Электрик от Бога (небесная канцелярия, рассказ 4)

[ Версия для печати ]
Добавить в Telegram Добавить в Twitter Добавить в Вконтакте Добавить в Одноклассники
Страницы: (2) [1] 2   К последнему непрочитанному [ ОТВЕТИТЬ ] [ НОВАЯ ТЕМА ]
Rulik74
12.03.2019 - 18:39
Статус: Offline


Пейсак Графоманович

Регистрация: 24.03.15
Сообщений: 1449
23
Предыдущие рассказы цикла

http://www.yaplakal.com/forum3/topic1908706.html
http://www.yaplakal.com/forum3/topic1912234.html
http://www.yaplakal.com/forum3/topic1915895.html


На окраине города, в общем-то, не такого большого, чтобы считаться мегаполисом, но и не такого маленького, чтобы быть селом, поселился один мужичок. Там, на окраине, все еще стояли небольшие домики, тихонько бытовавшие в тени замков нуворишей, небольшие огородики, домашняя скотинка и прочие милые прелести, совсем не присущие суетливому городу. И, как водится в местах не суетных, все не суетные жители в округе прекрасно знали друг о друге почти все. Не то, что город со своими людскими муравейниками, где соседи, прожив полвека напротив, друг дружку в лицо не знают.

Мужичок тот домик небольшой прикупил. Справный, небольшой домик с огородиком. Лет пяток назад прикупил и переехал туда с семьей. Хороший мужичок. И семья хорошая. Шрам у мужичка был, через все лицо змеей вился…
Нет. Пожалуй, начнем не с этого.

Еще один апрельский день, стартовавший истошным ревом будильника на последнем издыхании, близился к завершению. Простые работяги, золотыми руками рождавшие такие нужные вещи для всего народа, потихоньку заканчивали свои дела. Производство готовилось к отдыху.
С самого утра, примчав на работу, на удивление без перегара и опоздания, славный труженик, электрик Анатолий Петрович, быстро сменил привычный «прикид» обычного гражданина на одеяние трудового героя.

Классик писал: «Бесконечно можно смотреть на три вещи: горящий огонь, бегущую воду и на то, как работает другой человек». Поскольку в цеху сегодня ничего не горело и не текло, Петрович с самого утра принялся с интересом наблюдать за трудовым подвигом своих коллег. Объекты же своего труда Петрович предпочитал тщательно обдумывать. Ведь электричество – штука обстоятельная и заниматься им нужно только по обстоятельствам, то есть когда припечет. А чтобы никто, в особенности начальник цеха, не мешал суровым думам об обстоятельном, Петрович всегда носил с собой моток проводов, перекинутый через плечо. На любой вопрос о пути и цели следования, Петрович смело отвечал: «Я это сейчас там…». В пылу производственного подвига никто не разбирался, что такое «это», где оно и когда случится это «сейчас».
Начальника цеха на горизонте не было, и Петрович безнаказанно обдумывал объекты своего электрического труда, наслаждаясь сказочным зрелищем чужой деятельности.

День был просто прекрасен! Во-первых, это была пятница, что само по себе уже праздник. Во-вторых, получка, нет так давно любезно выданная Гавриловной, все еще оттопыривала карман, открывая широкие перспективы на выходные. И, в-третьих, сегодня, в этот знаменательный день, праздновал свой день рождения наладчик Пяткин. Трудовой коллектив был прекрасно осведомлен об этом памятном событии и уже с самого утра готовился к поздравлениям. Чего нельзя было сказать о Пяткине.

С самого утра Пяткина поразила коварная болезнь, названия которой медицина пока не придумала, а смекалистый народ окрестил «жаба». Пяткин удумал совершить непозволительный поступок: утаить радость своего рождения от трудового коллектива. Трудовой коллектив из того самого смекалистого народа прекрасно знал, как бороться с этой хворью. И Пяткин, доставая свою новую, едва ли не недельной давности робу из ведра с мазутом, горько сожалел о задуманном.
Излечившись от коварной хвори, Пяткин пулей мотнулся мимо проходной за «сидором» и принялся кропотливо организовывать скромный банкет, грозившийся скрасить конец трудового дня обычных работяг. Местом проведения банкета была выбрана коморка в углу цеха, которая, казалось бы, для этого специально задумывалась. Все, что происходило в этом маленьком помещении, было надежно скрыто от посторонних глаз «потустороннего» начальства.

Трудовой день подошел к концу и все, включая Петровича, устремились к праздничному столу, норовя занять место поближе к источнику пищи. Да будет праздник!
Где-то посередине празднества, когда селедка уже была съедена, а тарелка с бутербродами грозилась обнажить дно, в цеху раздался «потусторонний» крик начальника цеха. Раскатываясь эхом по просторному помещению, голос начальника сильно походил на грозный глас Сатаны из самих глубин ада.

- Петрович! Петро-ооович, твою мать!
Петрович, понимая всю серьезность положения, быстро опрокинул стопарь, протолкнув его шпротиной, и тяжело вздохнул. Как заправский танцор с цветком в зубах, Петрович метнул в рот массивную ветку укропа и бодрым, слегка сбивающимся шагом, устремился к трудовым свершениям на благо человечества.
- Да ты, $% $%$& @#&*, опять синий, Петрович! – справедливо заметил начальник цеха.
Петрович, открыто выступавший против расизма, тут же выдвинул протест против цветовой дифференциации людей. Увы, протест принят не был.
- Ты мне что две недели назад обещал, паршивец эдакий? – продолжал чихвостить начальник цеха, – правильно! Разобраться со щитком!
- Так я того, этого… - принялся оправдываться Петрович.
- А вчера на складе готовой продукции пропал свет. По твоей милости, балбес искрометный! Понимаешь?
- А я то к свету при чем? – непонимающе ответил Петрович.
- Не понимаешь? Ты вообще что-то понимаешь?! Щиток…, свет… – медленно, едва ли не на пальцах стал объяснять разгневанный начальник цеха, – ты же, гад проспиртованный, его еще две недели назад грозился сделать!
- Так я и сделал! – возразил Петрович, вспоминая, как он давеча самоотверженно ковырялся в этом лабиринте проводов.
- Да ладно?! Ты, верно, запамятовал, забулдыга подворотний?! Так я тебе напомню, что ты тогда сказал, накрутив черта лысого в щитке. Ты, как ты выразился: «принял экстренные меры по временному восстановлению энергоснабжения производства из материалов, имевшихся в наличии». Так вот, твое «временное восстановление» накрылось медным тазом, не выдержав проверку временем.

Начальнику цеха очень запомнилась фраза Петровича. Не столько своей содержательностью, сколь тем, что рождена она была именно из уст электрика, человека, измученного невыносимыми условиями бытия.
- Так я того…
- Короче, Петрович, резво шуруй и восстанови мне свет в складе. И не временно, а так, чтобы твои внуки увидели! Иначе я тебя уволю к чертям собачьим и уже уволенного повешу посреди цеха на этом твоем мотке проводов. Будешь болтаться в назидание преемникам!
Перспектива быть уволенным, пугавшая Петровича даже больше, чем суд Линча, придала усталому электрику жизненных сил и Петрович, прихватив ящик с пыльными инструментами, отправился сражаться со злополучным щитком. Начальник цеха уже давно грозился уволить нерадивого электрика, но замены ему так и не мог найти. Толковые парни не очень обольщались той зарплатой, что сулил им коварный скупердяй. А менять Петровича на «Петровича» - гиблое дело. Уж лучше то зло, с которым ты хоть как-то знаком.

По дороге, заскочив на склад, Петрович воочию убедился в абсолютном отсутствии света. Склад был погружен в зловещую тьму, изредка озаряемую фонариком сторожа. Более того, света не было даже в коридоре, где, собственно, и размещался злополучный щиток. А путь доблестному воину с электрическими неполадками преграждали какие-то ящики и прочий хлам, которые, как на зло, свалили здесь грузчики-лиходеи. Водрузив модный фонарь на голову, Петрович смело двинулся вперед, к месту трудовой славы.

Спотыкаясь и матерясь по пути, Петрович наконец-то добрался до искомого объекта обстоятельного труда. Да, давненько они не виделись! В том, что торчало из стены, сложно было узнать щиток. Конструкция из висящий макаронами проводов и искрящих соединений, в темноте коридора больше напоминала убранство новогодней елки, чем электрический щиток. И с этими «временными мерами» двухнедельной давности что-то надо было делать.
Решение было принято мгновенно: поменять двухнедельные конструкции на сегодняшние, не утрачивая концепции «временности». Петрович давно себе грозился перебрать к чертовой матери этот щиток. И не только его. Но чертова мать, видимо занятая иными заботами, не давала своего согласия на упорядочивание хаотичного движения электронов. И, тем более, сегодня, вечером, в пятницу. Крутить электрику до полуночи в преддверии выходных было грехом, похлеще, чем копать компостную яму в разгар Шабата для махрового хасида.

