А может он её ещё переживёт. Почему то напомнило отрывок от Праттчета:
С подстриженной бородой и в темную ночь старик спокойно мог сойти за семидесятилетнего.
– Это, э-э, серьезно? – спросил волшебник. – Ты правда собираешься на ней жениться?
– Конечно. А ешть какие-нибудь вожражения?
– Нет, разумеется, нет, но… Ей ведь семнадцать, а тебе, тебя, как бы это сказать, можно отнести к пожилым.
– Хочешь шкажать, пора оштепенитьшя?
Ринсвинд попытался подыскать более верные слова.
– Ты на семьдесят лет ее старше, Коэн. Ты уверен, что…
– Жнаешь ли, я уже был женат раньше. Память меня еще не подводит, – с упреком заметил Коэн.
– Нет, я имею в виду, ну, я имею в виду физически, суть в том, как насчет, ну, понимаешь, разница в возрасте и все такое прочее, это ведь вопрос здоровья и…
– А-а, – медленно протянул Коэн. – Понимаю, куда ты клонишь. Трудно будет. Я не рашшматривал это ш такой точки жрения.
– Да, – выпрямляясь, подтвердил волшебник. – Что ж, этого только следовало ожидать.
– Жадал ты мне жадачку, нечего шкажать.
– Надеюсь, я ничего не напортил.
– Нет-нет, – неопределенно отозвался Коэн. – Не ижвиняйшя. Ты был прав, што укажал мне на это.
Он повернулся и посмотрел на Бетан, которая помахала ему рукой, а потом взглянул на свирепо сияющую сквозь туман звезду.
– Опашные шейчаш времена, – в конце концов сказал он.
– Точно.
– Кто жнает, што принешет нам жавтрашний день?
– Только не я.
Коэн похлопал Ринсвинда по плечу.
– Иногда приходитшя ришковать. Не обижайшя, но я думаю, што мы вше-таки поженимшя, – он снова посмотрел на Бетан и вздохнул. – Будем надеятьшя, што она окажетшя доштаточно крепкой