и ненавидя всех, кто веселился. Ледяной ветер дул нещадно, выдавив из Витькиных глаз несколько слезинок.
Уже потом были отвратительные сцены, Витьку сделали виноватым в разрыве, а он смиренно соглашался со всем, лишь бы этот цирк поскорее кончился. Лишь бы больше никогда не видеть злых медовых глаз.

Он не видел эти глаза пятнадцать лет. Она вернулась в Витькину жизнь и ничего не требовала. Просто хотела побыть рядом. Гладила Витькины руки, словно пыталась восстановить то, что когда-то небрежно разорвала. Витька годами ждал этой встречи,в мелочах себе ее представлял. А когда она состоялась, то не почувствовал ровным счетом ничего. Может потому что перегорело, а может потому что любимая жена должна была сделать ему самый главный подарок в жизни – первого сына. Витька с тоской посмотрел в чуть потускневшие, но все равно безумно красивые медовые глаза и взял Ее за руку. Чтобы очень сильно сжать и отпустить самому, теперь уже точно навсегда.


4.
В тот год 31 декабря Витька сильно задержался на работе. Сделав последний рабочий звонок, он взглянул на опустевшую улицу.Лишь тогда, в глубине души он ощутил приближение праздника. То чувство что в детстве накатывало сладким ожиданием за много недель, пришло к нему только в семь часов вечера.
Витька решил проверить и перебрать купленные для всех подарки. Маме, жене, сыновьям, отцу, жене отца, младшему брату из семьи отца. Расставив коробки на столе, онтщательно всепроверил. Никого не забыл! И вдруг понял что ошибся,забыл-таки про одного маленького мальчика. Целый год успешно пахал, даже потратить заработанное не было времени. Очень сильно прочувствовал Витька, что Дед Мороз не то что не существует, а он сам теперь вечный Дед Мороз, надежда и опора для близких.

Витька горько расплакался. Захотелось снова быть маленьким, ждать новогоднего чуда. Бороться со сном до последнего и подстерегать Деда Мороза под елкой. А в новогоднее утро с досадой понимать, что опять проворонил и с нетерпением ждать следующего Нового Года.Витька первый раз за много лет дал волю слезам. Они обильно капали, сопровождаемые горькими всхлипами. Минут тридцать он не мог успокоиться, а потом вытер лицо снегом и поехал встречать Новый Год. Ему очень сильно полегчало, и тогда впервые Витька понял, что иногда мужчина долженплакать.



5.
Витька сидел на прохладной застекленной веранде и смотрел в сад. Приятная тишина, отдаленный гул праздника успокаивали Витьку. За панорамными окнами в сумраке сада зеленела трава, собралисьраспускаться почки на яблонях. Где та новогодняя зима из детства, когда приходил с горки с гремящими штанами? Теперь снег зимой редкость.

На коленях у Витьки была «Спидола». Много лет назад тот самый товарищ с гаражом подарил ее Витьке на юбилей, отыскав в куче хлама при уборке.Старик крутил верньер, тщетно пытаясь поймать что-то, сам не знал что. «Люксембург-Кишинев-Ленинград». Витька улыбнулся. У него за спиной скрипнула дверь:
- Тише, Вить, не мешай дедушке. Он отдыхает.
- Мам, я тихо.
- Ладно, только ненадолго, я за тобой приду.
Абсолютно не соблюдаяусловий тишины, Витькин внук подбежал к деду и забрался с ногами в кресло напротив. Посидев минуты две, он исчерпал свой мизерный лимит терпения и теперь многозначительно сопел, глядя на деда.

Витька хотел было разозлиться, но вдруг вспомнил своего деда и фонарик «Жучок». Сразу подобрев, он взглянул на внука-тезку:
- Как дела, Витюша?
- Хорошо, дед. А что это у тебя в руках?
- Это радио.
- А зачем оно надо?
- Да я и сам его никогда не использовал по назначению. Так, посидеть, послушать как оно шипит.
- А можно я с тобой?
Внук уселся деду на колени, по-хозяйски взяв в руки «Спидолу» и пытался выжать из нового развлечения максимум. То ли удовольствия, то ли детской шкоды, это уж как получится.
Витька обнял внука руками и смотрел в окно под мерное шипение радиоприемника.
Между кустами на стриженом газоне мелькнуло что-то рыжее. Огромный кот. У Витьки никогда не было котов, но этот показался до боли знакомым. Старик усадил внука в креслои подошел к окну.

Сад качнулся, поплыл, и Витька увидел комнату той квартиры, в которой жил в детстве. ГДРовская «Хельга» на всю стену. Фарфоровый олимпийский мишка и хрустальные бокалы за стеклом. Отцовское кресло, в котором примостился новоявленный рыжий кот. На подоконнике с той стороны окна сидит худенький мальчик в колготках и тапочках, он заметил Витьку и машет ему рукой.
Витьке очень захотелось туда. В счастливый Новый Год. Чтобы дедушки и бабушки были живы. И мама с папой. Чтобы быть самым маленьким и самым любимым. И ни на секунду в этом не сомневаться. Чтобы лечь под новогоднюю елку и замереть от счастья, глядя на отблески гирлянд в разноцветных шарах. А завтра ёлка, ледяная горка и вообще вся жизнь впереди.

Витька открыл окно и шагнул в комнату. Он свесил ноги с подоконника, посидел немного и побежал к маме на кухню, выпросить чего-нибудь сладкого.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 31.01.2016 - 17:38

27. Время смерти





***

- Клиническая смерть!
- Готовьте дифибрилятор!
- Разряд!

***

Андрей вернулся после похорон бабушки в опустевшую квартиру.
Одинокая муха билась в стекло, тикали бабушкины часы на кухне, но никто больше не спрашивал из дальней комнаты: "Андрюша, это ты? Кушать хочешь?"
Ночью Андрей спал плохо, думал о бабуле. Как она воспитывала его одна после гибели родителей. Как они мечтали, что вот он выучится, найдет хорошую работу. Потом, конечно, женится, бабушка будет нянчить правнуков. А потом они всей семьей поедут в Париж, о котором бабуля всю жизнь мечтала, зачитываясь романами Стендаля и Бальзака.
Теперь окончен университет, есть хорошая должность, автомобиль. И даже замаячила перспектива свадьбы с милой улыбчивой Лидой. Но внезапный инсульт перечеркнул все, бабушки не стало.
Андрей ворочался в душной постели, но сон все не шел. Казалось, часы в квартире тикают все громче и громче. Каждое "тик-так" отдавалось в голове набатом. Уже под утро, придя в очередной раз на кухню за стаканом воды, Андрей протянул руку и остановил движение стрелок. В наступившей тишине к нему наконец пришел спасительный сон, впитавший своей темнотой тягучие тоскливые мысли.

***

Андрей проснулся, когда яркие весенние лучи солнца уже вовсю заливали комнату. За окном радостно щебетали какие-то птички. Он опустил ноги на пол, нащупывая тапочки. Там, внизу, что-то шуршало и хрустело. Это были мухи. Тысячи мух, мертвых и умирающих, покрыли все поверхности. Они были повсюду - в комнатах, в коридоре, на кухне. Даже ванна была наполнена ими почти наполовину.
"Ничего себе, соседи комаров потравили!" - Андрей торопливо распахнул окна и принялся за уборку. Мысли о том, что такое количество мух многовато даже для работы всех санэпидемстанций города, он упрямо отгонял. Также, как... да, как назойливых мух.
Он уже заканчивал уборку, когда порыв ветра захлопнул окно. Сквозь разбитое стекло, застревая на острых осколках в комнату скользили желтые листья, влажные от серого осеннего дождя, лившего на улице. Андрей пнул бурую мокрую кучу, покрывшую кровать. Куча неторопливо соскользнула на пол, открыв под собой пятна грязно-зеленой плесени.
Обреченно отшвырнув веник, он поплелся запирать уцелевшие окна.
Разруха на кухне выглядела даже как-то празднично. Мягкий белый снежок образовал на полу уютные сугробы. С лопнувшего крана свисали искрящиеся сосульки.
Андрей протоптал тропинку к окну и выглянул во двор. Там, возле клумбы с нарциссами и тюльпанами, в легком белом платье стояла Лида и смотрела на его окна. Она держала за руку девочку с воздушным шариком. К ним подошел высокий мужчина, по-супружески чмокнул Лиду в щеку и взял девочку за вторую руку.
"Это сон" - сказал про себя Андрей, но почему-то сам себе не поверил.
"Я остановил часы. Надо их завести и все будет по-прежнему."
"Не будет" - возразил он сам себе.
Он тряс часы, крутил стрелки, пытаясь их снова запустить. И все смотрел в окно на Лиду, боялся, что она уйдет. Ходики упрямо не хотели больше ходить.
"Сволочь" - сказал он часам и высунулся в окно.
- Лида! Я не могу завести часы! Пожалуйста, не уходи! Я не могу завести часы!

***

- Разряд!
- Жаль парнишку, всего 25 лет. И куда они так гоняют на своих тачках?
- Разряд! К бабушке он спешил. С инсультом к нам попала.
- Вот ведь судьба! Она умерла?
- Разряд! Да нет, вовремя привезли, мозг даже не сильно пострадал. Оклемается, еще дедушку себе найдет.
- Кто старушке сообщит?
- Только не я. Разряд!
- Да все уже, все. Бесполезно.
- Время смерти 7:52.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:36

28. Экспертиза





Экспертиза № 3012-07-01

Исследование начато:
Исследование окончено: 31.12.11 г. в 09 час. 15 мин.
07.01.12 г. в 17 час. 00 мин.
Место производства исследования: планета Хромид, Хромид-сити, служебное помещение 5 экспертного отдела Службы по изучению черных ящиков и странных объектов.


Мне, эксперту экспертного отдела Службы по изучению черных ящиков и странных объектов, Првынтшть Ж.У., имеющему специальное образование (специальность «Черные ящики, изучение и особенности»), стаж работы экспертом восемнадцать лет 5 месяцев, при поручении от Комитета по изучению неопознанного № 46825 проведено исследование неопознанного предмета, в дальнейшем именуемого "Черный ящик" (сокращено "ЧЯ").

Вопросы, поставленные перед экспертом:
Определить особенности работы объекта и его характеристики.
На экспертизу представлены:

На исследование поступил объект в черной коробке. После вскрытия коробки из нее извлечен предмет, внешне напоминающий пластину зеленого цвета с закрепленным веществом серого цвета. Внешний вид объекта приведен на фото, содержащемся в фототаблице.
Как же долго я ждал этого момента, чтобы изучить как работает мозг расы хромидян. Фортуна была на моей стороне и мне удалось организовать командировку в одну из ведущих служб этой расы.

Исследование:

При ответе на поставленный вопрос эксперт проводил тесты согласно методике, общая часть которой изложена в следующих литературных источниках:
1. Привалов А.И., Машкин Э.З. "Черные ящики и эвристические самообучающиеся машины". - Китежград, 2345 г..
2. Првынтшть Ж.У., Стловч К.Д. "Определение характеристик модуляционных систем". - Хромид-сити, 3009г.
3. Кэлвин С. "Роботизированные системы: изучение, исследование, обучение" - U.S. Robots and Mechanical Men, Inc. 2048

Тест №1: ЧЯ, поступившему на исследование, были предложены задачи на логику. С логическими задачами объект справлялся быстро, но со странным скрежетом и поскрипыванием. Суперкомпьютер эксперта проводит данные операции в три раза медленнее.
Йо-хо и таким примитивными задачами они проверяют логику? Да им до субкосмического полета лет 500. Смешно, , пытался держать себя руках, но смех прорывался постоянно.
Тест №2: ЧЯ были даны вычислительные задачи. Ответы на вычислительные задачи были даны с ошибкой. Эксперт не находит логичного объяснения данному факту.
Они до сих пор используют 10-ти и 16-тиричные системы счисления. Наша цивилизация давно перешла на 7 и 12-тиричные - это практичнее и удобнее. Зачем я связался с таким примитивизмом?
Тест №3: На вход ЧЯ был подан набор классических визуально-звуковых семплов, проверяющих воздействие на эстетические центры ЧЯ, его восприятие внешних аудио- и видео- раздражителей. Изменение цвета, объема и осциллорисунка ЧЯ - частотный диапазон восприятия ЧЯ соответствует диапазону нашей цивилизации. Мелькание и издаваемые им звуки подтверждают вывод эксперта.
Этот "душ" из звуков и цветовое мелькание ошеломили меня и ввели в транс. Странное у этой цивилизации понятия об эстетическом наслаждении. Мой мозг сжался до минимума и позеленел. Жаль я не могу дать им послушать лучший концерт наших визиомузыкантов. Учитывая свободный объем памяти я смог воспроизвести в ответ только небольшой фрагмент одной из его композиций.
Тест №4: к ЧЯ были применены возбуждающие псхофизические сигнатуры, способные вызвать различные эмоции у исследуемых объектов:
• на эмоцию страха реакция объект отрицательная;
• на эмоцию смеха реакция объекта - положительная, объект издает звуки, изменился осциллорисунок ЧЯ;
• на эмоцию ненависти реакция объекта вызвала у эксперта кратковременный обморок, после того, как эксперт пришел в себя отследить реакцию ЧЯ не представляется возможным;
• на эмоцию радости реакция объекта была отрицательной.
Вот это был интересный тест, надо взять на заметку возможности таких испытаний. Пусть радуется, что я слегка напугал его в отетв, а то вздумал меня пугать, "исследователь доморощенный". Зато посмеялся от души.

Выводы:

Считаю, что поступивший на исследование объект не представляет исследовательского интереса. Получение большей информации, наиболее вероятно, может вызвать разрушение объекта. Данные исследования необходимо проводить в бункере вооруженных сил планеты. Рентабельность данного исследования крайне низка. Считаю, что необходимо уничтожить объект.
Да, интересной оказалась информация о данной цивилизации. Примитивны, нелогичны, отстают от нас в техническом развитии на 400-500 лет, но я бы с удовольствием ещё раз подвергся их "синтезатору веселья".
P.S. Изучив отчеты обеих цивилизаций хочется отметить, что опыт был интересен, но эти цивилизации так и не смогу взаимодействовать друг с другом. Думаю, что надо отправить их на Землю, чтобы изучить данные цивилизации получше и понять, что представляют из себя земляне.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:36

29. Домашний уют





- Анюта! Ну ёп твою мать! – сказал я, поднимая с пола остатки от разбитой тарелки. – Ну мы же всё обсудили? Не ебал я Вику – мала она ещё для меня, и пофиг, что двадцать два ей и можно уже, с отцом то её мы дружим. Я не так воспитан.

- Да тебе, блядуну, хоть шубы подол дай – мохнатка подумаешь! – и в мою сторону полетела очередная тарелка или фарфоровая кружка, не разглядел.

- Да, Анечка! Я тоже видела, как он тут с Василисой с третьего давеча около подъезда флиртовал, меня бы не увидел – на скамейке бы этой паскуднице юбку задрал и засадил! – сказала из дверного проёма моя любимая тёща и пошлёпала дальше стирать свои рейтузы. Всегда думал, что она была бы очень не против, но не так воспитан, что бы тёщь ебсти.

- Мама! Да не пиздите! – хотел сказать я, но скромно промолчал.

- Вот! Мама врать не будет! – и в меня полетела очередная суповница. Надеюсь, тёща как в том анекдоте, в неё не нассала, а то расплескалось по полу среди осколков очень неоднозначно всё…

- Серёжа, может бахнем? – в дверном проёме тесть показал бутылку наливки и не дожидаясь ответа свалил.

- Евгений Викторович, я согласен! – и я побежал догонять тестя в маленькую комнату нашей трёшки.

- Куда ты, сука? – настигла меня в дверях маленькой комнаты моя Анюта. – Так мы закончим разговор, блядун? Папа, зачем звал его? Напиться не с кем? Только с тем, кто дочь твою не ценит?

- Анечка! Ну отстань от него – человек работает, в семью всё тащит, а ты так грубо? – сказал «папа», наливая мне волшебной настойки, которую сам приготовил ещё летом на даче.

- Он меня, дочь твою, не уважает, блядей ебёт, а ты на его стороне? – теперь и в папу полетела очередная тарелка. Аня была как швырятель тарелок на стрельбище. Только ручной швырятель.

- А Анька, пока тебя не было, с Васькой в кино ходила. А потом у него и ночевала. – пизданул мимо пробегавший анечкин братец десятилетний.

Хрустальная пепельница, стоявшая у меня под рукой, прилетела Анечке прямо в лоб.

***

- Сергей Владимирович, ваше время вышло. – сказала мне приятная брюнетка в халате медсестры, отключая штекер мне от затылка. – Новый сеанс модуляции «домашнего уюта» вам будет доступен только через семьдесят восемь часов. До пункта назначения – планеты «465 Облака Первеля» вы сможете воспользоваться данной услугой ещё тридцать два раза. Всего доброго.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:37

30. Цена свободы





Валерия уже несколько дней пыталась дописать очередной роман. В последнее время ей стало тяжело сосредотачиваться на чём-либо, герои вдруг перестали быть послушными и вовсю спорили друг с другом и автором, но сроки сдачи поджимали.Сегодня, наконец-то, дело сдвинулось с мёртвой точки, и пальцы женщины порхали над клавиатурой, рождая сказочный мир грёз о Истинной Любви. Именно так – оба слова с прописной буквы! То, что предлагалось в качестве любви в обыденной жизни – Лерочку не интересовало, впрочем, как и её читательниц. Раньше она пытаясь внести в тексты некие знания психологии, но тиражи неизменно падали – дамы никак не хотели задействовать для понимания мозг, а грязи и скандалов им и так хватало. Да и ладно,хотитеБольшой и Светлой – получите, распишитесь!Так что, потакая вульгарным вкусам, герои весьма востребованной авторши влюблялись, долго и с муками преодолевали различные препятствия, чтобы счастливо соединить свои сердца в финале.

На экране компьютера рождались строки будущей нетленки:
«Лиза глотала горькие слёзы, сидя в почтовой карете, увозящей её навсегда из Мухосранска. Её бедное сердечко сжималось от боли и обиды. В голове девушки непрестанно крутились мысли: «Как он мог? Как он мог променять мою любовь на состояние тётушки?»

Девушка не знала, как ей жить дальше. Возвращаясь в Благожопинск к семье, она боялась, что ни мать, ни отец не её не поймут, и могут отказать в приюте. Тогда ей остаётся только умереть, чтобы скрыть свой пятимесячный позор, который болезненно толкался, вызывая тошноту и наполняя сердце Лизы теплом и нежностью. Вдруг послышались какие-то крики, и карета стала притормаживать. Вот дверца кареты распахнулась…»

- Дорогая, я уже дома! Вижу, ты мне не очень-то рада, - донесся до Леры насмешливый голос мужа. Повернув голову в его сторону и виновато улыбнувшись, она продолжала печатать вслепую.
- Сейчас, извини, заработалась. Только что стало получаться, - ответила она, чувствуя себя последней эгоисткой на свете. – Я уже заканчиваю, прости, не слышала, как ты вошёл.

Мужчина расположился в отрытом проёме двери кабинета, прислонившись к косяку. Насмешливо рассматривая Валерию, как непоседливого, но милого ребёнка, он произнёс:
- Мы уже говорили о твоей «работе», и не раз. Я достаточно зарабатываю, чтобы жена могла заниматься лишь домом. Почему я должен ждать, когда ты соблаговолишь меня заметить? Дорогая, ты меня разочаровываешь.

