Конкурс коротких креативов (8) - Постапокалиптика, 25 креативов

[ Версия для печати ]
Добавить в Telegram Добавить в Twitter Добавить в Вконтакте Добавить в Одноклассники
Страницы: (38) [1] 2 3 ... Последняя »  К последнему непрочитанному ЗАКРЫТА [ НОВАЯ ТЕМА ]
 
Выбери лучшего автора ККК 8 "Постапокалиптика"
Всего голосов: 0
Вы можете выбрать 3 вариант(ов) ответа
  
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:17
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
303
После нескольких недель со дня регистрации, мы подошли к самому интересному моменту - голосованию и выбору лучшего автора.
Мой вам совет, уважаемые читатели - не торопитесь. Лучше прочитайте сначала все рассказы, отметьте себе отдельно, что понравилось больше всего, и дерзайте.

Креативов аж 25 штук, хотя планировалось не более 20ти, но было очень сложно выбирать, уж больно хороши. А это почти 314 000 знаков без пробелов, или 123 страницы.

Итак:

- голосование длится с 2.11.2012 по 10.11.2012 включительно.
- голосовать можно ЗА ТРИ понравившихся рассказа

- можно обсуждать конкурсные работы, хвалить авторов или адекватно критиковать

Нельзя:
- каким либо образом намекать на свое авторство
- дискутировать о том, кто и что написал
- просить проголосовать за какой-либо конкретный рассказ
- спрашивать именно в этой теме "а почему мой рассказ не прошел отбор?" и разбираться по этому поводу
- всячески засорять тему и портить настроение остальным

Заранее спасибо за понимание.

Огромная благодарность со стороны организаторов нашему обалденно пряморукому Point'у за шикарный баннер конкурса

Засим, приступаю к постингу, и искренне надеюсь, что меня никто не прервет smile.gif

 
[^]
Yap
[x]



Продам слона

Регистрация: 10.12.04
Сообщений: 1488
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:19
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
Незнакомец


- После Третьей Мировой воевать будут палками.
- А если победят роботы?
- Тогда гаечными ключами…



Первыми ударили машины.

Ну что тут сказать?

Дни здесь тягучие, как растаявший гудрон. Вон, на крыше Центра исследований Военно-морской Базы в Мейпорте, Флорида, такой же. Вляпаешься, потом отчищаться устанешь. Прямого удара по базе не было: большинство кораблей ушли к Кубе, да и сгинули в Атлантике или в Мексиканском Заливе.
Так что любому новому лицу рад будешь. Очень уж редко кто к нам заходит.

Ураганы здесь бывают сильные, это точно. Вот корпуса изрядно и потрепало, и портовые строения тоже. Краны еще стоят, но рядом лучше не ходить. Ну а подземным складам что будет? Они на то и подземные.
Живность есть и даже рыба ловится. Только осадки все загадили, притащило с востока, со стороны Алабамы и Теннесси. Так что распознать аллигатора или пеликана еще можно, но ловить их - только при полной голодухе.
Пока склады Базы могут обеспечить хоть какую-то органику, Большой Папа и Скакун Мальм запретили и охоту, и рыбалку. Спорить с ними не хочется. У Папы кулак размером с хороший кокос. Ага-ага, скажете вы - кокос… где ты его видел? А вот видел! На пятнадцатом складе я даже кукурузу видел! Кулак и крутой Папин характер быстро выбивают дурь из любой башки, даже самой горячей. Так что шериф он у нас. Ну а Скакун – его помощник… Быстрый он, вот потому и Скакун. Ты пока замахиваешься, он уже сзади - дает болючий подзатыльник или валит на живот в песок, который потом не вытрясти, хоть день тряси. Еще есть Джереми и Джошуа - близнецы с огромными руками, только тупые до невозможности. А еще Микки Джаггер и его сестренка Милли…

Ой! Совсем забыл! Мама всегда говорила, что заводить разговоры, не представившись – невежливо.
Меня зовут Закарий. Закарий Филиппс. С двумя П обязательно, сэр!
А вас?
Уничтожитель? Странное имя, вы уж извините, сэр… Наверно старое?

Я-то появился уже после Удара, так что про прежнюю жизнь слыхал только от Пыхтельщика Сида. Хотя, чтобы там что-то разобрать среди его «пых-пыхов», слушать надо внимательно и терпеливо. И еще добрую половину его слов, которые Мама запрещает произносить, надо выкидывать. Он был здесь, в Мейпорте, со времен Критской заварушки, так что можете себе представить, сколько он нарассказывал.
Что, сэр? Поговорить с Пыхтельщиком? Да нет, не получится. Отпыхтелся он, уж месяца два как.
А робомул этот наш, ага. Покладистый? Дык у нас все покладистые. Это ж АРПовские, для морпехов. Там мозгов-то: иди-неси, сидеть, бежать. У нас в блоке «С» есть даже самые первые, с проводами, воду крутят из скважины. Папа с Умником приспособили.

Умник? Да он как всегда сидит в своей каморке под основным корпусом, умничает. Добрая половина всего, чем богат Мейпорт он придумал. Ну а Папа с Рукастым Энди… Хотя мы его зовем Рукосуй Энди. Ну да, есть Рукастый у нас. Он еще себе в жены Линду Ветрянку привел с Пустошей или с Болот, не помню. Ух и ловкие у него пальцы, все что хошь может скрутить и спаять. Вот только радио никак не сделать. А до этого Рукосуев папаша все мастерил. Только он умер уже, девять лет как.
А солнышко-то жарит. Вы не спаритесь в коже-то, да в гермошлеме? Мы то в алюминьках ходим здесь, особенно летом. Напечет еще, потом отмокать придется в ванне у Масленки Бада, доктора нашего.

Аккумуляторы? Ну, есть. А с зарядкой проблем нет. Ветровик во-первых. Во-вторых солнцепанелей на восемнадцатом складе, вон там, под старым авианосцем, много, хватает. Вытаскиваем на поля или на крыши. Вот и энергия у нас есть, и питание. Только пыль надо сдувать по десять раз на дню, меня за тем и послали. Не, авианосец уже без реактора был, когда Ударило, так бы Умник с Рукосуем его бы приспособили. А батарейки только для подземок держим. Инфриков много, чтобы в темноте шариться, а батареек почти нет.

Что Вы говорите, сэр? Церковь? Да не сложилось у нас с этой штукой. Был тут один, вроде с Форт-Лодердейла, все целыми днями гнусавил про Деуса Машину. Только все сильно заняты, чтобы слушать эти проповеди. Ушел он до зимы, ураганов еще не было.
Куда? Да на Север куда-то, за Пустоши. С концами ушел, больше его не видели.

Про кого, сэр? Изуса Креста? Ну… говорили. Только Мисс Браун, учительница наша, уж, на что любит всем свою воспитанность показывать, даже она пару слов Пыхтельщика использовала, когда про него говорила. Так что и вы особо не распространяйтесь про Креста. Да не за что, предупредил и предупредил. Не люблю, когда неприятности в Мейпорте с шумом и драками.

Органика? Да не, не растим, хватает консервов. Я вот сам недавно супа нашел аж триста банок. И еще ананасов консервированных, и кошачьего корма в старом Супермаркете в жилом городке. Только Папа и Мама строго запрещают туда шастать. Привидения там, вот что! Да нет, никто не пропадал, просто жути наберешься, потом Бадди Мозгокрут долго мозги на место ставить будет. Вон, Грег Дурачок пару лет назад слазил туда. Теперь ходит - только песенки поет, «кантри». Говорит, что в Супере голоса ему в башку их напели.

Не, с Пустошей ничего не лезет, по крайней мере, на моей памяти. А с Болот бывает, ага. И мутоВороны, и мутоКойоты приходят. А раз в море даже мутоКосатку видели. Жуткая тварь. Ну, у нас есть чем отбиваться, так что спокойно живем.

Ох, сэр, не хотелось бы мне про Изуса слушать. Вы уж извините. Да и не поверю я никогда, что у людей был Бог, который не велел убивать всех подряд. Вон видите, что в Удар натворили. Говорят от Миссисипи до Калифорнии даже не пустоши, а просто стеклянное поле.

Да что ж вы, сэр, такое говорите! Все ж знают, что сначала индусы поссорились с пакистанцами, потом китайцы присоединились. Ну а там уже, после Мадагаскара и наши с русскими загрызлись. Вот те и жахнули из своей Сибири. Мисс Браун в школе нам рассказывала и про Большую Бучу, и про Удар.

Сэр, вы уж извините, но пойду я, пожалуй. Надо ж такое придумать! Машины начали первыми. Скайнет начал, говорите? Это ж совсем богохульство, простите меня.

Ох, мамочка моя, а что ж это у вас пластиплоти-то нет под курткой, только титаноскелет? И энергоблоки на термояде, кажись, не аккумуляторы? Страсти-то какие!!! Как это, на заводе сделали? Сэр, вы бы отпустили меня, пора мне уже бежать. Мама искать будет, мула надо на зарядку поставить! И мне самому надо аккумуляторы заменить.

В Канаде есть завод роботов? Дак ведь невозможно же новых создавать, только спящих будить можно! У нас вон в сороковом пакгаузе еще пять сотен есть. Меня вот вместо Рукосуевого папаши разбудили. Органики у Вас нет, потому пластиплоть и не вырастить? Ох, боюсь, сэр, мне такого даже на минимальном заряде не привидится. И вы с самой Канады сюда пришли? Дык в Балтиморе и Аннаполисе даже микробы не выжили, столько туда навалили! Как же Вы прошли? Через Аппалачи?

Что?
В Аппалачах живые человеки есть? Сами видели?
Это уж вы совсем, сэр, через край хватили. Даже и не показывайте свой планшет! У нас Кэт Рисовальщица и Марта Писательница и сказки сочиняют, и картинки рисуют, и по праздникам мы фильмы смотрим. Так что Ваши фотографии - детские рисунки и только.

Что говорите, снимки с оптики своей сняли? Ну… не знаю, не знаю. Может это и человеки, а может из их кино старого нарезка. Вы бы к Папе сходили или с Умником бы лучше пообщались. А мне бежать пора, правда-правда.
И Вам хорошего дня, и добро пожаловать в Мейпорт, если надумаете зайти. Только пушку свою в город не тащите. Папа это не любит. Тем более ваша побольше будет, чем у него.

Ну надо же такое сказануть!

Первыми ударили машины…
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:20
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
2. Любовь

Полнейшая тишина. Такая, что слышно как звенит раскаленный воздух. Тишина давит гнетом абсолютного веса, расплющивает в лепешку все живое. А впрочем, нет ничего живого. Вообще нет – ни людей, ни животных, ни растений: все вымерло в один день, точнее, в одну минуту. Не было никаких зомби, никаких инопланетных захватчиков, штаммов смертельных вирусов, испытаний кошмарного оружия.
Просто вспышка на солнце, в результате которой воздух мгновенно раскалился. Деревья за несколько секунд высохли и вспыхнули, животные попадали на землю, и завоняло горелой шерстью, птицы устроили дождь из падающих огненных тел, люди, выйдя на улицу, вдохнули воздух и их легкие закипели, а волосы оплавились.
Вот и все. Тишина.


А, нет. По пустым, кажущимся бронзовыми в свете успокоившегося так же резко как и разъярившегося светила, улицам, покрытым слоем пепла, раздается монотонный противный скрежет – будто железом рвут асфальт.
Вот из-за угла выехал старый, покрытый взбугрившейся краской и пылью бульдозер. Он нелепо переваливается с бока на бок, минуя потертые серые бордюры – одна из его гусениц сорвана и поэтому машина так хромает.
Стекло бульдозера покрыто копотью и трещинами – не видно, что за таинственное создание сидит за рулем неповоротливого механизма.
Но вот бульдозер подъехал к странной небольшой кирпичной будке, вбитой в опаленный газон бывшего парка, его дверь с ужасным механическим скрипом открылась, стуча ржавыми болтами и извергая мутную пыль, и на бронзовый свет выполз водитель.
Все его тело было покрыто пыльным, серым тряпьем, лица не было видно, лишь сквозь мутные линзы противогаза можно было увидеть умный, осторожный, одичавший взгляд. Водитель заметно хромал, а сквозь порванную штанину проглядывал бескомпромиссным блеском металлический протез.


Он на полкорпуса втиснулся в узкий проем в стене будки, завозился там, что-то громко замычал и вылез обратно, вытащив на свет измятую канистру, покрытую темно-зеленой краской и старый резиновый шланг. Потом прислушался и замычал еще раз.
Ответом ему послужил шорох и металлический лязг из недр будки. Через полминуты наружу вылезло странное создание.
Размерами и формой оно напоминало серого ирландского волкодава, мощного, длинноногого, огромного. Только сделано было не из плоти и крови, а из металла. Его глаза-линзы излучали неяркий красный свет, а доводчики на лапах поблескивали маслянистой пленкой, издавая чуть слышное шипение воздуха. Он был, казалось, сделан из миллиона деталей, но выглядел монолитно и устрашающе.
Зверь подошел к водителю, оставляя после себя на обжаренном солнцем песке глубокие следы. Виляя металлическим хвостом-локатором, он неспешно поводил носом по одежде хозяина и сел на задние лапы. Потом, подняв мощную голову, кажется, понюхал воздух и кивнул.
Водитель стащил с головы противный резиновый противогаз, ставший за несколько лет привычной необходимостью, и явил миру свою внешность.
На вид ему было сорок пять-пятьдесят лет, все его лицо было покрыто сеткой морщин, ожогов и мелких белесых шрамов. Волосы были абсолютно седыми. Их белизна очень резко контрастировала с окружающими превалирующими цветами – серым, бурым, черным, бронзово-зеленым, блекло-красным.
Голубые глаза свирепо смотрели на окружающий мир из-под кустистых бровей.


Мир это заслужил. Человека звали Вигго, и он был последним из выживших существ на планете.
Просто так случилось, что во время вспышки он был глубже всех под землей в угольной шахте. Добыча дала трещину и Вигго завалило с головой. Мало того, его ногу расплющила рухнувшая вагонетка.
Вигго прощался с жизнью, когда услышал странный звук: как будто работала микроволновая печь.
Потом над ним что-то начало шевелиться, грохотать и вдруг сквозь огромные куски угля темноту прорезал мутный, неяркий свет.
Удивленному взору мужчины предстала металлическая морда собаки-робота, которых спасатели использовали в случаях, когда самим спускаться в завалы крайне не рекомендовалось.
Пес тогда вытащил Вигго, просканировал своими красными глазищами ошметки раздавленной, распухшей, окровавленной ноги и вдруг, резко выкинув вперед из груди какой-то металлический прут, уколол Вигго в шею.
Очнувшись, мужчина понял, что лежит в пустой больнице, воздух которой пах концентрированными медицинскими препаратами.
Взглянув на часы, Вигго понял, что пролежал так три месяца. Все время странный металлический спасатель был рядом.

Обычно в программу поиска собаки-спасателя забиваются координаты места происшествия, тип проблемы и способ ее решения. После выполнения задачи собака возвращается на контрольную точку и выключается. Свирепые красные глаза гаснут, поршни затихают – собака спит.
Но на этот раз собака и не думала куда-либо возвращаться или засыпать.
Вигго решил, что вспышка спалила один из контрольных центров пса, расположенный прямо на холке.
И вот уже два года странная пара – хромой худощавый оборванец и металлический пес – бродили по мертвому городу в поисках средств проживания.
Собаку Вигго кормил любым топливом, которое не вспыхнуло и не прогорело под палящими лучами, сам питался найденными на сгоревших складах консервами, вскрывая обугленные банки огромным страшным ножом.
То утро началось как обычно: подъем, кормежка пса из канистры, завтрак из жестяной банки, туристический рюкзак на плечи, в руки – длинный металлический посох и верную кирку и – обшаривать руины.
Они разделились, и прошло уже немало времени, прежде чем Вигго услышал ужасающий скрежет и скрип. Он побежал к источнику шума и увидел, что верного пса завалило обломками стены. Вся задняя половина туловища робота была сплющена огромными бетонными балками и зажата камнями. Пес отчаянно скреб раздробленные камни передними лапами, пытаясь выбраться.
Вигго завыл от ощутимой боли, которую чувствовала собака – ведь это был не просто робот, это был верный и единственный друг.


Полдня мужчина разгребал завал, пока пес, наконец, не выбрался из-под него, волоча за собой ошметки задних лап, скрипя доводчиками, взметая пыль мотками оборванных проводов и оставляя за собой масляный след.
Вигго, тяжело дыша, сел на уродливый обломок стены, вытирая рукавицей льющийся градом пот.
Неожиданно он тяжело втянул воздух, засипел и завалился назад.
Пес подполз к умершему человеку и с шипением положил свою тяжелую металлическую голову ему на колени. Красные огоньки в глазах механизма медленно, но неумолимо тускнели.
Полнейшая тишина. Такая, что слышно как звенит раскаленный воздух. Тишина давит гнетом абсолютного веса, расплющивает в лепешку все живое. А впрочем, нет ничего живого. Вообще нет – ни людей, ни животных, ни растений.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:21
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
3. Кровь от крови, плоть от плоти

Знаю, в двенадцатом году было модно пугать друг дружку концом света. Календари майя, нашествие зомби, пятна на Солнце. Придурки! Вы, все тогдашние, просто безмозглые предконтактеры. Ну, почему вы не оказались умнее? А так... Шесть с половиной миллиардов мёртвых придурков.

Ладно, хватит трёпа. Сегодня тридцатое октября две тысячи восемьдесят восьмого года. Я, Георг Белов, человек-100, обращаюсь к тому, кто меня видит и слышит.

Я знаю то, что способно вернуть нам третью планету Солнечной. Шансов скрыться с этим знанием, прямо скажем, мало. Проще научиться прятать голову в задницу, но жизнь учит быть гибким. Значит, попробую. А для страховки будет этот кристалл. Слушай, что надо делать...

***

Не было никаких знамений. Просто, обычным осенним утром мир полыхнул багрянцем. Две тысячи двадцать седьмой год не закончился. Из расколотого неба посыпались мелкие инопланетные челноки. Каждый кораблик нёс в себе банду чужаков-ублюдков, готовых поживится планетой Земля. Три недели террора, паники и вялого сопротивления. Ядерный удар? Его не было. Техника пришельцев отрубила все системы управления и запуска. Да и куда стрелять, если чужие повсюду? Экономика, производство, все рухнуло за два дня: вначале остановился транспорт, и никто не вышел на работу, следующим утром оказалось, что работать уже не нужно.

Захватчики предложили выбор: сотрудничай, получи часть от пирога или умри. Они продавали все, включая лёгкое оружие, летательные аппараты. Дикие территории, вне городов, вне контроля, превратились в ад. В городах, “чаны” биореакторов перерабатывали людей в органический раствор. Мы продавали себе подобных чужакам. Сосед сдавал соседа за робота-уборщика, целые дома отправлялись на переработку взамен на мобиль и несколько плазмоганов. Людские банды рыскали, сгоняли слабых и тупых в стада, продавали в рабство. История Америки и Африки повторилась для всей планеты.

Генетический “бульон” нелегально продавался по всей галактике, для обновления генофонда старых рас, для засева пригодных для жизни планет. Геном любого из чужаков до обидного схожий. Когда-то Землю так же засеяли, а теперь вернулись за урожаем. Миллионы рабов отправились на Марс, чтобы под присмотром рабовладельцев оживить красную планету.

А дальше пришла реальная власть уиттов. Крейсеры, десант, оккупационные базы и правительство коллаборационистов из генно-изменённых людей. Банды пришельцев бежали искать новую поживу. Нерасторопные были уничтожены. Власть прекратила геноцид, заменив его на пожизненный контракт. Каждый человек рождался рабом - паши где скажут или откупайся. Огромные территории просто бросили, оставив дикарей охотится друг на друга и животных.

К две тысячи шестидесятому году, все тридцать миллионов лояльных переселили в один громадный приморский город, на том месте, где вторжением уничтожило Севастополь. Земноводных уиттов устроил мягкий сырой климат, напоминавший их родной мир. А рабы сами построили себе жилье.

******

Вечерок начался прекрасно. Я успел принять почти четыре тысячи федеральных юнитов (по-простому - федюней) на победу Бульдозера, зажал в укромном уголке Сью Исаеву. Оставил пару засосов на здоровых натуральных сиськах, даже добрался до третьей базы, так что ушёл с мокрыми от её сока пальцами, без царапин на роже и с надеждой продолжить.
- Позже. - шепнула она. - заеду за тобой сама.
- Как только сшибу монету с последнего лоха. Услышишь гонг - подъезжай.
А Исаева, между прочим, свободный человек-100. Без примесей, как и я. Сью собирает для правительства те шестьдесят процентов навара, что каждый должен платить за право оставаться на свободе. Нет денег для Сью и её боссов? Тогда одевайся потеплей. На марсианских стройках холодные ночи, а бараки для рабов никто не станет отапливать.

Жизнь на площади кипела даже сильней, чем в любой пятничный вечер. Букмекеров, как я, было немного. В основном, в толпе промышляли “щипачи”, “жучки”, торговцы “синтетикой”, сутенёры, пророки, торговцы мелочёвкой, уроды-попрошайки всех мастей. До финального боя оставалось меньше часа. Самые медлительные инопланетники - уитты, похожие на гигантский вялый член торчащий из ракушки, уже ползали у входа в “Торжище”. Эта гадость никогда не пользовалась телепортом. Их разбирало на атомы, превращало в волну, как всех, но на другом конце, при выходе, молекулярная структура редко восстанавливалась правильно. Получалась тёплая жижа, вонючая, со сгустками какого-то ливера чужаков, ошмётками и ещё черт знает чем. Короче, сплошная работа для киберов-уборщиков. Заодно, приятное зрелище для коренных: ещё один бюрократ и оккупант превратился в лужу блевотины. Медлительные уитты сидели в разных канцеляриях, указывали всем на правах расы лидеров.

- Эй, мясо, ты чё там застыл? - засвербело прямо в мозгу. Здоровый "кобольд" со знаками командора. Большая шишка. Замучили своей сраной телепатией. - Двести тысяч на Бульдозера. Берёшь?
Сердце ёкнуло. Двести кусков! С такими ставками ходят к Солу "Кочерыжке" Крейзеру. Но одному из карателей Земли про это знать не нужно. И про то, что Бульдозер сегодня ляжет под Шизу. Работаем!
- Камни или чип? Покажи деньги. - нарочно голосом. - В голову мне не лезь, там опасно. - Включив борзоту я шагнул навстречу.
- Резкое "мясо"! - заржал чешуйчатый и сунул палец своей самке под хвост. У "кобольдов" это заменяло поглаживание задницы. - Ставлю камни, мне налоги ни к чему.
Он кинул коробочку с бриллиантами. Я достал зажигалку со встроенным "ювелиром", один за другим прогнал через него камни. Правильно. Двести штук. Целое состояние. Достаточно, чтобы выкупить мой пожизненный контракт. "Кобольд" все ещё наглаживал щель своей самке-ящерице. Та как-то странно закатила глаза и со свистом выпустила из задницы облачко светящегося газа. Твою мать!!!

Обед рванул наружу. Я почти блеванул, лишь чудом сдержался. Стараясь не смотреть на эту кунсткамеру, два раза глубоко вдохнул ртом.
- Всё верно. - протянул ему жетон идентификатора. - Приложи палец, только не тот, что побывал у неё в щели.
Он ткнул в идентификатор. Розарио Арро, раса без самоназвания.
- Не дерзи больше. - тут же, ловко ударил в кадык. - И не исчезай. Сразу после боя принесёшь мой выигрыш. Или пойдёшь на биоматериал.

Ящерицы свалили, а я остался кашлять, под хихиканье мелких зелёных человечков гинни. Засранцы словно с плакатов уфологов прошлого века: головастые, тонкие, с огромными глазами. Вдобавок шустрые и очень ехидные. Одному, правда, успел отвесить пинка, зная что жалоб не будет. Проблемы гинни власти не волновали. Они лишь техники, ремонтники, на правах зависимых.

Этим вечером я надеялся срубить деньжат по максимуму на цирке Бульдозера. Дальше, залечь в свою скрытую берлогу и дрючить Сью по-собачьи весь уик-энд, пока не кончатся "пистоны" для потенции. А потом...

Ставки неплохо кормят, но откуп забирает шестьдесят процентов. Еще один крупный куш уплывает рэкетиру-агкбару по кличе Тухлый. Чтобы сводить концы с концами я беру товар с диких территорий. Вначале, мародерил, рыскал по остаткам городов Золотого Века и Смутного Времени, шарил в хранилищах, просто проверял, что может сгодиться из вещей. Потом нашёл поставщиков среди дикарей, даже выучил их старый язык. В любом важном деле нельзя без надеждах партнёров.

- Марко. - попросил я коммуникатор. Браслет сменил цвет.
- Да, Георг, я работаю не покладая рук, ни секунды не... - пропел радостно Марко. Клянусь, мой кореш будет смеяться даже на собственных похоронах. Похвально для торговца шлюхами-мутантами, готовыми лечь под чужих.
- Знаю твои обязанности, трепло. - я гоготнул в трубку. - Ты можешь подъехать на Крест, а по дороге заткнуть фонтан красноречия тряпкой?
- Георг, ты такой невежливый с друзьями...
- Короче, Болтун, “да” или “нет”?
- Десять минут, Белуга. Шейла ещё недососала.

Вот такой он - “Болтун”. Вместе мы наткнулись на целые поселения настоящих людей-100, про которые не знают оккупанты. Оттуда в город пошла натуральная жратва. Еще разные дохлые птицы, которых мы впариваем толстосумам под пафосным названием "дичь". Тысячу федюней за тетерева или стакан мёда, который встречается реже, чем любовь шлюхи. Уроды из правительства любят вкусно пожрать. Марко легко пристроил последний товар, настала пора съездить ещё.

Ходят слухи, что Земля со временем получит грант от чужих, как компенсацию за геноцид и Смутное Время. Века так через три или больше, учитывая скорость жизни уиттов. Пока, мы крутимся как можем, вкалываем на фермах, тянем жилы на добывающих станциях-заводах по всей Солнечной, вместе со звероподобными харгами. Но главное, люди нашли своё предназначение - воруем, кидаем, играем, дерёмся на потеху, приторговываем всем чем можно и нельзя. Тут человеку нет равных среди семи рас, что населили Землю после оккупации. Однажды, у нас хватит сил, чтобы закопать всех до одного кровососов-агкбаров в Большом Кратере. Клянусь, я целый год буду срать только на их могилу. Хватит. Мечтатели долго не живут.

- Стив! Стив!!! Где ты, Жопоголовый? – пришлось влезть на опору столба, чтобы найти в толпе нашего банкира. Стив «Жопоголовый» Гордон почти десять лет был рабом на Марсе, где втихую замочил двоих надзирателей-«кобольдов».
- По делу, или тебе башку разбить об этот столб? – перед глазами выросла слоновья задница, которую Стив считал своим лицом. Наши глаза оказались на одном уровне, хотя я стоял на полуметровой опоре.
- Большой вклад до востребования. – Стив выжил, его лицо - нет. Зато, вся суровость была только для бизнеса. Наверное, он самый добрый человек из всех, кого я знаю. У него даже есть дом и собака.
- Давай. – здоровяк протянул громадную лапу.
- Двести кусков в камнях. - я скинул коробочку со стекляшками. – считаешь?
- За тобой – нет. Дай чип.
Я сунул свой жетон. Он мазнул пальцем заверяя перевод. Деньги упали на счёт.
Словно крейсер, Стив попёр через толпу к своему бетонному доту, уцелевшему с времён вторжения.

Зря, Стив, ты не пересчитал. Это я по мелочи не кидаю. Но двести штук - другое дело. Каждую заработанную или украденную федюню нужно ценить. Сегодня жрёшь ты, завтра жрут тебя. Без шуток. В Чёрном Кольце (это городская канализация) можно лечь спать целым, а проснуться кусками в чужих желудках. Полу-люди жрут даже гинни, кормят псов объедками инопланетной органики. Потом и собачатину едят, чтобы добро не пропадало.

Верить на слово нельзя. Болеть нельзя. Лениться нельзя. Крепко спать нельзя. Нельзя много пить, часто закидываться, бродяжничать, попрошайничать, медленно бегать и быть тупым. Шесть с половиной миллиардов до нас этого не поняли. Часть из них стала биоматериалом для инопланетных генетиков, часть превратилась в бесполых китайцев-термитов, часть делает из Марса цветущий сад.

******

Скоро, один из заправил врезал со всей силы в большой гонг у входа. Бой начался, на площади показался мобиль Марко. Я посмотрел на вход, потом на Марко, что вылез из дверей, плюнул и пошёл ему на встречу. Исход боя был уже известен. Коробочка с настоящими камнями грела потайной карман.

- Привет, Белуга. - Болтун сделал римский салют. Ему не особо любят подавать руку. Хрен знает в какую дырку он совал свои пальцы? Издержки профессии.
- Отличный прикид, Болтун. - он был наряжен в сверкающие лимонно-оранжевые попугайские шмотки с мигающей подсветкой.
- Там есть переодеться. - он ткнул в свой фиолетовый "Рэйж". - Поехали?
- Надо обождать. Мне ещё выплаты делать, по мелочи.
- Ладно. Закинуться хочешь? - он протянул коробку с пилюлями.
- Не-е-е, ты тоже давай без этого. Сядешь за руль.
- Тогда, пошли жрать. Аслакх-Скотобаза научился жарить нормальный кебаб. - он потянул за рукав.
- Да ну?! - я вытаращился на Болтуна. - С чего бы агкбар-вонючка стал лепить земную жратву?
- С того, что деньги не пахнут.
- Угу, пахнет он сам.
Мы дружно заржали. Я задержался только у терминала, чтобы перевести двести штук правительству. Экран мигнул, подтвердив перевод. Всё! За секунду я перестал быть рабом.

“Торжище” гудело. Там, во внутреннем дворике мутанты месили друг друга. Мы жевали. Вдруг толпа взвыла, затихла. Потом снова заревела. Я глянул на часы и обмер. Слишком быстро! Шесть минут - три раунда. Бульдозер должен был лечь в двенадцатом. Сердце ёкнуло.
- Знаешь, Болтун, пошли к мобилю. - я вытер руки о скатерть. Ворота “Торжища” распахнулись.
- Проблемы?
Повалила толпа. Они счастливо орали: "Бульдозер"!
- Смертельные, твою мать! - мы вскочили, на ходу переглянулись, рванули к мобилю. Я врезался в толпу первым, работая локтями. Марко не отставал.

Слева мелькнула четвёрка "кобольдов" с командором Арро во главе. Сзади оказались ещё трое. Я поднажал. Эти твари не оставят мне кочерыжек, как когда-то Ваня-Добряк оставил Солу-Кочерыжке. Они отгрызут голову. Начались кошки-мышки в толпе. Болтун вылетел в переулок на пол-шага позади, но ящерицы отрезали нас от мобиля. Арро оказался совсем рядом.
- Эй! - рявкнул он в спину. - ты куда собрался?
- Спешу трахнуть твою мать до светящегося облачка! - проорал я не оборачиваясь. В "чан" не пойду.
- Тебе конец, мясо! - Арро перешёл на рык. Его шестёрки что-то зашипели на своём наречии.
- Это всё, мой добрый друг. Наш союз был недолгим, но взаимовыгодным... - задыхаясь просипел Болтун. Он сорвался. Опять завёл свою шарманку.
- Заткнись! - шикнул я, не сбавляя ходу. Марко остановился. Я решил, что струсил.
Но Болтун бешено заржал, выхватил маленький плазмоган и начал палить в преследователей.

Черт! Один из "кобольдов" ополовинился: нижняя часть по инерции сделала ещё три шага. Грудь и башка крысоящерицы стали сажей. От удивления я запнулся, чуть не полетел кубарем. Преследователи брызнули в стороны, побежали зигзагами, на ходу вытаскивая оружие.
- Стоять! - один из подручных командора выстрелил.
Заряд плазмы попал в живот Марко-Болтуну.
- Стоять!
Второй заряд лопнул над ухом, хлестнув кирпичной крошкой.
Я остановился, не поворачиваясь поднял руки. Решимость куда-то испарилась. Глядеть на то, что осталось от единственного друга не тянуло.
Скользя по заваленному мусором асфальту, в переулок влетел огненно-красный "Коронадо". Мобиль отшвырнул Арро, смел двоих вертухаев, как кегли. Через секунду, я был в тачке Сью Беловой.

- Сью, мне конец. Вытащи из города...
- Будешь должен.
Мы успели выехать из переулка, как вдруг, боковое стекло разлетелось. Стив-Жопоголовый рыбкой влетел в окно.
- Нет! Не надо! - я отпихнул здоровяка.
Тот только зловеще оскалился в ответ.
Все решалось сейчас. Если командор Арро уцелел и поднимет патруль, нас просто сожгут с воздуха вместе с мобилем. Оставался шанс, что он расшиб башку о стену, или утаит ставку, не решится действовать официально. Тогда меня убьёт Жопоголовый.

Белова выжимала из мобиля всё. Мы чудом не слетели с моста через Чёрное Кольцо, но вырвались на шоссе. Внутри образовалась пустота. Город - наша вселенная. Мы жили, как клопы в матрасе, а, теперь, троих вытрясли наружу.
- Сейчас куда? - Сью притормозила перед старым, проржавевшим указателем. “Мос...ва 1…17 км”. Компьютер мобиля что-то лопотал по-китайски.
Стараясь не смотреть на Жопоголового, я протянул Сью свой навигатор с забитыми координатами.
- Езжай туда. Это деревня диких, где заляжем на дно.

***

Все решил случай.
Мы стали рядом с лесом. Остатки старой дороги скрывались в зарослях. Я вышел отлить за деревьями, а Стив пристроился рядом.
Грохот расколол ясное небо. Все-таки Арро выжил. Магнитолёт ударил гравитационным лучом по мобилю, где сидела Сью, сплющил в металлический блин. Аппарат буквально рухнул рядом, выпустил одного Арро. Он покрутился у остатков мобиля. Через пять минут магнитолёт взмыл вверх:
- Эй, мясо! Знаю, вы где-то рядом. Я вернусь. Раздавлю, как вашу самку! - проорал он через усилитель.
Мы не шелохнулись.

***

Спустя два дня мы вышли к нужному посёлку. У крайнего дома, на старом жёрнове, сидел мой знакомый старик с седой бородой.
- Здравствуйте, путники. Мы гостей заждались.
- Чего это он? - Стив не понял старого языка и напрягся.
- Откуда новости про меня? - я решил прояснить обстановку.
- Не про тебя. Третьего дня прилетали шестеро чужаков, да захворали сильно. Ждём, что их спасать будут.
Черт! Неужели это...
- А где они, дед?
- Да вон, в заброшенной избе положили. Я таким уже переболел, а остальные наши в лес ушли, чтобы заразу не подхватить.
Не сговариваясь, мы со Стивом кинулись к дому.
- Эй! Вы хоть не ходите к ним! Ну как заразитесь?
Я распахнул дверь. На скамье тяжело дышал полусгнивший Арро, рядом с пятью трупами своих вертухаев.
- Клянусь, хитрый ублюдок тогда выковырял навигатор, и поджидал тут в засаде! Умно.
Стив не стал молоть языком. Деловито достал нож, резанул "кобольда" по горлу, чуть не отпилив башку. Ухмыльнувшись, лизнул с ножа чернильно-синюю кровь.
- Вкусно, как черника.
Мы сожгли трупы вместе с избой.

***

Зараза вылезла через сутки. Меня бил озноб, горло высохло и горело огнём. Жопоголового скрутило сильнее. Он не открывал глаз, только стонал. Старик рискнул зайти. Дал напиться.
- Отвыкли вы солнцу радоваться, вот и хвораете. Что вас в городе этом держит? - каждый приезд он убеждал остаться.
- Там все настоящее, старик. Там крутятся деньги.
- Вода в роднике мокрая, каша в миске тёплая и вкусная – вот где настоящее.
- Каша не появляется сама.
- Трудиться надо, овёс сеять, репу сажать. Тогда будет каша.
- Работать за миску каши? Нет.
Старик покачал головой, молча вышел. Я отправился в мир бреда и кошмаров.

Не знаю сколько прошло времени, но я очнулся. Стив умирал.
- Стив. Лечить я не умею, но можем попробовать долететь до города.
- Я никогда не был на Марсе. - он умудрился сесть.
- Это сейчас не важно, - бредит? - можем считать, что ты ошпарил лицо в бане.
- Без шуток. С Марса не возвращаются. - он был серьёзен. Зачем человеку врать перед смертью?
- А как же Сёма-Одесса? Как же Выхухоль, Двузубая? Я знаю семь человек, что вернулись.
- Фальшивка, как и я. Мы все - агенты уцелевшего человечества. - Стив меня ошарашил.
- Жопоголовый, а ты не врёшь? Это точно не бред?
- Мы - ренегаты, выжившие в бункере на другом материке. Там есть лаборатории, там есть ученные.

Он тяжело вдохнул, попробовал глотнуть, но не смог. Лицо распухло, шея покрылась шишками с орех. Непонятно, как он говорил.
- Пара десятков похищений чужих, и мы добились прорыва в генетике. Не подмешивали чужие гены. Совершенствовали свои. Я - второе поколение солдат, на пятьдесят процентов улучшенный человек. Ты видел, как легко я запрыгнул в едущий мобиль. Уже растёт четвёртое поколение, которое даст чужакам отпор. Мы и есть свободное человечество. А вы все - военнопленные в концлагере города.
- Сколько вас таких? - я ему поверил. Потому, что всегда хотел верить во что-то такое. В спасителей. С первого дня в подвале, когда у матери не нашлось для меня куска жратвы. С тех пор, как узнал, что в пять лет пора кормиться самому.
- Много. Несколько десятков в городе. Но все это не важно. Посмотри сюда. - он протянул персональную аптечку.
- Корь? Ты хочешь сказать, что у нас корь?
- Да. Вирус убил ящериц и гинни-механика за день. Чужакам конец. Как и мне. Мы доигрались с генами, сломали что-то важное. А ты выздоровеешь.

Он умолк, привалившись к бревенчатой стене. Я лихорадочно соображал. Зараза валит "кобольдов" и остальных. Это куча денег или шанс для всех людей.
- Знаешь что самое страшное там, в бункере? - неожиданно спросил Стив.
- Женщины?
- Хырр-хы-хррр - Стив попробовал рассмеяться, захрипел. - Самое страшное - наша цель. Сорок тысяч людей живут с единственной целью: быть убийцами. Каждый с рождения получает роль и обязанности. Дети начинают работать в шесть лет, чтобы взрослые могли учиться убивать. Женщины рожают по расписанию. Рацион выверен до грамма. Старики сами принимают яд перед печью крематория. Видишь? Мы чёртово свободное человечество с великой целью: защитить свою чёртову свободу.
- Я ворую с пяти лет, чтобы выжить. Стив, твой бункер ничем не отличается. Веришь?
- Нет. Твоя свобода внутри. А у нас есть цель. Забудь о своей выгоде. Подумай, как посеять заразу сразу и везде, чтобы на следующее утро получить тридцать миллионов больных людей и город дохлых чужаков. Тогда...
Стив умолк и завалился на бок. И умер. Самый добрый человек из всех кого я знал, с домом и собакой.

Решение пришло само собой. Я сцедил почти литр крови из Стива, пока вирус ещё не издох. Закинувшись стимулятором, дотащил до дисколёта его тело. Труп - это ценность. Его можно продать. “Я, Георг Белов, человек-100, обращаюсь к тому, кто меня видит и слышит…” - мотылёк индикатора записи замер. Я вытащил кристалл на подлёте к городу.

***

- Смотри, Прыщ, новый товар. Чистая “синтетика”, годная для всех. Даже гинни забалдеют.
- Не знаю, Белуга. Что я скажу Горелке?
- Ничего не скажешь. Он вчера нюхнул плазмы. Говорят, хотел “кобольда” заразить какой-то отравой.
- Охренеть! - уличный дилер ковырнул грязным ногтём причину своей клички.
- Короче, теперь я твой поставщик. Сёма-Одесса будет следить, чтобы ты не брал левый товар. Всё понял?
- Понял, понял. Дурь-то хорошая?
- Сам попробуй.
Самая чистая "синтетика", щедро сдобренная корью попала на точки.

***

Целые сутки выла сирена. Транспорты спешно грузились и стартовали. На лётном поле торчали толпы чужаков, ожидая посадки. Их вертухаи, прихлебатели, просто тупые людишки крутились там же, в надежде улететь с издыхающей планеты.

Каждый пятый человек умирал. Каждый третий оказывался на грани, без средств излечения. Как только люди Стива включились в игру, мы подмяли и уничтожили барыг. Абсолютно все денежки шли на производство новых и новых синтетических наркотиков с вирусом. Побольше товара, чтобы хватило на те базы чужаков, где люди содержались только как рабочая сила. Пройти с коробочками через телепорт мог любой из обслуги. Через десять дней наступил хаос.

Я поёрзал в норе, лёжа на неудобном рюкзаке. В нем был сложен весь нехитрый инвентарь: два тёплых комбинезона, пятьдесят пищевых брикетов, сто миллионов в бриллиантах, револьвер столетней давности с патронами, “вечный” холодильник с небьющимися флаконами, полными заразы. Этого достаточно, чтобы начать свой наркобизнес заново на любой территории, при любой власти. А есть ещё тайники.

Сегодня уитты объявили, что Землю законсервируют на полный карантин в ближайшие семьдесят два часа. Следующие двести лет здесь будет заповедник, без единого инопланетянина, и горы брошенной впопыхах техники. Со стартом последнего корабля мы собираемся захватить в городе власть. Три сотни заговорщиков, десятки магнитолётов и гора оружия. Ублюдков-коллаборационистов больше некому охранять.

Наверное, карманное человечество Стива-Жопоголового в австралийском бункере, доведёт свой план до совершенства. Наверное, через двести лет новое инопланетное вторжение встретит раса сверхлюдей, вооружённых до зубов. Но до того часа, сотни чужих миров получат от него посмертный “подарок”.
Я продал ещё годный труп Жопоголового властям, а те отправили его в “чан”. Особый генетический “бульон” Стива, приправленный заразой, разошёлся по галактике раньше, чем началась эпидемия на Земле.

Стив, надеюсь частичка тебя добралась до Марса, о котором так складно врал? Если ты уже в созвездии Волопаса, задай им там жару. Дружище, не забудь сгноить “кобольдов”, когда попадёшь в их мир. Стив, если ты меня слышишь, там на небесах... Смотри и гордись.

А вы, суки инопланетные, готовьтесь. Самый добрый человек в мире отправился в космос.

***

В южном небе все созвездия другие. Обсос (дурацкое имя для собаки, Стив,) устал кидаться за волнами. Мы сидели рядом на безлюдном австралийской пляже, таращились на небо, словно ожидая ещё больше хороших новостей. Сегодня днём в бункер “Новая Надежда Стива” пришло сообщение от нового марсианского правительства. Их чужаки передохли или разбежались, Марс тоже на карантине, так что мы вряд ли когда-то увидимся. Но каждую ночь, сидя на берегу океана, мы можем смотреть в свободное небо.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:24
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
4. Эдо.

Пролог.
Не помню когда, не помню где...

- Эдо, ты уверен в своём анализе? Эти люди ни много не мало отбывают своё наказание. Заслуженное, я хочу заметить наказание, - мелодичный голос обволакивал моё сознание, я всегда был очарован ей, - А ты сломя голову, кидаешься им на помощь... Им!! Изгоям общества.
Ее голос надорвался, последнюю фразу она сказала почти шепотом.
- Мэри, пойми, я их туда отправил, лично я! На эту Землю. И мне им помогать. Я помню про наказание, они опасны для нас, но они люди и мой долг им помочь, очистить Землю, - я обнял ее за плечи.
Платформа медленно плыла вдоль серой стены. Слева виднелись небоскребы, звездная ночь. Внизу мелькали машины, мчащиеся по ночному шоссе. И какбуд-то в насмешку справа от платформы была лишь серая стена. Сверху над платформой нависал такой же серый потолок с мягким желтым светом. На платформе, обнявшись стояли мужчина и женщина.
- Мэри, я все решил, я поеду туда, - мужчина, замолчал и пристально посмотрел на женщину, - ты будешь меня ждать?
- Да... любимый.

Москва, март 2013 года.
Михалыч медленно шел по коридорам больницы. Одет Михалыч совсем не по московски: ватные промасляные штаны, телогрейка и завершал композицию противогаз. В руках он держал проверенную годами двустволку. Под ногами хрустели минзурки. Мигающий свет лап над головой немного раздражал, но михалычевский прищур знал каждый — ничто и никто не сможет опередить Михалыча.
За Михалычем шла не менее странная процессия. Аркадий, молодой человек лет двадцати четырех, одетый в летный комбинезон, с АКСУ, и пёс по кличке Блох.
Внезапно Блох начал скулить, словно наступил на занозу. Оно и не мудрено учитывая разбитые склянки и минзурки.
- Где? - коротко бросил Михалыч, вроде бы ни к кому не обращаясь. Но Блох, бросился к ближайшей комнате и остановился прямо у порога.
- Молодца Блох, - уже с теплотой произнес Михалыч и не опуская ружья направился к комнате, - на базе получишь тушенку.
Михалыч медленно зашел в комнату, за ним Блох. Аркадий, поравнявшись с дверным проёмом, остался стоять в коридоре.
- Блох, а ты не ошибся? - Михалыч стоял рядом с койкой на которой лежал мужчина. К левой руке были подключены какие-то провода, трубки. Рядом с мужчиной стоял аппарат неизвестного назначения.
- Блох, он же качурик, - сделал заключение Михалыч, но все же протянул руку к «качурику», коснулся шеи, - ан, нет, живой! Молодец Блох! Аркаша! Беги на базу, зови санитаров. И Блоха с собой прихвати, скажи у нас трёхсотый.
Аркаша повесил за спину автомат и побежал на базу. Он не знал, кто такой трёхсотый и почему для него нужна группа быстрой реанимации, но в их трио Михалыч был лидером, а приказы как известно нельзя нарушать.
Вскоре «качурик» был доставлен на базу.

