1
Привет. Меня зовут Серым. Мне тридцать восемь лет.
Ну, почти.
Моя история, которую я всё-таки собрался вам сегодня рассказать, не будет очень длинной. Она не будет и какой-то совсем уж невероятной, как ждут некоторые из вас, признайтесь. Ведь - да? )
Да, я знаю. Люди отвыкли от чудесного в их жизни.
Люди дико соскучились по ощущению волшебной силы происходящего непонятного в их жизнях, что ежедневно подхватывала нас и крутила нами , как хотела. Эта весёлая и добрая сила была огромной частью нашей жизни ежедневно - в ту, залитую ласковым солнцем и грибными дождями пору, имя которой - детство. Поэтому мы - уставшие, разочаровавшиеся во всех и вся, озлобленные, плачущие внутри, мы - с полубезумной радостью обреченного на казнь человека хватаемся за любую жалкую соломинку, лишь бы - хоть на час, хоть на минуту, хоть ещё на чуть-чуть! - отсрочить то, что неотвратимо стучится в наши сердца и мозги каждый день с первым утренним шумом за окном. Отсрочить, отменить, стереть, не поверить в то, что заставляет нас сжиматься под одеялом и, еще толком не проснувшись, смутно сожалеть о наступлении нового дня. Отменить нашу с вами реальность.
Нет, ребят. История моя будет в этот раз просто историей. Уже - историей.
Итак, ему было тридцать восемь лет. Почти.
Он не слишком многого достиг в жизни. Ни семьи, ни дома, ни сидящего рядом молчаливо улыбающегося своим мыслям подросшего сына, ни той, которую он не променял бы даже на саму жизнь - у него тогда не было. Не было у него ни горы денег, ни модной машины. Даже по настоящему любимой работы у него тогда не было. А был неудачный брак за плечами, почти взрослый - и поэтому словно бы незнакомый сын, необременительная работа и какое-то подобие существования "как все". И еще огромная - во всю грудь - дыра. След, недавно оставленный ложной надеждой, что он наконец-то нашёл ту самую. И края дыры еще слегка дымились.
Хотя надо кое-что признать.
Он заслужил к тому времени право иметь друзей.
Немного, всего пять -шесть человек, но - настоящих.
Если бы кто-то спросил их тогда, что они думают о нём- то услышал бы что -то вроде: "Он, наверное, перегорел. Отрастил клыки и когти. Стал ... дальше."
Так и было.
В тот августовский день, который стал началом моей истории, он сидел на бетонном бордюре, ел шаурму, запивая её холодным пивом, вдыхал посвежевший августовский ветер и бездумно смотрел на Город.
Город лежал перед ним, лениво дыша далёкими гудками автомобилей и шумом миллионов колёс. Плывущая над Городом армада белых пушистых облаков бросала огромные пятна тени на его старые улочки, новостройки, заводские трубы, зелень парков и бесконечную, блестящую хитиновыми панцирями машин паутину дорог.
Солнце едва перевалило за полдень, но он уже ощущал привычную внутреннюю усталость. Нет, он не уставал в привычном смысле. Не ломило затёкшие мышцы, не слезились глаза, не бунтовала спина или колени, не сводило мозг от бесконечных звонков, бумажек и цифр. Он уставал не от этого. От пустого, бесплодно проживаемого лета, от огромной равнодушной туши когда то любимого Города, но больше всего - от самого себя. Пустого, картонного, высосанного до хрустального звона в ушах. Ненастоящего.
И да, он ведь любил когда-то лето, ребята!
Любил так, как, наверное, мало кто его любит...
Любил, не потому что это -лето, и его надо любить, как все.
Любить за тепло, за долгожданные отпуска, овощи - фрукты, за солнце и извечную летнюю городскую лень. За веселую и шумную набережную и вечно гудящую толпой Покровку, за бесконечную череду машин на Гребном, пахнущую кальяном, шашлыком и попсой и за тысячу таких привычных вещей, за которые и любят лето жители его Города.
Его лето было иным.
Оно пахло тёплым пыльным асфальтом, на котором выбивают неслышную никому чечётку первые крупные капли летнего ливня. Оно щекотало и будило его, едва уснувшего в третьем часу ночи, своими солнечными зайчиками, похожими на прикосновения кошачьего непоседливого хвоста. Оно заставляло его потрясённо умолкать и запрокидывать голову, рассматривая по -детски распахнутыми глазами огромные белоснежные бока облаков, плывущих над крышами девятиэтажек его Города. Оно дарило ему шум и запах соснового леса, умытого недавним дождём и возможность лежать на песке и смотреть на качающиеся макушки сосен, сквозь которые пробивались искорки первых несмелых звёзд, прихлёбывая пахнущий дымом чай с брусничным листом и дикой малиной.
Была лишь одна пора, которая могла поспорить с летом за место в его сердце.
Когда август начинал осыпаться паданцами с яблонь, когда арбузы и дыни становились желаннее тёплого пива , а в лесах поднимали свои головы бесчисленные рати боровиков и лисичек, наступало время, которое он любил еще сильнее лета, хотя казалось, что это попросту невозможно.
Люди привычно заговаривали о бархатном сезоне, в последнем рывке тянулись к теплу и всё еще ласковым морским волнам, но привычная сентябрьская суета уже неумолимо начинала свой бег. Возвращались в Город толпы загорелых учеников и учениц, гомонили яркие и смешные школьные базары, на улицах прибывало машин. Вечера набирали силу и прохладу, небо темнело и выцветало, люди вспоминали о плащах, зонтиках и куртках. Но только не он. Да, он тоже доставал и с удовольствием накидывал на себя любимую ветровку, менял лёгкие растоптанные кеды на новенькие непромокаемые "вездеходы" и подмечал первые пожелтевшие листья в парках и скверах его Города. Нет, его не тянуло на море. Нет, ему не становилось грустно. Нет, он не сожалел о том, что вся привычная круговерть дел снова придвинется, заслонив собой едва закончившееся лето и не даст выдохнуть уже до самых Новогодних праздников.
Но он ждал, каждый раз не зная, чего он ждёт.
Небо, исподволь набухавшее все это время темными дождевыми тучами, вдруг тихо, еще из далёкого далека, но вполне ощутимо рыкнуло на засуетившийся разом муравейник у себя под брюхом.
Приближался ливень.