Женщину буквально затопило чувство вины. Да, она была преступно небрежна сегодня. Муж, на деньги которого они, в основном, и жили, остался без внимания, а она в это время «строчила глупости для нимфоманок». Покраснев от стыда за свою невнимательность, она встала из-за рабочего стола, бочком протиснулась мимо мужа, вновь виновато улыбнувшись, и прошмыгнула на кухню готовить ужин. Желание поцеловать своего мужчину было подавлено – Олег этого не любил.

Валерия умела, но не любила готовить. Ей было жаль тратить бездну времени на стояние у плиты, когда есть выбор достаточно качественных полуфабрикатов и семейный бюджет вполне может вынести дополнительные траты. Быстро подогрев в микроволновке лазанью и настрогав салат, она занялась завариванием традиционного чая. Только успела управиться, красиво сервировав стол, как вошёл муж, уже переодевшийся в домашние мягкие брюки и свободную кремовую рубашку.

- Сегодня ты превзошла себя по глупости, дорогая! Я почитал то, чему обязан твоим невниманием. Это просто потрясающе! – голос Олега сочился сарказмом.
Лера снова почувствовала себя ребёнком, беззащитным перед авторитетом взрослого. Ей были обидны эти слова, но возражать на критику она отучилась. Вот уже почти год, как они с Олегом живут вместе, и всё время он пытается сделать из неё хорошую жену и хозяйку. Валерия очень старалась «соответствовать» всем требованиям супруга, но то ли требования к ней росли, то ли она плохо старалась, только критика мужа с каждым днём становилась всё более безжалостной. Приходилось врать и изворачиваться, лишь бы муж был доволен.

- Ты же знаешь, что у меня договор с издательством. Я должна ещё три романа, иначе придётся выплачивать неустойку.
- Не беспокойся, я выплачу. Это гораздо менее накладно, чем объяснять знакомым, что ты не столь ограничена и глупа, хоть и пишешь пошлую женскую прозу. Кстати, ты бы не увлекалась лазаньей на ночь или почаще ходи в тренажёрный зал. А то скоро совсем обабишься и выходить в общество с тобой станет просто неприлично.


Лера демонстративно встала из-за стола и ушла плакать в ванную. Она привыкла к мелочным придиркам мужа, но и у неё был предел. Отревевшись, умыла холодной водой лицо. Вот чего ему не хватает? Из голубовато-серой глубины зазеркалья на неё виновато смотрела красавица. Яркие карие глаза были чуть припухшими от слёз, полные чувственные губы, прямой, идеальной лепки нос, ровные дуги бровей, совершенный овал лица. Можно было придраться лишь к слегка тяжеловатому подбородку, выдающему внутреннюю твёрдость и упрямство. Да и фигурой природа не обделила, есть от чего потерять голову любому мужчине. И вовсе не толстая, если не считать за идеал субтильных юношей, природой не предназначенных к деторождению. Почему же так задели за живое его слова?

Лера вышла из ванной и, чтобы не сорваться на банальный скандал, ушла работать. Пробежавшись по тексту на экране, она снова изумилась поведению любимых персонажей Пьеро и Коломбины, на данный момент носящих имена Елизаветы и Павла.
«Дверца кареты распахнулась, и в проёме появилось бледное лицо Павла.
- Лизонька, душа моя…
- Млять! Вот хули припёрся?»

Полюбовавшись на бред, авторша быстренько удалила последнюю часть текста. Странно, ведь ничего этого она, кажется, не писала. Или вновь началось безумие? Вроде никаких душевных потрясений в последнее время она не испытывала. Лера задумалась…

Жизнь Валерии резко изменилась, когда в двадцать два года она потеряла в автокатастрофе всю семью. Отец, мать, бабушка – все, кто ей был дорог и кого она любила, погибли. В тот же день она выгнала своего кавалера. «Кавалер» - так говорила ба, постоянно напоминая Валерии, чтов ней течёт кровь князей Волконских, хоть и сильно разбавленная. Кавалер… Вадим её просто изнасиловал, когда она была в шоке от потери, и не могла понять, что ему надо, пока не стало поздно. Пролежав весь процесс в какой-то прострации, после освобождения девушка безразличным голосом попросила больше не навязывать ей своё общество. Вот тогда-то она по-настоящему «тронулась».

Где-то полгода после гибели семьи стёрлись из её памяти. Вернее – слились в какой-то болезненный и туманный комок обрывков воспоминаний. Если бы не бескорыстная помощь её ближайшей подруги – Светланы, Лера бы просто не выжила. Именно Света заставила её сходить к психиатру, который назначил ей курс антидепрессантов и чего-то там ещё. И они – справились. Туман и путаница в голове рассеялись как-то разом. Просто в одно солнечное зимнее утро Лера встала с постели и вдруг поняла, что очень хочет жить.
Все эти события произошли почти шесть лет назад, и она давно забыла свою «замороженность», став успешной и уверенной в себе женщиной. Почему она не помнит, как набирала этот текст? Шаги мужа вывели её из задумчивости. «Млять! Вот хули припёрся?» - подумала Лера и вздрогнула от промелькнувшей в голове догадки.

- Ты ведёшь себя как ребёнок, - огорченно констатировал муж, протягивая ей стакан со свежевыжатым соком апельсина. – Разве можно обижаться на правду?
- Извини, но мне надоело слушать постоянно твои придирки.
- Ты думаешь, я к тебе придираюсь? Между прочим, я терпеть не могу полуфабрикаты, но понимаю, что ты пока не в состоянии уделять готовке достаточно времени. Я иду тебе на уступки постоянно, надеясь, что в конце концов у нас всё наладится. Видишь, мне не жаль потратить несколько минут, чтобы приготовить тебе то, что ты любишь. Пей, тебе полезно, - стакан был вручён Лере насильно.

В голове женщины раздался голос, очень похожий на её собственный, так в её представлении говорила Коломбина: «Не пей ни в коем случае! Там подмешана какая-то гадость, подавляющая волю!» Лера поставила стакан на край стола и пояснила:
- Пока не хочу. Выпью попозже.
- Хорошо. Мне надо ещё поработать, но скоро я лягу, так что не задерживайся.

Когда муж вышел, Лера вылила сок в стоящий рядом фикус, замаскировав пятно рыхлением почвы карандашом. Вчера у неё разболелся желудок, и она избавилась от сока точно таким же способом. Припомнилась история её знакомства с Олегом.

Муж ей достался по наследству от Светланы. Они начали встречаться сразу после похорон, объединённые общим горем и нуждающиеся в поддержке. Света выбросилась из окна после потери ребёнка на последних сроках беременности. Лера помнила подобострастное отношение подруги к своему мужу, которого та считала чуть ли не богом. Вспомнила и как утешала её после странной встречи с какой-то сумасшедшей, подкараулившей подругу на улице и сильно напугавшей Светлану. Что же там было? Вроде бы девушка заявила, что её сестра погибла из-за Олега, отравившись таблетками, и что Света тоже умрёт…А была ли та девушка безумной?

Во время секса муж привычно говорил о том, что она его любит, что для неё нет никого его дороже, что она должна выполнять все его желания. Но почему? Только сегодня она осознала, что он говорит не про свои чувства, а для неё. От его голоса веяло уверенностью и холодом. Лера заподозрила, что это – внушение, но старалась не выдать своей догадки. После, ополоснувшись под душем, она долго уговаривала себя вернуться в постель. Ей было страшно.


Ночью Валерии приснился сон, как она, обнажённая, с закрытыми глазами, играла Пьеро и Коломбиной, которые вдруг стали марионетками. Женщина наблюдала за собой со стороны, и с ужасом видела, что и она сама – марионетка, от её тела вверх тянулись нити, заканчивающиеся на ваге в руке Олега. Муж выглядел жутко – в кромешной тьме парило лишь его огромное лицо, зловеще-зелёное, как у мертвеца, и левая кистьс обручальным кольцом – символом вдовства, держащая вагу. Сама Лера, слепая и счастливая, не подозревала о нависшей над ней угрозе, а то, что Олег хочет сделать мёртвойи её, она поняла во сне сразу, и сразу же поверила. Ей показалось жизненно важным, чтобы она открыла глаза. Лера закричала во сне себе самой: «Дура! Открой глаза, слышишь?! Открой глаза!!!»

После ухода мужа на работу, Валерия долго сопоставляла известные ей факты, которым ранее не придавала значения. Впервые за несколько месяцев её внимание не рассеивалось, а мысли не путались. Точно, Олег что-то подмешивает в сок, который предлагает ей ежевечерне. Она пришла к выводу, что именно он довёл до самоубийства Светлану,а теперь планомерно уничтожает её. Возможно, что и смерть сестры незнакомки тоже на его совести. Доказать это будет невозможно, развод – не выход, она уже один раз пыталась поднять эту тему, муж её тогда ударил, а после стал в качестве извинения таскать ей по вечерам этот проклятый напиток. Долго обманывать его не получится – Олегпостепенно сталжёстко контролировать её жизнь. Надо спасать себя, и срочно.

«Ну наконец-то допёрла! Я уж и не надеялась,» - раздался в её голове голос Коломбины. «Здравствуй, шиза! –подумала Лера. – Я опоздала». На женщину снизошло спокойствие отчаяния.
- Ну, собственно, меня зовут Ольга. Ольга! А не Шиза и не Коломбина. И мне надоело быть влюблённой идиоткой. И Игорю –тоже. Игорю, а не Пьеро! - Лера почувствовала злость бывшей Коломбины.

- Что Вам от меня надо? – неуверенно вслух спросила женщина.
- Да не напрягайся. Просто думай слова, мы с Гошей услышим. Мы не хотим больше быть персонажами любовных романов. Нам хочется путешествий и приключений! Ну, пусть я буду авантюристкой, а он меня ловит…
- Это почему же ты будешь авантюристкой? Между прочим, мне в романах гораздо сильнее доставалось. Думаешь, легко любить дуру? – возразил приятный баритон бывшего Пьеро.
- Сам дурак! Я что, специально?

Крики в голове Леры нарастали, вызывая боль, она заткнула уши ладонями и заорала:
- Тихо!!! - в голове притихло. – Теперь повторяю – мне надо выжить. Какие будут предложения?
В итоге дискуссии остановились на автомобильной катастрофе. Есть по дороге в загородный дом одно место, где неприкреплённая полоса металла ограждения очень удачно торчала чуть ли не до проезжей части. Надо лишь подать машину чуть правее – и смерть пассажира будет гарантирована. Осуществление плана взяла на себя Ольга, а за руль решили усадить Игоря. Он всех уверял, что прекрасно усвоил курс экстремального вождения, когда-то пройденный Лерой из-за страха перед авариями.

Увидев вошедшего мужа, Валерия радостно взвизгнула и повисла у него на шее.
- Дорогой, у нас скоро будет малыш! Я сегодня сделала тест, и он однозначно показал – я беременна!!!
Легкомысленно чмокнув мужа в щёку, Лера ускакала на кухню, радостно напевая: «Я беременна, я беременна…» Поведение жены никак не укладывалось в привычное. Его слова игнорировались, сама она трещала без умолку, о том, какое это счастье – ползунки, пелёнки и подгузники. На замечание, что только неделю назад у неё были месячные, с умным видом заявила, что тест распознаёт зачатие уже с третьего дня. Пытаясь привести жену в чувство без рукоприкладства, Олег потребовал показать сам тестер.
Ничтоже сумняшеся, Лера показала бумажную полоску с двумя чертами, одна из которых была нарисована фиолетовым фломастером. На возражения, последовал ответ:
- Дорогой, одна полоска появляется всегда, а вот вторую часто не замечают. Потому я её и сделала поярче!

За ужином муж мрачно наливался виски, стараясь изобразить восторг от столь радостного известия. Когда Лера категорично потребовала свежий воздух, тишину загородного дома, а также его в нём присутствия, он уже плохо себя контролировал и без возражений устроился на пассажирском сидении…

На следующее утро в газетах появилась информация о том, что молодая перспективная писательница Лера Волконская, ехавшая с мужем в загородный дом, попала в автокатастрофу. Муж погиб на месте, сама же писательница отделалась ушибамии переломом ноги.
А через пару месяцев вышла первая книга из серии «Игорь&Ольга», написанная в жанре авантюрного романа, мгновенно ставшая бестселлером.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:39

31. Отпуск в реальность




Когда ваша дочь волшебница с неопределённым пределом способностей – скучной вашу жизнь точно не назовёшь. Именно такая мысль пришла мне в голову, когда прямо из стены детской, вывалилась упитанная серая мышь, с выпученными от ужаса глазами. Увидев меня, она шустро развернулась и нырнула обратно. Когда, спустя секунду, я осторожно приоткрыл дверь в комнату дочери, за этим грызуном, не признающим материальных преград, увлечённо гонялись здоровенный серый кот и азартно визжащая семилетняя девочка с развевающимися от бега рыжими волосами. Увлечённые «охотой», дочь и её домашний питомец совершенно не заметили моего появления. И когда я пару раз лишь чудом увернулся от столкновения с возбуждённой игрой девочкой, то решил прекращать творящийся бардак и пригляделся к серой виновнице забега, легко просачивающейся прямо сквозь мебель. Мышь, ожидаемо, сразу же исчезла. Такой уж у меня дар – видеть только реальность. Достаточно редкий и в повседневной жизни практически бесполезный, но в последнее время, когда дочка научилась без всякого усилия штамповать иллюзии, помогающий прерывать зашедшие слишком далеко детские шалости. Кот,у которого добыча ускользнула прямо из-под носа, озадаченно мяукнул и, по инерции пробежав оставшееся расстояние, ткнулся лбом мне в колени. Правда, тут же сделал безмятежную морду, и невозмутимо запустил когти в ковёр. Девочка, увидев, что веселье закончилось, обиженно надула губки и возмущённо воскликнула:
- Ну, папа! Ты же Чису всю игру испортил! – зелёные глаза лукаво сверкнули. – Ему надо больше бегать, а он у тебя только спит и толстеет.

Кот, прислушивавшийся к словам девочки, недовольно фыркнул, потёрся головой мне о ногу, потом широко зевнул и проговорил:
- Устал. Дайте жрать, что ли.
- Ну вот, я же говорила, - укоризненно произнесла дочь, - совсем твой котик разленился.
- Бажена, вообще-то это твой кот! – шутливо возмутился я.
- Твой-твой, - серьёзно ответила девочка, - он даже похож на тебя, такой же круглый и мягкий.
- Я всё слышу, - проворчал сидящий на полу Чис, - и я голодный. Покормите животное, живодёры!

Если говорить откровенно, кот был всё-таки её. И появился он благодаря недоразумению, случившемуся с Баженой в гимназии на её первой лабораторной работе по практической магии. Недоразумение это, кстати, поставило в тупик целый отдел института исследования магии, сотрудники которого разбирались потом в этом происшествии. Что там первое, чему любого мага учат? Концентрация собственной энергии? Так вот, после этой процедуры, проделанной дочерью, посреди лаборатории сидел и ошарашенно глядел на окружающих его людей большой серый кот. Живой, пушистый и вполне материальный. Отойдя шока, кот целенаправленно подошёл к Бажене и недовольно проговорил:
- Маленькая ты,конечно, но ладно, так и быть – ухаживай за мной. Только за хвост не дёргай и живот чеши, только когда я этого захочу. Меня Чис зовут. И чтоб никаких Чижик, Чисик и прочих оскорблений – обижусь.

Ну, а кто ждал-то чего-нибудь другого? Коты – жутко бестактные животные. Особенно говорящие. Только у Пушкина в его «Историях Кота Учёного», это животное мудрое и велеречивое. Но ведь и написаны эти сказки великим поэтом для своих многочисленных внуков, которых он нянчил, дожив до преклонного возраста. А детские сказки – они сказки и есть, и далеко не всему, о чём в них говорится, верить можно.

В гимназии, где Бажена жила всю неделю, любые домашние животные, так же, впрочем, как и нематериальные сущности были строжайше запрещены, поэтому Чис прижился у нас дома. Пришлось мне привыкать к своенравному соседу. Впрочем, жаловаться на Чиса было особо не за что. Мог, конечно, начать ныть в три утра, жалуясь, что живот свело от голода, и он вот-вот умрёт от истощения, если прямо сейчас не съест чего-нибудь вкусного и калорийного. Или, придя ночью ко мне на диван, закутаться в плед, самым бессовестным образом стянув его с меня, да ещё и обозвать бессовестным эгоистом, когда я, замёрзнув, пытался вернуть одеяло обратно. Но тут уж ничего не поделаешь, кот – он кот и есть, даже если родился магическим путём. Зато с появлением Бажены Чис преображался: целыми днями бегал за дочерью, глядя на девочку восторженными глазами, становился озорным и весёлым, как будто вернулся в детство и стал маленьким котёнком.

- Бажена,вообще-то я зашёл сказать, что пора собираться на праздник, – напустив на себя серьёзность, сказал я дочери.
Может быть, это не самая лучшая идея – тащить с собой девочку на княжеский бал, но оставлять дочь дома одну, зная её непоседливый характер и любовь к магическим шалостям, было бы ещё хуже.
- Здорово! Я уже платье приготовила новое, я его всего один раз одевала, на свой день рождения, - серьёзно ответила девочка, но тут же в её глазах зажегся озорной огонёк, - а можно Чиса с собой взять? Ну, пожалуйста! Он умный, будет себя вести хорошо. А я ему галстук-бабочку на шею одену.
- Бери, - кивнул я согласно, подумав, что ничего плохого в таком сопровождении не будет, - только надо его, наверное, самого спросить. Чис, пойдёшь с нами?
- Пойду, - утвердительно кивнул кот, - нельзя вас одних оставлять, сразу жрать начинаете, забыв про бедного голодного Чиса.
***
Приёмный зал княжеского терема гудел как растревоженный улей. В ожидании начала праздника, гости чинно прогуливались по помещению, останавливаясь рядом со знакомыми, чтобы перекинуться парой слов. Бажена в зелёном сарафане с большим белым бантом ярким пятном перемещалась между многочисленными мужчинами во фраках и дамах в светлых коктейльных платьях. Большинство гостей девочку знали – экзамены в гимназию одарённых детей пронырливые журналисты уже давно сделали популярным телевизионным шоу, и моя дочь, с лёгкостью прошедшая все испытания, стала настоящей телезвездой. С Баженой приветливо здоровались, интересовались успехами в изучении магии и отпускали комплименты Чису, с важным видом следующему за хозяйкой. Кот же, услышав похвалу, поднимался на задние лапы и благодарно кивал в ответ.

А я стоял около подоконника, держа в руках бокал шампанского, и откровенно скучал. Окружающие люди опасались моего статуса «видящего реальность» и старались не попадаться лишний раз на глаза. Первое время, когда я только заступил в должность княжьего борца с иллюзиями, было забавно смотреть, как некоторые представительницы высшего общества стараются быстрее пробежать мимо, непроизвольно прикрывая от моего взгляда содержимое глубоких декольте. Впрочем, мужчин, инстинктивно прикрывавших свои пышные шевелюры, или старательно прячущих руки в карманы брюк, тоже хватало. Но, после первого десятка посещённых приёмов, наскучило и это. Оставалось ждать, когда официальная часть закончится и можно будет незаметно улизнуть домой, прихватив с собой домочадцев.