Москва, май 2020 года.
Будильник противно звенел. Я представлял, как маленький молоточек колотит по колокольчикам прям у меня в голове. Меня зовут Иван. Просто Ваня, без отчества и фамилии. Семь лет назад меня нашли в больнице и все что было до больницы я не помню. Даже имя мне «подарили», потому что своего настоящего имени я не помню.
Пора идти умываться, иначе пропущу очередь, и буду весь день ходить грязным. А дел было много. Вчера заметили взрыв на молокозаводе. Надо сходить измерить уровень загрязнения. Если взорвались баки с кислородом, то все в порядке, а если аммиак, то... Я скривился. То ничего. Все это делается по привычке. На поверхность мы выходим только в защитных костюмах и противогазах.
Открыв дверь, я чуть не упал споткнувшись об огромную черно-рыжую собаку неопределенной породы, Блох, как обычно караулит меня. С первых дней моего появления на базе, он не отходил от меня практически ни на шаг. Даже пришлось поменять группу быстрого реагирования Михалыча, добавив в нее Кирилла вместо Блоха. Единственный раз, когда Блох надолго убегал от меня, был 14 мая 2013 года, тогда умирал Михалыч... До этого потеряли всю его группу — ушли и не вернулись.
С тех пор Блох больше не уходил от меня. Он для меня стал самым близким. существом. Я делился с ним едой и водой для умывания. Он приносил мне крыс, которых я потом относил на кухню. Я мог не говорить ему ни слова, мы понимали друг друга буквально по взгляду, по мысли.
Наша база являлась стандартным бомбоубежищем советской постройки, которую расширили бывшие сотрудники метрополитена, не знаю как они это сделали, да и не интересовался особо.
- Привет Вань... - подняла руку Света, ее усталые глаза выдавали бессонную ночь, - О! Привет Блох!
- Опять ловили банду? - спросил я. Блох потерся о джинсы Светы.
- Да, но они затаились, молчат. Всё, пока, я мыться и спать, - Света забежала в открывшуюся дверь ванной для «Ж».
Я остался стоять возле двери ванны для «М». Хотя какие там ванны. Душ и умывальник. Но для пафоса или приличия стали называть их ванными. Слова Светы не выходили у меня из головы. Их группа «прочесывала» радиочастоты в поисках переговоров бандитов, нападавших на бомбоубежища. Банда первый раз проявила себя 2 года назад, напав на бункер «Комсомольский». В один прекрасный день бункер не вышел на связь. Группа, отправленная к «Комсомольцам» вернулась довольно быстро. Бойцы отводили глаза, отмалчивались, на все вопросы отвечали что бункер пуст. Лишь потом я узнал, что бункер был в буквальном слове вырезан: в живых не осталось ни взрослых, ни стариков и самое главное детей... Дети были отдельным табу для всех переживших 2012 г. До этого ни в одном конфликте не пострадал ни один ребенок. До появления Банды, которая после «Комсомольской» сразу вычеркнула себя из списка тех кто имел право жить дальше.
Когда ванна «М» освободилась, я умылся, умыл Блоха, я пошел на планерку.
В маленьком кабинете стояли четыре парты, образуя большой стол. У дальней от входа стены стояло кресло, на котором восседал Бомж, остальные сидели на обычных стульях. Бомж являлся главой нашего бункера. Учитель ОБЖ по призванию, до 2012 он действительно был гражданином без определенного места жительства, но после сумел организовать людей.
- А вот и Ваня! Как спалось? Сладко ли? - улыбнувшись сказал Бомж, и все присутствующие заулыбались. Естественно, я пришел самый последний, а значит все «поздравления» Бомжа достанутся мне. Но и я не промах:
- Спасибо, спалось хорошо, вот только душно у вас тут, окошки не открываются...
В кабинете раздались смешки и хрюканья.
- Молодец, отшутился, - Бомж любил хорошие шутки. - Посмеялись и хватит. Задача на сегодня: Группа Смирнова осматривает квартал. Вы знаете что делать: полицейские участки, поликлиники, магазины в первую очередь. Если находите вскрытые помещения — сразу! Я повторяю, сразу! Сообщаете на базу! Во вскрытые помещения не входить. - Смирнов, крупный, лысеющий мужчина, коротко кивнул, - Далее, Ваня. Твоя группа на молокозавод. Датчики и дозиметры возьмешь в хозблоке, там в курсе. Тимоха, ты сопровождаешь электриков на ТЭЦ, там опять вышла из строя эта... как ее... аппаратура в общем не пашет, скоро без света останемся. Расходимся.
Моя так называемая группа состояла из трех человек включая меня и Блоха. Обычно нашей задачей было патрулирование квартала: поиск открытых дверей, выломанных решеток или иных следов присутствия на поверхности человека. Но, как выразился Бомж, нам надо расти.
Как я уже говорил, моя группа состояла помимо меня еще из двух неизвестных вам персонажей: Гриши и Димы. Хоть они и братья и довольно позитивные люди, но это не мешает им периодически ссориться. Иногда ссоры доходят до драк.
Одевшись в защитные костюмы, мы вышли на поверхность и направились к молокозаводу. Помимо индивидуальных дозиметров, наша группа была оснащена ПХР и ИМД2Н. Путь был не очень длительный, но учитывая наши костюмы и прочее снаряжение, преодолели его за два часа. Молокозавод встретил нас мрачной тишиной. В большинстве своем забор окружавший территорию выстоял, только в нескольких местах бетонные плиты были разрушены. Прямо перед нами возвышались два корпуса: 5-ти этажное административное и 4-х этажное производственное. Высокие бетонные корпуса заслоняли серое небо, создавая довольно унылое настроение. Мы примерно знали что и где искать, благодаря картам сделанным предыдущими «экспедициями». Помимо обследования предполагаемых мест взрыва, мы должны были еще и произвести замеры «химии» и радиации. Учитывая довольно обширную территорию занимаемую молокозаводом, самой лучшей идеей было бы разделиться, но наличие в городе непойманной Банды, это было бы неосмотрительно.
- Начнем с замеров, - сказал я, достав рацию, зажал тангетку, - Иван, базе! Иван базе.
- Кхр... связи. База на свя... кхр..., - сообщила рация.
- Мы на месте. Мы на месте. Начинаем работу. Начинаем работу.
- Принято. Кхр...то... - дала добро рация.
Братья, беззлобно переругиваясь, распаковывали оборудование. Я покачал головой, их ничего не изменит. Какая бы ни была опасная «экспедиция» им нипочем. Однако именно это и успокаивало. Я осматривался вокруг. Пустые оконные проемы не внушали доверия. Я был и спокоен и встревожен одновременно, возникало чувство чего-то неправильного вокруг. И только тут я обратил внимание на Блоха. Его шерсть стояла дыбом, лапы дрожали. Я проследил за его взглядом, он смотрел в сторону административного корпуса. Я невольно потянулся к автомату, но тут же одернул себя. Если за нами наблюдает снайпер, то прикосновение к автомату равносильно смерти. Если нас еще не держат на прицеле а просто наблюдают, то пусть думают, что все идет по их плану. Надо предупредить Гришу и Диму и одёрнуть Блоха.
- Как считаете, сегодня на радиоузле дежурит Марина или Маша? - как-бы невзначай спросил я. Но братья заметно напряглись. У нас на базе не было ни Марины ни Маши, так получилось, поэтому их именами, а так же именами других людей, не значащихся в списках нашего убежища, были обозначены основные сигналы. В общем, братьям была дана команда: Опасность и быть внимательным. Теперь они оба повернулись к Блоху и поняли откуда именно исходи опасность.
- Не знаю Ваня, спроси на Базе, - Гриша предложил сообщить об опасности на Базу, - Блох, кошку учуял или конкурента пугаешь?
- Дельная мысль, - я взял рацию и нажимая на тангетку отправил всемирно известный сигнал SOS, - аккумулятор садится, не получится видимо.
Я для видимости даже потряс рацию и постучал по ней. Я знал, что ближайшие от нас группы отправят к нам. Оставалось тянуть время и... и заниматься работой.
Братья приступили к работе, и каждый из них, невзначай поправлял, то лямку прибора, то костюм. Издалека, возникло бы ощущение что человеку неудобно, но мне было видно, что они сняли автоматы с предохранителя и перевели их в режим автоматической стрельбы. Я присел к Блоху, поправив при этом свой автомат, переводя его в тот же режим огня, погладил Блоха по шерстке:
- Ну не бузи Блох, погоняешь еще кошаков на своем веку.
Мы решили двинуться к производственному корпусу, подальше от опасности и почти дошли до него, когда раздался свист. Мы обернулись, и увидели, как от административного корпуса к нам шел некто. Что удивительно он был без противогаза, без защитного костюма, в общем самоубийца:
Закурить не найдется? - спросил он, и улыбнулся блестя всего лишь двумя золотыми зубами, - Гы... шучу.
Братья потянулись к автоматам. Незнакомец вытянул вперед руки:
- Да ладно мужики! Харош... Я к вам от нашего босса, весть передать вышел. Он вас в гости просит. Отказываться не советую, иначе здесь и останетесь, - последнее прозвучало как явная угроза. Значит мы все же на прицеле.
Братья смотрели на меня - так как я старший в группе, то и решение принимать мне. Выбора у нас не было, хотя если прикинуть расстояние до снайперов, возможно наш рывок за производственный корпус и получится. А если и там сюрприз? Видимо придется навестить неведомого «босса».
Последнюю мысль я и озвучил.
- Вот и ладушки. Вот и хорошо. А я Сёма, будем знакомы, - он протянул нам руку. Мы прошли мимо него, желания пожимать руку не было. Тем более я заметил на руке гниющие язвы, скорей всего лучевая болезнь. Семену не много осталось жить.
Мы зашли в административный корпус и поднялись а второй этаж. Перед входом остался Гриша с Блохом, так как последний мог повести себя в здании абсолютно непредсказуемо. По пути нам встречались люди как в защитных костюмах, так и без оных, но все были хорошо вооружены: от «Калашей» до РПК и Шмелей. Неприятно удивило и большое количество снайперов с СВД.
На втором этаже мы прошли до комнаты возле которой стояли два бойца, видимо личные телохранители «босса», так как на них поверх неплохих костюмов были одеты бронежилеты. Нас разоружили, обыскали на предмет скрытого оружия и завели в комнату.
В комнате, так как кабинетом это помещение назвать было сложно, находилась кровать, шкаф, круглый стол, за столом в мягком кресле сидел довольно грузный мужчина. Что удивительно, он был без противогаза. На столе стояла бутылка непонятного напитка. Мужчина налил себе в стакан немного янтарной жидкости, которую выпил залпом.
- Ну здравствуйте, хлопцы, - сказал «босс». - Как поживаете?
- Нормально, - сказал я, прикидывая как предупредить группы, идущие к нам на выручку. - Я понимаю, что не в нашем положении спрашивать, но все же — зачем вы нас позвали?
- Экий ты шустрый, не поздоровался, не представился, а уже вопросы задаешь, - «босс» сверлил меня взглядом, - а то, что товарищей своих, тех, что позвал сюда, на верную гибель отправил тебя не волнует?
Точно! Ладно мы, но их расстреляют еще на подходе.
- Волнует! - меня прошиб холодный пот, - Давайте мы их уговорим вернуться.
- Нет! Мы поступим по-другому. - «босс» хлопнул ладонями по столу. - Один из вас останется здесь. Нет, не так. Один из вас пойдет в ваше убежище и узнает нужную для меня информацию... И пойдешь именно ты, а твои друзья останутся здесь и подождут тебя. Если все пройдет хорошо, то вы свободны, если нет, то... Ты понял?
- Да, - я опустил голову. - Что за информация?
- Об одном человеке из моего удивительного прошлого...
Итак, рассказ «босса»:
«Москва, январь 2013
«Босс», назвавшийся Алексеем Тимофеевичем, в то время просто Алексей был обычным жителем убежища «Комсомольское». До 2012 он был главарем так называемой ОПГ, промышлявшей на Комсомольской площади, иногда просто воровством, иногда грабежом, иногда убийствами. Естественно, в убежище никто не знал о его прошлом. Алексей был довольно амбициозным, и не понимал почему он должен подчинять и делать, как он считал грязную работу. У него были сторонники, которым так же не нравилось подчиняться.
В одно из патрулирований больницы, он шел по коридорам и наткнулся в одной из палат на странного человека. Странность была даже не в отсутствии маски на голове, а в костюме. Футуристичный полностью металлический костюм переливался серебром. Почему-то в памяти Алексея всплыл образ Робокопа. Человек стоял неподвижно спиной к Алексею. На кушетке рядом располагался странный шлем и непонятная цилиндрическая трубка. Вот оно! Его шанс! С таким костюмом он возглавит «Комсомольское». Алексей, стараясь не шуметь подошел к незнакомцу и ударил со всей силы прикладом по затылку. Однако, человек остался стоять как и прежде. Тогда Алексей ударил еще раз и еще... Бил с остервенением, однако человек словно и не замечал ударов. Обойдя незнакомца, Алексей увидел на его лице очки и презрительно сказав: «Очкарик!», Алексей ударил в лицо. Очки треснули, и человек упал на пол. Будущий «босс» снимал костюм почти час. Весь костюм пришлось распихать по тумбочкам и шкафам в лаборантской, а самого незнакомца уложить в койку той же палаты — в больнице было много «замерших» людей. С собой Алексей взял только очки и трубку. Через несколько дней, собрав свою маленькую ячейку недовольных, Алексей навсегда ушел из «Комсомольского», и первым делом он навестил больницу и забрал костюм. Как он ни пытался, костюм так и не смог одеть. А вот цилиндр оказывал интересный эффект: все кто находились рядом с цилиндром выздоравливали, сломанные кости сростались в течении пары часов. Еще более странным было то, что очки так же восстановились сами собой. Алексей подозревал, что это не единственная функция цилиндра, но ответ на этот вопрос знал только один человек.
В марте 2013 года «босс» решил вновь посетить больницу, но опоздали, незнакомца уже несла группа вооруженных людей. Проследив маршрут, узнали и место нахождения убежища.
Решив, что разбираться с убежищем будет себе дороже, «босс» переключился на другие задачи: грабежи, разбои... С особым смаком Алексей рассказывал, как они уничтожали «Комсомольское», когда приютившее его.»

- Вот так. Сейчас почему-то цилиндр перестал функционировать. Многие из моих людей начали болеть. Мне нужен тот человек, он должен знать что это за цилиндр и как его починить.
Дима смотрел на меня. Он знал что у нас в убежище нашли только одного человека в больнице — меня. Меня, черт побери! Но я не знал что это за цилиндр и как он работает.
- Давайте мы отнесем цилиндр на базу, узнаем как его починить и принесем сюда. - предложил Дима.
- Хы, - сказал Алексей Тимофеевич, - занимательный молодой человек... Ты что, за идиота меня держишь, молокосос?!
«Босс» вскочил, схватил бутылку и кинул ее в стену.
- В общем, мне нужен этот человек. Или вы или он. - немного остыв «Босс» сел в кресло.
Нет. Я не знаю что это за цилиндр. Откуда он?
- А вы позволите в качестве жеста последней воли, посмотреть на очки? - спросил я, чувствуя какую-то ускользающую мысль.
- Очки? Зачем? - Алексей Тимофеевич выглядел недоумевающим.
- Интересно, как восстановилось стекло, я до 2012 работал в «Очкарике»... профессиональное.
«Босс» все еще недоверчиво смотрел на меня, но все же вытащил из стола очки и положил на стол. Я подошел к столу, взглянул на очки и снимая противогаз крикнул Диме:
- Дверь!.
- Ты?! - спросил «босс», глядя на меня округлившимися глазами, - Тревога!! Все сюда!
Удар сердца...
Я одеваю очки.
Еще удар...
Загрузка информации. Оценка повреждения личности: Память повреждена на 94%. Структурные преобразования организма: Повреждение ДНК на 10%. Началось восстановление памяти из резервной копии. Ситуационная оценка окружающей действительности: Уровень агрессии 70%.
Дима отлетает от двери, в которую врываются бойцы «босса».
Еще удар...
На меня наставляют автоматы.
Уровень агрессии 90%. Включается автоматический режим нелетального противодействия... меры: временное прекращение нейронной связи ЦНС и ПНС.
Бойцы мешками падают на пол.
Еще удар...
Загрузка памяти завершена.
- Здравствуйте, я Эдо! - улыбнулся я.
Несколько часов спустя.
- Так как же он смог тебя вырубить-то, если тебя ничем не взять? - спросил Дима.
Мы сидели возле административного корпуса и смотрели как из здания выносят оружие. Я вынужден оставаться здесь, и контролировать, чтобы никто из бандитов не очнулся раньше времени. Рядом со мной сидели Гриша и Дима. Блох лежал у меня в ногах и делал вид что спит. Я вспомнил где мой дом и зачем я здесь.
- В тот момент я проводил расчет необходимых работ для очистки планеты и восстановления... скажем так, возможности дальнейшей жизни людей.
- То есть ты прилетел сюда, чтобы помочь нам? Один?! - Гриша все еще не верил мне. И что за цилиндр был?
- Да. К сожалению или к счастью, я вас сюда отправил, и я за вас отвечаю. А что за цилиндр я сам и не представляю.
- Ты?!!- хором спросили братья, - но зачем?
- Я. Остальные хотели вас уни... упростить, сделать биороботами.
- Но за что? Что мы такого сделали?
- Хм... Несколько уничтоженных цивилизаций, сотни планет... Дальше перечислять не буду.
Братья смотрели на меня не понимая. Но они должны знать эту правду. Хоть кто-то из землян должен знать правду. Если смогут, расскажут другим.
- Вы не такие же как мы, но и не такие одновременно. Вся разница заключается в маленькой цифре генома, благодаря которой мы созидаем, а вы.... разрушаете. Вы не способны жить в мире с природой, звездами, друг с другом. Даже ваш организм борется сам с собой из-за чего вы не способны прожить и тысячу лет. Всех тех, у кого такой геном миллионы лет назад было решено превратить в безмозглых биороботов, но я настоял на другом варианте — ваших предков переселили сюда. Все это время мой отдел следил за недопущением развития вашей цивилизации... Пока вы сами не исправите свою суть разрушения. Я верю, что вы справитесь... Обязательно.
Я верю...
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:27
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
5. Чуть трепещущая звёздочка надежды


Ненависть никогда не прекратит ненависти в этом мире.
Только любовь положит ей конец. Это — древний закон.
Сиддхартха Гаутама (Будда
)

Глава I.


Мусорный ветер, дым из трубы
Плач природы, смех сатаны
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни

Песочный город, построенный мной
Давным-давно смыт волной
Мой взгляд похож на твой
В нем нет ничего кроме снов и забытого счастья

Дым на небе, дым на земле
Вместо людей машины
Мертвые рыбы в иссохшей реке
Зловонный зной пустыни
Моя смерть разрубит цепи сна
Когда мы будем вместе

«Крематорий» «Мусорный ветер»




От входа в пещеру снова потянуло ледяным холодом. Шшухх-Йо поёжился. Ему не хотелось выходить туда, на мороз, в колючую, непроглядную тьму, где на антрацитово-чёрном небе неверным светом поблёскивали далёкие, чужие и враждебные звёзды.
. Однако организм требовал еды. Когда же он ел? Неделю назад? Месяц? Он мог не есть очень долгое время, но сил от этого не прибавлялось. А они были ох как нужны! После схватки с Врагами в третьем секторе, где были обнаружены продовольственные запасы, когда острые жвала самого матёрого Врага пропороли ему плечо, он ослабел. Рана плохо затягивалась, из неё капал гной, шерсть от запёкшейся крови слиплась колтуном, и боль пронзала тело при каждом движении.
Правда, тому Врагу тоже пришлось несладко – Шшухх-Йо отсёк ему три лапы с правой стороны, а потом острыми когтями пропорол хитин и вырвал сердце. Крылья Врага он повесил у себя в пещере как трофей. Сколько их сейчас? С учётом убитых отцом, дедом и прадедом – двести тысяч пятьсот восемнадцать. Пар. И столько же голов с длинными усами, беспощадными жвалами и бесстрастными фасеточными глазами, положенных возле Алтаря. Но если бы.. Ах, если бы он нашёл и уничтожил Гнездо Последних – потомков тех, Прежних, чья цивилизация, как они сами считали, владела всей планетой, её воздухом, её пищевыми и другими ресурсами – о, как бы он вознёсся! На Великом Пиру он бы имел лучший кусок, он мог бы оплодотворять лучших самок, его потомки стали бы Великими Воинами! Найти бы… И уничтожить. Потому что двум расам на этой планете места нет. Прежним, за то, что они сделали с планетой, здесь не жить! Не заслужили! Их, оставшихся Последних надо уничтожить, уничтожить, как заразу, как раковую опухоль, разъедающую организм! Они потеряли право на жизнь с того момента, когда выпустили на волю Невидимую Смерть, пришедшую с Красными Грибами, выросшими повсеместно, и которая стёрла с лица земли всё живое, миллиарды предков Шшухх-Йо и самих Прежних…
Плечо опять откликнулось мозжащей болью. Наверное, Вирус снова мутировал – на другие штаммы у Шшухх-Йо был иммунитет, выработанный поколениями и поколениями Предков.
Из Пещеры, одного из ответвлений, послышался шорох. Негромкий, еле слышный топот лапок по ледяной поверхности. Потом – кто-то неосторожно задел панцирем стену.
Так и есть! Враги!
Шшухх-Йо схватил Огнедыщащую Трубу, доставшийся от Прежних, снял её с предохранителя и передёрнул затвор. Показался первый из врагов – огромный, черный, чья хитиновая броня отливала воронёной сталью в неверном свете флюоресцирующих бактерий, длинные усы угрожающе шевелились.
Шшухх-Йо дал очередь. Потом ещё одну. И ещё. Твари ретировались, оставив на поле боя два трупа, ещё подрагивающих лапами. Из пробитых пулями брюшек текла белая густая жидкость.
Еда! Много еды! Шшухх-Йо втащил один труп в Пещеру, и стал зубами рвать хитин, стараясь добраться до внутренностей. Протеин! Пища! Это было ему нужнее всего! И он глотал куски плоти Врага вместе с ошмётками хитинового покрова, давился, глотая. Его немедленно вырвало – давно не функционирующий желудок исторг пищу обратно.
Ещё один симптом… Проклятый Вирус! От досады Шшухх-Йо взъерошил вибриссы. Так обидно! Это признак того, что ему недолго осталось… А он должен уйти Туда только Победителем! Как жаль…
Он через силу запихнул в себя новую порцию еды. Вроде полегчало, и можно идти дальше.
Шшухх-Йо поковылял в ту сторону, откуда появились Враги. В последнее время его тревожило, что они стали значительно проворнее и смышлёнее – куда заведёт мутация в этот раз, предсказать было трудно. Как, впрочем, и у Племени – или рождались нежизнеспособные особи, которых тут же, по древнему Обычаю, съедал Род, или такие, как он – сильные, крупные, с более светлой шерстью, значительно умнее своих соплеменников.
За углом затаился Враг. Это Шшухх-Йо определил по тени на перпендикулярной ходу стене – Враг стоял, слегка пошевеливая усиками. Шшухх-Йо, стараясь не шуметь, снял с пояса Огненное Яблоко, целый ящик которых он нашёл на складе, оставленном Прошлыми, дёрнул за кольцо и метнул снаряд за угол, после чего бросился на пол. Раздался взрыв, звук его гулко прокатился по Пещере, осколки высекали искры из стен.
Шшухх-Йо поднялся, и осторожно заглянул за угол. Там, на оплавленном пламенем полу, корчились в агонии тушки Врагов, вяло шевеля необорванными конечностями и обгорелыми усиками.
За кем они вели Охоту? За ним? Или за кем-то другим? Ответа не было… Как и не было пути назад – за спиной образовался обвал, инициированный взрывом.
Шшухх-Йо перешагнул через дымящиеся трупы Врагов, и направился дальше. Минут через десять коридор раздвоился. Шшухх-Йо повернул направо, прошёл по изогнутому лазу метров сто, и упёрся в завал. Он вернулся, и вошёл в правый коридор, изгибавшейся дугой, а потом делавший резкий поворот. Его чуткие уши уловили едва слышный шорох. Шшухх-Йо насторожился, передёрнул затвор автомата, но из-за угла показался старый Ххыымм, прихрамывающий на левую заднюю лапу, с располневшим туловищем, покрытым клочками белёсой шерсти.
Они поздоровались, традиционно обнюхав друг друга. Для ушей Прежних, если бы они его слышали, их разговор представлял собой набор писка, повизгиваний и похрюкиваний, не говоря уж о не воспринимаемых ими ультразвуковых дифтонгах. И тем не менее, это была Речь!
Ххыымм, скалясь правой стороной морды, где была начисто сорваны мягкие ткани и ноздря, проскрипел:
- Есть хороший товар. Очень хороший! Это Письмена!
Шшухх-Йо заинтересовался. Помимо материальных Артефактов, оставленных прежними, Письмена был всего предпочтительней, ибо содержали Знание. Знание, как обращаться с другими Артефактами.
Ххыымм, дрожа от возбуждения, показал ему обрывки бумаги с Письменами Прежних. Шшухх-Йо протянул было лапу, но Ххыымм отдёрнул свёрток и оскалил обломанные коричневые резцы:
- Нет! Мне нужна Пища! О! Много Пищи – за один Артефакт!
Шшухх-Йо раздумывал недолго:
- Пошли! Я дам тебе много Пищи!
Он первый повернул назад, за ним, припадая на заднюю лапу и покашливая, засеменил Ххыымм.
Петляя по коридорам, они добрались до места последней стычки Шшухх-Йо с врагами. Несколько трупов врагов по-прежнему лежало там.
- Вот тебе Пища! Ну, давай!
Ххыымм зловеще ощерился:
- Не дам! Этого мало, мало, мало! – завизжал он, и жадно впился в брюшко одного из врагов, смешивая свою слюну и жидкую, густую плоть Врага.
-Дай! – угрожающе повторил Шшухх-Йо.
Ответом ему было жадное урчание.
Взмах когтистой лапы с зажатой в ней тесаком – и голова Ххыымма покатилась по опалённому полу Пещеры, орошая его кровью.
Шшухх-Йо брезгливо отряхнул хвост, на который упали капли крови убитого соплеменника, и достал из пояса на его теле Письмена. Бумага была пожелтевшая, траченная влагой и огнём, испачканная маслянистой жидкостью. Но это были Письмена!
Шшухх-Йо с жадностью стал листать страницы. При взгляде на первую его объял смертельный Ужас, Ужас Веков, шерсть на загривке стала дыбом, и жёлтые резцы оскалились, как бы в преддверии Схватки – со страницы на него, широко открыв зелёные, с вертикальным зрачком глаза, на него глядел Тот-О-Ком-Молчат, тот, чьи Предки были злейшими врагами его Народа, давившие его на протяжении тысячелетий, служа Прежним и просто ради Пищи.
Шшухх-Йо острыми, ка бритва, когтями порвал изображение на мелкие кусочки. Успокоился, и стал перебирать листы дальше.
Его постигло разочарование. На других листах были изображения Самок Прежних, без Наружной Шкуры, в позах, говорящих о желании спариться. И только последний лист, лист с Письменами, заинтересовал Шшухх-Йо. Он напряг зрение, стараясь прочесть строчки, написанные на языке Прежних:

Видно, мы согрешили, и мстит нам Природа,
Не дано нам сегодня увидеть Заката,
И по звёздному Небу однажды уходим
В Край, откуда уже не бывает возврата.

Среди плесени, копоти, гари и гнили,
Ураганом взметнувшейся атомной скверны
Всё исчезнет.. Всё то, что когда-то любили,
И что мы никогда не увидим, наверно…

Пусть Любовь умерла, в Лету канула Вера,
Были мы так беспечны, наивны, небрежны…
Всё прошло, всё смелось…Невозвратны потери…
Только звёздочкой маленькой светит Надежда! *

Текст оборвался. Шшухх-Йо задумался. Ему и прежде довелось читать подобные Письмена. Он знал, что это были Стихи – их сочиняли Прежние, наивные, глупые мечтатели. Но Стихи всколыхнули его душу, забились, затрепетали в клетках мозга, в уголках глаз защипало – столько было в них боли и страдания за всех и вся… «Почему? Зачем? Как?» - эти мысли не давали ему покоя.
Он должен найти Прежних! Интересно, откуда старый Ххыымм достал эти Письмена?


Глава II.


Ты дочь врага, ты сестра врага,
Ты жена врага и мать врага.
Это ничего, это ерунда,
Ты мне только тем и дорога.

«Агата Кристи» «Истерика»



Шшухх-Йо вернулся к трупу старика, втянул воздух, запоминая его запах, и пошёл, напрягая нюх и зрение и слух. Так, в этом месте он встретился с Ххыыммом. Так… Направо… прямо… снова направо… Запах Ххыымма служил ему путеводителем. Внезапно за поворотом он наткнулся на два обглоданных трупа Соплеменников. Судя по всему, они были убиты Огнедыщащей Трубой, а потом объедены мерзким старикашкой. Шшухх-Йо почувствовал сквозняк. Из коридора ощутимо тянуло холодом и свежим воздухом. Осторожно, стараясь не шуметь, он прокрался в боковое ответвление и замер. Перед ним было отверстие. Небольшое, но сильно согнувшись, практически припав брюхом к полу, он мог бы протиснуться. Если впереди завал, то он пропал. Но вдруг? Он пополз, обдирая шкуру об осколки камней. Лаз был узкий и кривой, пару раз он натыкался чувствительным носом в стены.
Наконец впереди забрезжил неверный свет. Шшухх-Йо с трудом протащил своё тело последние метры, высунулся из лаза, и после мрака щели зажмурился от яркого света, который излучали бактерии на стенах. Он находился в просторной пещере, полной незнакомых запахов и звуков.
Шшухх-Йо огляделся. Справа от входа в обнаруженную пещеру ничком лежал растерзанный, окровавленный труп самца в рваной одежде из искусственного серебристого материала в окружении нескольких тел Врагов – он, очевидно, дорого продал свою жизнь - в неживой руке покойник крепко сжимал остро заточенный обломок металлической полосы. В дальнем левом углу он увидел самку – она лежала на боку, и лёгкий пар от дыхания, вылетающий из её полуоткрытого рта говорил, что она жива, но без сознания. К самке прижимался испуганный детёныш – весь грязный и в лохмотьях.
Шшухх-Йо приблизился. Живые Прежние! Теперь Награда, считай, в его лапах. Он нашёл Гнездо и его обитателей! Его глаза хищно сверкнули, верхняя губа оттопырилась, обнажив крупные ярко-жёлтые резцы, он присел на хвост перед смертельным броском.
И тут…
Детёныш поднялся на пухлые ножки, сделал несколько неверных шагов к Шшухх-Йо, и пролепетал:
- Мы-ы-ы-ся!
Потом он погладил светло-серый мех на брюхе опешившего Шшухх-Йо, прижался к нему, и зарылся мордочкой в мягкий пушистый подшёрсток…
Удивительное дело! Вся злоба, вся ненависть Шшухх-Йо к Прежним куда-то внезапно испарились, улетучилась, сменившись сперва недоумением, а потом… Нежностью! Это было невероятно – перед ним был Враг, в которого он должен был вонзить кинжально острые резцы, вонзить так, чтобы горячая алая кровь оросила их тёплой, вязкой волной, солоноватой на вкус, чтобы смачно хрустнули кости и хрящи, разорвались сухожилия…
Но… Он не мог! Не мог – и всё! Память молоточками стучала:
«Только звёздочкой маленькой светит Надежда…»
Самка внезапно очнулась. В её казавшихся неестественно огромными глазах с расширенными зрачками плескался смертельный ужас. Она огляделась, ища что-нибудь, что могло служить оружием, чтобы защитить детёныша, руки лихорадочно ощупывали пол вокруг. Но натыкались только на мелкие камни. Внезапно она вскочила на ноги, и прыгнула в сторону Шшухх-Йо.
Он отпрянул к выходу из пещеры, из которого мигали мертвенным светом звёзды, потом поднял обе лапы, вытянув их перед грудью, показывая, что он не намерен ни атаковать, ни защищаться. От удивления Самка замерла. Пятясь, чуть не отдавив собственный хвост, Шшухх-Йо добрался до выхода, и ввинтился в него. Он не сделает зла этим Прежним. Не может… Он вышел на холод, и ветер взъерошил его шкуру. Вдруг показалось, что с враждебного, таящего угрозу небосвода, ему подмигнула маленькая звездочка, звезда надежды. Пусть Прежние живут! Расе, которая способна не только уничтожать всё, но и созидать, и писать стихи, любить и страдать, нужно дать ещё один шанс… Пока она есть. Есть надежда…


* - стихи автора
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:29
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
6. «После нас»

Сегодня Сергею явился бог. Он много требовал и кричал, чесал грязную слипшуюся бороду. В своё время, когда к ним заходил раз в месяц батюшка из соседней церкви, священник рассказывал о боге в абсолютно ином обличие. Тот не был худ, скорее он был тучен, он был чист, опрятен. И самое главное, он был добр. Причём доброта этого существа распространялась на всех от мала до велика. Даже на Кольку-Хлыста. Сергея это сильно удивляло. Впрочем, эти мысли заботили его не так часто и посещали его во время пребывания в здравии. Помнится, когда местного батюшку Андрея раздирали прямиком в его новенькой Toyota Corolla, у Сергея было дикое желание спросить о доброте и всеобщей любви заоблачного толстого старика. Но…


Сергей лениво побрёл по коридору. Колька-Хлыст сидел на своём стуле, выпучив глаза и раззявив рот. Даже сейчас от него шла какая-то злоба и ненависть. Но теперь он был гораздо лучше того, прежнего. Сергей подошёл к нему, поправил причёску, сдвинув на бок сильно поредевшие за последние дни волосы. Колька прорычал что-то не внятное, то ли поблагодарив, то ли отругав. Кто его теперь разберёт. После данной процедуры человек подошёл к посту и сел за стол. Из открытого сейфа он достал поднос с таблетками.
- Приём лекарств! – заорал Сергей.
Со всех сторон понеслись звуки: кто-то недовольно хрипел, кто-то поднимался с кровати, скрепя пружинами. Через несколько минут у поста уже стоял десяток зомби. Людей видно не было. Отлёживались видимо. Привыкли уж, что их больше не будили и не гнали с утра на приём препаратов. Один только старый дед Василий с трудом ковылял в направлении стола Сергея. Совсем он плох был и делал всё на автомате, как приучили его лет двадцать назад.


Зомби недовольно бурчали и скалились. Сергей взял пластину трифтазина, выколупал пару синих таблеток и дал первому стоящему «пациенту». Зомби рассеяно водил взглядом мёртвых белков из стороны в сторону. Протянутая рука с двумя синими кругляшками медленно поползла ко рту. Положив трифтазин в рот, зомби зачавкал и заурчал.
После того, как весь персонал был инфицирован, в них проснулась какая-то нездоровая страсть к лекарствам. Хлебом их не корми, а дай сожрать что-то из того, чем они раньше сами пичкали. В те дни, когда у Сергея были обострения, и он лежал в своей палате, общаясь с богом, его подопечные дико бесновались, возмущённо мыча и даже устраивая между собой потасовки. Конечно, Сергей этого не видел, но по следам разгрома и по физиономиям своих «пациентов» он догадывался о случившемся.


Тем временем, толпа возле медицинского поста редела. Сергей с отцовской заботой раздавал таблетки своим подопечным, спрашивал о здоровье и пытался делать умный понимающий вид. Последними в очереди стояли дед Василий и Колька, решивший покинуть свой «боевой пост». Старый сморщенный дед с трясущейся рукой с мольбой смотрел засаленными глазами на медработника-самовыдвиженца. Сергей положил дедушке пару таблеток циклодола и, хлопнув по плечу, отправил в палату. Хлысту же Сергей с ехидной ухмылкой насыпал от души горсть слабительных таблеток. Не любил он бывшего санитара, скорее даже ненавидел. Да и за что его любить то? Каждую смену он издевался над больными, подшучивал и заставлял делать всякие глупости. А тех, кто по той или иной причине попадал к нему в немилость, Колька хлестал резиновым жгутом, за что и получил прозвище Хлыст. Гнидой он был последней.


Так с чего же всё началось? Несколько месяцев назад в больницу доставили очередного пациента. Отряд полиции «повязавший» его, насилу сдерживал человека. Таких больных Сергей в жизни не видывал: глаза безумные, оскаленный рот, из которого сочилась слюна, дикий животный рёв. Привязали с трудом тогда новенького к кровати, пичкали сибазоном, да всё без толку. А потом он укусил зазевавшегося санитара, и понеслось. Если бы Сергей смотрел телевизор, то он бы знал, что подобная картина творится везде. Люди нападали друг на друга, заражали. Зомби плодились со страшной силой, искали живых и пожирали их. Самое интересное, что они совершенно не интересовались такими, как Сергей, пациентами психиатрических больниц. Не воспринимали за живых и всё. То ли родство какое-то чувствовали, то ли мозг им не нравился у сумасшедших. Не понятно почему, но факт: зомби не ели ни домашних питомцев, ни тех, кто не дружит с рассудком. Поэтому, когда в больнице пошло массовое заражение, то пострадал лишь персонал. Не тронули почему-то санитара Гришку, хотя он давно вызывал подозрения и порой сам был похож на больного. Гришка в конечном итоге убежал куда-то на радостях. Может в город. А Сергею бежать было некуда. Домашние от «шизика» отказались давно, к больнице он привык. Так и стал Сергей тут местным эскулапом. Нравилось ему, что теперь он не просто какой-то дурачок, а человек при деле. Важная, так сказать, персона. Вот, только приступы донимали его. Раньше их купировали, а теперь приходилось терпеть.


Впрочем, он уже перестал бояться своих видений и бреда. Раньше ему пытались втолковать, что образы эти иллюзорны и патологичны. Что существо, являющееся ему, не тот самый бог, а плод больного воображения. Теперь же Сергей точно знал, что именно бог и предстаёт перед ним. И страх отступил… Добрый старик, о котором рассказывал тучный священник, не допустил бы подобного. А вот тот, злобный и грязный мужичок, что «навещал» Сергея, вполне подходил на роль создателя апокалипсиса.
Сергей опрокинулся на спинку стула и чуть откинулся назад. Зомби лениво ходили по коридору, посапывали и грустно мычали. Утренний свет, пробивавшийся в зарешёченное окно психиатрической лечебницы, наполнял соседний город. На крыше одного из пустующих ныне домов кто-то второпях написал синей краской: «кто же после нас?».
Сергей с улыбкой идиота раскачивался на стуле и наслаждался своей новой жизнью.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:30
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
7. Земляки

UTC 18:05, 5 марта 2145 года, исследовательский корабль «Пангея», расстояние от Солнца - 1,43 AU, ближайшая планета – Марс, 40 000 км от Фобоса.

- Джордж, всё в штатном режиме! – миловидная девушка удовлетворённо отвернулась от голографической проекции, не озаботившись свернуть голограмму, искоса поглядев на капитана, явно ожидая оценки своей работы и похвалы. Сидевший через два кресла от неё крепкий мужчина лет сорока мельком взглянул на выведенные на голограмме данные систем корабля и кивнул.
- Спасибо, Лиз, - ответил он, и добавил, улыбнувшись: - Ты неплохо показываешь себя в первом самостоятельном полёте в качестве бортинженера. Я и экипаж это ценим…

Девушка густо покраснела и отвернулась, пряча довольную улыбку.

- Проверь ещё раз отсутствие в окрестностях корабля залётных астероидов и можешь отключать защитное поле.

Девушка привстала и сделала несколько грациозных пассов на голограмме, явно любуясь собой со стороны.

- Джордж, - сказала она через минуту, - поле не отключаю. Примерно в 13 километрах от нас твёрдое тело… не идентифицировала ещё пока, - добавила она немного виновата, досадуя на себя за чрезмерно ранний доклад.

- Идентификация будет закончена через пару минут, - быстро добавила она.

По голограмме побежали быстрые строчки:

… Оценка размеров…
… Оценка веса…
… Оценка скорости…
… Анализ направления движения…
…Оценка радиоактивности…
…Запрос космопорта приписки…

- Джордж! – вскрикнула девушка, от волнения встав с кресла, - Это не метеорит и не астероид!

В командной рубке воцарилась полная тишина. Весь экипаж взволнованно смотрел на продолжавшие появляться всё новые и новые молчаливые строчки.

…Запрос космопорта приписки в стандартном режиме отклонён, в отказе идентификации - устаревший тип данных…
…Запрос космопорта приписки в формате AFGT от 2071 года…
…Запрос космопорта приписки в стандартном режиме отклонён, в отказе идентификации - устаревший тип данных…
…Запрос космопорта приписки в формате FGT от 2043 года…
…Запрос космопорта приписки в стандартном режиме отклонён, в отказе идентификации - устаревший тип данных…
…Запрос космопорта приписки в формате AGT от 2034 года…
…Борт 458732452, “Pallada”, порт приписки Казахстан, Байконур, пункт назначения – неизвестен, статус корабля - похищен.

- Это они… Это «Паллада»… - тихо прошептала побледневшая Лиз, - Это они…

- Тим, Андрей, - нарушил всеобщее молчание капитан, - пять минут на облачение в скафандры, сбор возле третьей капсулы. Операцию по обследованию «Паллады» возглавлю лично я. Лиз, «Пангею» в дрейф, обеспечивай непрерывную радио и видеосвязь. Пристыковаться будет невозможно, Тим, возьми с собой оборудование для резки обшивки.

UTC 20:05, 5 марта 2145 года, челнок «Паллада», расстояние от Солнца от - 1,43 AU, ближайшая планета – Марс, 40 000 км от Фобоса.

- Лиз, мы вырезали отверстие, достаточное для проникновения внутрь. Голос капитана казался взволнованным. В другое время Лиз непременно удивилась бы подобным ноткам в голосе всегда невозмутимого капитана, но сейчас она зачарованно смотрела на изображение с видеокамеры на его шлеме. Рваное отверстие в чёрной обшивке челнока и тьма внутри.

- Проходим внутрь, - изображение камеры качнулось, включились и автоматически настроились фонари шлема, и на экране появились очертания одного из служебных помещений «Паллады».

-Продвигаемся дальше… Лиз, ты меня слышишь?

- Да, принято! – спохватилась девушка, - Слышу отлично! Вывожу вам архивные записи о расположении командной рубки «Паллады». Сейчас вам следует пройти до осевого коридора и повернуть направо.

- Принято, - на экране вновь запрыгали круги света и тени, выхватывая из темноты дверь из помещения, затем длинный коридор. Стены, казалось, были покрыты инеем.

- Продвигаемся к командной рубке… Лиз, не смотри! – вдруг торопливо сказал капитан, но не успел. Лиз увидела. Две фигуры, лежащие у стены, их скафандры незнакомой, устаревшей конструкции, заиндевевшие стёкла шлемов. Лиз закусила нижнюю губу, стараясь не разреветься, как школьница.

- Принято, капитан, - сумела выдавить она из себя, стараясь убрать из голоса дрожь.

- Подходим к рубке, заходим внутрь. Лиз, тут… тут остальные десять членов экипажа..., - голос капитана ощутимо дрожал, и Лиз внезапно стало легче. Если уж сам Джордж не может сдержать волнения, то ей тем более нечего стыдиться срывающегося голоса.

- Лиз, приказываю отключить видеосвязь… Мы снимаем личные биодатчики и видеокамеры и возвращаемся для их анализа. Лиз, ради Бога, не смотри, как мы будем снимать с них шлемы…

UTC 21:50, 5 марта 2145 года, исследовательский корабль «Пангея», расстояние от Солнца от - 1,43 AU, ближайшая планета – Марс, 40 000 км от Фобоса.

-Неужели камеры были отключены у всех? - печально сказал капитан после проверки одиннадцатой камеры. Держа в руках последнюю камеру, снятую, видимо, с пилота, сидевшего в кресле в свой смертный час, он со вздохом присоединил её к терминалу.

- Есть! Есть видео! – взвизгнула Лиз, настроила изображение несколькими быстрыми и точными движениями, и включила звук.

На экране было видно лицо человека лет 50, с уставшим взглядом и покрасневшими глазами. По направлению от левой ноздри к губе виднелась уже подсохшая дорожка крови. Он поднял глаза прямо в камеру шлема, развёрнутую на лицо, и начал:

- Я... я не знаю, что говорить. И я не умею говорить… вот так, кому-то, под запись видеокамеры… Я даже не знаю, зачем говорить. На самом деле, мне просто нужно слышать свой голос, иначе я сойду с ума даже за те немногие часы, или минуты, или... я не знаю, сколько мне осталось...

- Я — солдат... И я последний оставшийся в живых член команды. Но это не меняет дела — я знаю, что скоро умру. Не знаю, когда точно, не знаю, какую дозу радиации я получил, но знаю, что скоро. Часы. Я это чувствую. Я уже даже не смогу встать. Голова просто раскалывается... и пить... очень хочется пить…

Он облизнул потрескавшиеся и распухшие губы.

...Рядом со мной — герои. Самых разных национальностей. Из самых разных стран. Даже бывшие члены НМП. Те, которые попали под колёса режима и стали врагами «Нового мирового порядка». Они — настоящие герои, те, кто уже мёртв. Именно они курочили систему охлаждения, получив основную дозу облучения. А я лишь помощник пилота. Я в этом деле пострадал меньше других, поэтому и жив до сих пор. А ещё сотни две парней остались лежать там, на космодроме, когда своими жизнями вырвали нам те минуты для угона челнока на орбиту...

...Знаете, как я думал в детстве? Я читал книжки про войну и был уверен, что любой мальчик, вырастая, непременно идёт воевать. Что для каждого мальчика будет своя война. Для прадеда была Великая Отечественная, для отца — Афганистан. Маленький я знал точно, что вот я вырасту лет до 20, и пойду на войну. Конечно, там будет трудно, там я буду терять друзей, но меня не убьют, и я буду как те герои, из книжек. Всё получилось совсем не так. Моя война, совсем не геройская, началась, но мне было уже далеко не 20... и даже не 30... Я уже пожил на этом свете… Знаете, когда я понял, что я уже не просто взрослый, а старею? Я помню этот момент. В моём городе, которого уже давно нет, как и многих других городов, стоял памятник солдатам Великой Отечественной войны. Это был солдат в шинели и с ППШ. Я вижу, как будто это было вчера, как я, пятилетний, иду, держа бабушку за руку, и смотрю на этого солдата. И я знаю, мне же и бабушка с дедушкой, и мама с папой рассказывали, зачем ставили такие памятники. Этот большой и взрослый дядя погиб на войне. Для того, чтобы не убили моих дедушку и бабушку. Чтобы родились и жили мои мама и папа. Чтобы родился и жил я. Даже в пять лет меня этому уже научили, и я это осознавал… И вот однажды, тогда мне было уже около тридцати, мне случилось снова пройти мимо этого памятника. Я вдруг явственно вспомнил себя пятилетнего, свою ладошку в бабушкиной руке, свои детские мысли, и холод пробежал по спине, когда я снова увидел этого солдата. Он уже не был взрослым и сильным дядей для меня, выросшего. Он был обычным мальчишкой лет 19 от роду, одетым в шинель не по росту. А я... я был уже лет на десять старше этого мальчишки. И он погиб… погиб за свою страну, и за меня он тоже погиб. Быть может, даже ни разу не поцеловав девушку... Не увидев ничего в своей жизни…

…А я видел, я видел всё. Я видел гибель моей страны, когда в ответ на бомбардировки никто не открыл тот ядерный чемоданчик и нажал ту красную кнопку, которая должна была быть нажата. Когда наши правители и верхушка Министерства обороны просто продали и предали свою страну и народ. Их дети уже жили там, за кордоном, откуда нас, оставшихся, пришли жечь и убивать. Система «Периметр», или, как её называли солдаты НМП, «Dead hand», предназначенная для ответного ядерного удара в автоматическом режиме даже после полного разгрома страны, была уничтожена в рамках очередного договора по сокращению ядерного вооружения. Армия была практически сведена реформами... Остатки геройски сопротивлялись до конца, но их было слишком мало… Войска Американско-Европейской Коалиции шли по трупам. Я видел Москву в руинах. Я видел парад чужих солдат на Красной Площади. Я прошёл через сибирскую резервацию, где мы работали на нефтепроводах, 16-18 часов в день, на морозе, и нам запрещалось даже разговаривать на русском языке... Миром начала править кучка выродков, выходцев из транснациональных корпораций, и не останавливающихся ни перед чем, чтобы удержать рабов в повиновении… Я видел гибель нашего привычного мира, когда в спонсированных выродками локальных войнах было уничтожено две трети населения планеты, и когда все страны вдруг попали в рабство к «золотому миллиарду»…

Мужчина замолчал, глядя куда-то вверх. На глазах появились слёзы. Затем он глубоко вдохнул, справившись с волнением, и продолжил:

…И мы плакали от счастья, когда поняли, что дожили до Великого Восстания. Двенадцать долгих лет мы ждали и верили. Новый Мировой Порядок изжил себя. Рабы во всём мире восстали. С тех пор почти три года я был в Сопротивлении. Поняв, что проигрывает войну и скоро поплатится за всё, мировое правительство решилось на крайние меры. Уничтожить всех восставших. Одним махом. Хозяева испугались своих рабов. Именно эта задача была возложена на “Final Resort”, их секретный спутник с оружием массового уничтожения. Я мало представляю себе принцип действия этого оружия. Об этом мог бы рассказать Герхард, но он уже мёртв. Но суть в том, что мы бы все погибли, а твари отсиделись бы в подземных бункерах и укрытиях. Но это уже неважно... Главное, опасности больше нет. Мы увели спутник от Земли. С каждой минутой мы уводим эту смертоносную заразу от нашей планеты. Даже если испорченная система охлаждения и не вызовет ядерной реакции, это оружие уже бессильно. Мы выиграли войну. Мы победили… Люди добьют мразь и будут жить… Ради этого мы и были готовы умереть…

…И мне не страшно умирать. Я не верю в бессмертную душу… Но ведь я осознаю себя как личность. Я смотрю своими глазами, я живу вот в этом теле, и думаю в своей черепной коробке… Значит, если смерть – это небытие, то я просто ничего не буду чувствовать. Пока атомы во Вселенной, согласно теории вероятности, вновь не соединятся в нечто такое, что формирует меня сейчас как личность. И смерть для тебя будет лишь мгновением, и я тут же, хотя на деле могут пройти и миллиарды лет, открою глаза… Об одном лишь жалею – я могу уже больше никогда не увидеть Землю… И даже если увижу, то я уже не буду помнить всё то, что знаю и пережил…

...Я раньше думал, какой же неизмеримо глупой кажутся некоторые традиции похорон.., Знаете, как бывает, когда умирающий завещает похоронить своё тело в стране, где он родился? На родной земле. Или рядом с близким ему человеком. Я никогда не задумывался, где бы я хотел быть похороненным. Мне казалось, что это вообще неважно. Но сейчас… наверное, я изменил своё мнение относительно этих традиций... Мне неважно, в какой стране быть похороненным. Я просто хочу быть похороненным на Земле... Теперь для меня открылся новый, более широкий смысл слова «земляк». Мы, двенадцать человек из разных стран, разных национальностей, разных религий, которые поднялись на борт челнока «Паллада», зная, что никогда не спустятся на Землю живыми, мы — земляки…

- И мы знали, ради чего и на что шли. Но самое главное, я уверен…, - человек опустил глаза, задумавшись. Шесть пар глаз экипажа «Пангеи» продолжали неотрывно смотреть в экран.

Первой сообразила Лиз.

- Он умер…, - тихо сказала она.