А сзади внезапно, совершенно неуместно для этого забытого всеми асфальтового пятачка на краю обрыва, поросшего упрямой травой, зашелестели шины и он уловил приглушенный звук мотора.
Рядом притормозил новенький модный паркетник.
"Ну кого сюда могло принести, а?" - с глухо заворочавшимся в душе раздражением подумал он.
Бросил взгляд на едва тронутый пакет с остывшей шаурмой, на ополовиненную бутылку "Русича"- и вдруг почувствовал, что его перерыв, отданный своим неспешным мыслям и немудреному обеду - кем-то грубо прерван. И этот кто-то своим появлением тут же превратил всю эту пасторальную в общем-то картинку в банальный и торопливый убогий перекус какого то алкаша - неудачника, который не смог пойти "в нормальное кафе, чтобы поесть по- человечески".
Отметив это чувство в себе, он обернулся. Мягко хлопнула дверь машины, и он лишь краем глаза успел уловить силуэт за спиной.
Девушка, или скорее всё же молодая женщина, прошла мимо него, замерла на несколько долгих секунд, глядя на засуетившийся Город, и вдруг, немало его удивив, тоже села на бетон в нескольких метрах от него. Её светлое кремовое то ли платье, то ли юбка неизбежно должно было пострадать при этом, но видимо ее не волновали такие мелочи.
Прерванная было её появлением тишина снова обволакивала асфальтовую поляну, но для него все вокруг уже неуловимо изменилось.
Ушла, наверное, привычная лёгкость одиночества.
Краем глаза он невольно зацепил присевшую неподалёку светлую фигурку, впрочем, безо всякого любопытства.
А она была красива, хотя явно не возводила это в культ. Длинные темные волосы были безжалостно стянуты в тугой хвост, строгий профиль на фоне потемневшего неба радовал бы глаз своими линиями, но вглядываться в него и любоваться ему в тот момент не захотелось.
Хотелось, чтобы она уехала.
Это место здесь и сейчас было занято им. Облаками. Скорым ливнем. И шумом лежащего внизу Города.
Но вместо того, чтобы встать и уйти, она вдруг повернулась и посмотрела на него. Прямо, внимательно. Оценивающе. Всего секунду или меньше.
И неожиданно ему стало чуточку стыдно.
"Даже так?"- удивлённо спросил он самого себя.
И, словно бы устыдившись собственной слабости, спокойно и прямо посмотрел на нее в ответ.
Гром не грянул.
Никого из них двоих не поразила ни молния, ни моментально вспыхнувшая дикая любовь или страсть. Нет.
Его светло- зелёные, словно бы выцветшие за лето глаза всего на полсекунды встретились с ее льдисто-голубыми, будто бы только оттаявшими из под лежалого старого снега - и всё.
Просто стало чуть проще терпеть её присутствие.
Хотя за пиво и шаурму всё -таки осталось чуточку стыдно, надо признать.
Словно малолетка какой-то... Надо же.
И хотя желание тут задержаться стремительно уходило, какое то детское упрямство удержало его тогда на месте. Он закрыл глаза. В светлом сумраке его сомкнутых век был лишь шум ветра, несущего запахи близкого дождя, далёких улиц, и - самую чуточку аромат духов его незваной соседки. Приятный. Наверное, очень дорогой. И неуместный - здесь и сейчас.
Отгородиться от её присутствия не получалось, даже закрыв глаза, и он всё -таки заставил себя встать и уже осознанно взглянуть на нее.
Она сидела так же прямо, сжав в кулаках подол и не мигая глядя перед собой.
А он... Он бы собрал тогда все, что принес с собой и ушел бы, если бы не порыв ветра, швырнувший в них обоих горсть невесть откуда поднятой пыли. Она машинально отвернула к нему своё лицо и он вдруг разглядел на её щеках две маленькие мокрые дорожки.
Раздражение внутри разом куда-то ухнуло, растворяясь.
- Извините ради бога... вам.. плохо? - слова неуклюже сгрудились на языке. Видимо потому, что он не собирался ничего говорить, но вот поди же ты...
Она промолчала, отвернувшись, и лишь отрицательно мотнула головой.
А он вдруг неожиданно подумал, что тоже ей мешает своим присутствием.
И ещё - что уйти сейчас , не узнав и не сделав ничего со всем этим - он уже не мог. Или не хотел. Или просто было уже нельзя.
-Я могу вам чем то помочь?
Снова отрицательный кивок .
Не зная, что теперь со всем этим делать, он присел на бордюр и начал бестолково запихивать в пакет ставшую такой жалкой и неуместной шаурму.
Собрал. Повернулся, чтобы наконец пересилить себя - и уйти.
-Почему оно всегда так быстро кончается. - ровным голосом вдруг спросила она. Мне... мне просто не хватило этого лета.
Он застыл на несколько секунд спиной к ней, затем бросил на траву поднятый было рюкзак. Обернулся.
Молча сел рядом.
На землю упали первые крупные капли .
Тогда-то эта история и началась.
Неделю спустя.
Я кайфовал, как последняя сучка.
Полуденное солнце нещадно било в окно, на котором не было штор.
Свежий летний ветер из распахнутого окна моего девятого этажа трепал ее тяжелые длинные волосы цвета чая.
Ленкины длинные мускулистые ноги заканчивались у меня на коленях маленькими смешными розовыми пяточками. Всё остальная Ленка восседала в моем новеньком рабочем кресле, обтянутым коричневой сеткой, которую мы только что уже успели облить кофе, потому что она на меня накинулась прямо с порога. Да, ребята. Уже через неделю я дал ей ключи.
Она пила свой горький кофе со вкусняшками, хохотала, фыркала и сияла как новенький золотой империал с её собственным портретом на аверсе ;)
Я в отместку массировал её лодыжки и прочие тазобёдрышки, травил ей свои извечные байки и внутри меня весёлыми стайками "плескались алмазные ерши в шампанском " , как однажды сформулировал мой друг Бумажный Ворон.
Это огромное счастье, когда вот так сидишь на краю Города, в чистом поле, и вдруг из-за угла -бац!- и такой ослепительный человек!
Да, тогда, на холме под моросящим дождём мы и познакомились.
Ленку звали Ленкой, и она была стервой категории 30+ высшего пошиба.