- Как рассмешить свенна? – задала неожиданный вопрос незаметно подошедшая Бажена.
- Подарить ему цветок мака, - погружённый в свои мысли, на автомате, не раздумывая, раздраженно буркнул я известную поговорку.
Дочка довольно улыбнулась и почти бегом устремилась в другой конец зала. А в её руках вдруг из ниоткуда появился огромный ярко-красный цветок мака. Я продолжил взглядом направление, куда стремительно просачивалась сквозь толпу девочка, и задохнулся от осознания того, что только что натворил. В другом конце зала стоял, опёршись о подоконник, и непонимающе глядя на происходящее вокруг веселье, совсем молодой, лет четырнадцати, высокий и широкоплечий парень, с длинными светлыми волосами, забранными сзади в хвост, перетянутый кожаным ремешком по традиции страны, откуда юноша был родом. Свенны, северный народ, живший там, где холодное море изрезало сушу на множество фьордов, а короткое прохладное лето быстро сменяется морозной и снежной зимой. Люди, жившие на этих землях, казались такими же суровыми и неприветливыми, как и окружающая их природа. Немногословные и серьёзные мужчины, высокие и крепкие, предпочитающие всегда говорить то, что думают. Заставить спокойных и невозмутимых свеннов проявить эмоции было не просто.Но один способ гарантированно выводил жителя далёкой приморской страны из себя– достаточно намекнуть ему о его любви к представителям своего пола. А цветок мака, подаренный мужчине, был даже не намёком, а прямым утверждением этого постыдного факта биографии.И,из-за моего глупого ответа, именно такой «подарок» несла сейчас Бажена младшему сыну ярла – правителя Свеннии – который совершал официальный визит по странам-соседям, отмечая таким образом своё совершеннолетие.

- Бажена, постой! – закричал я вслед удаляющейся девочке, но мой голос утонул в окружающем шуме. Тогда мои глаза сосредоточенно впились взглядом в цветок, отчаянно надеясь, что это всего лишь иллюзия.Но мак в руках девочки и не думал исчезать.
Я рванулся вперёд, бесцеремонно расталкивая людей, попадающихся на пути, а дочь тем временем дошла до юноши-свенна и, довольно улыбаясь, вручила ему свой дар. Наследник ярла растерянно перевёл взгляд с неё на цветок, и тут же его лицо стремительно побледнело, губы сжались в тонкую полоску, а в глазах засверкала ярость. Молодой свенн начал поднимать правую руку, вокруг ладони засверкали яркие голубые искры. Я отчаянно прыгнул вперёд, понимая, что не успеваю… И тут произошло что-то странное. Молодой свенн резко остановился. Буквально застыл. Лицо стало неподвижной маской, ладонь замерла, не закончив движения, даже искорки концентрированной в боевом заклинании магической энергии неподвижно повисли в воздухе. Я огляделся и обомлел. Окружающий мир выглядел так, как будто я попал в телевизионную картинку, которую кто-то поставил на паузу. Окружающие люди замерли восковыми фигурами в нелепых позах, вода в фонтане, стоявшем в центре зала, остановила своё течение, секундная стрелка на больших настенных часах прекратила свой бег.

- Парадокс - один цветок способен разрушить целую ветку реальности,- отчётливо прозвучал в мёртвой тишине, наполнившей окружающее пространство, голос Чиса, - хотя дело, конечно, не в цветке, а в странных играх разума людей. Убедить себя, что цветок, подаренной маленькой девочкой – оскорбление, это как раз в духе людей.
- Чис? – я удивлённо уставился на кота. – Кто ты?
- Можешь считать меня тем, кого ваши учёные называют Числобог, впрочем, в данной реальности я всего лишь отражение этой сущности в материальном теле кота.

Боги, пантеон которых был сформирован ещё в далёкой древности, были, пожалуй, самой неизученной частью нашей жизни.Отзвуки их дел долетали порой до нашего мира, проявляясь возмущениями тонких матерей, заставляя учёных терзаться в догадках причин этих явлений и строить бездоказательные теории. Наверное, муравьи, будь они разумны, тоже смогли бы с уверенностью сказать, что где-то есть люди, но изучать таких «соседей», даже живущих по близости,было бы для них проблемой. Слишком разные масштабы.Вот и про Числобога нашим учёным было не известно практически ничего. Тем удивительнее было наблюдать перед собой существо, которое назвалось воплощением этого таинственного бога. В голове вертелось множество вопросов, но на языке, как обычно, оказался самый идиотский:
- А что ты тут делаешь?
- Как обычно, вмешиваюсь в ход истории, чтобы предотвратить неизбежный конец этой ветки реальности, - жёлтые глаза кота глядели на меня иронически, но голос был спокоен. – Иногда проще слегка подкорректировать реальность, повернув ход истории в правильном направлении на перекрёстке событий, чем разбираться потом с последствиями ваших бездумных игр с энергиями хаоса. А ещё, можно сказать, что я совмещаю приятное с полезным, и сейчас в отпуске. Иногда приятно пожитьсреди смертных, это придаёт существованию интерес.
- А почему кот? – задал я ещё один идиотский вопрос.
- Ну, не человеком же мне быть, - кот громко фыркнул, – вы, люди – самые странные из творцов. Нелогичные, суетливые и иррациональные. Тратите свой талант на всякие пустяки, а великие свершения совершаете походя. Сами придумываете себе проблемы, а потом упорно их распутываете. Готовы, если надо залезть повыше, соорудить гору из всего, что попадётся под руку, и рисковать сломать себе шею, лишь бы не искать лестницу, или вычерпать бассейн чайной ложкой, чтобы достать упавшую туда монетку. Вы не просто играете в игры со своим разумом, но и умудряетесь проигрывать в этих играх. Да ещё и от всех окружающих требуете такого же поведения. Но надо отдать вам должное – скучно с вами не бывает. А быть котом хорошо: кормят, уважают и можно со стороны за вашими выкрутасами наблюдать.
- А почему сейчас решил вмешаться в происходящее?
- У вас хорошая реальность, и было бы жалко, если бы она так глупо исчезла. К тому же мне здесь нравится. А это уже достаточная причина, чтобы вмешаться, не находишь? Да и у твоей дочери истинное предназначение вовсе не связано с разрушением вселенной.Созидать у неё получается намного лучше.
- А какое у неё предназначение? – сам собой вырвался у меня вопрос, когда я услышал, что речь идёт о Бажене. -И что теперь станет с Чисом?
- Ты, правда, считаешь, что человеческая судьба – это что-то предопределённая. Вы – творцы. Возможно, со временем вы достигнете уровня тех, кого зовёте богами. И свою судьбу вы творите сами. Тем интереснее мне будет приглядывать за твоей дочерью,пока она не осознает в полной мере свои возможности. Поэтому, Чис так и будет рядом с Баженой. Не думаю, что она заметит, что что-то в нём изменилось. Кот остаётся котом независимо от того, отразился в нём бог или нет. А сейчас давай я сделаю то, ради чего здесь оказался, поток времени становится удерживать всё сложнее.

И тут же картинка перед глазами пришла в движение. Как будто кто-то за секунду отмотал назад кадры киноплёнки, не выключая проектора. А когда движение времени назад прекратилось, я увидел дочь, стоящую передо мной.
- Как рассмешить свенна?
- Бажена, просто подойди и попроси его улыбнуться, - ответил я,- он хмурый, потому что впервые на таком приёме, и просто не знает, как себя вести.
- Правда? – просияла дочь и побежала к молодому свенну.

А я посмотрел на Чиса, сидящего около моей ноги. Тот поднял на меня глаза и хитро подмигнул. А я ясно осознал, что больше не смогу относиться к котам как раньше. Как тут не поменять отношение, если выясняется, что в любом из них может оказаться отражение бога, взявшего отпуск в нашу реальность?

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:40

32. Кобылыч




Толпа собралась немаленькая. Пацаны, девчонки, но и взрослых заметно много – редкость для таких дворовых соревнований. Скакуны-то несерьёзные. Ни породы, ни сертификатов, ни рекламы, а вот приз вполне взрослый и ставки принимают. Ради них и затеяно.

Миха на себя не ставил, была у него такая примета. Если хочешь победить, то о наживе думать нельзя. Скакун эти мысли не понимает. А вот твоё желание взлететь над землёй, достичь какой-то нужной цели впереди – это он чувствует. Тут совпадает с тобой и может поддержать энергией, толчком длинных шипастых ног. Миха поэтому заранее выбирал на трассе ориентиры, на которые будет смотреть и мысленно науськивать своего скакуна, чтобы они вместе достигли нужной отметки. Обычно у них получалось, и репутация Михи крепла от заскока к заскоку. Ставки росли, и приз в этот раз просто отличный, Михе такой и надо.

Ловчий паук. Взрослый, дрессированный – Миха специально ходил смотреть к вольеру. Глазки умные, челюстные когти здоровые, изогнутые, как ятаганы, лассо липкое наготове. Такого купить – никаких денег не хватит, ну, то есть Михе пока столько не заработать. А паук нужен. И фишка нынешнего заскока, что нужен не для себя. А раз не для себя, то точно, обязательно - этот заскок Миха выиграет.

Соперник, разумеется, думал иначе. Прозывали его Франт, откуда-то с замостья, и точно – франт: очки чёрные, сапожки ковбойские, да со шпорами, бляха на ремне с кулак величиной – блестит. А намордник на скакуне стальной, усы в тонкой медной оплётке – картинка, блин. Ещё улыбается этот Франт издевательски. Уверен в победе. А так-то разобраться у его кузнечика одно преимущество – усы назад – удобно управлять скакуном.

Вот-вот уже Дима-барыга стрельнёт в воздух, как на взрослых заскоках, и они прыгнут. Ждут только последних лучей солнца, потому что михин скакун дневной – кобылка, а у соперника кузнечик – они ночные насекомые. Вот и было решено заскакивать на самом закате. Миха погладил своего скакуна по блестящей голове. Скормил кусок салатного листа. Кобылыч схрумкал, благодарно потёрся о тёплую руку. Хороший.

Миха выменял его ещё яйцом на боевого мураша. Мураш был зачётный – без рта, но с огромными клещами на башке – ходячий капкан. Понятно, что долго такие не живут, но зато о корме можно не думать. Посадил на цепь у двери и гуляй. Правда, он и цепь может перекусить, но это уже не михин вопрос.
Сначала, когда Кобылыч вылез на свет, и стало понятно, что это не самка, Миха расстроился. Он мечтал стать заводчиком. Кобылка не местная, египетская – красивая. Окрас вроде и камуфляжный, но интересный: голени задних ног синие, бёдра оранжевые, а глазки вообще зашибись – в чёрно-белую полоску.

Ну, и самые крупные они в своём классе, что тоже аргумент. Итальянские резвее, да, их все и разводят, но не всем же феррари подавай, кому-то нужен гужевик с хорошими лётными качествами. Травоядный на сто процентов, не каннибал, как кузнечики, активен днём – в общем, плюсов масса.
Миха верил в будущее кобылок. И то, что он сначала докажет, что скок у них конкурентноспособный – даже хорошо. И вообще, любил он своего Кобылыча, хоть и обзывал иногда «дурак жвачный», но ласково. Ну как любил - не так, конечно, как Эрику.

Миха даже не оглядывался на толпу, боялся, что она там, и боялся, что её там нет. Лучше не знать. Его дело скакать, а не искать в толпе огненное пятно волос над нездешним белым лицом. Как же она непохожа на их девчонок, и это хорошо, и это плохо. Любая из местных девчонок позволяла себя потискать Мишане-балагуру, чем он пользовался довольно непринуждённо до недавнего времени.

Если бы не комар тогда, неизвестно, познакомились бы они вообще. Миха шёл тогда с охапкой одуванчика для Кобылыча и услышал вдруг визг и крики. Девчонка, вроде ровесница, и малыш лет пяти отбивались от самки обычного комара-пискуна. Миха бросил листья и одним движением сломал хоботок-иглу комарихе. Пинком отшвырнул насекомое в кусты и повернулся к девчонке – хотел отругать за беспомощность, но сразу понял, что она новичок в их краях – таких рыжих и белокожих у них не бывало. И ещё Эрика очень молчаливая, тихая – слова не вытянешь, не то что обычные девчонки - трещотки-мартышки.

Зачастую Миха предпочитал сначала выведать всё у её маленького брата, Урмас тосковал без отца и с радостью выкладывал почти взрослому Михе подробности их жизни. Даже не верилось, что они были из богатеньких. Где-то далеко, на севере, в бескрайнем теперь море, была у них своя земля, даже лошади и коровы были свои.
В это Миха долго не мог поверить. Даже не в само наличие такого богатства, а в то, что они это так глупо и мгновеннно потеряли вместе с кормильцем. Отец до последнего верил, что построенные им дамбы выдержат прибывающую воду, но они не выдержали. Он утонул, упрямец, а семья успела спастись и лошадь одну увести вплавь, благо было тепло. Но её потом уволокла оса, так что ни продать, ни съесть не получилось. Вот они и мыкались – жили в заброшенном бараке, мать пошла на разделку ручейника – хоть какая-то копейка, да и кусочек на обед удаётся урвать незаметно. А дети сами по себе – учились выживать в непривычном мире.

У них-то там насекомые были, как раньше – малюсенькие, вот приезжие и не умели – ни оберечься, ни прокормиться – хотя ведь ничего сложного, насекомые, мягко говоря, туповаты, их всегда много, и почти все они отличная еда. Ну, есть сколько-то радиации, конечно, не без того, но не так много, как принято считать. Всё-таки потёкший под Хмельницким реактор далеко, да и не разберёшь уже, где вредное, где не очень. А кушать хочется всегда.

Прокормиться-то ладно, с голоду семья Эрики уж точно не пропадала, но вот с обороной тут конкретно нужна была помощь. Жирные плоские мокрицы могли уничтожить ветхие доски барака за одну ночь, крыша была тоже так себе – какой-нибудь упрямой осе вполне по силам было оторвать старый толь, да и не перечесть всякой мелюзги, способной лишить и крова и жизни беспомощных людей.
На эти напасти существовал уже, конечно, адекватный ответ – ловчие пауки, но его Михе еще предстояло выиграть.

Сам-то он как будто родился с умением мгновенно разбираться с любыми тварями, чувствовал их сильные и слабые места и считал, что язык затаившейся злобы во всем мире одинаков, поэтому и отдал предпочтение кобылкам – что они травоядные. Как-то спокойнее скакать на лошади,а не на тигре – верно? Что это за скакун, который норовит руку хозяину оттяпать? Вечно в наморднике, вечно голодный. «Нет, не за ними будущее», - думал Миха, поглаживая Кобылыча.

Франт тоже оглаживал своего скакуна, брызгал каким-то гелем специальным, протирал мягкой тряпицей – рисовался. Но слава за ним нехорошая, да Миха и чувствовал – поганый человек, и потому напрягся, когда Франт подошёл к ним с Кобылычем.
- Что, Миха, кормил корову-то свою сегодня? Без намордника держишь, не кусачая?
- Кому не кусачая, а кому и крокодил, – буркнул Миха сердито. Не любил он этих пикировок перед заскоками, всё и так ясно – чего ещё ходить задирать?
Но Франт не отставал, пошёл вокруг Кобылыча, присел вдруг:
- Смотри-ка, стреножка перетрётся счас, похоже. Скакнёте, как попало, и приз - фюить…
Миха не поверил, но пошёл посмотреть на стреножку, а когда повернулся обратно – к голове Кобылыча – тот что-то жевал, обжора, а Франт шёл к своему кузнечику. Миха кинулся отнимать жвачку, да куда там… Разве что ломиком разжать можно.
По-настоящему рассердиться на свою глупость Миха просто не успел – объявили низкий старт.

Наездники вскочили в сёдла, стреножки сняты, поводья в руках.
Выстрел!
Толчок! Мощные ноги выносят высоко вверх, до третьих-четвёртых этажей домов. Полёт по плавной дуге. Тянуть! Тянуть до точки, до дальних кустов, которые Миха приметил до заскока. Давай, Кобылыч! Давай, дорогой…
Они летели, тянули высоту, Миха мысленно «держал» полёт, физически чувствуя, как инстинкт насекомого скакать подальше и желание человека лететь – совпадают и сливаются.
Соперник сначала пошёл намного выше – по крутой дуге, а потом – как и следовало ожидать – стух, потерял плавность снижения и явно обозначился на проигрыш. Миха возрадовался было, но вдруг понял, что с Кобылычем что-то не так.

Понял не по движению, они по-прежнему летели, плавно заканчивая дугу скока именно в том месте, где было намечено. Но связь – она прервалась, Миха чувствовал - что-то случилось.
Земля приближалась. Вот они с Кобылычем коснулись травы, но не как положено - как всегда, а нелепо ткнулись в землю. Передние ноги насекомого подломились, задние разъехались в стороны. Миха чуть не полетел кувырком, соскочил, бросился к голове Кобылыча.
Полосатые глаза потухли, не отражали уже заходящее солнце, шипастые ноги подёргивались в конвульсиях. Миха бросился к Франту, сходу въехав тому в ухо.

- Сволочь! Что ты скормил ему?! Убью, гад! – и снова бросился на соперника.
Подбежавшая толпа оттащила Миху, его успокаивали, говорили, что приз всё-таки достался ему, что хрен теперь докажешь – дихлофос там был, или ещё какая отрава… Приволокли вольер с пауком, поставили рядом. Им-то что – просто забава, ставки, выигрыш-проигрыш. Завтра всё забудут.
Вытирая рукавом злые слёзы, Миха растолкал толпу, пошёл к своему скакуну. Кобылыч уже не двигался.

- Ах ты, морда, дурак жвачный, - сказал ему тихо, поглаживая гладкую, оливковую башку. – Как же я теперь без тебя…
Сзади кто-то обнял. Эрика. Принесла лопаты.
- Давай закопаем, а то и до утра не долежит, сожрут.
Миха кивнул, взял лопату. Последний луч солнца погас над горизонтом.
- Завтра крест поставлю, - сказал твёрдо и вонзил лопату в дёрн.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:40

33. Алиша





Ты часто говорил мне, что свои самые яркие чувства, мысли, мечты, надежды и сокровенные желания – лучше всего записывать на листе бумаги. «Не доверяй бездушной электронной памяти, - говорил ты. - Однажды, она может подвести тебя…».
Оглушающую тишину нарушает лишь яростный скрип пера, из-под которого ровными рядами ложатся на бумагу строки:
«Я не хочу любить…»

***

- Мисс Леман! Мисс Леман, вы слышите меня? – кто-то настойчиво разгонял блаженную темноту, в которой медленно плавало мое сознание.

***Леман… из зеркала на меня смотрит миловидная шатенка, с большими зелеными глазами, и аккуратным, немного курносым носиком. Я смеюсь, и кружусь на месте – она делает то же самое. Мы критически рассматриваем друг у друга фигуры, и остаемся очень довольны результатом: у нас длинные ровные ноги, подтянутые круглые попки, небольшие, идеальной формы груди. Мы… я – Алиша Леман.***

Значит, это меня зовет настойчивый мягкий голос. Я с трудом разлепила глаза. Надо мной склонилось смуглое лицо – аккуратная «эспаньолка», темно-карие глаза, черные, как смоль, аккуратно зачесанные волосы.

- Мисс Леман, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? Я – доктор Алварес. Вы находитесь в больнице Святого Патрика, вас сюда доставили две недели назад, прямо с места аварии.

- Аварии? – прошептала я. – Какой аварии?

- Ваш автомобиль потерял управление, и на большой скорости врезался в опору линии электропередачи…

- Господи, со мной все в порядке? – я торопливо выпростала руки из-под одеяла… и в оцепенении уставилась на две металлические пятерни, появившиеся перед глазами. – Боже, что это?!

- Мисс Леман, я вынужден сказать вам, что…

Я лихорадочно скинула с себя одеяло – под ним, на белоснежной простыне лежало сверкающее металлом тело. Мое тело...

Изогнувшись дугой, я страшно закричала.

Вокруг забегали люди в белых халатах, послышался щелчок инъекционного пистолета, и я вновь провалилась в спасительную тьму…

***

- Поверьте, мисс Леман, мы сделали все возможное. Чтобы спасти вам жизнь, нам не оставалось иного выхода, кроме как использовать титановый скелет на нейроуправлении. Однако, мы постарались максимально сохранить ваши уцелевшие внутренние органы. Вам пересажены ваши собственные сердце, печень, легкие, и некоторые другие органы.