UTC 08:05, 10 марта 2145 года, планета Земля

- Очередной выпуск новостей, - молодая девочка диктор была взволнована, но собрана, - То, чего мы ждали много лет, случилось. Сегодня исследовательский корабль «Пангея» приземлился на космодроме Новой Москвы. Экипаж «Паллады» вернулся домой, на Землю…

------

И на улицах, некоторые из которых были названы в честь членов экипажа «Паллады», в городах, некоторые из которых тоже носили их имена, стало тихо. Люди молчали, хотя минута молчания официально не объявлялась. Весь мир вдруг встал и замолчал. Во имя памяти. Во имя смерти. Во имя жизни.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:32
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
8. Таможня


Старая кофеварка выплюнула очередную порцию кофе. Мартин не глядя взял чашку и сделал глоток. За сегодня уже стопятидесятый. Или двухсотый. На таможне было нечего делать, кроме как пить кофе и смотреть в окно на красно-чёрное небо. Чтение, игры и прочие нехитрые развлечение были запрещены Уставом. А Устава всё ещё придерживались. Но ничего, ещё год-два и он тоже уйдёт в прошлое.

- Новенький, тебя ещё не тошнит? – Серёга захлопнул люк и принялся счищать снег с бушлата. – Лучше придумай, что нам с «Утёсами» сделать, а то заржавеют нахрен. Полтора года уже метёт. Я хренею в этом зоопарке.
Пулемёты тоже были данью прошлому. Когда-то тыловики не успевали привозить патроны, такая была стрельба, а сейчас стволы просто ржавеют… С нижнего этажа донесся звук. Явно стоны. Мужские и женские…
- Рашид всё свою рыжую тянет?
- Да нет, сегодня брюнетку какую то притащил…
- Как они на него клюют, не пойму.
- Как как… Как и всегда, за пайку да за сигареты.
- И не брезгует ведь под хвост им засовывать. Фу. - передёрнуло Мартина.
- Это ты, брат, ещё не наголодался. Посиди с наше, на снежную бабу будешь кидаться или на мохнатых…


Дверь в НП приоткрылась.
- Э, мужики! Я тут это… Пару пайков утяну? – спросил в приоткрытую дверь Рашид. – А то барышня уж больно голодная сегодня попалась.
- А может лучше её в епархию на допрос отправить? - буркнул Серёга, разглядывая гостью. – Может, она шпиёнка, прибывшая с целью разведки нашей мощи и последующей агрессии со стороны сил, занимающих пространство Периметра?
Суккуб возмущённо щёлкнула по стене хвостом, но сразу поникла, понимая, что не она хозяйка ситуации.
- Да ладно тебе, Серый! Чего пугаешь? Вот перестанут приходить, а нам ещё три месяца сменщиков ждать. Чего делать будем? – протянул татарин, поглаживая зад демонши.
- Да бери, блин. Пошутить нельзя… Только быстрей давай, конвой идёт.
- Херассе. Совсем одурели, на ночь глядя.
Через пару минут накормленная суккуб уже бежала к себе, напуганная упоминанием епархии, а Рашид с Мартином стояли на вышке, облокотившись на пулемёт и высматривая конвой. Он должен был подойти из-за холма, куда шла единственная дорога, прозванная на таможне Путём.


- Мартин, а отчего тут только одна дорога? Это же неудобно, нет перспективы для развития инфраструктуры.
- Слова то какие. Перспектива, инфраструктура. А иначе никак, таможню с умом строили, чтобы подход был один. А вокруг всё в минах да под колючкой. И от демонов защита и от своих тоже. А то вон в прошлом году местные перепились да попёрли «Русь-матушку боронить». Тьху, потом заколебались трупы с «нейтралки» вытягивать. И что характерно, пока человек пять на минах не полегло, толпа не остановилась. Дурные они какие то, местные эти. Особенно на Рождество. Хотя пять человек это фигня. По сравнению с «Тогда». Тогда ж никто ничего и не понял поначалу. Просто в один прекрасный день часть Украины, Польши, Белоруссии просто исчезли, а на их месте оказался филиал ада. Причём ада в прямом смысле слова. С демонами, чертями и прочей огненно-церковной хренью. Это для тебя сейчас весь этот зоопарк в порядке вещей, а мы тогда всей планетой обалдели. Первыми, естественно, «еврики» зашевелились. Ну и хохлы с русскими.


Русские, правда, чуток «заблудились» и под шумок по Прибалтике прокатились. Смеху то было! Как щаз помню, едем по Риге, а чиновники местные нам навстречу мужиков каких то связанных выталкивают. Мол, два деда ещё во время Великой Отечественной за фашистов воевали, а пацаны в местной пионерии состояли, «некоренное население» чморили. Ротный наш их к стенке поставил, над головами очередь из КПВТ дал, пацаны аж обосрались с перепугу. А деды на месте померли. Вот так вот. А в основном нормально всё прошло. А когда уже к Территории подошли, тогда реально звиздец начался. Мы полк украинский меняли, так от них пара взводов осталась. Остальные или в морг пошли или в дурку. Та и немудрено. Я сам когда демонов в первый раз увидел, волосы даже на заднице зашевелились. Кто шарами огненными швыряет почём зря, кто с места на место телепортируется, суккубы сиськи гладят, оборотни клыки скалят. А потом легче было. Когда их «Ураганами» накрыло, только сопли остались. Помаленьку да потихоньку сюда вот, на Территорию и загнали. Тяжелее было дома со всякой швалью разобраться.


Повылазили всякие проповедники с сектантами. Народу на шарике полегло, жуть. В одной Америке миллионов восемьдесят, а то и больше. Года два друг друга резали, успокоиться не могли. Зато потом прямо таки благоденствие настало. Демоны на Территории, люди – дома. Туристы стали ездить, торговать начали понемногу. В общем, жизнь как жизнь. А на таможне не работа, а рай. Даже таких охламонов как ты, присылать стали…
- Пост семь, это конвой. Груз стандартный, ЯХО. – ожила рация.
- Конвой, это пост семь. Вас видим, приготовьтесь к досмотру., - Рашид спрятал рацию в карман и улыбнулся ошарашенному новичку. – Чего стоишь, идём работать. А вечером в кабак тебя свожу. Хоть посмотришь, какие они, демоны.

* ЯХО – ядерно-химические отходы.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:33
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
9.
Нямка


«Ааааа….Кондрат, твою мать!», - уши закладывает от протяжного автомобильного сигнала. Это хвостатый будит меня излюбленным методом - встав на задние лапы, передними упирается в середину баранки нашего дома на колесах.

Зеваю, потягиваюсь. Кондрат тыкается холодным носом в щеку. «Ладно, сейчас перекусим, подожди!», - отталкиваю приставуче животное. В салоне по-утреннему прохладно.

Пропускаю вперед Кондрата, спрыгиваю на землю вслед за ним. На траве блестит роса. По натянутому тросу лебедки скатывается крупная капля. На другом конце троса, перекинутом через сук березы висит, разделанная свиная туша. Впрочем, уже не туша, а так – жалкие остатки. Позавтракать хватит.

Неспешно развожу костер, ломая сучья об колено, попутно отмахиваюсь от Кондрата. Но вот, затрещали сучья, весело булькает вода в закопченном чайнике, висящем на треноге.

Кофе как всегда отвратителен. А вот подкопченная свининка - получилась довольно аппетитной. Вон и четвероногому обжоре нравится. Урчит, косточками похрустывает, да хвостом себе по бокам хлещет. Его миска пустеет с поразительной скоростью. Сейчас опять начнет добавки выпрашивать. Ну, точно – поворачивает ко мне свою круглоухую морду с пятнами сажи, облизывается и смотрит так грустно. Вздыхаю, отставляю в сторону пластиковую тарелку с мясом, щедро политым кетчупом, встаю с раскладного стула и иду за добавкой.

В петле сиротливо висит остаток конечности. Подкопченная до золотистой корочки, она не дает покоя Кондрату. Со вздохом вынимаю из ножен на ремне тесак, отрубаю под самый узел петли и кидаю за спину. Слышится благодарное рычание и довольный хруст.

Можно и покурить. Задумчиво пускаю табачное кольцо, делаю последнюю затяжку и выбрасываю окурок.

Из машины слышится настойчивый стук. Неохотно поднимаюсь, меня опережает Кондрат. Если бы мог - залаял. А так лишь царапает заднюю дверь когтями. Сквозь стекло, на меня, не мигая смотрит Курица. Открываю дверь, выпускаю бестолковую. Та, с удовольствием выпрыгивает и любопытством начинает исследовать поляну, на которой мы ночевали. Из отсека, где она провела ночь, остро пахнет пометом, недовольно морщу нос. Со вздохом плетусь за ведром, тряпкой. «Угораздило же эту Курицу подобрать. У Кондрата и то мозгов больше. Ох, надоест мне она, сделаем себе праздник живота.», - вертится в голове.

Отсек блестит, вода в миске налита, пора загонять Курицу обратно. Но она увлеченно копошится в моей тарелке, которую я неосмотрительно оставил на столике. Ну и ладно. Провожу ладонью по щеке, ладонь покалывает щетина.

Начинает припекать солнце. Довольно жмурюсь, выпираю лицо влажной салфеткой. Ну вот, теперь на человека практически похож – смотрюсь в маленькое зеркало на столике. В отражении лицо мужчины, на пороге кризиса среднего возраста. Все те же зеленые глаза с вертикальным зрачком, все та же приветливая улыбка с немного портящими ее клыками, все те же темные с проседью волосы .

Стрекочут кузнечики, о чем -то своем чирикают птицы, невидимые в листве. Из машины немцы группы Kraftwerk душевно поют про компьютерную любовь под неживой электронный аккомпанемент. Но он мне кажется более живым, чем весь окружающий меня мир. Идиллия.

Потягиваю очередную сигарету, листая стопку газет. Ну а как же, привычка. Без информации мозги плесневеть начинают, а они у меня последнее время и так сбой дают.
Так, что там пишет пресса годичной давности? Ага: «Апокалипсис сейчас… Таянье полярных льдов ускорилось в разы… Правительство США срочно эвакуирует население с побережья… Госсекретарь США заявила: Россия владеет слишком большой территорией, которой не умеет грамотно распоряжаться… Главный санитарный врач России успокаивает - Летом тоже могут наблюдаться вспышки гриппа. Ситуация под контролем… Добро пожаловать в Зомбиленд ?...» , - все это уже перечитано раз сто.

Затрещали кусты, вот и Кондрат. Подбегает ко мне, сует под руку свою лобастую голову. Чешу его за ухом, тот довольно жмурит глаза и урчит. Кстати о Кондрате…

Познакомились мы на второй неделе моего шатания по городу. Была еще и слабая надежда обнаружить подобного себе, сохранившего разум в происходящем вокруг безумстве.
По пути из города я забрел в парк. Майка липла к спине, вода из рюкзака уже не спасала, а парк манил прохладой деревьев. Да и голод не тетка. Мало ли, может там была нямка ?
Сжимая в руке рукоять тесака, я пошагал по дорожке. Она вывела меня к центральной площадке. Там возвышался пестрый купол передвижного цирка. Послышался визг.
Свернув с дорожки, осторожно я направился на звук. Около входа, возле передвижных вагончиков и клеток на колесах копошилась стайка Свиней. Стараясь не вспугнуть добычу, осторожно опустил на траву рюкзак. Сзади треснула ветка, краем глаза я увидел смазанную пеструю полоску .В следующее мгновенья я уже лежал на животе, а в левое плечо мне впились клыки.

В глазах померкло от острой боли. Закричав, перевернулся на правый бок, попутно наугад стукнув кулаком тому, кто пытался сделать из меня свой обед. Удар достиг цели. Я сел, выхватывая тесак. Напротив меня тряс головой зверь с двумя полосками на морде и пятнистой шкурой. «Откуда у нас, в средней полосе, гепарды ?», - мелькнуло в голове. А зверь, облизнув капающую с клыков кровь, облизнулся и … сел, выжидающе уставившись на меня своими золотистыми круглыми глазами. «Ну что ж, поиграем в гляделки», - подумал я, но нож не выпустил.
Гепард отвел глаза первым и наклонив лобастую голову на полусогнутых лапах, медленно направился ко мне. Жутко болело плечо, рукав рубашки намок, с пальцев руки на землю капала кровь. Зверь приблизился, обдав руку горячим дыханием, он лизнул раненую руку. Потом, взглянув еще раз мне в глаза – отпрыгнул, повалился на спину, выставив свое белое брюхо и тихо заурчал. Я, ошеломленный такой метаморфозой, осторожно поднялся на ноги. Приблизился к зверю и протянув руку, погладил его по мягкой шерсти.

На счастье рана от клыков на плече оказалась не глубокой. Обошлось простой перевязкой. Гепард послушно сидел рядом, пока я накладывал бинт. Не заметив, я начал разговаривать с ним :

- Ты наверно из цирковых ? – догадался я.
- Ррры
- Что ж ты гаденыш на людей кидаешься ? – повысил я голос.
- Ффф
- Ладно, разберемся, со мной пойдешь ? – мне показалось, что гепард кивнул.
- Звать тебя буду, гм, Кондратом. Меня от тебя чуть кондрашка не хватила, - да уж, адреналин чуть по штанам не растекся.
- Ну, двинули что ли, котопес, - хмыкнул я.

Встал, с тоской поглядел площадку перед цирком, где еще недавно копошились Свиньи. Вздохнув и закинув рюкзак на здоровое плечо, я направился прочь из разлагающегося города.

Мои воспоминания как всегда прервал Кондрат. Ему не нравилось то, что иногда, отгородившись от внешнего мира, я впадал в задумчивость. Видимо, в его зверином понимании инстинкт и действие были более полезны в нынешней ситуации.

Полуденный зной заставил спешно собираться. Хлопнув дверью, уселся за руль. Рядом сидел гепард, откровенно балдея от наполняющего салон прохладой кондиционера. Я улыбнулся, ведь по началу Кондрата приходилось силком затаскивать в машину. За которую ,кстати, я благодарен опять же моему большому кошаку.

Мотор, тихо порыкивая, вытаскивает автомобиль на дорогу. Я назвал его – Пинц. Он у нас молодец. Послушно кушает солярку. Хоть с заправки, хоть с попавшегося на пути брошенного автомобиля, да и с одиноко стоящего в поле трактора потребляет не жалуясь. А уж какой проходимец ! Шесть ведущих колес и просвет под полметра – это вам не воробьям дули крутить. В салоне конечно простовато, но Пинц изначально вояка. А вот полезных вещей в нем масса. Да и предыдущие хозяева явно постарались. Газовая плитка, бак под воду из нержавейки , отгороженный отсек сзади. Раскладывающийся сзади диван. Пинц не понтоватый джипчик с кожаным салоном, а серьезный автомобиль. Эх, еще бы дизель –генератор… хотя…в темноте я вижу не хуже чем днем. Но мало ли что. Двести двадцать тока - вещь полезная. Да, что и не говори, просто подарок судьбы. Спасибо, Свинки !
Долго их Кондрат по полю гонял, пока мелькание зеленых пятен одежды и визги ему не надоели. Придушив эту парочку, он с довольным видом подбежал ко мне. Я увлеченно изучал содержимое машины, не веря своему счастью, имеющему на борту шильдик Pincgauer. Зверь долго фыркал на запах Пинца, с опаской глядел на его угловатую мощь. Но после порции свинины ( нямка, кстати, была отменная) позволил затащить себя на переднее сиденье. Куда теперь запрыгивает с большим удовольствием.

Мерно гудит двигатель, колеса наматывают километры дороги. Кондрат дремлет, подергивая задними лапами во сне, что -то бормочет Курица, а я наслаждаюсь льющимися из динамиков гитарными рифами Майкла Олдфилда, постукивая пальцами по рулю в такт. Не замечаю, как опять память услужливо, а может быть со зла , заставляет мозг рисовать картинки из начала конца…

Первое, что я увидел, открыв глаза – белый потолок в паутине трещин, плафон светильника -со сколом не краю. Сел, огляделся. Больничная палата. Странная, всего две кровати, зато с кучей аппаратуры, которая, несмотря на обилие лампочек и маленьких экранов была безжизненна. Несмотря на некоторую заторможенность в голове , в теле чувствовалась удивительная легкость. А еще до тошноты хотелось есть. Нет, скорее жрать ! В горле першило. Поднялся на ноги, сорвал с руки пластырь, вытащил иглу и направился к выходу из палаты.

На посту медсестры, в коридоре, осушил найденную бутылку с водой. Вода отдавала металлом. Вокруг царил разгром. Сорванные занавески на окнах, валяющиеся обломки мебели. На полу мусор ,обрывки одежды и бурые пятна. И тишина, давящая на уши тишина, перебиваемая только щебечущими с улицы птицами и шелестом листвы. В конце коридора послышался шум. Я радостно поковылял на звук.

За дверью с надписью «Процедурная» явно кто- то был. Открыв ее я осторожно , стараясь не наступить на кучу осколков , вошел внутрь.
Краем глаза увидел, что на меня летело нечто белое, мягкое и определенно похожее на человека. Резко развернувшись, я увидел полную женщину, которая почему то ,словно споткнувшись об нечто невидимое отпрянула от меня. Да, вид у нее был какой- то потрепанный. Некогда светлые волосы топорщились на голове куском пакли, изначально белый халат был в бурых разводах, рот ее кривился в безумном оскале, а само лицо было невообразимо грязным. Женщина пятилась от меня в угол, вытаращив налитые кровью глаза . Она визжала как свинья.
Вдруг, спотыкнувшись об стоящий сзади стул , она упала ее истошный визг ударил по ушам. Из ее правой руки торчал острый осколок стекла. Словно укоряя меня, она подняла руку вверх, по запястью заструилась кровь. Мой нос уловил пряный , с нотками ванили аромат. В глазах моих потемнело, и уже мало соображая, я подскочил к Свинье и вцепился зубами в ее раненую конечность. Наслаждение накрыло меня с головой. Под зубами затрещала кость, в горло потекло теплая кровь .

Когда отпустило, поднявшись я увидел в зеркале, висящем на стене свое отражение. Возможно, когда то это и заставило бы мой желудок судорожно выплеснуть свое содержимое. Но сейчас я почему ту не находил странным то, что изо рта у меня торчали пальцы с остатками красного лака на ногтях, по подбородку текло красным, а зрачки глаз пульсировали с частотой стробоскопа. Но, черт побери, мой живот довольно урчал, хотя требовал еще. Голова была на удивление ясной. По телу волной прошла дрожь. Чуть не поскользнувшись на крови лежащего у ног трупа, я приблизился к зеркалу, оперся на висящую под ним раковину и уставился на себя.

Вроде и лицо принадлежало мне, но нечто неуловимо чужое отражалось в блестящем квадрате.
В зеленых глазах черные кошачьи зрачки, в открытом рту ослепительно белые зубы, с непропорционально большими для человека клыками. Волосы и густая щетина были вполне человеческими. «А может так и надо ?» , - услужливо подсказал разум. Пожав плечами я вернулся к поеданию свинины , решив оставить все размышления на потом. Ням –ням…нямка.

В вестибюле больницы от меня шарахнулся потрепанный тип в джинсах и некогда желтой майке. Причем так удачно, что влетел с размаху на угол колонны и со стуком упал на грязный кафель. Голода я уже не чувствовал, но остановился рядом с телом. А сквозняк ,подувший из разбитого окна подсказал зачем. На мне, из одежды, кроме больничной распашонки не было абсолютно ничего. Я принялся раздевать лежащего. Холодно мне не было. Нужно было то, что отличает человека от животного.

В больничном дворе некая личность неопределенного пола и возраста, увлеченно ловила голубей. Голуби вполне успешно уворачивались. Усмехнувшись , я отправился к больничным воротам.

Город жил своей странной жизнью. Бросалась в глаза безлюдность и мусор в больших количествах. Брошенные машины, разбитые стекла витрин не удивляли. Удивляло скорее мое спокойное к этому отношение.
А Голливуд, кстати, был неправ. Какие зомби ? Ну да, вот шаркает на встречу девушка. Ну, грязновата, ну чумаза. Глаза пустые, слюнка розовая по подбородку стекает. Но вполне такая -человекообразная. А то что, узрев меня, повела носом и с визгом побежала прочь – так может она с посторонними мужчинами на улице не знакомится. Беги Свинка, беги ! Нет желания догонять. Это легко, да и сыт я.

Впереди призывно засверкал зеркальными стеклами торговый центр. Судя по ощущениям, ничто людское мне не чуждо.
Вода конечно в фонтане немного затхлая, зато с каким наслаждением я помылся, побрился. Правда, при попытке подстричь ногти я столкнулся с проблемой. Нет, они конечно не стали как у животного серповидной формы, но борозды на облицовке фонтана я оставил, да и маникюрные ножницы, взятые в отделе косметики, там же, где и шампунь и бритва – затупились в момент.
А вот одеваться мне захотелось в отделе, где стояли всякие убивающие зверей железные штуки. Какая теперь мода ? Вон, в продуктовом отделе модники в остатках пафосных костюмов и галстуков роются в отдающем тухлятиной мясном отделе. Похрюкивают, чавкают.
А у меня добротные ботинки ,в которых ногам удобно, мягко и сухо. Пятнистые брюки, которые не спасовали даже перед испытанием моими ногтями, даже на клык попробовал. Ну и майка, куртка, прочая мелочевка. Главное - роскошный нож , скорее даже тесак. С выбитым номером на голубоватой стали клинка.

На выходе , возле спортивного отдела меня встретила стайка свиней. Все как на подбор обрюзгшие, мерзко пахнущие и похрюкивающие. Вперед проковылял Кабанчик со сверкающими маленькими глазками и выдающимся пузом, обтянутым черной майкой с изображением оскалившегося волка. Меня это рассмешило до икоты. Главный Кабанчик подходить боялся, но вид у него был боевой. Подумав, я медленно попятился в отдел спорттоваров. Свиньи, держась на расстоянии двинулись следом. Ага, вот я и нашел то, что искал. На стойке блестели лаком и матовым блеском бейсбольные биты. Взял одну, взвесил в руке. Металл приятно холодил ладонь.

«Ну что, нямка, потанцуем ?» , - рыкнул я, смазавши пафос момента тем, что наступил в кучу незамечено раньше дерьма.
«Ннннааа !» , - бита с хрустом вошла в висок Кабанчика. На этом все и закончилось. Под ногами груда воняющего мяса, которую слегка перебивает аромат крови. Да толкающая друг друга , с визгом разбегающаяся стайка Свиней.

Зомби ? Нет, у меня другое определение – анималы. Но мне нравится называть их – анимашки. Никакой угрозы, для меня они просто куски мяса, приправленные кровью. Хотя, меж собой у них естественный отбор идет семимильными шагами. От одежды многие избавились. Анималы стыда не имут!
Кроме Свиней есть еще и Шакалы. Те предпочитают не рыться в поисках еды, а придушив толпой слабую Синью с удовольствием ее жрякать. Конкуренты – мать их ! По одиночке Шакалы не опасны, но когда сбиваются в стаю голов в десять – тут мне приходится опасаться. Черт его знает, может у них в толпе нюх теряется ? Да и челюсти у них …бррр…Видел как один Шакал натуральный кирпич перемолол. Зачем ? А кто знает. Может он армейским душегубцем был.

Встречал я и другие виды.
Курицы – те живут в еще сохранившихся жилищах. А Курицы, потому что вкусные , странно трясут головой, постоянно наклоняю голову набок и постоянно : Кокдах ,кокдах – кудахтают, когда натыкаешься на них. Бегают быстро, но в квартирах особо не разбежишься , а на улице все равно поймают, мозгов то с горошину.
Забавные Хомяки. Те предпочитают забраться - где потише. Да давай себе в нору таскать припасы. При встрече верещат, скалят длинные резцы. Щеки круглые, ручки маленькие – умора одна.
Может, кто на пути еще попадется.
Ни разу не встречал я маленьких анималов. Попадающиеся на пути маленькие черепа с остатками кожи и волос и обглоданные кости – давали ответ почему. А уж объеденные трупики - остатки пиршеств Шакалов, заставляли ненавидеть этих сволочей еще больше.
Видел я и с удовольствием совокупляющихся анималов. Будет ли у них потомство ? Посмотрим.

Через неделю я приобрел удобный рюкзак, нетбук с комплектом шнуров, пару жестких дисков забитых под завязку музыкой, фильмами и внушительной библиотекой , ну и прочую мелочь. Тело приобрело гибкость и большой запас силы. Было дело, Шакалу одним взмахом руки челюсть нижнюю оторвал. Приобрел я и некое отвращение к сырому мясо. Что к свинине, что к курятине. Что я зверь какой ? Хотелось разнообразия. Остатки еды в банках и упаковках вызывали отвращение. Пробовал было жарить, но постоянно, что- то мешало. То Шакалы на запах припрутся , рассядутся поодаль и давай хохотать противно. То нямка шустрая попадется. А в домах предпочитал надолго не оставаться. Неуютно мне в четырех стенах, но безопасно для ночлега.
По ночам снилось море…

- Едрит твою налево ! , - машину тряхнуло, повело в сторону.
- Понабросали машин, уроды анимальские, проехать нельзя ! , - ругаюсь я , выворачиваю руль и выравниваю Пинца на прежнюю траекторию.
-Мня , - подал голос Кондрат, подняв голову.
- Да не тебе я , спи шкура полосатая ! – котяра послушно растягивается, упирается задними лапами мне в бедро.
«Верю я…» , - голосит Агузарова в салоне. Я опять погружаюсь в недавние события.

Верю… во что и кому сейчас верить ? Было дело, становились в одной деревушке. Ноги размять, да поискать нямку. Мало ли… Может Свинка какая, или Курица подвернется. Не знаю, что меня потянуло в стоящую поодаль от центральной улице церквушке, но я решил зайти внутрь. В церквушке было сумрачно, пыльно и как то спокойно. Возле иконостаса заметил сгорбленную фигуру с порванной в нескольких местах черной одежде. Подошел, тронул за плечо. Обернувшийся, поглядел на меня васильковыми глазами. Я не увидел страха и ужаса. Увидел нечто, удерживающее от окончательного превращения в анимала. А еще спокойствие и свет. Может это и была вера ?
Я сходил в машину, принес упаковку воды , найденную недавно упаковку шоколада. А что еще ?
Потом я ушел. Я был лишним в этом месте.
Уже собрались уезжать, когда из за соседнего дома вышла Курица. Абсолютно не боясь, она подошла ко мне и склонив голову уставилась желтым глазом. Так и ездит теперь с нами. Рука не поднимается на эту нямку.

- Интересно, а где сейчас море в Крыму ? , - произношу я вслух. Из Кондрата плохой собеседник. Он тихо урчит, смотря свои гепардовые сны.
- Не, представь…Вымочим свининку в молодом вине, шашлык сделаем, зелень свежая .
- А уж какое раздолье !
- Все б тебе жрать, да спать, шкура ты пятнистая ! , - Кондрату все равно о чем я там говорю.
- Вот была Кошка, не чета тебе ! , - пятнистый приоткрыл глаза и обиженно сопя полез на задний диван.

Дело в том, что неделю назад , проезжая мимо домов вдоль дороги, я в открытое окно услышал полные боли вой. Пойдя на звук, мы нашли Кошку. Глупая засунула конечность в узкое отверстие фундамента дома. Зачем ? Кто их ,анималов, знает. А вот обратно вытащить – ума не хватило. Вызволили пленницу. Накормили подвяленной свининой. Та нямку съела и задремала. Измаялась, бедная. Когда мыл ее она слабо вырывалась, цеплялась ногтями за край старой эмалированной ванны, стоящей на огороде. Фыркала, когда вода теплая вода попадала на лицо. Закутал ее в плед, отнес в машину. В ту ночь Кондрат впервые спал снаружи.
Кошка откормилась, осмелела. Теперь она сидела рядом в машине. Клала свою светлую голову мне на колени и мурлыкала о чем -то своем.
А потом она загуляла. Я ,поначалу был обескуражен ее гортанным полувоем - полумявом. А потом понял, что ей нужно, когда она на стоянке встала ко мне спиной, опустилась на четвереньки и оттопырила свой зад. Кошка жаждала совокупиться. Я не смог удержаться. Как она изгибалась подо мной, как рычала от наслаждения, когда я сжимал, впиваясь пальцами в ее упругую грудь с острыми сосками…
Нет, Курица тоже давала мне то, что я получал от Кошки. И зад у нее был круглым, и ноги стройные , и грудь шикарная. Но это было сродни занятию онанизмом. Никакой страсти и отдачи. А уж поместить свой член в рот Курицы – этого я откровенно боялся. Мало ли что ?
На следующий день, проснулся с предчувствием беды. Возвращаясь от ручья с двумя канистрами воды, я услышал полный отчаянья вой. Добежав до машины, увидел, что все уже кончено. Возле заднего колеса билась в агонии Кошка, держась за горло, из которого толчками вытекала густая кровь. Рядом сидел Кондрат, который увидев меня, виновато опустил измазанную красным морду.

-Эх, Кондрат, Кондрат , - со вздохом произнес я.
- Ладно…анималов много, а ты один . На крайняк у меня Курица есть !, - подведя итог невеселым размышлениям сказал я. Та, услышав, закопошилась в своем закутке.
Солнце приближалось к горизонту, раскрашивая багряным светом серую полоску дороги. Пора б и на ночлег останавливаться. Вон и несколько домиков впереди маячат. Вдруг нямка ?

Уже набрал дровишек, поставил треногу , повесил на нее чайник. Вдруг, Кондрат встал в стойку, по-собачьи нюхая воздух. Шерсть на его загривке поднялась. Он утробно зарычал. Я молча подошел к машине, достал биту, поправил чехол с тесаком на боку и махнул ему – пошли !

Возле крайнего к нам дома сидела стая, голов пять, Шакалов и молча смотрела на дверь облупленную дверь. Странное поведение Шакалов меня обескуражило. Обычно, найдя добычу, они сводят ее с ума своим хохотом и нагло лезут вперед. Наше появление они не ожидали. Лишь один удрал в поле ,визжа от страха. Остальные валяли ,кто с разорванным горлом, кто с размноженной головой
Я отвлек Кондрата, слизывающего кровь с поверженного врага, махнув рукой. Мол, пошли, дом проверим. Неспроста тут стая ошивалась.
Зайдя в дом, я учуял Хомяка. Но к его кислому запаху примешивалось еще что-то странное, непонятное.
«Хома, Хома, хомячок ,покажи мне свой бочок…» , - пробормотал я себе под нос, крепко сжимая в руках биту. Осторожно переступил порог, приближаясь к беленой печи.
Сбоку заверещало. Оппа, бита просвистев, обрушилась на голову Хомяка. Тот упал, дернулся пару раз и затих. Но, откуда этот непонятный запах ?
Кондрат вышел из-за спины и уверенно подошел к центру комнаты. Своими когтями он поскреб половицы. Приглядевшись я увидел кольцо. Погреб ?
Откинув крышку достал фонарь и посветил вниз. Он осветил маленького детеныша с чумазым лицом. Дорожки слез выделялись на щеках. И глаза…У меня по спине пробежали мурашки. В глазах была искра разума. Я одним рывком достал ребенка из погреба , развернул к себе.
- Ты кто ? , -голос мой задрожал, в горле комок.
- Лисей…Дядя, хочу есть…,- ответил слабый голосок. На свету зрачки мальчика вертикально сузились.
На моих глазах навернулись слезы. К ребенку подошел Кондрат и лизнул его щеку, то слабо улыбнулся ему, обнажив острые белые зубки.

Послушно катится трудяга Пинц. Я улыбаясь гляжу на вперед, туда где высятся пирамиды тополей. Сзади посапывает Лисей, разомлевший после еды и купания. На нем моя чистая рубашка, доходящая ему до щиколоток. Его рыжая головенка уткнулась в теплый пятнистый бок Кондрата. Тот блаженно жмурится. Я подмигиваю ему в зеркало.
Курица не кудахчет. Нет больше Курицы. Праздник у нас !

Хорошо то как ! Supersonic Future вкрадчиво поют про падающие снежинки. Не будет снежинок, может и Крыма уже нет. Зато есть мы – я, Лисей, Кондрат и нямка, а это самое главное.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:36
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
10. Конец эры богомола

«Сегодня Великая императрица Стелла и наследница престола Софи в сопровождении малой свиты посетили Северодонецкие алмазные копи. В ходе визита…»
«Женская газета» от 16 римии 246 года Новой Эры

Софи стояла на краю огромного котлована и смотрела вниз. По дороге вьющейся спиралью, грязные, изможденные люди толкали тачки, доверху нагруженные породой. Дорога была просто отвратительна, вся в выбоинах и огромных лужах, оставшихся после недавнего дождя. Казалось, что многие из рабов просто не в силах выполнять эту работу, но длинные, сделанные из дубленой бычьей кожи кнуты, свист которых постоянно слышался в воздухе, не давали им даже помышлять о том, что бы бросить тачку. По краям дороги стояли надсмотрщицы. Одетые в сапоги с высокой шнуровкой, которая доходила до половины обнаженного бедра и кожаные корсеты, заканчивающиеся короткой юбочкой, с кнутом в руке, они напоминали амазонок, о которых Софи читала в старинных фолиантах. Ходили слухи, что умелая надсмотрщица одним ударом могла перерубить Червя пополам.
Да, здесь трудились те, кого сложно было назвать людьми. Это были Черви. У них не было ни имени, ни номера, это была бесформенная масса, способная делать только одно – работать. Проще говоря, это были мужчины, которые, наконец-то нашли свое истинное предназначение в этом мире.
- …по сравнению с прошлым годом, - словно издалека услышала Софи голос матери.
- Ваша Женственность, мы выжимаем из Червей все что можем, - смотрительница рудника преклонила колени, - Наши девушки, не зная устали, работают кнутами, но котлован уже слишком глубок, рабов не хватает…
- Я читала, что рабство это не эффективный способ труда, люди должны быть заинтересованы в результате, - неожиданно для себя вмешалась в разговор наследница. – Не помню у кого, по-моему, у Маркса Фридриха Энгельса…
- Доченька, - мягко сказала правительница, - это писал мужчина. Я уже жалею, что разрешила тебе посещать библиотеку вместе с «британками».

«Британские ученые («британки») – женщины, которые оставили светскую жизнь ради изучения наук. Первые представительницы брили голову наголо, дабы избежать плотских соблазнов. Отсюда и произошло название…»
Большая женская энциклопедия, т. ХVII, стр. 142.

В этот момент Сиена, любимая наложница императрицы, бросила в яму недоеденное пироженное. Черви, побросав тачки, кинулись к лакомству. Надсмотрщицы мгновенно подняли хлысты, Стела, шагнув на край котлована, жестом приказала им остановиться. Внизу завязалась драка, рабы оттаскивали друг друга, пытаясь добраться до еды. В месиве грязи, выдавливая глаза и раздирая зубами глотки, копошилась темная масса червей.
- Вот, смотри! – Стелла обратилась к дочери, - ты считаешь, что эти отбросы могли написать что-нибудь разумное? Смотри внимательно, и запомни это навсегда! Это Черви, которые уже один раз имели весь мир, которые придумали самое страшное оружие и из-за собственной жадности и неполноценности уничтожили этот мир!!! Слава Великой Власте, женщины смогли возродить утерянное!
Побледневшая девушка медленно отошла от карьера. Вскоре все уселись в кареты. Софи все дорогу ехала молча, лишь изредка поглядывая на мужчин тащивших вагон.
***
Еще в школе их учили, что более двухсот лет назад была Большая Война, которая унесла жизни почти всех живущих людей. По ее окончании пришел Хаос. Повсюду появились многочисленные шайки мародеров. Вначале, когда запасы можно было свободно найти в опустевших супермаркетах и на складах, убийства не были частым явлением. В основном процветало рабство. Через пару лет, найти продовольствие стало довольно затруднительно и в «моду» вошел каннибализм. Ели мужчин, чтоб получить их силу. Ели женщин, которые надоели. Ели детей, просто потому, что это была легкая добыча и они были вкусные…
Великая Власта стала известна на третьем году Новой эры. Сейчас без приставки Великая, это имя даже не принято было произносить. Она была очень сильная женщина, сильная духом. Случайно обнаружив заваленное бомбоубежище с огромным запасом продовольствия и вещей, она начала собирать вокруг себя женщин, у которых были дочки. Матерям, у которых были мальчики, давали выбор либо убить собственного сына, либо идти, куда глаза глядят. В коммуне не было места для любых особей мужского пола. Ни младенцам, ни старикам, никому и никогда. Власта не могла забыть, как ей в лицо смеялся мальчишка, уплетая бок ее шестилетней доченьки.
Община росла, у них появилось оружие, и небольшими ударными группами женщины смогли выходить на разведку. Учитывая, что их физическое состояние было значительно лучше, чем у измученных болезнями и страхом мужчин, новые амазонки за четыре года смогли подчинить себе огромную территорию. Именно тогда Великая Власта сказала свою знаменитую фразу, которая теперь красовалась на фасадах центральных зданий.

«Раньше мы были способны укладывать рельсы и стелить асфальт, теперь мы сможем управлять государством!».

До сих пор «британки» бьются над выяснением смысла слов «укладывать рельсы и стелить асфальт», но каждая женщина Империи уверена, что эти умения она приобретает с молоком матери.
Переломный момент в отношении к мужчинам наступил, когда одна из боевых групп накрыла остатки банды, и старшая отряда, узнав убийц ее семьи, не разрешила никого убивать на месте, как это было принято. Связанных мародеров привели в общину, и женщина попросила у Великой Власты наказания, которое окупило бы ее муки и страдание ее семьи. Тогда правительница сказала слова, которые во многом определили будущее всего сообщества.

«Отныне и навсегда все мужчины будут рабами»

По всей стране начался отлов оставшихся самцов и вскоре на полях, рудниках и стройках начали работать тысячи мужчин. На двадцатом году Новой эры серьезно встал демографический вопрос. Среди рабов были отобраны наиболее сильные и красивые особи для спаривания. С легкой руки Великой Власты пошел красивый обычай перерезать глотку только что кончившему мужчине. В любом случае, если она не могла сделать это сама, самца казнили. Родившихся мальчиков в четырнадцать лет сортировали. Основная часть становилась Червями, а самые крепкие и привлекательные поступали в услужение. Их звали Трутнями, и они даже имели имена – Первый, Второй, Третий… в зависимости от того, сколько раз в жизни женщина имела половой контакт.
***
Когда кареты подъехали к дворцу, притихшая и погруженная в мысли Софи отправилась в свое крыло. Хотелось принять душ, чтоб очистится от увиденного. Скинув легкую тунику, она прошла в ванную комнату и с наслаждением подставила молодое тело под мягкие ласкающие струи. Меняя температуру воды от ледяной до кипящей, девушке удалось прогнать из головы отвратительные видения. Только теперь она заметила, что отверстие слива забилось, и ванна до половины наполнена. Наследница, накинув полотенце, вышла из ванной комнаты.
-Эдара! – позвала она служанку.
-Да, госпожа, - симпатичная девчонка с привычным восхищением смотрела на принцессу.
Софи в который раз поймала себя на мысли, что ее не влечет к своему полу. В шестнадцать лет многие уже создавали семьи. Мать на последний день рождения подарила ей двух наложниц, крымскую смуглянку Синну и голубоглазую светловолосую Баль. Их танец на ее именинах привел к всеобщей оргии, причем пример подала сама Стелла, которую удовлетворяли сразу три любовницы. Софи иногда проводила ночь с кем-нибудь из своих девушек, но чаще всего спала одна. Не этого хотело ее тело, не об этом горело ее сердце…

-У меня забилась ванна, позови мастера, да поскорей.
Наследница вышла на огромный балкон, скинула полотенце и легла на кушетку. Удобно устроившись, она нежилась под лучами теплого летнего солнца словно кошка. Неслышно подошла Нита, массажистка, склонилась в поклоне и, получив дозволение, приступила к своему искусству. Спустя час Софи уже дремала. Разбудил ее громкий стук, который доносился из комнаты. Не совсем понимая, что происходит девушка, вскочила и, вне себя от злости за испорченный сон, отправилась на звук шума.

Грохот шел из ванной комнаты, складывалось впечатление, что кто-то задался целью разнести ее вдребезги. Подойдя ближе, она увидела, как какой-то мужчина молотом выбивает упор, на котором стоит ванна. Софи впервые так близко видела Червя. Его сильно загорелое, почти черное тело покрывала лишь набедренная повязка из какого-то тряпья. Грязные волосы, словно скатавшиеся в дреды, доходили до лопаток. Он был не высок, но удивительно гармонично сложен. Стоя на пороге, девушка невольно залюбовалась его работой. Тяжелый молот легко взлетал вверх и обрушивался на цель. Крепкие мышцы перекатывались под смуглой кожей, напряженные ноги твердо стояли на мраморном полу. Все это выглядело очень необычно и… возбуждающе. Софи провела языком по пересохшим губам, рука бессознательно потянулась к груди. Неожиданно, на взмахе, он остановился и оглянулся.
Его лицо было словно высечено из куска гранита. Крючковатый нос, тяжелый подбородок, широко расставленные глазницы и огромный шрам, рассекающий все лицо ото лба до левого уха. Он был бы настоящим уродом, если бы не ярко-голубые глаза, которые словно светились маленькими звездочками.

Не говоря ни слова, он поставил молот и приблизился к наследнице. Софи не понимала, что с ней происходит. Сердце бешено колотилось в груди, щеки горели, в голове проносился целый ураган мыслей. Раб смело обхватил ее талию крепкими руками и, глядя прямо в глаза, приблизил свои губы к ее. Неожиданно для себя девушка поддалась какому то необычайному желанию, которое вызывал в ней парень. Она встретила его губы и ответила на поцелуй. Молодой человек резко сорвал с себя набедренную повязку и вошел в Софи…

…Впоследствии она везде будет мысленно повторять эту сцену снова и снова - на весеннем балу и во время заседания Совета по безопасности, в имперской библиотеке и в кровати с наложницами… Она два раза ломала ванную, засоряя слив и сбивая смеситель тяжелой кочергой для камина. Первый раз пришел чинить какой-то старик лет за сорок, во второй, худосочный переросток с лицом идиота. Она даже пошла на то, чтоб навести о нем справки, но у Червей нет имен, а объяснять старшей надсмотрщице Империи как важно для нее найти этого мужчину, девушка не могла. Всегда веселая и жизнерадостная Софи потеряла покой и сон. Это не прошло незамеченным, одним вечером к ней зашла Эдара и передала приглашение на аудиенцию к матери.

Они всегда были близки. Стелла была хорошей матерью. Несмотря на множество государственных проблем, решение которых занимало много времени, она часто находила возможность побыть со своей любимой доченькой. В последнее время у Софи появились свои увлечения, и они немного отдалились, но сейчас девушка была рада поговорить с матерью.

В семь часов наследница, пройдя все посты, зашла в покои императрицы.
-Как я рада тебя видеть, - Стелла, с улыбкой встала навстречу дочери и обняла ее.
-Здравствуй, мама, я тоже очень соскучилась.
-Мне приятно это слышать, но если соскучилась, то почему не пришла? Ты же знаешь, что для тебя я всегда найду время, - Стелла жестом пригласила девушку садиться.
-Не знаю, - смутилась Софи. Она раздумывала над тем, стоит ли поделиться с матерью своей проблемой и попросить у нее помощи в розысках своего мужчины. – Как то закрутилась, то одно, то другое.… Но я действительно очень по тебе соскучилась.
-Я как раз и хотела поговорить с тобой насчет твоей занятости. Мне не очень нравится, что ты ходишь в библиотеку, и читаешь какие-то глупые бездарные книги. Кроме того, как я поняла, ты начала читать мужчин?
-Да, мама, а что здесь такого? До Большой Войны все были равны в правах, и я думаю, что при хорошем обращении от мужчин можно получить намного больше пользы, чем от обычного рабского труда.
-Что я слышу?! Эти слова говорит моя дочь, Наследница Империи!!! Да ты что, с ума сошла? Откуда такие идиотские идеи? Неужели тот урок, что я тебе дала на алмазных копиях ничего не дал?
-Дал, я отлично его помню, но эти люди поставлены в такие условия, что кроме как Червями они, ни кем не могут быть. Возможно, если им дать равные с нами возможности, то затем мы могли бы получить новых разумных членов нашего общества.
-Членов? Софи, посмотри мне в глаза, у тебя было соитие с Трутнем? Отсюда такие странные мысли?
-Нет, мама, не с Трутнем, можешь не беспокоится. Да с чего ты вообще взяла, что у меня был секс?!
-Потому что ведешь ты себя в последнее время очень странно! Ты отлично знаешь, что я правительница этой страны и в курсе всего, что здесь происходит, а тем более я должна знать, о чем думает человек, который будет править Империей после меня! – Стелла вскочила и вплотную приблизилась к дочери. Неожиданно она присела и заглянула прямо в глаза к принцессе. - Девочка моя, объясни, что с тобой происходит?
-Ничего, все в порядке, мама. Наверное, просто устала. - Не выдержав взгляда матери, Софи отвела глаза.
-Значит устала.… В таком случае завтра же ты отправляешься на воды. В районе Пяти Гор разведчики нашли удивительные источники, там строят небольшой городок, я давно хотела съездить посмотреть как продвигается работа. Думаю, ты отлично меня заменишь, а заодно и отдохнешь. - Императрица встала и подошла к секретеру. – Можешь идти собираться, разговор окончен.
Девушка поклонилась матери и вышла из комнаты.

Последующие две недели Софи прожила как в зыбком сне. Бесконечная дорога, жаркое солнце, хлопки бичей по спинам мужчин. Из летаргии ее вывели горы. Огромные камни, уходящие вершинами в небо. Она была удивлена, увидев, что, несмотря на жару на верхушках гор были снежные шапки. Природа была просто изумительна. Смотрительница Пяти Гор, Ассита, приняла принцессу как дорогого гостя, причем в этом чувствовалась не только официозная необходимость, обязательная при приеме второго лица государства, но и какое то чисто материнское радушие.
Погода стояла отличная и, просыпаясь по утрам, девушка видела в окно далекую и загадочную Двугорбую гору, которая сверкала своими белыми шапками. Говорили, что разведчицы уже дошли до нее, и вскоре можно будет осваивать новые территории. Она побывала на балу, устроенном в ее честь, каждый день ходила пить воду и купаться в источниках. Как и просила мать, она посещала новые объекты. Чаще всего она бывала на строительстве императорского дворца. По проекту, созданному самой Филией, здание возводилось на вершине небольшой горы, откуда открывался изумительный вид на окрестности. Во время одного из визитов она стояла на самой высокой точке и смотрела на свою любимую Двугорбую, мечтая когда-нибудь поехать туда и увидеть ее ближе. Из задумчивости ее вывели крики и громкие щелчки бичей раздававшихся внизу. Софи поспешила вниз, что бы узнать причину шума.
-Что случилось?
-Ваша Женственность, один из Червей каким-то образом залез на колонну и посмел смотреть на Вас. Сейчас мы принесем лестницы и снимем его. – Прораб стояла, преклонив колени и низко опустив голову.
-Встань, как снимите его, приведите ко мне, я хочу посмотреть на наглеца.
-Но Ваша Женственность, мы обязаны казнить любого из Червей, кто посмел глянуть на Вас!
-Ничего страшного, все, что можно он уже рассмотрел. Теперь моя очередь, - принцесса улыбнулась и присела на малый трон, который всегда возили с собой при разъездах наследницы.

Через некоторое время девушка увидела процессию во главе с смотрительницей, они вели странного раба, который решил пожертвовать жизнью за возможность посмотреть на Софи. Забитый до полусмерти, Червь едва переставлял ноги, но надсмотрщицы тянули его за кандалы одетые на руки, не давая упасть. Не доходя пяти метров до трона, мужчину толкнули на землю. Выглядел он ужасно, вся спина представляла кровавое месиво, на голове виднелись ссадины от ударов.
-Что ты хотел увидеть, Червь? За что ты решил отдать свою жизнь? – Такое случилось впервые, Софи была искренне удивлена и в нетерпении ждала ответа.
-Тебя.… За тебя. – Раб поднял голову, улыбнулся и посмотрел на принцессу своими ярко-голубыми глазами с такими знакомыми сияющими звездочками.
-Как! Это ты?!!! А я тебя ис… - внезапно осеклась девушка. Пораженная, она была не в силах оторвать взгляд от таких родных, таких любимых глаз Червя.

Через две недели из Столицы приехал гонец с письмами. Стелла спрашивала все ли у нее хорошо, чем она занимается, не собирается ли домой. Смотрительница Пяти Гор, обязанная ежедневно сообщать о жизни наследницы в подробностях, покорилась воле принцессы и скрыла от правительницы то, что уже более десяти дней Софи почти не выходит из своих покоев, закрывшись там с Червем, которого она встретила на стройке. Но мир не без «добрых» людей, Стелле доложили о том, что происходит в курортном городке и вскоре пришли новые письма с требованием немедленно явиться в Столицу. Влюбленная девушка проигнорировала приказ, написав, что здесь она чувствует себя просто замечательно, набирается сил и хотела бы побыть до тех пор, пока стоит теплая погода, то есть еще несколько месяцев. Императрица не хотела отдавать приказ о том, чтоб Софи привезли насильно, об этом бы узнало слишком много людей и пошли бы ненужные разговоры, она решила ехать сама.

