223
Когда Гена проснулся, он не мог вспомнить подробностей кошмара. Мозг лихорадочно вытряхивал их из памяти, осталось только саднящее чувство отчаяния. На нейтральной полосе между небытием и явью темнели, угасая, лица людей, которых вобрал в себя ночной ужас.
Потерянная, сгорбившаяся мама, близоруко щурящаяся на редких собеседников. Она всегда боялась состариться. Неухоженная могила отца. Тётя Даша, высохшая и черная от горя, не способная подняться без помощи (но помогать ей некому). И он сам – бывший смыслом их жизни и отказавшийся им быть. Он всех подвёл. Седой, никому больше не нужный, отмотавший срок за убийство, шепчущий страшную безумную молитву подле деревенской церквушки.
Сам виноват, что такая муть снится. Набил деликатесами желудок на сон грядущий, вот и повидался с бездной. Конечно, ничего этого нет. Мама постарела – что правда, то правда, но ей недосуг оплакивать свою молодость. Она руководит отделом в турфирме, занимается дыхательной гимнастикой и держит себя в отличной форме. Отцу семьдесят два, он по-прежнему тренирует курсантов в аэроклубе. У Гены прекрасная жена, маленькая дочка, и в тюрьме он не сидел.
А вот тётя Даша умерла в ночь после той встречи, которая всё изменила. Как именно изменила – Гена сказать не мог, вечернее рандеву погрузилось во мглу прошлого и оттуда дергало за свои ниточки. И всё же что-то подсказывало: безысходность, накатившая во сне, могла стать реальностью. Просто в критический момент он проскочил поворот в никуда и вышел на прямую и ровную трассу.
Над крышей соседнего дома всплыл солнечный шар, обиженно забурчала Нинка, пытаясь ладонью смахнуть со щеки теплый луч. Гена укрыл женушку тонким летним одеялом, задернул шторы и пошел на кухню заваривать кофе. Ему предстоял хлопотный день.
***
Директор сыскного агентства господин Воробилов ничуть не походил на крутого опера, уволенного за чересчур успешное раскрытие резонансных дел. Лощеный, в шитом на заказ костюме, с обходительными манерами. По слухам, Воробилов перегнул палку, выбив показания из помощника депутата, за что и поплатился погонами.
Воробилов убрал в сейф «котлету» денег и повернулся к посетителю.
- Как я предупреждал, у нас не обдиральная контора, - произнес он. – Гонорар мы отработали на совесть. Но случай сложный. Во-первых, он давний, во-вторых, без обид - на историческое событие не тянет. Это, собственно, значит, что за сто тысяч вы получаете папку с отчетами о предпринятых следственных мероприятиях, но без конкретных результатов. О чем я вас опять же предупреждал.
- И всё? – мрачно обронил Гена. Он был готов и к такому. Не изжив любопытства, но очистив совесть, ему оставалось распрощаться и уйти.
- Нам помогло странное совпадение, - продолжал Воробилов. – Вообще тут много странностей. Это она?
Жестом шулера он извлек из скоросшивателя фотографию и положил ее перед Геной.
- Ну да… Это она! А-а-а… Откуда?...
- С видеорегистратора, - пояснил Воробилов. – До МКАД она добиралась на такси. В силу некоторых причин водитель хорошо и надолго ее запомнил. Также, на нее обратил внимание швейцар гостиницы и две девушки… хм… из службы сервиса, заподозрившие в ней конкурентку. Она поймала машину, и больше ее не видели. Шофер провёл с ней час или около того, но языком она не болтала, только постоянно спрашивала, сколько времени. Занятно, что, когда он назвал цену, она вытряхнула на сидение сумочку, и в ней не было ничего, кроме бумажных купюр – ровно столько, чтобы расплатиться.
- А говорите – без результатов…
- Увы, наших заслуг почти никаких. Роль сыграли тесные связи с МВД. По моей просьбе из архива подняли уголовное дело. Через несколько минут после вашего разговора на женщину напали. Ночью она скончалась в реанимации от полученных ранений. Ее выпотрошили. – Гена не успел восстановить сбившееся дыхание, как Воробилов добавил: - Нашел ее местный житель, гулявший с собакой. Милиция объявила в розыск предполагаемого убийцу – человека средних лет, в ярко-зеленой куртке, полосатой тенниске и бейсболке. Именно вы были так одеты, верно?
Гена поперхнулся.
- Да, но… Послушайте, это бред! Я не убивал ее! И зачем бы мне теперь подставляться, обращаясь к вам?!