Я сидела в кабинете у доктора Алвареса. За прошедшие полторы недели я вполне сносно научилась управляться со своим новым телом.

- Доктор, но ведь мое сознание можно было поместить в выращенное клон-тело! А не превращать меня в уродливого киборга!

Доктор вздохнул, и принялся бестолково перекладывать бумаги на своем столе.

- Мисс Леман, пересадка сознание в новое клон-тело - это весьма дорогостоящая операция.

- Но у меня есть медицинская страховка!

- Конечно, мы первым делом проверили вашу медицинскую страховку. К сожалению, она была просрочена.

Боже, теперь я вспомнила. Какой же надо быть дурой! Сто семьдесят долларов и полминуты потраченного времени – это все, что надо было сделать, чтобы вовремя продлить свою страховку. Нет же, я откладывала «на потом» - вечером оплачу, завтра оплачу. Какую высокую цену приходится порой платить за свою собственную глупость!

- Мы не сомневаемся, мисс Леман, что вы обязательно решите свои финансовые вопросы, и сможете заплатить за свое новое клон-тело.

Да, конечно. Только вот для этого мне придется работать лет триста, без выходных, чтобы накопить нужную сумму.

- Мы подобрали вам прекрасное покрытие, одно из самых лучших.

Я вытянула руку, и посмотрела на телесного цвета пластик, покрывающий ее. Только полный идиот может перепутать ЭТО с живой, прекрасной кожей. Псевдокожей я была покрыта до талии – остальную часть мне должны «пришить» через три недели. Господи, как я смогу жить с таким уродливым телом? Я почувствовала, как мои глаза в сотый раз наполняются слезами.

- Скажите, доктор, - я постаралась, чтобы мой голос звучал ровно, и потрогала металлическое полушарие, прикрывающее заднюю часть черепа. – Меня беспокоит, что случилось с моей памятью. Какие-то-то события своей жизни я помню ясно и четко, а какие-то – не помню совсем. Но когда я начинаю задумываться о чем-то – то внезапно знания, или воспоминания, словно сваливаются на меня откуда-то.

- Гм, да, Мисс Леман, это еще одно, о чем я должен вам рассказать. Вы получили тяжелую травму головы, и мы были вынуждены удалить почти половину мозговой ткани. Однако, информацию, находящуюся на ней, мы постарались максимально сохранить, переписав на электронный чип. Он имплантирован вам в голову, и сообщается с вашим мозгом посредством нейронных связей. Если постараться объяснить максимально просто, то этот чип выдает вам нужную информацию, воспоминания, испытанные чувства и эмоции, получая запрос, ключевое слово или фразу. Конечно, на самом деле все намного сложнее, но суть именно такова. Вы привыкните, мисс Леман.

Я привыкну? Кто может привыкнуть к тому, что произошло со мной? Кто?

Через три дня меня выписали из клиники, и такси, любезно вызванное самим доктором Алваресом, отвезло меня домой.

***

Что может делать дома тот, кто еще совсем недавно был симпатичной, жизнерадостной девушкой, а сегодня превратился в неуклюжую, громыхающую железяку, с памятью, которую можно сравнить с ржавым дуршлагом? Что еще можно делать, кроме бесконечных рыданий в подушку, и попыток выпросить у Бога ответы на тысячу раз заданные вопросы: «Почему это произошло именно со мной?! За что?! Что мне делать дальше?!».

Заняться собой? Кажется, в моем нынешнем состоянии это звучит смешно. В первое утро я, встав, по привычке пошла в ванную. Глянула в зеркало, и, развернувшись, вышла обратно, гулко лязгая металлическими ступнями по кафельному полу. Такое чудовище даже умывать не хочется, не то, что делать ему макияж.

А времени у меня было хоть отбавляй. Реабилитационный период продлится еще четыре месяца. После этого медицинская комиссия примет решение, могу ли я вернуться на работу и приступить к исполнению своих трудовых обязанностей. На работу…

***- Проходите, мама. Ух, ты, кто это у нас такой серьезный? Томми? Ну-ка, Томми, дай мне ручку, – я отлепляю от ручонки насупившегося малыша гибкую серебристую пластинку, подношу к лампе, и рассматриваю результаты анализа крови. – Как у нас все хорошо стало! Давай еще посмотрим, как ты дышишь, - я подношу к груди мальчишки респираторный анализатор, и считываю показатели. – Ну-у, вы меня сегодня совсем радуете. Ты просто молодец, Томми! И мама твоя – тоже молодец!***

Интересно, испугался бы Томми, если бы его привели на прием к педиатру, выглядевшему, как я сейчас? Или больше бы испугалась его мама?

Дни тянутся за днями, как капли тяжелой, черной смолы. Я – то впадаю в полную апатию, и целыми днями бессмысленно таращусь в телевизор, то начинаю лихорадочно метаться, придумывая себе какое-нибудь занятие. Время от времени, я изучаю руководство по эксплуатации своего ненавистного металлического тела. Раз в три дня мне необходимо на ночь присоединяться к электросети, для зарядки аккумуляторов. Регулярно смазывать подвижные части, следить за уровнем охлаждающей жидкости. Подсоединившись к компьютеру, я могу вносить изменения в настройки – скорость, гибкость, мощность, балансировка... Сегодня, до максимума увеличив мощность левой кисти, я обнаружила, что могу раздробить стеклянную бутылку, просто сжав ее в руке. Никакой боли я при этом, конечно, не почувствовала. Физической боли…

***- А-ааа! – слезы градом катятся по моему лицу. Вот буквально секунду я была беспечно счастливой, весело прыгающей по дорожке девочкой, а сейчас превратилась в лежащее на земле, самое несчастное существо на свете, с окровавленной коленкой.
- Алишенька! Тебе больно? – папа бросается ко мне, и подхватывает на руки.
- У-уууууй, больно, па-ап, болит-болит-болит, а-аааа!
- Ничего, милая, сейчас подую, и все пройдет…***

Я грустно улыбнулась этому воспоминанию, услужливо «подгруженному» моим электронным чипом. Вот бы сейчас пришел папа, взял на ручки, подул на меня – и все прошло. Вздохнув, я продолжила ковыряться в ящике своего компьютерного стола, где решила навести порядок. Нужные вещи я складывала на столе, ненужные – летели в мусорную корзину. Вытащив из ящика очередной предмет, я, замерев, уставилась на него. Фотография. На фотографии – смеющаяся я. И Дэвид… Воспоминания, чувства, эмоции хлынули на меня таким потоком, что сознание мое помутилось.

***Крепкие загорелые руки нежно обнимают меня, я утопаю в его голубых глазах, и мое сердце готово разорваться от того немыслимого счастья, которое я испытываю.
- Пожалуйста, повтори еще раз!
- Я люблю тебя, Алиша! Люблю больше жизни, люблю каждую твою черточку, каждую ямочку, каждый волосок!
- Дэвид, я тебя тоже люблю! – я прижимаюсь к его груди, и полной грудью вдыхаю в себя чудеснейший в мире аромат – запах, исходящий от моего любимого мужчины.
Дэвид сидит в большом кресле, которое вынес из дома на веранду, а я уютно примостилась у него на коленях.
- Любимый, давай всегда-всегда будем вместе?
- Любовь моя, я не смогу жить без тебя! Меня печалит каждая секунда, проведенная не с тобой! Я всегда, всегда буду с тобой!***

Дэвид! Любовь всей моей жизни! Мой милый, нежный, добрый мужчина! Необыкновенный и неординарный! Кому еще в наше время придет в голову обустроить в своем доме комнату в стиле девятнадцатого века, уставить ее древними фолиантами, притащить старинный стол, раздобыв где-то чернильницу и гусиные перья? Он научил меня писать от руки, и мы часто писали друг другу любовные признания, сидя в двух шагах друг от друга. Дэвид! Будет ли он любить меня ТАКУЮ? Мне нужно знать это, нужно знать немедленно! Пошатываясь, я подошла к шкафу, и принялась одеваться.

***

С тихим шипеньем пневмоприводов, дверь отъехала в сторону.

- Алиша? Господи!

- Да, это я, Дэвид! – я шагнула в дверь. Он попятился, не отрывая от меня широко распахнутых глаз. – Прости, я сегодня не накрашена.

- Господи Иисусе… Алиша, что с тобой произошло? – побледневший Дэвид нервно сглотнул.

- А почему ты не знаешь, что со мной произошло? Почему? Почему не обеспокоился моим долгим отсутствием? Почему не нашел, не навестил меня в больнице? Почему, Дэвид?! – я начала срываться в крик.

- Я… я думал, ты уехала куда-то, может, по работе, не предупредив меня. Я несколько раз звонил тебе домой, но ты не отвечала.

- Уехала? На месяц, не сказав тебе? – мне одновременно хотелось и треснуть его, и обнять. Но боже, как же я люблю его! Я жадно всматривалась в его глаза, пытаясь понять его чувства. – Дэвид… ты… любишь меня?

- Алиша! – он схватился за голову. – Все это так неожиданно! Ты… ты…

- Я – чудовище? – жгучее горе захлестнуло меня с головой – Я чудовище, да?! – закричала я. – «Алиша, я всегда буду с тобой!», да?! Это я, Дэвид, это я! Почему ты, увидев меня, не сказал, что любишь меня?! Ты всегда первым делом говорил это! – мое сердце больно стиснуло холодными тисками.

- М-милая…

- Ах, милая?! Ты любишь свою милую Али?! Ты хочешь меня?! – я скинула футболку, затем одним рывком сорвала с себя длинную юбку. – Ты уже кипишь от страсти?! Твой член готов взорваться?! – я медленно повернулась вокруг себя. – Ну же, Дэв!

Дэвид в ужасе уставился на металлические сочленения, откуда «росли» мои ноги, и утер выступивший на лбу пот. На его лице промелькнуло… отвращение?

***- Ну-ка, замри, - моя сестра Кэрол с размаху бьет меня по голой ноге.
- Что там?! – верещу я, подскакивая. К моей ноге, в мешанине крови и собственных внутренностей, прилип жирный паук. Он все еще подрагивает волосатыми ножками. Под хохот Кэрол я бешено прыгаю и топаю ногой, пытаясь стряхнуть с себя эту мерзость.***

Я – отвратительна ему…

- Алиша, ты пугаешь меня! Прекрати, пожалуйста!

- Прекрати?! Что мне прекратить – любить тебя?! – слезы ручьем полились из моих глаз, и закапали на пластиковую выпуклость, обозначавшую мою грудь. – Чертов придурок, я бы хотела никогда не знать тебя, и никогда не любить! Но я люблю тебя! – мое сердце бешено билось.

***Любить всем сердцем***

- Люблю всем сердцем! – мое сознание «поплыло», я поднесла руки к горлу, ухватила край псевдокожи, и с противным треском стала рвать ее на себе, отбрасывая страшные лоскуты на пол. Чудовищными перчатками шлепнулась на пол искусственная кожа рук.

- Алиша, не надо! Умоляю тебя! – в его голосе зазвучал неприкрытый страх.

- Смотри! Смотри, как оно бьется! – сквозь прутья стальной грудной клетки было видно перевитое прозрачными трубками, влажное, часто пульсирующее сердце. – А ты? Ты любишь так?!

Дэвид подскочил, и бросился к двери. Я молниеносно перехватила его рукой за горло, и подтянула к себе.

- Ты любишь так? – прошептала я, вглядываясь в его наполненные страхом глаза. И ударом руки пробила ему трахею. Мой любимый задергался и захрипел. Кровь вишневым потоком выплеснулась из раны. – Так скажи, ты любишь так? – я поддела его кожу пальцами, и рванула, сдирая ее с тошнотворным хлюпаньем. – Любишь так? – Давид что-то просипел и обмяк в моих руках.

- Что ты сказал, любимый? Впрочем, неважно, я и так вижу, – я посмотрела на развороченную грудь, в которой неподвижно замерло залитое кровью сердце. Затем разжала руку, и Дэвид кулем рухнул на пол.

Как же болит сердце. Его не спасет от боли никакая титановая оболочка. Превратиться в чудовище – больно. Быть чудовищем, которое предал любимый человек – больно. Любить этого предателя – больно, больно. Что за злые шутки играет со мной судьба? Зачем же мне было вспоминать это? Почему, вызволив воспоминание из цифрового плена, нельзя загнать его обратно?? Почему, почему! Я не хочу! Боже, я не хочу, не хочу любить! Помоги мне, Господи, помоги, умоляю тебя. Что со мной происходит? Где я?

Я не заметила, как зашла в «старинную» комнату Дэвида. Мой взгляд упал на письменные принадлежности, аккуратно расставленные по столу.

Ты часто говорил мне, что свои самые яркие чувства, мысли, мечты, надежды и сокровенные желания – лучше всего записывать на листе бумаги. «Не доверяй бездушной электронной памяти, - говорил ты. - Однажды, она может подвести тебя…».
Оглушающую тишину нарушает лишь яростный скрип пера, из-под которого ровными рядами ложатся на бумагу строки:
Я не хочу любить
Я не хоч1 любить
Я н0 хочу л1бить
Я не х1ч0 л0б1ть
1 не 1оч0 10бит1
1 1е 10ч1 10б1т0
11111 01101 00101
10101 01110 10111
10011 01011 11110
00001 01000 10010
11000…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:41

34. Дом, в который она хотела





Женщина сидела передо мной скрестив ноги, нервно барабанила тонкими пальцами по деревянной столешнице. Поймав мой взгляд, смущенно улыбнулась и спрятала руки на коленях. Я налил ей стакан воды и тоже улыбнулся.Она явно чувствовала себя здесь не в своей тарелке, чужеродная в атмосфере, потерянная в пространстве.

- Год назад я похоронила мужа и теперь я одна. Нет, есть дети, внуки, но у них своя жизнь. С мужем мы прожили хорошо. Немного до золотой свадьбы не дотянули. Очень я его любила. - она закусила губу, посмотрела на меня неуверенно: - пожалуй, я сразу начну с самого сложного.
Это было много лет назад.

Шесть лет я уже была замужем, и… пять из них имела любовника.Я любила мужа, это был замечательный человек, нашей дочке, Анисье, только исполнилось 4 годика, но…
Это был друг моего мужа. Мы познакомились на нашей свадьбе. Потом он нашел меня, сказал, что любит, что подлец, что не может сопротивляться своему чувству. Я выгнала его.Но нас уже зацепило, как рыбу на крюк. Почему я тогда не рассказала всё мужу?Думала, что справлюсь сама. Что разберусь. Что все будет как прежде - у моего мужа будет и верная жена, и близкий друг. Но я попалась. Я была очарована – его силой, волей, красотой, страстью. Я не устояла перед этим искушением, я влюбилась. Так состоялся и запечатался этот круг.

Про нашу связь не знал никто, ни единая живая душа.
Пять лет я жила двойной жизнью. Замечательная жена, весёлая простушка, хорошенькая хохотушка, дом полная чаша, всё счастье наше. А внутри сплошное месиво – вина, ложь, страсть, предательство. Я ненавидела любовника, за то, что он так изуродовал меня, но я была его твореньем. Два Франкенштейна - мы разодрали друг друга в клочья и сшили из них чудовищ. Мы смешали боль с наслаждением и не могли им противиться. Это был наркотик, который убивал и не отпускал.
Почему я не ушла к нему? Он был женат, а я замужем. Он любил жену, а я мужа. Бывает и так.

Она криво усмехнулась,в несколько глотков выпила воду из стакана. В комнате смеркалось, зимнее солнце осторожно ползло к горизонту.Повисла напряженная тишина и я засуетился.
- А давайте чаю заварим, а? Горячего, сладкого, с печеньем.
- С удовольствием, здесь довольно холодно, - улыбка смягчила её лицо, чуть разгладила морщинки у губ, - столько лет прошло, а саднит до сих пор.
Вода из крана бежала ледяная, студила руки. Набрав воды в чайник, я поставил его на подставку, щелкнул выключателем. Он тихонько зашумел. Я достал старенький пузатый заварочник, на его белом боку синел домик, из маленькой трубы вился дымок.

- Да, наше время бежит как река. Сначала ручеёк весело журчит по камням, звенит, переливается по лесной прогалине. И из него пьёт Бемби. Потом полноводная река плавно несёт свои воды по полям, она поит и кормит.А к старости мы превращаемся в болото дельты. И уходим в вечность моря-окияна. Где лежит старый кит, у которого тысяча глаз,– в подобные моменты я частонёс чепуху.
Я подал ей коробочку с сахаром-рафинадом, поставил на стол вазочку с галетами. Она взяла одну, прочитала: – Мария, вот эти печенюшки, право, неизменны. Я их с детства помню.

- Итак, было 30 декабря.Мы недавно переехали в новую квартиру, выкинули и потеряли при этом кучу старого хлама,у насне было ни ёлки,ни игрушек, мы плохо знали наш новый район. Но соседи подсказали, куда идти.
Мелодия. Так назывался магазин. Там стояла ёлкас красной звездой на верхушке, весь магазин пропитался её смолистым ароматом. Я помню, как с этим запахом на меня обрушилось предчувствие Нового года. Глаза слезились с мороза, в горле перехватило и запершило. Новый год, всё с чистого листа, всё будет хорошо.

Блестящие шары лежали в гнёздах деревянных ящиков, серебристые сосульки, разноцветные домики. Ватные деды морозы в алых шубах и голубые снегурочки в белых сапожках. И надо было пробиться к прилавку, выбрать, купить, выписать, оплатить, упаковать.

В этой суматохе мы потеряли Ниску. Мне показалось, что мелькнула её шубка, я бросилась вслед, а она ускользала за широкими чужими спинами. Наконец, я догнала, ухватила за плечо, развернула – и это была не она, чужая совершенно девочка с круглым лицом и белёсыми ресничками, держала за руку мамашу в черном полушубке. Я тогда чуть не задохнулась от ужаса, я потеряла мою девочку.

Потом мы, конечно, её нашли. Она стояла за ёлкой. Как раз там, где охранной шеренгой перед ночным окном выстроились ангелы.
Теплый воздух поднимался от радиатора под окном и кончики пуховых крыльев плавно колыхались. Голубые стеклянные глаза на фарфоровых личиках, тонкие руки раскинутые, протянутые, сложенные в молитве. Не знаю,как они попали в тот советский магазинчик, какая-то импортная поставка,стеклянные шары ручной росписи поменяли на партию ангелов. Жутко дорогие, жутко красивые.

- Мааам, купи? Вот этого, который на меня смотрит и ручки тянет, – я уткнулась носом в её щёчку, в выбившийся из-под шапочки светлый локон, обняла её, такую толстенькую и неуклюжую в коричневой цигейковой шубке. Я бы тогда даже щенка ей купила.
А ведь мы в тот вечер заблудились, представляете? Плутали по чужим дворам с ворохом покупок, с сумками, набитыми хрупкой красотой, муж тащил подмышкой ёлку, она всё время за что-то цеплялась, он беспрестанно чертыхался, а мы с Нискойхохотали. Очень замёрзли тогда. И вдруг, как в сказке, открылась дверь, и на мороз вывалился густой, ароматный пар из маленькой пельменной. И мы погрузились туда, сошли по ступенькам в этот жаркий, яркий, шумливый вертеп. Наелись пельменей, выпили водки, напоили ребенка горячим чаем. Потеряли ёлку и побили шары… Нет, нет, я шучу, никто ничего не побил и не потерял. Тепло подействовало на нас самым волшебным образом, а добрые люди подсказали дорогу к трамваю.