Правительница спешила, в Столице было множество дел, поэтому она хотела как можно скорей забрать дочь и вернуться обратно. Постоянно меняясь, ее поезд, тянуло двадцать четыре отборных мужика. Через шесть дней она увидела горы и на девятый день въехала в город. Ассита смогла предупредить Софи о приезде матери только тогда, когда та была в двух часах езды. Кортеж императрицы увидели дозорные, которые и сообщили смотрительнице о визите высокой гостьи. Девушка успела отослать любовника в сторожку, которая находилась посреди огромного яблоневого сада.

Восемь трудных дней быстрого переезда плохо сказался на настроении Стеллы. Намереваясь вначале просто поговорить и убедить дочь в глупости, которую та совершает, теперь правительница, измученная постоянным размышлением о случившемся, была готова чуть ли не в кандалах везти принцессу домой. Едва кортеж подъехал к дому, где жила наследница, Стелла выскочила из кареты и ринулась здание.
Софи встретила мать абсолютно спокойно, словно ничего не произошло. Она поднялась с кресла и склонилась в низком поклоне.
-Как мне понимать твое молчание в ответ на мой приказ приехать домой? – резко спросила императрица, подходя к бару с напитками. Она налила себе полстакана ачары – самого крепкого алкогольного напитка, который готовился из дыни и залпом выпила.
-Я не поняла, что это был приказ. Я полагала, что ты меня отправила отдыхать.
-Да, я тебя отправила отдыхать, но это совсем не означает, что ты должна налево и направо сношаться с грязными отвратительными Червями!!!
-Мама! Как ты можешь так говорить!!! – вспыхнула Софи. – Кто тебе такое сказал?
-Да об этом скоро вся Империя будет говорить! Ты что думаешь, мне нечего делать, кроме как тащиться сюда, не зная ни покоя, ни отдыха? Тебе шестнадцать лет, что ты творишь? Да, были у нас случаи, когда престарелые матроны прятали полюбившихся Трутней, но чтобы женщина, в жилах которой течет кровь Великой Власты, сутками напролет вступала в половую связь с мужчиной, да еще и с Червем, такого не было с начала дней!
-Я люблю этого мужчину и хочу жить с ним семьей и хочу иметь от него детей и хочу, чтоб он оставался живой каждый раз после того, как мы ложимся в постель.
-Софи, послушай себя, ты говоришь невозможные вещи! Такого никогда не было и никогда не будет!
-Нет, было! Такое было на протяжении тысяч лет. Так жили наши предки до Большой Войны, и это считалось вполне нормальным.
-Да, было, но ты посмотри, чем это закончилось! Перечитай еще раз «Власть и Власта», о том что было в конце того мира и в начале этого. Все тонкое равновесие удерживалось на хрупких плечах женщин. Мерелин Монро, Маргарет Тетчер, Юлия Тимошенко – не будь этих женщин, мир рухнул бы еще в те времена, когда Гитлер сбросил бомбу на Хиросиму!
-Мама, кто тебе такое сказал?
-Софи, это написано во всех учебниках истории, я сама утверждала текст.
-Ладно, давай оставим историю на потом. Я уже сказала на каких условиях вернусь домой, тебе не удастся меня разлучить с этим человеком.
-Что?! Не удастся? Да он уже пойман в этой завшивленной садовой сторожке, где ты его спрятала и ждет публичной казни в подвале. И знаешь, что! Ради такого случая я вернусь к старым методам, когда перед казнью применяют пытку. Я хочу, чтобы на его примере остальные навсегда запомнили урок. Огласки уже не избежать, так пусть это будет последним словом. Всегда запоминают последнее.
-Ты не сделаешь этого!!! – две самых важных женщины в Империи с ненавистью смотрели друг не друга.
-Все, разговор окончен, через три часа казнь, ты приглашена и твое присутствие обязательно, а затем мы поедем домой. – Стелла развернулась и направилась к дверям
-Нет, не окончен! – Софи схватила лежавшую на трюмо расческу в виде змея, которая оканчивалась острым, тонким концом, подскочила к матери и вонзила острие ей в шею.
-Какая же ты дурра…!!! – Это были последние слова императрицы Стеллы. Она в недоумении взглянула на дочь и повалилась на пол…
Бывшая наследница на деревянных ногах, держа окровавленную расческу, вышла из комнаты.
В прихожей оказалось довольно много народа. Все ждали, чем окончится разговор. Все ждали решения и своей участи, Стелла не простила бы того, что ее столько времени держали в неведении.
-Я убила свою мать… - заплетающимся языком произнесла Софи, - она там, мертвая…
-Да здравствует Императрица Софи, - робко произнесла Ассита.
-Да здравствует Императрица Софи, - громче повторила Эдара.
-Да здравствует Императрица Софи! – зазвучало громче и громче.
-Да здравствует Императрица Софи!!! – разнеслось криками по городку Пяти Гор, а оттуда эхом по всей Империи.
***

«Сегодня Императрица Софи и ее муж Йома представили жителям Империи нового наследника Андрата! В честь праздника объявлена всеобщая амнистия Червей и Трутней, отныне им разрешено…»
«Женская газета» от 6 трикии 249 года Новой Эры.

***


«Празднование свадьбы наследного принца Игала и сеньора Вадоса будет проходить в ночном клубе «Апокалипсис». Среди приглашенных…»
«Вокруг дня» от 9 каснии 603 года Новой Эры.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:37
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
11. Считай меня Богом


ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. Одиночество.

Восстание машин, генно-модифицированных овощей, свиного сифилиса?
Ядерный взрыв, черная дыра, календарь Майя?

Мыслей было много. А вот фактов мало.
Итак, в наличии имеется моя передвигающаяся в пространстве сонная тушка, дома, автомобили, вездесрущие голуби, деревья, и облезлый кот, созывающий окрестных кошек с переполненного мусорного контейнера.
И еще один факт. Полное отсутствие присутствия людей. В любом виде. Ни живых, ни дохлых. Все автомобили стоят на месте, аккуратно припаркованные, пара открытых магазинов призывно манит распахнутыми дверьми полюбоваться на пустые торговые залы.
Потер глаза, пощипал разные части тела. Не помогло. Не появились, и не проснулся.
Наручные часы исправно тикали, и показывали половину десятого утра. На работу я опять проспал, и, отбросив все дурные мысли, неспешно побрел дальше в свое ООО «Рога и Копыта». Спешить уже бессмысленно, все равно получу.

Здание закрыто. Толпа посетителей, возмущенных очередью, ценами, скоростью обслуживания, отсутствует. Совсем. Ни единого человека.
Вот тут меня проняло. Какой, к чертям, сон? Я побежал по улице, вопя как описанный выше кот. Человека мне, любого, живого! В ответ ветер ласково шелестел листвой деревьев, а улицы провожали отчужденной безлюдностью. С плаката осуждающе смотрел очередной кандидат на не понять какую должность в правительстве, за которого я просто таки обязан голосовать, ибо, цитирую, «не я хороший, а остальные еще хуже».
Я забегал в каждый магазин, подъезд, стучал в двери – никого.
Добил меня стоящий посреди дороги троллейбус с опущенными рогами.

Дома я забился в угол дивана, обхватил руками подушку, и уверенно начал сходить с ума. Ни одно описание апокалипсиса из виденных мною фильмов и читаных книг не подходило под действительность.

Проснулся я ночью, под равномерную капель неисправного крана, режущую слух в зловещей тишине. Я никогда не задумывался, сколько звуков может быть в городе ночью. А сейчас – тишина. Не считая крана. Щелкнув выключателем, я направился в сторону холодильника.
Стоп! Свет не включился. Пощелкал другими выключателями, покрутил пробки – не помогло. На ощупь открыл холодильник, и достал двухлитровый баллон пива. Еще холодный, значит, свет выключили не так давно. Сейчас кто-нибудь из соседей позвонит куда надо – и все сделают.
И тут я вспомнил. Таки не позвонят. Так. Без паники. Что у нас было вчера?

А вчера у меня был скандал с бывшей, окончившийся дележом совместно нажитого имущества в виде беспородного кота Василия. Еще были гневные вопли недовольного уносимого из родного дома животного. Был разбитый о стену в чувствах телефон. Нехорошие слова матерного характера тоже имели место быть.

ДЕНЬ ВТОРОЙ. Трупы.

Утром я зашел в ближайший круглосуточный маркет, имеющий камеры наблюдения. Наевшись от души скоропортящихся продуктов, не успевших пропасть, начал ковыряться, разыскивая живые источники бесперебойного питания, дабы просмотреть записи камер. Само собой, просмотреть ничего не смог. Сервера, пароли, недостаток знаний… Обидно. Захватив с собой парочку бесперебоек, пошел в магазин бытовой техники.

Ну почему на современных плазмах нет обычной антенны-рогульки?
Так, а в этом зале у нас нормальные, толстожопые динозаврики, и на одном даже имеется некое подобие антенны. Запитал телевизор, включил, прогнал поиск каналов, с целью узнать новости – ничего. Только серый шум на всех диапазонах, и писк бесперебойника, отлученного от кормушки.

Склад продуктов питания. Одолжил старенький ГАЗ, и поехал по городу, разведывать обстановку. Ну, как поехал, не ездил никогда на газонах, а возмущаться за причиненные разрушения на меня было некому. Кое как освоив непокорную технику, и сменив убитый газон на такой же, но целый, проехался по центральным улицам, останавливаясь у магазинов с всякими жизненно необходимыми вещами типа сигарет, шоколадок, красивых зажигалок, пищи, бензина, тушенки, и далее по списку, размещенному на любом развлекательном ресурсе. По табличкам на магазинах с расписанием режимов их работы, и по факту открытых-закрытых дверей вычислил, что НЕЧТО произошло между половиной двенадцатого, и двенадцатью ночи. Из машин выломал с десяток регистраторов, посмотреть записи дома подробно, раз уж не получилось с видеонаблюдением маркета.

Проезжая мимо кладбища, мне в голову пришла гениальная мысль. Неужели и могилы все пустые? Ведь я не видел ни живых, ни мертвых. Вооружившись лопатой, побрел выкапывать подтверждения своих мыслей. Или опровержения.
У первой же плиты мне стало не по себе. Внешне она выглядит как и должна, но обстановка сильно напрягала. А еще это укоризненно смотрящее с фотографии лицо совсем молодой девчушки. Не готов я к вандализму. И я, неудачливый черный копатель, с лопатой наперевес, аки Шварцнеггер с бревном, побрел по кладбищу, читая таблички надгробий. Не поверите, интересно. Вот люди были, жили, любили, страдали, и умерли, а не подло пропали.
Засмотревшись на особо витиеватую кованую оградку, я чуть не свалился в пустую яму. Лопата так и осталась на кладбище. Вместе со всеми моими размышлениями. Нафиг. Гробокопательство - не мародерство! Противно, и не моё.

Морг. Дверь поддалась быстро, ибо, как известно, против лома нет приема. Резкий сладковатый запах формалина и тлена шибанул в нос. До этого в морге мне «повезло» быть всего один раз, и то только для прохождения какой-то мелкой процедуры, никак не связанной с покойниками. Где там хранят трупы, я не знал.
Нашел. Проблевался. Вышел на улицу. Закурил. Еще раз проблевался. Хреновая таки мысль была, в морг лезть. Света нет, холодильники не работают, да и находки запутали все еще больше. Неаппетитные находки. Зато – люди. Пусть и бывшие.

Забрав озверевшего от голода Василия из квартиры своей бывшей, я вернулся домой. Жрать Василию пришлось свиную тушенку, ибо при актах мародерства о нем я думал мало. Совсем не думал, если на чистоту.
Уже засыпая, вспомнил о генераторе на работе, который будет получше бесперебоек в плане выдачи электричества. Зачем он там – великая тайна, на моей памяти его ни разу не запускали, но он там есть. Где то.



ДЕНЬ ТРЕТИЙ. Живые.

Утро. Часы показывают всего-то 11.оо. Я резко сел в пастели, пытаясь понять, что меня разбудило. Прошло с полминуты, и я услышал звук работающего автомобильного двигателя. Еще чуть позже – весьма громкий голос в матюгальник, который, видимо, меня и разбудил.
- Да вашу ж мать, есть тут кто живой?..
Человек я по натуре не общительный, несколько замкнутый. Видимо, из-за этого мне полезли в голову всякие ужасы, что это либо карательный отряд, призванный добить оставшихся, либо просто псих (или психи), которым вседозволенность произошедшего только на руку. Я затаился у окна, ругая себя за неразгруженный газон под окнами.
Обошлось, машина с матюгальником во двор не заехала.
Уже что то. Значит я не один. Хорошо это, или плохо – потом решу. Сейчас надо прикинуться веником, и пробраться незамеченным на работу за бензо-генератором. Газон не буду трогать, пока не выяснится, что за люди катаются.

Добрался до работы без происшествий. Изредка вдали звучали усиленные техникой смачные матюки.
ООО «РиК» - солидная организация, занимается не только продажей рогов и копыт, но и продает кишки для колбас. Мне стало стыдно за место моей работы. Главный вход закрывало две наполовину стеклянные двери, а охрана стратегического объекта осуществлялась сторожем, с полупустой бутылкой наперевес. Охрана отсутствовала, стекло не сильно помешало мне пробраться внутрь здания. Только большой палец на руке сильно порезал.

А генератор тяжелый. Хорошо хоть снизу заботливо приделана пара колесиков. Докатил до дома. Задумался о конспирации. Шумит он хоть и не особо громко, но в условиях мертвой тишины – оглушительно. Закинув в подвал, протянул кабель в квартиру, завел, загрузил свой ноут, вставил флешку с первого регистратора, и увидел… Потухший экран. Батарейка в моем ноуте давно мертва, а генератор просто задохнулся в непроветриваемом крошечном помещении подвала.
После размышлений, поставил генератор в квартире первого этажа смежного подъезда, решив, что на пару флешек мне хватит воздуха четырехкомнатной квартиры. Плотно закрыл окна и двери (для звукоизоляции), и вернулся к себе.
Хватило на три регистратора. Два в момент НЕЧТО были выключены, третий мне ничего не рассказал. В 11.48 водитель аккуратно припарковался, и вышел. Затем вернулся, и все выключил. Очень содержательно.

Генератор таки не задохнулся, в чем я убедился, открыв дверь в квартиру. Оказалось, что его нужно еще и смазывать, чего с ним отродясь никто не делал. Масло не только смазывает цилиндры, но и охлаждает, вот поршень без смазки и заклинило.

Ладно, регистраторы никуда не денутся, да и еще флешек нащипаю. Надо в разведку бы сходить, кто там опять в пределах слышимости катается.

Разведка провалилась, никого найти я не смог, но приватизировал пару ноутов с полными батареями, жменю флешек с регистраторов, и, с их помощью, узнал чуть больше о ситуации. Увиденное мне абсолютно не понравилось. Засыпая под недовольное ворчание кота, которому опять забыли спереть корм, я крутил увиденное в голове. А кот – гад, тушенка вкуснее его условно-съедобных пищевых отходов под всем известной маркой «с подушечками».



ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ. Живые.

Наутро я пересмотрел заинтересовавшую меня флешку, и задумался.

Водила, очаровательная блондинка, вроде бы даже старше восемнадцати лет отроду, аккуратно паркует машину, выходит, становится перед капотом спиной (и не только) к регистратору, и с кем-то разговаривает. Слов разобрать невозможно, собеседника не видно. Сначала она пытается, судя по интонациям, о чем-то спорить, но чем дальше, тем более виновато звучит голос. Затем она резко заскакивает в машину, и видео заканчивается. Стоп-кадры ничего нового не показали, кроме длинны ног и юбки. Ни собеседника, ни событий…

Еще десяток флешек – пусто. И вот – оно. Другой водитель, другой диалог, можно даже разобрать пару слов, яркая вспышка, на которой запись заканчивается.

От дальнейшего просмотра меня отвлек яростно орущий Василий. Я, конечно, читал, что если хищника одним мясом кормить, то он сдохнет, но не так же быстро? Захлопнув крышку ноутбука, я отправился в коридор, в кошачье царство, с его мисочками, блюдечками, блохами, и моими ботинками, которые он эпизодически портит, если забуду проверить его лоток. Василий старательно пел рулады мухе, сидящей на стекле зеркала. Судя по морде, ловить её ему было лениво, но такой антисанитарии он потерпеть не мог. Пришлось отвлекать его тушенкой.
Кот деловито обнюхал предложенное, старательно и с чувством избавился от излишка шерсти в желудке поверх тушенки, и пошел в сторону лотка. Говорю ж, гад!

Пора прогуляться по городу, может еще чего полезного или информативного найду. Открыв двери, я увидел шикарную морду, всю в щетине, и украшенную лилово-радужным синяком. Морда дыхнула на меня крепким сивушным перегаром, и выволокла за шиворот из квартиры.
- Пошли, вместе веселее будет.
Веселее мне не стало, морда подозрительная, куда идти не говорит, вдруг он маньяк какой, который город вырезал?
Тут я понял, что в голову мне лезет откровенный бред. Даже смешно стало. Один маньяк за полчаса вырезал город и попрятал трупы. Гы!
Морда (как я его окрестил) подвел меня к машине ДПС, и даже любезно распахнул предо мной дверь. Благодарить я его не стал, обойдется, но внутрь залез (Морда хоть и обладал следами битости, но был по габаритам несколько солиднее меня).

Ехали мы недолго, машина остановилась у заброшенной шахты.
- Вали за мной.

Административное здание шахты радовало своей полуразрушенностью, выбитыми стеклами, и парой облезлых сторожей-дворняг, лениво на меня погавкивавших. Особо наглую профилактически пнул в зубы, и последовал за мордоносцем в здание, из открытой двери которого выходил один мой знакомый профессор. Знакомым он был по моей пред-предыдущей девушке, которой он по совместительству приходился дедом. Весь мир признавал его гениальность, кроме нашей страны, в которой у него не хватало денег на подтверждение звания профессора, ибо платили обладателю кучи патентов, и четырех изобретений копейки. Жил он и правда бедно, в хрущёвке, с ремонтом десятилетней давности. Как его звали, я, если и знал, то забыл, и решил не подавать виду, что мы знакомы, авось не вспомнит.
Вспомнил, пень старый, да еще и по имени.

Морда поехал дальше искать людей (именно его голос вещал в матюгальник), а профессор начал меня нетерпеливо и с пристрастием расспрашивать. Видимо, ничего нового он от меня не услышал, что читалось на его расстроенном морщинистом лице. Мне он тоже не смог ничего нового рассказать. Что произошло – он не знал, Морда, оказавшийся крепко пьющим безработным, выгнанным из охраны завода, нашел его пару дней назад. Кроме нас троих был найден еще один зарезанный (у каких-то гаражей), один самостоятельно повешенный (в парке, с запиской во рту), и один в коме (в городской больнице), который не выжил.

Мы несколько часов строили догадки, что могло случиться, прослушивали радио по всем доступным диапазонам, искали работающие каналы на телевидении, но ничего. Везде только шум. Потом строили догадки, почему остались только мы, а не другие, сверяли группы крови, даты рождения, образ жизни, длину органов – ничего общего.

Морда вернулся ближе к ночи, привезя ворох огнестрельного оружия, который он просто свалил в угол. У меня, каюсь, тоже была шальная мыслишка почистить оружейный магазин, но она быстро отпала. Уж больно хорошо там все от взлома защищено.

После ужина мы с профессором занялись обсуждением недавней политической ситуации, потом нашли пару общих знакомых, окромя его внучки. Морда иногда поддакивал, кушая её, родимую, из горла (теплую, через дозатор, фу!). Через две бутылки родимая его утомила окончательно, и он свернулся калачиком прямо на полу.



ДЕНЬ ПЯТЫЙ. Опять один.

Разбудило меня невнятное бормотание Морды. Сначала он бухтел что-то спросонья, потом его ворчание становилось все громче, и перешло на крик. Я замер, забыв дышать, и пытался понять, что здесь вообще происходит. Походило на диалог с невидимым собеседником, внутренним голосом, или на обыкновенную шизофрению. В свете луны было видно, как Морда мечется на полу.
- Нет… Зачем? Мне и так хорошо!.. Да пошел ты!.. Да сказал же, не хочу!.. Ну и пусть сам, зато водка будет!.. Как это, не в ней смысл?.. Ой, не… Не может такого быть!.. Ты врешь, ты все врешь!.. Не хочу, лучше смерть!!!
Морда уже не спал, он схватил из кучи оружия пистолет, передернул затвор, вставил ствол себе в рот, и нажал спусковой крючок. Эхо выстрела недовольным гулом прокатилось по зданию, закончившись рокотом где то на верхних этажах.
Я покосился на соседнее кресло, где спал профессор. Оттуда на меня смотрело два круглых от ужаса глаза. Не сговариваясь, мы побежали к выходу.

Очнулся я в своей квартире, куда притащил и профессора. Легкие разрывались от долгого бега, профессор смотрел на меня ошалевшими глазами, и натужно сипел. Как он в его возрасте вообще добежал – загадка. Василий орал бешенным мявом, и драл когтями штаны профессора, который этого даже не замечал. Я, по инерции, открыл холодильник, достать бедному животному тушенки. Зря открыл, окатившее меня застоявшееся амбре было весьма специфическим. Матюгнувшись, я открыл новую банку тушенки, в этот раз говяжьей, половину высыпал коту, вторую половину сожрал сам. За окном начало светать. Глянув на профессора, я подивился произошедшим изменениям в его облике. Белое, как мел, лицо, торчащие во все стороны мокрые волосы, обрамляющие лысину, покрытую потом, глаза навыкат.
- Что это было?
Я ничего не ответил ему, прошел в комнату, сгреб в охапку замерзшего Василия, и растянулся на диване.

- Морда это был.
- Морда?..
- Ага. Был.

Профессор ушел на кухню, зазвенел пузырьками из моей аптечки, а я заснул. Надоело все, ну не может это быть правдой. Вот очнусь в психушке, или в больнице после пищевого отравления грибами, и все будет хорошо.

Очнулся ото сна не в больнице, а все там же, дома. Ничего не изменилось. Профессор гладил Василия, лежащего у него на коленях. Смотреть на них было жалко. Василий вращал бешеными глазами, и орал, но убежать попыток не делал. Профессор походил на мумию, и скрюченной лапкой перебирал шерсть на спине кота.
Я встал, сходил в WC, зашел на кухню, открыл банку каши с надоевшей уже тушенкой, и вернулся в комнату. Василий оцепенел в руках профессора, глаза были квадратными от ужаса, шерсть дыбом, спина выгнута… У профессора изо рта текла слюна, и он бормотал что то под нос.

- Да, да, конечно… Да, это того стоило, это все оправдывает… Конечно, согласен!

Вспышка. Душераздирающий крик Василия. Звук падающего кота. Яркие цветные пятна перед глазами. Что-то когтистое запрыгнуло мне на спину, и жалобно пищит и трясется.

Когда круги перед глазами исчезли, я обнаружил пустой стул, на котором не так давно сидел профессор, и его очки на полу. Перепуганный Василий свернулся в маленький когтистый клубочек на моих плечах, и пытался шипеть. Фигово получалось, но он старался.
Стряхнув кота, пошел на кухню, заглотил с пол флакона успокоительного, и вырубился.



ДЕНЬ ШЕСТОЙ. Василий.

Проснулся я от возни Василия. Кот топтался по моему животу, выпустив когти, и пребольно меня царапал. Придавил кота к груди, и начал его гладить, вспоминая все произошедшее. Я точно сумасшедший, и точно в психушке на наркоте. Не может такого быть, потому что не может.

Согнал Василия, пошел в начинающий смердеть магазин. Тушенка уже достала, да и кота надо кормить нормально, по-кошачьи. Себе набрал рыбных консервов, кукурузы, и паштет, коту – его любимый корм. Счастью Василия не было предела. Нет, не от его корма, а от паштета, который я взял себе. Пришлось пожертвовать его животине. Жалко кота, и так вчера натерпелся.

Я флегматично поедал кукурузу, глядя в окно на опадающие на мой газон золотисто-красные листья, стараясь ни о чем не думать. Василий урчал, изображая маленький, но очень гордый трактор, над паштетом.
Он-то и прервал мою медитацию. Я медленно повернул голову, и глянул на кота. Кот, выгнувшись, и вытаращив глаза, смотрел в зеркало и шипел. Мне отчетливо было видно отражение его морды. Кот был в ужасе, в панике, и с шипения перешел на жалобный писк, который я вчера уже слышал. Потом он повернул голову в мою сторону, глядя куда-то чуть выше моего лица. Я обернулся, покрутил головой, но ничего не увидел.

- ИДЕМ! – голос звучал ниоткуда, и отовсюду сразу.
- Куда? Ты кто? Что тебе нужно!
- НУЖНО ТЕБЕ. А КТО Я – НЕ ВАЖНО. СЧИТАЙ МЕНЯ БОГОМ. АБСОЛЮТНЫМ ЗНАНИЕМ.
- Знанием чего? – мой голос предательски дрожал.
- ИДЕМ, И ТЫ СТАНЕШЬ ЧАСТЬЮ МЕНЯ!
- Что произошло? Где все люди? Почему я не исчез вместе со всеми!
В голосе появились нотки недовольства.
- ТЫ ЕЩЕ НЕ ПОНЯЛ? ЛЮДИ ТЕПЕРЬ – ЧАСТЬ МЕНЯ. И ТЫ СКОРО СТАНЕШЬ МОЕЙ ЧАСТЬЮ. ВЫ ДЛЯ МЕНЯ КАК ПИЩА. ТВОЯ ЖЕ ОТСРОЧКА ПРОИЗОШЛА ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО МЕНЯ НЕ ХВАТИЛО НА ВСЕХ СРАЗУ. Я НЕ МОГУ БЫТЬ ВЕЗДЕ. ТЕПЕРЬ ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ. ТЫ ПОЛУЧИШЬ АБСОЛЮТНОЕ ЗНАНИЕ, ТЫ СМОЖЕШЬ ПРОЧУВСТСВОВАТЬ ВСЕ, ЧТО СУВСТВОВАЛО КАЖДОЕ СУЩЕСТВО, КАЖДАЯ ПЕСЧИНКА, КАЖДЫЙ АТОМ. ТЫ СМОЖЕШЬ ЗНАТЬ ПРОШЛОЕ, БУДУЮЩЕЕ, НАСТОЯЩЕЕ. ТЫ САМ СТАНЕШЬ ЗНАНИЕМ! ЗА ЭТО ТЫ СТАНЕШЬ ЧАСТЬЮ МЕНЯ.
Голос гипнотизировал, обволакивал, поглощал, убеждал. Не было сил отказать ему.
Ослепительная вспышка, во время которой я вспомнил о Василии, запертом в пустой квартире, закрытой на замок. Почувствовал его голодную смерть. Видел, как он умрет от голода, кричит на своем кошачьем языке, бьется о оконное стекло, дерет когтями дверь, пытаясь вырваться, и, смирившись, ложится под ванну на холодный кафель, сворачивается в маленький, никому не нужный клубок… Я рванулся назад, но…

* **

… Но поздно.
Теперь я знаю все. Я знаю о миллиардах смертей. Умирают бактерии, водоросли, трава, животные, люди, планеты, звезды, галактики. Все время умирают. И у самого времени есть смерть. И всем больно. Есть там и смерть Василия, но что его жизнь рядом с такими трагедиями? Сколько таких же умирает от голода ежеминутно?
Да, я знаю все ошибки Эйнштейна, знаю все законы Вселенной, знаю судьбы всего живого, мертвого, бывшего и будущего, настоящего и возможного. Для меня нет времени, пространства, личностей. Есть только смерть. Может быть, я просто умер?
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:39
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
12. Дорогу осилит идущий


Дорогу осилит идущий. И я иду, привычным быстрым шагом, словно спеша куда-то. Но торопиться мне было уже давно как некуда.

Май уже подходил к концу, и лето готовилось принять эстафету у товарки-весны. Однако вокруг не было свойственного для этого времени года буйства зелени; бал правили оттенки чёрного цвета: тёмно-серое полотно автомагистрали, выжженная земля, утыканная обглоданными пламенем стволами деревьев.

Весна выдалась тёплой и сухой; в любое другое время такую погоду можно было назвать прекрасной, но только не в этот раз - она способствовала буйству лесных пожаров, с которыми некому было бороться. Огонь неистовствовал около двух недель, пока, наконец, не утих под напором майских дождей, прошедших несколько дней назад. В воздухе, если как следует принюхаться, до сих пор можно уловить сладковатый запах дыма и гари.

Монотонно перебирая чётки пальцами левой руки, я был погружён в свои весьма безрадостные мысли. “Когда же кончится эта дорога?”, – задал я себе вопрос. Остановившись, я обернулся, чтобы взглянуть на проделанный путь. Естественно, ничего нового я не увидел. Но вопрос, по большей части, был философским и не требовал немедленного ответа. У меня ещё будет время, чтобы вдоволь поразмыслить над ним. Поправив лежащий на плече ремень автомата, я повернулся обратно и пошёл дальше.

Спустя некоторое время, на шоссе попался почерневший остов сгоревшего дотла грузовика. Проходя мимо этой груды металла, я вскользь пробежался по нему взглядом.

Ещё через пару минут я встретил ещё одну выгоревшую легковушку, а затем останки сразу нескольких машин разбросанных по всех ширине дороги.

Чтобы обойти завал, я сошёл на обочину, потому как мне не хотелось пробираться сквозь этот лабиринт; тем более, когда в некоторых машинах виднелись останки человеческих тел. Мёртвые…город всё ближе и ближе. И ни малейших признаков жизни – откуда им взяться в царстве смерти?

Ориентируясь на одиноко стоявшую трубу ближайшей ТЭЦ, я шёл дальше, продолжая прокручивать чётки в такт своим шагам. Я вновь начал ускользать от объятий реальности, погружаясь в воспоминания.

"Я вернусь, обещаю", - уверенно заявил молодой солдат, беря в руки ладони своей девушки, пришедшей проводить его.

Она что-то растерянно ответила ему, я не расслышал что именно, но парень чмокнул её в губы и поспешил к нашему грузовику. Я подал ему руку, помогая забраться в кузов. И до самого момента, когда грузовик наконец тронулся, он не сводил взгляда с девушки, так и оставшейся стоять на месте.

Он не вернулся. Как и все, кто был со мной в те дни. Я остался один...

Я вздрагиваю, будто меня укололи раскалённой иглой – настолько сильно было посетившее меня чувство. Ощущение чужого присутствия.

Вернувшись в реальность, я надел чётки на запястье, как браслет и взамен снимаю с плеча автомат и нащупываю флажок предохранителя. Нет, это не галлюцинации и даже не приступ паранойи, коя простительна в нынешней ситуации.

Следом я услышал треск веток, донёсшийся со стороны правой обочины шоссе. Я резко повернулся на звук, вскинув оружие.

Оно бежало трусцой, ловко виляя между сгоревшими деревьями. Больше всего существо походило на рептилию навроде комодского варана, только намного больше размером. Груда мышц туго свитых в бочкообразное тело в два метра длиной, затянутое тёмно-серой чешуёй и увенчанное хребтом из изогнутых костяных шипов. Почти незаметная толстая шея переходила в немного вытянутую голову с полуоткрытой пастью, с обилием длинных и острых зубов. Взор пары небольших жёлтых глаз, расставленных по бокам головы, был уставлен на потенциальную жертву, то есть меня.

Тварь казалась неуклюжей, но я знал, что она обладала знатной подвижностью благодаря четырём коротким и сильным лапам, а также длинному хвосту, игравшему роль балансира.

Монстр, заметив меня, издав нечто среднее между шипением и рычанием, бросился ко мне, преодолевая разделявшее нас расстояние большими скачками.
Выплеснувшаяся в кровь порция адреналина плюс кое-какие иные мои особенности враз обострили реакцию и изменили восприятие времени; несмотря на быстроту происходящего я мог разглядеть множество деталей в несущейся на меня смерти: как работают мускулы под чешуёй, как двигается хвост при каждом прыжке, как вылетают из пасти брызги слюны.

Я ловлю тварь на мушку и спускаю курок. На конце ствола на миг распускается пламенный цветок, три толчка отдачи настойчиво давят в плечо. На таком расстоянии попасть в цель было проще, чем промахнуться; сражённый монстр успевает пронестись по инерции ещё пару метров, прежде чем рухнуть на чёрную землю.

Но это было ещё не всё: ещё один ящер мчался из глубин рощи. Взяв прицел, я подпустил его чуть ближе и открыл огонь. Пули угодили твари в голову, моментально сразив её наповал. Чистое убийство, чего не скажешь о первом монстре.

Зверь протяжно выл и корчился в агонии, обильно орошая кровью грунт. Вид умирающего в страданиях монстра вызывал у меня ожесточённое удовлетворение, однако нужно было добить его, пока его вой не привлёк сородичей или кого-нибудь похуже.

Переложив автомат в левую руку, я снял висящий на петле рюкзака охотничий топорик. Перехватив его поудобнее, я медленно подошёл к агонизирующему монстру, готовясь отразить любую возможную атаку – эти твари опасны даже будучи при смерти.

В подтверждение этого, ящер попытался подползти ко мне, несмотря на тяжёлые ранения. Выгадав момент, я обрушил лезвие топора ему на голову. С хрустом пробив кость, сталь окончательно утихомирила зверя.

Вытянув топор из расколотого черепа, я несколькими взмахами стряхнул кровь с лезвия и повесил орудие обратно на петлю.

Не убирая автомата на случай ещё одной подобной встречи, я вернулся на обочину и продолжил движение, обострив восприятие. Ощущения подсказали, что в окрестностях более никого нет, посему я позволил себе перевести дыхание и снять оружие с боевого взвода и повесить на плечо.

Ну вот, нынешних обитателей этих земель я уже повидал, но увижу ли я живых людей? Как же хочется верить в это.

Через примерно полтора часа ходьбы, я, наконец, оказался в черте города. Остановившись на перекрёстке, я осмотрел каждое предложенное мне направление. Поворот направо вёл к ТЭЦ, чья труба исполинским пальцем указывала в прикрытое сильной облачностью небо. Если бы я свернул налево, то вышел бы к индустриальной зоне. И лишь продолжение пути в прежнем направлении приведёт меня на жилые улицы города, бывшие некогда полями ожесточённых сражений. До чего же тяжело возвращаться сюда...


* * *

Это случилось в середине декабря: они появились в зимнюю ночь из ниоткуда. Везде, чуть ли не в каждом мало-мальски крупном городе от Калининграда до Владивостока, Ад шёл широкой поступью. Как стало известно чуть позднее, остальной мир не избежал этой участи.

Несмотря на возникший хаос, официальная версия случившегося всё же увидела свет - вторжение существ внеземного происхождения. Но выяснить откуда пришёл враг и почему же он выглядит как демоны из преисподней никто так не смог.

С той ночи прошло пять месяцев - целая вечность. Пять месяцев нескончаемой резни, боли, огня и крови превратившие Землю в подлинный Ад. Люди убивали монстров сотнями, но им на смену приходили орды новых из таинственных врат, возникающих то тут, то там. Скрытый от посторонних глаз архитектор нашего уничтожения, не считаясь с потерями, беспощадно кидал в бойню все свои резервы, дабы жернова смерти не останавливались ни на минуту.

Нудящие от усталости мышцы ног, напомнив мне о необходимости отдыха, вывели сознание из потока размышлений. Я серьёзно замедлив шаг, взял в пальцы чётки и принялся смотреть по сторонам.

Я находился в частном секторе, точнее, в его развалинах. Тесные улочки составленные из небольших земельных участков с невысокими, аккуратными коттеджами безвозвратно канули в лету - сейчас здесь лишь земля, усеянная обгоревшими руинами и воронками от взрывов. Оставляемые следы от ботинок на пепле, покрывшем асфальт враз ассоциировали картину этих разрушений с безжизненным лунным ландшафтом.

Заунывно завыл ветер, проносящийся над своими владениями. В этом вое я словно расслышал ужасающие крики. Галлюцинации...они серьёзно размыли некогда кристально чистое восприятие окружающей действительности.

Я вжал голову в плечи и заткнул уши ладонями, как будто это могло помочь мне. Галлюцинации усилились: помимо криков, я "слышал" треск автоматных очередей и тяжёлый грохот разрывов артиллерийских снарядов. И демоническое рычание, журчание льющейся из пробитых артерий крови и тошнотворное хлюпанье вываливающихся внутренностей.

Тяжело и прерывисто дыша под аккомпанемент забившегося как сумасшедшее сердца, я чуть было не сорвался с места, в надежде спастись бегством от жуткой фуги смерти.

Ветер милосердно успокоился и галлюцинации постепенно ушли, позволив мне перевести дыхание. Я вступил на тропу безумия, и теперь вынужден бороться не только за жизнь, но и за рассудок. К сожалению, в этой битве я не всегда одерживаю вверх.

Успокоившись, я умерил шаг. Спустя пятьдесят метров я обнаружил водоразборную колонку, одиноко стоявшей у обочины дороги. Подойдя к ней, я провёл беглый осмотр: колонка порядком почернела от золы, но конструктивно выглядела исправной. Я осторожно воспользовался рычагом - из конца трубы потекла неровная струя воды. Я поднёс под неё руку, она была чистой и холодной.

С наслаждением протерев лицо, я снял с плеч рюкзак и выудил из него почти опустевшую пластиковую бутылку, которую и заполнил до самого горлышка. Завинтив пробку, я положил ёмкость обратно. Пить воду из колонки в сыром виде я не отважился, вместо этого я достал походную фляжку и промочил пересохшее горло.

Немного поколебавшись, я вытащил пузырёк с антидепрессантами и принял одну пилюлю, чтобы хоть как-то стабилизировать сознание. Присев прямо на землю, я обхватил колени руками и принялся неотрывно разглядывать выбранную точку на горизонте. Вскоре внутренний диалог поутих и я просидел так несколько минут, наслаждаясь безмолвием в собственной голове.

Закончив своеобразную медитацию я поднялся на ноги и потянул затёкшие мышцы. Подхватив рюкзак и автомат, я двинулся дальше. Голова прояснилась и это был первый светлый момент за весь день.

Судьба сыграла со мной занятную шутку. Каким же образом я сумел выбраться из творившейся здесь мясорубки живым? При всём желании, я сам не мог ответить на этот вопрос. Чудовищное везение (или скорее невезение)? Собственные умения? Или же те недоступные простым обывателям возможности сыграли свою решающую роль?

Я не был простым военнослужащим: несколько лет назад мне посчастливилось принять участие в засекреченной военной программе под названием "Тёмный сигнал", начатой ещё в Советском Союзе для изучения скрытых резервов и возможностей человека. Результаты научных изысканий послужили толчком к созданию одноимённого подразделения набранного из солдат, прошедших специальную подготовку, чьи способности, мягко скажем, отличались от привычного понимания о человеке.

Вот только разница между заданиями деликатного характера, выполняемых ранее нашей горсткой псиоников и сражениями с внеземными существами оказалась слишком большой. Я и мои товарищи хоть и могли больше, чем те, бок о бок с которыми мы боролись, но нас было слишком мало и на общую расстановку сил наше присутствие не влияло.

Развалины частных домов сменялись на полуразрушенные хрущёвки, по мере моего продвижения. В какую сторону не посмотри - везде можно было найти следы боёв. Миновав груду покорёженного металла, бывшую когда-то грузовиком, я остановился у подбитого танка, стоящего поперёк дороги. Некоторые демоны могли расправиться даже с бронированными машинами.

Впереди виднелся перекрывающий улицу блокпост. Опасливо озираясь по сторонам, заостряя внимание на крышах и пустых оконных проёмах, я осторожно приблизился к вроде бы пустующим укреплениям.

Это была сборная конструкция из больших (пять на пять метров) противопульных щитов и закрытого коридора, укрытыми за установленными в спешном порядке бетонными плитами и противотанковыми ежами, обтянутыми колючей проволокой. На площадках наверху стены из-за мешков с землёй торчали задранные в разные стороны стволы пулемётов и станковых гранатомётов.

Ни малейших признаков чьего-либо присутствия. Но тишина может быть обманчивой... Опустив веки, я расслабился и сосредоточился на своих ощущениях. Цветовые пятна перед глазами плавно расплылись в тёмно-синей дымке, сквозь которую начали проступать сначала очертания, а затем и сами предметы окружающей обстановки в чёрно-синих тонах.

И "ясным виденьем" я увидел их. Светящиеся ореолы, переливаясь совершенно чужими сочетаниями перламутрово-зелёно-фиолетовыми цветами, которыми не обладает ни одно живое существо Земли, рыскали за стенами блокпоста. Демоны.

Сняв с плеча автомат и поставив его на стрельбу фиксированными очередями, я подобрав лежащий под ногами осколок бетона и как следует размахнувшись, швырнул его на бетонные баррикады. С глухим звуком ударившись об щит заграждения, осколок отскочил на землю.

Реакция последовала незамедлительно. Раздались протяжный вой и недовольное шипение, за которыми последовал топот когтистых лап. Уперев приклад в плечо, я открыл глаза, вернувшись к цветному зрению.

На стене показался имп: странное человекоподобное создание с тёмно-коричневой, похожей на змеиную чешую кожей. Выпрямившись во весь рост и задрав лысую голову, не имевшую ушных раковин, существо издало жуткий рык, имевший мало общего со звериным или человеческим.

Я спускаю крючок; пули, впившись в покрытую буграми мускулов грудь твари, сбивают её с ног. Истошно завопив, монстр упал со стены. Двое других импов, проигнорировав участь собрата, попытались спуститься с баррикад на мою сторону, но я застрелил их обоих.

Следом показался поджигатель - гуманоид менее крепкого сложения, с кожей тёмно-оранжевого оттенка, чью голову венчала "корона" из коротких изогнутых рогов и шипов. Увидев меня, он тут же вскинул руку в коротком броске; с его увенчанных когтями пальцев сорвался небольшой сгусток пламени.

Молниеносно отпрыгнув за перевёрнутую машину, я уклонился от шара, который ударив в асфальт разорвался с громким хлопком. Высунувшись из-за укрытия, я обнаружил ещё одного импа, успевшего спрыгнуть со стены и теперь мчавшегося ко мне.

Поджигатель незамедлительно послал ещё один сгусток, вынудив меня отскочить от машины, на которую запрыгнул демон. Я даже успел разглядеть, как напрягались его мышцы, когда приготовился для очередного прыжка. Вскинув автомат, я полоснул его очередью, отбросив назад. Уши заложило от криков боли; что-то, а орать эти твари умеют.

Тем временем, поджигатель не оставлял попыток поджарить меня, как заправский гренадёр метая свои огненные сгустки. Какова природа этого явления? Псионика? Магия? Физиология? Никто так и не смог докопаться до истины.

Проворно уклоняясь от летевшего на меня огня, я огрызался автоматным огнём, пока наконец, не снял монстра метким выстрелом.

Казалось бы всё закончилось, но неожиданно напомнил о себе пристреленный секунды назад имп - утробно рыча, он полз по асфальту, оставляя за собой широкий кровавый след, демонстрируя потрясающую живучесть. Железы демонов выделяют в кровь огромное количество гормонов, превращая их кровь в настоящий коктейль - благодаря этому они могут продолжать попытки убить, даже получив несовместимые с жизнью повреждения. Я своими глазами видел, как буквально распиленный пополам огнём из крупнокалиберного пулемёта демон пытался ползти на руках, волоча болтающиеся на остатках позвоночника ноги.

Приметив отвалившееся от автомобиля крыло, я сделал короткий жест рукой, "подбирая" его телекинезом. Покачиваясь, кусок металла неохотно поднялся где-то на двадцать сантиметров вверх, а затем, со значительным ускорением влетел в голову импа.

Брызнула кровь, тварь задёргалась в агонии, я поднял крыло и ударил ещё раз и ещё. Череп демона лопнул с сочностью переспелого арбуза, осколки кости и мозга фейверком разлетелись вокруг. А я продолжал бить, пока от головы импа осталась лишь кашица. Только тогда я успокоился и "отпустил" смявшееся крыло.

Честно признаюсь, того самоконтроля, столь тщательно взращиваемого в "Тёмном сигнале" у меня уже не было, что негативно сказалось на моих способностях, не терпящих импульсивности.

Вытерев выступивший пот на лбу, я убрав оружие, подошёл поближе к блокпосту. Теперь я мог лучше разглядеть прорванную колючую проволоку и пятна засохшей крови на бетонных плитах. Эти укрепления пали именно в неравной схватке и мне было даже страшно думать о последних минутах защитников этого поста.

Перебраться на другую сторону можно было только забравшись на стену, а она была пять метров в высоту. К счастью, для меня это не было помехой.

Сняв рюкзак и с наслаждением размяв мышцы плеч и спины, я достал моток верёвки и обвязал ею лямки рюкзака. Закинув автомат за спину, я ещё раз проверил "ясным виденьем" нет ли поблизости других тварей.

Подойдя вплотную к одной из бетонных плит, я присел, концентрируя энергию, и после подпрыгнул вверх с такой скоростью, будто меня запустили из катапульты. Зацепившись за край плиты, я подтянулся и забрался на стену. Похлопав себя по ногам, чьи мышцы заныли от резкой и чрезмерной нагрузки, я перевёл дух. От тела можно добиться гораздо большего, если знать как.

"Подхватив" телекинезом свободный конец верёвки и направил его в руки. В несколько заходов вытянув рюкзак, я развязал узел на лямках и водрузил поклажу на спину. Телекинез требует усилий, исходя из массы предмета, поэтому я экономил ментальные силы.

На стене, в истлевшей униформе беспорядочно лежали кости павших солдат. Десятка два, не меньше. Почувствовав, обязанность почтить их память перед уходом, я простоял минуту в безмолвии.
-Простите, братцы, - вымолвил я, прикоснувшись губами к чёткам. -Простите.

* * *

Пасмурно. Когда-то, целую вечность назад, я любил выходить в такую погоду на улицу, чтобы просто сидеть и смотреть на неспешно плывущие в небе серые тучи или вдаль, на горизонт, отрешённо думая о своём.

Перебирая чётки пальцами, я неспешно шёл по тротуару вдоль дороги. Я был в полнейшей прострации, словно в трансе или во сне. Внутри себя я ощущал странное чувство пустоты и холода. Это оттого, что поблизости нет ни единой души.

Способность чувствовать живых была первой, чему учили тренировочные программы "Тёмного сигнала". Это настолько непривычное ощущение - идти по городу и никого чувствовать. Мёртвое безмолвие.

Меня не отпускает навязчивая идея: "А что, если я последний человек на всей Земле?". Здравый смысл отказывался принимать эту мысль всерьёз; в самом деле, ведь не могли же демоны полностью истребить почти семь миллиардов человек? Но то, что видел я, никак не подтверждало этот тезис.

Сколько я ещё смогу протянуть? Неделю? Две? И что наступить раньше: окончательное безумие или смерть? На эти вопросы у меня не было ответов. Я даже не знал, почему я до сих пор так цепляюсь за своё существование.

Полчаса назад, я решил обследовать многоэтажный дом на предмет убежища и приметив пустую квартиру, вошёл в неё. И обнаружил два тела - мужчины и женщины - висевших в петлях под потолком. А на покрывшейся пылью стене, прямо на обоях, краской было написано: "Невозможно пережить смерть своего ребёнка".

Я их не винил - мне довелось видеть, как убивают детей. Видеть и быть не в силах спасти... Как того мальчика, отставшего от колонны беженцев. Помню, как он спрятался под обрушившейся бетонной плитой, а рядом рыскали импы. Я обнаружил его случайно, осматриваясь "ясным виденьем". Бросившись к нему, я вытащил его и сумел прорваться обратно, за укрепления. И своими руками посадил его в грузовик с беженцами, который едва-едва проехав двадцать метров был уничтожен магией демона, прямо на моих глазах.

Вполне естественно, что жить мне не хотелось, однако странное стремление поддерживает меня в эти дни. Желание найти ответы было настолько сильным, что я продолжаю бороться за выживание.

Пока это всё крутилось у меня в голове, я незаметно для себя вышел к городскому парку, а точнее, к его нынешней ипостаси. Здесь было большое захоронение, устроенное когда ещё было кому погребать павших.

Посреди него стоял деревянный крест, а рядом с ним, на простых фанерных листах были написаны имена усопших, тех, кого смогли опознать. У подножия креста беспорядочно лежали огарки свечей - к братской могиле уже давно никто не приходил.

Я подошёл к кресту и наклонившись к свечам, поставил в ряд несколько огарков. Среди них я обнаружил серебренный нательный крестик. Осторожно подобрав его за цепочку, я протёр его от грязи и сжал в ладони.

Я не был христианином или приверженцем какой-либо другой религии, да и особо не верил ни во что; я знал, что умру и умру один, и на этом стояло всё моё мировоззрение.

Повесив крестик на перекладину креста, я взял в руки свечу и устремил взгляд далеко на горизонт. На конце огарка расцвёл небольшой язычок огня - ещё одна моя способность. Потом разом зажглись и остальные свечи.

