Возвращение на Родину

1. Прощай, армия!

…Это будет, наверное, самая длинная часть из всего опуса и, наверное, самая скучная.

Первый звонок прозвенел, видимо 1988 году, когда Легион прилично сократили. Была сокращена его численность; расформировали даже вроде некоторые подразделения полностью. Хотя здесь я могу и ошибаться. У меня было много других забот тогда.
Но я этот звоночек не услышал: молодо-зелено…

Будет три фото и много текста

Я, видите ли, получал французский паспорт. Там была своя, довольно комичная история. Я не буду ее полностью здесь рассказывать, а то этот опус станет медленно стремиться к бесконечности. Однако, кое-что пояснить придется.

Я мечтал, болван, претендовать на «adjudant» а в перспективе и на «major» (major – самое высокое звание, которое РЕАЛЬНО выслужить не французу в Легионе), а им может быть только гражданин Франции. Я никогда не пользовался анонимизацией, которую (якобы) предоставляет Легион: Anonymat, фальшивый Carte d’identité militaire (не знаю, как правильно перевести эти названия), и успешно прошел ратификацию. Я почти 10 лет прослужил уже, имел три ранения, был женат, у меня была французская, вполне себе, дочь… Одним словом, препятствий не было, вроде. Но возни и суеты оказалось достаточно, и история с паспортом растянулась на пару лет.

Кстати. Не верьте россказням, что французский паспорт дают ВСЕМ желающим, отслужившим первый пятилетний контракт. Это опять – сурковская пропаганда. Некоторым его не дают никогда. Я знал человека, который отслужил 4 контракта: 12(!) лет (5, 2, 3, 2) и которому так этот паспорт и не дали.

Adjudant-ом же я хотел стать потому, что денег на семью все равно постоянно не хватало. Иногда, катастрофически просто, не хватало: жена моя опять училась, в Сорбонне теперь уже. И хотя учебу (ну, всю, почти) оплачивал ее состоятельный папаша, однако она – не работала, занималась учебой и дочерью. На дочь же денег уходило – немеряно. Ну, и еще учиться я хотел гораздо больше, чем воевать.

Состоятельный папаша жены с семейным бюджетом не помогал, абсолютно: у них не принято. Там считают, что если ты такой уже взрослый, чтобы завести семью, так и хлебай эту свою кашу полной ложкой. Не так, как у нас, одним словом. Им и в голову не придет деньжат подкинуть, от щедрот. И даже вопросы, а как вам, молодой семье, живется материально-то – считаются скорее неприличными и вмешательством во внутренние дела суверенной ячейки общества.
Вот я и хотел, чтобы зарплата-то у меня была повыше. А для этого мне нужен был французский паспорт и чин adjudant-а.
Поэтому первый звоночек я проморгал. Тем более что сокращение меня не затронуло, ну никаким боком.
Проглотил и второй, когда меня (второй раз уже!) кинули с военной пенсией: они снова увеличили срок службы, необходимый для минимума, хотя бы.

Потом были и другие звоночки, потише: операция «Возрождение надежды» в Сомали, бездарная совершенно, Кот-д’Ивуар мерзопакостный, Бирма (она теперь как-то по-другому называется, не охота искать), где нас было ничтожнейшее количество и нам так надавали по сусалам, что я чудом ноги-то унес с еще одной дыркой (там я потерял во второй раз свою группу). За Бирму мне, правда, третий орден навесили, который, впрочем, совершенно не скрасил привкуса откровенного нас там предательства. Ну, и еще всякого говна достаточно, по мелочи-то.

Самым громким из этих звоночков, была, конечно, прилетевшая мне прямо на башку, практически, минометная мина (50 мм. «ротный миномет»; кевларовый шлем – в труху), в 1992 году в Габоне.
И, хотя ни в Югославию, ни в Косово меня не отправляли: у французов хватает ума не посылать легионеров туда, где хотя бы теоретически возможен конфликт личной национальной принадлежности и долгом. И, все-таки…

К 1996 году я обожрался войной до отрыжки, меня уже воротило и плющило не по-детски от всей этой мерзости: у меня начали открываться глаза на суть того, ЧЕМ я занимаюсь. Я стал юлить и хитрить, а иногда и нагло отказываться, просто до скандалов и угроз, от заданий, которые вызывали во мне отторжение. Ну, не связанных со спасением и выручкой каких-либо людей, скажем. Тогда же, даже начальство, стало называть меня «доктором», иногда и прямо в глаза.