Было бы совсем неплохо обесточить щиток. Во всяком случае, того требовали нормы ТБ, с которыми Петрович был хорошо знаком. Но чтобы это сделать, нужно было пробраться дальше, по темному и захламленному коридору. А, по подсчетам Петровича, времени до конца последнего пузыря практически не оставалось. И он, славный электрик и верный товарищ в сплоченном трудовом коллективе, рисковал остаться у пустого корыта, выполняя требования этого самого ТБ. Совершенно недопустимо!
Самоотверженно зарывшись в искрящих проводах, Петрович начал колдовать. И первое заклинание удалось ему на славу: в коридоре появился свет. «Верной дорогой идете, товарищи!» - подбодрил себя Петрович и продолжил дальше.
- Ты бы щиток обесточил, Макклауд! – послышался голос начальника цеха, стоявшего неподалеку в уже озаренном коридоре.
- Да все путем, ща будет… – бравурно ответил Петрович, пытаясь разжевать ветку укропа, по жесткости ничем не уступавшую верблюжьей колючке.
Каждый настоящий электрик хоть раз в своей жизни должен за руку поздороваться с током. А Петрович был самым, что ни на есть, настоящим. И моменты этих крепких рукопожатий вспоминал без особой радости, памятуя о том, что ручканье с электричеством ничего хорошего не несет для человека из плоти и крови. Но, хвала небесам, все обходилось легким испугом и испорченными штанами. Однако не сегодня…

Дурной глаз начальника цеха сыграл таки свою злополучную роль. Высунув язык для большей сосредоточенности, Петрович смело копался во внутренностях щитка. И конец работе вроде уже был виден. Но тут… Петрович внезапно ощутил хорошо знакомый и весьма не долгожданный прилив энергии по телу. Приняв асану, доселе не известную йоге, Петрович с прикушенным языком и выпученными глазами застыл подле щитка, помигивая фонариком на многострадальной башке.
Начальник цеха, лицезревший весь этот театр абсурда, быстро схватил попавшийся под руку дрын и наотмашь, что было дури, лупанул Петровича, воплотив еще одну заветную мечту этим пятничным вечером. Петрович, как подкошенный, рухнул на пол, не выпуская искусанного языка из зубов.
Для Петровича же события развивались несколько по другому сценарию. После первого удара судьбы, Петрович ощутил второй, куда крепче первого. Его, словно бильярдный шарик, гонимый кием, что-то пнуло под зад. Да так, что он, с прикушенным языком и фонарем на голове, будто супергерой со стрингами поверх лосин, лихо устремился вверх, рассекая по пути облака и грозясь протаранить небесную твердь. Петрович даже не понял, как оказался в длинном, светлом коридоре, вроде то, что был в заводоуправлении.

В нескольких шагах от него была большая стойка, вроде той, что выбили себе «продаванцы» из отдела продаж. Им, видите ли, клиентов надо обслуживать! А то, что славный электрик до сих пор ходит неприкаянным, без своего кабинета и кожаного кресла, их не интересовало. Хапуги!
Возле стойки стоял какой-то рыжий гражданин, по виду очень напоминавший автослесаря Могорыча. Могорыч был чрезвычайно творческим человеком и мастером с поистине золотыми руками. И, как любой творческий человек, Могорыч чудил не по-детски. Он мог смело прийти в гараж после недельного запоя, совершенно не озаботившись несанкционированным прогулом и отчаянно «забив» на свою гигиену. Но золотые руки Могорыча удерживали завгара от необдуманного поступка. В пылу творческого порыва, Могорыч смело мог поставить на колеса то, что уже лет пять, как было списано завгаром на металлолом. Неопрятный внешний вид и специфический запах гражданина у стойки совершенно не смутил Петрович, лишь придав большую схожесть с уже знакомым персонажем. Чтобы не путаться, Петрович сразу окрестил стоявшего Рыжим. В его жизни и одного Могорыча было с лихвой.

- Ты бы язык отпустил, – спокойно сказал Петровичу Рыжий.
Петрович разжал зубы и израненный язык, как побитая собака, уполз глубоко в рот.
- А ты, как я погляжу, не из тех, кто опасностей боится. Смелый. Не каждый смертный решиться крутить электрику под напряжением. Ты случаем машину не водишь?
Петрович покачал головой из стороны в сторону. Израненный язык мстил Петровичу адской болью и наотрез отказывался произносить слова.
- Жаль. Было бы забавно посмотреть на мистера–«тормоза придумали трусы»… - задумчиво продолжал Рыжий.
- У тебя с техникой безопасности как? Ты ее вообще учил?
Петрович одобрительно хрюкнул.
- А чего тогда щиток не обесточил? – укоризненно спрашивал Рыжий.
Петрович лишь виновато пожал плечами.
- Ладно, смертничек, сейчас дождемся вердикта сверху, а там будем решать, куда тебя затулить, – вяло сказал Рыжий и, указывая на гражданку, что сидела за стойкой, добавил: – как только матушка соизволит выдать нам предписание по твою душу, – и Рыжий картинно поклонился гражданке за стойкой.

Гражданка за стойкой своей важностью и бюрократической выправкой очень напоминала Петровичу их кассиршу, Раису Гавриловну. Дважды в месяц Гавриловна становилась едва ли не самым главным человеком на производстве. Ну, пожалуй, вторым после главного инженера. В день аванса и день получки. В эти дни Гавриловна шла на работу с высоко поднятой головой, предвкушая сладостную власть над простыми работягами, дармоедами и даже начальником цеха. Гавриловна смело могла захлопнуть окошко кассы перед самым носом очередного просящего, чтобы пару часов погонять чаи в бухгалтерии. И спорить с ней было совершенно бесполезно! Даже опасно. Можно было смело отправиться в конец очереди, к тем, чьи «зарплатные ведомости пока отсутствовали». Ни шоколадок, ни цветов Гавриловна не принимала, оставаясь стойкой к попыткам подкупа должностного лица, что еще больше поднимало ее авторитет в глазах трудящихся. Вот Кассирша, как она есть!

Кассирша что-то усердно писала за стойкой, не обращая внимания на Рыжего и Петровича, ожидавших от нее чего-то.
Чего ждал Рыжий, он, по-видимому, знал, только не говорил. А вот чего парился Петрович, он понять никак не мог. Как и того, куда он попал и что ему за это будет.
В минуты томительного ожидания к стойке подошел какой-то паренек, одетый во все светлое. Он и сам был светлым. Соломенные волосы модной прической ниспадали ему на плечи, сливаясь своей светлостью с таким же светлым одеянием. Паренек в светлом выглядел, как маляр, только что закончивший белить потолок. Только, в отличие от маляра, пахло от паренька не побелкой и краской, а чем-то очень-очень приятным.

- Воспитываешь? – спросил он у Рыжего.
Рыжий ленно кивнул головой.
- И как? – не унимался Маляр.
- Хочь, тебе дам на воспитание? – отрезал Рыжий.
- Спасибо, у меня своих орлов хватает! - ответил Маляр и принялся с интересом наблюдать за тем, что будет происходить далее.
Время тянулось бесконечно долго. Петрович уже попрощался со своей последней электричкой, прекрасно понимая, что уже к этому времени боекомплект весь, до капли, был отстрелян и прямо сейчас не вяжущего лыка Пяткина боевые товарищи торжественно проносят через проходную. Перспектив вскочить в последний вагон не было никаких.
- Слышь, Толян, ты бы дышал через раз и не в мою сторону, – пренебрежительно сказал Рыжий, – мне еще работать, знаешь ли.
Петрович втянул голову и стал выдыхать себе в робу, наполняя внутренности рабочей одежды дивными ароматами укропа, не переваренной шпротины и огненного зелья.
Наконец Кассирша протянула какую-то бумажку Рыжему, обозвав ее строгим голосом «предписанием».
Рыжий ленно взял бумагу из рук Кассиршы, мельком бросил на нее взгляд и удивленно сказал Петровичу:
- А ты везучий!
Петрович так и не понял, в чем состояло его везение, потому, что тут же обнаружил себя на больничной койке. Очень болел язык и большой палец на руке.
Следующим утром с перебинтованным пальцем и заштопанным, распухшим донельзя языком, Петрович был торжественно отправлен домой, как пациент, не представляющий никакого интереса для больницы.

Тем же вечером дома, лежа на продавленном диване, Петрович был погружен в тяжкие думы. То, что его долбануло током, он прекрасно понимал. Не впервой. Но вот что это такое было после? Что-то подобное с ним пару раз случалось в жизни, когда он имел неосторожность «зажечь огни» с Могорычом. Неделя беспробудного запоя у Петровича обычно венчалась задорно скачущими медведиками, нарисованными на обоях, бубнящими чертями, нагло растаскивавшими остатки закуси и манящими русалками, бередившими животные инстинкты еще о-го-го мужика. Из всего этого Петрович заключил, что с ним стался глюк и он отловил галюны на почве крайней усталости и нестерпимых побоев электротоком.
В перерывах между думами незадачливый электрик пытался носом выкурить сигарету. Из-за того, что язык, ополчившийся на коварство хозяина, нарочито не вмещался в рот и нахально выпирал, сомкнуть губы вокруг курева не представлялось возможным.
К концу второго дня к еще безмолвному Петровичу пожаловал сам начальник цеха. Начальник цеха культурно подивился необычному виду своего сотрудника, в душе наверняка не раз взоржав, как сивый мерин. Заботливый руководитель торжественно объявил, что Петрович своим героическим поступком заслужил неделю больничного. И клятвенно пообещал отпуск летом, если его любимый электрик подпишет акт о поражении электротоком за пределами завода. Отпуска летом у Петровича не было очень давно, и он любезно согласился подписать коварную бумагу, одобрительно икнув при этом.

А третьего дня Петровича ждал визит его трудовых товарищей. Они завалились к нему в крохотную однушку шумной ватагой во главе с уже вышедшим из комы Пяткиным. Вот уж кто не стал лукавить, так это верные товарищи, всегда готовые подставить плечо помощи своему соратнику по труду. Вволю нахохотавшись и настебавшись, парни стали поздравлять Петровича со вторым днем рождения. А уж если такая оказия приключилась? Да, законы трудового коллектива надо чтить! И не важно, первый это день рождения или двадцать пятый. Благо дело, арсенал парни прихватили с собой, избавив Петровича от необходимости на пальцах изъясняться в ближайшем магазинчике. Хорошо, хоть Могорыч был настолько занят очередными поисками истины, что проведать Петровича никак не мог. Иначе больничный электрика автоматически продлился бы еще на пару недель.