Да еще и довольно крутой шишкой в масштабах НиНо. Она водила новенькую серебряную хёндаину "Крету", которую иногда , забывшись, почему то называла "Фридой" или чаще " Фридкой, блять!!! ". Она первая и единственная из моих женщин, осмелившаяся носить на себе огромного дракона, опоясавшего её белоснежную кожу от пупка до позвоночника, ребята. Татуировки, думал я, не могут быть красивыми... и ошибался.
Если в двух словах - она оказалась тем пинком, который мне отвесила Вселенная, чтобы я прекратил ныть, жалеть себя и вспомнил, что когда-то носил яйца. Кстати, говорят, они мне идут.
Неделю мы истово переписывались в интернете- сначала смс, потом ВКонтактом, Телегой, Вайбером и чем угодно ещё. Спорили о книгах. Спорили о музыке. Спорили обо всём на свете. Строго писали друг другу, что "сразу предупреждаю, мне не нужен секс, просто общаемся!" и не менее гневных ответов "да я и не собирался, больно надо!"- и наоборот.
Я не верил, что это происходит со мной. Она- бешено энергичная, непонятно как успевающая тащить на себе детей-мужа-ипотеку-кредиты, красивая, стальная и целеустремлённая как пуля... До сих пор умеющая плакать.
Смешная, зажатая и пугливая к чужой ласке, как подобранный щенок.
И я - похожий на огарок бесчувственный. "Дяденька бледный со взором потухшим", по выражению того же Ворона.
Мы сдерживались неделю, ребята.
Но неизбежное все-таки случилось. Сегодня в полдень она подкараулила меня в Старом Городе, и силком запихала в машину вперемешку с моим любимым велосипедом. Обьяснив свой безобразный, вопиющий поступок туманной фразой "Да поехали уже трахаться, сука!", она привезла нас ко мне на квартиру , а затем многократно и изощренно надругалась надо мной, даже слегка испуганным такими радикальными изменениями в деловом этикете.
И вот теперь солнце, ветер в её волосах, запах хорошего кофе и её лодыжки, пахнущие мятным кремом.
-А ты не хочешь на море, Кроль?
Бог её знает, почему она называет меня Кролём. У всех остальных я ассоциируюсь исключительно с котами.
Я взглянул на нее и широко улыбнулся.
-Неть.
Тонкие брови Ленки немедленно взлетели вверх, возмущенный вопль "Ачойта?!" спугнул голубей с соседней лоджии.
-Я не больно большой любитель глади морской, вашбродь - примирительно сообщил я, и потянулся за своей кружкой. - К тому же, я в ближайшие же выходные могу предложить тебе вылазку на местное Почтиморе с купанием, едой из казана и лучшими на планете закатами.
Повторно вспорхнули вверх её брови. И это её фирменное "Хо-Хо-Хо!"
-Не веришь?- я в ответ тоже сардонически приподнял левую бровь. - Поспорим?
-До сентября осталось четыре дня. Какое купание, о чём ты? И что еще за Почтиморе такое? Это ты про ваше Горе-Море что ли? Смешно, да... Холодища же уже по ночам!
Вот тут меня проняло.
-Там. Можно. Спокойно. Купаться. И именно 26 августа. Хоть целый день.
И оно - не Горе-Море.
-Надо же, какие наглые Кроли пошли! - с чувством сказала на эти слова
Ленка, яростно отхлебнув из чашки.- Врут и не краснеют!
-Привет, Почтимореее!!! - раскинув руки, закричал я, зажмурившись от бьющего в глаза заката.
-Так и запишем. Пациент Кроль сошел с ума на берегу Почтиморя около 19-25 часов по московскому времени- прозвучал за спиной насмешливо - деловитый Ленкин голос.
Она стояла рядом и не отрываясь смотрела на Солнце. Я взял её холодную ладошку, поцеловал пахнущие сосновой корой невесомые пальцы, и задержал их в своей руке.
Чётко очерченный багрово-оранжевый желток завис над еле различимой синей полоской противоположного берега , и на глазах вдруг потерял равновесие, упав где-то в районе Шуи.
Яйцо Феникса, обречённого воскресать снова и снова.
Мы обнялись и пошли к костру. Там мы и просидели почти до первой зари, потягивая то чай с брусникой и малиновым листом, то сваренный в темноте на глазок глинтвейн, глядя на танец языков пламени, отражающийся в наших зрачках.
А следующим утром- неспешным, жарким, и безмолвным, нас разбудил стальной шелест крыльев над палаткой и громогласный хриплый карк.
Я широко улыбнулся, видя заспанные, но уже ого как распахнутые по такому случаю Ленкины глаза.
-Не пугайся, Твоё Величество. Это хозяева . И доброе утро.
Сколько помню, на моем Берегу всегда жила эта пара воронов. Огромные иссиня-чёрные птицы, кружащие над корабельными соснами в жарком полуденном мареве. Ненавидящие громкую музыку так же, как и я. Вдумчиво наблюдающими за нами, людьми. Любопытные. Холодно- отстранённые. И по моему - чуточку вечные.
-Кроль! Так же не бывает! Я же даже купальник не стала брать!
Ленка стоит по пояс в воде и , радостно хохоча, ловит лицом и упругой незагорелой грудью струи воды, подброшенные ей самой секунду назад.
Я тоже смеюсь, вытягиваясь в теплой, лишь слегка посвежевшей Волге и глядя в безоблачное синее небо.
Ленка проиграла.
Вода была настолько теплая, что даже чуточку зацветала у кромки песка. Но весь обрывистый песчаный берег, частично видимый почти до самого Сокольского, был девственно чист. Местные, в отличии от нас, в эту по - июньски жаркую субботу не высыпали на песчаные пляжи. Не прыскали в воду с разбега, не принимали солнечные ванны, лёжа на безмятежно качающемся матрасе и даже не кушали степенно свою извечную водочку под разговор и пиво. Аборигены уже смирно сидели по домам, смотрели спутниковый пакет программ, не мусорили в лесу и не включали на всю округу золотой запас российской эстрады, который так не любит местная чета воронов.
Магия Страшного Ильина Дня, карающего мучительной смертью всякого, покусившегося на омовение в Волге после служивших в ВДВ моржей и тюленей, действовала безупречно.
А вечером снова прилетел Феникс. Снова добела раскаленный шар планировал на далёкую кромку берега, снова её рука лежала в моей. Уставшее за день Почтиморе было похоже на гладкую раскалённую заготовку зеркала.
Знаете, как пахнет абсолютный покой ?