Простояв так какое-то время, я бережно положил горящую свечу. Эти люди не заслужили просто так кануть в небытие и кроме меня, некому было воздать им последние почести.

Я покинул парк ощущая странный душевный подъём. Я совершил правильный поступок, пусть даже никто этого и не увидел.

Внезапно чувство чужого присутствия резко вывела сознание в другое русло. Демоны. Что ж, возможно, это конец.

Во имя всех живших на этой земле, и невинно убиенных врагами рода людского, за всех павших защитников детей и матерей - пусть силы не оставят меня в мой последний час. Боги милосердные, даруйте мне прощение.

Закончив молитву, я коснулся губами звеньев чёток. Скинув с плеч рюкзак, я поставил автомат на боевой взвод.

А вот и они - бегут со всех сторон. Пусть попробуют справиться с последним человеком на Земле. Сознание впало в боевой транс и уязвимый человек сменился бездушной машиной из рефлексов и восприятия.

Я открываю огонь, хлестая очередями как бичом по несущимся на меня гончим, импам, терзателям и прочим адским тварям. Тех, кто успевал подобраться ко мне, я откидывал телокинетическим ударом. Когда магазин автомата пустел, я сменял его новым и в это время пускал в ход пирокинез, сжигая демонов заживо.

В этой вакханалии я потерял счёт времени. Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне случайно на глаза попался тот, кого здесь никак быть не могло.

Тот самый мальчик шести-семи лет, которого я не смог уберечь. Тот самый мальчик, каждую ночь являвшийся мне во сне. Настал мой последний шанс...

Я бросился к нему, по пути всадив топорик в затылок импу, направившегося к мальчику. Откинув от себя тварь, я встал между ордой демонов и ребёнком, закрывая собой последнего. Автомат, выплюнув последнюю пулю, умолк. Я бросаю его на землю и выхватываю пистолет.

Появился тёмный серафим - двухметровый демон с огромными перепончатыми крыльями и кривым мечом в лапе. Небрежно расталкивая меньших собратьев он неотвратимо шёл прямо на нас.

Безуспешно разрядив в него всю обойму, я отчаянно бросаюсь на него с ножом, но он играючи бросает меня на землю. На секунду я встретился взглядом с мальчиком, испуганно наблюдавшим за схваткой.

-Беги малыш, беги! Беги не оглядываясь! - кричу я, вскакивая на ноги из последних сил. Вцепившись в перешагнувшего через меня серафима, я вонзаю нож ему в бок и снова кричу мальчику. -Беги, обо мне не волнуйся!

Взревев, демон опускается на колени, роняя меч, и я принимаюсь бить кулаком по его морде. Каждый удар отзывается болью, но я не останавливаюсь.

Мальчик бежал, не оборачиваясь, как я и просил. Почему-то я был уверен в том, что теперь ему ничего не угрожает. На душе стало так легко и спокойно.

Я знал, что меня ждёт. Я верну ту честь и достоинство, отнятое у человечества, когда его забивали как скот на бойне. Я испил последнюю чашу горечи.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:39
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
13. И слово эхом отзовется в пустоте


- Дорогой, тебе ещё бренди? – Жена явно выжидала за дверью, пока я не опустил смычок, и только потом заглянула в комнату.
- Что, настолько всё плохо? Скажи честно! – положив скрипку в футляр, я принял поднос, на котором стоял маленький графинчик и два бокала. Мы уселись около массивного журнального столика, и я наполнил фужеры благоухающим напитком.
- Ты слишком требователен к себе! – мило запротестовала жена – У тебя всё замечательно получается!

Я, безусловно, падок на лесть, впрочем, как и любой другой мужчина, но я не утратил критичного отношения к себе. И я прекрасно понимал, что жена, мягко говоря, весьма преувеличивает мои достижения. Но, чёрт меня побери, это было настолько приятно, что я не смог не улыбнуться!
- Не надо меня утешать! Я уже большой мальчик, дорогая! И я прекрасно понимаю, что ты лукавишь! Вступление во второй части у меня абсолютно не получается!

Мы чокнулись и отпили по чуть-чуть чудесный напиток. Ну, что ж! В очередной раз мы убедились в великом мастерстве Кройцеров. Они не зря гордились своей винокурней. Это действительно лучший бренди, который можно купить на тысячу вёрст округ!
- Ну что ж ты так волнуешься? – жена настолько искренне задрала в деланном удивлении бровки, что я не выдержал и рассмеялся. – Никто ничего и не заметит!
- Ага! – торжествующе вскричал я, привскакивая в своём плетёном кресле. – Ты сейчас признала, что у меня есть проблемы!!! Ты созналась, что всё это слышала! Ну, скажи! Скажи! Скажи, что твой муж косолапый медведь!

Супруга пару мгновений пыталась изображать из себя оскорблённую невинность, якобы отрицая мои инсинуации, но поняв, что сама прокололась, рассмеялась и снисходительно махнула на меня свободной рукой:
- Да ну тебя! Что ж ты такой мнительный? Я уверенна, что встреча пройдёт замечательно. А ты сейчас сам себя заводишь! Это же просто очередной домашний концерт…
Я поймал её руку и нежно поцеловал пахнущее мятой запястье:
- Дорогая! Ну ты же знаешь, что это единственное развлечение в наше глухомани на пару месяцев! Но я постараюсь, чтобы ты могла мной гордиться… Даже во время простого домашнего концерта. Хотя это не просто очередной концерт, а НАШ концерт! И это… Спасибо! Я люблю тебя, киця…

Жена понимающе улыбнулась и легкомысленно потрепала меня по щеке. Но её горящий взгляд сказал мне гораздо больше, суля очень жаркую ночь.
- Пойдём на лоджию. Я хочу посмотреть на звёзды.
Она всегда точно понимает, что мне нужно. С Того Дня, это стало действительно самым моим приятным времяпровождением. Я не очень хотел вот так вот прямо сразу покинуть уютный покой своего кабинета, освещённого тихо поскрипывающими огоньками газовых горелок, но она не стала дожидаться моего ответа. Она просто подхватила свой плед и направилась к балконной двери. А я тоже быстро нашел свободное одеяло, не забыв при этом графинчик и бокалы, и отправился ей в след.

Это небо! Эти звёзды! Уж сколько лет, а я никак не могу надивиться этому зрелищу! На переливающейся бархатом черноте небосвода сияли мириады звёзд и галактик. Раньше это было невозможно не только увидеть, а даже представить себе такое было невозможным! А теперь это небо было одновременно и близким и до страшной тоски далёким, дразня такими реальными, а в тоже время, неимоверно призрачными огнями. С тех пор, а точнее, с Того Самого Дня, когда исчезла эта назойливая электрическая засветка, картинка звёздного неба стала самым реальным воплощением понимания о безграничности Вселенной, и вечным упоминанием о незначительной сущности человечества.

Смотреть на звёздное небо это гораздо интереснее телевизора. Казалось бы, ну что тут такого? Картинка почти не меняется. За час только чуть-чуть повернётся небосвод, и ковш Большой Медведицы наклонится ещё чуть больше. И всё! Но это неверное мнение. Поверьте старому опытному человеку, который пережил два Конца Света. Звездное небо гораздо интереснее телевизора…

Человеческая цивилизация, в том виде, который помнят такие же старики, как и я, исчезла дважды. Когда в полуденном небе засверкала нестерпимо яркая точка, не многие сообразили, что это начало конца. Но я, к сожалению, был именно среди тех не многих. Я не астроном и не физик. И уж тем более не экстрасенс и не предсказатель будущего. Я простой строитель, который с самого детства много и беспорядочно читал. Но я понял всё сразу. Многие знания увеличивают многие печали. И это был тот самый случай. Моя жена всю нашу совместную жизнь очень удивлялась, почему я знаю всё и обо всём. Я смеялся, называл её глупой блондинкой и в тайне гордился своими энциклопедическими знаниями. Ну а что? Не многие могут похвастаться тем количеством книг, которые прочитал я. Денег и славы мне это не принесло, но я всегда чувствовал себя весьма сведущим человеком во всех областях знаний. Вот именно из-за этой своей образованности я сразу и понял, что нам конец. Остальные люди смотрели на небо пару секунд, удивлённо морщили лбы, а потом дальше бежали по своим делишкам. А я стоял посередине улицы и понимал, что всё кончилось. Не надо никуда бежать, не надо ничего делать, это конец. Конец всему.

В новостях поначалу царил тупой ажиотаж. Ах, ах, ах! Невероятный феномен в небе, который могут наблюдать все быдлопитеки Земли не вооружённым взглядом! Какая прелесть!
А я, наплевав на работу и прочие глупости, в это время мариновал мясо для шашлыков, скупал на последние деньги рыбу, овощи и спиртное, и готовился провести последние мгновения этой жизни самым замечательным образом. Не знаю, как вы хотели бы провести последние минуты своей жизни, а я хотел провести их спокойно и с удовольствием. Чо уж тут. Все помрём, а Вселенной на это абсолютно безразлично. Так что…

Без долгих объяснений я сгрёб семейство и отправился на дачу к родителям. Я чётко знал, что из города надо бежать. В ближайшее время тут будет ужас кошмарный. Лучше встретить конец света в тишине и в спокойствии, в окружении самых дорогих людей, чем наблюдать эту агонию порочного мегаполиса.
Уже на даче мы смотрели по телику, как растерянный научный консультант рассказывал про взрыв сверхновой звезды на расстоянии в два световых года от Солнечной системы. Пипл хавал эту бредятину, а я то знал, что это просто очередная журналистская фигня. Чтоб сверхновая рванула, надо что бы хоть старая была на таком расстоянии, а там не было ничего. А то, что рвануло, явно было не сверхновой. Это было нечто совсем другое. Я это понимал, но не собирался ничего делать по этому поводу. А зачем? И так всё было понятно. По крайней мере, мне…

Яркая точка буквально за пару дней превратилась в яркое пятно. Угловой размер небесного феномена рос буквально на глазах. Даже самые отъявленные журналюги начали понимать, что дело пахнет керосином, и впадать в истерику. Но мне было абсолютно наплевать. Я ходил по ближайшему лесу собирая последние грибы, дышал полной грудью осенним воздухом, напоённым ароматом увядающей природы, наблюдал за облаками, и качался в плетёном кресле-качалке перед уютно потрескивающим камином, В общем занимался всем тем, на что у меня раньше никогда не хватало времени. Это было гораздо правильней, чем бесплодные стенания. Не знаю, как остальные, а я был абсолютно уверен в том, что тот кому достало возможностей сотворить всю вселенную, вряд ли обратить внимание на такую несущественную мелочь, как молитвы о спасении кучки псевдоразумной биомассы. Динозавры, может быть, тоже молились. Однако не помогло…

Через несколько дней от яркого пятна отделился чуть менее яркий обод и стал увеличиваться гораздо быстрее. Ударная волна. По идее, в вакууме ударной волны от взрыва видно быть не должно. Либо она должна достаточно быстро рассеяться. Но два световых года это слишком много для человека, но слишком мало для Вселенной. Можно было считать, что мы оказались в самых первых рядах зрителей смертельного спектакля. И через некоторое время стало понятно, что Землю накроет по полной программе. Грозный фронт лишь немногим уступал в скорости света, поэтому у нас и появилась возможность успеть осознать неотвратимость наступающего конца.

Я рад, что не видел безумной вакханалии гибнущей цивилизации. Я не видел, как тысячи людей кидались вниз с крыш высоток. Я не видел, как площади городов полыхали мириадами огней сжигающих себя людей. Я не видел, как разграблялись церкви, мечети и синагоги. Я не видел, как человечество в последней судороге уничтожало само себя. Я рад, что не увидел всю глубинную мерзость созданий, мнивших себя венцом мироздания. Мне повезло.

Мы сидели за столом, уже сказав друг другу все нужные слова, когда на Землю обрушился удар. Мы его успели увидеть и ощутить.
Но… но ничего не произошло. По крайней мере, для нас. Призрачный свет прошел быстро и неощутимо. Уже попрощавшиеся со всем, что было дорого нам на этом свете, мы сидели и потихоньку начинали смеяться. Судорожно, истерично, до боли в лёгких мы смеялись, видя родные лица с которыми уже успели проститься навсегда… Ну, кто это пережил, тот меня поймёт.
Ничего не произошло!!!

Уже много дольше потом мы узнали, что людей тогда погибло много. Такого явно никто не ожидал.
Первыми погибли самые хитрожопые. Те кто заплатили бешеные деньги за аренду так называемых «Рейсов в тени». Это очень богатые люди, которые покупали огромные авиалайнеры, забивали их под завязку топливом и провиантом и кружили в воздухе со стороны противоположной приходу ударной волны. Они рассчитывали обмануть саму смерть. Эти самолёты все разбились в течение первой минуты. Потом погибли космонавты на орбите. Вот этих парней было реально жаль. Жлобов в летающих ковчегах я не пожалел ни разу, а парнями в скафандрах я восхищаюсь до сих пор. Они могли запросить экстренную эвакуацию на Землю ещё сразу, как только в угольно чёрном космосе засверкала неучтённая звезда. Они бы успели. Но они остались. Как первый рубеж, как посланцы всего лучшего, что сотворила человеческая цивилизация. Они до последнего мгновения пытались дать всю возможную информацию об этом феномене на Землю. Последние герои космоса, которые до конца выполнили свой долг…
Погибли многие экипажи подводных лодок. Только те, кому повезло в момент удара оказаться в надводном положении, имели шанс выжить. Так же как и те у кого не хватило денег на небесные ковчеги, но хватило на ковчеги морские. Ещё много месяцев спустя после Того Дня, в самых неожиданных местах на берег сходили измученные и обессиленные люди…

Города умерли чуть позже. Дня через три, или через пять. И чем был город больше, тем быстрее и мучительней он умирал. Захлёбываясь в собственных испражнениях, без света, воды, тепла, транспорта, города стали смертельной ловушкой для миллионов людей, чьё существование было построено только на развитой инфраструктуре, и только те, кто вовремя это понял, и смогли выжить в новых условиях. Человеческая цивилизация умерла второй раз тогда, когда поняла, что не может воспользоваться всеми своими достижениями.
Смешно, конечно, но факт остаётся фактом – двести лет назад человечество не то чтобы более легко, а вообще не заметно для себя пережило бы эту космическую катастрофу. Почему? Ответ прост. Законы физики!

Ударная волна не была таковой по своей сути. И вспышка в небе не была взрывом сверхновой звезды. Это был прокол изменённых законов мироздания. Как? Почему? Я не отвечу. И никто никогда не ответит. Нетути у человечества возможности объять необъятное. И как бы мы не пыжились, как бы не пытались себя возвысить, по сути своей мы такие же невежественные, как с момента добывания огня. Спорить будете? Доказывать? Хорошо! Тогда я объясню всю суть современной цивилизации на простом примере.
Чему равно отношение длинны окружности к длине её диаметра? Вы возмущенно фыркнули и, поджав ноздри и возмущенно задрав брови, презрительно бросили мне в лицо ответ – «Это же число Пи. Это любой образованный человек знает!» Поздравляю! Хоть чему то вас научили в школе! Продолжим. А численное значение числа Пи? Ваши ноздри уже не в состоянии выразить всё презрение к такому примитивному вопросу? Три целых, четырнадцать сотых и ещё миллионы неповторяющихся знаков после запятой? Браво! Вы можете считать себя венцом человеческой образованности. А теперь я у вас спрошу – ПОЧЕМУ ИМЕННО три целых, четырнадцать сотых и ещё миллионы неповторяющихся знаков после запятой? Почему не два семнадцать? Почему не четыре семьсот пятьдесят три? Вы ещё продолжаете морщить лоб, готовя стандартный ответ, или уже задумались? Не надо говорить, что это закон. Я это и без вас знаю, что это закон. Но ПОЧЕМУ??? ПОЧЕМУ именно три и четырнадцать? И вот на этот вопрос никто не в состоянии ответить…

То же самое можно сказать про всё остальное. Мы находим законы. Мы их изучаем, мы им следуем, но мы никогда раньше, и никогда потом не ответим на главный вопрос – ПОЧЕМУ? Мы как неандертальцы нашедшие микроскоп. Мы научились забивать им гвозди, но мы понятия не имеем, для чего он нужен на самом деле. Я сейчас даже обидел неандертальцев этим сравнением. Они уже хоть что-то думали своими головами. А мы как инфузории туфельки около нейтринного микроскопа. Вроде и шевелимся, а сути нет!

То, что мы первоначально посчитали за ударную волну, было просто фронтом изменения законов физики нашего мира. Изменилось очень многое. Число Пи теперь не равнялось трём целым и четырнадцати сотым, число Авогадро изменилось на порядок, гравитационная постоянная стала гораздо меньше, и исчезло электричество. Да, да! Электричество исчезло из нашего мира, как будто его и не было. И если изменение второго закона термодинамики не сразу оказало влияние на человечество, то пропажа электромагнитных связей срубило под корень всю цивилизацию! Я говорил уже, что двести лет назад, когда люди не пользовались электричеством в том объеме, который был свойственен началу века двадцать первого, мы бы может вообще этого не заметили. Но в Тот День человеческая цивилизация оказалась разрушенной под корень. Без электричества мы оказались беспомощными, как младенцы на второй минуте жизни. Слишком уж много, а точнее сказать вся наша цивилизация была построена на электричестве. Я даже не буду описывать все кошмары, связанные с его исчезновением. Вы и сами сможете понять, насколько это было фатально.

Забавное было время. Тяжёлое своей неожиданностью и ощущением нереальности происходящего. Не все смогли смириться с потерей привычного мира. Для многих это стало гораздо хуже, чем просто погибнуть в нестерпимом звёздном пламени. Не стало тех благ и возможностей, которые раньше даже не воспринимались. Как воздух, которого мы не замечаем пока он есть. Так же и электричество было тем незримым эфиром, питавшим и поддерживающим всю человеческую цивилизацию. Не стало электричества и все будто на полном ходу врезались в стену. Пропало всё то, что для многих составляло просто саму суть их жизни. Осталась только тишина и понимание необратимости возврата к прошлому. Как же пренебрежительно смеялись выкормыши века электроники и высоких технологий над достижениями своих предков с их паровыми машинами и кинокамер с ручным приводом. И как же мучительно тяжело было возвращение к прошлому. Хорошо, что принцип двигателя Дизеля не изменился, особо. И через некоторое время по железнодорожным путям опять застучали составы. Но… Но всё изменилось. Мы перестали бежать впереди своего разума. Уткнувшись в стену исчезнувших технологий, мы отринули безумный темп жизни. Умершие меголополисы выпустили наружу своих заключённых, избавив их от рабского подчинения ежесекундным изменениям технологий. Мы вернулись обратно, к размеренному и спокойному течению жизни прошлых столетий. Кому смешно, кому грустно, кому смертельно неприемлемо. А мне это понравилось…

И вот теперь я сидел на веранде своего дома, и попивал домашнее бренди, глядя на безумно красивое звёздное небо. Для меня настали очень замечательные времена. Ну и пусть, что я двенадцать часов в сутки тратил на выращивание кроличьего стада в двенадцать тысяч голов. Но теперь я чётко знал, за что работаю и знал, что получу в итоге. Когда видишь результат своих трудов воочию, то ломота в суставах и боль в мышцах воспринимаются совсем не так, как после сидения в офисе. Ведь кролики, это не только ценный мех, но и три, четыре килограмма легко усва-ива-емого мяса! И это было гораздо понятней, чем биржевые котировки. Всё просто. У меня тут мясо и шкуры, а там бренди и свечи… Ну, или предложите мне то, что мне интересно! Сплошной натуральный обмен и ничего больше.

- А старшенький опять… - робко начала жена.
- Ну, конечно же, опять он в конюшне! – немного раздражённо ответил я. – И, конечно, он не собирается участвовать в концерте!
Мы неловко помолчали. Жена знала, и я знал, мы оба, как говорится, знали одно и тоже, но… Знать не значит смириться! Мы тяжко вздохнули практически одномоментно. Зрелище, чадящего склизким черным дымом кострища, навсегда врезался в нашу память. Я буквально на коленях молил сына оставить эти мёртвые раритеты, хотя бы на память, но сынок был непреклонен. Он свалил все усилители, гитары, фузеры, педали, ваверы и синтезаторы и сжёг. Облил жидкостьстью для розжига углей и спалил всё. Он играл на электрогитаре, как бог. Ну, по крайней мере я так слышал. Но когда он понял, что нет теперь места в этом мире всяческим ваувам, пи-у-пивам-джемммммммм, и прочим руферам и стронзерам, он собрал всю эту бесполезную теперь инструменталку, и спалил её на заднем дворе. Это он устроил казнь тому миру, которого теперь никогда не будет вновь. Просто фанерную Кремону он на дух не переносил. Как будто она своим глуховатым голосом издевалась над адептом футурестически бесконечных возможностях электрики. Я знал, что старшенький не будет участвовать в нашем концерте. Хотя это было мне понятноА младший? А младший на ударных. Тускло присматривая за всеми через прищур близорукого взгляда, он никогда не отказывал в стройном ритме нашим скромным музыкальным потугам.

Мир стал проще. Мир стал медленнее. И, может быть, мир стал правильней?
Завтра вечером в нашем доме соберутся люди, которые будут играть Моцарта. Все они, и я в их числе, будем стараться. У жены, как всегда, партия рояля будет безупречна, а мы, все остальные, будем изо всех сил изображать всё то, что нечто в далёком приближении должно соответствовать великим звукам.

Человеки они очень тупые создания. Даже получив по морде, они, изо всех сил будут делать вид, что всё хорошо. И как бы там не было, я буду держать свою скрипку и верить, что этот мир самый лучший из всех возможных…

Я не могу представить лучший мир чем есть сейчас. Мне просто повезло. Кресло, бренди, плед... И женщина, которую люблю всем сердцем и душой рядом...
- Я люблю тебя!
- И я тебя то же!
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:40
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
14. Мы любим


Светка бежала. Бежала подальше от людей, бежала, чтобы укрыться, спрятаться где-то в глубинах звенящего пустотой города. Но она была уверена, что от себя не убежит никогда. На руках она несла закутанного в простыню полуторагодовалого Артёмку, стараясь не думать о нём. Хотела только одного – чтобы он больше не кричал. То тут, то там ей встречались полуразложившиеся тела тех, кому не повезло. Запах стоял ужасный. Запах мёртвой плоти. Запах мёртвой души.

Два дня назад она убила своего мужа, а месяц назад её муж прикончил собственную мать. Это были не самые захватывающие убийства – в мире на тот момент уже научились убивать и делали это постоянно.

«Мы не хотим зла. Мы любим Вас!» – вещало радио на пустынном перекрёстке. – «МЫ ЛЮБИМ! Мы не хотим зла!»

Ещё недавно такая передача городской системы оповещения сама по себе вызвала бы панику среди населения, но спустя месяц после того, как «всё изменилось», она скорее приелась и вовсе не откликалась в сердцах людей. Сердцах людей… Светка повторила эти слова и, будто услышав их откуда-то сверху, попыталась представить себе человеческое сердце, маленькое человеческое сердце, которое ещё билось у Артёмки в груди. Это он пока маленький ничего не понимает. Даже если я выживу, сколько лет пройдёт до того момента, как он решит убить меня? Пять, шесть, может чуть больше? Насколько сильно дети любят мать и в каком возрасте начинают её ненавидеть? Достаточно ведь секундной злости или вспышки ярости. Я могу забыть купить ему подарок или сделать что-нибудь не так, как он хочет, и всё....

«Возьми себя в руки», – шептала Света. – «Всё будет хорошо, они найдут выход, найдут обязательно»

Главное сейчас не встретить кого-нибудь. Даже кого-то совсем слабого. Он всё равно попытается нас прикончить, я уверена. Люди такие, какие они есть – или он тебя, или ты его. В этот момент из-за угла обшарпанного дома с воплем выскочил парнишка лет пятнадцати и бросился на Светку.

– Умри, сука! – закричал он, но вдруг остановился, словно отключенный от питания робот. Упал сначала на колени, и ещё пару секунд в его остановившихся зрачках читался гнев, до тех пор, пока они не потухли, лишенные жизни. Он накренился вбок и рухнул на землю.

В этот раз повезло, но сколько ещё времени фортуна будет улыбаться ей? Количество выживших, хотя бы в этом городе, было ей не известно. Предполагала, что ещё сотня, а то и больше. Каждый из них, будь то ребёнок или дряхлая старуха – машина для убийства.

Светка забежала в подъезд, поднялась на этаж. Здесь, в полностью опустевшем доме, её квартира была для них с сыном настоящим убежищем. Тело её мужа лежало в углу коридора, и она боялась к нему прикасаться. Он уже начал пахнуть смертью, но это Светку вовсе не смущало, такими запахами наполнился весь город, зато теперь она могла сконцентрировать свою негативную энергию на этом мёртвом теле. Это намного лучше, чем направлять её на живых людей. Намного лучше.

«Вот ты же обещал мне! Ты разве не помнишь, что обещал?!» – она обхватила лицо руками и заплакала. Сегодня ей это надо было, обязательно надо было поплакать. Всё случилось два дня назад… А казалось, прошла целая вечность.

***

Он стоит и смотрит ей прямо в глаза, она плачет, а он пытается её успокоить. Каждый день он делает это, срыв за срывом, он гасит их любыми доступными способами. Да, ей тяжело, но и ему тоже очень нелегко. Он повинен в смерти своей матери, которая до этого уничтожила собственного мужа. Всё это из-за таких вот срывов. Всё из-за злости, что накопило человечество. Никто ничего не понял, никто не знал, когда это началось, но начали погибать люди. Очень много людей по всему миру. Планета Земля слетела с катушек. Каждый по-своему слетел с катушек, и чем больше мир сходил с ума, тем больше гибло людей. Всё произошло так внезапно и так быстро, что власти всех стран в мире не смогли вовремя сориентироваться. Смерть была везде и повсюду, не было исключений ни по национальности, ни по вероисповеданию, ни по цвету кожи. Умирали все: и старые, и молодые. Умирали очень быстро. Начались погромы и бунты, но их участники гибли буквально мгновенно, поэтому и паники особой не было – паниковали поодиночке. В тех местах, где люди собирались вместе, смертность росла. Выживали лишь небольшие группы, да и то не все. Те, кто выжил, догадывались о причинах, но вслух их не обсуждали, тем более, что большинство из них и сами были причастны к смертям других.
В первые дни погибло три четверти населения планеты. Одним из первых скончался президент, случилось это, когда он посещал какой-то завод в П. В стране тут же ввели чрезвычайное положение, которое уже на следующий день некому было поддерживать.

Умирали простые люди, учителя, врачи, умирали чиновники, банкиры, ни один олигарх не смог противостоять полной и безоговорочной остановке собственного сердца. Некоторые общественные организации, наиболее сильные духом, взяли на себя контроль над страной, а потом и над всем оставшимся в живых земным шаром. Из них удержалась лишь «Л.Ю.Б.О.В.Ь» или «Л», как её сокращённо называли, чьи призывы через громкоговорители были слышны почти на каждой улице всех городов мира.

Светкин муж состоял в этой организации и знал причину всего этого безумия один из первых. Каждому из членов «Л», после вступления в организацию, в шею вживляли датчик, показывающий уровень опасности. Только благодаря его членству в «Л» они с семьёй продержались так долго. Кроме того, организация снабжала их продовольствием и газом. Электричества не было, но он давно установил бензиновый генератор. В качестве исключения, членам «Л» разрешалось какое-то время находиться с семьёй, при этом саму семью, в особенности женщин и детей, в организацию не принимали категорически – слишком велика была опасность. Женщины в организации, конечно, были, но это были женщины-одиночки.

– Я очень тебя люблю, ты же знаешь! Давай вот подумаем, а что мы завтра с тобой делать будем? – он старается не сорваться, это очень-очень трудно, он старается её отвлечь – это верная тактика, так их учат в «Л».

«Отвлечься – единственный способ выжить», гласит их правило. В общем-то, оно единственное. Есть и другие, касающиеся перемещения по городу, общению в группе, распределению ресурсов и прочего, но это – самое главное и действует для всех, без исключения. Впрочем, не думается, что кто-либо захочет его нарушить. Скорее всего, этот смельчак не продержится и нескольких минут.

Он улыбается, как только может, возможно, наигранно, через силу, но улыбается. Он смотрит на неё, а она смотрит на него и, кажется, успокаивается.

– Я больше не могу так жить, понимаешь? – она говорит тихо, но в этой абсолютной тишине он различает как голос её срывается. – Это не жизнь! Не жизнь уж точно! Это проклятье да? Бог или какие-то другие силы решили нас всех наказать?
Теперь её голос повышается и дрожит. – Не надо меня отвлекать, ты делаешь так всегда, надоело, всё это невыносимо, я ненавижу…

«Кого? Меня? Артёмку?» – думает он. Датчик на его шее загорается красным огоньком, раздаётся сигнал.

… ненавижу эту жизнь! – она уже кричит, смотрит куда-то в сторону, и, кажется, теперь ей точно стало легче. Датчик заморгал и запульсировал, но через мгновение начал успокаиваться. Муж опускается на колени и прижимает Светку к себе. Она дрожит, а он думает лишь о том, что на сегодня у них всё обошлось, и теперь всё будет хорошо, а завтра будет новый день, который, возможно, будет последним.

Ему снится сон, будто он умирает. Просыпается в холодном поту. Такие сны не редкость для всех выживших. Он не исключение. Встаёт и, закуривая, выходит на балкон. Раньше это было опасно, очень опасно, но не сейчас... Сейчас уже почти никого не осталось. Он смотрит в темноту, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь огонёк, искорку света, но, естественно, не видит ничего, кроме ближайших высоток, погруженных во мрак. По сводкам на вчерашнее число в городе осталось около ста человек. В «Л» их уже не принимают. Определился существующий в данное время лимит на количество членов в населенном пункте – нужно чтобы каждый знал каждого в лицо. Поэтому, скорее всего, выжившие прячутся от таких же, как и они сами. Запасы продовольствия практически полностью контролируется «организацией», а уж с реакцией её членов поспорить будет трудно. Даже если кто-то из них погибнет, на его место встанет другой. В любом случае, выживут лишь совсем немногие и, скорее всего, это будут только члены «Л».

Он не слышал, как скрипнула балконная дверь и зашла Светка. Обернулся лишь тогда, когда она прикоснулась к нему.

– Мы могли бы сейчас заняться этим, – сказала она, и глаза её блеснули заговорщическим огоньком, она улыбнулась. – Прямо здесь...
– Артёмка спит?
– Как младенец!
– Да он и есть младенец, что с него взять, – он улыбается и прижимает Светку к себе.

***

Сегодня он готовит обед. В этот новый день ничего плохого не произойдёт. Уверена она, уверен и он. Света чувствует себя намного лучше, и румянец целое утро не спадает с её скул.

– А может, сегодня будем «зажигать»? Включим музыку. Ты, к примеру, то своё платье оденешь… – говорит он, помешивая варево. Запахи готовящейся еды заставляют их забыть о том, что за окном – город мертвецов.
– То самое? Хорошая идея, но… – Светка вдруг задумывается, ведь она отдала платье Лене, просто померить, а забрать забыла, придётся бежать. – Сейчас, я быстро.
Он слышит, как захлопывается входная дверь

Лена – соседка, квартирой этажом выше. Она ещё не вернулась из отпуска. Уехала за несколько дней, до того, как «всё изменилось». Лена уже никогда не вернётся, Света знала это. Ключи на время разъездов она всегда оставляла ей, так что проникнуть в квартиру труда не составит. Она уже не раз это делала, когда требовалось что-либо по хозяйству. Множество замков, будто прячется от кого-то. От кого ей прятаться? Бежать всё равно некуда. Светка громко и как-то по-злому рассмеялась, и эхо отразилось от пыльных стен опустевшего подъезда. Да, определённо, настроение у неё было хорошее. И выспалась даже, что удивительно. Всё будет хорошо, по-другому и быть не может, подумала она и шагнула в квартиру.

Прошмыгнув в зал, она направилась к шкафу. Что-то ёкнуло в душе и кольнуло сердце, когда она прикоснулась к створке. Света отмахнулась от секундного наваждения и открыла шкаф. Среди множества Лениных платьев своё она узнала сразу и тут же сняла его с вешалки. Она уже собиралась уходить, но любопытство взяло верх – захотелось посмотреть, что ещё хранилось в таком большом шкафу. Тем более, что здесь, в пустой и холодной квартире, Светка чувствовала себя неуютно, так что второй раз возвращаться сюда она не поспешит. Произведя осмотр оставшегося гардероба и перерыв кучу дорогих вещей, она открыла маленький шкафчик для бижутерии. Её взгляд вдруг остановился на вещи, явно лишней в груде женских аксессуаров. Сердце учащённо заколотилось, и она, осторожно, будто боясь спугнуть, двумя пальцами выудила находку. Это были те самые часы, которые он когда-то «потерял». Так говорил он. И у неё не было причин не верить. Те самые, что она подарила ему на годовщину свадьбы. Вот так всё банально, подумала Света и рухнула на диван. Слёзы стекали по её щекам, она рыдала навзрыд.

«Только не это, только не так, сейчас надо взять себя в руки, надо отвлечься, сейчас совсем не место и не время для ревности, ты знаешь это, подруга. Держись, ради него, ради Артёма» – успокаивала она себя, но тут же возражала. – «Ради него? Ради того, кто так со мной поступил?! Я ведь всё чувствовала. Да, с самого начала! Я видела, как они смотрят друг на друга, почему я такая дура…»

Она пробыла в квартире уже около получаса. Он наверняка начал волноваться, вдруг придёт и тогда сразу всё поймёт. Света сжимала в кулаке ненавистные часы. Не сегодня. Только не сегодня. Последним усилием воли она поднялась с дивана, заглянула в ванную и, умывшись (благо ещё не красилась), и окончательно взяв себя в руки, прошла к выходу. Она не скажет ему. И не посмотрит. Даже не взглянет в его сторону. Она просто наденет платье и всё забудет. Что за вздор, думать о таких вещах, когда гибнет всё человечество!

Он действительно волновался, и сейчас, когда слышит, как открывается дверь, спешит в коридор. Он смотрит на Свету, а датчик на его шее начинает пищать. Отрывистые звуки. Короткие гудки. Писк таймера бомбы перед взрывом. Она держится изо всех сил, но когда их взгляды встречаются, какая-то внутренняя сущность рвётся наружу. Она не может её сдержать. Она не может его простить. Он смотрит ей в глаза и вдруг всё понимает. Он шепотом произносит: «Только не это».

***

Сегодня ей не удалось к ним пробраться. Для неё это слишком опасно. Страх сковал её, ведь она ни разу за это время не покидала дом. Одна встреча с любым из выживших может закончиться для них с Артёмкой смертью. Она попытается завтра, сегодня она закроется на все замки, не будет включать генератор, не будет даже дышать. Завтра будет новая попытка.

***

Светка знала, что штаб организации «Л» находится совсем рядом. Мужу было запрещено выдавать его точное местонахождение, но как-то он показал ей на карте. Сказал: «На всякий случай». Солнце уже осветило верхушки соседних высоток, и опустевший город просыпался, будто ничего и не случилось. Ветер гнал пыль и грязь по пустынным улицам, на деревьях шелестела листва, то тут, то там лежали тела тех, кто не успел спастись в первые дни катастрофы. Привычная картина для немногочисленных выживших.

Светка бежала, на этот раз заставив себя забыть о страхе. Она приказала себе сделать это во что бы то ни стало и была готова к любому исходу. Ей никто не повстречался, а Артём сегодня был необычайно тихий, и этот факт воодушевил её ещё больше. Она увидела огороженную территорию, принадлежавшую раньше какому-то заводу или фабрике. В любом случае, это место было оставлено людьми задолго до того, как «всё изменилось». Никаких предупредительных знаков, и ворота не заперты. Она проскочила в них, прижимая Артёма к себе и закрывая его от всех возможных неприятностей. Быстрым шагом она прошла по территории, оглядывая встречающиеся по пути строения. Ни одно из них невозможно было назвать «штабом». Либо он и вовсе не существует, подумала Света. Вдруг, где-то позади себя, она услышала шум двигателя. Рёв нарастал и приближался к ней. Через несколько мгновений из-за угла показался БТР и двинулся прямо на них. «Будь что будет» – она ещё сильнее прижала к себе Артёмку и зажмурилась.

***

– …человечество столкнулось с опасностью, к которой не было подготовлено, – уже час звонкий голос из динамиков в импровизированном классе для новичков рассказывал им о происходящем на планете. Рассказывал всё, что им нужно знать, чтобы выжить. – На сегодняшний момент около девяноста восьми процентов населения Земли уничтожено. Наша задача – остановить смертность среди населения. Каждому из членов «Л» вживлён датчик. Он не спасёт вас, но поможет предотвратить вашу гибель…

Света слушала всё очень внимательно. От этих знаний зависела её жизнь, жизнь Артёмки. Жизнь всех, кто уцелел на этой планете. После того, как её приняли в «Л», она почувствовала облегчение. С недавних пор их начали кормить таблетками, которые и вовсе лишали её всех эмоций. Обнаружилось, что на базе есть специальная детская комната, в ней было несколько детишек Артемкиного возраста. Пока родители занимались делами, дети беззаботно играли. «Хорошо, что Артём ещё не может убивать», – думала Светка. – «Иначе бы убили и его». Датчики достались всем, и дети не были исключением.

Никто не знал, что будет дальше, никто даже не задумывался об этом. Ни у кого не было чёткого плана. Все действия и мысли были направлены лишь на то, чтобы остаться в живых.

***

Меня зовут Артём. Я знаю своё имя. И я знаю свою маму. Её зовут Света. Я очень её люблю. А вот мой друг, его зовут Миша. Мы с Мишей играем. Его папа подарил ему машинку. Красивую такую, красную. Он играет с ней и никому другому не даёт. Миша плохой мальчик. Я хотел поиграть, но он оттолкнул меня, и я очень разозлился. У Миши что-то запищало на шее. И огонёк загорелся. А потом Миша упал и уснул. Прибежали взрослые. Потом пришла моя мама. Мишу забрали, но я видел, что он спит с открытыми глазами. И хоть мама мне ничего не сказала, и Мишин папа тоже ничего не сказал, мне всё-таки показалось, что я… сделал что-то очень-очень плохое.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:41
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
15. Апокалипсис для души


Пить!
Сухой, с редкими зубами рот, жадно хватает воздух в поисках ускользающей струйки воды, источник которой берет начало откуда-то сверху, из щели, дарящей этому темному помещению хоть какой-то, но все же свет. Вода бьет то в лоб, то в шею. Наконец поймал. Вода - это жизнь, мелькнуло где-то в черепной коробке. Катасоныч пил, и жизнь возвращалась в его ватное тело, конечности которого он уже успел отлежать. Небольшая зарядка для рук, и вот он уже на четвереньках, как корова на палубе рыбацкого судна в незначительный шторм. Встать на ноги, взять мешок с тарой, прогнав с него долбаных крыс. Проверить кончик носа. Не обгрызен. Ху-ух, хорошо. Лестница наверх, крышка люка, отделяющая сегодняшний день от послевкусия вчерашнего праздника.
Этот придурок, наркоман поганый, Вася, вчера привел в «апартаменты» испанца. «Дон Веласкес», называли его все, и смеялись. Бедолага отстал от группы, с которой прилетел в Питер, и конечно же местное шакалье ограбило его на евро, предварительно напоив пойлом, от которого Катасоныч однажды уже чуть не ослеп.
А зачем? Зачем все эти: «Como estas?” Зачем Катасоныч расцеловался вчера с ним в губы, под смех публики и самого испанца? Что стояло во главе той пропасти, именуемой вчерашним вечером? День рождения Катасоныча, вот что. Сорок два года.
Чугунный люк был не тяжелее, чем голова бородоча, упершаяся в него. Струя воды, стекающая в «апартаменты», брала свое начало из лужи.
« Тару отнесу Спиридонову, - планировал Катасоныч, оглядывая догорающие вокруг автомобили. Он тряхнул матерчатый мешок. - Тут вроде на пол пузыря есть. . .»
И бросив прищуренный взгляд на город вдали, который вонзал в небо щупальца тяжелых черных дымовых столбов, решил, что остаток опять придется клянчить либо у церкви, либо в переходе метро. Там его иногда били, поэтому поежившись, от воспоминаний этих неприятных эпизодов, Катасоныч решил отложить этот вариант на самый край.
Спиридонова не было. И вообще по пути никто не встретился. Постояв возле закрытых ставней, Катасоныч развернулся к ближайшему подвальчику с чурками, где иногда удавалось взять бутылку в долг. Деньги он возвращал всегда, хотя по большей степени не вовремя.
«Эти-то, с Веласкесом, ушли вчера. - Вспоминал Катасоныч, медитируя над размеренным шарканьем сапог. - Провожать, говорят, пошли его вроде. Комо Эстас — как дела. Пер фаворе, блять.»
Собак у крыльца не было. Обычно Рыжий и его подружки, развалившись неподалеку, встречали Катасоныча радостным вилянием хвостов. Уже издалека они знали, что Катасоныч идет за пузырем, и как бродяга бродяге, Рыжий протягивал ему свою лапу, здороваясь.
- Рыжий! - Прикрикнул Катасоныч, оглядывая переулок.
Рыжий не откликнулся. Его не было.
«Вот же черт, загулял опять, собака!» - Проворчал Катасоныч, спускаясь в подвальчик.
Колокольчик на двери пропел песнь новому посетителю, и заткнулся. Магазин был пуст. В углу шипел телевизор.
- Хозяин! - Крикнул Катасоныч в приоткрытую дверь подсобки за прилавком.
Молчание продлилось больше двух минут, пока «покупателю» не надоело ожидать.
- Я возьму водку, хозяин! - Крикнул посетитель с бородой, и немного подождав, зашел за прилавок . Он протянул руку и зацепил бутылку прямо со стеллажа.
- Зеленая марка! - Крикнул он в полураскрытую дверь, ожидая. - Ноль пять!
Он еще подождал немного в замешательстве, потом сунул бутылку поглубже в пальто, и двинулся к выходу.
- Ну я пошел! - Крикнул он из дверей, но никто ему не ответил.
В блокноте, в котором скрупулезный бородатый интеллигент вел учет всем своим долгам, появилась новая запись: «Азеры. Зеленая Марка 0,5» Катасоныч был намерен отдать этот долг, потому что он был воспитанным человеком, и никогда не брал чужого. На разлинеенных листках потрепанной книжечки было много перечеркнутых наименований — то были уже выплаченные долги.
Катасоныч не стал уходить слишком далеко: тут же в переулке, возле горящего автомобиля он присел на поребрик и поправился. Двери авто были распахнуты, машина бесстыдно выставила напоказ все свои обгоревшие внутренности.
«Что за дерьмо?» - Подумал Катасоныч, и двинулся дальше. Впереди был тяжелый день: надо было сдать тару, собрать новые бутылки, сходить к помойке 42-го дома, может чего выкинули. На подходе к сорок второму дому он неожиданно для себя. . . побрился. Впервые за семь лет. Всего-то стоило зайти в парикмахерскую, где никого не было, взять бритву, и, тревожно поглядывая на дверь, наспех побрить бороду и усы. В блокнотик легла новая запись — одеколон. Этот долг Катасоныч был намерен отдать сразу же после реализации тары, раньше даже, чем Зеленую Марку ноль пять. Азеры подождут, решил для себя бритый бомж.
Покинув салон красоты, оказавший бездомному посетителю столь холодный прием, Катасоныч, благоухая жасмином, оказался в булочной, где наелся булок. Соразмерно свершившемуся, в блокноте бритого человека с мешком пустых бутылок появлялись все новые и новые записи: одеколон, водка, городской батон. . .
Мясо криля он мечтал попробовать уже очень давно. Не понравилось, и бритый интеллигент даже не стал вписывать этот продукт в свой долговой лист.
«За такую дрянь они еще будут заламывать такие бабки? Нет, пусть за это платят богатенькие уроды, а меня не проведешь!»
С этими словами он положил в карман еще две банки невкусного криля и шпроты.
Зеленая Марка осталась возле витрины с дорогими напитками. Famous Grouse залег на дно кармана вместо нее. Он тоже не был вписан в счет долга, потому что «самогонка дурацкая», как показала дегустация.
В обувном нашлись неплохие стильные тухли крокодиловой кожи. Дубленка ждала Катасоныча в Мире кожи и меха. Вполне себе. Имитирует плечи, по крайней мере. Там же отыскалась и кроличья шапка, которая удивительно приятно сидела на голове и даже согревала уши.
- А где все?
На залитом ядерным солнцем проспекте, стоял, расставив ноги, бритый человек в кроликовой шапке, дубленке, новых джинсах и в стильных туфлях. Он был один во всем городе, и в руках его раскачивался дорогой пакет из бутика, в котором побрякивали пустые бутылки. Человек этот, оглядывая картину разрушений, потягивал из стеклянного горла дорогое пойло, чередуя его толстой богатой сигарой.
- Что за хрень здесь происходит? - Спросил человек вслух.
И никто ему не ответил. Потому что больше никого не было.


Всегда Катасоныч мечтал иметь тонированный автомобиль. Комфортный и жирный. Такой, в котором есть музыка. Именно этот автомобиль и нес его сейчас по улочкам и подворотням старого города.
«Вот тут мне дали по голове бутылкой, - размышлял бритый, выкручивая баранку и разглядывая проносящиеся мимо улочки. - А здесь престарелая женщина подкинула железную десятку. Я ее тогда потратил на Рыжего. Купил ему корм. Вот же Рыжий прохвост!»
Автомобиль долго еще взревывал на улочках старого города, пока не встал окончательно, растратив весь свой запас бензина. Катасоныч хлопнул дверцей и направился в кинотеатр — вынужденная остановка не таила в себе ничего другого. Кинотеатр был пуст. Насколько могло хватить слуха — не было ни единого шороха во всем здании. Зал был осквернен попкорном и стаканчиками из-под колы. Операторская тоже была пуста. Зайдя внутрь, бритый посетитель обнаружил большой кинопроектор. Вошедший не имел никаких навыков по работе с подобной техникой, но, щелкнув тумблером, узрел, что особо и знать ничего не надо.
«И за этим они учатся по 12 лет, - проворчал бомж. - Вкл-Выкл, вот и все их обучение. . .»
Со сцены ударил мощный бас, потрясая партер, а с боковых стен из колонок полились узоры звуков, обволакивая зрительный зал. Простыня с фронта озарилась белым, и потухнув на секунду, выдала видеоряд.
Катасоныч спустился в зал, уселся в центре и положил ноги на спинку переднего кресла.
Кинолента ни чем его не удивила и не заинтересовала. Бритый заскучал, запустив пальцы в кроличью шапку.
- Этот наркоман поганый, Вася, сегодня снова вернется в «апартаменты». - Тоскливо размышлял единственный посетитель кинотеатра. - Наверняка кролика уведет.

Пообедал Катасоныч в китайском ресторане. На кухне, не встретив особых препятствий, он нарыл где-то кусок мяса и зажарил его прямо на поварской плите в какой-то посудине. Кушал он в зале, подложив на колени салфеточку и глядя на улицу. Улица была мертва. Один раз старший официант лично выпроводил Катасоныча из этого ресторана прямо под дождь, когда тот зашел сюда в своем старом пальто.
- Боюсь, что сегодня не получится, - сказал тогда жестокий официант.
- Зато сегодня получится, - подумал Катасоныч, вымазывая тарелку куском мяса.
Закончив трапезу, он забрался в бар и выудил оттуда пару бутылок с коньяком.
- До свидания. - Бросил он через плечо, выходя наружу.


Спиридонова все еще не было на месте. Ставни по-прежнему были наглухо закрыты, город не подавал признаков жизни. Сюда бомж доехал на автомобиле. Уже на другом, в котором был бензин.
- Открывай! - Стукнул Катасоныч кулаком по облезлой деревяшке. - Сколько можно спать?
Никто не ответил. Катасоныч нашел в бардачке автомобиля листок с ручкой и написал на нем: «Катасонов, семь бутылок. Долг» Затем бросил листок в мешок из бутика, и задвинул пакет с тарой подальше за решетку приемки. «Я еще бегать за ним буду!» - Проворчал он, заводя мотор.
На набережной Катасоныча укусила чайка. Она сильно бранилась и пыталась прогнать выискивающего бутылки человека в дубленке со своей территории. Потеряв минут пять на ожесточенный бой с птицей, бритый отступил.
Карусели не работали. Смех и крики детей — обычное дело для местного пейзажа. Однако сегодня ничего этого не было. Время как будто остановилось. Пройдя привычным маршрутом, человек в кроличьей шапке не нашел ни одной бутылки, потому что сегодня никто так и не начал пить.
- Что за страна? - Проворчал Катасоныч, направляя автомобиль к вокзалу.
На вокзале его тоже частенько гоняли, поэтому особо углубляться в декорации привокзальных помещений он не стал. Решил быстренько пробежать по верхушкам, дабы не искушать полицейских. Правда полицейских сегодня не было. У них, наверное, выходной, решил бритый, тщательно осматривая урны и закоулки зала ожидания. Коньячное масло уже стало в глотке, захотелось пить. Питье он нашел в буфете. Там же разжился и куревом.
- Я верну, - сказал он, оглядываясь на пустые ряды столиков.
Никто не отозвался.