Спустя неделю бодрый и радостный Петрович наконец приступил к своим служебным обязанностям. Ноготь на большом пальце причудливо цвел разными красками, а язык, уже примирившийся с хозяином, болел все меньше и меньше. Жизнь налаживалась.
Тот злополучный щиток Петрович все-таки сделал. Сделал на славу, насколько велела ему профессиональная сноровка, требовал начальника цеха и насколько позволяла чертова мать. К несчастью, щиток был не единственным объектом на производстве, требовавшим руки мастера с уже отцветавшим и отваливающимся ногтем большого пальца.
Не прошло и месяца после инцидента, как вновь случилась неприятность. В очередной раз погасли фонари, освещавшие небольшую аллейку перед заводоуправлением. Плевое дело. Петрович знал о проблеме, потому, что проблема с завидной регулярностью напоминала о себе. Все дело было в контактной группе щитка, находившейся в здании завода. В отличие от «новогоднего», складского, щиток наружного освещения был вполне приличным на вид. Но уж очень старым! Менять «кишки» никто не собирался, и проблема решалась пресловутыми «временными мерами». Проблема наружного освещения перед руководством стояла на последнем месте, сразу после кабинета и кожаного кресла Петровича, поэтому финансировать облагораживание щитка никто не торопился.

Да и хрен бы с тем светом, если бы не главный инженер, не в добрый час решивший прогуляться по аллейке в темное время суток. Гордо дефилируя по своим владениям, грозный помещик впотьмах перецепился через какой-то дрын и растянулся, вымазав свой дорогущий костюм и порвав брюки.
Об этом досадном событии тут же узнал весь завод, включая Петровича. Главный инженер был человеком, не особо стеснявшимся в выражениях. А уж выражаться он мог красочно и долго. Матерный слог главного инженера, не уступавший певучестью Пушкинским творениям, животворящим ручьем изливался на весь завод, вгоняя в краску молодых практиканток и вызывая неподдельную зависть у сторожил.

Прослушав вкратце изложенную альтернативную биографию и узнав о ближайших перспективах из уст раздосадованного главного инженера, Петрович принялся устранять неполадку. На удивление, щиток был исправен, о чем свидетельствовал яркий огонек тестера в руках электрика. И без того непростое дело усложнялось на глазах. Еще бы! Пятница! Вечер! И Петрович навеселе. События норовили повториться…

Единственным местом, где возможно таилась проблема, был большой железный короб, присобаченный к первому от заводоуправления фонарю. Залезть в него можно было сквозь небольшие железные дверцы внизу, став по-собачьи и извернувшись дугой. За эту удачную конструкцию Петрович не единожды возблагодарил ее создателя, отводя тому отдельный котел в аду. Но делать было нечего, надо было устранять.
Оставив робу в помещении, чтобы не измазать и нацепив на голову фонарь, Петрович ринулся в бой, приняв весьма неоднозначную позу. И ведь, как на беду, тестер остался в робе. Не бежать же за ним, не так ли?
Беда не приходит одна…

Гороховая каша, съеденная Петровичем в обед, была на редкость вкусна. Но видимо что-то в рецепте не очень сочеталось с организмом электрика. Это «несочетание» буквально через час дало о себе знать загадочными бурлениями в животе и вполне конкретными позывами. Опасную симптоматику Петрович, как ему показалось, успешно подавил пятью стопарями «Пшеничной». Но ему показалось. Естество остро дало о себе знать, как только Петрович подле ящика принял позу, не очень-то приличную для приличной женщины и категорично неприемлемую для нормального мужика. Променад в заводоуправление и обратно грозился перерасти в сущую катастрофу перед лицом высокого начальства.

Особую пикантность позе придавали штаны, весьма неплотно державшиеся на иссушенном торсе электрика. Так и не найдя на чем держаться, штаны аккуратно сползли, обнажив волосатый зад Петровича взору главного инженера, стоявшего сразу за ним.

Каждый электрик знает, как в критических ситуациях обойтись без тестера. Петрович, будучи настоящим электриком в критической ситуации, принял волевое решение аккуратно потрогать пальцем соединение. Быстро так, вскользь. Если тяпнет – значит ток есть.

Но за палец Петровича никто не тяпнул. А это означало, что проблема таилась в кабеле, идущем к наружному освещению. И это автоматически означало, что решение такой масштабной проблемы точно откладывается на неопределенный срок. Ну, хотя бы до понедельника. На радостях, Петрович встрепенулся и лихо мотнул головой вверх, со всего маху приехав плешью во что-то железное и твердое, напоминавшее контакт. И Петровича ТЯПНУЛО.
Позабыв о пикантности позы, о высоком начальстве, о природных позывах и обо всем мирском, Петрович устремился в небеса. В это раз пендель был очень хорош!
Возле стойки Петровича уже ожидал совсем не добрый Рыжий в компании двоих светлых мужичков. На этот раз компанию Рыжему составил Маляр и еще один долговязый паренек. Высокий и худой, на тоненьких ножках, с пышными, кучерявыми волосами почти белого цвета, торчавшими в разные стороны, паренек очень смахивал на одуванчик.

Завидев знакомое лицо, Петрович воодушевился и на свою беду выпалил:
- О, снова галюн!
Рыжий, по-видимому, не очень согласный с такой трактовкой, незамедлительно отписал Петровичу смачную плюху. Версия о галлюцинациях тут же была отвергнута Петровичем, как несостоятельная.
- Не ждал я столь скорого свидания! – начал Рыжий, – и месяца не прошло. Но на собственную жизнь у тебя, как я погляжу, другие планы.
- Не понял, - с наивным непониманием ответил Петрович.
- А чего ты не понял, угорь электрический? То, что тебя током побило? Или то, что ты – хронический идиот?
- Как током? – продолжая тупить, возражал Петрович, – линия то обесточена была? Я же пальцем ее пробовал!
- Ты бы еще %»
- Молчать! – тут же прервала Рыжего Кассирша, доселе тихо писавшая что-то.
- … детородным органом попробовал! – повинуясь требованию ее величества бюрократии, перефразировал Рыжий, – или ты думаешь, тебя в башку Амур стрелой долбанул?!
Твою дивизию! Неужели он, опытный электрик, опять дал маху?!
- Раз уж каску не носишь, хоть бы шапочку-вонючку свою одел! – продолжал Рыжий.

У Петровича действительно была вязанная шапочка, которая уже давно валялась в ящике электрика среди пыльных инструментов. Петрович надевал ее неохотно. Шапка неприятно кусала досадную плешь электрика и вызывала дикое чесание головы.
Подле Рыжего стояли и мило улыбались Маляр с Одуванчиком, предвкушая, видимо, дальнейшие повороты на редкость интеллектуального диалога.
- Вот ты, блин, покосившаяся вершина эволюции, вот почему ты тестер с собой не прихватил? – продолжал уличать Петровича в недочетах Рыжий.

- Так он того, в заводе был… – смело ответил Петрович, наивно полагая, что его ответа достаточно для оправдания.
- А с собой прихватить – не судьба? Это ж не ящик пива, неандерталец хренов!
Ну, ящик пива Петрович бы точно не оставил!
- Я его…, того…, забыл… – промямлил Петрович.
- Я тебе этот тестер в задницу воткну! – не унимался Рыжий, – всегда под рукой будет. Тем более, что руки у тебя оттуда же растут! Или лучше лом! Память здорово тренирует, склеротик!
- Не надо! – виновато ответил Петрович, понимая, что лом в заднем проходе ему по жизни понадобится меньше, чем тестер.
- Кстати, искрометный мой, - Рыжий разулыбался, предвкушая, видимо, какую-то пакость, – тебе твоя задница знатный сюрприз подготовила.

Маляр и Одуванчик, стоявшие рядом, расхохотались. Они, гады, наверняка знали, какой это такой сюрприз ждал беднягу Петровича! Лишь Петровичу было совсем не весело. Почему-то живо представлялся ржавый лом, которым дворник отбивал зимой наледь со ступенек. И виделся этот самый лом совсем не в руках у дворника!
- Так ведь напряжения-то… - продолжая не верить в свою досадную оплошность и ища ответа, предполагал Петрович, – не было его. Я же пробовал.
- Да ты, как я погляжу, совсем дурачок! – как теплое пиво, тут же вспенился Рыжий, – напряжение-то! Пробовал! С какого лешего ты вдруг решил, что напряжения нет? Чердаком проверил? Долбануло? Если техника безопасности тебе уже не указчик – мозгами хоть воспользуйся! Тебя же, остолопа, в технаре учили! Думать учили, прежде, чем свою бестолковку совать, куда не попади!
- Ну да. У меня и допуски есть, – оправдывался Петрович.
- Да я б тебе, падлюка, к батарейке допуск бы не давал!
- Так ведь не было же!
- Ты мне, гад, поспорь еще тут! Я тебе, полупроводнику, высоковольтную линию к котлу проведу!

Петрович решил прекратить бесполезный спор. Тем более, что оправдательных аргументов у него, к сожалению, не было.
- Слушай, ну почему именно мне такие сказочные до.., персонажи достаются?! – взмолился Рыжий, обращаясь уже к Кассирше, – вот чего не им, довольным мордам? – и Рыжий показал в сторону Одуванчика и Маляра, стоявших с откровенно довольными физиономиями.
Кассирша вместо ответа вручила Рыжему какую-то бумажку.
Рыжий глянул на бумажку и сквозь зубы прошипел что-то нецензурное.
- Пошел вон! – рявкнул он Петровичу. – В ближайшие 20 лет я тебя видеть не хочу!
Рыжий щелкнул пальцами, и Петрович мигом оказался… на больничной койке.
Дико болела башка. Еще бы! На многострадальной плеши электрика, и без того не изобиловавшей растительностью, образовался шикарный шрам, как напоминание о славных подвигах мастера своего дела.