Так же, как и редкое чувство внутри, что все идёт как надо и ничего не надо для этого ломать ни в себе ни в Мире. Абсолютный покой пахнет соснами и смолистым дымом.
И выглядит как яйцо птицы Феникс, сброшенное где то в Ивановской области.
Замерев и затаив дыхание, я считал секунды до падения Солнца.
А она вдруг встала и ушла к костру.
Что то буднично и почти безболезненно ёкнуло внутри. Закат для меня завершился вместе с её уходом .
Я подошёл, сел рядом с ней, понуро глядящей в яркую темноту костра.
Совсем как тогда, на холме с асфальтовой поляной.
-Лен.
...-Что.
И вновь две дорожки бегут по её мраморным щекам.
Две дорожки живого огня, текущие из темноты её глаз.
-Скажи, что с твоей жизнью. - Что с ней не так? Человек не может плакать дважды в неделю, понимаешь! Он не должен так делать! Ты, чёрт бы тебя побрал, не должна так делать! Ты хоть поняла, что ты сделала?! Ты, не прилагая никаких усилий, сделала счастливым еще одного хорошего человека неделю назад! Меня! Одним простым набором из одиннадцати цифр и плюса! А я так-то знаком с цифрами, Леночка! И они слишком нечасто радуют меня по настоящему , чтобы я не заметил этого раза! Так просто скажи мне наконец, чем я могу тебе помочь?!!! И я помогу!!!...Или хотя бы попытаюсь...
Я зажмурился. Глаза, наверное, зацепили дыма.
Эхо моего крика глохло где то в соснах, оскверняя ночные своды моего Храма Ворона.
И хула моя не осталась неотмщённой.
Ибо есть Первое Правило.
"Всяк, сумевший осознать и задать Миру вопрос, получит на него ответ. Ответ может нравиться или нет, помочь и навредить, подарить жизнь или убить. Но он будет дан тому, кто нашел в себе силы спросить."
Так, кажется оно звучит.
Ну или почти.
-Я ненавижу холод, зиму и снег, Серёж.
-Но тогда тебе надо было поселиться в тёплых краях, у моря...
-Нет, Серенький. Жара не намного лучше, а ещё это вечное солнце... Даже море не спасёт... Да и забраться так далеко и счастливо было меньше шансов, денег...Да и веры.
Я очень люблю зелень, тепло и прохладу, я вчера впервые в жизни ночевала в палатке в лесу, это же с ума сойти! Как я жила без этого всего? Почему нельзя оставить все так, как сейчас?!
Молчание вдвоем под треск костра заключило нас в маленький сияющий кокон .
-Ты знаешь, я выросла на севере. - через бесконечные секунды продолжила она. - Я сыта зимой, сыта холодами. Я люблю свой город, в котором выросла, но погода... Месяц. Всего месяц лета, и - всё...
И поэтому я жду каждую осень, как приговор.
Ведь за ней придет всё та же зима, что и всегда...
С хандрой, слезами наедине с собой, с серой серостью за окнами...а у вас еще и в темноте. У вас даже полярного сияния нет, Серёжка!
Здесь идеальная погода для меня, именно в эти дни, когда жара уже спадает, а до холодов еще почти два месяца! Я никогда так не наслаждалась августом. И я ... я действительно купалась сегодня в твоем Зелёном Море.
И оно тёплое, как ты обещал.
Спасибо тебе. Но завтра мы уедем отсюда, и всё это закончится. А еще неделю спустя закончится август. А еще через месяц...
Скажи, ты можешь помочь мне в этом? Можешь мне помочь никогда больше не мёрзнуть ? Да или нет?
-... А если нет - то и не обещай мне ничего. Не смей. Невыполненное обещание не принесет добра ни тебе, ни тому, кого ты обнадёжил напрасно.
Я медленно кивнул.
Но теперь каждый из нас молчал в одиночестве.
И продолжали бы мы молчать и дальше, если бы она не встала, не прижала мою голову к своей груди, взъерошив волосы на затылке и не прошептала в ухо еле слышно. - Прости. Забудь пожалуйста, не обращай внимания. Пойдем лучше в палатку. Ночи всё еще короткие.
Клянусь, я сделал все от меня зависящее, чтобы она запомнила эту ночь бесконечной. А под утро, когда сначала наши крики, а потом и наш горячечный шёпот затих, засыпая и мешая сны с шумом прибоя я вдруг улыбнулся .
Потому что услышал её сонное - "Хотя попробовать бы стоило, наверное.."
В понедельник с утра, вместо того, чтобы поехать на работу, он остался дома.
Умылся, налил себе большую кружку кофе со сливками и включил компьютер. После чего, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, решил отдать долг. По- настоящему отдать, как только и можно отдавать настоящие долги, ребята.
К обеду, выпив четыре кружки кофе, заработав головную боль и ослепнув от бьющего в окно наискось яркого белого солнца, он восстановил свой аккаунт в Одноклассниках, с большим трудом удалённый много лет назад, зарегистрировался на Авито , нн.ру, завёл себе почту на всех возможных почтовиках, ЖЖ, твиттер, и фейсбук .Потом пошли социалки поменьше.
Не глядя, съел что- то, оказавшееся яичницей из трёх яиц, неведомо когда и как им же и приготовленной.
Он залогинился на форуме автомобилистов, собачников, страйкболистов и , о ужас!- пейнтболистов (да будут они так же счастливы, как интересны их убогие игрища!). Форум яхтсменов и конной езды. Совместные закупки. Красота и мода. Фитнес-форум. Яплакалъ. JoyReactor. Пикабу. Петиции. ру. "Лавка странных идей" в ЖЖ. Местные чаты рангом пониже.
В пятом часу, за шестой чашкой кофе, когда солнце повернуло наконец к вечеру и в комнате стало чуть меньше света, он устало потянулся, привстав в кресле, решительно выключил комп и осмотрел кучу исписанных паролями и логинами листов бумаги на столе.
Потом вышел прямо в домашних шортах в удивительно, невозможно тёплый августовский вечер и прошлялся где-то до темноты.
Вернулся, улыбаясь чему то своему и помахивая бутылкой марочного портвейна в руке.
Зайдя в квартиру и почесав за ухом кота, полученного при разделе имущества (да-да!), он не торопясь вооружился пузатым бокалом, щедро в него плеснул, втянув ноздрями терпкий летний аромат нагретого солнцем винограда - и снова сел к компу.