- Да вы успокойтесь, Геннадий Васильевич. Настоящего убийцу взяли уже наутро. Перед смертью женщина пришла в сознание и сообщила приметы напавшего. Убийца – социопат, патологический тип – и не думал отпираться. Правда, у него своя точка зрения на содеянное: он заявил, что всего-навсего готовил себе курицу на ужин. При обыске в его холодильнике обнаружили… обнаружили человеческие органы. Те, которых не хватало у погибшей. Не все. Урод накануне поужинал.
Некоторое время Воробилов молча наблюдал за клиентом, затем тяжело вздохнул, открыл створку окна и выставил на стол пепельницу.
- Курите, раз невмоготу.
Гена поспешно зажег сигарету.
- Что было дальше? – осипшим голосом спросил он.
- Дальше предстояло установить личность погибшей. И этого сделать не смогли.
- То есть как?
- А никак, - отрезал Воробилов. – При ней не было паспорта или иных удостоверений личности. Единственная особая примета – татуировка на тыльной стороне левого предплечья. Всё. Ее жизненный путь отследили до момента, когда она сошла с тротуара на проезжую часть и поймала машину. ДО этого она нигде не была прописана, ни с кем не была знакома, не имела родных и близких, не училась в школе, не получала профессионального образования и не работала. Конечно, в уголовном деле нельзя написать «Не существовала», но…
- А такое… - Гена замялся, - …такое как-нибудь объясняется?
- Вы имеете в виду, как это объяснило следствие? Никак. Убийцу закрыли в дурдом, а дело сдали в архив. Судя по влиянию, которое, как вы утверждаете, оказала на вас эта женщина, она владела приемами НЛП или была сильным гипнотизером. Я предположил, что она прошла подготовку в одной из спецслужб, только, сами понимаете, это ничего не проясняет. Вы не являетесь носителем государственных или коммерческих секретов, и как объект вербовки никому не интересны. Поначалу я считал, что она оттачивала свои навыки в полевых, так сказать, условиях, на незнакомых людях. Но когда мой сотрудник сделал несколько скриншотов видеозаписи, мы натолкнулись на нечто по-настоящему странное. Вот, полюбуйтесь… - Воробилов протянул стопку снимков, отпечатанных на цветном принтере.
Гена принялся тасовать их, выискивая «странное». До крайности очевидное, оно не бросалось в глаза. К тому же он не до конца переварил информацию, что был объявлен в розыск, и только чудо спасло его, может статься, от приговора.
«Чудо, что она пришла в себя».
- Это покадровая детализация, - сказал Воробилов. – Одна секунда, двадцать четыре кадра. Направление камеры не изменяется. Но, как вы можете видеть, главная героиня есть лишь на половине кадров.
Удивление бесцеремонно подвинуло на задний план свежий еще испуг – а Гена давно уж отвык удивляться. В нижних углах фотографий проставлен хронометраж до десятых долей секунды, экспозиция одна и та же: улица, автомобили, силуэты прохожих, отъезжающий от остановки троллейбус, фасад гостиницы. И только женщина, чуть вытянувшая руку с отставленным большим пальцем, присутствовала не везде. Подняв глаза на Воробилова, Гена уперся в него взглядом.
- Нет, это не подделка, - тот пожал плечами. – Исходник записи. И мы с ним никак не хитрили, чтобы набить себе цену. Скажу больше: я отказываюсь продолжать расследование и категорически не советую вам обращаться к кому-либо еще.
- Но как такое возможно?!
- Не имею представления, Геннадий Васильевич. Я показал этот коллаж знакомому физику, спросил его мнение. Он выдвинул длинную и невнятную гипотезу о нестабильной материи, свойствах поля и волне вероятности. Вы ничего не заметили, сидя рядом?
- Не заметил…
- Водитель такси тоже. Она вроде как… ну, мерцала, что ли, но видела это только техника, съемочная аппаратура.
- А что врачи? Врачи, из больницы? Ее ведь оперировали, делали анализы, еще что-то. Они не упоминают ни о каких… странностях?
- Нет. Обыкновенный человеческий организм, без аномалий. Единственное, что не совсем укладывается в обычную картину – труп исчез из морга. Потому, предвидя ваш следующий вопрос – где она похоронена – отвечаю: мне это неизвестно. Взявший на себя заботы о погребении пожелал соблюсти анонимность. Но я тоже хотел бы вас спросить. Не помните ли вы ее татуировку?
***
…Сидя на неудобной скамейке, он слушал, как ветер всё яростнее прорывается сквозь шеренги деревьев.