Но головная боль была лишь малой толикой того безутешного горя, что посетило Петровича, разделив его вполне размеренную жизнь на «до» и «после». Об этом удивительном по смелости событии Петровичу поведал Пяткин, пришедший в больницу проведать невинно пострадавшего электрика.
Да! Это событие войдет в анналы истории славных будней завода! О нем уже судачили все, кто имел язык и уши. Этот подвиг грозился стать притчей во языцех, быстро выпорхнув за пределы производства.
Никто! Никто из смертных, кроме нахальных голубей и годовалого внука, не смел так беспардонно обгадить главного инженера, в буквальном смысле этого слова! Когда Петрович, стоя в позе Сфинкса, пытался понять истинную суть тьмы, он попутно боролся с абсолютно естественными, но крайне несвоевременными позывами организма. И лишь невероятная сила воли Анатолия Петровича сдерживала негативное развитие ситуации. Как оказалось, сила тока куда мощнее силы воли. Как только святой Ампер захватил власть над телом незадачливого электрика, все его естество, до капли, с ураганной силой выстрелило наружу, уже не будучи сдерживаемым ничем. В лучших традициях черного юмора, выстрел пришелся как раз в того, кто на свою беду стоял сразу за Петровичем. Главный инженер, совсем не подозревавший о надвигающейся опасности, был обстрелян прямой наводкой уже безвольным орудием в руках коварного тока.

Пяткин умел здорово рассказать! Он смаковал каждый момент, то прерываясь на смех, то делая театральные паузы. Он мастерски обыгрывал каждый момент того, что было «до» и что стряслось «после». А Петрович? Бедняга краснел и бледнел по ходу рассказа, меняя цвета, как хамелеон, стонал и плакал… Такого конфуза в жизни Петровича еще не было! Петрович думал о том, как он, местами приличный человек, станет смотреть людям в глаза. Он с ужасом представлял, что с ним будет дальше. Даже повешенье посреди цеха казалось ему величайшей милостью!
Но судьба была благосклонна к Петровичу. За ту неделю, что он провел в больнице, его никто не четвертовал, не сжег и не расчленил тупым ножом. Даже больше! Его еще никогда так тепло не встречали на заводе! Теперь он был не просто Петровичем. Он стал «Артиллеристом» и «Ворошиловским стрелком»! Авторитет обычного электрика в глазах сотрудников возвысился до небес. Даже начальник цеха какое-то время был весьма почтителен с Петровичем, ехидно улыбаясь и издавая ртом в сторонку неоднозначные звуки. А главный инженер с того момента предпочитал не приближаться к Петровичу ближе, чем на пять метров.

Теперь Петрович твердо решил приобрести две вещи: ремень и головной убор. И вскоре на его сухом торсе красовался кожаный ремень с блестящей бляхой, а голову украшала модная шапочка с надписью «Superman».
Серые будни рабочего человека вновь поглотили все буйство красок жизни, измазав все яркие оттенки памятных воспоминаний своей серостью. Унылая жизнь текла своим чередом, изредка прерывая свою унылость в дни авансов, получек и чьих-то дней рождения.
А вечерами…, вечерами, после парочки заслуженных стопарей, Петрович курил, лежа на продавленном диване и вслушивался в голоса многоквартирного дома. Дома ведь тоже умеют говорить, не так ли?

Дом Петровича, со всеми его квартирами, подъездами, двором и трансформаторной будкой был чрезвычайно многоголосым. Двор голосил воющей сигнализацией какого-то авто, владелец которого еще не ловил кирпич в лобовое, криками мальчишек, гонявших ошалевшего кота, суровой руганью мужиков и истеричными криками их прекрасных половинок… Из подъезда доносилось чахоточное кашлянье соседа, вышедшего проветрить засмоленные легкие. Сверху дом топтался пудовыми тапочками с железными набойками. Справа назойливо бубнил телевизор, включенный на полную громкость практически глухой и от того еще более вредной Клавдией Ивановной. А снизу… Снизу едва слышно доносился задорный детский смех и чье-то женское: «Сейчас поймаю!».
В жизни Петровича тоже были такие голоса. И женский: ласковый, нежный и любящий. И детский. Младенческий плач, сводивший с ума и днем, и ночью. Первое, выдавливающее слезу даже с самого сурового мужика, слово: «Папа»… И ночные скандалы, слезы и мольбы: «Толя, не пей!». Все это было… И как-то в одночасье стихло с последним стуком дверью. С годами голоса минувших дней стихали, перемешиваясь с однотонным гулом рутинного бытия. Петрович уже едва мог вспомнить те интонации, те оттенки и переливы, что когда-то звучали в унисон с его порхающей душой. Все когда-нибудь проходит: и радость, и боль, и разочарованье… Когда-нибудь, в самый неподходящий момент, вот так вот хлопнув дверью перед самым носом, уйдет жизнь. Уйдет, так и не дав сделать самого главного, самого важного, самого-самого, что сделать следовало в первую очередь…

Внезапно телевизор справа затих, сменившись старушечьими причитаниями, вскорости переросшими в брань дряблым, старушечьим голосом.
- Да ты ж ирод окаянный, сто чертей тебе в зад!
«По мою душу» - быстро смекнул Петрович и, нырнув в тапочки, выскочил в подъезд в продранных труселях и майке-алкоголичке.

Клавдия Ивановна, почтенная старушка, современница Сталина и ярый адепт коммунизма, внезапно лишилась последней радости жизни. Телевизор, бывший ее глазами и ушами, скоропостижно прекратил вещания, уставившись на нее одним, как у циклопа, выпуклым глазом.
- Да что ж это деется? – причитала Ивановна, – ты ж, лиходей, давеча мне говорил, что будет работать. Ты ж, гад, даже пузырь вперед взял, чтоб тебе пусто было!
Петрович вспомнил, как клятвенно обещал своей соседке починить проводку. В ее квартире, видевшей последний раз ремонт сразу после постройки дома, все давно пришло в полнейшую негодность. Розетки, питавшие электроприборы живительным током, просто разваливались на глазах. Да и проводка была ни к черту. Ремонт старушка делать не собиралась. К чему он ей на старости? Петровичу в возникшей ситуации ничего не оставалось делать, как кинуть пару проводов от электрического щитка в квартире.

Петрович намеревался протянуть провода по плинтусам и надежно их закрепить, чтобы бабка ненароком не перецепилась и не дала дуба, рухнув по вине соседа. Он даже кинул «временные меры» в виде свободно болтавшихся проводов, которые змеей вились к переноске телевизора. И он даже клятвенно пообещал «все сделать», взяв со старушки аванс поллитровкой. Но руки никак не доходили. Само собой, провод, питавший отраду жизни Ивановны, постоянно задевался, бился дверью о лутку и выдергивался, нарушая «временное соединение».
Петрович резво мотнулся за отверткой и, будучи облаченным в продранные семейники с майкой-алкоголичкой, полез на табуретку, чтобы восстановить справедливость и дать жизнь скоропостижно потухшему зомбоящику. Электрик прекрасно помнил досадный инцидент, ставшийся с ним на заводе. Но обесточить щиток в квартире не представлялось возможным. Чахоточный пенсионер-маразматик, дабы пресечь возможное воровство родненькой электроэнергии коварными недругами, задул щиток на этаже монтажной пеной. И чтобы обесточить старушку, нужно было обесточить весь дом. А такого проступка соседи Петровичу точны бы не простили.

С аккуратностью врача-офтальмолога, Петрович скрутил петлю, вставил в нее болт и уже готовился к главной части операции: точному попаданию в резьбу контакта. Чтобы болт не выпадал, Петрович предусмотрительно поместил в борозду немного пластилина. Болт четко держался на отвертке, петля на болте, провод на петле… Все было более, чем продуманно. Единственной непродуманной вещью был сам провод, спагетиной ниспадавший на пол и норовивший своей тяжестью открепить болт с отвертки. Петрович запихнул провод себе между ног, облегчив тем самым всю конструкцию.
Каждый настоящий электрик знает: изоляции доверять нельзя! Даже если выглядит она вполне сносно. Знамо дело, Петрович был в курсе, но то ли позднее время, то ли заслуженные 200 грамм… Петрович упустил из виду самое главное. Провод, который бился и пинался старушкой достаточно длительное время, таки обнажил свою медную внутренность. И именно в том месте, которое горе-электрик так крепко прижимал к себе. Еще большей бедой было то, что семейники Петровича вытерлись до дыр именно там, в самом деликатном месте. И именно туда Петрович неосмотрительно прислонил провод.
«Попасть бы в резьбу с первого раза …»

Петрович, привыкший к трудностям и видавший виды за долгие годы тяжелой жизни, совсем не ожидал такого удара судьбы! Он в одночасье вжался весь, вобрав в себя даже ноги до колен, и издал пронзительный писк, как вскипевший чайник. Даже пендель, последовавший следом, не показался Петровичу таким уж болючим, как это нежданное копье судьбы, воткнутое злым роком в самое сокровенное бедолаги.
Возле стойки Петровича уже ожидала делегация из человек десяти. Популярность электрика росла и на самого отчаянного из смертных пришли подивиться еще несколько личностей. Естественно, среди них были Маляр и Одуванчик. Все с воодушевлением смотрели: то на Петровича, шкандыбавшего к стойке в раскорячку, то на Рыжего, бурлившего от переполнявших его эмоций.