Тени, созданные им при свете дня, слабые подобия живых людей, с приходом ночи получили шанс обрести плоть.
И обрели. Хотя...
Он уже тогда знал, что работа бесполезна, ребята.
Он и раньше пробовал писать, и много раз, украдкой просовывая своё стихотворение или рассказ под дверь какого-нибудь солидного литературного форума, ждал ночь, потом день, сутки, неделю , месяц- и не дожидался ни единого ответного письма или извещения. Никогда. Слепящая, звенящая в ушах, равнодушная Пустота зияла и скалилась на него со страниц электронной почты и сообщений в социалках.
Все, чего ему удалось достичь без денег, залитых в раскрутку аккаунтов, сотен неистово плюсующих его ботов и помощи каких-нибудь знакомых интернет- акул, выражалось в без малого четырёх сотнях друзей, многих из которых он знал лично, опосредованно или из отзывов на свои стихи или рассказы.
Хотя они, может быть, и смогли бы стать ядром его армии, призванной дать начало цепной реакции узнавания в интернете его работ. Если бы не тема, в той или иной форме звучащая с каждой его страницы в каждой из десятков социальных сообществ , ставшая заголовком, демотиватором или мемом на всех , хоть иногда посещаемых им ресурсах.
И ведь находил он всё-таки один- два лайка там-сям. Иногда даже кто-то из близких или случайных друзей в социалках пересылали его идею друзьям.
Он до хрипоты ругал вместе с автомобилистами Платон и мудаков на дорогом говне, ездящих как мудаки. Он писал,что только задержавшееся лето не даёт мудакам насоздавать кучу проблем на дороге и с ним яростно соглашались.
Он со знанием дела мусолил со страйкболистами предстоящий писк сезона- ежегодную игру ,закрывающую сезон этого года и яркая солнечная погода у всех них вызывала поросячью радость, ибо больше самой игры в мероприятии этом участниками ценилась редкая возможность побыть тем, кем хочешь среди своих. И как говорил их друг , неукротимый Бармалей, умеющий в возвышено-подвыпившем состоянии становиться Бэтменом на весьма веселые для окружающих час- полтора : " Нижегородский страйкбол- чуть более нижегородский, чем страйкбол!".
Никто из страйкбольной вольницы не хотел ни холодов ни дождя, и на его предложение охотно соглашались.
Он открыл для себя чудный мир сайтов для девочек всех возрастов - пищащих и сюсюкающих или наоборот, по мужски разухабистых и резких- и хотя был полным нолём во всей этой блестящей модными обёртками пустоте, умудрился и там зацепить с десяток лайков под фоточками позднего летнего пляжа с десятками загоранцев и модным соблазнительным флешмобом в стиле латино, куда его пригласили знакомые.
Поздно ночью второго дня, проведенного за компом, разогнув дико затёкшую спину, отхлебнув из бокала и жалобно застонав, он прикрыл на несколько секунд усталые воспалённые глаза и затих. Все, что он мог и до чего додумался за эти два дня, он отправил. Почти на всё ответил, лайкнул , перепостил и заскринил. И впервые за это время приготовил себе шикарный "завтрашний ужин". А как ещё назвать то ли ужин, то ли завтрак повышенной калорийности, съеденный с особым цинизмом в три часа ночи? Хотя, свиной стейк с румяной картошкой из казана в три часа утра того стоит, как вы думаете? )
И вдруг понял, что тоненькая, но очень болючая струна, незавершенного дела, невыполненного обещания -впервые в жизни ощущаемая даже физически- больше не беспокоит, словно незаметно лопнув.
Улыбнулся, налил бокал любимой массандры, и с удовольствием щелкнул по иконке World of Warships . Дико хотелось спать, а он так любил засыпать под плеск волн и звон судовых склянок.
Он пару минут постоял под горячим душем, сделал хороший глоток из бокала и завёл будильник на телефоне. Пора было вспомнить о работе.
Неделя, закружившая их обоих разными вихрями утром в понедельник, неумолимо распадалась на заполненные работой, вечерами, чтением, ужинами, любовью, сексом, рассказами и социальными сетями дни, близилась к концу. Иногда он застывал на несколько секунд в паузе разговора о работе, вспоминая о своей идее, казавшейся сейчас, при свете дня, мелкой, глупой и неоригинальной. Грустно усмехался, иногда ехидно посматривал на подвернувшееся в этот момент зеркало, а потом, примерно к четвергу, забыл окончательно. Ленка хандрила, шмыгала простуженным на Почтиморе носом и вслух мечтала об отпуске.
Дни оставались спокойными и жаркими, только в одно утро в воздух на улицах Старого города стал чуть рябить от прозрачной дымки, и в гамму городских запахов добавились нотки первой увядшей листвы, нагретой солнцем.
В городе вдруг стало тесно, шумно и беспокойно от стаек мальков, пацанов, розовых ранцев с барби на согбенных плечах юных второклассниц, велосипедов и сопровождающих весь этот винегрет суровых бабушек.
Стояла классическая золотая осень, с едва пожелтевшей на паре метёлок берёзой, ночными тёплыми ливнями, и сладкой солнечной дымкой, пахнущей далёкими субботними баньками и лесной паутиной.
Город постепенно полнился рекламой дублёнок, зимней резины , а торговцы покрупнее или поглупее уже наверняка робко пробовали себя во впаривании новогодних подарков. Впрочем, он не был в этом уверен, ибо дома у него жил Великолепный Джорж, но не было телевизора.
В сонной и солнечной предосенней суете, взбаламученной началом учебного года, тянулась последняя неделя лета.
Плюхнувшись в кресло после тяжелого, но хорошо проведенного рабочего четверга, он включил комп.
Неделька выдалась жаркая во всех смыслах. Стонали очнувшиеся от летней дрёмы директора школ и заведующие садиками, жаждущие внимания, документов, и бесперебойной работы древних пожарных приборов. Сыпало посулами , проклятьями и изощренными матюками начальство, сбившееся с ног в попытке успеть везде и всюду. Грозно потрясали бумагами инспектора МЧС, назидательно тряся указательными пальцами и рассказывая об аномально жаркой осени и связанных с этим опасностях на социально значимых обьектах.
Из окружающих Город лесов, рек и перелесков в солнечные и ветреные утра и вечера доносился ароматный зов прелой листвы, подосиновиков и клюквы.