Потом произошли, почти одновременно, два события, которые окончательно разорвали меня с армией.

Во-первых, от меня ушла жена, которая просто сказала мне как-то, что извини, мол, так получилось, у меня есть теперь другой мужчина. Конечно, семья наша и не могла быть крепкой: я бегал по разным странам с винтовкой, а она вела совершенно другую жизнь в Европе. Мы старались ВСЕ возможное время проводить вместе: мой отпуск, который совсем был у меня не маленьким (от 7 до 9 недель, не считая дороги), другие разные оказии, старались честно укрепить как-то отношения. У меня хватало ума не спрашивать ее, ЧЕМ она занимается в свободное время в мое отсутствие. Сам же я тоже был не святым скопцом, конечно. Но ЭТО ее заявление меня тогда почему-то обидело. Ощущение было, ну ровно такое, как рвем на себе тельник и кричим: «Я за вас кровь проливал, а вы…!!!». Я понимал весь маразм подобных настроений, умом понимал, но ощущение оставалось. Тем более была дочка, которую я очень любил, и это было у нас – взаимно.
Слаб, все-таки, ЧЕЛОВЕК…

Это, во-первых. Но не по хронологии, а по важности для меня событий.
Во-вторых, меня в ТРЕТИЙ раз кинули с пенсией: была проведена очередная пенсионная реформа, по которой до пенсии надо было служить уже 19,5 лет. ДО этого было 15. Я ярко, в красках, сразу представил себе осла, перед носом которого на палочке подвешена морковка, рассвирепел окончательно, оборзел, нахамил всем, кого только можно было достать, из начальства…
Потом ее, вроде, вернули: опять 15 лет надо, а то 19,5 – это немыслимо совершенно. Люди столько не живут.

Потом я успокоился, меня еще больше вывернуло от разных убийств и смертей, и я написал рапорт об увольнении. Вполне себе, взвешенно все обдумав, написал. Мне НЕЗАЧЕМ было больше оставаться в армии. Тем более получалось, что я могу вернуться в Россию: Советского Союза уже не было, и меня не должны бы были (гипотетически – не должны), прямо от трапа самолета отвести к ближайшей стенке. Я знал даже людей, которые туда УЖЕ вернулись, или хотя бы туда ездили – не кокнули их вроде.

На Западе «своим» я так и не стал. Я для них все равно (на бытовом, не на законодательном, уровне) оставался каким-то «вьетнамцем», лимитчиком понаехавшим. Пусть и заслуженным (шесть орденов, ранения), но – лимитчиком. Меня за «своего» так и не приняли. Это, кстати, со всеми нами, эмигрантами, так. Не верьте тому, кто Вам говорит иначе. Врут. Себе самим даже врут. Наверное, две страны только есть, где по-другому (может быть!): США и Израиль, была раньше еще и ЮАР, была, да вся вышла. Но я не знаю точно: я в этих странах не жил. В ЮАР живал, и подолгу: там ТОЧНО любого белого принимали за своего и обласкивали всячески. Во времена апартеида, конечно.

Меня долго не хотели отпускать. Уговаривали. Показывали строчки в пенсионном законе (выполненные, впрочем, как вполне себе не обязательные примечания), по которым получалось, что тех, кто служил уже ДО 1996 года это – не касается. Я им уже не верил. В сороковой раз объяснял, внятно и доходчиво, свою позицию, мне говорили: «Ну, ты еще подумай, старик!» и не опускали.
Потом, вся эта петрушка дошла, видимо, и до кого-то повыше из начальства. И мне предложили воспользоваться новым правилом, по которому я имел право не более полугода в год находиться в районе боевых действий, причем дробно – по 3 месяца. На остальное время они мне были обязаны предоставить другую работу. Они мне предложили работу инструктора во французском городке Castelnaudary, я и сам там учился, даже трижды.
Я мужественно отказался и опять повторил им свои доводы. Я не хотел НИКОГДА больше и НИКОГО больше убивать. Тогда самый высокий мой начальник задумался на минуту, сказал: «Я – подумаю. Дай мне сутки». Я отправился назад к себе, а РОВНО через сутки меня вызвали к коменданту и отправили во Францию, в Обань – увольняться.