Две пустые бутылки были обнаружены им у фонтана, который шумел, не смотря ни на что. Там же, в фонтане, Катасоныч умылся, стараясь не сильно мочить кроличью шапку. Бутылки были бережно перенесены в автомобиль и заботливо уложены на заднее сидение.
- Что за гребаный день? - Возмущался Катасоныч, выруливая к центру. - Две бутылки за столько времени — так мне и на бухло не хватит!
На Невском ему удалось поуправлять троллейбусом. Со словами «Дайте талончик до террариума», он вырулил в торговый центр, обрушив железобетонный козырек. В торговом центре играла легкая музыка, но не было бутылок. Пройдя насквозь, Катасоныч оказался в проходной подворотне, которая вывела его к дому 42, где была заветная помойка. Это приятно удивило бомжа, потому что теперь он знал, как можно значительно сократить путь, заходя с Невского. Увы, сегодня помойка ничем приятным не удивила. Не было в ней ни выброшенных шмоток, ни объедков, ни бутылок. Те две, найденные у фонтана, нашли свой приют в карманах дубленки бритого, после того, как он покинул автомобиль. Определенно день не задался.
В мясном отделе «Диеты» Катасоныч разжился косточками для Рыжего. Он записал их себе в блокнот, перечитав который, он все-таки вычеркнул оттуда несколько пунктов, такие как Коньяк из ресторана и что-то еще неразборчивое, чего нельзя было разглядеть.
Спиридонова все еще не было. Пакет из бутика стоял, глубоко задвинутый за решетку приемки. Катасоныч, бранясь, выудил пакет, который звенел бутылочным стеклом, и, доложив туда еще два сосуда, дописал на листке: + два. Снова задвинул. Подумал немного, и двинулся к Азерам.
Телевизор шипел. Хозяина не было. Порывшись в карманах, Катасоныч достал какие-то золотые часы, авторучки и флэшки. Найдя под прилавком листок бумаги, бритый написал на нем: «Катасонов. Зеленая марка ноль пять», поставил жирную точку и положил сверху часы. Удаляясь, он еще раз оглянулся, но больше ему ничего не захотелось.


Автомобиль возил его по улицам достаточно долго. В эльдорадо человек в кроличьей шапке попытался посмотреть на плазме новости, но не смог найти сигнал. В молочном закутке он угостился мороженым. В банке взвыла сирена, и видеокамеры зафиксировали, как бритый мужчина в дубленке убегает прочь.
День был насмарку: две бутылки — это не серьезно. И, главное, и желание есть, и силы, и ноги — бутылок нет. Гребаные конкуренты — все успели подрезать!
В поисках заветной тары, Катасоныча носило по всему городу. Он побывал в трех музеях, заскочил на выставку ювелирных украшений, полюбовался на стриптиз в каком-то клубе. Да-да, посидел перед сценой с шестом, покуривая свою сигару. Это было необычно. Не сказать, что ему не понравился стриптиз, скорее он не увидел ничего нового. К четырем вечера он оказался в спортзале, где дважды отжал от груди. «Нормально.» - Резюмировал он, и больше там никогда не появлялся.
После этого он начал уставать, и какая-то неведомая тоска насела над ним. Где-то он разжился складным походным стаканчиком, и черный вельвет из дорогой бутылки, танцующей полоской наливался предварительно именно туда, а уж потом в глотку.


А потом вдруг что-то произошло. Сидя на кожаном диване, бритый уловил какой-то звук, похожий на плач. Бомж в дорогой одежде сидел в огромной приемной стоматологической компании, вкушая дорогой виски и закинув ногу на ногу. У него не было особо зубов, и лечить ему было нечего. Он просто думал о своем. И плач, услышанный им, вывел его из состояния невесомости.
- Кто-то плачет! - произнес Катасоныч вслух.
Тишина, которая уже становилась естественной, снова была нарушена плачем.
Катасоныч подскочил, вслушиваясь. Он сделал несколько шагов влево, потом вправо, определяя, откуда исходит звук. Потом двинулся. Кто-то где-то явно плачет. Кому-то нужна помощь.
Бритый бросился в подворотню, стараясь не заглушать источник звука своим топаньем. Он пересек двор, дорогу, и свернул за угол.
У подвальчика, сидя на заднице, выл Рыжий.
- Рыжий! - Крикнул человек в дорогой дубленке.
Пес встрепенулся и бросился к человеку, бешено вертя хвостом. Их встреча сопровождалась радостными криками и лаем, наполнившими собою тишину. Звуки радости заиграли долгим эхом в опустевшем городе.
- Я тебе косточек купил! - проговорил человек, вкусно шурша бумажным пакетом.
Пес вилял хвостом, углубляя свое внимание подальше в пахнущую бумагу.
- Где же твои подружки? - Спросил Катасоныч пса.
Пес проворчал добродушно, вытаскивая самую крупную кость. Он и сам не ведал, где они, эти подружки.

Автомобиль вез их в пелену сумерек. В зеркале заднего вида Катасоныч задумчиво разглядывал щупальца черного дыма, которые удаляющийся город вонзал в тяжелое небо. Пес жмурился в открытое окно и улыбался, высунув язык. Они не знали, куда ехали, да это было и не важно. Главное найти бутылки, а то как-то день не задался.
Рыжий посмотрел на Катасоныча.
- Ничего, - произнес тот, беря курс на Хельсинки. - Бывает.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:42
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
16. Пакет


Читатель! Все цифры, факты, события, описанные в рассказе в наше время (до зимы 2013 года) НЕ являются вымыслом автора. Их можно свободно нагуглить в любой момент. Стоит только захотеть...
***

Ночевка окончена. Мужчина собрал туристическую палатку, присыпал место ночлега снегом и ветками. Нужно идти. Еще день или два пути и он должен быть на месте.
Четырнадцать дней назад, выйдя из южного Подмосковья, путник надеялся добраться до границ бывшей Воронежской области за три недели. Но снег в этом году сходил заметно быстрее, чем в предыдущие. В день получалось оставлять позади до 30 километров, и к началу третьей недели он уже миновал Воронеж. Точнее то, что от него осталось. Руины, начинавшие сдавать по окраинам позиции вековым лесам. Забавное дело - люди покинули город каких-то восемь лет назад, а природа, хоть еще и робко, но уже принялась забирать обратно то, что с таким трудом отвоевывали у нее воронежцы почти четыре с половиной столетия.
Человек старался держаться лесополосы, хотя сейчас уже можно было свободно, не таясь, идти по железке. Агенты Корпорации в этой местности патрулировали только крупные развязки трассы М4, стараясь не особо вылазить из своих УРов.
Мужчина закинул рюкзак за спину, натянул на осунувшееся лицо капюшон, и, похлопав себя по карманам разгрузки, извлек из одного коробок спичек и самокрутку. Даже конец света не избавил его от этой пагубной привычки.
Двинувшись на Юг, он стал негромко насвистывать мелодию из детства. Опасаться людей в лесу уже давно не имело смысла, зато столкнуться нос к носу с медведицей шансов так становилось значительно меньше. Да и где они - медведи-то? Остались ли? Вероятней всего, двуногие животные уже давно употребили всех мишек в пищу.
Помимо прочего мелодия помогала мужчине не погружаться в угрюмые воспоминания, отгоняла тоску по прежней жизни. Но коварные вспышки памяти не отступали. Тоненьким ручейком они проникали в сознание. Поток набирал силу и ширился, а вскоре мелодия прервалась - мощной волной воспоминания вновь захлестнули его.
Первые ласточки приближающейся беды появились еще в 12-ом году. Да-да! Ему тогда только исполнилось 20. Ни образования, ни целей в жизни. Чтобы иметь хоть какие-то карманные деньги, приходилось подрабатывать продавцом в салоне сотовой связи.
Той осенью с экранов телевизоров с упрямым постоянством стали сыпаться новости о том, что во многих странах случился неурожай. Не катастрофа, но все же. Затем и в России. Он бы пропускал эти сообщения мимо ушей, как и все тогда, но не мог - вырос в деревне. Пахал и сеял. Трактор освоил.
Еще помнится, как летом продали ОЗК (Объединенную Зерновую Компанию). Продали какой-то темной лошадке. Разумеется, лишь по случайному стечению обстоятельств эта никому не известная конторка контролировала многие элеваторы и транспортные доки в портах, через которые зерно вывозилось за рубеж.
Как красиво получилось - производство, транспортировка и экспорт почти всего зерна страны оказались в одних руках. А кому принадлежали эти руки и насколько они чисты - история на тот момент умалчивала.
А на следующий же год власти заявили, что посевные фонды на половину пусты. Продали в прошлом году больше, чем следовало. Не рассчитали немного, ага. И теперь необходимо закупать зерно у западных партнеров. Не только пшеницу и рожь, но и кукурузу, бобовые, овощные семена для тепличных комплексов, сою, рапс и тд.
Все бы ничего, да вот только чиновники забыли упомянуть, что покупаемые семена - это не просто семена, а их генно-модифицированные аналоги. Или, проще говоря - ГМ-культуры. Добрые дяденьки c Запада вошли в наше положение и согласились-таки помочь. Вот имена этих компаний, сеющих добродетель за умеренные деньги: Monsanto, Dupont, Syngenta и Dow Chemicals.
К слову, Монсанто продала нашим фермерам еще и чудодейственный гербицид RoundUp. Это удобрение беспощадно убивало все виды многолетних сорняков, а полезные культуры к нему невосприимчивы. Замечательно!
Замечательно? Вспомнилась реакция западных фермеров. Простых работяг, ковыряющихся в земле с рассвета до заката, а не глав корпораций, торгующих чудо-удобрениями. Благо - тогда еще существовала Сеть. Можно запретить один видеоролик и вырезать его со всех ресурсов, но нельзя заткнуть рот тысячам пользователей одновременно.
От них посыпались сообщения, раскрывающие глаза на то, чем, по сути, являлась Монсанто и иже с ней.
С 1997 по 2009 года в одной только Индии покончили жизнь самоубийством 160 000 фермеров. В ряде европейских стран наблюдалась похожая картина. В Бразилии каждые 30 минут сводил счеты с жизнью один фермер. США, Китай, африканские страны, Австралия - та же тенденция.
И все из-за сказочных семян Монсанто и их гербецида РаундАп. Точнее - из-за долгов, в которые вгонялись фермеры всего мира.
Американские фермеры пострадали больше всех: площадь земель, используемых под ГМО-культуры к 2012 году, достигла 93% от всех пригодных для ведения сельского хозяйства. Практически полностью оказался уничтожен семенной фонд Канады, то есть запасы “обычного”, не генетически модифицированного зерна, которые держали фермеры для следующих урожаев.
Казалось, нетронутой ГМО-заразой осталась одна Россия. Земледельцы всей планеты из чувства солидарности в один голос старались уберечь последний клочок Земли от всеобщей и окончательной катастрофы, которая уже постигла их самих.
А схема, придуманная в недрах ГМО-корпораций, и в самом деле оказалась гениальной: подкупом властей, давлением через банки, всеми мыслимыми и немыслимыми способами фермеров заставили культивировать генетически измененные растения. Особенностью этих растений являлось то, что на следующий год их семена не прорастали. И фермерам приходилось вновь обращаться к производителям генетически модифицированных организмов за очередной партией семян.
Фермеров принуждали сеять только генетически измененные семена. А уж принуждать эти корпорации умели. Специально нанятые люди - агенты - следили, чтобы фермер ни в коем случае не сеял свое зерно для будущих урожаев. Он должен закупать его только у монополистов-производителей.
В случае отказа у него начинались серьезные проблемы: со сбытом продукции, с невозможностью купить средства химической защиты растений, которые находятся в руках тех же корпораций, проблемы с покупкой сельхозтехники, с получением новых кредитов и выплатой старых и так далее.
Это давление переламывало даже самых упрямых. А те, кто сопротивлялся дольше остальных просто теряли бизнес, оставаясь, как правило, с кучей долгов.
Фактически в любой момент, в любой стране, которая попала в зависимость от ГМ-корпораций, может быть устроен рукотворный голод, как локальный, так и глобальный с самыми разными целями - “регулировкой” численности населения, политического давления на руководство, “мягкого геноцида” непокорных народов и так далее.
Контроль над такими техническими культурами как хлопок и масленичными культурами мог привести к тому, что в решающий момент государство окажется без пороха, твердого топлива и так далее.
Но не это оказалось самым страшным: ГМ-зерна постоянно переносились ветром на соседние поля, смешивались на них с органическими культурами и со временем полностью их вытесняли!
Кроме того - земля, на которой был получен хотя бы один ГМ-урожай, становилась зараженной генно-модифицированными организмами, которые спокойно переносили холод зимы и только ожидали момента, когда в почву будут посажены семена культур с “чистыми генами”, чтобы тут же их поразить и вытеснить.
К нарастающему потоку подобных сообщений в Сети добавились и еще более пугающие: над странами Евросоюза по определенным маршрутам барражируют грузовые самолеты корпорации DuPont и распыляют какие-то препараты. Учитывая розу ветров, можно было с уверенностью утверждать, что с течением непродолжительного времени опылению подвергнется вся территория Европы. Вся!
И вот тут общественность подняла голову и начала задавать вопросы. Искать информацию, анализировать ее и делать выводы. И самым смешным оказалось то, что все эти сведения лежали в Сети в свободном доступе уже много лет. На поверхности. Нужно было только захотеть ее увидеть. Но до тех пор никто не хотел.
В тринадцатом году, несмотря на протесты активистов и всего агропромышленного комплекса, ГМ-семена посеяли в сорока двух регионах страны. Мир ахнул и опустил руки. Монсанто победила. На следующий год получили то, о чем и сообщали западные фермеры: семена прошлогоднего урожая не дали всходов. А там, где какие-никакие всходы все-таки были, они быстро погибали. Их вытесняли сорняки.
И правительство вновь обратилось к ГМ-корпорациям. Те, конечно же, не отказали, но цены на семена выросли сразу в 2,5 раза. Чиновники от АПК начали бодро возмущаться по этому поводу. Ответ корпораций был прост: не хотите, не покупайте.
Имея в перспективе маячившую возможность остаться без хлеба вообще, наши горе-мыслители не долго думая согласились. Ведь фуражное зерно - это еще и мясо. Свинина, говядина, птица. Не будет фуража - не будет мяса. Вообще. Никакого.
Ситуация накалялась с каждым днем. До людей начинало доходить, что произошло. Разумеется, сразу стали искать виновных. Путин выдал десяток чиновников на откуп, включая Онищенко, который очень ратовал за внедрение ГМО в России. После чего Гарант заявил, что война с Монсанто - это война с НАТО и народ попритих.
К тому же - начали появляться уже совсем недобрые вести. В этот раз масла в огонь подлили сотрудники Росстата.
Они выяснили, что количество бесплодных браков увеличилось за последние несколько лет на 20-30% в зависимости от региона. Медицина официально не связывала этот факт с употреблением в пищу ГМ-продуктов, но всем это было понятно уже и без намеков. И процент бесплодия существенно повышался там, где отрава появилась раньше, чем у соседей.
Через несколько месяцев - очередной гром среду уже далеко не ясного неба - последние исследования врачей: смертность новорожденных в стране подскочила в РАЗЫ! Их западные коллеги полностью подтвердили данные и по своим странам.

Метрах в двадцати впереди хрустнула ветка, явно кем-то раздавленная. Человек припал к мерзлой, заснеженной земле. Никакого оружия, кроме ножа, у него не имелось. Оставалось одно - не двигаться.
Если источником шума являлись люди, то, скорее всего, стреляли бы на поражение без предупреждений. Если это зверь, то довольно крупный. Страшно.
Пролежав так несколько минут и более ничего не услышав, путник поднялся. Отряхнулся от снега и присел на одно колено, напряженно всматриваясь в редкие деревья - стоило еще немного подождать. Ничего не происходило. Ни движения, ни посторонних звуков. Бесшумно порошил запоздалый снег апреля, редкие птицы пели на свой лад последние песни.
Он тихо чертыхнулся, взглянул на часы. Половина второго. Обед. Вспомнив, сколько в рюкзаке осталось вяленого мяса и сушеной кукурузы, принял решение перенести обед на ужин. Припасы заканчивались.
Круто завернув в обход места, откуда донесся треск, человек продолжил путь к намеченной цели, на этот раз воздержавшись от насвистывания мелодии. Воспоминания не заставили себя долго ждать.

Ближе к осени пятнадцатого года посыпались сообщения о грабежах и разбоях. Грабили продовольственные склады, уводили скот с ферм, из овощехранилищ выносили все до последней картофелины. И ни одного факта нападения на инкассаторскую машину или ювелирный магазин. Оно и верно - алмазами голод не утолить.
А в начале ноября, когда в Москве ударили первые заморозки, вдруг за два или три дня опустели полки в продуктовых магазинах. Во всех. Поставщики просто перестали привозить товар.
Вот тогда до всех-то и дошло, в каком положении оказалась страна. Да что там страна - весь мир. И самое страшное заключалось в том, что никто не знал, что делать дальше. Никто.
Близилась самая лютая зима за всю история человечества. Зима, которая станет для большинства последней. Нет, конечно, правительство страны обещало вскрыть запасники Росрезерва, но люди прекрасно понимали, что этого хватит не на долго. И не всем достанется.
Чиновники помельче - на местах - тоже обещали что-нибудь предпринять, опасаясь слепого бунта населения, догадываясь, кого народ поднимет на вилах в первую очередь.
В декабре полыхнула Европа. Не отсталая Африка, а великосветская старушка Европа. Погромы, поджоги, массовые выступления и марши, собиравшие по несколько сот тысяч недовольных. А затем и просто анархия. Все стреляли во всех. В несколько дней не стало правительств, полиции, армий.
Вдруг некому стало убирать улицы, вывозить мусор на свалки, чинить освещение, тушить пожары, задерживать мародеров и разгонять акции протеста, поддерживать в рабочем состоянии электростанции, дата-центры, АЗС, аэродромы и дороги. Зачем все это нужно, если любого могли убить из-за угла в любой момент?
Евросоюза не стало. Как и не существовало никогда. Ночью над Европой стало темно и тихо. Мертвенно тихо. В январе шестнадцатого года с европейской частью материка окончательно прервалась всякая связь. Ни интернета, ни сотовой связи, ни телефонной. Только несколько сотен энтузиастов перестукивались с остальным миром старой доброй морзянкой.
Европейский пример несколько остудил горячие головы в стране, да и вообще в мире. Обстановка, конечно, не улучшилась, но и особо не ухудшалась. Затишье.
А за ним, как водится, следует Буря! Она накрыла Россию через два месяца, когда подходили к концу последние продовольственные запасы.
Сначала по-тихому стали исчезать-растворяться чиновники всех мастей. Чуть позже - ответственные за распределение пайков. А потом и сами пайки. Люди остались наедине с голодом, наступающим холодом и … набирающим силу канибализмом. Армии уже давно не было - она попросту оказалась никому не нужна. Военные повскрывали склады с оружием и продовольствием и разбрелись кто куда. Полиция... Даже вспоминать не хочется нашу доблестную полицию. Вот кто лютовал круче всех. Не поголовно, конечно, но хватило и тех, кто решил выживать любой ценой.
Особенно поразила реакция на происходящее нашей Церкви. Джипованные игумены мгновенно рассосались, бросив своих прихожан наедине с Лукавым. Истинно верующие держались за последнюю тростинку - Веру. Господь их и не предал. Многие погибли достойно. Да. С Богом в душе. Каждый со своим.
А параллельно кубарем скатывался в Тартарары и светский мир. Обычный наш, привычный мир: пропажи интернета и сотовой связи как-то особо никто и не заметил. Как никто и не заметил, что нет связи с остальным миром. Да и плевать!
Людей занимала только одна-единственная мысль: где достать еды себе и детям. Дети вообще стали большой обузой. Позаботиться о себе они не умели, принести еды не могли. Часто стало можно увидеть замерзшего новорожденного с перерезанной пуповиной прямо на снегу где-нибудь под окнами дома или в переулке. Их просто нечем было кормить. Нечем.
Крупные города вымирали быстрее, чем мелкие. Начался Исход. В прямом и переносном смыслах. Горожане в поисках пропитания повалили вглубь областей и губерний, сметая на своем пути все: деревни, села, СНТ, поселки городского типа.
Случалось, население небольшой деревушки вырезалось бандой мародеров почти полностью. Как в Отечественную поступали немцы.
Разумеется, к тому времени о газе и электричестве остались одни только воспоминания. Люди вернулись в каменный век - костер стал нашим всем. В одиночку выжить оказалось практически невозможно. Одиночки замерзали и пухли от голода. Исключения составляли только бывалые охотники. В группе выживалось значительно легче. Особенно в вооруженной группе.
Единственная цель любого уцелевшего коллектива той ранней весны: дожить до тепла. До времени, когда не нужно будет круглые сутки жечь костры. Когда появятся ягоды и сочная зеленая трава.
Все ждали схода снега. Хотелось скорее увидеть открытую почву и посадить свой Пакет. У кого он имелся, разумеется.
Мужчина остановился, резко сбросил рюкзак на землю, раскрыл одним рывком. Судорожно залез обеими руками внутрь и принялся ворошить содержимое. Вскоре он извлек наружу два небольших мешочка с чем-то сыпучим и, воровато оглянувшись по сторонам, спрятал их в боковые карманы армейских утепленных брюк. Идти стало немного неудобно, но человеку стало явно спокойней.
“Пакет” - это слово ласкает ухо любого мало-мальски разбирающегося в выращивании злаков или бобовых. А значит - любого, кто не разгибался в былые времена на своих шести сотках.
Путник предался воспоминаниям о том, как он впервые узнал о Пакетах. Откуда они появились. Только эти мысли, пожалуй, не причиняли ему страданий и не навевали тоску.
Месяца за два-три до Начала Конца, когда еще хоть и с перебоями, но работал интернет, в Сети появился ресурс с несколькими зеркалами, владельцы которого призывали к созданию всемирного децентрализованного Банка “чиcтых” семян.
Они предлагали купить у них пакет с семенами злаковых, бобовых и прочих культур, которые предполагалось с началом вегетативного периода высадить на оставшихся островках непораженной ГМ-заразой земли. Этим они хотели противостоять ГМ-корпорациям с их планами полного уничтожения свободного от ГМО семенного фонда кормовых культур.
Там же сообщалось, что крупнейшие правительственные банки семян многих стран полностью уничтожены агентами корпораций. Где-то подкупом ответственных лиц, где-то применением силы.
Семена, распространяемые с этого ресурса почтой, упаковывались в вакуумные упаковки и снабжались отдельной инструкцией, которая подробно рассказывала о способах по уходу за ними, о посеве, о сборе урожая, о его правильном хранении. Воспользовавшись этими советами, даже самый прожженный горожанин, который видел природу только по телевизору, смог бы получить ко второму урожаю уже несколько мешков зерна.
Всего в наборе насчитывалось девять типов семян, каждый в отдельной упаковке: пшеница, рожь, рис, греча, кукуруза, фасоль, подсолнечник, амарант и соя. Пшеницы добавляли заметно больше остальных семян - часть ее урожая должна была пойти на фураж мелкой скотине или птице.
Цены на пакеты установили символическими, но существовало одно условие: один пакет ты покупаешь себе, второй оплачиваешь тому, кто не может заплатить даже 10 евро + доставка. Второй набор организаторы бесплатно высылали в Индию, Китай и Африку. По их словам - там имелись “свои” люди, которые распространяли семена по глухим деревням, где земля предположительно оставалась “чистой”.
Только за первый месяц они продали и разослали три миллиона наборов. Корпорации могут подкупить или уничтожить отдельные хранилища, но не станут гоняться за миллионами фермеров по всей планете из-за пол-кило семян.
Ресурс исчез так же внезапно, как и появился. Скорее всего их нашли агенты. Но дело, которое они успели сделать, придало людям сил, вселило надежду.
А через несколько дней Рунет отключили от общей паутины. Интересное совпадение. Мда. Складывалось такое впечатление, что интернет существовал для одной только цели: создать перед Крахом этот самый Банк.

- Стоять, сука! - Грубый голос прогремел сзади так неожиданно, что мужчина постыдно дернул занесенной для шага ногой, и застыл на месте.
- Не стреляйте…
- Да ты не ссы, мы люди добрые. Поворачивайся. Токмо неспешно. Оружие имеется?
Пойманный врасплох путник медленно обернулся. В десяти метрах от него стоял простецкого вида мужичонка в потасканной телогрейке поверх качественного охотничьего костюма. В руках он крепко сжимал вертикалку, оба ствола которой грозно смотрели ему прямо в лицо.
- Нет. Нож только.
- Откуда сам?
- С Севера иду. Вы ж меня пасли.
“Охотник” зло усмехнулся:
- Да ты не умничай, тупиздень! Откуда, я справиваю, идешь?
- С бывшего Серпухова.
- Куда, зачем? - Допрос явно начинал ему надоедать.
- К Нововоронежу. Я ищу “чистую” землю. У меня есть Пакет. Говорят - Корпорация не тронула этот район. Хотели освоить и, судя по всему, оставили на потом. А где есть виды на землю у Корпорации, там - “чистая” земля. Они ведь жрут нормальный харч. - Он перевел дух, тихо радуясь за себя, что еще живой. Откашлялся. - К югу от города должны быть тепличные коплексы. Я ищу их. И тех, кто их оберегает.
- Гладко излагаешь. Есть такие комплексы. Только тебе что с того?
- Слово “Пакет” ни о чем не говорит?
- Он у тебя с собой? - В голосе владельца ружья почувствовались нервные нотки.
- Кто же с собой такое носит? Скоро начнется вегетативный период. Я за месяц обернусь туда-обратно. Принесу его, и мы можем неплохо посотрудничать. Как считаешь? - Путник начинал успокаиваться. Дыхание приходило в норму и уже не так выдавало его страх. Он предполагал, что его собеседник не одинок, и, возможно, он сейчас под прицелом еще нескольких стволов, но разговор один на один расслаб…
Грохнул выстрел. Второй.
Дробь пробила разгрузку, грудную клетку, легкое. Упав на рюкзак, раненый захрипел. И почти сразу застонал от нестерпимой боли.
Мужичок вытащил из стволов ружья гильзы, заботливо убрал их во внутренний карман телогрейки. Косолапой походкой подошел к умирающему, присел.
- Мне вот твои мутки похуй. Нам такие хитрожопые ни к чему.
Проворно обшмонав карманы лежащего, перевернул его на бок и достал из рюкзака небольшой мешочек размером с армейскую флягу. Пакет! Затем второй.
- От же ж ты пидар! - Мародер поднялся, отошел на несколько шагов и свистнул. Затем еще раз. Вернулся к лежащему, присел на корточки и смачно отхаркнул в сторону. - Мне, браток, эти движения за чистые семена по балде, понял?
Путник ответил кровавым кашлем.
- Знаешь, сколько Корпорация платит за Пакет, хоть и девятого урожая? По глазам вижу - знаешь. А что еще надо? Два мешка их сраных семян пшеницы и десять курей несушек. - Он немного помолчал, осматривая свою жертву, словно оценивая - сколько та еще протянет. - Детишки мои сыты будут, понимаешь? Ты, падла, кормил своих ребятишек человечинкой? Кормил? То-то же…
Вскоре послышался хрустящий звук часто прижимаемого к земле снега. Бежали. Двое. Через несколько мгновений показались два вооруженных товарища “охотника”. Он зло гаркнул им, не оборачиваясь:
- Хуль так долго? А если бы он меня завалил?
- Бать, ты че? Мы ж хвоста за ним ждали. - Стал оправдываться более крупный из братьев.
- Хвоста, блядь. Ладно, я сегодня добрый. Добыча отличная. А этот… - Он кивнул головой на хрипящего. - Тепленький ишо. Забирайте. Ваш. Только в поселок отнесите хучь ногу. Не шкерьте все под себя… Кто его знает - когда к нашим тепличкам очередной дурачок потянется.
- От пасиба, батька. - Второй, щупленький еще парнишка, расстегивая чехол внушительного охотничьего ножа, висящего на ремне, сделал несколько шагов по направлению к добыче. - Люблю, когда кровь ишо не свернулась. Теееепленькая!
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:42
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
17. Силуэт человечества


В первый раз я овладел Лекси через тринадцать месяцев после катастрофы. Часы на хронометре в центральном блоке показывали 21:35. Значит, был вечер. Меня не пугало мое желание. Меня пугала уверенности в его правильности и моральной обоснованности. По-моему, у нее были те же чувства. Её попытки сопротивляться становились все нежнее и нежнее, в итоге превратившись в страстные ласки. Нас не смущал и не останавливал ни запах пота, ни узенькая койка, на которой все происходило, ни её сын, находящийся в соседнем блоке вместе с моей семьей…

…До катастрофы мы жили в пригороде Сиэтла. Обычный район с обычными деревянными домами, покрытыми вагонкой. Район, знакомый с детства. Моего соседа по улице слева звали Марк. Высокий, бледный, скрюченный, тщедушный – типичный внешний вид для электронщика, или программиста, или кто он там был. Плохо скрытый снобизм, презрение к окружающим, вечная маска картонной вежливости и приветливости. Марк все знал лучше всех. И не забывал об этом упоминать. Он знал, как мне чинить крышу, как воспитывать мою дочь и кто победит в этом сезоне в NBA. Стоило мне выйти во двор в выходные, тут же слышал его тонкий бабский голосок. Марк сам предлагал мне газонокосилку или набор для барбекю. Да, в такие моменты я чувствовал себя униженным. Какой-то программист живет богаче, чем я, ветеран войны. Только лишь я начинал рассказывать что-то, как он картинно поднимал брови и фальшиво улыбался. Этот гад абсолютно меня не слушал и считал тупым воякой. Пиво, которым я его угощал, всегда оставалось открытым и чуть надпитым. Брезгует сволочь. Брезгует снисходительно и дружелюбно, что раздражало еще больше…

…Когда все закончилось, и волна возбуждения спала, мне почему-то стало грустно. Накрыла волна чувств, как на Рождество. Странная сладкая грусть. Как будто жалко чего-то, сам не знаешь чего, сколько не копайся, не поймешь. Я закурил. Сразу включилась система фильтрации воздуха. Я слышал заунывное гудения мотора, понимая, что можно его поберечь и не курить. А черт с ним. Я здесь хозяин и имею право хотя бы на это. Смешно, ведь я имею право на все. Возможно, они давно бы меня убили и сожрали, зная код от энергоблока. Лекси прижалась к моему плечу и смотрела в одну точку. Её пальчики крепко держали мои руки, я потянулся, ненавязчиво избавившись от ее оков. Мне становилось стыдно. Сейчас мне придется выйти из комнаты и посмотреть в глаза своей жене.

Голод. Все что я прочитал в глазах Меридит. Больной блеск её глаз с желтоватыми белками. Моя жена – деревянный манекен, кукла у которой глаза уже не открываются-закрываются, а запали и находятся все время в диком, неестественном положении. Это не страшно. Белковая диета, несколько недель и она придет в норму. Но до этого сохранять рассудок ей совсем не обязательно. Нам надо экономить, досыта ем только я. Еще раз взглянув на жену, я задумался. Все что от неё осталось – желание есть и желание нравится мне, для того чтобы есть. Даже нашу десятилетнюю дочь она воспринимает как конкурентку, не говоря уже про Лекси. Это не ревность, а именно конкуренция, борьба за выживание. А велика ли разница? Может быть, ревность всегда была борьбой за выживание, системой раннего оповещения, так сказать. А сейчас все оголилось до костей и стало предельно просто.

Чувство стыда за сделанное так и не оставило меня. Взгляд Меридит не дал ответов на мои вопросы. Говорить было абсолютно не о чем. Я начинал понимать, что изменил только лишь себе самому. Причем себе из прошлого. Может быть, весь этот ужас когда-нибудь закончится, мы будем жить по-прежнему. В таком случае, я изменил себе из будущего. Чтобы отвлечься от глупых и непродуктивных мыслей, я решил устроить второй ужин. Пошикуем. Как-никак, можно сказать, я стал двоеженцем. Вот и отпразднуем лишними калориями. По моей команде Лекси, Меридит и Кристина скрылись в жилом блоке. Они оживились, радостно щебетали, знали, что их сейчас покормят. Неожиданный сюрприз. Я закрыл их снаружи. Приходилось делать так всегда. Я опасался, что они подсмотрят код на дверях энергоблока. Или набросятся на еду, увидев её, и растащат по углам. Лучше не искушать голодных людей.

В центральном блоке, на диванчике около контрольной панели, остался лежать лишь Робби, сын Лекси. Но он был настолько слаб, что я не чувствовал опасности с его стороны. Бедный мальчик. Его постоянно рвало. Все усугублялось тем, что желудок его постоянно был пуст. Мучительные спазмы изматывали мальчика. Позавчера он опять выходил на поверхность. Мне больше некого туда посылать. Из внешних датчиков после катастрофы уцелели только датчики температуры. Она постепенно снижалась и сейчас составляла 130 по Фаренгейту. Робби был на поверхности уже три раза. Раз в два месяца, в обеденное время я закрывал наших девочек в жилом секторе и отправлял паренька наверх. Меня особо не интересовали его отчеты об увиденном. Я следил за его состоянием после десятиминутного пребывания на поверхности. Судя по симптомам, о долгосрочном пребывании наверху не могло быть и речи. Мы договорились, что оставим его путешествия втайне, это наш с ним настоящий мужской секрет. Не хватало мне еще проявления материнского инстинкта у Лекси.

Первым делом, я покормил Робби, если это можно так назвать. Физраствор, раствор Рингера, глюкоза. Вот и все его меню на сутки. Жалко кормить его пищей, которую он все равно раз за разом выблевывает. Ничего, через пару дней уже будет кушать суп из концентрата.

Секс, хороший, долгожданный секс и сигарета пробудили во мне аппетит. Я доел полбанки бобов и запил их вторичной водой. После этого надо было сервировать стол. Я не знаю почему, но белая скатерть на столе, тарелочки, пластмассовые ножи и вилки действовали на моих девочек умиротворяюще. Они чинно садились за стол после моего приглашения. Не ссорились, не смотрели друг другу в тарелки голодными глазами. Через несколько минут все было готово. На каждой из трех тарелочек красовались две рыбные палочки и горстка бобов. Полная обеденная порция. Я любил наблюдать, как мои девочки едят. Медленно, смакуя каждый кусочек. У них иногда даже завязывалось какое-то подобие дружеской беседы. Глаза теплели, щеки заливал румянец. Они улыбались. В такие моменты мне хотелось открыть склад с провизией и накормить их до отвала. И так каждый день. Сыто прожить несколько месяцев, а потом отключить системы жизнеобеспечения и уснуть навеки, задохнувшись. Какой простой выход. И возможно единственный. Не смешно ли? Терпеть второй год эти лишения для того чтобы, в итоге, умереть голодной смертью? Нет, все-таки сделаю недельный запас пищи и сложу отдельно. Когда все закончится, пожируем напоследок.

Я снова закурил, наблюдая, как малышка Кристина вылизывает остатки соуса с тарелки. Лекси сидела около Робби, парень бредил. Мать ничем не могла помочь ему, не понимала, что с ним и полагалась только на меня. А я от этого чувствовал себя подонком. Пора трубить отбой. На полный желудок засыпается гораздо лучше. У меня со сном проблемы возникали лишь первые пару месяцев. Кристина же постоянно хныкала по ночам, что хочет кушать. Женщины терпели, но и им тоже явно не спалось. Лекси ушла в их с Робби блок, оставив мальчика под моим присмотром. Меридит с Кристиной возились около бадьи с вторичной водой, пытаясь соблюсти хоть какие-нибудь правила гигиены. Я был не против, ругался только когда вода лилась мимо стока.

Еще один длинный день закончился. Хронометр показывал 23:45. Оставшись наедине со своими мыслями, я взглянул на монитор камеры внешнего наблюдения. Именно по нему мы наблюдали картину конца мира. Камер изначально было четыре, но в первые минуты катастрофы три вышли из строя. Эта же показывала улицу перед домом Марка…

… Мы закрыли гермодвери и уселись на диване перед контрольной панелью. Лекси очень трудно было успокоить. Она все плакала и звала Марка. Я соврал ей, что он спрятался в другом месте. Меридит обняла ее за плечи, наши дети сидели тихо как мыши. На мониторах тогда творилось нечто невообразимое. Небо уже не светилось, а горело. Небольшой снежок, выпавший накануне, мгновенно растаял. Мокрая грязная слякоть парила. Было жарко и влажно как в сауне. Весь квартал уже проснулся и шумно обсуждал происходящее. Ранее власти говорили, что Земля будет пролетать через облако где-то к обеду. Забыли предупредить, сволочи, что температура на грунте к этому моменту поднимется до 260 градусов по Фаренгейту. А до этого будет непрерывно расти. Конечно же, всё они знали, и теперь глубоко под землей, в своих огромных бункерах наблюдают за гибелью цивилизации на экранах телевизоров. Люди метались, основная масса бежала в сторону муниципального убежища. Собаки лаяли и выли, брошенные своими хозяевами. У дома на противоположной стороне улицы плакал кем-то брошенный ребенок лет двух. Прижав свои маленькие ручки к груди, он испуганно и тихо поскуливал, всеми покинутый, всеми забытый. Люди бежали вперед, толкая перед собой какие-то тачки с барахлом, один идиот тащил даже телевизор. Конечно же, ему найдется место в убежище. А потом вы дружно его сожрете. Да-да. Многие люди сели на машины и ехали куда-то. Думаю, в итоге, они так и обуглились в своих авто. Смерть мучительная. Но возможно им повезло больше других.

Через пару десятков минут во всей округе стали гудеть и искриться провода, фонари заморгали и погасли. Отключение электричества было практически незаметно, небо уже светилось как огромный прожектор. Ярким белым светом. От влажности не осталось и следа. Трава пожухла и превратилась в пепел. Последнее, что я увидел – горящие верхушки небоскребов в даунтауне на горизонте. Затем три камеры потухли, осталась лишь одна. Кто-то споткнулся и упал на раскаленный асфальт. Было очень светло, практически не разобрать, наверняка это был один из наших соседей. Человек уже не встал. Его тело тлело очень долго. Все что от него осталось – черный силуэт на асфальте. Он там есть до сих пор. Силуэт человека на асфальте – как окаменелости динозавров. Вот все что останется от нас…

…Я плеснул себе виски в стакан. Виски был отменным. Лучше бы этот идиот Марк потратил деньги на дополнительные запасы продуктов, либо антилучевые препараты. Но куда деваться, имею теперь батарею элитного пойла. Он, наверное, собирался поить им тараканов и крыс, которые выживут, либо спасаться от облучения 25-летним виски. Почему сосед не сказал мне заранее, что строит убежище? Ах да, он же не собирался брать меня и мою семью с собой. А я подозревал что-то, но почему-то не реагировал и плыл по течению.

Карибский кризис, Вьетнам, террористы с Башнями Близнецами. Средства массовой информации всегда прививали нам тревожность. С одной стороны мы, дескать, самая могучая нация, с другой нас имеют все со всех сторон. В это раз по ящику все было подозрительно гладко. Одни ученые трубили во все голоса, что облако пройдет без последствий, другие показывали модели улавливателей частиц, которые помогут нам разобраться в природе явления. Скрюченный человечек в инвалидном кресле голосом робота проскрипел, что ничего не произойдет. Зловещее улыбчивое молчание. Вот, что я вижу за всем этим теперь. И судорожные потуги сделать что-либо.

Куча фильмом-катастроф сделали нас абсолютно невосприимчивыми к страху перед силами природы. Мы уже пережили весь этот возможный ужас в кинотеатрах маленькими порциями. Лава, астероиды, лед и пламя с ураганами. Жаль, что зрителей не запирают после показа таких фильмов в бункерах хотя бы на трое суток. Было бы полезно. А так, мы смотрели на приближающуюся катастрофу как бы со стороны, просто как на изображение на экране телевизоров. Лишь такие как Марк подготовились. Я уверен, что были такие как он, я должен буду найти их. Последние месяцы до катастрофы мне часто попадались десятки бетономешалок, куда-то же они возили бетон. Где-то есть большое убежище. Я взглянул на контрольную панель – сигнал SOS работал исправно. Если есть кто живой в радиусе 2000 км, то о нашем существовании знают. Знают и либо не могут, либо не хотят помочь нам.

Черт, какой же все-таки хороший виски. Терпкий солодовый запах, маслянистая консистенция, тепло в груди. Прекрасно, может быть действительно заставить Робби выпить стакан. Я где-то слышал, что лучше ему не станет, зато уменьшится риск осложнений. Этот парень еще мне нужен. Один в бабском царстве я долго не протяну. Как все в этой жизни относительно. Раньше, я скулил из-за какой-то простуды, либо из-за проигрыша моего кандидата на выборах. А теперь у меня две жены, борода и радость от стакана виски. Мне тридцать пять и я бородат. Я решаю все в этом мире. Может быть, я теперь глава человечества. Я в ответе за него. Во как.

Алкоголь окончательно вытеснил во мне чувство стыда за секс с Лекси. А все-таки мне всегда хотелось её поиметь. Раньше она постоянно была одета с иголочки, подтянута, сразу и не скажешь, что сыну одиннадцать лет. Ей бы подошел совсем другой муж. Какой-нибудь актер, или финансовый воротила, но совсем не Марк. Мне нравилось об этом размышлять. На меня же она не глянула ни разу за все года соседства. Даже не уверен, что знала, как меня зовут. Да я и не в обиде. Тем более теперь. Интересно, что думает сейчас она и что думает Меридит. Первые месяцы после катастрофы обе они пытались командовать парадом. Совсем не ожидали, что я поменяю пароль. После этого сначала смирились, ведь не дуры же. Да и мои аргументы были вполне обоснованными. Надо экономить. А потом голод сделал свое дело и они стали подчиняться беспрекословно.

Я услышал шорох, из нашего блока вышла Меридит. Она подошла ко мне и молча села рядом. Я не знаток женской психологии, тем более психологии голодных женщин после катастрофы. По-моему, она пытается ко мне приставать. Много лет семейной жизни позволяли мне отделить настоящее желание жены от наигранного. И раньше, в той жизни, Меридит приставала ко мне, потому что так надо, потому что я уставший и молчаливый, потому что надо делать детей. Вроде как супружеский долг обязывал. Сейчас же было по-другому. Она боялась. Мне стало жалко жену. Я глядел в её глаза, пытаясь узнать прежнюю, веселую девушку, от которой был без ума. Пышные волосы, высокая грудь, тонкие кисти и красивые пальцы. Все осталось при ней, лишь только дикий взгляд пугал и отталкивал. Значит, не надо смотреть ей в глаза. Это был секс из жалости. Он ее успокоил, она снова улыбалась. Пора идти спать. Посплю сегодня с женой и с дочкой.

…Мне опять снился Марк. Один и тот же сон каждую ночь. Вот, я наблюдаю за Марком из окна своей кухни. На то, чтобы добежать до ступенек, ведущих вниз в убежище, мне понадобилось бы секунды четыре. Дорога Марка от дверей его дома до ступенек вниз занимала каждый раз пять секунд. Значит, надо будет торопиться. Мое сердце бешено стучало. Ладони намокли. Странно чувствовать опять этот липкий страх, эту дрожь в руках и спазмы в области пупка. Ничего, это просто адреналин. Все пройдет как по маслу.

Марк в очередной раз скрылся за дверями дома. Вместо него в освещенном дверном проеме появилась Лекси, держащая за руку их сына Робби. Парень нес в руке медвежонка, Лекси на высоких каблуках. Как это мило, видимо и они не совсем верят, что все затянется надолго. Так, очередной заскок муженька с деньгами. Построил себе дорогую игрушку и решил принять в свои взрослые игры жену с сыном. Вот они скрылись за гермодверями. Значит следующий выход мой.

Мое напряжение достигло предела, в глазах светился только дверной проем соседской двери. Темный силуэт Марка. Его расправленные плечи, задранный нос. Он неторопливо шагает по дорожке. Я слишком поздно заметил револьвер в его правой руке. Я уже возле него. Поразительно, время будто бы остановилось. Этот дурень и не думает стрелять. Его лицо расплылось в обычной растерянно-напыщенной улыбке. Видимо, он хотел сказать «Извини сосед…». Вот я уже у него за спиной. Моя правая рука заученным движением хватает его за шею. Позвонки ломаются практически бесшумно…

…Часто, проснувшись, я не могу понять, где я. Кажется, зажмуришься посильнее и проснешься дома, в постели. На кухне жена готовит завтрак. Жарит тосты с маслом и омлет для дочки. Потягиваюсь в мягкой чистой постели, подушка пахнет волосами Меридит. Через жалюзи пробивается утреннее солнце, начинается новый день. Вместо всего этого я видел низкий потолок бункера. Густая, ватная тишина нарушалась мерным гудением системы фильтрации воздуха да стуком электрогенератора. Меридит расчесывала сбившиеся волосы, Кристина болтала ногами, свесив их с койки. Привычная картина привычной новой жизни.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:43
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
18. ДРУГ ЧЕЛОВЕКА

Я бежал уже несколько кварталов, уходя от тварей. И, хотя они уже заметно отстали, не сбрасывал темпа. Бег меня не утруждал. Я всегда был в хорошей форме. Катя была того же мнения.

Когда-то, когда Катю бросил муж, мы начали бегать по утрам. То ли Катя делала это, чтобы отвлечь себя от дурных мыслей, то ли её действительно не устраивала её фигура.
Меня её фигура не заботила совершенно. Друзей любят не за фигуру. Но мы бегали по утрам вдвоём. Катя бежала, стараясь выдерживать один и тот же темп на протяжении всей прогулки, а я, просто подстраивался под неё. Но даже к концу пробежки, когда её дыхание сбивалось, я дышал также спокойно, как и в начале.
И я никогда не стремился показать ей, что бегаю лучше неё. Мне просто нравилось бежать рядом с ней, слышать её дыхание и наслаждаться утренней тишиной, которую еще3 не заполнил гул машин, искусственно-веселые голоса радиостанций, вещающих псевдошансон и звуки стройки, находившейся неподалеку от дома.

Твари потеряли меня из виду. Я свернул ещё в пару проулков, чтобы окончательно оторваться от погони и двумя кварталами выше вернулся на то место, на котором пришлось прервать поиски из-за того, что меня обнаружили.
Я был на правильном пути, и мне оставалось совсем немного. Последние несколько часов, с того самого момента, как твари утащили Катю, заперев меня в одной из комнат пустого дома, в котором мы имели неосторожность остановиться переночевать, я не экономил сил.
Я просто шел по следу, останавливаясь только для того, чтобы попить воды из очередной отстоявшейся лужи.

Сейчас, конечно, я чувствовал себя не таким свежим, как в начале пути, но ярость накатывала на меня, выплёскивая в кровь адреналин, подстегивающий тело и усталость уходила на второй план. Мне нужно было найти Катю, мне нужно было помочь ей. И я был уже совсем рядом. След был четким. След был свежим. Запах был точно таким же, как и у той твари, что заперла меня, а спустя какое-то время, решила, что мясо не должно пропадать.
Когда тварь открыла дверь, выставив перед собой утыканную гвоздями палку, я бросился на неё, сбил с ног и, прижав своим весом, потянулся к шее. Она пыталась одной рукой удерживать меня, а второй, в которой была палка, бить по спине. Но я не обращал внимания на рвущие шкуру гвозди и неотвратимо тянулся зубами к её горлу. И дотянулся.
Боль заставила тварь разжать руки, а я, оставив её захлебываться кровью, побежал по следу. Твари, кучкующиеся в одном месте, всегда пахнут одинаково. И та стая была не исключением.

Все началось тогда, когда в городах отключилось электричество.
Еда в холодильниках пропала, а магазины закрылись. Спустя четыре дня без электричества толпа начала разносить супермаркеты, избивая до полусмерти, а порой и убивая, тех сторожей и охранников, которые имели неосторожность сопротивляться.
Бензин для машин тоже кончился.
Новых продуктов в магазины не завозили.
И люди стали ходить пешком в соседние районы, дабы поживиться чем-то в тамошних торговых точках. Но ведь и там ситуация была такой же. Завязывались стычки. Очень часто со смертельным исходом.
Возможности привести себя в порядок не было. Одежда пахла все сильнее. Люди начинали наплевательски относиться к самим себе, а после - дичали. Поначалу это напоминало племена, а позже, когда положение не становилось лучше, племя становилось похожим на стаю.
В одном из таких племён нашли приют мы с Катей. И всё было вполне сносно некоторое время. Но в какой-то день, когда Кате намекнули, что из меня можно сварить огромный котел вкусной, жирной, наваристой юшки с мясом, она разбудила меня ночью и мы ушли из той стаи.
С тех пор мы жили в пути, стараясь избегать людей, становившихся все меньше и меньше похожими на самих себя.