В первом верхнем ящике любимого стола лежала стопка исписанных вкривь и вкось листков с текстами всех степеней наивности, глупости и гениальности. В снах тоже не было покоя, кстати. Непривычно распахнутое круглые сутки окно укладывать спать не спешило, будоража летними и осенними запахами в порывах свежего ночного ветра. Снился ему в эти дни тоже ветер, вершины сосен, солнечные блики на воде и Ленка.
Утром то же окно не давало ему проспать, поднимая шумом просыпающегося суетливого дня ежедневно около восьми утра, доносясь из кирпичного колодца, стиснутого девятиэтажками старенького двора.
Но сегодня вечер оказался свободен, вопреки всему. Матово улыбнулся ему огромный экран дорогущего игрового монитора, Ленкиного подарка ко Дню Рождения. Не было желания ни писать, ни читать, ни постить разные разности друзьям и подругам. Да и в почту он не заглядывал уже неделю. Ни в одну из пяти, чьим хозяином он теперь числился.
Внезапно зазвенел телефон, валяющийся где то в складках одеяла на кровати.
Пока искал его- звонок устал звонить и обиженно заглох.
Он даже успел подумать " ну и слава аллаху, отстаньте", как тренькнул значок смс. И еще. И еще разок- уже рингтоном то ли твиттера, то ли ватсапа.
Собачники, друзья когда-то горячо любимой девушки, дарившей ему ощущение тихого счастья шесть прекрасных лет, прожитых вместе, просили участия и репоста.
ВКонтакте на три минуты опередил сообщение в Одноклассниках с предложением принять участие во флешмобе , запланированном на завтрашний закат.
Смс пришло от друга-дальнобойщика. На их форуме просили поддержать завтрашнее действо, не забыв упомянуть то ли мудаков за рулём, то ли ворюг в областной администрации. Порадовали подробной картой пробок в районе новой набережной, советовали места для парковки, ругали размякших на жаре гаишников.
Ватсап и Телеграм, Вайбер и Твиттер ожили вдруг почти одновременно, звоночки мэйл-агента о новых письмах, посыпавшиеся и из динамика смартфона и из мощных майкролабовских колонок , едва помещающихся на рабочем столе, заставили его суматошно убавить звук , но глаз от экрана он оторвать уже не успел. Все вдруг кончилось. Сообщения иссякли, и лишь немой экран мигал непрочитанными сообщениями.
Еще не понимая и не веря вдруг сжавшемуся и дернувшемуся сердцу, он прочел на экране свой собственный текст, отправленный со свеженькой почты неделю назад. На всякий случай просмотрел то, что нападало в другие ящики. То же самое. Но многие ссылки - уже в виде демотиваторов, скринов и даже парочки гифок. Отослав пять или шесть уведомлений о согласии поддержать завтрашнюю акцию, лайкнув все, что двигалось в поле его зрения, он наконец то выдохнул с облегчением.
И вдруг понял, что это всё ему напомнило.
Волна. Шквал.
Краткое сумасшествие на тихом и сонном пляже местных соцсетей.
И вот теперь он сидел и смотрел на то, что ему прислали.
"Дорогой нижегородец! Если ты не ждёшь холода и слякоть, а любишь лето, не хочешь чтобы оно уходило и готов заявить об этом Миру вместе со множеством хороших людей в твоём Городе - мы ждем тебя на Нижневолжской Набережной вечером 31 августа на закате! Мы собираем в эту пятницу всех желающих и сочувствующих, неравнодушных и активных жизнелюбов! Акция "ДАЁШЬ ЛЕТО!" начнется за минуту до захода солнца в 19:04:24!
Все участники в этот момент должны загадать желание о, чтобы погода, так радовавшая наш Город всё лето, осталась с нами!
Огромным бонусом всем участникам ,подумавшим и загадавшим то же самое период с 19:05 до 19:06 в любой точке нашего Города и области, станет исполнение ваших самых заветных желаний, загаданных вслед уходящему лету!"
Этот текст он написал и разослал куда только смог , вернувшись с Берега. В ставший уже бесконечно далёким понедельник.
Словно очнувшись, снова зазвонил телефон и Ленкин голос сурово поинтересовался, чего это некоторые наглые Кроли не берут трубку, когда им звонят Ленки.
-Слуушай,- задумчиво протянул он вместо ответа. -А какие у нас планы на вечер пятницы ? Ты в ВК заглядывала? Мне тут сорока на хвосте принесла, что завтра народ на набережную идёт. Флешмоб в честь последнего дня лета всё -таки!
Она удивилась, поржала и согласилась. В ВК в тот день она не была. Дела , да и батарейка сдохла на телефоне, забыла зарядить.
А он, блаженно выслушав её бухтение, вдруг понял, что очень хочет спать.
Принял горячий душ, допил одним глотком крымское полусладкое в бокале и нырнул в бассейн снов, красиво оформленный черным постельным бельём на заказ. Так сказал бы его друг Ворон. Но и он в тот день рано уснул.
А завтра было, как всегда, солнечным, по-летнему ленивым и только воинственно-печальные крики завтрашних школьников , увидевших друзей спустя целое лето отличали 31 августа от какого-нибудь 13 июля.
Он за полдня правдами и неправдами завершил ,перенёс, доделал и отложил на понедельник целую кучу дел, наконец вернулся домой и перекусил.
Ленка должна была приехать в пять.
Время тянулось бы бесконечно, если бы он не стал немного другим со дня их первой встречи там, на поляне из асфальта ,на высоком холме нового микрорайона их общего Города. Поэтому он успел и поработать, упорно отгоняя скачущие мысли о сегодняшнем вечере, и поесть, и даже убраться по дому. Кот, которому тоже досталась изрядная порция внимания, возлежал на теплом подоконнике, теребя когтями его выгоревший на солнце сетчатый шарф и внимательно смотрел на всё, что он успел переделать .
Ленка приехала ровно в шесть вечера.
Это означало, что за час им было нужно добраться до места, куда и зимой добраться без диких пробок было всегда проблематично. А уж в августовский пятничный вечер...
И тем не менее внутри него росла из ниоткуда странная тревога. Они должны успеть до заката сегодня. Об этом вопила покрасневшая донельзя карта Яндекс. Пробки.. Об этом кричали рекламные панели в старом и медленном лифте. На это намекали бесчисленные задние фары стоящих впереди машин, горящие перед их глазами тем ярче, чем ниже садилось покрасневшее солнце, закатываясь за исполинские туши новеньких двадцатиэтажек на улице маршала Баграмяна, так похожих на боевые рубки океанских броненосцев.