Процесс увольнения занял, как ни странно, приличное время. Я еще и воспользовался своим правом смены двух букв в своей фамилии при увольнении (береженого Бог бережет!), они меняли все документы… Довольно долго все это тянулось, вся эта бюрократия.
Мне исправно платили зарплату, тем более что, когда моя жена, теперь уже бывшая, смогла пойти работать, у меня на зарплатном счету стали скапливаться даже деньги. К моменту моего окончательного увольнения там скопилось около $60 тыс. – совсем небольшие деньги для Запада, впрочем.
У меня было много свободного совершенно времени, к которому я не привык, я понял, что дурею потихонечку, и решил принимать участие в Российской жизни, раз уж я хочу возвращаться. Еще я ОЧЕНЬ много времени проводил с дочерью: она подросла и ей было со мной уже сильно интересно, тем более, что она могла мною хвастаться перед подружками. Они с уважением разглядывали всякие мои награды, знаки и прочие побрякушки, которых у меня скопилась уже, приличных размеров, коробка. О войне я категорически отказывался им рассказывать, даже комичные случаи какие-нибудь: меня от нее выворачивало просто. Они искренне не понимали, почему: ведь я – герой, фактически. Хорошо, что не понимали…

От гражданства советского (или – российского?) я никогда не отказывался (из-за этого-то у меня и были серьезные проблемы с работой ДО армии), поэтому я начал с того, что пошел в посольство, предъявил там советский еще свой паспорт, наврал, что российский иностранный я давно посеял где-то… Про жену и дочь – не врал. В посольстве всем и все было по барабану (ну, как везде у нас, собственно), меня очень быстро признали. Стали готовить мне какие-то бумажки. Хотя, возможно, все я это проделал в посольстве еще раньше, чем уволился из армии: я просто не помню дат теперь. Дело в том, что я участвовал в президентских выборах 1996 года (во втором, правда, только туре). В каком-то российском официальном месте. Не помню теперь точно – где. А они были летом, это я точно помню. Увольнялся же я ранней весной уже 1997 года, так что, наверное, в посольстве я был все-таки раньше. Путаница, одним словом, как говаривала Алиса, которая в «стране чудес». Хрен с ним. Не буду углубляться.

Я очень боялся, что при возвращении меня наизнанку вывернут какие-нибудь органы. Я-то помнил еще советские. Поэтому я заранее решил, что ничего компрометирующего у меня собой быть не должно. Взял только новый французский паспорт (не скажу, где спрятал!), ордена (ну, фалерист я!), деньги, которые снял со счета, практически полностью (спрятал, банально, под стельки ботинок), кевларовый шлем (мотоциклист, типа!), который был мне дорог спасением (в другом уже случае) моей бесценной шкурки и свой лэптоп, из которого тщательно вычистил все лишнее. Других вещей у меня было – кот наплакал.

…Интересно, что зарплатный мой счет армейские болваны закрыли у себя и сунули его в бельгийский(!) какой-то банк. С какого бодуна, интересно? Из-за этого у меня с ним всякие неприятности теперь, идиотские: на него продолжают капать какие-то крохи, которые мне, неизвестно за что, как ветерану, продолжает выплачивать République française. А я не могу этими деньгами даже воспользоваться, вот уже, хрен знает, сколько лет: за ними надо ехать в Бельгию, они меня так не признаЮт, по интернету. А оно мне – надо, ехать-то? Причем, продолжают, с настойчивостью дебила, присылать мне баланс. Маразм, в общем, почище нашего…

Бросил я там, к черту, мундир, всякие свои грамоты, документы армейские, Carte D 'Identite, Titre De Permission… В том числе и разрешение на ношение оружия. Бросил даже дареный «Глок 20», невиданного и редкого очень калибра 10 mm Auto – его было ТОЧНО не провезти. Этого слонобоя было жаль больше всего. Бросил, нафиг, ВСЕ. Даже семейные фотографии всякие. Договорился, просто с женой, что она потом их мне перешлет, если можно будет. Бросил и улетел. В Москву.