Это был день, когда я была совершенно, абсолютно счастлива. Мы наряжали ёлку – шарики, сосульки, старенький фарфоровый чайничек, доставшийся от бабушки, морковка на прищепке, дождик, мишура. Нискин смех и топот босых ножек. Мы выключили свет и смотрели, как мерцает самодельная гирлянда. Я помню большие тёплые руки мужа и его дыхание на моей щеке, когда он обнимал меня. И я плакала, уткнувшись ему в грудь, а он гладил меня по спине и шептал, что я глупенькая девочка. И целовал меня нежно-нежно.

Она замолчала. Сделала глубокий глоток, отвернулась к окну, наверно, не хотела, чтобы я заметил слезы, скатившиеся по дрожащим щекам.
- И фарфоровый ангел протягивал к нам руки из-под ёлки.
Ниска тогда утащила его в свою комнату, поставила рядом с кроватью, сказала, что он будет охранять её от чудовищ. Я была против, боялась, что уронит, разобьет.
Весь следующий денья готовила, у нас был большой стол, много гостей – новоселье, Новый год. Собирались все наши друзья, в том числе и мой любовник с супругой.

Ниска сновала вокруг меня,притащила своего ангелочка, поставила на табуретку, щебетала что-то на своем детском языке. Я слушала вполуха, ловила обрывки её летучих мыслей.
- Фима, а ты мне покажешь еще краски? Мы с тобой полетим, полетим, высоко-высоко, ты меня будешь подкидывать и ловить – она смеялась и гладила его по пуховым крыльям.
- Мама, а Фима показал мне ночью город – весь в огнях, там были золотые башенки, и водопад голубой, и я плавала в газировке.
- Ничего себе,какой сон тебе приснился.
- Нет, мама, это взаправду было, всамделишне. Меня Фима за руку взял, и мы полетели. Далеко, сначала темно было, а потом светло.
- Бывает, солнышко, такие порой сны снятся, прям всамделишние. А почему Фима? Это ты его так назвала?
- Нет, он сам сказал, что его зовут Серафим, а мне можно называть его просто Фима.
У меня почему-то побежал неприятный холодок по позвоночнику, кожа на руках пошла мурашками.

- Нисочка-Анисочка, Фима с тобой всю ночь летал, устал, давай поставим его на полку, пусть отдохнет. А то как он покажет тебе другие краски и замки?
Я забрала у дочки игрушку, унесла к себе в спальню, поставила в шкаф на верхнюю полку и плотно закрыла дверь.

Новогодняя ночь прошла на пределе моих нервов. Я улыбалась мужу, я улыбалась любовнику, я мечтала, чтобы всё побыстрее закончилось, боялась, что я выпью слишком много, что он выпьет слишком много. В полночь пробки шампанского ударили синхронно в потолок, под мерный звон курантов я считала до двенадцати, глотала сухую шипучку, а в голове крутилась одна и та же бессмысленная фраза – я хочу домой, я устала, я хочу домой, господи!
Спать легли в предрассвет, в серые полутени, пьяные и измочаленные весельем, провалились в подушки, в лунный морок, в сон.

Я проснулась... Нет, очнулась. Знаете, как в кошмаре. Словно произошло что-то плохое, и ничего уже не сделать, ничего не вернуть, не изменить, не исправить.В изножье кровати кто-то стоял. Я не видела лица. Он протянул руку… И я взлетела. Легко прошла через стекло окна.Подо мной расстилалась забелённая снегом земля. Вокруг было пусто, ни души. Стелился легкий дымок из трубы маленького домика внизу, прямо как на этой чашке.
Она водила пальцем по краю белой фарфоровой чашечки с синим домиком на боку, и дымок струился из крохотной трубы к её тонким старым пальцам. Чай давно остыл. На донышке сиротливо желтел кусочек лимона.
- Я пыталась обернуться, чтобы посмотреть на свой дом, на окно, из которого я вылетела, я боялась, что разбила его, что разбудила мужа и дочку, что они замерзнут с разбитым окном. Но не могла. Меня несло вдоль земли и вверх. Внизу летели дома, потом деревья, лес. Становилось темнее, мы летели в ночь, мы летели на север.
Я чувствовала его присутствие. Я не чувствовала холода, я больше не чувствовала страха. Я превратилась в ветер, в воздух, в пространство. Я была частью опрокинутого на меня черного звездного неба. Вокруг начали появляться сполохи огня. Казалось, у меня вырастали призрачные крылья, голубые, зеленые, фиолетовые, они закрывали половину небосвода, переливались, волновались, окутывали мир цветным покрывалом. Вокруг меня разыгрывалось божественное представление древних трагедий. Плыли корабли и пылали города, гигантский волк присел на задние лапы, а потом кинулся и пожрал луну и звёзды и рассыпался на мириады серебристых светлячков, которые опадали снегом на землю. Это было северное сияние, и я была в самом его центре. Каждую клетку моего несуществующего тела пронзала дрожь, я превратилась в голос, в нечеловеческий вой, обращенный в черную глубину неба, на молочно-белую немую луну.

- Я хочу домой! Я хочу домой, господи! Отпусти меня! Прими меня!
- Лети…
Я понеслась вверх, за пределы пространства и времени, за пределы всего сущего. Оно ждало, оно пульсировало и тянуло, затягивало мою душу словно в чёрную дыру, высасывало тоску и обещало радость, нирвану, счастье. Забытье.Там и был мой дом. Я хотела туда. Где нет ни боли, ни страха, ни мучений. Только ласковые звезды на атласном небосводе.
- Твоя дочка тоже сказала, что хочет домой. Сказала, что хочет рассказать об этом маме.
И я упала.

Меня подкинуло на кровати. Я резко села, кровь бешено стучала в ушах, руки тряслись, дрожали губы. Лицо было мокрым и соленым.
Дверь шкафа была приоткрыта, луч света падал сквозьнеплотно задвинутые шторы, серебрил ангельские крылья.
Я больше не смогла уснуть. Проверила Аниску – она тихонько сопела в своей кроватке, была потная, горячая, мокрая.

Всё утро я просидела на кухне, пила выдохшееся шампанское из горла толстой бутылки. Принесла ангела, поставила на стол – голубые стекляшки глаз, синий балахон, пух – обычная рождественская игрушка, набитая ватой и расшитая стеклярусом, с фарфоровой головкой и ручками.
Я тогда просто неловко поставила пустую бутылку. Помню, как звук удара разнесся по спящей квартире, кукла упала, головка откатилась под стул, сломалась ручка.
Грохот разбудил Ниску, она прибежала, забралась ко мне на колени.Она плакала, ая гладила её по волосам, обещала, что мы отдадим ангела дяде Жене, у него золотые руки и волшебный клей, он всё починит и игрушка будет как новая. Папе мы решили ничего не говорить, чтобы он не расстроился и не ругался.

У Жени, действительно, были золотые руки.Я отдала ему сломанную куклу, и он не смог мне отказать, ведь это и был мой любовник. Женя. А еще я сказала, что между нами всё кончено.
Всё. Кончено.

Она встала и подошла к окну, положила на холодное стекло ладони, прислонилась к нему лбом. Постояла так, потом повернулась и сказала в повисшую тишину:
- Через две недели Женя умер. Ночью, во сне. Врачи сказали – аневризма мозга, кровотечение, инсульт. Он умер легко и быстро. В свою последнюю секунду он улыбался.

В спустившихся сумерках она казалась бледной, как снег за окном.
От пристани послышался гудок, это подходил катер, курсировавший между городом и островом. Это означало, что обратно он отправится через двадцать минут и моей гостье пора собираться.
Она молчала, в кухне тикали старые ходики, где-то залаяла собака.
- Почему Вы приехали сегодня ко мне? Зачем?
- Сегодня утром дочь повезла меня за подарками на Новый год детям и внукам. Я всегда всё тяну до последнего. До 30 декабря. Случайно мы наткнулись на антикварный магазинчик – зеркала с виньетками, подсвечники, самовары, подстаканники. Зашли поглазеть. Моя внучка, ей три годика, остановилась перед витриной, ткнула в стекло пальчиком и закричала – мама, хочу эту куклу! А Ниска, мадонна сорокалетняя, взвизгнула как девчонка – Мама,помнишь, у меня в детстве такой ангелочек был, ты его еще разбила?! Мы его покупаем!

Но это был не такой ангел, это был тот самый ангел. Женя хорошо его починил, ничего не заметно, только ноготь цепляется за трещинку на шее.Я сказала моим девочкам, что это лучший подарок бабуле на Новый год, что он напомнил мне молодость.
Днем я приехала одна на пристань, хотела выкинуть его в море. Стояла, смотрела в воду и думала – а может пришло моё время? Может мне пора? Пора туда, домой.

Потом я увидела катер, вспомнила рассказы про отшельника, что живет на острове и лечит людей… Я не знаю зачем я приехала к Вам. Облегчить душу. Исповедоваться. Спросить. О чем? Что это было? Сон, явь, игры разума? Его смерть – это стечение обстоятельств или… или это моя вина?
Я молчал, я не знал ответов.
Она быстро собралась, допила остывший чай, положила свою ношу в сумку, поблагодарила меня за гостеприимство и внимание.Попрощалась и вышла.
Туда, куда звал её то ли гудок катера, то ли вой ветра.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:41

35. Игры разума-2




Тётя Лена оставила нас с Настей вдвоём в квартире. Сказала, что вернется через три часа, когда маленькая стрелка часов дойдет до цифры 3. Миша и Йося, два соседских мальчика, должны к нам заглянуть два раза - в час и в два часа - справиться о состоянии наших дел. Тётя Лена их уже предупредила.

Ах да, Настя - начинающая художница пяти лет, моя ровесница, а я - кот. Здравствуйте.
Ножи убраны, спички спрятаны, окна плотно закрыты, напутствия не баловаться и ждать тётю Лену Насте даны - скукотища. Пока тётя Лена не вернется с экзамена, так и будем сидеть три часа и ждать: художница Настя и я - кот лет пяти.

Нет ничего сложного в этом ожидании для меня, кота со стажем. Я вполне успешно справлялся с этим заданием в течение всей моей жизни. Но сегодня день выдался другой - карандаши моей художницы стерлись уже через полчаса.

- Карандаши надо заточить, Киса, - говорит Настя, - а мама все ножи убрала наверх.
- Горе-то какое, Настя! Я придумал для тебя одно занятие на два с половиной часа, довольно увлекательное - лежать и ничего не делать. Всегда этим занимаюсь.
- Так ты кот, а я художница! - не унимается Настя. - Надо скорее вернуть маму. Она и заточит нам карандаши.
- Тебе, Настя, тебе. У меня немного другая профессия. Я кот. Четыре лапы, усы, хвост и яйца. Из инструментов ничего больше нам не выдают.
- А мама говорила, что у тебя нет яиц. Ведь ты у нас кастрированный.


Умеет задеть за живое, чертовка. Даже на портретах меня рисует без яиц.
- Надо подвинуть стрелку часов,- рассуждает Настя, ставя стул под часы, - мама тогда быстрее вернется.
- Не доросла, художница?- пытаюсь язвить, облизывая задницу и ощущая вкус победы.
Настя злится, кричит на меня, угрожает выкинуть меня на улицу, плачет, умоляет помочь.
- Это глупо, Настя, - пытаюсь я ей объяснить,- ведь я кот. Время для меня течет быстрее. Два с половиной часа для тебя ничто, а для меня - целая жизнь.

Звонят в дверь. Видимо, уже час, и два еврейских мальчика оставили свои занятия на скрипке и пришли проведать Настю. Бегу открывать дверь. Ах да, я же кот, нам не выдают инструментов для открывания дверей.
- Настя, открой жидам дверь и скажи, что у тебя все хорошо!
Я не ошибся - на пороге оказались Миша с Йосей. Волосы рыжие, рожи конопатые, зубы как на подбор кривые, улыбки противные - талантливые ребята, далеко пойдут!
- Здравствуйте, я кот! У нас все хорошо. В качестве доказательства могу помурлыкать.
- Настя, привет! Тётя Лена нам сказала, чтобы мы заглянули, бла-бла, если у тебя все хорошо, то мы пойдем дальше заниматься, бла-бла. Какой у вас хороший кот!

Правильно делаете, Миша с Йосей, вы тут совсем не нужны. Идите, занимайтесь музыкой, становитесь великими скрипачами, вы же, евреи, это можете. А бредни маленькой девочки про часы не слушайте.

- Миша, подвинь мне маленькую стрелку к цифре 3, чтобы мама вернулась.
Тут Миша с Йосей наперебой начинают объяснять, что это не поможет, что нужно терпеливо ждать еще два часа, что карандаши они ей заточат сами. Все верно, Миша с Йосей, карандаши для художницы нужно заточить, часы оставить в покое, а самим потихоньку валить из моего дома.
- Смотри, ничего не происходит,- говорит Миша и двигает стрелку часов на пять часов вперед.
- Как это ничего не происходит, рыжая еврейская морда? Не обратил внимание, как я поседел за это время? Двигай обратно!- пытаюсь вразумить Мишу и успокаиваюсь, когда он возвращает стрелку обратно.
- Что это киса так разнервничалась?- неумело пытается гладить мой живот Йося. Ниже гладь, придурок, ниже. Там, где раньше шары были.
- Какой у вас злой кот. Кусается!

Да просто вы, евреи, в котах не смыслите ничего. И язык кошачий понимаете на уровне "дай пожрать".
- Ладно, мы пойдем. Вернемся через час, бла-бла, стрелку часов двигать не будем, бла-бла.
И мы опять остались вдвоем с Настей.


- Я уже не хочу рисовать. Хочу, чтоб мама быстрей вернулась. Помоги мне, Киса.
От жалобного вида Насти мне и самому стало тоскливо. Так уж и быть, помогу девчонке, начинающей художнице нашей. В конце-то концов, в чем смысл держаться за мою унылую жизнь без яиц? В любом случае, жизней у меня еще девять.
- Уговорила, Настя. Держи покрепче табуретку.
Залезаю на табуретку и двигаю стрелку часов. В двери послышался звук ключей. Ура! Тётя Лена вернулась. Сейчас накормит меня и погладит в том месте, где раньше были яйца.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:42

36. Кто придет сегодня




За окном беснуется вьюга, завывая в печной трубе, хлещет в стёкла голыми ветвями старой ветлы, а у меня в кабинете тепло, потрескивают дубовые дрова в камине, и чуть подрагивает пламя свечей, отражаясь в меди подсвечника.
Передо мной на столе чистый лист бумаги, ждущий своего часа.
Неделю назад я сидел в портовой таверне в Порт-Рояле, прихлёбывая дрянной ром из глиняной кружки. Вокруг гремела разноязыкая речь, состоявшая большей частью из ругательств, да повизгивали портовые шлюхи, которых похлопывали по упругим или отвислым задам натруженные канатами и абордажными саблями руки флибустьеров.
Я допил ром, небрежно бросил трактирщику дублон, и поднялся на второй этаж, открыл третью дверь направо, и вошёл в тускло освещённую свечой убого обставленную комнату.
На кровати уже ждала Она - негритянка с буйной шевелюрой жёстких, как пенька, волос, шарообразными грудями с большими, почти чёрными сосками, плоским животом с обильной растительностью внизу.
Я не спеша разделся и лёг к ней. Её глаза блестели в полумраке комнаты, обещая неземное наслаждение, в паху сладко заныло, и я коленом раздвинул ей ноги. Взору предстала перламутрово-розовая вагина, такая манящая, особенно после длительного плавания.
Я рывком вошёл в неё, и стал неистово долбить своим долотом, ожидая взрыв вулкана ответной страсти, но мерзавка лежала совершенно спокойно, и даже не постанывала. Я схватил кинжал, лежащий на столе, и резким движением полоснул ей по горлу. О, как она задёргалась в агонии!
Тёмная кровь залила подушку, тело забилось в конвульсиях, и сильно сжались мышцы влагалища, отправив меня на седьмое небо, и женщина, дёрнувшись последний раз, обмякла
Я последний раз посмотрел на неподвижное лицо, взглянул в застывшие глаза, оделся, и бросил дублон ей на живот, после чего покинул комнату, чтобы уже никогда не возвращаться сюда.



* * *
Император благосклонно взирал на меня, распростёртого перед ним. Думается, что моя, ничтожного, маленькая победа над северными степняками им переоценена. Вот почему верховный евнух смотрит на меня с открытой неприязнью и завистью, прикрыв всё это сладчайшей улыбкой.
Сын Неба милостиво отпускает меня, и я выползаю из тронного зала.
Награда ждёт меня в моих покоях - миниатюрная Ли, похожая на фарфоровую куклу, с замысловатой, искусно уложенной причёской, маленькой остроконечной грудью, миниатюрными стопами и яшмовыми вратами, похожими на цветок божественного лотоса.
Она помогает мне снять придворный наряд, ласково щебеча, наливает мне чаю в чашку династии Мин. Чай нужной крепости и температуры, он легко пьётся,оставляя на языке и нёбе приятное послевкусие.
Потом она снимает одежду, и, обнажённая, достаёт мой нефритовый жезл, под её тонкими пальчиками он стремительно набирает мужскую силу.
Затем она с размаху садится на него, вскрик - и по моему лобку и бёдрам течёт кровь.
Она движется всё смелее, всё яростнее, как будто скачет на необъезженном коне. И её последний вопль, когда яшмовые врата сжимаются особенно сильно, заканчивается предсмертным хрипом - под моими пальцами гнусно хрустит подъязычная кость...

* * *
Её я встретил в одном из галантерейных магазинов в районе Пикадилли. О, таких глаз,
Казалось, вобравших в себя всю небесную синеву, густых волос цвета спелой пшеницы, я ещё не встречал.
Я попросил галантерейщика, у которого я был постоянным клиентом, представить меня девушке.
-Майор Каннингем, Элайджа Каннингем, эсквайр.
Девушку звали Оливия. О, какое нежное, обворожительное имя! Она так невинно опустила глаза, когда я коснулся её руки, а щёчки цвета фаррарского мрамора порозовели.
Мы гуляли с ней в Гайд парке с трёх до четверть пятого, болтали о всякой ерунде, я просто наслаждался её милым щебетанием. Как-то незаметно мы зашли в один из уединённых уголков парка, внезапно она резко повернулась ко мне, и я почувствовал, как её рука расстёгивает мои панталоны. Я ничего не мог сказать, ни сделать протестующий жест, настолько был шокирован.
Оливия нагнулась, достала мой мужской орган из объятий панталон, и, о, боже, взяла его в рот!
Святые угодники, так делала только проститутка в грязном борделе Калькутты, куда меня ещё юным подпоручиком затащили собутыльники и сослуживцы по бристольскому драгунскому Её Величества полку.
Между тем она, нисколько не смущаясь, бесстыдно задрала юбки, обнажив молочно-белые ягодицы, и простонала:
- Выеби меня! Выеби, как дешёвую шлюху, во все дырочки! Еби меня, прошу, нет, умоляю!!!
Поначалу от шокинга я не знал, что делать. Потом дикая ярость взорвалась в мозгу, и стальной набалдашник моей трости опустился ей на голову, кровь, осколки черепа и мозговое вещество полетели в разные стороны, попав на мой нарядный, сшитый у лучшего портного сюртук. Ещё удар, и ещё! Её тело обмякло и рухнуло к моим ногам, трава, ставшая тёмной в наступивших сумерках, почернела.