- Да вы посмотрите, кто к нам пожаловал! – начал Рыжий, – не иначе, как электрик от Бога!
Петрович, к тому моменту добравшийся до стойки неуклюжей походкой, почтенно поклонился.
- Я вот что тебе скажу, мил человек, – продолжал Рыжий, с трудом сдерживая обуревавший его гнев, – нихрена ты не человек! Ты, с$#а, кот! И свои 9 жизней ты, по ходу, уже прос%@л!
Петрович не стал спорить, понимая всю серьезность своего положения.
- Ей Богу, ты своей смертью не умрешь!
- Хотелось бы не сейчас… - тихонечко, с надеждой в голосе пропищал Петрович.
- Да хрен тебе! – рявкнул Рыжий, и уже обращаясь к Кассирше, серьезно заявил: – Если ты его нынче на тот свет не отправишь, я его сам прикончу, своими собственными руками!
- Все, согласно предписания, – улыбаясь, ответила Кассирша, которая предполагала, по-видимому, благоприятный исход событий.
- Дуракам и пьяницам везет, – с улыбкой заметил Маляр.
- Ага! – раздосадовано ответил Рыжий, – а тут, как на грех, двое духов в одном флаконе!
Петрович тихонечко стоял, съежившись, как его интимное место в холодной воде.
- И правильно тебя по я#$м долбануло, – продолжал злословить Рыжий, - такие размножаться не должны!

Кассирша вызверилась на Рыжего за сквернословие, а Петрович тем временем тихонько проверил внутренности семейников. Сквозь легенький дымок виднелось все, что должно было виднеться. От сердца отлегло, и Петрович с облегчением вздохнул. Почему-то неожиданно захотелось холодного пива.
- Смолы тебе кипящей, а не пива, алкаш-недоучка! - злобно прорычал Рыжий, читавший без какого-либо труда и без того не особо мудреного Петровича. – Вспомни лучше что-нибудь хорошее из своей, я надеюсь, скоропостижно оборвавшейся жизни.
Петрович стал думать о хорошем.

Он стал думать о даме своего сердца. Екатерина Алексеевна, повар заводской столовой, к которой Петрович питал неподдельный интерес, была как раз из тех женщин, мимо которых просто так не пройдешь. Широкой души и тела, Катерина Ляксеевна была воплощением как раз тех женщин, о который в свое время писал Николай Алексеевич. И коня на скаку, и пироги из печи… Все было в ней. Ее необъятный бюст, колыхавшийся галерой на вольных волнах, сводил Петровича с ума! Без меры широкие бедра и то место, откуда они росли, не давало покоя ни днем ни ночью! Приобнять Катюшу можно было только вдвоем, столь широка она была в талии. Но Петрович никак не мог терпеть конкуренции и с удовольствием обнимал свою ненаглядную в одиночку, вжимаясь в ее мягкости и пухлости полностью, без остатка. Те редкие моменты уединения, которые скупо уделялись возлюбленным суетной жизнью, становились сказкой наяву для, в общем-то, одинокого мужика, коим и был Петрович. Екатерина Алексеевна, будучи женщиной широкой во всех смыслах, отвечала Петровичу взаимностью. Даже с лихвой! Петрович никогда не упускал возможности отведать из рук любимой пироги неземного вкуса, которыми разлюбезная Екатерина Алексеевна пыталась откормить исхудавшего электрика. Ах, Екатерина Алексеевна! Та женщина, с которой Петрович предпочел бы провести остаток жизни!
И как-то грустно тут стало Петровичу. А что, если он по своей глупости так и не увидит больше своей Джульетты?
- Да вы посмотрите на этого Дон Жуана! – внезапно вскипел Рыжий, оборвав думы электрика о прекрасном, – его только что током долбануло, он, можно сказать, готовиться ласты склеить… И думает о бабах! Тебе что, ничего другого хорошего на ум не приходит?!
Петрович даже не знал, как ответить. Чем ему Катюша то не угодила?
- Детство вспомни, балбес бесчувственный! – ерничал Рыжий, – помнишь, велик тебе подарили? Ты еще шкетом мелким был, под рамой ездил.

Петрович вспомнил своего педального коня по кличке «Украина». Большой, зеленый, с железными колесами и пронзительным звонком, велик для тогдашнего Толечки был вершиной мечтаний, одним ранним утром ставшим его собственным, двухколесным счастьем.
Петрович закрыл глаза и представил себе свою старенькую «Украину» и себя на ней. Но верхом на мечте почему-то ехал не шкет малолетний, а взрослый мужик, Анатолий Петрович, электрик 5-го разряда и заслуженный «Артиллерист». Да не сам. На раме сидела его возлюбленная Екатерина Алексеевна…
- Да ты совсем дурак, Петрович?! – снова возмутился Рыжий. – На кой хрен ты свою клушу неподъемную на велик запер?! Она ж тебе его раздавит к монахам! И ты, с твоим-то счастьем, полетишь с него на полном ходу, шею свернешь и ласты нагладишь!
От греха подальше, в мыслях Петрович тут же ссадил ненаглядную с велика.
- Хотя нет. Оставь, – немного подумав, добавил Рыжий, – может так убьешься.
Для присутствовавших при диалоге время проходило быстро и весело. Во всяком случае, об этом говорил их живой интерес к беседе, их улыбки и местами даже смех. Чего нельзя было сказать о троих действующих лицах.

Петрович стоял, испытывая мучительную боль внизу живота, коварный страх перед пугающей неизвестностью и дикую жажду, утолить которую могло только холодное пиво. Каждая секунда для Петровича была сродни мукам на дыбе.
Рыжий, предполагавший, к своему несчастью, крайне благоприятный исход событий для отчаянного электрика, злился и пыхтел, как паровоз. Какого-либо желания торчать тут дальше, исполняя роль лузера и клоуна, у Рыжего совсем не было.
А для Кассиршы, что-то усердно писавшей, прерываясь на приструнение злословий Рыжего, время, по-видимому, совсем никуда не шло.
Дабы скоротать томительное ожидание, Рыжий потянулся в карман за портсигаром.
- Будешь? – предложил он Петровичу.
Петрович, утомленный перенасыщенным днем, с удовольствием потянул сигаретку из рук недруга. Но смачно покурить это…, ну, в общем, люди такое не курят. Первая же затяжка сожгла Петрович изнутри и норовила вывернуть сожженного электрика наружу. Едва сдержав рвотный порыв, Петрович, криво улыбаясь, протянул курево Рыжему обратно.
- Не пошла что-то, зараза, – пискляво прохрипел Петрович, – крепкая очень!
- Привыкай, – спокойно ответил Рыжий, покуривая адский табачок и испуская едкие клубы дыма, в сравнении с которыми иприт был освежителем воздуха, – лет за 200 втянешься.
Раскуривать эту смесь навозной кучи, ядреного пороха и радиоактивных отходов ближайшие 200 лет в планы Петровича аж никак не входило.

Внезапно Рыжий заговорил с Петровичем не как гад, желавший ему скорейшей смерти, а как старый приятель, не видевший своего кореша пару лет.
- Вот скучно ты живешь, Толян, однообразно как-то. Работа, дом… Даже бабу себе скучную завел. Не причуд тебе, не мозго..
- Язык отрежу! – своевременно пресекла попытку нарушения лингвистического режима Кассирша.
- Занялся бы чем интересным… – продолжал Рыжий, – вот альпинизмом, например. Ты же ни разу по горам не лазил.
- Он же тебе не горный козел, а электрик от Бога! – сквозь смех, вставил замечание Маляр.
- Помолчи, пернатый! – огрызнулся Рыжий и продолжил: – Или саперное дело изучи. Интересно ведь! А хочешь на дельтаплане полетать? Я тебе с деньгами помогу, не волнуйся!
- Не юли, Штирлиц! – снова подкалывал Маляр.
Рыжий, оставив попытки обходными путями «вскрыть» неприступного электрика, пошел в лобовую. Он схватил Петровича за грудки и очень правдоподобно взмолился:
- Петрович! Ну, будь же ж ты гуманистом, ну убейся хоть раз по-человечески! Я тебе такие похороны отгрохаю – арабский принц от зависти сдохнет! Самого модного попа приглашу. У меня концы есть, если что. Хочешь, в Кремлевской стене замурую. Хочешь – в великой китайской. Да черт с ним, даже в стене плача! Будешь своими мощами искрить, пугая упоротых религиозников по обе стороны! Только убейся!
От перспективы убиться Петрович весь затрясся, как осиновый лист на ветру. Жить очень хотелось! Хотелось бы хорошо жить, но можно и так: с пропаленной лысиной и подкопченными тестикулами.

Обстановку разрядила Кассирша.
- Предписание! – огласила она лукавым голосом, протягивая Рыжему бумажку.
- Предписание! – перекривил ее Рыжий и нехотя взял бумажку. На лице Рыжего мигом отразилось все то, что таила в себе спасительная инструкция.
Но Рыжий не сдавался. Он решил испугом взять неприступную крепость. Размахивая спасительной бумажкой, он стал осыпать многострадальную голову бедного электрика нешуточными угрозами, которое только могли прийти ему на ум. Он сулил Петровичу котел с кипящей смолой, электрический кол, воткнутый в анус, вечные муки и полное забвение… Все, решительно все, чем можно было напугать до смерти, летело прямо в Петровича.

Все присутствовавшие: и Кассирша, и Маляр, и Одуванчик прекрасно понимали, что коварный демон просто блефует. Любой, взявший в руки предписание, обязан его выполнить. Просто обязан – и все! Но Петрович-то об этом не знал, принимая летевшее в него за чистую монету! И бедняга начал впадать в ступор от страха.
Каждый..., ан нет, не электрик! Всяк, кому интересна дикая природа, знает о такой удивительной способности диких тварей, как миотоническое оцепенение. Это когда животное моментально застывает перед лицом угрожающей ему опасности. Козы падают замертво, змеи притворяются дохлыми…

Что-то подобное случалось и с Петровичем в минуты дикого страха. Об этом самом обыкновении Толика прекрасно знали все, кто его хорошо знал. И старались избегать этого. Ведь оцепеневший Петрович уже не представлял никакой ценности ни для друзей, ни для общества. Даже трансплантологи вряд ли отважились бы работать с таким материалом.
Об этом обыкновении электрика прекрасно знал и Рыжий. Но в пылу рукопашной атаки Рыжий настолько раздухарился, что даже не заметил, как Петрович устремился в крутое пике. Электрик, прежде хоть как-то контактный, начал стремительно превращаться в памятник некогда живому Петровичу. Сквозь остекленевшие глаза отчетливо виднелась задняя стенка черепной коробки! Взгляд Петрович был столь же бессмысленным, сколь взгляд хомячка за секунду до того, как его раздавит хозяйская задница!