Такие дела…

В Москве я оказался также никому из официальных органов не интересен. Я сначала поселился у матери, и она меня прописала к себе. Им последним, наверное, удалось хапнуть бесплатную советскую квартиру: младший брат женился, а мать с отчимом (бывшим майором МВД и действующим математиком), умудрились за это время настрогать еще двоих детей – сестру мою и брата. Не понимаю, как мать моя решилась рожать брата в 47 лет, однако – решилась. В результате мой самый младший брат младше меня на 24 (почти) года. Кода я вернулся, ему было 14 лет, и мы НИ РАЗУ не виделись. Сестре было на тройку лет больше, и я последний раз видел ее младенцем. Катастрофа, просто.
В общем, вышло, что мой старший-младший брат остался со своей женой в нашей старой двушке у Катькиного акведука, а матери с отчимом и двумя младшими детыми, дали новую трешку недалеко от станции «Лось». Вот, в этой трешке-то я временно и поселился. Ненадолго, правда. Все-таки мне неудобно было им мешать.

Я хотел учиться. Непременно на психолога. Я думал (наивный!) что эта хитрая наука поможет мне разобраться с собой, своими тараканами и с другими, достойными уже, членами общества. Я выбрал САМОЕ крутое: ВШП РАН (Высшая Школа Психологии), тогда она называлась слегка по-другому, но когда заканчивал, именно – так. Учиться там надо было 4 года, форма обучения называлась (почему-то) «очно-заочная». В реальности ходить на занятия надо было чуть ли не каждый день. Я выбрал вечернюю смену, чтобы можно было работать. Я сразу заплатил им за все обучение, вперед, не торгуясь. Они были УЖАСНО удивлены. Вступительные экзамены я сдал легко. Не помню, как даже.

Да! В этой ВПШ я встретил майора Худолея: моего командира в Советской Армии, когда я служил в ней пиджаком. В части его все (даже генерал!) называли неприличным оборотом его фамилии, хотя он был очень грамотным ракетчиком. Не буду писать – каким оборотом. Сами догадаетесь. Так вот. Он работал в этой ВШП! Он бросил армию, или ушел на пенсию я – не знаю, и пошел в эту Школу Психологии, не преподавателем, конечно, а не помню кем. Неприличный оборот его фамилии пошел за ним и туда тоже: ему, видимо, до конца жизни пришлось с ним мириться. …Тесен, все-таки мир!

Я нашел и снял себе квартиру недалеко от ВДНХ – везде мне было довольно близко: и до родственников, и до учебы. Тогда снимать квартиру недорого было, а деньги у меня, для тогдашней России были вполне приличные. Со мной стали жить разные девушки, недолговременные и ничего серьезного. Так, ко взаимному удовольствию.

…Самое интересное, что долгое время после возвращения меня больше всего мучила необходимость в любом разговоре переводить в уме, или искать аналоги слов и фраз на разных языках, которые наиболее точно выражали то, что я хотел сказать собеседнику. Позже, преподаватель-психолог объяснил мне, что эта беда существует у всех, кто знает несколько языков. Дело в том, что разум ищет самое подходящее к мысли слово, или фразу, а наиболее близкое по смыслу гораздо лучше может быть выражено на другом языке, в языке, не на том, на котором общаешься сейчас с конкретным человеком. Все-таки в Европе знание не одного, родного только языка, встречается практически у всех, в отличие от России. Там спокойно можно сказать, общаясь с французом, английскую или немецкую фразу, и тебя – поймут, чаще всего. Здесь не так. Это меня ужасно первое время мучило. Я мычал, мучительно искал русский аналог, мозг отказывался подчиняться. Меня и сейчас это слегка достает…

Я честно стал искать себе работу, но никто что-то не стремился меня взять: образование мое первое устарело совершенно и превратилось в пшик, а опыта цивильной работы у меня не было. Предлагали места каких-то продажников, к чему я совершенно не способен, переводчика синхронного, которым я не смог бы работать из-за идиотской вышеописанной проблемы. Еще предлагали какие-то аферы, вроде таймшеров, Гербалайфов и прочую мерзость.