На Москву надвигался шторм. Раскаты грома звучали пока со стороны области, но грохот приближался, а молнии вспыхивали прямо над головой. Прозрачное июльское небо загромоздили безобразные тучи.
Оттуда, где проходила автомагистраль, послышался треск, затем глухой удар, и тут же завыли сигналы машин. Опрокинуло рекламный щит, и он рухнул, придавив пару-тройку авто.
«А ведь я здесь могу погибнуть», - апатично подумал он. В прежние времена он бы со всех ног удирал из чертовой лесополосы, да и вовсе сидел бы дома от греха подальше. Видел же в новостях штормовое предупреждение. Он мысленно поискал хотя бы крохотный повод, чтобы поберечься, и не нашел его.
Судьба знатно над ним повеселилась. Его карьеру пресекли на корню «добрые люди», а «вторая половинка» быстро сориентировалась, что состоит в браке с неудачником, и оперативно исправила досадную оплошность. Внутри у него всё выгорело. Кто придумал, что дно под ногами – площадка для старта наверх? Дно – это дно. Ил и тина, и увяз он по самые ноздри. Женщин он сторонился – каждая из них по-своему Ирка (променявшая его на кого-то более успешного), контакты с друзьями оборвались, и он остался наедине с пустотой. Поначалу разговаривал сам с собой, потом и это надоело.
А ведь когда-то (он криво ухмыльнулся) всё было впереди, и жизнь дарила шанс за шансом. Он успешно прохлопал их один за другим. Даже сейчас он каждую секунду что-то теряет… знать бы только что…
С недавних пор он подумывал о самоубийстве. В общем-то, если он вскроет себе вены, этого никто не поймет. По стандартным меркам, он вполне себе благополучен. Правда, одинок, но бывают и посерьезнее проблемы. Но жить-то ему незачем – только мучиться. Когда-то он находил подобие позитива, сравнивая свою ситуацию с чужими: а каково, например, съездить в отпуск в Египет и побывать в зубах у акулы? Этот «аутотренинг» он быстро бросил: ну нафиг, накличешь еще беду.
Он тупо сидел в ловушке – в глубине лесополосы, у тропинки, в преддверии урагана. Не-а, не хватит ему смелости убить себя своими руками. Но стихия к его услугам.
…Женщина подошла бесшумно и села на скамейку рядом с ним. Гена брезгливо поморщился. Что ему меньше всего надо, так это компания. Тем более такая. Не то шлюха, не то приключений ищет. Короткое, до бедер, бордовое платье в обтяжку, вульгарно усыпанное блестками, и кремовые сабо. Не очень-то и красавица – пол-литра маловато будет, если что.
- Привет, - сказала она. – Как дела?
- Спасибо, отлично, - буркнул Гена и демонстративно отодвинулся.
- Врёшь ты, Гена. Дела у тебя фиговые. Угости сигаретой, будь добр.
Гена машинально протянул ей сигарету и чиркнул зажигалкой. Незнакомка затянулась и выдохнула дым.
Стоп, подумал Гена.
- Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Она взглянула на Гену, и ее зрачки повторили расколотое молнией небо на юге за МКАД.
- По лесу рыщет маньяк, - произнесла она таким тоном, что у Гены сжалась внутри холодная пружина. – Не бойся, он далеко. Там, - она махнула рукой. – У сточного желоба. Подстерегает.
- А ты-то что здесь делаешь? Еще и в таком виде? Кто ты вообще такая?
- Вопрос не по существу, - она раскашлялась, подавившись дымом. Гена догадался, что курит она впервые.
- А что по существу?
- У тебя сегодня счастливый вечер. Благодари за это бога.
- Вечер паскудный, а в бога я не верю.
- В действительности не важно, веришь ты в него или нет. Ты никогда не задумывался – а вдруг он в тебя тоже не верит? И от этого всё идёт не так, как тебе хочется.
- Угу. Всё через жопу. – Гена проникался нелепостью ситуации. В заброшенной лесополосе, за минуты до урагана, который, возможно, всё тут разровняет с землей, он ведет диспут о боге и религии с девицей, разодетой как потаскуха с концерта Стаса Михайлова.
Что-то тут не то. Стиль не её, раньше она так не одевалась. Но для похода в лес подзаняла шмоток у отвязной подружки, или…
«Или сбежала из дурки, прибарахлившись в раздевалке для медперсонала. На ней эта тряпка стрёмно сидит».