* * *
- Сударь, - вышколенный слуга неслышно зашёл в кабинет. – Пора спать.
Он взялся за ручки инвалидного кресла, и повёз несчастного паралитика в опочивальню, пользуясь своей безграничной властью над больным. Неважно, сегодня снова придёт Она,и я сделаю с ней, что захочу. В память о той твари во Фриско, с которой мы не сошлись в цене, и мерзавка пырнула меня ножом, задев спинной мозг…

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:42

37. Лаборанты






- И как мне прикажешь их различать?
- Обычно гораздо проще.
- Помнишь на Тарс-2 тех рогатых красных тварей? Ну, те что воевали с маленькими пушистыми шариками? Вот их различить было без проблем.
- Да, это было круто. У них еще рога разлетались в разные стороны, когда мы по ним пуляли.
- А что с ними было не так?
- Кто-то из них крепко почесал свои рога и изобрел выход в Пятую плотность раньше времени. Начали скакать туда-сюда как бешенные. Дикие короче. А те пушистые белые шарики были еще тупее.

- Ну да роктару их под хвост. А что с этими делать будем? Они же одинаковые с виду.
- Слушай, мне что за тебя делать всю грязную работу? Повторяю последний раз. Подключаешь к прицелу ментоскоп. Там уже прописана нужная программа. Наводишь прицел на отросток с мозгом и смотришь, что у них там делается в этом отростке. Если прицел краснеет – делаешь «бах». Если синеет – отбой.
- О чем это таком они думают, чтобы прицел покраснел?
- Ну, это уже не нам решать. Хрен его знает, все в программе прописано. Я как погляжу на них, так непонятно, думают ли они вообще. Обычно мы спасаем одну форму жизни от другой. А на этой планете постоянная неразбериха.

- Да я и сам такое впервые вижу. Завсегда воюют разные формы жизни. А мы выбираем которую оставить, дабы друг друга не поубивали или….
- Не сожрали! В системе Этало в позапрошлый рейд мне попалась очень интересная планета. Ты, Малой, еще тогда не входил в Рой. Она очень медленно вращалась, практически стояла на месте. И жили там такие маленькие зверьки, на манер лысых двуногих крыс. Очень скрупулезные ребята. Строили великолепные селенья. Плодились, развивались, радовались жизни, в общем. А под поверхностьюжили ходячие грибы. Огромные склизкие грибы. Они мгновенно разлагались под лучами местной звезды. Потому всегда были на темной стороне планеты и продвигались лишь по мере ее вращения. Жрали понемногу все что оставили эти крысы. Тем постоянно приходилось бросать насиженные места. Мы тогда те грибы очень быстро уработали. Теперь уже, наверное, вся планета застроена в двести этажей.

- Ладно, хватит байки травить, подлетаем. Вон как раз идет один. Навожу ментоскоп.
- Красный! Стреляй!
- Есть! Погляди, еще один «красный».
- Да они тут все до одного такие.
- Тем проще. Отключаю ментоскоп. Он мешает целиться. Это не по инструкции, но как ты любишь говорить...
- Работа выполнена хорошо, если некому пожаловаться.
- Уф-уф. Гляди, там впереди два селения. Летим вдоль дороги.
- Подозрительные постройки. Видишь эти пирамидки и башенки – они до боли напоминают плазменные огневые установки. Как бы по нам никто не жахнул.
- Это скорее имитация. Непонятно только для чего.
- Муляж, бутафория, имитация – все в расход. Я больше так не обманусь. На Дриане мы потеряли половину Роя из-за такой оплошности. Там жили очень миловидная раса исключительно женского пола.
- А как они размножались?
- Раз в год каждая двадцатая по воле природы на время становилась мужиком и оплодотворяла всех желающих
- Вот это да!
- А еще они поклонялись микроорганизмам, какой-то зеленой плесени. У них эта хрень была повсюду. Планета под ней буквально погибала. Мы хотели только распылить противогрибковый препарат и лететь себе дальше. А оказалось что в домах у этих самок огромные споры этой самой зеленой слизи. Они как жахнули оттуда по нам – половина кораблей армады позеленела в два дня. Пришлось бросить. Так что давай в этот раз работать по-чистому. Уничтожаем эти две деревни. Городами их назвать у меня язык не поворачивается.

- Я не против, мне так даже сподручнее. Видел ту стайку недоростков, что я только что скосил? Это кто такие были? Низшая каста слуг или что типа рабов?
- Стоп! Думай перед тем как делать. Это были детеныши, судя по всему. Нас за это по головке не погладят.
- Вот дерьмо! Опять комиссия? Сколько можно? Почему мы должны выполнять за них грязную работу. Ведь это Умники решают, кому жить, а кому умирать? Разве не они виноваты в смерти кучки грязных оборванцев? Сколько раз такое было, что мы просто делали свое дело, делали как могли и как умели. А потом приходили они и с важным видом тыкали нас мордой в их же дерьмо.
- Погоди! Малой, не кипятись раньше времени. Я смотрю период созревания молодняка. Так...
- Ну что там, не томи.
- До двадцати местных лет! Повезло тебе. У нас в нормативах прописано не обращать внимания на молодняк, цикл созревания которого столь невелик. Другими словами нарожают еще. Когда их праправнуки умрут, твой младшенький только-только поступит в академию

- Плодятся как та плесень с Дрианы. Ненамного медленнее. Уф-Уф. Слушай, Старший, планета же большая, почему именно эти два города?
- Это такой эксперимент. Якобы сначала разбираемся с ними, а потом ждем результата.
- Какого?
- А каждый раз другого. Я же говорю тебе – эксперименты. Сделали какое-нибудь паскудство – слетали в будущее и посмотрели, что из этого вышло
- Так вроде ж перемещения по спирали времени категорически запрещены?
- Это в нормальных местах, Малой. А здесь экспериментальный полигон. Запрет на эксперименты – только после достижения формой жизни пятой плотности. Причем всем коллективом.
- И когда они перейдут?
- Наши Умники постараются, чтобы никогда. Уж очень хороший и разнообразный полигончик. Так что можно гонять туда-сюда по спирали времени сколько влезет. Хочешь, после задания навалим по куче на какой-нибудь недоступной горе, слетаем на пять тысяч лет вперед и заберем свое окаменевшее дерьмо на память?

- Да как-то не очень. А посерьёзнее что-нибудь можем сделать?
- А вот это без приказа – никак. Хотя мы с ребятами один раз так пошутили. Когда после очередного неудавшегося, или наоборот слишком удавшегося эксперимента нам поручили засеять жизнь. Сам процесс довольно скучный, летаешь над поверхностью и распыляешь содержимое контейнеров. Ну, мы шутки ради высадили десяток детенышей капорга. И потом в будущее. Из них такое повырастало! Если бы Умники нас не засекли, то сейчас мы бы ковырялись в мыслях разумных капоргов, представь! Капорг с которым можно поиграть в шахматы. Хотя, глядя на тех, кого ты сейчас крошишь…Видимо кто-то из Умников тоже решил пошутить когда заселял эту планету. Давай, заходи еще на один круг.

- Да их здесь сотни! Вон опять их мелюзга пытается спрятаться. Все-таки хорошо что их можно в расход, а то процесс занял бы раз в пять больше времени. А какие еще эксперименты бывают?
- Да какие хочешь. Экономисты терзают будущее. Это прямо перед концом их цивилизации. Великую экспоненту никто не отменял. Потому эти ребята уже вот-вот готовы присоединиться к нашему межгалактическому гадюшнику. Но каждый раз – «бах». Что-то наши Умнки такое придумают, чтобы все оттащить назад. Особенно экономисты, мать их, ты же знаешь какие они зануды.
- А эти, глазастые засранцы-коротышки?
- У них контракт за галактические кредиты. Летают и берут живой материал. Так разве жалко его? Вон сколько мы с тобой за сегодня испаскудили. А то, что они сволочи – факт. Такие же как те мутанты с страшнючими мордами, которые летают в такие миры на спортивную охоту. Браконьерство чистой воды.

- Опять пирамидки. Это ж сколько сил впустую потрачено?
- А это, Малой, религия, тоже вид эксперимента. Умники время от времени программируют определенным образом аборигена и выпускают назад на планету. То ли просто выбрасывают, то ли более хитрым образом. Ходит этот абориген и сношает мозг другим местным дикарям. В основном на тему «как сейчас все плохо и как хорошо будет потом». Это они на Пятую плотность намекают. Не знают же, что наши Умники все тщательно изучают и записывают, а Пятой плотность им не видать как собственных затылков, или что у них там. И вправду, некоторые индивидуумы, оторвавшись от коллектива, переходят к нам в Пятую. Их по пальцам можно пересчитать. Как посмотрят на весь бардак, что у нас происходит – так сразу просятся назад.
- А куда ж назад?
- Никуда, только вперед, в Шестую. Но это дело на любителя. Я вот, например, не очень хочу в итоге стать единым целым с тобой, например, или с просвещенным аборигеном с этой планеты.

- А что значит просвещенным?
- Интуитивно, путем запутанных и сложных тренировок познал законы физики вселенной и приспособил к ним свои физиологию и мозги.
- Но мы же обычные?
- А потому что Переход наш был коллективный и хрен пойми как давно. Малой, летаешь и пуляешь ты неплохо, но иногда меня терзают сомнения, как ты вообще закончил Академию. Это все рассказывали на общих лекциях.
- Да ладно, тебе. Это не я предложил только что навалить кучу на вершине мира. Уф-уф.
- Ты, Малой не зарывайся, а то я быстро восстановлю субординацию. Лучше слушай старика. Так вот, эти просвещенные аборигены часто прилетают сюда в гости. А потом рассказывают все что видели и слышали. Точнее пытаются объяснить. А Умникам – польза. Очередной трактат научный. Помнишь Маконбарский Кризис? Кто-то из головастых перепутал координаты и мы уничтожили не ту звездную систему. Пошла цепная реакция и чуть не разогнулся рукав Галактики. Так они все валили на нас. Еще обещали сослать весь Рой в систему Геенна. Так вот один просвещенный потом такого наворотил, что даже Умники обалдели.

- Все, сделано. По-моему, никого не осталось. Знатно же мы поработали.
- Давай еще по кругу, посмотрим, вдруг увидим кого.
- Чисто. И ментоскоп молчит. Полетели, вдруг получится пораньше закончить.
- А вот там, вдали, видишь аборигены?
- Вроде как три самки и один самец. Гляди, дряхлый весь, а как быстро ковыляет. Еще бы, после того что мы здесь наворотили.
- Светани их ментоскопом для приличия.
- Синие! Я уж думал сегодня не увижу этот цвет. Надо же. Повезло им. Живите, мои маленькие недоразвитые друзья!
- Да тихо ты! Одна остановилась и смотрит. На нас, по-моему. Ты что, отключил маскировку?
- Ну да, мы же закончили. Зачем тратить энергию попусту?

- Я тебя поздравляю, она нас увидела!
- А не все ли равно?
- Мне то абсолютно. Но в приказе четко написано – маскировка.
- Что ж теперь делать?
- Включай маскировку, пока остальные не обернулись. А с этой даже не знаю. Уничтожить мы ее не можем, уже просканировали. Давай-ка кристаллизируй ее. Насчет запрета кристаллизации в приказе ничего не было.
- Уф-уф. Смотри, как застыла. А те трое еще быстрее побежали. Бегите, до скорой встречи!

- Да ладно тебе, раскричался, твой молодецкий рев пробьет любую маскировку, заткнись уже. Лучше давай почитаем программу ментоскопа, за что мы их так уделали сегодня.
- Так, смотрю, чепуха какая-то, «не убей», «не укради», «не сотвори себе кумира». Умники совсем из ума выжили, ну да нам какая разница? Полетели отсюда.
- Летим на базу. Или все-таки прихватим собственного окаменелого дерьма на память?

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:43

38. Меняюсь с тобой разумом





Старичок оказался весьма занятным. Мы по наперстку дегустировали его коллекцию вин и он с увлечением рассказывал о каждом массу подробностей.
Вдруг он наклонился и поднял с пола два листа бумаги.

- На, глянь, - он хитро прищурился. Оцени, как начинающий коллега.
- Что это? – я взял листки.
- Вот только что написал, один левой ногой, а второй – правой.
- Ногами?! Только что?! – я был ошарашен и не поверил.
- Я не простой вор, простого они бы не взяли в свою организацию. У меня руки ловкие, а ноги как руки и даже ловчее. Престидижитация, слышал?
- Фокусы такие, что ли?
- Расщепление сознания, автоматизм такой. Очень помогает в некоторых делах. Фокусы так, чтобы в форме держать. Прочти и скажи свое мнение, не смущайся, считай, это не я писал, а ты.
- Рассказ без названия, почерк ровный, на обеих листах одинаковый, - начал я.
- Читай вслух, - старик вскинул брови.

Я начал:

«Внучка, как всегда, играла с ним в "гляделки". Я помахал у них перед глазами.
- Эй, молодежь! Пора ужинать!

Леночка неохотно поплелась на кухню. Лешка устало откинулся и, отрицательно помотав головой, уткнулся в свой телефон.
Я принес ему кружку чая и бутерброды на тарелке. Лешка отпил, с усмешкой посмотрел на меня и внезапно спросил:
- Аберацио иктус. Какие предположения? - от усмешки не осталось и следа, Лешка сосредоточенно смотрел своим липучим белесым взглядом, из-за которого его прозвали Лешим.

Латынь, несомненно. Когда-то латынь вливалась в мою голову начинающего честолюбивого юриста и застревала там, чтобы как бы ненароком блеснуть при удобном случае.
- Отклонение удара? Жертва погибает по ошибке, оказывается на линии огня, попадает в ловушку, предназначенную для другого человека. Давно ты интересуешься этими казусами?
В его глазах загорается лукавая искорка, Лешка заразительно смеется, словно только что услышал остроумную шутку.

Я смеюсь за компанию, не находя в этом ничего смешного. Почему у меня уже давно нет такой жизнерадостности? Что забавного он видит в таком скучном педанте и зануде, как я? Зачем он так часто приходит ко мне, ведет долгие разговоры и бесполезные споры, после которых мы всегда остаемся при своих убеждениях. Зачем он смотрит этим взглядом и зачем он играет с Леночкой?
- Ты не представляешь себе, как ты мне помог! - он сердечно потряс мою руку с серьезным выражением, так контрастирующим с этими искорками в белесых глазах.
- Перестань, Леший, - я вяло освободился. - Ты не ответил на вопрос. Ты занялся юриспруденцией?
Лешка развел руками. Такая у него скверная привычка задавать неожиданные вопросы и уходить от встречных. Хотя я и старше его на девять лет, порой чувствую себя круглым дураком.


Я случайно встретил его через два месяца в кафе, куда зашел купить сигарет.
- Леший! Где тебя черти носили?! Что новенького? Что не заходишь?
Он вопросительно посмотрел на меня.
- Мы знакомы?
- Хорош шутить, Леш. Уехал не попрощавшись. Что там у тебя с юриспруденцией?
- Да-да, припоминаю, значит мы знакомы. У меня что-то с памятью неважно стало.
- Ты прикалываешься, что ли? - я схватил его руку и энергично потряс. Порой я испытываю к нему симпатию, как к родному сыну, а порой он кажется мне бесконечно чужим и приходится отгонять смутную необъяснимую тревогу.
- Значит мы друзья, - Лешик натянуто улыбнулся. - Я стал немного забывчивым, путаю друзей и... Ты то как живишь?
- Постой, давай пойдем ко мне или к тебе, перетрем. Кстати, я все никак не поему, что ты насчет "аберацио иктус" тогда спрашивал.
В его взгляде на секунду мелькнула знакомая искорка и тут же погасла в подозрительно прищурившихся глазах.

В квартире был привычный беспорядок. Лешка, что-то бормоча под нос, прошелся по комнатам; я в это время соорудил закуску и нашел графин с его любимым коньяком.
Видок у Лешика был потешный: он морщил лоб, хлопал по нему ладонью, тер виски, кусал кулак. Давно я так не веселился, месяца два.
- Ну как? Вспомнил свою квартиру?
Он зло посмотрел на меня и расхохотался.
- Вспомнил, вспомнил. Еще кое-что вспомнил, ха-ха! Хорошая шутка, удачная. Для меня удачная, ха-ха-ха!

Теперь была моя очередь недоуменно морщить лоб и косить глазами. О чем это он? Я что то упустил? Надо вспомнить, надо срочно вспомнить.
Мы молча выпили, потом еще. После четвертой рюмки он рассказал, что два месяца пролежал в больнице с сердечным приступом, а сегодня его выписали и он еще туго соображает после лекарств.
Он налил мне остатки коньяка:
- Тебе не вредно? Сердце не беспокоит?
- Да я здоров, хотел было к врачам сходить, пронесло слава богу.
Он странно улыбнулся; было в этой его улыбке что-то непривычное, что-то жалостливое. Когда мы прощались, он крепко обнял меня и быстро закрыл за мной дверь.

Через три дня кто-то настойчиво стучал в дверь, звонил и звал какого-то Лешика. Я удивилась и приоткрыла дверь сказать, что здесь такого не проживает. Но это пришел дядя Леша и я открыла ему дверь.
Он схватил меня за шиворот и закричал:
- Негодяй! Мерзавец! Только посмей ее тронуть - я тебя размажу!
Из спальни выглянула, девочка, как две капли похожая на меня, и, вздернув подбородок, приказала:
- Отпусти его! Ты опоздал, старик. Аберацио иктус - хороша шутка, правда?
Дядя Леша растерянно отпустил меня, потом погладил по голове, обнял и заплакал. Чего это он заплакал? Он потом еще несколько раз приходил ко мне, обнимет и плачет. Какой смешной! Я же не плачу, я большая, мне уже пять лет. Почему у меня теперь такие же белые волосы, как у дедушки? А дедушка ушел. Когда я спросила маму, где дедушка, она подвела меня к зеркалу и тоже заплакала. Почему они все плачут? Иногда мне тоже хочется, особенно когда болит сердце. Но слез нет, вот какая я большая. Мысли мои путаются, я пыталась объяснить им, но они верят этой противной девчонке... Баська, Басенька! Ты меня понимаешь? Я хочу вернуться! Как мне вернуться? Помоги мне, пожа-а-алуста! Басенька, посмотри в зеркало. Видишь, там дедушка, он никуда не ушел. А я умею играть в гляделки. Хочешь научу?

Маленькая Хозяйка рассеянно листает альбом, посматривая краем глаза на меня и на два зеленых огонька в темном углу под тахтой.
- Так тебе и надо, Леший! А будешь царапаться, дедушка Бася тебя опять покусает. Да, Бася?

Я лежу, свернувшись клубочком, чуть приоткрыв один глаз и пытаясь спрятать нос в рукаве старого свитера; моя левая лапа подрыгивает в такт еще раз переживаемой погони за неведомым зверем, пробравшимся на мою территорию. Этот зверь рано или поздно вылезет, и тут я его цапну вот так или вот так! Раньше я спокойно пролезал под мебелью, а сейчас не получается. Никак не могу привыкнуть к отсутствию хвоста и шерсти на лапах - ни мордочку помыть, ни нос согреть. Царапины заживают, как раньше. Сердечко побаливало - отлежался. Докторша приезжала, валерьянкой напоила. Я её за загривок зубами схватил ну и... меня оттащили. Шкура какая то неудобная, пуговицы такие забавные. Сердце больше не больно, валерьянку от меня прячут. Возятся со мной, учат, начинаю немного понимать их мурлыканье.

- Мама! Мама! А когда к там деда Лёша из экспедиции приедет?
- Дядя Лёша? На Новый Год обещал приехать.
- Мама, а что такое "аберацио иктус"?
- Не знаю, зая, спроси у деду... у дяди Лёши спроси, когда приедет. Да что это такое! Опять кот взбесился! И дедушка! И ты еще! Перестань смеяться! Да что это за наказание на мою голову! То плачут все, то смеются. Оставьте кота в покое! Папа! Бася! Леночка! Не вздумайте опять мне морочить голову.
- Мама, честное слово! Я - это я!»