Они не успевали. И не могли не успеть.
Спасло их то, что благодаря совместным прогулкам и его работе, они оба отлично знали Старый Город.
Бросив ставшую ненужной машину недалеко от Моста Тысячи Замков, на котором гуляющего и смеющегося народа было втрое против обычного, они полушагом- полубегом добежали до неприметной старой лестницы, целящей почти отвесно в узкое горло Вахитовского переулка, скатились по ней вниз и оказались на забитой народом Рождественской, с её дорогими ресторанами, вальяжными офисами и трогательными трамвайными путями, стиснутыми важными громадами старинных купеческих особняков.
Проскочили её, дунув наперерез, попали наконец-то под зелёный свет на переходе и взмокшие, но счастливые, оказались перед давно списанным на берег лайнером Речного Вокзала.
Успели. Часы показывали 18:59.
Обновлённая набережная, которую жители Города ждали четырнадцать долгих лет, а то и больше, была прекрасна.
Огромная, просторная, сияющая белоснежным мрамором и яркими огнями.
-Ох, ё...- только и выдавил он, подойдя к лестнице, ведущей к перилам.
Ленка молча взяла его за руку.
Народа было столько, что отдельные лица, платья, шорты и коротенькие топики сливались в шумные цветные потоки, которые неторопливо приняли в себя и повлекли куда-то их двоих, обнявшихся и жадно озирающихся вокруг. Однако через минуту то где-то близко от них, то дальше, вдруг начали раздаваться деловитые просьбы участникам разобраться посвободнее, не упасть в воду и быть готовыми к началу. Его уши в общем радостном гомоне различили даже мегафон, который кто то из добровольных организаторов приволок с собой. Ленка вдруг затеребила его за рукав, и он наконец вспомнил о часах. Они не успели забраться в самую середину притихших вдруг людей, шушукающихся, смеющихся и вовсю глазеющих на неописуемо яркий закат. Тысячи прекрасных фотографий рождались в этот момент в камерах смартфонов. Тысячи звонков и смс вспарывали окружающий воздух, посылая друзьям и знакомым толику своих эмоций, прекрасного волжского заката и неясного, радостного волнения.
Недалеко он заметил оператора с камерой и красивую пухленькую девушку с микрофоном в руке, украшенным логотипом местного популярного телеканала. Она увлеченно тыкала им в смеющиеся лица, что-то спрашивала , тоже смеясь.
-Всё. Началось.
Ленкин голос был почти будничным, лишь его стиснутые горячей ладошкой пальцы выдавали её радостное напряжение. Она безумно любила такие моменты, любила видеть вокруг себя открытые лица, ловить на себе тайные восхищенные взгляды и особенно- всё новое и необычное, происходящее вокруг. А он любил в такие минуты и её , и себя, и всех вокруг, кто был готов улыбнуться ему или им, при этом подмигнув ему одному. Или хотя бы просто пройти мимо, улыбаясь.
Багровое яйцо птицы Феникс снова падало. Но теперь на мой Город. Его яростное сияние не могла затмить ни неоновая реклама, ни паутина ярко освещенных автострад, ни миллионы освещенных окон.
Сначала робкие и разрозненные, десятки и сотни голосов вокруг окрепли, налились силой - и в месте слияния двух огромных рек, на берегу, закованном в сталь, бетон и светлый мрамор ровно и сильно побежали секунды, подгоняемые громким отсчётом, вылетающим из тысяч губ.
-Четыре! Три! Два! Один!!!
-Лето, оставайся с нами!!! - взревел вдруг на тысячи разных голосов веселый исполинский великан, неведомо как притаившийся где-то среди огромной толпы. Прямо перед нами взметнулись вверх струи огня, заставив завизжать и загомонить людей, оказавшихся возле неузнанных до поры участников файер-шоу. От стоянки, сверкающей хромом и рычащей вёдерными движками "харлеев", на которой собралась нижегородская байкерская вольница, долетел выворачивающий душу голос Кипелова.
Окрестные ресторанчики, расположенные на дебаркадерах вдоль берега, отозвались на это нестройным залпом попсы, караоке и прочего шума.
Ритуал завершился.
Уже немногие из оставшихся на месте стояли, вглядываясь в розовые, алые, багровые и оранжевые отсветы пожара, словно ожидая чего-то ещё. Город горел, подожжённый закатом. Людские волны вдоль перил набережной снова побежали, подгоняемые нетерпеливыми детскими воплями, в разные стороны. Лето было здесь, среди них.
И его не надо было больше ни о чём просить.
Его руки прижали её изящную и такую беззащитную фигурку к себе, губы зарылись в волосы .
-Ты как? - спросил он у неё, сглотнув неведомо откуда взявшийся комок в горле.
Она молчала, доверчиво сопя ему в плечо. Может быть, прятала слёзы, кто знает. И он решил больше не спрашивать её ни о чём. Слишком хорошо было вокруг. И только вечером, уже прощаясь у подъезда его дома, она вдруг улыбнулась без своей прежней задумчивости и прямо взглянула на него.
-Серый. Спасибо. Это было отличное лето. И финал красивый.
-Мне то за что - буркнул он ей. -Вот если бы это я всё замутил... А уж если бы ещё и сбылось...
-Все равно. Спасибо. И вот ещё что, Кроль. Если ты будешь рядом, я могу пережить даже здешнюю зиму. Обещаю.
Ленка чмокнула его в нос и укатила домой.
А ему в ту ночь не спалось. Он писал что-то себе в блог, тискал обалдевшего от такой активной ночной жизни кота, пил чай с лимоном, смотрел старые фотоархивы и грустил , сам не зная о чём.
Конец.
Ну, почти.
Ровно три месяца спустя.
-Я с ума сойду со всем этим Новым Годом. Бесит уже! Кто его придумал?! Что им всем покупать? Аааааа!
Это Ленка. Как всегда, оккупировала мой любимый комп, хлещет свой несладкий кофе и кричит на меня. Ей голые ноги привычно тают под моими пальцами, а Роскошный Джордж не менее привычно пытается попасть к ней на колени , прикинувшись одновременно и шлангом и тихой сапой.