- Всё легко и просто, и вполне поправимо, послушай меня. – Она быстро и четко, с придыханием проговаривала слова, то и дело оглядываясь, будто на шпаргалку. – Иногда достаточно лишь правильно попросить.
- Не понимаю, о чем ты.
- Мир не нуждается в твоём понимании, Гена, - хихикнула она. – Это тебе нужно кое-что понять. Ты когда-нибудь обращался к богу?
«Сектантка», - поставил он диагноз.
Да, но откуда ей известно его имя? И о чем весь этот спектакль?
- В смысле – молился ли я? – («Не дай себя втянуть. Ей этого и надо. Она что-то затеяла»). – Да. Бывало, - нехотя признался он. Готово. Его втянули.
- А как молился-то?
- Тьфу ты!
- И всё-таки?
- Ну-у-у… Говорил: сделай, чтобы всё было хорошо…
- Вот! – воскликнула она, отбрасывая окурок в траву. – Но это же глупо! Откуда богу знать, что такое для тебя «всё хорошо»? И вообще – кому, по-твоему, должно быть хорошо? Он и сделает кому-нибудь всё хорошо. Президенту, например. А ты опять не при делах. Только между нами, - она наклонилась к его уху, - бог не очень сообразительный.
От нее пахло экзотическими духами. Не дешевыми. Видать, психбольница, откуда барышня дезертировала, элитной категории, и тамошний персонал не экономит на парфюме.
- Ух ты, - поддакнул Гена. – А это точно между нами? Почему бы тебе не выступить с этим открытием по телеку? Нарубишь бабла.
- Сколько сейчас времени?
- Без пяти девять, - Гена взглянул на часы.
- У меня еще двадцать минут, я не успею нигде выступить, - она сказала это на полном серьезе. – Я нашла тебя, потому что тебе разрешен один звонок по телефону.
- Кому звонок-то? – устало осведомился Гена. – Бывшей жене? Или одному из «друзей» так называемых? Почему сами не могут мне набрать? Почему через посредника?
- А я не знаю, - простодушно ответила незнакомка. – Это ведь ты просил о разговоре, не я. Вот. – И она вытянула тонкую смуглую руку ладонью вверх. На запястье были наколоты цифры.
«Оригинальный замут», подумал Гена. Поколебавшись, он вытащил трубку.
- Это новый Иркин номер? – на всякий случай уточнил он.
- Без понятия. Я еще должна передать, чтобы ты назвался, когда ответят. Назови имя и фамилию. И учти – это единственный сеанс связи.
Сверяясь с ее запястьем, он набрал одиннадцать цифр. Послышались длинные гудки, а потом голос:
- Алло, да. Кто это?
***
Это была не Ирка. Это, мать его, какой-то весьма брутальный мужик, и с ним Гена никогда прежде не общался.
- Алло, алло? – прохрипел абонент. – Алло?!
- Это Геннадий, - представился Гена. – Геннадий Андреев. С кем говорю?
Пауза. В динамике что-то сухо зашуршало, потом угрожающе зарычал далекий колокол.
- Это ты? – отозвалась трубка. – А-а-а… Это правда ты?
- Блядь, ты сам-то кто?! – рявкнул Гена. Его порядком достало, что с ним играют втёмную.
Но почему-то он готов был поклясться - Хриплый не на шутку изумлен. Не то слово: испуган. Звонок Геннадия Андреева – явно самое последнее, чего он ожидал от реальности. Всё равно что покойный прадедушка отзвонился с кладбища и велел поставить чайник.
- Поклянись, что ты – это ты.
- Клянусь, что я… Слышь, а пое…ться тебе не завернуть?!
- Зашибись, доказано! Ты – Гена. Только не сбрасывай вызов, Гена! Я прошу тебя. Выслушай до конца и сделай, как я скажу. Ладно?
- Я не буду сбрасывать, - зловеще пообещал Гена. – Но не затруднись объяснить: что ты, на хрен, за хер такой, чтобы я тебя слушался? Иркин любовник, не?
- Оставь Ирку в покое. Она дура, но не злая, и тебе не враг. У тебя вообще нет стольких врагов, сколько ты насчитал.
- Ну-ну.
- Ты всё видишь совершенно не так, как оно есть, а как тебе хочется. Девушка, которая, по-твоему, от тебя шарахается, мечтает, чтобы ты пригласил ее на свидание. Она очень стеснительная.
- Это ты о…
- Но не тяни кота за яйца. Если не успеешь, родители сплавят ее в Европу. И все ваши свиданки будут только в соцсети. Пока от тебя не останется только аккаунт.
- Ты ясновидящий или подставной? – сварливо осведомился Гена.