В конце концов я устроился в индийскую фирму по торговле чаем, принадлежавшую двум братьям-индусам, совсем маленькую фирму, человек в 15. Индусы и сами там работали. Их видимо подкупило мое знание нескольких языков, особенно английского, конечно. На первом же собеседовании старший, видимо, догадался, что я собой представляю, хотя про свою службу я им не говорил, конечно. Он и сам был весьма тертый калач, судя по всему. Они меня взяли на крутую должность, которая называлась «Административный директор». Втыкает. В реальности же им нужен был курьер и профессиональный убийца в случае осложнений: они торговали за наличку, причем исключительно за доллары. Вот эти самые баксы, в неимоверном количестве, мне и надо было возить. Не доверяли они банкам, совершенно. Рублям тоже не доверяли. И в самом скором времени, их недоверие блестяще подтвердилось.

Они были сильно разными по возрасту: один – примерно моего, другому же было лет 20, не больше. Папаша их в Индии владел небольшой чаеразвесочной фабрикой. Он подгонял им чай морскими контейнерами, они его здесь, этими самыми контейнерами, и толкали. Сначала клиенту привозили контейнер-другой чая, потом получали за него бабки. Честно работали. Чай у них был отличнейший. Всего две-три марки, но все – великолепные. Я потом так и не смог найти ничего даже похожего здесь.
Жили они в съемной огромной квартире напротив метро «Октябрьская». У каждого было по несколько жен, и хрен знает, сколько от них детей. Вся эта шобла жила с ними. При этом они были не мусульманами, а еще кем-то.

Вся технология моей работы выглядела так: ездили мы всегда вдвоем с младшим братом, у нас была машина, жигуль какой-то, чуть ли не «копейка», два обреза 12-го калибра, спрятанные хитрым образом под сиденьями на специальных крючках и совершенно официальное с разрешением, российское ружье, «бок», не помню какой конкретно, тоже 12-го калибра. Он всегда лежал, в кейсе для перевозки (в котором ружья возят собранными) совершенно на виду, на переднем пассажирском сиденье. Патронов брали с собой каждый раз по 50 штук, картечных 6 мм. Бронежилеты мы тоже всегда надевали под свободные рубашки. Легкие, без керамических пластин.
Машина у нас была хитрая, с секретом: снаружи – рухлядь-рухлядью, начинка же была крутая – форсированный движок, усиленные тормоза и подвеска, даже гидроусилитель руля был как-то пришпандорен. Бензобак и частично салон были закрыты листами 5 мм стали, но незаметно снаружи, совершенно. В общем, на этом жигуле, мы как-то раз легко сделали BMW каких-то отморозков под Подольском, которые за нами погнались с явным намерением нас ограбить: навел один из сотрудников клиента, его потом этот клиент вычислил.

Выглядели мы при этом, я думаю, весьма опасными типами. Я совсем только недавно воевать бросил, взгляд был нехороший даже (родственники говорили, что иногда страшно и неприятно мне в глаза посмотреть), младший индус, Нилам, был на вид и вовсе абреком каким-то, бритым налысо, к тому же. Менты, во всяком случае, НИ РАЗУ за все время моей работы даже и не пытались проверить у нас документы. Шли в сторону машины, видели нас, видели «бок» на переднем сиденье и махали палкой: проезжайте.

Продавали они ОЧЕНЬ много, но работать мне приходилось не каждый день, все равно. Много было и свободного времени. На учебу хватало.
Потом грянул дефолт. Наступили нехорошие, но недолгие времена. Клиентов у нас все равно было много, стало среди них только прилично и тех, кто хотел нас кинуть. Мы же деньги после поставки уже получали. При этом суммы были весьма немаленькие – доходило и до $100 тыс. за раз. Деньги мы возили в обшарпанном и исцарапанном, сером, советском еще фибровом чемодане, средних размеров.

Тут меня каким-то образом отыскали бандиты: сдал кто-то, наверняка, французы, уж точно, не могли. Они сначала ласково, а потом все настойчивей и с угрозами, стали предлагать мне «легкую» работу и большие деньги. Отказов они не понимали. Драться с их курьерами мне ни разу не пришлось (да и не умею я драться-то особо), но они меня достали конкретно. Несколько месяцев бодался, потом мне это надоело, и я разъяснил-таки их главному, что работать я на них не стану. Не буду рассказывать, каким способом разъяснил, но до него дошло, наконец. Проникся человек. Уважил и отстал. Взгляд у меня сделался совсем уж нехорошим, однако.

