Состояние шока испытывала не одна Сашка. На ходовом мостике "Нимица"
царило молчание. Командующий флотом и командир корабля неподвижно сидели в
своих креслах. Наконец Кларк с трудом выдавил то, о чем думали сейчас все:
-- Безумцы... Они смогли это сделать. Сейчас, в наше время!
Утром следующего дня как всегда сдержанный, немногословный Сизов давал
свои пояснения к этому потрясшему весь мир событию.
-- Руководство России пришло к выводу, что неразумно посылать на гибель
десятки тысяч своих солдат, и нанесло ядерный удар по острову Кунашир. Мы
сожалеем, что нам пришлось принять такое решение, но другого выхода мы не
видели. Кстати, мы руководствовались прецедентом, имевшим место в августе
сорок пятого года. Американцы тогда также решили поберечь своих парней и
сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Мы желаем мира с Японией, и поэтому в
знак доброй воли возвращаем оба острова, Кунашир и Итуруп, во владение
Японии. Они никогда ранее, до сорок пятого года, не принадлежали России. В
отношении остальных островов Курильской гряды мы категорически отвергаем все
возможные притязания Страны восходящего солнца.
Этого не ожидал никто. Журналисты молчали, первым нашелся корреспондент
"Нью-Йорк Таймс":
-- Скажите, а зачем надо было наносить атомный удар, если вы все равно
уступаете эти острова Японии?
-- А затем, чтобы никто не думал, что от России так легко оторвать
кусок территории.
-- Вы не опасаетесь, что радиация накроет и Россию?
-- Нет. Осенние ветры уносят радиоактивные облака в океан.
-- Они могут достичь берегов Соединенных Штатов?
Сизов пожал плечами:
-- Я не Гидрометцентр. Вы узнаете об этом раньше меня.
Тут вопрос задал корреспондент "Комсомолки":
-- Скажите, а что Японии делать с вашим подарком? Там же сейчас
радиоактивная пустыня?
На губах Сизова неожиданно промелькнула усмешка:
-- Насколько я знаю эту нацию, японцы создадут на островах красивейшее
кладбище.
Через сутки Хироти Идзуми заявил по телевидению о своей отставке.
Девяносто семь тысяч павших в цвете лет парней словно давили на плечи
премьер-министра. В самом конце своей речи он неожиданно расплакался. Среди
погибших значились и трое внуков самого Идзуми. Вернувшись в резиденцию,
Идзуми в сопровождении адъютанта, капитана Миямото, прошел к себе в кабинет.
Сняв смокинг, он расстегнул рубаху и, усевшись на циновку, принял из рук
капитана короткий самурайский меч для последнего жеста чести.