Это был полный провал! Извлечь Петровича из бездонного «ничего» мог только двенадцатичасовый молодецкий сон. Ну, или удар электротоком. Наверное…
И Рыжему, внезапно осознавшему свою несостоятельность, как педагога-карателя и обличителя грехов, ничего не оставалось сделать, как в сердцах буркнуть: «Идиот» и щелкнуть пальцами, испарив ненавистный биоматериал с глаз долой.
Таким вот: безмолвным, бездвижным и бессмысленным Петровича обнаружила скорая, вызванная до полусмерти перепуганной Ивановной. В этот раз врачи решили не торопиться с выпиской, попридержав лихого рысака от очередного забега со смертью, и прописали больничный режим на месяц.

Месяц загорать на больничной койке было занятием очень скучным. И Петрович, как только наладил дела с хозяйством и привычной ходьбой, принялся налаживать отношения с персоналом. С кухней конечно. Еда - в первую очередь!
Нет, с гостинцами от Екатерины Алексеевны было все в порядке. Пропитание поступало регулярно и в объеме, не подвластном даже зверскому аппетиту обычного человека. Но Петрович-то был не один. Соседи по палате, соблазняемые чарующими запахами, тоже нуждались в подпитке. И подпитывались они, надо сказать, так усердно, что порой даже Петровичу ничего не оставалось. Толя был парнем не жадным и с радостью раздавал все пироги и плюшки, коими потчевала его ненаглядная. Но вопрос с кухней все ровно стоял на повестке дня. На больничных харчах далеко не уедешь.

Ко всему прочему, коллеги многострадального электрика, прознав о постигшем его ударе, не заставили себя ждать с визитом. А как иначе? Очередной день рожденья! Надо отметить! Если удача и дальше продолжит улыбаться Петровичу своим клыкастым ртом, жизнь электрика рискует стать 365-тью днями беспробудного пьянства.

Благо дело, повариха в той больнице была сдобной булочкой. Она так же вкусно пахла корицей, так же румянилась женской красой и была столь же пухленькой и мягонькой, как свежая выпечка. Петрович быстро наладил с ней контакт. Уж кому-кому, а электрику - так точно на роду написано контакты налаживать. И вопрос с провиантом, равно, как и с горячительным, перед Петровичем уже не стоял, вплоть до самой выписки. Почти…

Как-то, когда выписка уже маячила на горизонте, в душевном разговоре за жареной картошечкой с домашней наливкой, пожаловалась Петровичу повариха на вытяжку в кухне. То работает, зараза, а то не работает. И уж сколько она начальству не говорила – а все без толку. Им не до кухни, видите ли! Как жрать мастерски приготовленные вкусности – так первыми, а как вытяжку наладить – не до кухни. Лицемеры, одним словом!

Петрович, откровенно говоря, не очень-то горел желанием ковыряться в больничном электричестве. Положа руку на сердце, Анатолий Петрович крепко подумывал о смене профессии, сильно побаиваясь своего опасного ремесла, но отказать сдобной булочке никак не мог. Уж больно хороша была ее наливка! Тем паче, что за работу повариха посулила аж две поллитры этого самого нектара.
Запасшись инструментом и отвагой, Петрович ринулся в бой с коварным током, предварительно тяпнув домашней настойки для храбрости.

Вытяжка, как и было ей положено, располагалась прямо над электрической варочной поверхностью. Чтобы подобраться к объекту труда, Петровичу нужно было взгромоздиться на железный стол, вплотную примыкавший к плите. Чтобы в очередной раз не наломать дров, Петрович решил сперва глянуть на неполадку, а уж после принимать решение, стоит ли рисковать. Очередной визит к Рыжему не стоил даже канистры наливки.
Гигиена - прежде всего! А больничная гигиена – так вообще, прежде всякой другой гигиены. Тем более в помещении пищеблока. Петрович напялил бахилы на ноги, почему-то предварительно сняв больничные тапки, и начал восхождение. Обесточить вытяжку отдельно было нельзя, только вместе с кухней и освещением. А ковыряться впотьмах Петровичу совсем не хотелось. Скрепя сердцем, доблестный электрик вскрыл панель, скрывавшую электрическую часть злополучной вытяжки.

Тю, какая ерунда! Всего-то открутился провод. Болт, крепивший контакт питания вытяжки, просто отсутствовал и провод свободно болтался, то замыкая цепь, то прерывая ее. Мелочь!
Каждый электрик знает: смотри, куда ступаешь! Много чего может оказаться под ногами. В особенности, когда ты чем-то очень важным и очень опасным занят. А электричество может быть очень опасным. Уж это в полной мере осознал Петрович, не единожды испытав побои электротоком на своей шкуре.

Петрович взял раздобытую поварихой крепежную деталь, подходящую по размеру, и уже готов был закончить плевый ремонт. Но судьба-злодейка горазда на выдумки! Со стола до места крепления провода достать было сложно, и Петрович аккуратно перенес голую, облаченную в бахилу стопу, на варочную поверхность.

Ну вот какой сволочи пришло в голову включить печку на полную?! Бахила, вспыхнув порохом, моментально обнажила голую ногу Петровича чьему-то коварству. Не иначе, как Рыжего проделки! Стопа тут же зашкварчала и крепко припеклась к раскаленной поверхности, как стейк к сковородке. Стейк из собственной ноги в меню Петровича не входил и бедняга-электрик, издав матерный вопль, тут же с силой попытался оторвать прикипевшую и уже подрумянившуюся конечность. Чтобы сделать это решительно быстро, Петрович ухватился рукой за то, что, собственно, под рукой было. Не специально. Инстинктивно. Судьба-злодейка подсунула под руку Петровича…, да, да, да, всю электрическую часть, питавшую вытяжку.
Петрович был просто обречен на свидание с Рыжим!

Перемены в месте свидания удивили даже повидавшего на своем веку Анатолия. Прежде совсем не веселое, местами даже печальное место, преобразилось в сущий балаган! По стенам коридора, ведущего к стойке, были развешаны портреты Петровича в памятные для него электрические моменты. Возле стойки толпилась куча народа. Все веселились и ждали виновника торжества. Одуванчик, как самый длинный, держал на вытянутых руках плакат с надписью: «Петрович, жги!». Какой-то неопрятный дрыщ, видимо коллега Рыжего, лихо сновал в толпе, призывая делать ставки. Сам того не желая, Петрович стал иконой всеобщего веселья. И это как-то приободряло бедолагу.
Впереди всей толпы стоял Рыжий, держа в руках бюст какого-то бородатого мужика. Петрович воодушевлено зашкандыбал к ожидавшей его толпе, по пути распространяя аромат жареного мяса.
Рыжий выступил навстречу Петровичу и тожественно произнес:
- А премия Дарвина в этом году вручается… - и без торжественного оглашения номинанта, с силой всунул бюст бородатого дядьки в Петровича.
Петрович, не особо знакомый с Дарвиным, был польщен и широко разулыбался. А Рыжему было не до улыбок. Нервно заламывая пальцы и пережевывая зубы, Рыжий пустился в очередную профилактическую беседу.

- Как Вы себя чувствуете, расчудесный Вы мой, Анатолий Петрович? – сквозь зубы прошипел Рыжий, памятуя о прошлом визите его обморочного козла и не желая в этот раз спугнуть птицу счастья.
- Спасибо, уже лучше! – учтиво ответил улыбающийся Петрович. Петрович уже понял, что сегодня намечался его очередной день рожденья и был готов к поздравлениям и подаркам.
- Вот это-то и печально, – посетовал Рыжий, – я, откровенно говоря, рассчитывал на иной ответ.
- Не дождетесь! – весело и совсем не подумав, выпалил Петрович. Петрович, образование которого позволяло ему порой быть бестактным и неуместным, совершил ужасную ошибку своей невинной фразой.

Терпение каждого из нас, как железный вольер в зоопарке. Оно надежно сдерживает звериную ярость, беспричинную агрессию и лютую ненависть в своих железных оковах. Увы, крепость терпения тоже не безгранична. Если не проверять его, терпение, на крепость, можно вполне надеяться на благоприятный исход практически любой ситуации. Кроме ситуаций с электротоком, конечно же. А Петрович, как заправский хулиган, своими незапланированными визитами всякий раз расшатывал эту крепость. И сегодня крепости Рыжего пришел конец! Рыжий весь побагровел, затрясся и… разразился монструозной тирадой!
- #&$^&^% &^*$^ *%...
Ничто, ничто на свете теперь не могло сдержать гнева Рыжего, раскаленной лавой выплескавшегося наружу! Лава застывала, превращаясь в удивительные по своей красоте и стройности матерные конструкции. Это была вовсе не ругань пьяного Пяткина возле пивного ларька, не крепкий слог главного инженера, витиевато обыгрывавшего слово «мать»… Это было искусство!

Рыжий строил лингвистические конструкции, потрясающие своей красотой и сложностью! Он быстро возводил этаж за этажом, лихо обгоняя в проворстве китайских рабочих, за ночь возводящих небоскреб! Весь богатейший запас нецензурных драгоценностей, накопленный прогрессивным человечеством за все годы его существования, был в распоряжении Рыжего. И Рыжий не стесняясь, все черпал и черпал вдохновение из бесценного кладезя народного творчества, не повторяясь ни единым элементом! Перед каждым новым сооружением Рыжий, как заправский тенор, надувал грудь колесом, поднимал к небу подбородок и движением руки вперед, словно срывая невидимый клапан, давал волю своему потрясающему мастерству.