Но. Нет худа без добра, и этот мой нехороший взгляд спас нам с Ниламом жизнь, в скором времени.
Дело было так. Забавный весьма случай, кстати. Ребята продали контейнер чая в Питер. Мы обычно так далеко не продавали. Ну, максимум – в Тверь. Тут же старшего индуса, наш менеджер – пожилая и настырная очень тетка, уговорила как-то.

Выехали мы с Ниламом рано утром, часов в 5, ехали больше 9-ти часов. Дорога была очень плохая. До Твери еще вполне терпимая, а после – совсем дрянь. Узкая и забитая фурами почти везде. В Питере я позвонил из автомата клиенту, сказал, что мы приехали за деньгами, и уточнил адрес, где мы можем их получить. По тону и ответам на другом конце провода, я понял, что там настоящие бандюки, и я сказал Ниламу, что дело достаточно тухлое, и нам придется взять с собой обрезы.
Пока мы искали адрес в незнакомом городе, я проинструктировал Нилама, что говорить по-русски буду я, а он, если почувствует угрозу, должен негромко, но внятно и зло ругаться на своем хинди. Обрез тоже велел доставать без всякого промедления.
Мы с ним много вместе ездили, разговаривали на разные темы, и я давно уяснил, что Нилам – совсем не пацифист, и не ярый последователь Махатма Ганди. На него можно видимо было положиться в нехорошей ситуации, отчасти хотя бы.

Искали мы долго, хотя адрес был в центре, практически. Но мы плутали там в каких-то подворотнях и проходных дворах, пока не нашли, наконец. Был уже пятый час вечера, сильно ближе к пяти.
Мы засунули обрезы под легкие куртки (дело было ранней осенью), расстегнули верхние пуговицы рубашек, чтобы бронежилеты были видны слегка, и пошли куда было указано. Это оказался не офис, а самая настоящая малина, на которой нас ждали 8 человек, крайне неприятной наружности. Нас провели в очень большую и светлую комнату, к их старшему, все 8 бандитов собрались там же. Мы сразу отошли в угол рядом с дверью, не дав никому из них зайти нам со спины. Их старший спросил, нагло ухмыляясь: «Деньги получить собираетесь?», я ответил, что да – собираемся. Тут все бандюганы достали пистолеты, а мы синхронно вытащили свои обрезы. Нилам начал зло и отчетливо ругаться на хинди. Бандиты несколько завяли, а я посмотрел их старшему прямо в глаза. До него, видимо, дошло, что я не задумаюсь выстрелить даже и на секунду, если они только рыпнутся. Я, не спеша, достал из кармана куртки еще два патрона левой рукой. Патроны у нас были тоже весьма грозные, специально такие купили: химического зеленого цвета, с крупной черной и жирной надписью по-русски «Картечь»: вдоль, с двух сторон патрона. Бандиты совсем привяли, тем более что мой Сапфир (Нилам – это «сапфир» на санскрите), сделал то же самое.
Их старший отвел взгляд в сторону, ухмылка исчезла, и он сказал примирительно: «Ну, что вы, мужики, шуток не понимаете? Сейчас будут вам деньги!». Деньги, и вправду, принесли из другой комнаты. Нилам демонстративно принялся их считать на столе, положив под руку обрез, а я встал рядом, к окну, чтобы никто не мог зайти сзади. Обрез я тоже не убрал, опустил только.
Наконец Нилам закончил, бандиты предложили нам обмыть удачную сделку, но мы вежливо отказались, сославшись на то, что нам еще обратно в Москву ехать.
Ушли. Слава Богу.