Я с недоумением посмотрел на листки.
- Ага! Понял ошибку? – вопросительно усмехнулся старик.
- Перенос сознания – избитая тема. Клиффорда Саймака не превзойти с этой его фразой: «Меняюсь с тобой разумом», - попытался сообразить я.
- Верно-верно, далеко мне до него. Но тут главная ошибка, что никакой новой информации вообще никто не получит, только развлечение кое-какое, разминка для ума, а не тренировка.

- А разве это надо? Многие только для отдыха читают, - возразил я. – Для хорошего настроения, удовольствия от созвучия чувств с автором. Тут, правда, запутано что ли, недосказано. Но в целом идея понятна, злодей оказывается в шкуре кота, дедушка помолодел на девять лет и рванул к приключениям, внучка вернулась в свое тело, кот в теле дедушки гоняет негодяя и пристает к врачам. Мог бы выйти годный рассказ. Только не совсем понятно, что за иктус такой, чужеродное что-то, заумь, которую читатель не поймет и будет критиковать.

- Ага! Заметил?! Тебе решать, для чего ты пишешь, для кого, что и как. Два тебе примера приведу, из классиков. Ты же уважаешь классиков? Так слушай. Н.В.Гоголь, Мертвые души: «Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как бывают гостиницы в губернских городах» и далее описание конкретного номера. Вот ты подумай, что он написал и почему так обобщил. Разве ему всегда во всех гостиницах доставался номер со шкафом, за которым есть дверь?

- Нравы критиковал, наверное, - предположил я.
- Правильно мыслишь, именно так, как он и хотел. Вот тебе второй пример, картину в целом посмотри, Достоевский, «Братья Карамазовы». Что скажешь?
- Интересно в целом, только местами не актуально, затянуто.
- Верно. Та же картина, реагируешь именно так, как хотел автор. Он хотел донести важную мысль простыми, всем понятными словами, но отсечь случайных людей. Защита от дурака, понимаешь? Начнет такой читать и уснет, подорвавшись на заложенной мине. Скучно ему от непонятных политических и философских разговоров, от теологических споров. Ему наплевать, он ищет развлечения и находит его при желании и упорстве, автор его не забыл. А потом читатель дает свое веское заключение, что лучше бы автор выкинул лишние куски из произведения, чего может быть и добивался автор. Каково, а?

- Да с таким подходом вообще ничего у меня не получится, это же какую голову иметь надо?
- Правильный вопрос и правильно тебя твой друг ко мне направил. Я научу. Нет, писать не научу, сам видишь, что не очень то получается. Научу сознание расщеплять, это очень просто. И невозможное станет возможным. Вот смотри, я тут картинку к рассказу нарисовал. Одной левой.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:44

39. Уборка урожая





Это летнее утро выдалось необычайно ясным. Батальон проснулся на рассвете и уже приготовился выдвигаться в дорогу. Борис Никанорович, командир боевой машины, высунулся из люка, чтобы оглядеться. Экипажи соседних машин уже тоже проснулись и были готовы отправляться, а некоторые железные чудовища были уже заведены, и во всю чадили своими выхлопными трубами.

Батальон Бориса, состоящий из тяжелых самодвижущихся огневых точек, направлялся на помощь пограничникам - туда, где еще вчера немец прорвал оборону. Враг стремительно наступал, и казалось, ничто не могло его остановить. Однако, и наша основная сила – Бронетанковый Корпус, располагавшийся в том, Киевском, военном округе – в бой с ними еще не вступал. Часть корпуса - батальон, в котором была и машина Бориса Никаноровича, сейчас двигалась в сторону прорыва в попытке сдержать врага.

- Эх, красота. Посмотри, какое сегодня чистое небо! – сказал Борис заряжающему и вылез через люк на бронированную крышу машины.
Еще только забрезжила заря, и, хотя день обещал быть жарким, броня была еще приятно прохладной и поблескивала, покрытая утренней росой. Борис Никанорович разлегся на ней в полный рост лицом кверху. Было приятно, когда солнце согревало все тело, а спину холодило остывшее за ночь железо.
- Если бы не война, наверное, так и проспал бы тут до обеда, – произнес он вслух.

Сверху, с крыши боевой машины, открывался хороший вид: вокруг был лес, впереди - длинная грунтовая дорога с проезженными колеями от телег. Все боевые машины стояли ровными рядами, и в лучах солнца их броня точно так же, как и машина Бориса, поблескивала от росы. Экипажи неторопливо двигались вокруг них, протирая, заправляя и смазывая.

На слова Бориса Никоноровича из люка высунулся механик-водитель.
- Ну что, хватит разлёживаться. Выдвигаемся, - сказал Борис мехводу.
Тот залез в обратно в боевое отделение. Оно было достаточно просторным, но, чтобы насладиться в пути свежим воздухом такого теплого летнего дня, люки решили оставить открытыми.
Мехвод, поправив шлем, нажал кнопку зажигания и положил руки на рычаги. Борис Никанорович скомандовал:
- Вперед!
Взревели дизели, лязгнул механизм сцепления, и машина плавными широкими шагами начала движение вперед.

Борис гордился тем, что его назначили командовать такой боевой машиной. Передовая разработка Челябинского Тракторного Завода, только что принятая на вооружение тяжелая машина прорыва, Подвижная Огревая Точка ПОТ-39/85 на новом, неслыханном ранее шагающем шасси. Другие машины танкового корпуса могли только завидовать ее вооружению: четыре спаренных автоматических 85-мм пушки на одной стороне и одна 152 мм на другой, восемь пулеметов системы Федорова; вращающаяся башня и новые оптические прицелы позволяли вести обстрел на все 360 градусов. Конечно, такие тяжелые машины нельзя было бросать в бой без наземного прикрытия – поэтому такое прикрытие призван был обеспечить кавалерийский эскадрон.
Путь был неблизкий - своим ходом предстояло преодолеть около сотни километров по полям, опушкам леса да неглубоким болотам. Благодаря новому шагающему механизму, машина с легкостью двигалась как по шоссе, так и по неровной местности. Правда, чтобы не сбавлять скорость, механику-водителю приходилось искать дороги без кочек.

Несмотря на плавность хода и небольшой расход дизтоплива, скорость Подвижной Огневой Точки была приличной – кавалерия, следовавшая по пятам с обозом, сейчас отставала. «Ничего, раньше будем на месте» - подумалось Борису.

Машина шла плавно, мерно покачиваясь, и, если бы не боевые действия, то под такие покачивания и размеренные звуки шагов Борис Никанорович, пожалуй бы, заснул.
- Слышишь, Августов? – спросил он заряжающего Правого Борта, - ты кем был до войны?
- Я в детском саду работал, воспитателем, - заряжающий посмотрел в открытый боковой люк на оставшихся позади кавалеристов. – Представляешь, командир, когда войну объявили, мы с детьми как раз вырезали лошадок из бумаги. А ты кем был, а, Никанорыч?
- Хорошая у тебя была работа, мирная. А я пахарем был. На тракторе работал. Целыми сутками. И днем, и ночью в поле… А вот прям в таком же - он показал рукой вперед. Впереди, на горизонте, виднелось поле то ли с рожью, то ли с пшеницей - издалека было не разглядеть. Через полчаса батальон уже походил к нему.

Как и в мирное время Бориса Никаноровича, на поле серпами убирали урожай женщины и подростки. Наблюдая из открытого люка за уборкой, Борис погрузился в воспоминания. Сейчас он был там, где он ехал на своем, казавшимся за столькие годы уже родным, тракторе по широкому бескрайнему полю. Впереди было только ожидание обеденного перерыва и теплый дом, где его ждала его Елена. Вспомнил, как она почти всегда приходила к нему в обед, и как они лежали весь обеденный час в стогу сена, глядя в такое же светлое и голубое небо, в которое он смотрел этим приятно прохладным утром.

Люди, завидев их, приостановили свою работу и застыли с широко раскрытыми от удивления ртами. Борис их понимал: конечно, никто еще не видел секретных разработок ЧТЗ, тем более, на таком необычном шагающем ходу. Работницы издалека стали махать в сторону двигавшегося батальона.
- Смотри, нас приветствуют!

Тут одна из женщин, видимо, увидев красные звезды на машинах и отойдя от удивления, побежала навстречу ПОТу Бориса Никаноровича, стала широко махать руками, что-то крича. Тот опять высунулся из люка. С такой высоты было трудно различить слова.
- Чего? Громче, дура, двигатели же работают. Что говоришь? Что там? Что в той стороне, куда ты показываешь?
Девушки, убиравшие урожай, стали разбегаться кто куда. Некоторые что-то тоже кричали, показывая то по ходу курса больших железных машин, то на сами машины. Остальные, схватившись за голову, побежали в лес, бросая на землю свои косы и серпы.
Тут Борис начал понимать.
- Стой! Радист, командира мне! Не может быть, чтобы они прям до сюда… Ведь до пограничников же еще столько…
Он схватил у радиста микрофон и закричал в него:
- Впереди засада!

Машина резко остановилась, взрыхлив бронированными ногами несколько метров земли. Стали останавливаться и другие машины, следовавшие рядом.
- Что за черт, как никто их не заметил? Куда смотрела разведка, где кавалерия?
Поле вмиг опустело, шум двигателей стих, и все шагающие огневые точки стали разворачивать башни вперед, пытаясь высмотреть в прицелы лес впереди за полем.

Как по команде, край леса почернел от дыма залпов многочисленных орудий. Демаскировав себя выстрелами, на краю поля стояли, укрытые в траве, не менее тридцати тяжелых немецких танков Pz-IV. Из леса и, поднимаясь из травы впереди, на батальон бросились немецкие пехотинцы, сжимая в руках связки гранат.
ПОТы не шелохнулись под градом сыпавшихся на них снарядов: никакие немецкие пушки не могли пробить их броню. Это было подтверждено многочисленными обстрелами на полигонах, и никто не беспокоился насчет этого. Но вот зенитные 88-мм FlaK… Есть ли они у готовивших засаду?
До Бориса Никаноровича из рации доносились приказы командира батальона:
- Стоять! Распределить цели! Первый, восьмой, доложить о готовности! Пятый, третий, занять позицию…
Рация какое-то время помолчала.

- Второй, шестой, седьмой, девятый, в атаку! Остальным держать оборону!
Машина Бориса Никаноровича шагнула вперед. Поворачивая башню, она наводила орудия на два самых левых танка в расположении противника. Современная система стабилизации позволяла ПОТу стрелять на ходу, в отличие от немцев, которые о такой возможности даже не мечтали. А вот стоять для такой машины неподвижно – значит, быть удобной целью…
- Правый Борт, заряжай бронебойными, - закричал Борис Августову, заряжающему Правого Борта. Левый Борт, слышишь? - заряжающему слева, - фугасом!
- Правый Борт, огонь!

Машину тряхнуло от выстрелов спаренных 85-миллиметровых пушек на правом борту. Пушки стреляли попарно, выпуская по противнику сразу два снаряда, в то время как другие две - перезаряжались. Послышался грохот посыпавшихся на землю тяжелых гильз.

Три шагающие рядом с Борисовой машины тоже открыли огонь, одна из них выстрелила по танкам сразу из 152-миллиметровой пушки Левого Борта.
Через мгновение первый танк слева, с черными крестами на бортах, загорелся. Соседние танки ворочали башнями в надежде поймать в прицел советские шагающие чудовища. Фугасный 152-мм снаряд, выпущенный соседним ПОТом, попал в один из двух танков, стоявших рядом, и они оба, ярко вспыхнув, разлетелись на куски.

Машину Бориса Никаноровича сотрясло от выстрела своего 152-миллиметрового орудия с левого борта, и четвертый танк с грохотом взорвался, а его оторвавшаяся башня взлетела высоко вверх и упала на соседний фашистский Pz-IV.
Пара попаданий в башню Борисовой машины не оставили и вмятины, а больше никто из вражеских танков просто не попадал: прицельно стрелять по двигающейся цели было непросто.

Некоторые немецкие экипажи, никогда не видев у врага подобные машины, сразу вылезали из своих танков и бросались бежать. Кто-то из них, забывая об опасности, оставался глядеть на ПОТы, разинув рот, пока его не стаскивали на землю за шиворот сослуживцы.
ПОТы, шагая, прямо на ходу продолжали вести непрекращающуюся стрельбу из автоматических пушек. Обойдя стоявшие в засаде немецкие танки с флангов, четыре машины ударили по ним почти в упор. Пулеметы поливали пытавшиеся вылезти из горящих машин экипажи.
Зенитных пушек, угрожавших ПОТам, видно не было. Их появление нельзя было проглядеть, тогда у батальона могли бы быть потери. Борис приказал всем членам экипажа внимательнее смотреть по сторонам.
Как только ПОТы подошли к опушке леса, из травы и окопов позади танков вдруг стали подниматься серые фигурки, сжимающие гранаты. Они побежали сразу ко всем четырем подвижным огневым точкам.
Расстреливая из пулеметов бегущих солдат, машина Бориса, наконец, обошла танковую засаду с тыла. В ход пошла пушка большого калибра Левого Борта. Тряска от отдачи орудия обозначала очередное попадание. Промахов не было – экипаж был отлично подготовлен. Автоматические пушки не давали осечек, танки врага загорались и взрывались один за другим.
Вдруг один из, казалось, навсегда оставшихся лежать в траве солдат вскочил и подбежал вплотную к ПОТу, срывая чеку с огромной связки с гранатами.
- Не достану, слишком низко, он уже под брюхом! - раздался крик одного из пулеметчиков.
- Наивный немец, - Борис кивнул механику-водителю.

Мехвод развернул машину, подняв одну стальную ногу вверх. Огромная трехпалая ступня накрыла маленького серого солдата, как игрушечного, вдавила в землю и застыла. Из-под нее раздался глухой хлопок, и во все стороны брызнул сизый дым от взорвавшихся в руках солдата гранат.
- Вроде, последний. Все, с танками покончено. Двигай к нашим.
Сзади, с позиции обороняющихся ПОТов, стал подниматься столб пыли – это подоспела кавалерия.
Конница с наскока, с громким свистом врубившаяся в позиции засевших в лесу немцев, стала подавлять оставшееся сопротивление и расчищать дорогу тяжелым машинам. Поскольку надо было соблюдать секретность новой техники, никто из врагов не должен был уйти живым. Если потребуется, кавалерия прочешет для этого весь лес.
- Ну что ж, прикрытие, ты подоспело почти вовремя!

------------------------------------------------------------------------

- Кавалерия подошла, можно идти… - склонив голову на сиденье, Борис шевелил губами. Его тряс за плечи заряжающий Августов.
- Никанорыч, ты живой там? Как его оглушило, чем только по нам попали?.. Какая кавалерия?

Борис Никанорович очнулся. Он сидел в своем сидении командира танка, как и пять минут до этого. Командира тяжелого танка КВ, неуязвимого для немцев, посланного на ликвидацию прорыва врага…
Бой был тяжелым, но сегодня наступление удалось остановить. Остатки немецкой танковой колонны пытались отойти назад, изредка отстреливаясь.
Весь экипаж знал, что КВ был не по зубам ни одной немецкой пушке, включая бронебойные и противотанковые. Лишь только зенитные FlaK могли пробить его броню, но у разбитой фашистской колонны их не было... Поэтому и в этот раз после попадания все члены экипажа были живы, но командира оглушило, а танк заглох.

«На этот раз остановили. А что будет дальше? Сможем ли выстоять?» - подумал Борис Никанорович.
- Как же «Тяжелые Огневые Точки», спаренные 85-мм пушки? Вот это меня оглушило…
Он ошарашенно огляделся.
- Неужели все привиделось? Как нам сейчас не хватает таких машин…
Придумают ли и вправду такие ходячие чудовища? Остановят ли они врага у границ?

Очнувшись, он протер глаза и потряс головой.
- Придумают. Я знаю, потомки у нас будут хорошие. Мы приложим все силы, чтобы спасти от врага наших детей.
Пройдут годы, и они вырастут, станут отличными изобретателями, конструкторами и военными. И не такое придумают. А мы…
Вдали виднелось, как к уничтоженной колонне подходило подкрепление.
- А мы уж по-старинке, как умеем – своими руками, глазами, слухом, сноровкой…
Августов, заряжай!

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:45

40. Повелитель шлюх





И без того небольшие волны при входе в лагуну гасли и превращались в нежный влажный шепот. Полумесяц пляжа заливал красный свет заката. Даже яркие тропические птицы, словно кто-то их пристыдил, притихли и сменили свои базарные крики на тихое воркование. Жара не отпустила этот вечер, липла, стекала, обещая такую же ночь. Ближе к северному краю пляжа, посреди белого мелкого песка громоздился черный базальтовый наплыв, уходящий в неглубокие воды лагуны.

Обыденной неторопливой походкой Вика прошлепала голыми пятками к черному выступу. Уселась на него, окунув ноги в теплую воду. Абсолютно не стесняясь она развязала импровизированное парео, выполнявшее скорее практическую функцию, а не защищавшее от посторонних глаз. Опершись руками на выступ и выгнув спину, Вика широко расставила ноги, будто бы хотела чтобы заходящее солнце лучше рассмотрело все ее женские прелести. Черные как смоль ноги, ровный загар без намеков на ниточки купальника. Высокая девичья грудь с набухшими под лаской теплого соленого ветра сосками. Посидев так несколько минут с закрытыми глазами, девушка опустилась ниже, так чтобы бедра окунулись в парную рябь лагуны, открывая воде самое сокровенное место что есть у женщины. Вода гладила, ласкала ее, будто пронизанная электричеством, передавала всю силу и любовь теплого вечернегоморя. Солнце уже купалось на горизонте, Вика двигала бедрами в такт мелкой волне. Она слилась с ней воедино, уже готовая к финалу пыталась оттянуть сладостный момент. Когда терпеть было уже невмоготу, Вика привстала на пятки, выгнувшись как лук. Увеличив напряжение, она проникла в себя двумя пальцами и бурно закончила дело, начатое водой. Больше не сдерживаясь, дав волю чувству Вика громко стонала, судорожно напрягая все мышцы до того момента пока острое удовольствие не переросло в сладостную истому. Тогда обессиленная девушка завалилась на бок, поджав под себя ноги, и смотрела на гаснувший в море ломтик солнца.

Полгода? Семь месяцев? Точно нельзя сказать, Игорь старался вести учет, но оказался довольно безалаберным выживальщиком. Но если бы раньше, в нормальной жизни ему показали вышеописанную картину, он бы не поверил. А теперь смотрел издалека на Викины дикие телодвижения с отвращением и страхом.
- Не к добру это все, - проворчал Игорь и начал готовится на ночлег.
…

Когда все случилось, он первым выбрался на берег. В тот момент он думал, что самое страшное уже позади. Вика выплыла сама, а Алину пришлось откачивать. Пальцами, сильно царапая ее пухлые губы, Игорь разжимал стиснутые зубы и дул изо всех сил. Больше он не вспомнил ничего путного. Но и это помогло.

Остальным повезло гораздо меньше. Они вместе с останками самолёта упали за островом, с восточной стороны. Отвесные базальтовые скалы делали ее непохожей на ласковый серповидный пляж.

День проходил за днем. Разбитый самолет порой одаривал своего второго пилота и двух стюардесс сокровищами в виде чемоданов, выпивки из бара, а иногда телами пассажиров, особенно первое время. Сначала тела било об отвесные скалы, а потом сносило течением. Некоторые выплывали около лагуны. Чтобы потом не тащить на себе и не копать ямы на жаре, Игорь отлавливал тела у глубокого грота на восточной стороне и затаскивал внутрь. Грот не заливало даже в прилив, и к тому же там было относительно сухо и прохладно. Тела лежали кучей тряпья и не особо воняли, когда Игорь затаскивал очередное.