Все, решительно все присутствовавшие, замерли в безмолвном восхищении. Даже Кассирша, до этого ревностно боровшаяся за чистоту речи. Она просто понимала: цунами зонтиком не сдержишь.
И даже Петрович, будучи куда искушенней остальных в непростом ремесле мата, был в восхищении. «Вот это дает! Куда там главному инженеру с нашим преподом по ТБ!» - подумал Петрович, за что тут же был послан пешим маршрутом вместе со своими начальниками, наставниками, соратниками и членами их семей.
Увы, даже гений не может творить вечно. Минут через 15 или что-то около того, Рыжий, к разочарованию слушателей, иссяк.

Выступление Рыжего вызвало настоящий фурор! Все присутствовавшие аплодировали, кричали: «Браво», «Бис», свистели, топали ногами и требовали продолжения. Одуванчик самоотверженно хлопал в ладоши, как заводная обезьянка. Маляр кричал: «Бис, маэстро!», вскидывая руки вверх. Петрович неистово свистел, обслюнявив пальцы до локтей. Публика была в восторге!
Рыжий улыбался и кланялся, будучи довольным собой. Как вдохновенный поэт-декламатор, оцелованный красавицей Эвтерпой, Рыжий сиял, подобно солнцу, и, по-видимому, уже готовился принимать букеты и раздавать автографы.

Кассирша, желая восстановить порядок в этом вертепе, подняла руку вверх. Все послушно затихли, повинуясь воле хозяйки заведения.
- Это определенно станет классикой, – сдержанно подытожила она выступление Рыжего и, сунув ему в руку предписание, добавила: – вот тебе за это грамота.
Рыжий, пребывавший на вершине внезапно обрушившейся на него славы, уже совсем не злился. Он даже не глянул в предписание, прекрасно понимая: НЕ СЕГОДНЯ. Широкий жестом Рыжий щелкнул пальцами, испарив объект своего вдохновения с глаз долой.
Петрович очнулся в кухне от мерзкого ощущения попавшей в глаза воды. Повариха, едва не ставшая свидетельницей одной из самых потрясающих по своей глупости смертей, обильно поливала студеной водой из ведра Петровича и подоспевших медбратьев, колдовавших над бездвижным телом электрика.
Дальше так продолжаться не могло.

Главный инженер, прознав про очередной инцидент, окончательно утвердился в решении уволить доселе бессмертного Толика. По собственному, от греха подальше. И совсем не за тот конфуз, невольно организованный ему Петровичем. Все гораздо проще. Производству нужен был ЖИВОЙ электрик!
Петрович тоже не горел желанием продолжать бессмысленную гонку со смертью и, едва ли не в день выписки, побежал на завод, чтобы положить конец этому безобразию. Теперь он стал еще одним безработным. Правда, ненадолго.
Мастеровой человек, с руками, с опытом, да еще и с остатками головы на плечах всегда и всеми востребован. И Петрович тут же нашел себе рабочее место. По счастливой случайности, хромая от заводоуправления, Петрович нос к носу столкнулся с руководителем технаря, в котором когда-то юный Толик познавал непростое ремесло укрощения электричества. Старенький директор техникума посетовал Толику на то, что нынче толковых преподавателей не сыщешь, а от бестолковых у него просто раскалывается голова. Петрович, не будь дураком, тут же и сообщил про свою готовность занять вакансию. Слово за слово, рюмка к рюмке… Петрович был принят в родную альма-матер.
Кем?

Ну, конечно же, преподавателем по технике безопасности! Кому же еще, как не Петровичу, вбивать в головы безусых юнцов основы ТБ? Только ему, не единожды раненному в боях с электричеством, носившему орден в виде шрама на плеши и прочие боевые отличия, показывать которые в приличном обществе не очень прилично! Лучшего кандидата на эту должность просто не найти!
Преподавательская деятельность очень нравилась Анатолию Петровичу. Во-первых, теперь масса людей называла его ни как иначе, как по имени-отчеству. Во-вторых, теперь практически никто не смел так просто отвлекать почтенного педагога от дум об обстоятельном. Ну, и, в-третьих, теперь его и электричество разделяло почтенное расстояние. Жизнь налаживалась.
Личная жизнь Петровича стремительно неслась к свадьбе с Екатериной Алексеевной, которая, к слову, тоже покинула завод, устроившись су-шефом в весьма респектабельный ресторан. Ее даже приглашали шеф-поваром в одно именитое заведение. Правда, заведение это было совсем в другом городе. Но ведь это не беда. Будущая семейная чета вечерами живо обсуждала перспективу переезда. Катюша однозначно будет пристроена, а уж Петрович, с его-то бесценным опытом, как пить дать, найдет себе место.
Однако жизнь порой имеет другие виды на наши мечты и планы, откровенно имея их.


Одним славным вечером, в канун какого-то, уже и не вспомнишь, праздника, когда весь преподавательский состав, оставив за спиной посевные работы разумного, доброго, вечного, просто расслаблялся за рюмкой чая, сталось то…, что сталось.
Чай подходил к концу, так и не утолив жажды праздновавших. Надо было идти. И ведь, как на беду, погода тем вечером была просто ужасная. На улице бушевала гроза, поливая пустынные улицы холодным дождем и пугая окрестных котов оглушающими раскатами грома. Но ничто в этой жизни не способно испугать нашего человека, если чай на исходе!

Волею преподавательского состава, Петрович был снаряжен в путь. Ему были торжественно выданы: плащ-непромокайка, по крупицам собранные средства и подробная инструкция о сорте и литраже искомого чая. И Петрович бесстрашно ринулся в опасное путешествие. Откровенно говоря, сквозь залитое дождем окно, в сполохах молний, удалявшийся от техникума Петрович в плаще очень смахивал на какого-то средневекового путешественника.
Каждый электрик…, а почему, собственно, электрик? Каждый, в чьей голове все еще теплится здравый смысл, знает: в грозу лучше не гулять. Во-первых, наверняка намокнешь. Во-вторых, рискуешь вступить в лужу, провалившись в грязную воду по колено. Ее-то не разберешь, ту лужу. А ведь еще молния может ударить!

Каждый год по всей Земле около 240 тысяч неосмотрительных граждан подвергаются ударам молний. 657 человек в день. 27 человек ежечасно. Не так уж и мала вероятность - быть сраженным крупнокалиберным снарядом электричества. Ведь молния – это тоже электричество.
Петрович, резво бежавший сквозь непогоду и уже грозившийся скрыться из вида, наверняка не знал о печальной статистике. И совсем не подозревал о чудовищном ударе судьбы. Небеса разверзлись ослепляющей вспышкой, и скорый бег путника в плаще был внезапно прерван оглушающим залпом коварного электричества.

Дальше это безумие продолжаться не могло!
Рыжий, уже ожидавший обгорелого, озаренного молнией Петровича, не стал дожидаться очередного раунда противостояния глупости с милосердием. Взяв ситуацию в свои руки, он быстро подскочил к стойке, схватил искрящееся дело Петровича, отскочил назад и трижды постучал по портсигару.
Коридор за стойкой заволокла ужасающая Тьма. Она надвигалась на всех, кто толпился у стойки, норовя поглотить в свое чрево забвения и Маляра, и Одуванчика, и Кассиршу… И даже подоспевшего уже Петровича. Но Тьма остановилась в паре шагов от стойки и, зловеще гримасничая, стала порождать свое воплощение: темного господина. Господин, вышедший из Тьмы, был просто шикарен! В сравнении с ним главный инженер, бывшее высокое начальство Петровича, выглядел, как какой-то оборванец. Его внешний вид, умение держаться…, да все, абсолютно все вызывало восторг до звездочек в глазах и ужас до заледеневших пяток. Визит этого господина ничего хорошего для Петровича не сулил. Во всяком случая, это было написано на лицах присутствовавших, коих собралось немалое количество.

Господин, будто по воздуху, стал передвигаться в сторону Петровича. «Мне каюк!» - мелькнуло в голове электрика. Рыжий, довольный своим поступком, услужливо протягивал дело Анатолия Петровича приближавшемуся порождению Тьмы. Но темный господин прошел мимо Рыжего, совершенно не обратив внимания на своего слугу. И мимо холодеющего Петровича. Он шел в сторону Маляра.
Маляр, будто юный проказник, ехидно улыбаясь и строя глазки надвигающемуся злу, выставил навстречу темному господину руку, ладонью обращенную к нему. А темный господин! Это порождение Тьмы, исчадие ада и лицо ужаса…, темный господин зловеще улыбнулся и хлопнул своей рукой по руке Маляра, словно приятельски поздравив коллегу с удачно завершившимся делом.
Рыжий выронил папку и портсигар из рук. А темный господин, возвращаясь обратно во Тьму и проходя мимо Петровича, провел пальцем по лицу ошеломленного электрика. За пальцем на лице Анатолия Петровича тут же проявился уродливый шрам, змеей вившийся от самой макушки и ниспадавший на шею.
- Подарок… – устало сказал Рыжий.
Темный господин, видимо выполнивший свою миссию, хохоча до слез, стал удаляться, растворяясь во Тьме.
А Рыжий? Бедняга Рыжий поднял папку Петровича, аккуратно положил ее на стойку, обреченно щелкнул пальцами и походкой человека, только что разгрузившего вагон гвоздей насыпом, стал растворяться в ужасающей, содрогающейся от хохота Тьме.
А вот теперь можно!