Прямо на лестнице нас обоих стал раздирать неудержимый смех: нервная реакция была, видно, такая. Вот, мы вдвоем идем к своей машине, с большим целлофановым пакетом полным долларов и – ржем. Не можем остановиться, просто. До слез.
В машине мы переложили деньги в наш чемодан, пакет выкинули, но все равно, каждый раз, взглянув друг на друга, мы начинали ржать. Это еще довольно долго продолжалось, несколько часов, постепенно затухая.
Поели в каком-то кафе и двинули обратно. Решили не ночевать в Питере: очень уж нам эти клиенты не понравились. Водили машину мы по очереди всегда, чтобы меньше уставать и быстрее добираться. Выехали мы из Питера вечером, ехали всю ночь и к утру сдохли оба. Я проснулся от того, что машина, плавно и неспешно, въехала в воду по пологому берегу какого-то небольшого озера, или пруда. Я был за рулем, и не заметил даже, как отрубился. Дальше, явно, ехать нельзя было. Это была верная смерть, с этими бесконечными фурами на дороге.
Я растолкал Нилама, который сладко дрых на заднем сиденье, зараза. Спать категорически нельзя было, надо было БДИТЬ: мало ли чего. Это был наш давний с ним уговор. Тут я сказал ему, что давай я сейчас сплю два часа, а ты охраняешь деньги, потом – наоборот и поедем дальше. Он согласился, мы нашли возле шоссе отстойник для отдыха, на котором не было в этот ранний час совершенно никого. Там мы встали, Нилам пересел на переднее водительское сиденье, а я лег на заднее. Две левые двери в машине мы распахнули. Нилам сидел на водительском месте боком, вытянув ноги на землю и сняв ботинки.

О, эти чудесные его ботинки! Из какой-то экзотической кожи, то ли питона, то ли страуса, сшитые им на заказ, где-то за границей и БЕЗУМНО дорогие. Он меня достал рассказами о достоинствах этих своих ботинок! Я знал о них ВСЕ. Он и вообще был таким денди: любил хорошо одеваться, в одежду разных известных и дорогих марок. Выглядел при этом все равно, как абрек.
Вот эти самые ботинки он снял, поставил на асфальт рядом с дверью, а ноги – вытянул. Я отключился на заднем сидении в несколько секунд, буквально.

Проснулся я от того, что солнце стало светить мне на лицо. Я тут же понял, что проспал гораздо дольше двух часов и посмотрел на Нилама. Эта скотина сладко дрыхла опять, положив голову на наш «бок». Я подорвался: ДЕНГЬГИ?!! Чемодан был на месте, я его взял и тут же понял, что – пронесло. Денег никто не взял.
Я растолкал этого гнусного лентяя Сапфира, и принялся витиевато ругаться по-русски (мы с ним обычно говорили на английском, ему так было проще), я ругался, а весь ужас положения дошел, наконец, и до него. Он тоже кинулся к чемодану, открыл его, стал перетряхивать деньги… Наконец, улыбаясь уже, посмотрел на меня. Мы опять синхронно заржали.

Мы стали собираться, он вызвался вести машину: чувствовал себя виноватым, зараза. Выпили давно остывший чай из термоса, и собрались уже ехать. Я закрыл даже уже заднюю дверь. И тут выяснилось, что ЧУДЕСНЫХ ботинок Нилама нигде нет. У него сперли ботинки! Вот, больше чем семьдесят тысяч долларов не тронули, а ботинки – сперли. Издевательство просто!
Я стал жутким голосом хохотать, и спрашивать его: «А из какой они были кожи? А какого цвета они были?», и отвечать сам себе: «Надо же! Мой любимый цвет! Ах! Мой любимый вид кожи!». Он, наконец, тоже заулыбался: эту книжку знают во всем мире. Я достал ему тапочки из багажника, и мы поехали.

Вот и все, собственно.
Ах, да! На этой работе я встретил свою вторую (и последнюю, надеюсь!) жену.

Такие дела…

Это сообщение отредактировал Celluloid - 18.06.2018 - 18:09

Спасибо опять, ТС. Хороший стиль, грамотный язык. Читать приятно.

Не напишешь как-нибудь про какую-нибудь операцию? Не обязательно про ту, в которой ты принимал участие.
Просто ради интереса, сравнить.

ПС
Интересно, кто те два мудака больных человека, поставившие минуса в начале? Причем, видно, даже не успев прочитать.

Это сообщение отредактировал МашруМ - 18.06.2018 - 18:22

А кто минусит?
Отличные буквы, ТС. С удовольствием прочёл бы продолжение - сразу вспомнились 90-е)
И, да: как я понимаю - были ещё части? Народ, киньте ссыль, плиззз.