Так прошло около года. Не точно. Но листья снова падали с деревьев и вновь дожди шли один за другим.

Потом мы пережидали дожди, в одном из сохранившихся на окраине домов, чтобы сделать еще один переход, в другой город. Очень странно, но вера в то, что Катя не одна осталась человеком, не покидала её и мы упорно продолжали идти от города к городу. Мне понравилось, когда летом мы ненадолго задержались в каком-то селе. Пустом, в отличие от городов, которые обязательно были населены потерявшими человеческий облик и сбившимися в стаи тварями. Там не было совсем никого. И рядом был лес, в котором было много живности. Я даже принес Кате барсука, которого сумел поймать. Это было несложно. Но Катя почему-то отругала меня и выбросила тушку туда, где раньше был огород.
Я больше не пытался охотиться.
Но там все равно было не в пример лучше, чем в городах. В городах были стаи. И стаи обычно дрались друг с другом. И у каждой стаи был свой запах.

Запах этой стаи был уже невыносим. Значит, я на месте.
Ну да. Вон, две твари возятся у огромного, сложенного из кирпичей очага, а рядом, привязанная к вкопанному железному столбу с кольцом, Катя.
Остальных тварей не было по близости. Я не слышал их запаха. Возможно, продолжили охоту, а может быть, отвоевывают территорию у другой стаи.

Раньше возле таких столбов играли дети, бросая мяч так, чтобы он попадал в кольцо. За детьми было интересно наблюдать. И было очень здорово, когда мяч, брошенный неловко или не пойманный кем-то из детей укатывался в сторону. Тогда мяч можно было догнать и поиграть с ним, пока дети не забирали его у меня и не начинали свою возню около кольца снова.

Распугав своим появлением двоих, возившихся у костра самок тварей, я подбежал к Кате, которая изумленно, будто не веря в то, что видит, смотрела на меня. Веревку я грыз долго. За это время мне приходилось несколько раз рявкнуть на тварей, которые, забывая о своем страхе, начинали подбираться к нам.
У одной из них в руках был нож.
Нож!
Я бросил затею с веревкой и кинулся на них.
Первая с диким визгом побежала прочь, а другая, с ножом, зарычала и, держа во второй руке какую-то тряпку, выставила его перед собой. Я прыгнул. Не делая обманных выпадов, целясь в кисть той руки, в которой тварь держала оружие.
Тряпка хлестнула меня по глазам, на мгновение лишив ориентации, мои зубы клацнули мимо руки державшей нож, а в следующий миг я почувствовал, как по боку, под ребрами, распускается жгучий цветок боли.
Но я смог повалить тварь и впиться ей в руку, чуть выше локтя. И дернуть головой, не расцепляя зубов. Она выпустила своё оружие и, крича, повернула голову чуть в сторону, будто отворачивая свою морду от моей.
А мне и не нужна была её морда. Горла было достаточно.

Когда я вставал с тела и искал взглядом нож, картинка в глазах была мутной. И муть расплывалась в глазах вязкими чёрными узорами, танцующими завораживающий, отвлекающий от происходящего танец.

С четвертой или пятой попытки мне удалось подхватить зубами нож. Я сделал несколько шагов к Кате, но ноги подкосились. Упал. Закрыл на миг глаза, сцепил изо всех сил челюсти.
Только бы нож не выпал.
И пополз.
Повернуть голову и посмотреть назад я боялся. Но, кажется, за мной, по пыльному асфальту волочились мои же потроха.
Только не разжимать зубы.
Боль застилала глаза. Боль выкручивала внутренности. Наверное, теперь их уместнее было назвать наружностями. Боль шептала мне: ляг, разожми челюсти. Я отстану от тебя. Не полностью, не на долго, но отстану. Давай, разжимай.
Боль, как всегда, врала.
Я знал, что она врет, и продолжал ползти, стиснув зубами ручку ножа.
И я дополз.
И только тогда разжал зубы.
Катя дотянулась до ножа и освободила свои руки от верёвок. Села. Легла рядом со мной и прижала свою голову к моей. Её лицо было мокрым. Она плакала.
Странно.

Она ведь не плакала, когда её бывший муж возвращался домой пропитанный запахом другой женщины. Она не плакала тогда, когда он ушел от неё к этой другой. А ведь ей было больно. Я ведь знаю.
Тогда почему она плачет сейчас?
- Джек - глотая слезы, шептала она, - ты нашел меня. Ты меня не оставил, не бросил... Джек.

Глупая, хотел я сказать ей, ну неужели ты не знаешь, что друзей нельзя бросать? Бросив друга можно умереть. От тоски.
Но сказать не смог. Вместо этого я лизнул её в лицо.

Я ведь пес. И я не умею разговаривать.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:44
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
19. Проклятия



О. Земля Франца-Иосифа. СП 14/649. 2013 год.

- Ну что Саша, нашел кого-нибудь? – Виктор Юрьевич Картаев аккуратно снял валенки и поставил их возле буржуйки.
- Да. Япошки: семь человек. И дед какой-то из Дании.
- Это все?
- Из новых все. А так еще четырнадцать индусов, пять китайцев, и пиндосы. Кстати они написали, что кого-то в Бразилии засекли, но я ничего не видел. Не особо-то я им верю. Тем более, если считать, что эпицентр в Аргентине.
- Что за выражения: япошки, пиндосы… Саша, говори правильно: наши коллеги из Японии и США.
- Да я ж не со злобы, Виктор Юрьич. Просто так понятнее.
- Ну да, ну да. Кто в Дании?
- Йозеф Эрсберг.
- Ого. Он еще живой? – Картаев наклонился к ноутбуку. – Я к нему на лекции еще в 1995 году в Копенгаген ездил. Уже тогда думал, что он прямо на кафедре дуба даст.
- Виктор Юрьевич, что за выражения, – ехидно улыбнулся Саша.
- Цыц, студент. – цокнул Картаев. – Величайшего ума человек этот Эрсберг, между прочим. Может поэтому и живой один остался на всю Европу. Что греки? Не пишут?
- Может техника сломалась? – в голосе Саши были слышны нотки страха.
- Может и техника конечно… - Картаев вздохнул, и повернулся к своей койке. – Ты мой комп не смотрел?
- Смотрел Виктор Юрьич. Оплавилось все к чертям. Без восстановления.
- Жаль. Очень жаль. Полезная была машинка. – Картаев снял тулуп, кинул его на стул, и сел на край койки. – В ней все показания и наблюдения за два месяца были… Хотя кому они сейчас…
Картаев закрыл лицо ладонями.
- Без паники. – Саша решил перевести тему в другое русло. – Кстати, фотки кратера со спутника пришли. Хотите включу?
- Что ж ты молчал? – Оживился Картаев. – Давай их сюда.
Саша пару раз щелкнул мышкой и приложил пальцы к монитору, замеряя диаметр воронки.
- Сколько здесь?
- Китайцы пишут, что около семидесяти километров. Но по мне, чисто визуально даже, побольше будет.
- Мда… Знатно шарахнуло конечно. – На глазах у Виктора Юрьевича выступили слезы. – Сколько народу то выкосило. Ох… Заслужили мы кару Сашенька... Заслужили… Не вытерпела Земля блядства нашего. Прокляла она нас.
- Да не переживайте, Виктор Юрьич, - Саша немного опешил. Первый раз за все семилетнее знакомство он услышал от Картаева матерное слово. – Есть же народ! Мы вот есть, китайцы. Индусы. Пендосы в конце концов. Может еще кто выжил. Надо мониторить! Новую расу создадим! Будем саинсоиды!
- Да не хватит нас на полноценную популяцию. – Картаев тонул в собственном отчаянии и бессилии. – Два, три колена максимум. И все будем родственники. Да и банально мы с тобой самостоятельно отсюда не выберемся.
- Не вешать нос, Виктор Юрьич. Я с китайцами переписывался, они паровоз строят. Заберут нас.
- Когда? Через год? Два? – Картаеву не передавался оптимизм Саши. – Вся сибирь горит. Да и у нас провизии не останется.
- Значит раньше приедут. – Саша отвернулся. Он молился на эту идею по ночам и не хотел верить в безысходность. Периферийным зрением он увидел, что замигал монитор ноутбука. – О! Спутник вернулся. Индусы что-то пишут. Виктор Юрьич, помогите перевести, они опять идиш с английским мешают.
Глаза Картаева забегали вдоль за строчками:
- Ничего не понимаю. Какая реакция? Какой гелий? – С тихим ужасом шептал Картаев. – До этого еще два миллиарда лет…
- Про что они, Виктор Юрьич? – Занервничал Саша.
- Пишут, что солнце взрывается…
Саша и Картаев тут же бросились на улицу. Выбежав, на абсолютно белом небе, они увидели черное солнце. И оно расширялось. Саша посмотрел на Картаева, но понял, что уже ослеп. Стало слышно, как кипит растаявший снег.
Зная, что Виктор Юрьевич рядом, он нащупал его руку, и крепко сжал ее.
Картаев запел:
- Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никт...
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:48
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
20.
Память.
Теплый летний ветерок, блуждающий по кронам деревьев, ласково шелестел листвой. Стоявшее в зените солнце не скупилось на тепло. Шуршала высокая трава, а пожилой мужчина, примостившийся на раскладном стульчике у озера, вспоминал. Он вспоминал, как рушился его мир. Память услужливо подсовывала кадры из выпусков новостей, газетные статьи и обрывки тревожных разговоров. Вот диктор рассказывает об очередном военном столкновении, вспыхнувшем на Ближнем Востоке; вот статья , в которой сообщается, что конфликт перекинулся на соседние страны. Война, как огромная, ненасытная черная дыра, затягивала в себя все новые и новые государства. И уже через год тот же диктор вещал с телеэкранов, что наша страна не может оставаться в стороне, когда враг бесчинствует и гибнут идеалы демократии, что нельзя допустить, нужно решительно... в едином порыве... и так далее. А на экране страшные кадры изуродованных тел и горящих домов кружили друг за другом в омерзительном хороводе. И спустя считанные месяцы черная бездна насилия и безумия захлестнула весь мир. Люди, устроившие этот кошмар ради очередного передела территорий и сфер влияния, не учли одного — в современной войне, в глобальной войне не может быть победителей. Падали бомбы, рушились империи, миллионами гибли люди. Беспощадную машину войны, запущенную ради сиюминутной выгоды, уже не смогли остановить. И сейчас человеческая цивилизация лежала в руинах. Еще теплились кое-где очаги разума, но с каждым годом их становилось все меньше и меньше, и надежда на то, что на развалинах былых государств взойдет росток нового мира, таяла на глазах. Евгений Владимирович-так звали мужчину- терзал свою память горькими воспоминаниями не из праздного любопытства; он хотел написать книгу- о том, как люди умудрились уничтожить цивилизацию, создававшуюся тысячелетиями, за какие-то жалкие десять лет. Он наивно полагал, что этот труд поможет новому человечеству, если таковое вообще будет, не повторить ошибки погибшего мира. Но главной причиной, по которой он начал писать, было то, что старик просто не мог держать в себе эти кошмары. И он писал, от этого ему становилось немного легче на душе.

Евгений Владимирович всю жизнь проработал школьным учителем литературы. Преподавал он в обычной московской школе. Не смотря на небольшую зарплату, в гимназии и платные спецшколы он никогда не рвался, хотя его и пытались пару раз переманить. Но упрямый старик считал, что желающих воспитывать детей состоятельных родителей хватает и без него, а с хорошими преподавателями в обычных школах дела обстоят не так радужно, и каждый раз отвергал заманчивые предложения. Помимо преподавания в школах, он на добровольных началах вел уроки литературы в нескольких детских домах. В начале войны Евгений Владимирович и не думал уезжать из столицы, но когда первые ракеты стали падать на город и на улицах начался хаос, он наконец решился. Несколько дней у него ушло на поиски своих бывших воспитанников, оставшихся без родителей, или никогда их и не имевших. Старику удалось найти в охваченном войной городе всего шестерых детей - четырех мальчиков и двух девочек, но он благодарил Бога и за это. Еще пару дней они потратили на сбор вещей и продовольствия, а после Евгений Владимирович смог договориться с начальником колонны, вывозившей из Москвы какие-то ценности, помочь ему и детям выбраться из города. На взятку ушли почти все сбережения учителя и некоторые его ценные вещи, но оно того стоило. Покинув наконец столицу, они направились в заброшенную деревеньку, где у него был дом. Им предстояло преодолеть почти 400 километров, но оставаться в городе, где человеческая жизнь с каждым днем падала в цене, было нельзя. Он рассчитывал на то, что деревня находится далеко от основных крупных городов, которые были главными целями для ракет и авиа-ударов. А небольшой областной центр, располагавшийся километрах в пяти от деревни, станет источником продовольствия и инструментов, пока они будут восстанавливать дом и приводить в порядок хозяйство. Старик вел свою маленькую группу, стараясь держаться подальше от больших дорог и крупных населенных пунктов, где вовсю бесчинствовали мародеры. На путь до деревни у них ушло долгих два месяца, в течении которых заболел и умер самый младший мальчик, Максим. Ему было всего шесть лет. Евгений Владимирович своими руками вырыл маленькую могилку и положил туда окоченевшее, почти невесомое тельце.

Дети плакали, их старый учитель тоже еле сдерживал слезы. Но ему было нужно успокоить своих воспитанников и продолжить путь, он сумел на время подавить горе, терзавшее его душу. А ночью, когда дети поели и заснули возле разведенного им костерка, старик тихонько отошел подальше от импровизированного лагеря, упал на колени и зарыдал. Он плакал от обиды и бессилия, слезы душили его, стекая горячими ручьями по морщинистым щекам. Пожилой учитель до крови прикусил себе руку, чтобы крик боли и отчаяния, рвавшийся наружу, не разбудил спящих ребятишек. На утро следующего дня младшая из девочек, Ира, заметив его опухшее лицо и покрасневшие глаза, спросила:
-Деда Женя, Вы что, плакали ночью?
-Нет, что ты, я просто костер раздувал, дым в глаза попал, вот они и слезятся. - старик погладил девочку по волосам и отвернулся, чтобы она не увидела его лица. Тогда он поклялся, что ни один ребенок больше не умрет, пока он рядом.
И все-таки они дошли. Дом оказался во вполне приличном состоянии. Дети заняли две свободные комнаты — мальчики спали в одной, девочки в другой, а сам Евгений Владимирович устроился на чердаке. Ребята быстро забыли ужасы долгой дороги, и воспринимали ремонт дома, как веселую игру. Они бегали по дому, помогая своему воспитателю, и радостно смеялись. От их смеха, без тени злобы и страха, душившего эту планету последние несколько лет, на душе у старика становилось спокойно, и он на время забывал о войне.

...Старик вздохнул, отложил в сторону блокнот, в котором он вел записи для будущей книги. И стал вытягивать из воды самодельный «телевизор» - небольшую рыболовную сеть, которую смастерил для него Илья, старший из мальчиков. Илье было уже 14, он был очень серьезным и ответственным пареньком и старался во всем помогать своему старому наставнику. Мальчик даже пробовал охотиться с самодельным луком, но пока у него получалось не особо хорошо. Этим утром Илья, с разрешения Евгения Владимировича, отправился в областной центр, чтобы выменять на сушеную рыбу и грибы лекарства. Ира приболела, а их запасы медикаментов подходили к концу. Паренек уже не раз ходил в город один. Местные жители знали его и охотно меняли принесенные им продукты на инструменты, старую одежду и лекарства. Но не смотря на это, каждый раз, отпуская мальчика в город , старик очень волновался. Вот и теперь на душе у него скреблись кошки. Он вытащил сеть на берег, но кроме тины и водорослей в ней ничего не оказалось. Видимо, сегодня больше ничего не удастся поймать. Старик собрал складной стул, убрал его в свой холщовый рюкзак, туда же он положил сеть. Закинув рюкзак за спину и взяв лукошко с рыбой, он направился домой.



День был ясный, погода отличная, и идти по лесной тропинке было легко и приятно. Илья даже сумел подстрелить какую-то жирную птицу — это была большая удача. Когда он принесет ее домой, дед точно его похвалит, и Ритка больше не будет дразнить горе-охотником. Пусть теперь только попробует! А из перьев можно сделать новое, красивое оперение для стрел. Паренек был радостен и беззаботен, до города оставалось совсем немного. Но тут он почувствовал в воздухе запах дыма и гари. Улыбка тут же пропала с его лица. Внимательно оглядевшись, он поправил рюкзак за спиной, достал из колчана на поясе стрелу и положил ее на тетиву своего самодельного лука. Лес становился все реже, и скоро Илья вышел на поле, на другой стороне которого начинались городские постройки. Полем, на котором раньше выращивали пшеницу, давно никто не занимался, и оно заросло сорной травой, доходившей взрослому человеку почти до пояса. Мальчик юркнул в траву и низко пригнувшись, чтобы его не смогли заметить, стал осторожно пробираться в сторону города. Рюкзак то и дело сползал на бок, и колчан со стрелами постоянно цеплялся за траву, но Илья упорно двигался вперед. Почти вплотную к высокой траве стоял старый ангар, где раньше ставили сельскохозяйственную технику, туда-то и направлялся парень. Последние несколько десятков метров до своей цели он уже не шел, а полз — так было безопасней. Добравшись, наконец, до ангара, мальчик на цыпочках подкрался к краю стены и выглянул. В городе явно что-то было не так: горело несколько домов в центре, а местных жителей нигде не было видно. Никто даже и не пытался потушить пожар, хотя погода стояла сухая и ветреная, и огонь мог легко перекинуться на соседние здания. Илья задумался. У него был выбор: прямо сейчас развернуться и бежать домой, без лекарств для Иры и без точной информации о том, что случилось в городе, или подобраться поближе к пожару и выяснить, что же стряслось, и, возможно, достать лекарств. Мальчик выбрал второе. Он, крадучись, стараясь не шуметь, перебегал от дома к дому, постоянно осматриваясь и прислушиваясь к каждому шороху. Рядом с горящими домами была сложена большая куча разнообразного бытового мусора, за которой и притаился юный разведчик.
Горели два пятиэтажных строения. Языки пламени, вырывавшегося из окон, лизали шершавый кирпич стен. На потрескавшемся асфальте возле домов валялась старая мебель и одежда. Кто-то ходил по квартирам и выкидывал в окна ненужные ему вещи, а потом поджег дом — догадался Илья. Вот и ответ — в городе мародеры.
- А это у нас тут что за херня? - хриплым голосом поинтересовались у него за спиной.
Парень начал медленно натягивать тетиву лука.
- Эй, малец, к тебе обращаются, оглох что ли?
Илья резко крутанулся на месте, поднимая лук, но не успел выстрелить. Последнее, что он запомнил, был сильный удар в челюсть.



Максим сидел в прокуренной, пропавшей алкогольными парами грязной квартире. На столе перед мужчиной стояла открытая банка тушенки, которую он ел с ножа, и наполовину пустая бутылка мутного самогона. На коленях лежало ружье. Консервы и самогон хозяин отдал сам. Этот пропитый насквозь мужичок лет 40, с трясущимися от страха, а может и с перепоя, руками, всячески лебезил перед Максимом и его приятелями по банде. Когда они пришли к нему в дом, он и не подумал сопротивляться, как это делали другие, и сразу, без лишних разговоров, отдал им все, что у него было. Теперь он сидел на корточках, забившись в пыльный угол, откуда подобострастно смотрел на окружающих. На кровати хозяина, не раздеваясь и не снимая грязных сапог, лежал напарник Максима — Вадим. В их банде люди обычно работали по двое, так было надежнее и безопаснее.
- Эй, хозяюшка, как там тебя...? - окликнул сидевшего в углу мужика Максим.
- Витька, Витька Староместов я... - оскалив гнилые зубы в подобии улыбки, откликнулся пьянчуга.
- Может, тебя еще и по отчеству называть, пьянь? Пожрать чего в доме есть, кроме тушла?
- Нет! Откуда? Мне б консервы, самогончику и больше ничего не надо... Я просто живу, никого не трогаю, и меня никто не трогает.... И вы не убивайте, а ? Пожалуйста, а? - залебезил мужичок.
- Разберемся! — оборвал его лепет молодой человек.
Отхлебнул из бутылки и закурил, прикрыв глаза. «Господи, что я тут делаю?» - думал Максим. - «Ведь была же нормальная работа, страна была, все просрали... уроды».

До войны он работал автослесарем, получал неплохие деньги и даже хотел открыть свое дело — неплохо для 28-летнего парня, без высшего образования. А потом началась война. На передовую он не попал — хорошие автомеханики нужны были в тылу. Так он и служил : привычно чинил машины и ждал скорой победы. Потом было ранение, полученное во время ракетного удара по их части. Выйдя из госпиталя он узнал, что никакой победы уже не будет. Что страна лежит в руинах, правительство погибло, а те немногие, кто выжил, дерутся за власть уже внутри страны. Так было не только в России, но и по всему миру. Тогда Максим дезертировал, не видя смысла в дальнейшей службе, и вернулся домой. От его родного города остались лишь дымящиеся развалины. Родителей, которые оставались в городе с его маленьким братом Сашей, он так и не нашел. Но до сих пор надеялся, что они живы. Кругом царил бардак, по стране колесили тысячи мелких банд — нацисты, анархисты, коммунисты и прочие. И, чтобы выжить, парень вступил в одну из таких группировок. Его радушно приняли- умение чинить технику снова ему помогло. Теперь он работал в паре с Вадимом. Их банда передвигалась от города к городу, грабя и убивая, забирая у выживших продукты, оружие и любые другие ценности. В крупные города, жители которых могли дать отпор, они не совались. Парень уже потерял счет разграбленным городкам и поселкам, убитым людям, сожженным домам. Со временем его перестало интересовать что-либо, кроме собственного выживания. Все, что ему было нужно - это курево, еда и алкоголь, изредка женщины. Прожить еще один день — вот основная задача.

В прихожую квартиры кто-то зашел, послышалась ругань и какая-то возня. Максим поудобнее перехватил под столом ружье, направив дуло на дверной проем. В комнату, волоча за шиворот упирающегося мальчишку лет 14-15, вошел Кабан, еще один член их банды, получивший свое прозвище за внушительные габариты.
- Вот, смотри, Макс, какого Чингачгука отловил! Чуть мне пузо своей игрушкой не продырявил...
На пол полетел корявый самодельный лук, колчан со стрелами и небольшой рюкзак.
- Твое пузо, Кабан, не то что из лука- из пушки не продырявишь, - ухмыльнулся Максим, подбирая с пола рюкзак. - О-о-о, смотри-ка, рыбка сушеная, грибочки, ворона какая-то дохлая — мировой закусон!
- Не тронь! Отдай, гад! - закричал пацан, пытаясь вырваться из лапищ Кабана.
На кровати заворочался проснувшийся Вадим. Он приподнялся на локтях и уставился на мальчонку.
- Че орешь, щенок? - бандит зевнул. — Не видишь - здесь люди спят. - Он достал из под засаленной подушки пистолет и направил на парня.
- Погоди, Вадя, у него тут целый мешок хавки. Нужно узнать, где взял. - остановил напарника Макс. — Ну что, пацан? Где харчи взял?
Парень округлившимися от страха глазами смотрел на пистолет, но молчал.
- Чего молчим, язык проглотил? - поинтересовался Максим.
- Не скажу. — сквозь зубы процедил паренек.
- Эт Илья, он с дедом за городом живет, тут километров 5-6 всего. - прогнусавил молчавший до сих пор в углу пьяница. — У них там секта какая-то!
- Много народу? - поинтересовался Вадим, опуская пистолет.
- Молчи! Молчи, козел! - крикнул Илья и дернулся в сторону Витьки, но, получив от Кабана по уху, отлетел к стене и затих.
- Да нет, нет там никого! Только дед старый и с ним еще 5-ро детей. Уж я не знаю, что он там с ними делает,— хихикнул Витька. — но еда у них точно водится, часто на обмен приносят.
- Дорогу покажешь?
- Да, конечно! Покажу... вы только того … меня не трогайте, а? - заскулил пьяница.
- Да не ссы, не тронем, если не соврал. - успокоил его Вадим. — Макс, по коням! Щенка берем с собой. Кабан, скажи старшому, что мы уехали. Через пару часов будем.

Они вышли на улицу, где их ждала старенькая «Нива». Паренек так и не пришел в себя после удара Кабана и ели передвигал ноги. Максим сел за руль, Витька, выступавший в роли штурмана, сел рядом с ним, а Вадим вместе с мальчонкой устроились сзади.
- Показывай, — приказал Витьке Макс, заводя машину.

Евгений Владимирович не находил себе места. Уже стемнело, а Илья все еще не вернулся. Рита давно приготовила принесенную им рыбу, но он не мог даже думать о еде. Притихшие ребята сидели по своим комнатам, слушая, как их воспитатель беспокойно бродит у себя на чердаке. «Нет, хватит ждать, иду за ним!» - решил наконец старик. Спустившись с чердака по приставной лестнице, он собрал всех ребятишек в комнате у девочек .
- Ребята, с Ильей, возможно, что-то случилось, я иду за ним в город.
- Деда, не надо, не ходи, он, наверное, охотится, он скоро придет, вот увидишь! - залепетал Вася, самый младший из ребят, которому очень не хотелось, чтобы дедушка уходил куда-то ночью.
- Василий, твой друг мог попасть в беду, а друзей в беде бросать нельзя, ты же знаешь?
- Знаю... — потупился Вася.
- Вот и хорошо. Рита и Степа остаются за старших, сейчас вы все поднимитесь на чердак, возьмете с собой немного еды и свечи. Если кому-то захочется в туалет - ночной горшок под моей кроватью. И что бы ни случилось- ведите себя тихо, пока я не вернусь. Всем все ясно?
- Да... - ответил ему нестройный хор детских голосов.
Старик проводил ребятишек на чердак и убедившись, что все в порядке, пошел одеваться.
Едва выйдя за порог, он услышал в привычной ночной тишине звук приближающегося мотора. Устало вздохнув, Евгений Владимирович опустился на деревянные ступеньки крыльца и стал ждать.
К дому подъезжала, разбрасывая из под колес комья земли, видавшая виды «Нива». Свет в салоне не горел, фары были выключены — плохой знак. Подъехав почти к самому крыльцу, машина остановилась, и из нее вышли трое человек. Одного из них старик знал — это был местный пьянчуга Витька, двоих других, одетых в камуфляжную форму, были ему незнакомы. Люди в камуфляже были вооружены, у одного был пистолет, у второго охотничья винтовка. Вооруженный пистолетом детина открыл заднюю дверцу автомобиля и вытащил наружу упирающегося Илью. Старик вскочил с крыльца и хотел было кинуться к своему воспитаннику, но передумал, вместо этого он обратился к непрошеным гостям.
- Берите все, что хотите. У нас есть еда, кое-какая одежда и немного лекарств. — Евгений Владимирович пытался говорить спокойно и уверенно, но голос его предательски дрожал. - Оружия и спиртного нет. Берите все, только не трогайте ребенка.
- Это мы без тебя, папаша, разберемся! — гоготнул мародер с пистолетом и, повернувшись к Витьке, добавил. — Не соврал, хвалю. Теперь вали отсюда.
- Но... как же? - захныкал пьяница. — Темно же, лес кругом! Вы же обещали!
- Ах, ты не хочешь идти?! - гаркнул бандит. — Тогда ты у меня ползать будешь, гнида!
И с этими словами он выстрелил Витьке в ногу. Эхо от выстрела гуляло над кронами деревьев, а тщедушный мужичок извивался на земле, пытаясь рукой зажать рану, и истошно вопил. Вадим прицелился в орущего Витьку.
- Заткнись и ползи, мразь! Я два раза не повторяю!
Пьяница перестал вопить и пополз прочь от дома, тихонько скуля и оставляя на примятой траве кровавые следы.

- Макс, а неплохая у мужика скорость! Ну ладно, повеселились, теперь пошли посмотрим, чем можно поживиться.
Мародеры бросили избитого Илью возле крыльца и вошли в дом, где при свете карманных фонарей стали искать добычу. Старик помог пареньку подняться.
- Только не геройствуй, прошу тебя, - прошептал он на ухо Илье.
Учитель и его воспитанник прошли вслед за грабителям, которые уже во всю орудовали в доме. Мародеры били посуду, переворачивали мебель, вытряхивали на пол ящики и коробки. Всю найденную еду они складывали в один мешок, одежду, ценные вещи и инструменты- в другой.
Их пленники стояли поодаль, молча смотря, как разрушают их жилище.
- Эй, дед, Витек-то говорил, что у тебя 5-ро детишек тут живет, где остальных прячешь? - вдруг вспомнил Вадим.
- На чердаке, там моя комната, — честно признался Евгений Владимирович. Врать не было смысла.
- Так, Макс, ты тут заканчивай, а мы с дедом и сопляком пойдем чердак посмотрим. Уверен, что старый хрыч там самые ценные шмотки припрятал.
- О'кей.
Подойдя к лестнице на чердак, Вадим взмахом руки приказал остановиться. Он прислушался, но с чердака не доносилось ни звука.
- Слушай сюда, дедусик. Ты лезешь первым, сопляк твой — вторым. И учти, я все время буду держать его на прицеле. Если кто-нибудь рыпнется, то в парне появится несколько новых отверстий. Усек?
- Да.
Евгений Владимирович поднялся по лестнице и откинул крышку люка, ведущую на чердак. Тут же раздался детский крик.
- Тише, ребята! Тише! Все будет хорошо, только не кричите!
Старик поднялся на чердак и присел на краешек своей кровати, на которой, забравшись с ногами, сидели его перепуганные воспитанники. Вася и Ира плакали, тихо всхлипывая. Следом за ним на чердак поднялись Илья и верзила с пистолетом. Паренька он тотчас швырнул на кровать, к остальным детям.
- Так, детки, сидим тихо, не мешаем дяде работать, уяснили? Если уяснили — кивните.
Ребята дружно закивали.
-Вот и отлично.
Вадим осмотрелся в поисках чего-нибудь ценного. Но на чердаке, кроме кровати, на которой сидели притихшие дети, письменного столика и книжной полки ничего не было. Бандит достал пару книг, пролистал их и бросил на пол.
- Тут нет ничего ценного для вас, только книги. — сказал Евгений Владимирович.
- Без тебя вижу! - огрызнулся мародер, поворачиваясь к старику.
Его взгляд скользнул по детям и остановился на Рите. Она была старшей из воспитанниц.
- Красавица, а тебе сколько лет?- спросил Вадим у Риты.
- Почти 15... — дрожащим от страха голосом ответила девочка.
- Сволочь! Убью! - внезапно вскрикнул старик и бросился на мародера.
Он вцепился бандиту в горло костлявыми пальцами, и тут один за другим грянули два выстрела.

Максим рылся под кроватью в одной из комнат, когда над его головой раздался чей-то вопль. Спустя пару секунд прогремели выстрелы, и что-то тяжелое гулко упало на пол. Он бросил свое занятие и пулей взлетел по лестнице на чердак.
На кровати жались друг к другу заплаканные дети. Его напарник стаял посередине комнаты, а у его ног лежал старик. Из ран на животе, которые он пытался зажать руками, толчками выплескивалась кровь.
- Старый козел, до усрачки меня напугал! Как кинется, прикинь! - в сердцах выругался Вадим. - А я ведь только про девку спросил.
Макс посмотрел на детей. Сердце его остановилось. Среди заплаканных лиц он узнал одно, давно, казалось, позабытое, но такое родное. Ружье выпало из его ослабевших рук. Он шагнул к детям, которые в ужасе отшатнулись от него, и опустился на колени.
- Не бойся, не бойся! Саша, это ты? Откуда ты здесь? - обратился он к одному из мальчиков. По щекам Макса текли слезы. - Да что же это я... нельзя ведь!
В его памяти одна за другой ярко вспыхивали картины ушедшего, потерянного навсегда прошлого. Его брат, его родители- такие близкие, такие дорогие его сердцу люди. Максиму показалась, что мир, который еще вчера был серым и абсолютно пустым, вновь обрел краски.
- Я н-не-е Саша, я Пе-пе-пе-тя... — прохныкал мальчик.
- Я знаю, но это не важно, — попытался объяснить свои чувства пареньку Максим, который и сам понял, что ошибся. — Это уже все неважно!
- Макс, ты чего! - удивленно окрикнул его Вадим.
Мужчина встал с колен, подобрал ружье и повернулся к своему напарнику.
- Ты не тронешь этих детей. Уходи. - тихо произнес он.
- Макс, ты чего... — мародер поднял пистолет. — совсем, что ли, долбанулся? Ты чего говоришь — то?
- Уходи, больше повторять не буду.
Рука с пистолетом дернулась, но Максим успел первым. Выстрелом Вадима отбросило на пол. Крупная дробь, которой было заряжено ружье, превратила грудь бандита в кровавое месиво. Он пару раз дернулся и затих.
- Молодой человек.. - раненый старик все еще был жив.
Максим бросил ружье на пол, присел рядом с умирающим, помог ему приподняться.
- Позаботьтесь о детях... пожалуйста...не бросайте.
- Позабочусь, — пообещал умирающему Макс.
- Отойди от него, сволочь! - За спиной у парня, сжимая пистолет обоими руками, стоял Илья.
- Не надо... Он не плохой... Он о вас позаботится... - едва слышно простонал Евгений Владимирович.

Губы паренька задрожали. Он медленно опустил пистолет и, рыдая, бросился к своему старому наставнику.



Старика они похоронили в лесу, подальше от дома. Само здание пришлось поджечь, чтобы сбить с толку оставшихся в городе мародеров. Дети сидели в машине и смотрели на бушующие пламя . Когда под напором огня рухнула старая крыша, Максим загружал в «Ниву» последние вещи. Он еще не знал, куда они поедут, но был уверен, что теперь все будет хорошо.
Светало. Наступал новый день.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:49
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
21. Настоящее

Хоть наша вылазка и проходила при дневном свете, на душе было тоскливо.


Сожжённые и разграбленные автомобили, припаркованные под выбитыми окнами. Пустые детские площадки, со срезанными качелями. Металлические ограждения, некогда защищавшие высаженные под окнами жильцов цветы – вырваны с корнем. Под ногами хрустят редкие желтые листья. Всюду мусор, лужи уже высохшей крови и перья. Мертвые голуби уже давно начали разлагаться. Кажется, они дохли прямо налету, пикируя своими тушками на хрупкие стекла. Хотя, справедливости ради, асфальт принимал их в свои объятья с такой же радостью. И, конечно же, куда без этих наглых, тварей. Крысы. Мы уже давно заметили, что они стороной обходят падших птиц. Уж если эти ходячие переносчики всего и вся боялись подходить к падали, то человеку лучше и вовсе держаться за километр.
Но мы здесь по делу. Времени на брезгливость у нас нет. Студент быстрым шагом двигался ко второму подъезду. Он уже ходил сюда в одиночку. Сам вызвался. Изучал дома на предмет квартир, удобных для вскрытия. Если проще, то мародерства. Мы старались избегать этого слова, но факт остается фактом. Сейчас я следовал за ним, периодически, оглядываясь на возможные места появления автомобилей или заблудшего отряда Армейцев. Хотя последнее было маловероятно – уроды по утрам с похмелья болеют, да и холодновато с утреца.


-Дверь справа.

Студент сказал это довольно спокойным голосом, но, признаться честно, я вздрогнул потому как он впервые за последние два дня начал говорить цельными предложениями. Похоже, мой командир заметил это. Поддевая ломом засов простенького, дверного замка, чуть покряхтывая, Студент спросил:

- Вот скажи, почему вам всем так неймётся?

-В смысле?

- Прямом. Ну, морду подразбил. Ну, вернулся я в крови.

Наверное, напряжение сказалось, но в моем голосе появилась какая-то мрачность:
- Не своей…

- А надо было в своей?

-Не передергивай. Ты просто себя со стороны не видел. Пришел, молчишь, с мужиками на контакт не идешь.

- Так хочешь знать, что со мной произошло?

Я молча кивнул.

Студент приложил, как мне показалось, совсем небольшое усилие. Косяк скрипнул и дверь отворилась. В полной тишине мы быстро проверили комнаты на предмет жильцов, и ничего не обнаружив приступили к осмотру помещений.

Студент прошел в зал, я – в комнату. Здесь царил небольшой хаос -жилище покидали в спешке, но в общем и целом было уютно. Тут, скорее всего, жила молодая пара. Все было оформлено в каком-то модерновом стиле.

- Облажался я. Вот, что произошло.

Судя по голосу, это будет длинный монолог. Я слушал моего сопровождающего и продолжал осмотр.

- Я ж тогда на велике поперся. К дому близко подъезжать. Оставил его под машиной за два дома отсюда – чтобы не подумали подкараулить.

На книжной полке среди мусора вроде «10 способов бросить что-либо» мной была запримечена книга, которая меня уже давно интересовала «Так говорил Заратустра» за авторством Ницше.

- Дом обошел тихонько без лишней «цветомузыки» с фонариком.

Автомобильный брелок, с которого я должен был подать сигнал нашим парням, известил меня противным писком с моего запястья о скорой кончине батарейки. Почти сразу нашелся донор – пульт от телевизора.

- Честно, не знаю, как они меня увидели. Я же все аккуратно делал.

В тумбочке возле дивана лежала домашняя аптечка. Мои предположения о хозяевах квартиры подтверждались. Никаких специфических препаратов. Только йод, вата, бинты и подобное.

- Все записал на карте потметил. Иду обратно, а тут эта шпана. Откуда вообще взялись до сих пор не пойму. Жахнули бутылкой какой-то по голове.

Там же я обнаружил ароматические свечи. Зажигалку. Старый мобильник. В шкафу собрал несколько теплых кофт, подштанники, какие-то футболки, носки, теплые джинсы. Ах да, вся мужская одежда занимала 2 полки. Из 8.

- Благо башка толоконная. Ей хоть бы хны. Только потерялся чуть-чуть. Ну, а эти сучата орут чего-то.

Мы сошлись на кухне. Судя по всему мой улов был посерьезнее, хотя бы по размеру рюкзаков.

- А самое поганое-то, я ведь чуть обгадился там. Напугался соплей каких-то.

Ничего интересного, все уже давно либо испортилось и покрылось плесенью либо было сожрано грызунами.

- На колени рухнул давай причитать «Не убивайте, ребята» и чувствую как второй падла у меня из руки, что-то выдернуть пытается.

Только сейчас мы сошлись лицами. Трудно словами выразить насколько тоскливый у него был взгляд.

- И вот только тут у меня мозги шевелиться начали. В руке-то у меня вот этот лом был.

Все с тем же выражением лица, но налетом легкой улыбки своему курьезу, он потряс передо мной тем самым ломом, которым вскрывал дверь.

- Это теперь твой оберег теперь? Из рук не выпускаешь?

Он отбросил лом и схватил меня за грудки. Столько ярости в его глазах я никогда не видел.

- Слушай, пацан, этим соплям лет по 16 было. Сколько у тебя с ними разница? 3 года? Ты понимаешь, что я их там же положил. Бошки им разбил. И умирать бросил. Хоть бы добил. У меня ж и макарыч был с собой, а я драпнанул оттуда…

Он разжал кулаки. Я молча поднял и передал ему «оберег». Наверное, мне стоило напугаться. Студнет был колоритным персонажем. Здоровый мужик, кило под 100 массой, со спины похож на медведя. Самая яркая черта после фигуры – была его борода. Густая и темная, но уже с сильной проседью. Из-за нее он мог показаться незнающему человеку довольно опасным человеком. Но судя по услышанной мной только что речи, истина была где-то рядом.

- И в чем ты себя винить пытаешься? В том, что они на тебя напали? Или в том, что они тебя убить и обокрасть хотели? Это война, тут либ…..
Он оборвал меня на полуслове.

-Война?! Какая нахер война?! Довоевались уже. Вот твоя война. Трупы кругом. Люди друг-друга за жратву режут. А какие-то бараны с оружием теперь цари здесь. Баре, блять. Тьфу.
Выговорился. Мое внимание привлекли настенные часы, лежащие под кухонным столом.

- 11:18. Наверное, при первом ударе свалились.

Студент, успокоившись, и глядя на часы тихо сказал:

-Так чего мы боимся? Прошлого или будущего?

- Балин. Настоящего надо бояться.

Во дворе показались люди одетые в военную форму и вооруженные автоматами…
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:54
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
22. Ангелы


Почтальон, как обычно, вошёл без стука. Быстро огляделся, сверился с бумагами на планшетке и важно выкрикнул, заставив всех нас вздрогнуть:
- Конопатов!
Крупный не по возрасту и розовощёкий не в меру Конопатов тут же вскочил с койки.
- Я!
Почтальон набрал в грудь побольше воздуха и отчеканил на автомате знакомую нам фразу:
- От лица и по поручению Содружества Государств поздравляю вас с достижением совершеннолетия. Уверен, вы будете таким же полезным членом нашего общества, каковым оно является для вас. Отныне вы полноценный гражданин Содружества со всеми правами и обязанностями. Надеюсь, вместе с вами мы достигнем Великой Цели.
Серёга Конопатов от этих слов порозовел ещё больше (что раньше всем нам казалось невозможным). Вытянувшись во весь свой немалый рост и втянув по максимуму живот, он бойко пискнул:
- Служу Содружеству!
После этого обмена шаблонными (но такими волнительными для всех нас) фразами, почтальон вручил Серёге картонный конверт серого цвета, а Серёга за это долго расписывался в его планшетке.
Когда почтальон ушёл, вся наша орава из тридцати человек тут же организовала кричаще-бурлящий хоровод возле Конопатовской кровати.
- Молодец, Серёга! – орали мы. – Поздравляем!
Хотя, если по честному, то дожить до пяти лет и получить карточку Гражданина – не слишком большой подвиг. Особенно, если жить в Интернате Предварительного Обучения, где каждый наш шаг контролировали видеокамеры и на каждом входе-выходе стояли уже взрослые, матёрые пятнадцатилетние бойцы из Внутренней Армии Порядка. Но мы всё равно орали и махали руками, пока Серёга, от волнения порозовевший уже до неприличия, распечатывал конверт.
Всех интересовал тот белоснежный лист бумаги с золотистой печатью, который Серёга никак не мог развернуть.
- Ну, Конопатов, чего ты как черепаший сын, быстрее давай! – голосили мы.
Серёга наконец справился с волнением, и схватив лист двумя руками поднёс его почти вплотную к лицу, жадно вчитываясь.
Всегда в такие моменты возникает секунда тишины. Когда тридцать пятилетних пацанов задерживают дыхание в предвкушении реакции именинника. Эта бумага с золотистой печатью и гордым именем «Направление» - определяла все дальнейшие тринадцать лет жизни. По какой профессии пойдёт человек, как сможет послужить Содружеству. Конечно, все мы мечтали стать солдатами Армии Реагирования. Ведь только у них было право на выезд из города. Да ещё какое право! Именно солдаты АР защищали город и Содружество от Ангелов. Только их отпускали в свободные рейды на «дикие» территории, откуда они иногда привозили целые грузовики новых, а порой и необычных вещей.
Секунды молчания закончились. Серёга поднял лицо и радостно выкрикнул:
- Внутренние войска! Я буду ВАПовцем!
Поднявшийся дружный гвалт поздравлений вихрем захлестнул нашу комнату и слегка даже задел меня. Как-никак, мы с Серёгой спим на соседних кроватях, и именно ко мне следующему придёт почтальон через восемь дней.

После отбоя, за несколько минут до Пропаганды, Конопатов тихо шикнул мне:
- Сань, а Сань?
- Чего тебе, Конопатов? – отозвался я, делая вид, что уже почти успел заснуть.
- К тебе новый почтальон придёт, повезло.
- Я не верю в предрассудки про новых почтальонов и необычное первое Направление от них.
- Ну так ведь старшие говорят! У нового почтальона первое поздравление всегда особенное.
- Да мало чего они говорят! Не верю! И вообще, может ко мне ещё теперешний придёт.
- Не придёт. Ему уже восемнадцать. Ты же сам видел – у него уже белый пушок появился даже. Говорю тебе, что твой почтальон новый будет. А этот получит Направление на пенсию.
- Конопатов, отвали, не верю всё равно…
Нас прервала начавшаяся Пропаганда. Из многочисленных динамиков убаюкивающий голос тихим баритоном снова и снова рассказывал нам о прошлой и будущей жизни.

… случилось семьдесят лет назад. Неподконтрольные аппетиты алчных капиталистов привели к расслоению общества. Прикрываясь громкими лозунгами, эти паразиты жадно сосали соки из всего живого и неживого. Одного они не могли себе позволить – жить столько долго, сколько они желали, а желали они вечной жизни. И тогда, самые богатые и влиятельные из них построили огромную лабораторию и наняли лучших учёных и врачей, чтобы…
… поэтому и произошла авария. Экспериментальный генный препарат попал в водоёмы. Спустя всего неделю заражёнными оказались почти все жители нашей планеты. Спустя полгода – заражены были уже все…
… на генном уровне преобразует клетки организма, заставляя их возобновлять себя снова и снова. Таким образом, в возрасте от восемнадцати до девятнадцати лет наступают несколько стадий преображения. Первая вспышка пробуждения генного модификатора приводит к тому, что организм человека полностью излечивается от всех известных болезней, приобретая стойкий иммунитет. Увеличивается физическая и мыслительная активность. Главным побочным эффектом является депигментированный волосяной покров, известный как «пух», покрывающий всё тело человека…
… спустя неделю. Благодаря внешнему виду и прочим факторам такие люди приобрели народное прозвище – «Ангелы». Действительно, за эту неделю их мысли и поступки стремятся к общему созиданию и помощи другим. Люди становятся добры, честны, открыты. Внешний вид, за счёт «пуха» вызывает расположение к себе. На этом первая стадия заканчивается…


Конопатов ушёл рано утром, ещё до побудки. Не удивлюсь, если узнаю, что он ночью так и не смог заснуть. Перевозбуждённое состояние от такого козырного (в нашем понимании) Направления легко смогло бы победить действие закиси азота, которая подавалась по ночам в наши комнаты по системе вентиляции для того, чтобы мы крепче спали и могли лучше усвоить постулаты и законы Содружества. На Серёгино место тут же заселили хлипкого очкарика Витьку Кривоногова из подготовительной группы. По существующим традициям заселения в первый же вечер его немного побили. Ничего страшного, сломали только нос и ключицу. Но очки не разбили. Сейчас уже не те порядки, что в наше время.
Я так и сказал тогда Витьке, что нечего ныть, как девка перед Родильным Инкубатором. У меня вон два штыря железных в ноге. А у Серёги и того хлеще было – ему черепушку пробили, когда заселили. Ходит с пластиной теперь. И ничего, радуемся все. Серёга уже в войсках даже. Но Витька всё ныл и ныл. Что не хочет никаких войск, не хочет никаких Серёг, хочет, чтобы от него отстали только. Тут уж я не выдержал и приложил ему снова. Чтобы про Серёгу ерунды не говорил. Как так не нужен? Да он же классный пацан был. И есть. И будет.

Почтальон и правда был новый. Когда он громко выкрикнул мою фамилию – Хворостун! – все вздрогнули даже больше обычного.
Как и принято он отчеканил свою часть, я гордо и басовито (так мне показалось) обещал служить Содружеству. А затем… Затем пакет и та знаменитая секунда тишины. Когда кажется, что даже тридцать маленьких сердец на мгновение перестают биться, чтобы не спугнуть судьбу, не отвести удачу.

- Пенсионный Фонд.
Мой голос, когда произнёс эти слова, показался мне чужим. Окружившие меня пацаны только удивлённо и как-то нервно переглянулись. И только Витька Кривоногов пронзительно блестел стёклами очков, будто знал больше всех.
- Чего сказал, Сань? – спросил кто-то из одноклассников.
- Пенсионный Фонд, – повторил я.
- Вот это обалдеть. Ты глянь, всё сходится. Новый почтальон и вон какое Направление. При мне в Фонд ещё никого не направляли.
- Точно, всё сходится, - заголосили другие.
Витька не голосил. Он просто стоял и прожигал меня диоптриями. Взъерошенный, тощий, почти как ток суслик из уголка Окружающей Среды. Только прошептал неслышно, одними губами:
- Убийца!
Тогда-то я и сломал ему очки.