*************************
На окраине города, в общем-то, не такого большого, чтобы считаться мегаполисом, но и не такого маленького, чтобы быть селом, поселился один мужичок. Там, на окраине, все еще стояли небольшие домики, тихонько бытовавшие в тени замков нуворишей, небольшие огородики, домашняя скотинка и прочие милые прелести, совсем не присущие суетливому городу. И, как водится в местах не суетных, все не суетные жители в округе прекрасно знали друг о друге почти все. Не то, что город со своими людскими муравейниками, где соседи, прожив полвека напротив, друг дружку в лицо не знают.

Мужичок тот домик небольшой прикупил. Справный, небольшой домик с огородиком. Лет пяток назад прикупил и переехал туда с семьей. Хороший мужичок. И семья хорошая. Шрам у мужичка был, через все лицо змеей вился…
Тот мужичок, Анатолий Петрович, был отличным столяром. Кому шкаф, кому табуретку… Все мог славный мастер! А какие доски кухонные у него выходили?! Резные, фигурные, разноцветные, со всякими вензелями – хоть на выставку неси! Славный мастер, одним словом.
Жена у Анатолия Петровича была женщиной, широкой во всех смыслах этого слова. Заботливая мать, растившая двух пацанят-погодок, любящая жена и отменная хозяйка, Екатерина Алексеевна была любимицей всех жителей в округе. Еще бы! Пироги, которые у нее получались, были просто неземного вкуса и съедались любым едоком без остатка, хоть бы даже он был сыт.

Столярничал Анатолий Петрович в бывшем сарае, который мастер живо оборудовал под цех, едва купив дом. Славное семейство было у Анатолия Петровича. Не скандальные, радушные, в Бога веровали, милостыню подле церкви подавали. Хорошие люди.
Было две особенности у Анатолия Петровича. Даже три. Если что случалось у него с проводкой, он непременно звал мастеров, сам никогда ничего не трогал. Хотя мастеровые говорили, что Анатолий Петрович в электрике понимает никак не хуже приглашенных спецов. Второй особенностью Анатолия Петровича была его трезвость. Вот ни капли в рот! Никто и никогда не видел столяра за рюмкой, даже по праздникам. Украинцы говорят: «Хто не п’є, той або хворий, або падлюка». И все вокруг благоразумно считали Анатолия Петровича больным. А тот шрам, что змеей вился от самой макушки до шеи, считали отражением этой его неназванной хвори. Люди предпочитали не спрашивать столяра о болезни, боясь, по-видимому, обидеть мастера или задеть за живое. А Анатолий Петрович и не рассказывал. Это и было его третьей особенностью: о своем былом никому и ничего не рассказывать.
А в остальном…, в остальном мужик хороший.
Вот так и жил он с семьей, хороший мужик, мастерский столяр Анатолий Петрович. И он в своей хорошей жизни больше ни к спиртному, ни к электричеству не прикасался!

© Rulik74

Это сообщение отредактировал Паласатое - 17.07.2019 - 18:30

Электрик от Бога (небесная канцелярия, рассказ 4)
 
[^]
Yap
[x]



Продам слона

Регистрация: 10.12.04
Сообщений: 1488
 
[^]
РЫБА67
12.03.2019 - 19:27
1
Статус: Offline


Я сам себе демиург

Регистрация: 4.12.12
Сообщений: 548
Ай браво, ай хорошо!!!!! Давно с таким удовольствием буковки читал!))))))
 
[^]
vapr07
12.03.2019 - 19:47
1
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 26.03.12
Сообщений: 278
Анекдот в тему:
- Добрый вечер, нужен проверенный, хороший электрик.
- Любой живой электрик считается проверенным rulez.gif
 
[^]
дедЖека
12.03.2019 - 19:53
1
Статус: Offline


Шутник

Регистрация: 5.01.18
Сообщений: 2
Замечательная вещь.
 
[^]
RegSerg
12.03.2019 - 20:02
1
Статус: Offline


Шутник

Регистрация: 3.01.16
Сообщений: 99
Взоржала знатно)))))

Размещено через приложение ЯПлакалъ
 
[^]
urga
12.03.2019 - 22:23
1
Статус: Offline


Шутник

Регистрация: 1.08.13
Сообщений: 81
Спасибо за труды! Особенно за Фею.
 
[^]
Rulik74
13.03.2019 - 11:24
0
Статус: Offline


Пейсак Графоманович

Регистрация: 24.03.15
Сообщений: 1449
Цитата (urga @ 12.03.2019 - 22:23)
Спасибо за труды! Особенно за Фею.

На здоровье!
Интересно другое: еще по состоянии на вчера "Фея" имела оценку "-2". Как это понимать? При том, что мой, пусть и небольшой, круг читателей "Фею ночной реки" воспринял вполне толерантно, некоторые даже восторженно. Люди оценивают тему не по содержанию, а по количеству букв? Много - значит плохо?
 
[^]
Саламатъ
16.06.2019 - 07:14
3
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 10.06.14
Сообщений: 1129
Да уж, электробезопасность она такая злющая. Ее надо соблюдать получше Библейских заповедей, ну если долго жить хочешь.
 
[^]
Andriv
16.06.2019 - 10:52
4
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 16.06.14
Сообщений: 3104
Зачёт! Спасибо ТС, поржал....
Так как работаю с електричеством, лишний раз задумался... smile.gif
 
[^]
АлыйВит
16.06.2019 - 10:53
3
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 5.04.11
Сообщений: 6634
Длинновато, но ржабельно. lol.gif
 
[^]
Адельфан
16.06.2019 - 11:20
1
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 22.06.14
Сообщений: 1266
Еле прожевал, настолько всё однообразно и затянуто.
Игры со смертью ничего хорошего не сулят!
Да и отношение к подобного рода произведениям у меня негативное.
Так что , увы , но не моё!
 
[^]
tayph
16.06.2019 - 12:11
4
Статус: Offline


ласковый засранец

Регистрация: 18.02.15
Сообщений: 822
Красотень! Пока читал, дочь всё время интересовалась, почему смеюсь периодически.
 
[^]
KOFER25
16.06.2019 - 16:31
4
Статус: Offline


Шутник

Регистрация: 7.08.14
Сообщений: 62
До слёз, автору СПАСИБО.

Размещено через приложение ЯПлакалъ
 
[^]
KotAfonasy
16.06.2019 - 18:55
3
Статус: Offline


Хохмач

Регистрация: 12.01.18
Сообщений: 696
Блиииин. Я давно так до слез из глаз не ржала.
Рыжий - мой кумир!!!
 
[^]
QuartZz
16.06.2019 - 19:49
4
Статус: Offline


42

Регистрация: 19.10.10
Сообщений: 2983
Очень, очень хорошо!)
 
[^]
Настасья13
17.06.2019 - 11:07
4
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 3.06.15
Сообщений: 3511
Ай как жаль, что Мышкинс только сейчас ссылку прислала, уже Плюсик теме не добавить. Но все равно ей большое спасибо
 
[^]
Pirat38
17.06.2019 - 12:02
3
Статус: Offline


Юморист

Регистрация: 29.05.15
Сообщений: 464
Шикарно!
 
[^]
copytonsh
17.06.2019 - 13:15
3
Статус: Offline


Приколист

Регистрация: 13.06.13
Сообщений: 209
В столяры что ли теперича податься? Слог - не слог, а мед! Прочитано взахлёб, со смехом и слезами! Спасибо!
 
[^]
Karel1978
17.06.2019 - 14:06
3
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 29.07.14
Сообщений: 1845
Афигеть, текст -огонь!
Петрович - теперь просто легенда!
 
[^]
Sericpai
18.06.2019 - 04:44
2
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 1.04.15
Сообщений: 1685
Вот жыш отличнейший стёб, и над освещенцем, и над небожителями.
Рассказ насыщен юмором до самого финала.
Конечно стойкое предположение было другое.
Не ожидал от тёмнейших положительного решения.
Автор, -Рыжего- не забудьте где нить припомнить, хорош подлец.
Цитата
незадачливый электрик пытался носом выкурить сигарету
bravo.gif
 
[^]
ЛеваяНога
20.06.2019 - 12:07
1
Статус: Offline


Юморист

Регистрация: 30.08.16
Сообщений: 443
ТС, ты супер. Каждый рассказ, вызывает разные эмоции. Над этим смеялась без остановки. Спасибо.
 
[^]
balsar
26.06.2019 - 09:07
2
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 9.05.08
Сообщений: 1562
Это просто ахеренно!
И шо я раньше мимо проходил?
Читается запоем и юмор очень хорош.
Респект автору и... буду читать остальные вещи.
 
[^]
У6ИвАтЕлЪ
30.06.2019 - 05:12
2
Статус: Offline


Ярила

Регистрация: 18.01.13
Сообщений: 1175
Классный стиль и слог посмеялся от души, странно что так мало людей оценили, думаю из за того что затянуто, пролог лишним показался он отнимает интригу, и пару смертей бы убрать, моё мнение. Буду читать дальше ваши произведения. Мышкиной отдельное спасибо за рассылку.

Размещено через приложение ЯПлакалъ
 
[^]
RapidDen
22.08.2019 - 15:43
1
Статус: Offline


Шутник

Регистрация: 6.03.14
Сообщений: 91
ТС, это офигенно! Поржал от души! Жаль, уже не плюсануть...
 
[^]
deadmad
17.10.2019 - 14:36
1
Статус: Offline


Балагур

Регистрация: 17.04.16
Сообщений: 862
В это раз пендель был очень хорош!)
 
[^]
Понравился пост? Еще больше интересного в Телеграм-канале ЯПлакалъ!
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Авторизуйтесь, пожалуйста, или зарегистрируйтесь, если не зарегистрированы.
1 Пользователей читают эту тему (1 Гостей и 0 Скрытых Пользователей) Просмотры темы: 10368
0 Пользователей:
Страницы: (2) [1] 2  [ ОТВЕТИТЬ ] [ НОВАЯ ТЕМА ]


 
 



Активные темы






Наверх