Это сообщение отредактировал CustomWing - 18.06.2018 - 18:13

Уже прочитал ваши рассказы на другом ресурсе и этот в том числе, понравилось спасибо

Это сообщение отредактировал doji - 18.06.2018 - 18:22

Поставь впереди ника ТС буквы dr. и найдеш

да еще проще можно:

http://www.yaplakal.com/forum7/topic1774182.html?hl=
http://www.yaplakal.com/forum7/topic1792987.html?hl=
http://www.yaplakal.com/forum7/topic1794382.html?hl=
http://www.yaplakal.com/forum7/topic1801243.html?hl=

Это сообщение отредактировал МашруМ - 18.06.2018 - 18:24

doji, МашруМ - спасибо)

А сколько таких "Солдат удачи " полегло и не сосчитать!!! Автор везунчик.

На япе нет всех расказов, сегодняшний я уже читал до япа

Клип к темам автора

Спасибо ТС - очень понравилось! Жду продолжения.

ТС, как всегда интересно, спасибо. Только вот фото с лицами этих людей может не стоит в открытый доступ выкладывать? Ну понятно, что уже много времени прошло, но все же.

ТС,тебе книги писать надо ! Сбацай мемуары,а?

Отправлено с мобильного клиента YAPik+

Военный билет если по нашему.... Если точнее то идентификационна карта военного

Это сообщение отредактировал skyrex - 18.06.2018 - 19:05

Хм...
Как ни странно, эти картинки ведут на ресурс именно про Légion étrangère. И почти нигде более не встречаются.
А по последней - я почему-то думал, что легионеры бегают с клероном, а не г-36.

Это сообщение отредактировал МашруМ - 18.06.2018 - 18:56

Это вполне себе официальные фотки, а не я (не дай Бог!) и не мои сослуживцы, даже. Они свободно УЖЕ лежат в интернете.

Вон, кто-то и нашел даже.

В первой половине 80-х советскому гражданину попасть в легион. Это что-то немыслимое. Даже в 90-х задача была не из самых легких.
Сам записывался в 2005-м, сдавался прямо в Обани, но не прошел. Причину не сказали, но скорее всего зрение и старые переломы рук, шрамы на плече и локте. Гестапо не зверствовало, как в твои времена. Я даже французский подучил перед походом. Так они это сразу пресекли, мол говори по-русски и не выебывайся. Сказали приходи еще, но я больше не пытался, появились другие интересы.
Я ведь какие себе картинки рисовал. Думал, послужу 15 лет, объезжу мир вдоль и поперек, повоюю, и вот в 40 лет (тогда было 25), выйду из аэропорта где-нибудь на Карибах, такой загорелый, жилистый пёс войны с солидным счетом в банке, с французским паспортом, пенсией и буду наслаждаться жизнью до скончания века. хахаха, молодость бля)

Я женился, просто на канадке в 80 (или в 81? не помню уже, но не позже), уехал в Европу и там завербовался, в конце-концов.
А Вам, дружище, повезло сильно, что не взяли. Благодарите свои шрамы: точно из-за них. Им не интересно Ваше здоровье досконально проверять, а потом и лечить еще, в случае осложнений.

Сейчас все действительно изменилось до неузнаваемости. На миссии надолго не отправляют (вроде, не больше месяца), меняют постоянно, дают отдохнуть. А нас засовывали из одного сортира в другой непрерывно. Например меня с L'opération Épervier сунули сразу же (дня отдохнуть не дали, блин!) в ЦАР, а с L'opération Daguet отправился прямиком в Габон, на том же корабле на котором из Хайфы выводили, на сушу даже сойти не дали. Проще вспомнить, когда отдохнуть ДАЛИ!

Насчет "гестапо", подумайте сами: чего же контрразведку ТАК легионеры обозвали, если она не зверствовала-то?
Сейчас не зверствуют, потому что решили, видимо, активизировать найм в первую очередь для нелегалов внутри страны.

Взгляд. Причем этот взгляд сопровождается "впадением" в то состояние боя. Это как боксер вставший в стойку и готовый накаутировать всех окружающих. Потом резкий возврат в реальность и уже "трезвая" оценка ситуации.

вы меня извините конечно, но автор написал хуйню какую то

Тогда зачем читал?

Чет я не уследил по времени. Спасибо ТС, ушел читать.

Спасибо ТС-у, читаю с удовольствием, сам военный контрактник, наш ясен перец, советую разместить, где нибудь на окопке или подобное, сугубо ИМХО взлетит, можно даже книгу писать - слог легкий, читать интересно