- Дальше. Зря на работе из шкуры вон лезешь, без выходных вкалываешь. Тебе для счастья много денег не надо. Да и не волнуйся о деньгах – скоро они будут.
- Деньги бывают только в кино.
- Карманы не лопнут, не обольщайся. Но хватит, чтобы взять отпуск на пару месяцев.
- И на том спасибо. Что-нибудь еще?
Человек на том конце сотовой связи задумался.
- Да. Завязывай всех ненавидеть. Твои друзья и знакомые не обязаны решать твои проблемы. Ты же не знаешь, какие проблемы у них. И тебя это даже не волнует. А ты был бы полезен, Гена. У меня всё. Отбой.
В трубке наступила тишина, на дисплее высветилось: «Только экстренные вызовы». Гена вопросительно посмотрел на незнакомку. Пока он разговаривал, та поднялась со скамейки и стояла чуть поодаль, в паре шагов, неловко переминаясь – видать, сабо натерли ей ноги.
- Кто это был? А, ну да, ты же всё равно не скажешь. И что теперь?
- Теперь иди домой. Там уютно. Погрейся.
- А ты?
- А мне в другую сторону, - ответила она. – Туда.
- Там же этот… ну, этот… маньяк! Э-э-э… А не с ним ли я сейчас разговаривал?
Губы ее шевельнулись, но он не разобрал слов и переспросил:
- Что-что?
- Домой, Гена, - повторила она. – Скоро будет шторм.
Гена потянулся к ней, хотел взять за руку – она вдруг резко, как с отвращением, отстранилась.
- Уходи! – прикрикнула она. – Мне надо кое-что закончить.
Больше не обращая на него внимания, она сошла с тропинки и удалилась куда-то в самую чащу. Напоследок, почти растворенная сумраком, она и сама показалась платьем с чужого плеча. Краденным с бельевой веревки платьем, надетым наспех и не затем вовсе, чтобы долго его носить…
***
…Нет, никакого телефонного разговора не было. Только однажды, тоже во сне, Гена увидел это именно так. Но сама встреча – была. Та женщина что-то сделала для него, предостерегла от роковых ошибок в будущем. Он не помнил никаких татуировок на ней.
Лишь когда Воробилов сказал про особую примету, воспоминание его кольнуло. Но нельзя же досмотреть во сне то, чего не приметил в реальности!
И еще нюанс – уже не сон, а самая настоящая явь. Тем вечером у него накрылась сим-карта в телефоне. Из-за этого ему не смогли сообщить, что тётю Дашу забрала «скорая». Он опоздал навестить ее в больнице – тётя умерла от обширного инфаркта. На похоронах соседка рассказала: тётя сидела во дворе, подставив лицо солнечным лучам, но не так, словно трогательно прощалась, а как бы приноравливаясь сделать первые шаги в яркую синеву и оставляя тем, кто придет после, свой свет и своё тепло. В виде бонуса Гена получил по завещанию тётину однокомнатную квартиру.
Квартиру он отремонтировал и сдал семейке японцев – аспирантов МГУ. Пришлось взять кредит в банке, чтобы купить материалы. Но оно того стоило.
По инерции он навёл лоск и в собственном логовище, куда стыдно было вызвать даже пропойцу-сантехника. Его охватило неуместное вдохновение, плевать хотевшее на то, что у Гены кончена жизнь. Он клеил обои, штукатурил потолок и клал плитку в ванной, хотя ему и не грезилось, что некоторое время спустя он приведет сюда девушку и скажет: «Добро пожаловать, любимая, теперь это наш дом».
…Что это там говорит Воробилов?...
***
- …номер сотового телефона. Дело в том, что пять лет назад его физически не было. Он зарегистрирован нынешним годом, в январе. На всякий пожарный я пробил его по базе – чисто убедиться, что ничего не путаю. Хотите посмотреть еще одно фото? Не бойтесь, руки там не видно – только наколка.
Гена отрицательно качнул головой.
- Те же самые цифры указаны в договоре об услугах, - сказал Воробилов. – Это ваш мобильный телефон.
***
…Губы ее шевельнулись, но он не разобрал слов и переспросил:
- Что-что?
- Домой, Гена, - повторила она. – Скоро шторм.
- Нет, не про шторм! С кем я сейчас созвонился? Кто это?
Она улыбнулась и легко махнула рукой. Ветер смолк на мгновение, чтобы ее не перебивать.
- Его больше нет, этого человека, Гена. Теперь всё будет хорошо.
@Doff
yaplakal.com