До Нового Года еще месяц, но Ленка начинает закупать подарки всем фигурантам её новогоднего списка едва ли не с июня.
-Ну не бесись давай - примирительно бормочу я, потянувшись за чашкой со своим, нормальным, кофе. - Что-нибудь придумаем. А если уж совсем не думается- поехали прошвырнёмся по магазинам, авось само наклюнется!
Она тут же начинает сиять как новенький империал .
Ленка и хорошие магазины- это опасная смесь, ребята!
-Уговорил! Собирайся!
Она решительно допивает кофе, пока я прыгаю по квартире, пытаясь попасть ногой в носок. Хрен там. По странному стечению обстоятельств с другой стороны в него вцепился кот с вытаращенными глазами и жаждой убийства всех носков в мире, написанной на счастливой морде.
С грехом пополам, минут через десять мы вываливаемся из подъезда и долго спорим, на ком сегодня поедем. Ёе "Крета" блестит свежевымытым бочком прямо у подъезда, и это решает дело. Я ведь как обычно поставил своего полноприводного засранца, немытого уже неделю, в соседнем дворе.
Угнездившись в салоне, включив навигатор и глянув на пробки, мы единогласно постановляем, что больше на сегодня никаких покупок.
-А поехали-ка, милый друг, на Покровку - вдруг решает она, и я успеваю заметить лёгкий отблеск заката в её глазах. И соглашаюсь, естественно.
Покровка встречает нас извечной субботней толпой, темнотой рано погасшего зимнего неба и яркими огнями, куда ни кинь взгляд.
Рядом с нами, всерьез задумавшимися о маршруте прогулки, останавливается внушительная группа то ли корейцев, то ли китайцев, одетых словно под кальку в огромные пуховики. Несколько из них тут же нахально ловят в кадр мою Ленку, которая даже не поворачивает головы на вспышки их дорогих камер. Кормит дракона, надо полагать.
Впрочем, тут такое дело...
Знаете, ребята, а ведь даже я, привыкший подмечать всё новое на улицах моего Города , туристов теперь воспринимаю как непременную часть пейзажа нашего зимнего Нижнего.
Они как то исподволь, незаметно, но прописались в нашем Городе поодиночке и скопом, гуляя по Покровке, площади Минина и Набережной и фотографируя всех подряд.
Наши вечно озабоченные и нахмуренные сограждане, попадая в кадр к гостям города, неестественно напрягались, улыбались деревянно и топали себе дальше.
... Журналисты нахлынули в город примерно к ноябрю.
Именно тогда в Москве, в непередаваемо модных и современных офисах Первых, Вторых и прочих столичных телеканалов , пугающих робких зрителей заМКАДья ненатуральными и вымученными завываниями дикторов, рассказывающих о СУУУУПЕР премьерах текущего сезона вдруг осознали, что в провинциальном и невзрачном городке -миллионнике, в четырёх часах езды от Главного Города Страны - происходят вещи, которые:
- Не санкционированы руководством страны, Москвы и Московской области.
- ... Так. Стоп. Ппростите... Простите! Коллеги! Нельзя ли потише? Это и не в Московской области даже, а в Нижегородской! Нет, не в Новгородской! Нижний Новгород. Да. Там рядом Городец, где пряники, хохлома, кстати! И в Волгу впадает эта, как её... Ока.
- Господа...Это действительно... Нижний Новгород в новостях!
Конечно, они тогда удивились, посмеялись даже.
В то время, когда вся страна взахлёб обсуждала новые пакеты санкций, наложенные наглыми америкашками, прошедший летом в России чемпионат Мира, импортозамещение и множество других важных вещей, о которых взахлёб рассказывали Первые и Вторые Телеканалы, глупо было думать, что лежащий в четырехстах верстах от столицы уездный осенний город NN сможет в одночасье бросить свой камень в зеркальные глубины телеэкранов, волны от которого неожиданно живо побегут по стране .
Но случилось именно так.
Присланные столичные волки пера, слегка ошалев от толчеи в Стригино, собственных дорогих и избыточно тёплых пуховиков и всего, что успевали увидеть из окон люксовых такси, степенно разъехались по фешенебельным отелям в центре.
Несколько последующих дней их можно было увидеть за работой, профессионально одолевающих глупыми вопросами местный бомонд, городскую думу и экспертов всех мастей.
Благо, в Нижнем от экспертов по всему на свете не было отбоя, как и в любом другом городе нашей необъятной страны.
Чтобы затем вечером, не в силах сохранить рабочий настрой, с упоением снимать вечернюю Покровку со стайками симпатичных первокурсниц, выгуливающих на вечерней Покровке вместо шуб и дублёнок свои пирсинги, татушки, обтягивающие шорты и перманентный макияж.
Брать интервью у первокурсниц мешали банды весело верещащих детей, измазанных пломбиром, которые удирали на самокатах от мам, возмущённо балансирующих на длиннющих шпильках. Из кафе привычно неслись бессмысленные эстрадные песенки про любоффь, суровый русский рэп про любовь и шансончик про первую и последнюю любовь.
Нет, в городе не остановилось время.
Не наступил какой-то там День Сурка.
В городе просто стояло позднее лето.
Одуряюще пахли так и не уснувшие в стылой осенней дрёме акации, тополя и каштаны. По выходным тысячи маньяков с ножами, мангалами и корзинками скрывались в лесах, охотясь за лисичками, белыми, а особенно за ароматным летним шашлыком.
В чуть посвежевшей воде Гребного канала, дождавшись в выходные особенно теплого полуденного солнышка, регулярно отваживались купаться самые смелые, а равно и самые датые из взрослых. И конечно же, не отставали от них вездесущие и неуправляемые пацанята, получившие железобетонный повод прогуливать школу по субботам.
Да и вообще... Что вы, не знаете как выглядит, пахнет , и лопается спелой арбузной мякотью на языке тёплый август, что ли?
Ах, забыли уже...
А вот мы - нет. С того самого вечера, когда собрались на набережной, чтобы хотя бы раз в жизни попросить у Мира что-то всем вместе и для всех...
Завтра пятница, седьмое декабря, и мы снова едем с палатками на мой Берег. Там, говорят, с погодой то же самое.
А когда вернёмся к понедельнику, пропахшие дымом, с покрасневшими плечами и полные новых впечатлений, нужно будет всё- таки заняться наконец подарками.
Новый Год же скоро.
Paper Crow © 2018
yaplakal.com