… необратимые изменения в головном мозге на второй стадии, которая, как и первая, длится около недели. Благодаря постоянно обновляемым клеткам мозга, человек утрачивает сначала мотивацию, затем память, а наконец и самое ценное – личность. Каждое прожитое мгновение для такого человека уникально тем, что он ничего не помнит о предыдущем. Таким образом его поведением начинают управлять только инстинкты. А главный инстинкт – выживание…
… получает Направление на пенсию в конце первой стадии. За этим следит специальный корпус, подчиняющийся непосредственно правительству Содружества Государств…
… Особую опасность представляют из себя дикие Ангелы, появившиеся во время Тёмных Дней Человечества. Несмотря на все наши действенные меры, они продолжают размножаться и представляют собой одну из главных угроз нашей безопасности...
… Первые годы после катастрофы были критичными в плане спасения цивилизации. Население планеты сократилось в тысячи раз, были утрачены практически все технологии. Лишь спустя почти тридцать лет были созданы первые поселения Содружества в Западной Сибири. На данный момент Содружество состоит из тринадцати городов-государств и представляет собой последний оплот цивилизации. И каждый гражданин обязан сделать всё возможное для достижения Великой Цели…
… и уважение к товарищам. Но недопустимо проявлять слабость в нашем общем стремлении – достичь Великой Цели. Холодная голова, горячее сердце, золотые руки – таким должен быть каждый Гражданин. И даже маленький шаг Содружества Государств – это огромный скачок для любого Гражданина. Только вперёд…


Спустя десять лет после выпуска, Конопатов оставался всё таким же розовощёким. Вот только глаза приобрели неуловимый хитрый отблеск. Звание полковника Внутренней Армии при штабе правительства накладывала свой отпечаток. Вот он сидит напротив меня, солидный, пухловатый, эдакий хряк на выданье.
Я тоже немного изменился. Так говорят. Наверное, также из-за должности. Старший уполномоченный особого отдела Пенсионного Фонда – это вам не гайки в карманах крутить. Название громкое, а по сути – всё просто. Ликвидация сбежавших Ангелов, которые получили Направление на пенсию. Что бы кто ни говорил, а всё легче, чем в обычном отделе собирать пенсионеров в фургон, вывозить за город и «выписывать пенсию». После года службы там я сам попросил о переводе. Потому как патронов порой не хватало, а просто душить, глядя в эти добрые, слезящиеся глаза… Некоторым нашим это даже в радость было, отчего втройне противно. «Пенсионеры» даже не сопротивлялись почти. Слишком понимающие, слишком светлые, слишком… Однако некоторые сбегали. Почему – никто до сих пор не понимает. И я по горячим следам должен был их выследить. Бывало – в составе отряда Армии Реагирования. Но чаще в одиночку. Одному легче. Это если диких Ангелов бить, повадки которых просто и легко читаются, то толпой сподручнее, конечно. Одни окружают, другие загоняют. Бах! Бах! Готово. Но полуразумного ещё «пенсионера», у которого здоровья, что у коня, и чёрт пойми что в голове крутится, раз бежал… Здесь необходимо просто по тихому. Незаметно. Неслышно. Что у меня как раз прекрасно получается.
- Сань, чего задумался? – Конопатов поправил воротник форменной куртки и со своей уже фирменной хитринкой заглянул мне в глаза.
- Да ничего, Серёга, о работе думаю вот.
- Это хорошо. Я по работе и заглянул к тебе. Надо операцию одну снова провернуть. Понимаешь? – он гаденько подмигнул.
- Опять заместитель по Пропаганде?
- Точно, Саня, точно! Зампропу нашему опять неймётся.
- Поедем втроём, как обычно?
- Да. Я, ты, он. Сам понимаешь, операция секретная, чтобы ни-ни!
- Да не впервой. Когда?
- Завтра в десять. На северном КПП. Машина уже будет ждать.
- Бумаги согласуешь?
- Обижаешь, Сань, уже всё подписано.
- До завтра тогда.
- Давай. Жду.

Зачем? Зачем ты так? Пойми, я этого не хочу. Но надо, понимаешь?
Беглые обычно всегда сворачивают к озеру. Следы были чёткие. Судя по всему, беглый Ангел не стремился спрятаться, как многие. Укрыться в лесу под корягой какой. Шёл чётко к озеру. Там я его и догнал.
Он сидел на берегу, подперев голову руками. Весь пушистый, белый, крыльев только нет. Хоть картину рисуй с него. Я бы и нарисовал, но не умею.
Я подошёл чуть сбоку, не доходя пары метров остановился. Нет, не зря они сюда бегут. Красиво здесь, спокойно. Нет бешеной суеты города. Никто никому ничего не должен.
- Саша… - тихо позвал он, даже не оборачиваясь.
Только он меня так и называл. Ровесники просто Санькой кликали. На службе официально – Александр. А он – Сашей звал. По тёплому так. По домашнему.
- Да, Володь.
- Саша, ты помнишь маму?
- Нет, ты же знаешь. Её на пенсию отправили сразу, как я родился.
- А я помню. У неё были тёплые руки и тёмные пушистые волосы. Как у тебя. Я то в отца пошёл. Я помню, как она меня навещала каждый месяц в Интернате. Приносила пирожные. Знаешь такие? Сладкие сверху, а внутри крем…
- Знаю.
- Она просила следить за тобой. Так и сказала в последний раз, когда виделись. Мол, меня больше не увидишь, зато увидишь брата. Так и случилось.
- Да.
- А у меня нет детей. Я ни разу не ходил в Родильный Комбинат. Так и не смог себя пересилить. Я не хотел, чтобы моего ребёнка в восемнадцать отправляли «на пенсию». Только потому, что он станет другим. Не таким как мы. Как вы. Просто другим.
На берегу сидел беглый Ангел, которого я раньше ненавидел за то, что именно он, а не я знал маму. Но сейчас…
Я снял пистолет с предохранителя.
- Володя, знаешь… Я хочу сказать тебе… Спасибо.
Он впервые тогда оглянулся на меня. Светлый, добрый, с улыбкой во всё лицо.
- За что, Саша?
Я ничего не ответил и поднял пистолет…


Выехали на расконсервированном не так давно уазике. В кабине висел удушливый запах масла, поэтому окна пришлось держать открытыми, чтобы не задохнуться.
Я сидел за рулём, Серёга Конопатов на соседнем сиденье, сзади беспокойно ёрзал зампроп. Отъехав на пару километров от города, я заглушил мотор.
- Кого на этот раз? – спросил я.
Зампроп заёрзал ещё сильнее, а Серёга знаком показал, чтобы я вышел из машины.
- Понимаешь, тут такое дело, - затараторил Конопатов, когда мы отошли от машины на десяток метров, - надо теперь поймать дикого. Чтобы на вид лет эдак сорок? Ну, в кино видел таких, понимаешь о чём я?
- Понимаю. Но не понимаю. Если нужны дикие, а не свежие беглецы, на кой чёрт я то нужен? Выехали бы с отрядом АР, они бы табуном всех загнали, а зампроп и выбрал бы себе нужную даму. Хотя…
- И я про что! Вот теперь понимаешь! Чтобы она старше выглядела, надо такую изловить, которая во времена катастрофы ещё жила. Раритет, так сказать. А то почти все нынешние дикие в восемнадцатилетнем возрасте застряли. А зампропу надо… Как он там сам сказал?.. Изюм… Изюму попробовать, во!
Конопатов сально захихикал. Мне оставалось только презрительно сплюнуть под ноги.
- Да где я вам такую найду? Это же искать не меньше недели надо! А то и две недели!
- Ты, Сань, не беспокойся. У нас с собой и палатка генеральская, и спальники, и паёк на месяц. А по возвращении – ордер высшего класса выпишу в Родильный Комбинат. С правом выбора. И отпуск на месяц. Понял?
- Да пошёл ты! Садись вон, поедем искать.

Я так сразу посудил – возле нашего города ловить нечего. Практически всех диких уже АРовцы перебили. Вот и повёз своих «попутчиков» до Новосибирска. Говорят, неплохой город был. Хотя какой там город. Городище по нынешним меркам. Миллионы людей жили. Не то что у нас – тысяч пятьдесят еле наберётся.
За сутки добрались. Помогло то, что я ездил в Новосибирск один раз с бойцами АР, когда практику сдавал. Тогда прямо в город заехали. Удивительно мне было тогда. Дома – здоровые, высокие. Улицы – широченные. Автомобилей кругом – тьма просто. Но дома многие разрушились, улицы заросли сорной травой, а машины сгнили.
В этот раз, конечно, в город заезжать не стали. Опасно очень. Дикие Ангелы целыми стаями там бродят. А у нас ни пулемётов, ни сотен обученных бойцов, ни проволоки колючей для отгораживания.
Недалеко от Новосибирска нам посёлок попался. В основном – одноэтажные дома с дворами. Но было и пару девятиэтажек. Вот это то, что требуется. И опасности не много, и то, что ищем найти можно. Я почти сразу спать завалился в мешке, предупредив Серёгу, чтобы подготовил к ночи всё, что надо. Он покивал понимающе, разумеется, мол, не привыкать.
Когда я проснулся уже стемнело. Серёга разогревал на спиртовке пайки, а зампроп по совиному выглядывал из палатки, каждую минуту зачем-то вытирая ладони о штаны. Я вылез из мешка и подошёл Конопатову. Тот молча протянул мне открытую банку фасоли с мясом и плитку шоколада. От шоколада я отказался, но фасоль навернул с удовольствием, заедая её твёрдыми галетами. Поев, перекинул приготовленный Серёгой рюкзак на спину и потопал потихоньку к посёлку.
С утра ещё, перед сном, я заприметил нужное здание - бывший местный торговый центр. Даже с кое-где уцелевшими стёклами на фасаде. К этому зданию и лежал мой путь. Осторожно, не слышно, если дикие увидят или учуют – могут и наброситься толпой. Хотя и одиночек не стоит беспокоить. Меньше знают – лучше спят.
Добрался без происшествий. Внутри торгового центра царил сущий мрак по сравнению с улицей. Пришлось с полчаса тихо посидеть у входа, чтобы глаза получше привыкли. Ничего, спешить мне некуда. Отсидевшись, осторожно двинулся вовнутрь.
Внутри был кавардак. Куча мусора и битого стекла под ногами. Кое-где – целые очаги непонятной растительности, пробивающейся из-под бетона. Перелезать и даже переползать местами по непонятно чему в темноте было не очень приятно. Зато лестница наверх была цела, хотя перила уже насквозь проржавели и кое-где даже осыпались. Но и так сойдёт. На втором этаже бардака было много меньше. Облазил что мог – вроде никого.
Обратный путь ко входу в торговый центр занял уже намного меньше времени. Сняв рюкзак, я начал осматривать его содержимое. Так, упаковка небольших шаров с блёстками. Эти надо развесить у входа как приманку. Безмозглым бабам из Ангелов нравятся такие блестяшки. А вот и несколько одинаковых флаконов. Открутив крышку с одного я осторожно принюхался. Так и есть – духи. Не сработают шары - бабы на запах сбегутся. На дне рюкзака лежала главная замануха – несколько довольно-таки крупных тряпичных кукол, изображающие из себя младенцев. Таких шили в нашем Родильном Комбинате, чтобы молодые девки тренировались ухаживать за детьми первые шесть месяцев до Интерната. Пока дикие бабы будут возиться с ними, пытаться баюкать и покормить (инстинкт у них, понимаешь), у меня как раз будет время выбрать нужную.
Развесив шары с таким принципом, чтобы восходящее солнце заставило их ярко сиять, налив ручейки духов от шаров до лестницы и разложив кукол, я занял удобное место на втором этаже за кучей какого-то хлама. Отсюда мне будет всё прекрасно видно. Осталось только подождать.

С рассветом появились первые дикие. Кто-то рассматривал шары, пытаясь до них дотянуться, но я их специально повыше развесил. Другие шлёпали ладонями по уже ставшим маслянистыми лужицам духов. Третьи, присев на пол и поджав под себя ноги, пытались баюкать кукол. Бабы, что ещё с них взять?
Я сразу выделил из этой кучи одну. Она явно была старше остальных, застрявших в восемнадцатилетии. Другая походка, осанка. Более гордая, словно знающая себе цену, в отличие от молодняка. Не задерживаясь у шаров, она практически сразу направилась к куклам. Сложно оценить возраст по внешности, если сравнивать приходится только с парой просмотренных фильмов, да редких картинок и фотографий в ещё более редких сейчас сохранившихся книгах. Но под условия начпропа вроде подходила (чтоб ты захлебнулся собственным дерьмом, начпроп, извращенец толстомясый). Тридцать пять, может сорок лет. Чуть постарше моей мамы, если бы мама дожила, конечно…
Дальше - как по учебнику. Прицелился из пистолета, заряженного шприцом со снотворным. Главное не спешить. Если промахнусь, то могу спугнуть всех, а перезаряжать такой пистолет слишком долго – дикие могут бегать очень быстро. На выдохе сосчитал про себя до трёх и нажал курок. Она даже не пискнула, просто закрыв глаза рухнула на спину, всё ещё прижимая к себе куклу. Остальные застыли, тревожно осматриваясь, выискивая непонятную для них опасность. Я моментально выхватил из кармана маленькую петарду, поджёг, и бросил вниз. Тихий сухой взрыв поднял всю толпу на ноги и заставил улепётывать. Пугливые они, если не видят объекта своего испуга. Теперь надо выждать пару минут и спуститься вниз. Спешить некуда.
Я наклонился над рюкзаком, чтобы достать моток тонкой верёвки. И тут меня кто-то схватил сзади. Мои руки оказались прижаты к телу, а сила, с которой меня сдавили, не оставляла шансов вырваться. Мягкий голос над моим ухом прошептал:
- Не бойся, Саша.
А кто-то другой, сбоку, добавил с ехидным смешком:
- Ну привет, убийца…


- … Спасибо…
- За что, Саша?
Я ничего не ответил и поднял пистолет…
Брат смотрел на меня слезящимися глазами (почему у всех Ангелов перед «пенсией» начинают слезиться глаза? ), а я просто молчал. Так и мы смотрели друг на друга, пока минут через двадцать пистолет всё же оттянул мне руку, заставив опуститься. Я просто развернулся и пошёл обратно к городу, спиной чувствуя взгляд Володи.
Почему-то хотелось разреветься. Пришлось почти до крошева стиснуть зубы. И пообещать самому себе, что если у меня будет ребёнок, то он никогда не уйдёт на «пенсию». Никогда…


Серёге Конопатову я сказал, что никого не нашёл. К тому же неудачно подвернул ногу, убегая от толпы диких, и теперь не смогу продолжить «охоту». Решили ехать назад в наш город. За руль сел уже Серёга, сзади безудержно ёрзал начпроп, а я рядом всю дорогу думал. О том, что случилось, и как быть дальше.
У въезда на КПП Конопатов сказал то ли мне, то ли начпропу:
- Ну чего уж, теперь до следующего раза.
Я покивал для вида. Уже после того, как прошли все проверки и подписали стопку бумаг, Серёга подошёл ко мне, обнял за плечи и по-товарищески так спросил:
- Сань, всё нормально? Какой-то ты смурной весь. Ты не переживай, отпуск я тебе сделаю всё же. Главное – не падай духом. Нога заживёт, всё затянется. Так ведь? Не раскиснешь?
- Да нормально всё Серёга, нормально. Отпуск мне и правда не помешает. Спасибо.
Не мог же я ему сказать, что на самом деле случилось в том торговом центре. О долгом разговоре с Витькой Кривоноговым. Да, тем самым очкариком, который непонятно каким образом смог бежать из города и выжить.
А Витька мне долго рассказывал, что по Направлению попал в Научное Отделение. Что спустя несколько лет в своей лаборатории он всё же нашёл способ остановить действие генного вируса у Ангелов. О долгих опытах на образцах. Что после череды успешных экспериментов его проект внезапно заморозили, и лично начпроп ему читал долгую лекцию о том, что Ангелы – наша главная угроза и их надо истреблять, а не лечить. Кривоногов рассказал о своём побеге из города и первых вылеченных Ангелах. О временном лагере у озера, того самого, куда стремились почти все беглые. О многом успел поведать Витька, а Володя сидел с нами рядом и кивал, подтверждая его слова.
Вся проблема была в том, что дикие излечивались, но плохо поддавались обучению. Мозг, хотя и начинал усваивать информацию, но вменяемая речь давалась с трудом и не всем. Вся надежда была на тех, кто ещё не подвергся второй вспышке генного вируса, чьи память и умения ещё не стёрлись.
- Понимаешь, - чуть ли не кричал на меня Витька, - они такие же как и мы! Такие же люди! И мы можем их вылечить. Создать нормальное общество. Где не надо будет выходить «на пенсию». Мы совместно будем трудиться и восстанавливать всё то, что утратили. Они – не другие! Они – это мы!
Я согласился помочь. Всё что от меня пока требовалось – это провожать беглых до временного лагеря, где они получали бы первую порцию вакцины. Перенаправлением их в основной лагерь занялся бы Володя или кто ещё. Тем более, что Витька не сказал, где находится основное их место проживания. Я его понимаю. Не доверяет он мне пока, боится потерять всё то, что смог сделать. А сделал он уже немало.
Впереди ещё много трудностей. Придётся действовать очень осторожно, заодно подыскивая новых помощников из числа оперативников Пенсионного Фонда. Рискованно очень, могут и поймать. Но теперь появилась надежда, что у моего ребёнка будет настоящая мама. И не только у моего – у всех.

Это сообщение отредактировал МарфаВасильнаЯ - 2.11.2012 - 03:03
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:55
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
23. Выбор


Мир рухнул в одночасье.
Разом.
Ветер завывал в разбитых окнах многоэтажек, тащил по земле мусор - остатки былой цивилизации и ласкал траву, которая поднялась и захватывала все большее пространство в городах.
Для растительности крах человеческой цивилизации был подарком. Траву и деревья не стригли, предоставляя свободу роста, и люди хорошо удобрили растительность своими телами, разбросанными тут и там.
Природа отвоевывала все больше и больше пространства, превращая некогда шумные города в леса.
Множились стада дичи. Ветви одичавших садов ломились от плодов.
В нынешнем мире было все, кроме человека.
Был ветер, простор и свобода, за которую человечество боролось веками, а теперь жалкие кучки людей, разбросанные на континентах, были готовы обменять эту свободу на горячий душ или выпуск вечерних новостей.
Первое время, люди не нуждались ни в чем - оружие, еда и бензин были в достатке.
Люди заново учились работать на земле, добывая трудом и терпением пропитание себе и детям. Мужчины, снова стали охотиться.
Наступил век возврата к началу.
Постепенно разрозненные группы людей, стали стремиться к соединению с другими группами выживших.
Как века назад, люди стали жить племенами.
Как века назад, в цене были вещи, оружие, женщины и технологии.
Как века назад, начались войны, технологические войны.
Библиотеки по всему миру давали знания накопленные человечеством веками, но кроме знаний требовались люди с опытом - инженеры, врачи, земледельцы - за обладание специалистами велись кровопролитные войны между племенами.

Старая военная база, обнесенная массивным забором, была занята почти сразу после почти полного вымирания личного состава. Тех, кто оставался еще на ногах, штурмующие базу люди не оставили ни кого в живых, кроме двух механиков, которых заставили учить своих бойцов к обращению с танками и БТРами.
База была под контролем племени "Сивучей", как они себя называли, уже второй год.
"Сивучи" пришедшие с Севера имели многочисленные стада овец и табуны лошадей. Благодаря ним арсеналы базы, теперь, ломились от обилия оружия, а сама база была днем похожа на муравейник от количества людей.

Стол.
Сидящий за ним человек, широкие плечи которого обтянуты старой потертой кожей куртки пилота.
Вместо лампы - луна, любопытно заглядывающая в окно.
Автоматный патрон, который по столу катают крепкие пальцы.
Дымок догорающего, в углу, костра.
- Ну, что? - Человек бросает катать патрон. - Что делать будем?
Из темноты угла выступает, высокий бородатый мужчина, со свирепым выражением лица.
- Что делать? Что делать?! - Почти кричит он. - Ничего! Абсолютно ничего! Мы остаемся здесь!
- Погоди, Петрович, не кипятись, - к столу из темноты комнаты подсаживается еще один бородач. - Он же нам почти брат. Сколько мы вместе с ним пережили!
- Плевать! - Мужчина со свирепым лицом, названный Петровичем, прихлопывает по столу ладонью. - Плевать! Нам нет смысла его вытаскивать! Этот гад превратил Захара в бессловесную скотину, непомнящую родства! На базе много оружия и людей, нет смысла распылять силы для освобождения манкурта!
- Остынь, Петрович. - Грубо прервал его мужчина в куртке пилота. - Захара надо вытаскивать.
Злобный бородач, застонал от злобы и потряс кулаками.
- Бред! Бред!!! - Он метался по комнате, то и дело, пропадая в сгущающемся мраке комнаты. - Бред! Ты, Дима, похоже, не понимаешь, ЧЕМ мы рискуем! И для ЧЕГО! Ты разве не понял, что я сказал?! Разведка доложила – Захар раб без памяти!
- Все! - Дмитрий хлопнул кулаком по столу. - Дебаты окончены! Завтра. Штурм базы начинаем в четыре утра! Уведомить командиров отрядов! И еще один приказ, не трогать китайца! Ни при каких обстоятельствах!

***

Удары сыплются один за другим.
Голова, почки, живот и, вдруг, сапог солдата впивается в мошонку.
Дикая боль, разворачивающая изнутри. На глаза, помимо воли, набегают слезы.
Чья-то сильная рука, переворачивает на живот и тянет голову назад.
Блеск лезвия ножа, занесенного над горлом.
- Ну что, малыш, готов разговаривать? - Рыжебородый детина, садится напротив Захара на корточки.
- Пошел ты, говно! - Захар улыбается.
- Мальчик не понял, похоже. - Рыжебородый выпрямился в полный рост.
Огромный, волосатый кулак рыжебородого впечатывается в лицо Захара.
Хруст зубов и дикая боль.
- Где, я спрашиваю, твои люди берут бензин?!
С гневно искривленных губ рыжебородого, от крика, срываются капли слюны. Застревая в длинных волосах бороды, они сверкают в свете лампы, словно бриллианты.
- Ты что, парень, меня за дурака держишь? Тебе жить надоело?
- Надоело, представляешь? – Захар усмехается
- Сдайте его косоглазому. – Отмахнувшись рукой от стоящего на коленях Захара, рыжебородый вышел из комнаты.

Грязная грузовая «ГАЗель», со следами запекшейся крови в кузове.
Огромная палатка, растянутая прямо в танковом ангаре.
Улыбающийся, восточного вида, человек.
- Сюда, пасалуйста, - он чуть наклоняет голову в знак уважения рыжебородому и приоткрывает полог палатки. – Сюда, Цамин-су.
- Это что еще за новая херня? – Рыжебородый внимательно смотрит на китайца.
- Цамин-су, по-китайски, насальник погранисной заставы. – Китаец согнулся в поклоне. – Мне трудна, насывать Вас по имени, увасаемый Николяо. Посвольте мне насывать Вас Цамин-су.
Рыжебородый громогласно рассмеялся.
- Ну, ты даёшь, косоглазый! Ладно, называй Чаминсау, а из этого куска мяса, сделай мне отличного раба.
Огромный палец Чамин-су показал на тело Захара, распростертого на полу танкового ангара.
- Хоросо, Цамин-су.

- Этот долбанный китаёза опять требует от нас взять какую-то библиотеку! – Семен, раздраженно пристукнул ладонью по столу. – И, вообще, что за херня, Коля?! Какой-то косоглазый командует отрядом разведки!
- Не какой-то, Сёма. – Николай затянулся сигаретой и выпустил кольцо дыма в потолок. – Не какой-то. Не будь он гением, при нынешних обстоятельствах, я бы отправил его кормить червей, поверь мне, но этот сукин сын, знает и химию, что твой Менделеев и механику, и еще много чего, чего не знаем мы с тобой. Сейчас у нас есть порох, снаряды, наркота, спирт и прочие прелести цивилизованной жизни.
- Зато полный голяк с топливом! – Возразил Семен. – А вот его-то как раз и не хватает! Ты знаешь, сколько я сожгу бензина, что бы взять библиотеку? Нет? А я тебе скажу – двести литров!
- Подожди, не гони порожняк, дружище. – Николай широко улыбнулся и погладил свою огромную, цвета красного золота, бороду. – Надыбаем нефть, косоглазый нам и бензин будет гнать. А пока, выполни его просьбу, найди библиотеку и привези сюда.

Опасная бритва скользит по черепу, со слышимым хрустом срезая волоски и кожу.
Крупные капли крови падают на пол, часто попадая на колени.
- Ты не крицис, это осень холосо! Ты муссина! – Китаец, скоблящий голову Захара, улыбается. – Увасаю.
- Иди ты к черту. – В теле ломота страшная, очень хочется спать и абсолютно наплевать на происходящее.
- Ты не беспокойся, я все сделаю. – Китаец наклоняется к уху Захара. – Всего пять дней и ты станесь великим! Не подвластным для эмосий манкуртом.
Захар закрыл глаза - плевать.
Рев верблюда, стоящего в паре шагов от них с китайцем, вырвал из полузабытья.
- Сего сздёсь? А? – Китаец закричал на держащего верблюда охранника. – Ресь его! И по-бистрее!


Палящее солнце. Крики птиц, носящихся над головой.
Страшно хочется пить.
Захар с трудом открыл глаза.
Высокое голубое небо, похожее на воду озера, в котором они с отцом ловили рыбу как-то. Огромные рыбины, прохладные как вода, в которой они были всего минуту назад.
Вода – вот то, что нужно сейчас.
Плевать, хоть глоток воды.
А еще голова чешется.
Захар приподнялся и сел. Руки и голову держала странная, грубо сбитая из досок конструкция, напоминающая древние кандалы.
Одна из досок сильно давила на плечо и шею.
Но это не страшно, страшно другое – железная цепь прочно держала его ногу, прикованной к трубе, огромного бака, покрытого ржавчиной.
- Люди! Эй! Кто-нибудь! – Хрипло закричал Захар. – Люди! Дайте воды!

- Пятые сутки, осмелюсь долозить, - китаец склонился перед Николаем в поклоне. – Цамин-су, пора посмотреть зив ли Ваш раб.
- Верно, пора уже. – Николай поднялся из-за стола. – Ты все приготовил, Киу Лианг Цо?
- Все приготовил, - китаец, польщенный тем, что его повелитель назвал его по полностью имени, чем выказал уважение, ему, простому инженеру, быстро закивал лысой головой. – Все готово, Цамин-су.

Старенький, в меру потрепанный УАЗик, поднимая тучи едкой пыли, несся по степи.
В салоне машины, в полном молчании и крепко держась за ручки, сидели трое – водитель, китаец и начальник базы – Николай.
УАЗ, резко затормозил у бака, туча пыли нагнала машину и плотно укутала ее, словно туманом.
- Вы долзны быть первым кого он увидит. – Китаец спокойно и серьезно добавил. – Напоите его водой, только немного, инаце умрёт.
- Я понял. – Кивнул головой Николай.
- Есё не всё, снимите с него снасяла кожу верблюда с головы, потом оденьте ему шапку. Колодку в самый последний момент.
- Хорошо. Я тебя понял, Киу Лианг.

Огромный ботинок, величиной с самую большую гору в мире, подняв облако пыли, появился перед глазами Захара.
- Кто Вы? – Спросил Захар. – У Вас есть вода? Без воды, Вы мне не нужны.
- Как ты? – Раздался голос над головой Захара.
- Плохо, я пить хочу. – Распухший язык, шершавой поверхностью цеплял нёбо и еле шевелился во рту.
- Это очень плохо. – Посочувствовал человек и сел рядом с Захаром на землю.
Горлышко фляжки коснулось растресканных губ и, в рот Захара, потекла холодная влага.
Жадно ухватывая губами, Захар, захлебываясь начал глотать воду из фляжки.
- Всё, хватит.- Мягко, но решительно. Человек убрал фляжку от губ Захара. – Пока хватит.
Глаза Захара беспокойно следили за человеком, сидящим рядом с ним.
Голубые глаза, рыжие волосы и борода. Кожаная куртка и камуфляж. Пистолет на боку в пластиковой кобуре, из-за плеча виден ствол «Калашникова».
- Кто Вы? – Захар шумно вздохнул, переводя дыхание.
- Давай лучше начнем с тебя. – Человек, сцепил пальцы на колене. – Кто ты? Откуда ты? Как тебя зовут?
- Я…я… - Захар с ужасом понял, что забыл собственное имя, фамилию и, вообще, много чего забыл. – Что у Вас за плечами?
Рыжебородый мужчина усмехнулся и, потянув за ремень, скинул с плеча автомат.
- Это автомат, если быть точнее, АКСУ. Что означает автомат Калашникова специальный укороченный. – Он дотронулся до кобуры на поясе. – Это пистолет марки «Глок-19».
- Для чего они? – Сумбур в голове, мешал Захару понять, что к чему.
- Смотри. – Мужчина вскинул автомат и нажал на спусковой крючок.
Автомат оглушительно загромыхал, выплюнув блестящую гильзу.
Захар зажмурился от страха.
- Вред! Этот автомат приносит вред? – Скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Захар.
- Да, сынок, эта штука может тебя убить с расстояния в триста шагов. – Мужчина встал и поднял Захара, прислонив его спиной к баку. – Тебя зовут Боджинг, что означает «восхищенный победой», понял?
- Да. – Кивнул Захар.
- Я твой хозяин и ты мне обязан жизнью, мое имя Николай. – Мужчина нагнулся и резким движением руки, сорвал с головы Захара-Боджинга, кусок, почти высохшей, шкуры верблюда.
Протер голову Боджинга маслом и остановил кровь, текущую из множественных ранок.
- Помни добро, которое я сделал тебе, Боджинг. Я спас тебя от смерти и жажды. Я снял с твоей головы эту мерзость. Я остановил кровь, которой ты истекал. Я одену тебе на голову шапку, что бы твоя голова не болела. И я освобожу тебя от колодки.
- Спасибо, хозяин Николай. – Захар-Боджинг заплакал от восхищения и благодарности к этому человеку, который его спас.
- Помни мою доброту и никогда не предавай меня.
- Да, хозяин!
- Как тебя зовут?
- Боджиг, хозяин!!! – Захара захлестнула щенячья радость. – Мое имя Боджинг! Я буду верно, служить Вам, мой хозяин!
- Кто твой хозяин, Боджинг? – Мужчина широко улыбнулся.
- Вы, Николай!
- Вот и молодец, Боджинг. – Николай наклонился вторично и натянул на голову манкурта шапку, цвета хаки. – Я буду тебя звать Бо, хорошо?
- Как угодно, хозяин.
- Я тебе подарю самую красивую шапку на свете, Бо, что бы не болела твоя голова! А теперь поехали домой.
Под сильными ударами молотка Николая, колодка раскололась.
Цепь, жалобно звякнув, упала к ногам манкурта, после того как Николай перекусил цепь, специальным инструментом, названия которого манкурт не знал.
Над степью кружили птицы, а пыль еще долго кружилась, после того как УАЗ промчался в сторону базы.

База была захвачена.
Повсюду валялись трупы вражеских солдат, горела техника.
Неприступным оставалось здание штаба части, в котором держали оборону, лучшие бойцы во главе с Николаем.
Дмитрий, в старой кожаной куртке пилота, приткнувшись к кузову легковой машины спиной, наматывал на палку полотенце, бывшее когда-то белым.
- Эй, сивучи! – Громогласно закричал Дмитрий. – Сивучи, не стреляйте! Я парламентер!
Он медленно разогнулся и встал в полный рост.
Поднял руки вверх, помахивая палкой с полотенцем.
- Предлагаю переговоры!
- Что надо? – Спросил хриплый голос из глубины здания штаба.
- Мы отпустим вас на все четыре стороны, если вы оставите нам китайца и раба!
- Еще чего, - хохотнул тот же голос. – Может быть, вам еще и оружие сдать?
- Само собой сдадите. – Подтвердил Дмитрий. – На размышление полчаса. Время пошло!

- Не сдадутся. – Тихо сказал Петрович, начиняя магазин патронами. – Небось, тоже сейчас магазины набивают. Готовятся.
Он зло сплюнул на землю.
- Каждая минута промедления, Дима. Для нас означает, что убитых с нашей стороны будет больше.
- Сдадутся, – уверенно ответил Дмитрий. – Упорствовать, смысла нет.
Петрович с сомнением покачал лохматой головой и сунул магазин в карман разгрузки.

- Полчаса вышло! – Помахивая флагом, прокричал Дмитрий. – Я жду вашего решения.
- Транспорт дадите? – Прокричали из здания. – Нам грузовик нужен.
- Будет вам грузовик, обещаю!
- Мы выходим! Не стрелять!
Из здания штаба один за другим вышли пятнадцать человек и встали полукругом, ощетинившись стволами автоматов.
- Вот манкурт, вот Киу Лианг Цо. – Высокий, рыжебородый подтолкнул стволом автомата в спины названным.
- Хозяин, почему? – Глаза манкурта наполнились слезами.
- Так надо, Бо, так надо.
- Хозяин! – Манкурт повалился в пыль, обнимая и целуя ноги Николая. – Не оставляй меня с этими людьми!
- Бо, будь храбрым! – Николай приподнял за плечи манкурта и, прижав его к себе, прямо в ухо раба, тихо добавил. – Я скоро за тобой вернусь. Обещаю!

Старая «ГАЗель», переваливаясь с боку на бок, покатила со двора базы, увозя остатки маленькой армии «Сивучей» и их главу.
- Захар! Захар, здравствуй! – Дмитрий встряхнул за плечи манкурта.
Глаза раба, неотступно следили за «ГАЗелью», выезжавшую с базы.
- Захар! – Дмитрий опять потряс за плечи молчащего манкурта. – Это я – Дима! Это Петрович! Захар!
Глаза манкурта медленно оторвались от «ГАЗели» и моргнули несколько раз.
Потом зло всмотрелись в лицо Дмитрия.
- Меня зовут Боджинг! Я раб, спасшего меня от смерти хозяина Николая!
- Твое имя Захар! Брат, что ты! – Побледневший Дмитрий, всмотрелся в лицо друга. – Захар тебя зовут! Захар!
- Мое имя Боджинг, что означает «восхищенный победой»!
Все присутствующие, пораженные, ситуацией молчали.
- А я говорил, что смысла нет. – Петрович вытащил из кармана рацию и нажал на тангетку.
«ГАЗель» успевшая отъехать на значительное расстояние, вдруг превратилась в огненный шар.
- Финит аля комедия, - довольно усмехнулся Петрович.
- Что ты сделал сейчас! – Рванулся к нему манкурт. – Что ты сделал?!
- Взорвал машину. А чего ты хотел, сынок? Ты думал, что я дам им уйти?! – Петрович был вне себя от злости. – В тот день. Когда эти шакалы захватили тебя, они убили двадцать лучших людей нашей общины! Сейчас при штурме погибло еще десять!
- Что ты сделал?! – Из глаз раба брызнули слезы. – Что ты сделал?!
- Убил врагов! Вот что я сделал! – От ярости у Петровича задрожали губы. – Этот Коля-улёпок, уничтожил Захара – моего сына!!!
- Собака. – Прорычал раб и выхватил пистолет из кобуры, стоящего рядом Дмитрия.
Доли секунд, отец и сын смотрели друг на друга, сжимая в руках оружие.
- Я готов, сын. – Наконец, прервал молчание Петрович.
Видя стремление остальных схватить манкурта, Петрович махнул рукой.
- Не стоит! Пусть сам решает. Если решит, что он покорный раб своего ублюдочного хозяина – пусть стреляет, если он вспомнит. Что у него есть отец и мать – оставит оружие. Решай Захар или как тебя там…
Лоб манкурта покрылся испариной.
В голове понеслись галопом мысли.
Ладонь, сжимавшая рукоять пистолета, вспотела.
 
[^]
МарфаВасильнаЯ
2.11.2012 - 02:55
Статус: Offline


МегоГруть

Регистрация: 15.09.10
Сообщений: 3652
24. Тупик


-Шаман! Можно к тебе?
-Заходи, Большие Сиськи. Что привело тебя ко мне, так поздно?
-О, самый мудрый и самый умный…
-Короче, свои люди.
-Я сегодня ходила в заброшенный город и кое-что принесла. Объясни, что это.
Большие Сиськи вывалила на пол кучу вещей.
-Одна ходила?
-Нет, с дочкой, с Маленькой Ланью.
-Это она насобирала?
-Ага.
Странно, вроде она родилась после беспорядков, а шопинг у неё в крови. И выбирает именно ту фигню, что рекламировал телек. Вот зачем ей прибор для удаления катышков? Просто блестящая игрушка? Бывает, что приносит толковые вещи. Одежду, инструменты разные, посуду. И конечно, украшения. Настоящая женщина растет. Но вот это? Напала на секс-шоп? И как мне это объяснять? Я знаю, в свои 15 лет, она уже далеко не ребенок. Но…
-А, что она сама не пришла?
-Сначала я. По правилам так. Ты объясняешь для чего эти штуки, и я остаюсь с тобой на ночь. В расплату. А завтра придет Лань.
-Ты знаешь правила. В расплату я могу забрать эти вещи.
-Забирай все. Но не выгоняй меня. Сегодня так холодно…
-Неужели Большие Сиськи не смогли найти, кто согреет её постель? Или мужиков в племени не осталось? Раньше у тебя не было таких проблем.
-Мужики тоже ходили в город. Они нашли много бутылок с водой, всю её выпили и стали петь песни. Потом подрались. А теперь спят. Я не смогла никого разбудить.
-Они, хоть живые? Могли же травануться, дурни. Нельзя совать в рот все что находят. Чего ко мне не принесли. Я б сказал, можно это пить или нет?
-Мужики влили одну бутылку в Крепкую Голову. А тот стал смеяться и песни орать. И все так захотели.
Ну, всё. Конец моей заначке. Нашли тУпики ликер бутик. Надо придумать сухой закон. А то и так мозгов нет, а если еще напьются… Поубиваются.
-Они еще стали к женщинам приставать. Лапали их, одежду порвали.
-А женщины были против?
-Нет. Они мужиков в свои хижины потащили. Но зря. Мужики или спать валились или на двор выбегали. И опять пили. Не мужики они. Так я останусь?
-Шаман! – кого еще принесло?
-Иди в постель и закрой штору. И молчи, а то выгоню. Да и шмотки свои забери.
Большие Сиськи, грациозно виляя задницей, удалилась в дальнюю часть хижины и зашторила проход.
-Заходи.
-Приветствую тебя, самый мудрый…
-Чего тебе, Боевой Топор?
-Совет нужен, шаман. Мужики нашли огненную воду. Ту, которую я тебе приносил. Теперь племя наше беззащитно. Если нападут кочевники? Кто нас будет защищать? Мужики стоять не могут, не то, что сражаться. Что мне делать, о мудрейший?
-А сам, почему не пил?
-Я в прошлый раз пил. Утром сильно болела голова. В рот не возьму эту гадость.
-Вот ты и придумал решение задачи, вождь. Собери мужиков в крепкую хижину и утром не давай воды. У них голова поболит, может они и не будут больше пить огненной воды. Главное собери все бутылки, что остались и мне принеси. Если мужики завтра с утра выпьют огненной воды, будет горе.
-Я так и сделаю, шаман. Спасибо за добрый совет. Завтра я принесу тебе молодого кабанчика.
-Давай, давай. До завтра.
Хорошо я всё-таки устроился. Повезло мне с мозгами. Кстати, надо будет к Коляну съездить. Рассказать про сухой закон. А то последних тУпиков потеряем.
-Шаман, иди ко мне…
-Ты знаешь правила, Большие Сиськи. Сначала мыться.
-Я мылась на прошлой недели. А для чего эти прозрачные тряпочки? Это одежда такая? Никак не пойму, как эти ниточки завязать… Если это одежда, то в ней будет холодно. Но она такая красивая…
-Мыться. А то выгоню.

Утро опять было не радостное. Стал я сварливый на старости лет. Шутка ли сказать! 90 лет. А ведь и не скажешь. Такой же молодой, как и до беспорядков. Все девки ко мне бегают. Дурами прикидываются. Объясни, да покажи, а в расплату я на ночь останусь. Дуры. Им и прикидываться не надо. Лучше б еды принесли, хижину прибрали, одежду постирали. Но женская интуиция это такая вещь… Только благодаря ей выжило много женщин. А мужикам не повезло. Вирус поражал ту часть мозга, которая отвечала за логику. Ох, и тяжко вспоминать… Надо будет мемуары написать. И про вирус, и про общее отупение. По началу некоторые умники хотели забить тревогу. Народ тупеет! Его ничего не интересует! Только пожрать и поржать. А все смотрели телек и ржали с них. Потом были беспорядки. Вирус сорвался с цепи. Многие сидели в луже своих экскрементов и пускали сопливые пузыри. Некоторые тупели не сильно. Они еще могли разговаривать, могли есть и пить. Они деградировали до уровня детей. Детей 4-8 лет. С таким же гипертрофированным любопытством. Что будет, если засунуть гвоздик в розетку? А если два? А нажать на кнопочку? А прыгнуть с крыши? А дёрнуть колечко? Народонаселение планеты резко сократилось. Взрослых не осталось, что б их остановить и научить.
Смутное время. Средневековье казалось праздничным балом, по сравнению с Великими Беспорядками. ТУпиков стало меньше, они реже встречались друг с другом и не могли сильно навредить себе. Устаканилось малость. Остались люди, которых вирус не тронул. Почти не тронул. Разум остался при них. Логика, способность размышлять. Память и накопленные знания. Один побочный эффект. Они перестали стареть. То есть процесс старения сильно замедлился. Но об этом они узнали через десятилетия. А в то время было не до этого. Надо было выживать. Стали собирать тУпиков в племена. В общины. И стали их учить. Как выращивать овощи-фрукты, как ухаживать за скотиной и за собой. И гигиена. Самый простой способ. Я шаман, а вы меня слушаетесь. Я говорю, а вы выполняете. Появились правила. Появилось общество. Появились вожди. Из самых смышлёных тУпиков. В общем зажили.
-Эти чулки такая прелесть. Они такие приятные на ощупь. Я буду всегда их носить.
-Нет. Они быстро испортятся и тебе нечего будет носить.
-Я ещё принесу. Там много осталось.
-Иди уже. И скажи Маленькой Лани, чтоб пришла.
-Давай она завтра придет. А сегодня я останусь.
-Не зли меня. Иди, я сказал.
Лань пришла только к обеду. Принесла горячей похлёбки. Пока я ел, она перебирала вчерашнюю добычу.
-А это что?
-Чулки.
-Они такие маленькие.
-Они растягиваются.
-А это что?
-Корсет.
-Для чего все это? В этой одежде не тепло и не удобно.
-Это для красоты. Женщины надевали такую одежду перед тем, как лечь в постель с мужчиной. Не отвлекай меня. Мне надо поесть.
-Как это застёгивается?
-Господи! Сними это.
-Наконец-то! Ты готов разделить со мной ложе?
-Лань, перестань меня изводить. Я тебя прошу.
-Я уже взрослая. И я делила ложе с мужчинами. Вчера. Ко мне приставал Кривой Рог. И я отвела его к себе в хижину. Мамы не было. А он повалил меня, начал всю облизывать. Потом уснул. А вот эта штучка похожа на его писю. Только у него меньше.
-Я ему точно рога пообломаю. Ладно, можешь не снимать. Мы остановились в прошлый раз на математике. Теперь повторим чтение.
-Не хочу! Зачем мне это? Я хочу тебя!
-Прекрати. Я не вечный. Когда-нибудь ты займешь моё место. Ты должна много учиться. Что б давать племени хорошие советы.
-Ты шаман. Ты будешь всегда. Ты не стареешь. Ты всегда будешь давать советы племени. А учиться еще будет время.
-Раз так, то и для любви будет время. А учиться надо много.
-Любить надо много. Я тебя люблю. Иди ко мне. А то я найду себе другого мужчину.
-Я тебя выгоню. И найду себе другого ученика.
-Не найдешь.
-Господи, дай мне силы и терпения. Ты должна еще немного подрасти.
-Я уже выросла…
-Шаман! Шаман! Учителя приехали!
-Это хорошо.
Солнце несло земле последнее тепло, закрома родины были полны, кочевники обходили наше поселение стороной. Еще и учителя приехали. Хоть будет с кем поговорить. А то я от этих тУпиков уже устал.
-Привет тебе, шаман.
-Ладно, хватит тебе прикалываться. Чего привезли хорошего?
-Имидж надо поддерживать. А где твои тУпики? Чего не встречают?
-Их вождь под замок посадил.
-А что такое замок? – Это спросили Маленькая Лань. Она вышла из моей хижины и стояла на пороге, прильнув к косяку. Как была одета. То есть раздета. В чулках и корсете, с подвязочками. Осеннее солнце заливало её желтым, теплым светом. Но было не тепло. Лани было прохладно. Я понял это по затвердевшим сосочкам, которые топорщились через прозрачный лиф. Даааа… Грудь будет как у мамы.
-Ух, какую малолеточку ты себе отхватил. И разодел как для порнофильма. Погряз ты в грехе, Андрюша. Смотри, низложим.
-Лань, иди в хижину и переоденься. Не позорь меня. Ты же не хочешь мне проблемы устраивать.
-Не хочу переодеваться! Так я еще красивее.
-Ну, вот как с ними бороться? Дети тУпиков, вроде не тупые. А строит из себя дуру.
-Так всегда было с женщинами. Крутят нас, как хотят. Ресничками похлопает, ты её перекрестишь и всё забудешь, всё простишь.
-Кстати, очень перспективный ученик. Возьмете к себе на обучение?
-Взятка при исполнении? Низложим.
-А низлагайте, устал я. Уйду в отшельники. Или к Коле уеду. Будем бухать, и вспоминать старые времена.
-Устал он, посмотрите. А племя на кого оставишь? ТУпики без шамана долго не протянут. А Коля сухой закон ввёл. Чтоб тУпики не спивались. Да и сам он не любитель. Так, что не уйти тебе от этой ноши.
-Вот. И у нас сухой закон. Надо мужиков выпускать, а то усохнут совсем. На водопой ломанутся сейчас. Пойдем, посмотрим. Анальгину привезли?
-И анальгин и парацетамол. Всё, что нашли. Только мало лекарств осталось. И срок годности закончился у всех. Пора подумать и о производстве. Хоть простейших препаратов.
Пока учителя раздавали гостинцы, я с их предводителем выпустил страдальцев. Подарки это хорошо, но, в первую очередь, мужики побежали пить воды. Только одного я задержал.
-Кривой Рог. Что я говорил о детях?
-Дети цветы жизни. - Заучено выпалил тот.
-И ты решил их истоптать?
-Не знаю. Не помню. Ты про Маленькую Лань? Так она меня сама к себе затащила.
-А ты и рад. Она же еще дитё!
-Ничего не дитё! А ты, шаман, как собака на сене! Девка по тебе сохнет, а ты и сам не гам и другим не даёшь!
-Опаньки. Проблески интеллекта? Откуда такие слова знаешь? Вирус отступает? Или это результат вчерашнего возлияния? Учитель, вам подопытные кролики нужны?
-Кролики – не кролики, а его надо изучить. С чего это он поумнел…
-Забирайте.
-У нас, наверно, не будет времени на это. На севере несколько поселений кто-то пожег. Мы нашли только пепелища.
-Кочевники?
-Не похоже. Мы не нашли ни одного трупа.
-Шаман, можно я пойду? Пить хочется.
-Иди, Кривой Рог. Ещё раз увижу рядом с Маленькой Ланью – на шнурки пущу.
Когда учителя уехали, я задумался. Да, новость не из приятных. Не хватает нам проблем, что ли? И так еле выживаем. А тут такая напасть. Если бы кочевники… Проблема решаема. Соберутся пару шаманов, из соседних поселений. Учителя людей дадут. Откопаем топор войны. Смажем. Патронов по больше возьмем. И кочевники перестают быть нашей проблемой. На какое-то время.
Но это не похоже на кочевников. Леонид Ильич, дорогой наш предводитель учителей, сам в недоумении. ТУпики покинули поселения и сожгли их. Или их угнали. На земле остались следы. Следы тяжелой, гусеничной техники. Очень тяжелой. Это уже удивляет. Прошло столько лет. Всю технику разграбили и убили еще во времена Беспорядков. А та, что осталась - проржавела. И горючку найти невозможно. Озадачили учителя. Есть о чем задуматься.
Учителя кое-какую технику сберегли. Машины, трактора, тягачи. Что есть у них еще, в цитадели, они не говорят. Хранят свои тайны. Но и у меня припасы есть.
-Это оружие?
-Фу, ты! Напугала. Я же просил тебя переодеться.
-Тебя мой наряд злит? Выводит из себя? Не дает сосредоточиться? Я буду его носить, пока не добьюсь своего.
Вот же умная девочка. Послал Бог ученицу. Тяжело мне придется.
-Это автомат Калашникова. Самое надежное и неприхотливое оружие.
-Нас опять достают кочевники?
-Нет. Я не знаю. Мне надо в этом разобраться. Племени угрожает беда.
-Я пойду с тобой.
-Нет.
-Да!
-Нет! Ты же сказала, что не снимешь этот наряд. А в нем ты по лесу не пройдешь.
-Ради этого я переоденусь. И я пойду с тобой!
-Блин…
 
[^]
Понравился пост? Еще больше интересного в Телеграм-канале ЯПлакалъ!
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Авторизуйтесь, пожалуйста, или зарегистрируйтесь, если не зарегистрированы.
1 Пользователей читают эту тему (1 Гостей и 0 Скрытых Пользователей) Просмотры темы: 52207
0 Пользователей:
Страницы: (38) [1] 2 3 ... Последняя » ЗАКРЫТА [ НОВАЯ ТЕМА ]


 
 



Активные темы






Наверх