Найденные чемоданы раскрывались как новогодние подарки и под всеобщее ликование сортировались на нужные вещи и не очень.

Широкая полоса джунглей давала приторно-сладкие, тошнотворные, но съедобные фрукты. На пляже, склонив головы к океану, росли кокосовые пальмы. Хищников на острове не было, самыми крупными животными были свиньи пекари.

Тактик из Игоря оказался гораздо лучший, чем охотник. Рассчитав время прилива и отлива, на второй неделе заточения он загнал стадо пекари с пастбища на отмель. Перекрыв узкий проход, он высоко поднял руки и громко кричал. Страх пересилил инстинкт самосохранения и пекари послушно дождались прилива. По пояс в воде, подгребая руками, Игорь схватил молодую самку и притопил ее, заставив захлебнуться. Остальные животные, сильно не напугавшись, выплыли на сушу.

Девушки сидели у костра на пляже и негромко переговаривались. Они особо ни в чем не нуждались, чемоданы пока что давали все. Но вид Игоря со свиньей на плечах произвел фурор.
- Сегодня шашлык!
- Ах ты ж наш добытчик, - вскинув ресницы произнесла Вика. Девушки порядком подустали от фруктов, сухих кокосов и жалких остатков размокших в море снеков.
- Давай его сюда. Хоть не дохлого нашел? - Алина засуетилась вокруг пекари, оставив Вику и Игоря следить за костром.

Осмелевший, окрыленный успехом и в перспективе сытый Игорь почувствовал себя самцом. Даже альфа-самцом, поскольку на острове других мужиков не было. Во время работы он мало общался со стюардессами, потому ничего о них не знал.
- Вика, а ты замужем? - прямо в лоб спросил Игорь.
- Если мы вернемся, то да, - девушка прямо смотрела на пилота, - а если нет, то думай сам.
- А спорим, ты не догадаешься, как я завалил эту свинью!
- Спорим, - азартно ответила девушка, заведомо готовая проспорить, - на что спорим?
- На желание!
- Хорошо! - быстро согласилась Вика. Мужчина и женщина уже твердо знали, что между ними очень скоро будет все. Потом Игорь увлеченно рассказывал, как он охотился и как он опять пойдет на пекари послезавтра. Вскоре они жарили огромные куски мяса на углях и объедались, забыв про все на свете, перемазанные жиром. Игорь все время что-то говорил и пытался обаять Вику. Но она не слушала. Лишь видела его. Добытчика, поджарого, лишившегося лишних килограммов от физических и моральных лишений. Его красивые жилистые руки, его грудь, поросшую выгоревшими на тропическом солнце светлыми волосами. И длинные ноги в светлых потрепанных джинсах.

Алина тоже это все видела и слышала. Даже лучше чем Вика с Игорем, поскольку на нее вообще не обращали внимания.

Почему взрослые люди не могут сразу, просто так заняться сексом? Надо обязательно напиться как в пятнадцать лет, ходить вокруг да около. Мужчины паясничают, а девушки говорят «нет» уж слишком натурально, рискуя быть неправильно понятыми?

Похоть. Прожженная похоть. Похоть во имя похоти. Как глухари на току участники этого процесса не слышат никого и не видят. Стараются не видеть. Поцеловать чужую жену, почувствовать как она, спустя секунды сопротивления ответит тебе. Как прильнет к твоей груди, будто пятнадцатилетняя девочка. Запустит тебе под футболку теплые руки и будет жадно гладить твой торс.
Чем отличается необитаемый остров от огромного мегаполиса, где людей как муравьев? Ничем. Ты одинока с молодым мужем на новой постели, подаренной на свадьбу не так давно. И кровать как утлая лодчонка потерпевшего бедствие, матрас метр восемьдесят на два десять. Опостылевшая обыденность. Ссоры из-за пакетов с мусором, поцелуи на праздники с такими же обязаловскими как эти поцелуи букетами. Неужели ради этого надо хранить верность даже здесь, где горит огонь, горят звезды и горят сухие мужские губы.
Они любили друг друга в импровизированном шалаше. Игорь не сразу смог войти в Вику, несмотря на то, что она была очень мокрой. Недели воздержания сделали свое дело.
- Тихо-тихо, вот так. Подожди, - возбужденно шептал Игорь, прерываемый стонами Вики, соединившими в себе боль и сладость. Вот уже она убрала руку, перестала слабо упираться Игорю в живот, давая понять, что готова принять его всего, без остатка.
После первого оргазма Игорь почти не отдыхал. Вика благодарно прижалась к его груди пытаясь вспомнить, когда последний раз с ней такое было. Вскоре Вика билась в сладострастных конвульсиях полностью подчиненная. Непроизвольные судороги сотрясали ее бедра. Глупый смех, слезы радости и благодарности. Каждое прикосновение Игоря вызывало волну новых ощущений. Каждая клеточка звучала, пела. «Я женщина, я прекрасна и я удовлетворена». Она не могла оставить Игоря в возбуждённом состоянии.
- А как же ты? Так нечестно, счет совсем неравный
- Мне и так было хорошо, Вик. У тебя уже не получится.
- А может, я попробую?
- Вик, ну я же говорю, не старайся, это на полчаса как минимум.
Спустя пару минут он уже так не думал.

- Да, да. Еще рукой. Чуть глубже. О да! - Игорь по-джентельменски хотел вынуть свой член из Викиного рта, но она не дала этого сделать, приняв его всего без остатка. В благодарность что дал почувствовать себя женщиной не на Восьмое Марта.
…

Больше о Вике Игорь не думал. Все его мысли захватила Алина. Ограниченное пространство, роль самца добытчика давали ему такое право. Он регулярно спал с Викой. Их бурные оргии слышала Алина, ночевавшая рядом. И это нравилось Игорю. Он даже настоял, чтобы его и женский шалаши стояли рядом. Якобы в целях безопасности. Вика сначала спала с ним, а потом, спустя несколько недель он стал отправлять ее на «женскую половину» ссылаясь на то, что не высыпается.

Переспав с Игорем первый раз Вика полностью перестала соблюдать дресс код терпящей бедствие. Она ходила голышом по белому песку, подставляя свою аккуратную попу солнечным лучам. Когда то же самое сделала Алина, Вика не сказала ни слова. Взору Игоря открылась вся красота зрелой женщины, матери двоих детей. Широкие бедра, крепкий, облагороженный вынужденной диетой животик, крупная, чуть отвисшая грудь. И задорно торчащие крупные соски, еще больше потемневшие на солнце.

Игорь воспринял общую наготу как сигнал к действию. Он был не против джинсов, это было удобно, особенно в джунглях. Да и благодаря обилию одежды из багажа не составляло проблем. Но вслед за Алиной, спустя три дня, он скинул всю одежду, оставив лишь кожаный браслет на руке.Еще он стал носить с собой копье, сделанное из швейцарского армейского ножа.
Как-то утром, завидя Алину, собирающую фрукты он специально погладил себя рукой по члену, вызывая самые соблазнительные, самые извращённые картины с ее участием. В результате это вызывало реакцию нормального молодого мужчины на женское тело. Алина сразу же это заметила.
- Это ты так рад меня видеть?
- Да, и это тоже.

Игорь подошел к Алине вплотную, и будто случайно задел ее возбужденным членом по бедру. Алина больше не могла терпеть. Она выпрямилась, демонстрируя свою зрелую грудь. Игорь опустил глаза и с удовольствием пожирал ее взглядом. Тыльной стороной ладони он провел по Алининой груди. Она непроизвольно вздохнула. Фрукты выпали из рук, заведенных за спину. Игорь взял ее правую руку и положил на свой возбужденный челн. Рука нежно обняла его и уже не смогла отпустить, проводя фрикционные движения.

- «Слишком, долго, слишком далеко, слишком невозможно вернуться в семью. Я женщина, я люблю секс, я не виновата. И этот член такой твердый и красивый что я не в силах его отпустить»

Рука будто бы приросла. Она может только двигаться от основания до разбухшей головки. Единственный способ разорвать эту цепь – сменить руку на губы»

Алина опустилась на колени и взглянула на Игоря. Не отрывая взгляда, она обняла губами его член. Раскрыв рот на максимум, она приняла столько, сколько смогла. Игорь с громким вздохом отстранил ее рукой и повернул к себе задом.

- Давай, ножку поднимем, - прошептал Игорь, ставя Алинину правую ногу на поваленный ствол дерева. Таким образом, снизу ему открывался отличный вид на её промежность. Игорь нырнул вниз, и жадно припал к её лону. Сначала она сопротивлялась но, почувствовав как его язык достиг самого важного, самого сокровенного места сдалась. Спустя минуту она сжимала его голову между своих бедер, подмахивая, помогая его языку встретится с клитором так как хочется именно ей, с таким нажимом и ритмом. Она долго ждала этого момента и хотела, чтобы первый секс с Игорем проходил по ее плану. Где-то на большой земле ее ждал муж и две чудесных дочери. Но такого члена как у Игоря она не видела никогда. И почему-то это казалось ей оправданием. Отстранив голову Игоря от своего лона, она позволила ему подойти сзади и помогла войти. Она больше не могла терпеть. Ее лоно, с которым она даже разговаривала порой в этом тропическом заточении, хотело быть заполненным. И приняло Игоря горячо, тесно и судорожно. Спустя пару фрикций Игорь обильно кончил Алине на спину.

- А где вы были? – увидев выходящую из джунглей пару, Вика все поняла.

- А ты как думаешь? – невозмутимо ответил вопросом на вопрос Игорь.

…
Шли дни и недели. Игорь спал с двумя женщинами поочередно. Потом все втроем они начали спать в одном шалаше. Бывало, что одна из них с интересом наблюдала как Игорь занимается сексом с подружкой. Однажды, когда Викины ноги были на плечах Игоря, Алина, легла рядом, позволив ласкать себя руками. Ограниченное пространство заставило людей сблизиться и одичать одновременно. Вскоре они перешли очередную черту. Алина сидела верхом на Игоре, когда Вика села ему на лицо, начав ласкать подружку и целоваться с ней.

После той ночи девушки часто стали уединяться вдвоем, мужчина лишь слышал их слабые приглушенные стоны. Его в свои забавы они принимали лишь в крайних случаях, распалившись до предела. Тогда они выжимали его без остатка, что порядком приелось и утомляло. Секс, жирная свинина и тошнотворные фрукты, регулярно вызывавшие понос. Игорь начал избегать женщин и переселился на другой конец пляжа. Он готов был полностью отказаться от секса, но как только девушки начинали при нем свои любовные игры, его член предательски твердел.
…

Пилот то и дело оглядывался на худого загорелого мужчину сидящего сзади. Часом ранее он заметил огонь и обнаружил троих терпящих бедствие людей. Мужчину и двух женщин на пляже. Увидев самолет, мужчина бросился к нему вплавь, и теперь умолял пилота стартовать.
- Скорее, сэр, прошу вас, а то будет поздно.
- Успокойтесь, самое страшное позади.
- Если вы не взлетите, то очень скоро пожалеете об этом.
- А я, пожалуй, не отказался бы оказаться на необитаемом острове с двумя такими очаровательными дамами.
Худой мужчина лишь обхватил голову руками и горько заплакал.

Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:45

41. Творение не людское





- Ты уверен?
- Да точно тебе говорю!

Двое шли, не оглядываясь, по еле освещенному проулку, изредка перекидываясь фразами, при этом пугаясь звука собственного голоса. Тишина и темнота сковывали все ощущения и потому, нет-нет, но шаг то и дело ускорялся. Мужчины, один не высокий и полноватый, с то и дело спадающими на нос-пуговку очками, а второй среднего роста с зализанными волосами и огромным шарфом, повязанным вокруг шеи, практически бежали.

- Нет, ты абсолютно уверен? – Пухляш вновь поправил съехавшие очки и испуганно заозирался.
- Да сколько можно переспрашивать?! – его спутник резко остановился и негодующе всплеснул руками.

Полноватый мужчина ничего не ответил и резко завернул за угол. Конечная цель пути уже обозначилась ярко-зеленой дверью в конце жилого дома. Мужчины побежали. Им казалось, что вот-вот кто-то схватит их, утащит.
Состояние покоя наступило лишь тогда, когда они оказались по ту сторону двери, в комнате, полностью залитой светом. Сверху, снизу, со всех сторон лился свет из множества ламп. Из всего обустройства помещения – стол, кресло, да пара стульев. Минимум предметов интерьера – минимум шансов создать тень, даже при таком интенсивном освещении.

- Так, Степан, теперь надо подумать, что делать дальше. – Шарф совершенно не хотел отпускать шею из своих цепких объятий, чем сильно раздражал своего хозяина.

- Да плюнь ты на него, все равно скоро снова уходить! Падай в кресло, ноги то устали, по крайней мере у меня, не знаю уж как у тебя, – толстячок, который был назван Степаном, плюхнулся на стул и глубоко вдохнул, пригладив ладонью темные, с проседью, волосы. – сволочной день! Ни разу даже присесть не удалось. Не говоря уж о том, когда ты сказал, что снова с ними общался…

- Да какое там общался! Сам же прекрасно знаешь, что там только частично можно что-то понять. Половина знаков не видна! – Мужчина горестно простонал и таки сорвал несчастный аксессуар, бросив его на стол. – Мы не можем больше держать это в тайне. Надо рассказать. Правительству, общественникам, ученым… да кому угодно.
- Они все только у виска пальцем покрутят… - сокрушенно покачал головой Степан.
- Выбора все равно нет. Я своими глазами видел, как он показал, что, либо мы, либо они! Ты жить хочешь?! Я так даже очень! – голос задрожал, но говоривший быстро взял себя в руки.
- Андрей, может ты не так понял… Да как ты вообще себе это представляешь? Как они должны нас уничтожить?
- Вот, смотри. Например, африканские племена веровали, что тень – это дух человека. Пытаясь убить или наказать врага – они протыкали чем-то острым его тень. – Размышляя, Андрей барабанил пальцами по столу. – Не говоря о том, как они боялись, что её «украдут».


Мужчина остро пожалел, что сейчас под рукой нет чайника. Сейчас бы чаю сделать, нервы успокоить, да и просто горло смочить, чтобы спокойно продолжать рассуждения.
- Андрей, и дальше то что? Это какие-то домыслы диких племён. И то, опять же, даже если принимать это во внимание, как это могут использовать сами тени? Сами себя изобьют? Или что? Или как? Нет, откровенная чушь. – Очки в сотый раз сползли на кончик носа от резкого мотания головой.
- Мы же не знаем, как они живут в своем мире и какие возможности в арсенале. Я лишь раскрываю имеющуюся в моей голове информацию…
- Хорошо. Допустим. Похожие верования есть у многих народов. Пускай для них нет здравых подтверждений…
- Здравых подтверждений?! Смеешься?! Тебя, значит, совершенно не смущает то, что мы говорим о том, что тени живые? – Андрей удивленно уставился на собеседника и помахал ладонью у него перед лицом. – Хорошо. Другая сторона. Вспомни юнгацианство. Да, там тень выступает как архетип, что состоит она из всего того, чего мы боимся в себе и подавляем…
- Но они же настоящие! Какой, к чертовой матери, архетип какого-то образа чего-то там?!! – Степан резко начал махать руками в попытке остановить речь своего спутника. – Они существуют! Вспомни, как мы наблюдали за их перемещением. Их поездки на машинах, прогулки с животными, готовка еды. Они живые, они…


Его прервала резко открывшаяся от сильного порыва ветра дверь. Следом последовала череда коротких хлопков и помещение погрузилось в полумрак. Большая часть ламп перегорела. На стенах начали появляться тени. С каждым мгновением их становилось все больше. Люди, по силуэтам это были определенно люди, покрывали собой последние светлые участки комнаты.
Мужчины, гонимые ужасом, выскочили из здания. Фонари горели ярче, нежели раньше. Андрей отпрыгнул от ближайшей стены, как прокаженный. Там шла девушка, в ее руках угадывались пакеты, возможно, с покупками. Огромная кошка, с человеческий рост, семенила следом. Миг, и они исчезли. Как в плохом кино, сюжет на стене сменила картинка огромной паутины и застрявшей в ней мухи, размером с ребёнка. Степан начал двигаться назад, когда картинка в очередной раз сменилась. Строй, будто бы военных, недвижимый. Одна из теней пропала и строй нарушился.

В этот момент Андрею резко стало плохо. Виски сковала тупая боль и мужчина упал на колени. Сжимая в ладонях голову с каждой секундой все сильнее, мужчина стал заваливаться набок. Кричать не получалось, а глаза заволакивал туман. Сердце пропустило пару ударов и решило резко набрать темп, стремясь, казалось, добраться до глотки. Суставы выкручивало судорогами, ноги стали ватными и мысли о попытке хотя бы отползти в сторону были отброшены. Хотя, какие там мысли… Была одна, довлеющая над остальными – жить. Жить! Хочется жить!

Степан же ринулся прочь. Очки благополучно улетели в сторону… Он бежал. Изо всех сил – бежал. Как никогда до этого момента в своей относительно долгой жизни. Бежал. Только спустя несколько полуобморочных состояний он понял, что передвигается по замкнутому пространству. Те же дома, окна, деревья, машины. Разум охватила паника, дышать получалось через раз, дикая боль в правом подреберье давно поубавила пыл. Мужчина осел на землю и заплакал. Захотелось завыть. Он никак не мог понять, что же происходит, что случилось с Андреем? Всему виной была исчезнувшая тень? Жив ли он? Спутника не видно и не слышно. Что же будет с ним самим…
Мысли каруселью проносились в кипящем от адреналина мозге. В эту секунду мир поглотила тьма…


…- Рано. Эксперимент прерван слишком рано. Переделывай.
Темный силуэт сорвал ткань с прозрачного куба, в котором располагалась детализированная модель небольшой улицы.




Это сообщение отредактировал Паласатое - 30.01.2016 - 11:54

*прослезилась* Авторы, спасибо! Сколько много неплохих рассказиков!)))
Мечусь. Читаю вразброс. Ура. Сколько годного чтива. Да еще с элементами азарта - кому ж читательских голосов отсыпать правильнее будет!)

Все.
Наслаждайтесь.

Пойду застрелюсь.

ПС.
Спасибо за обработку картинок КотуПейоту.

В ЭВМ бы тему перенести или в Барахолку, а то в ЯП-издате заглохнет...

ебать же котэ под линолиумом. скока тут поводов для глума. будет чем занять себя на выходных

Не дадим.

Есть вкусное. Сижу читаю.

А чего ты мелочишься? Предложил бы "Вторсырье"
А ежели серьезно...
Инесса, вариантов в Инке хотя бы на пару дней закрепить совсем нет?

Это сообщение отредактировал WhiskIn - 30.01.2016 - 13:16

Пытался вспомнить худшее начало для рассказа - не вышло; попробовал придумать что-то ужаснее - пришёл к выводу, что хуже только прямо послать читателя нахуй!
"...перестать читать этот бред..." - отличный совет от автора! Так и поступлю)))

Это сообщение отредактировал КотПейот - 30.01.2016 - 15:10

Джулия.
А ничего такой рассказ, мне понравился. Почти классическая история влюбленных, деспот-отец, мешающий воссоединению любящим сердцам, брат бандит, побег и страны и все такое...
Только, где ж тут игры разума? - думала я, скользя по этим складно сложенным буковкам..
спойлер:

Нет, автор, я так не играю! Банально же.. Ай.. всё равно понравилось)
И это (шёпотом), а картинка тут при чём?) Хотя.. может быть это декан ВУЗа, где учится Гг))